АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ И ПОЛИСЫ МАЛОЙ АЗИИ (К постановке проблемы,)

Л. П. Марииович

СРЕДИ проблем, которым посвящена поистине необозримая литера­тура об Александре Македонском, его деятельности и личности, за­метное место занимает вопрос об его отношениях с греками.

До середины 30-х гг. преобладало мнение, согласно которому грече­ские города Малоазийского побережья, получив от Александра свободу, пользовались тем же статусом, что и государства собственно Эллады ^[777]. Эта точка зрения отчасти восходит к И. Г. Дройзену и связана с преклоне­нием перед личностью Александра и идеализацией его. И. Г. Дройзен пи­сал о бескорыстии и щедрости македонского царя по отношению к городам Малой Азии, которым снова были «возвращены свет и воздух», о «высо­кой благодати их нового положения» — «быть в царстве своего освободи­теля свободными политиями» ^[778]. Следует, одна ко,, отметить, что, в отличие от целого ряда последующих историков, отождествлявших положение полисов собственно Греции и Малой Азии, И. Г. Дройзен предполагал, что Александру было наиболее выгодно создать из освобожденных гре­ческих городов Малой Азии противовес «весьма ненадежным союзникам» в Греции, принужденным присоединиться к Македонии «силою оружия» ^[779][780].

313 |

'√

314

Как крайний пример идеализации назовем книгу Ж.

От этого направления отходят те ученые, которые, не ограничиваясь общими указаниями на освобождение городов Малой Азии, ставят вопрос о характере их свободы. Особого упоминания заслуживает работа А. Баум- баха ”. Написанная еще в 1911 г., его книга о Малой Азии стоит несколько особняком в тогдашней литературе и отчасти незаслуженно забыта совре­менными историками ^[785][786]. Привлекает внимание уже постановка вопроса: А. Баумбах изучает взаимоотношения царя и городов. Он останавливает­ся на позиции полисов Малой Азии по отношению к македонянам, говорит о внутренней борьбе в городах, указывает па роль гарнизонов, анализирует понятия свободы и автономии. По мнению А. Баумбаха, Александр был волен как предоставить полисам привилегии, так и отпять их, в любое время он Kfor вносить изменения в их положение. Он вернул малоазийским грекам «как муниципальную, так и политическую самостоятельность», но освобожденные полисы не были с пим в свободных союзнических отно­шениях, а находились в зависимости от своего освободителя.

Исходной для И. Жуге ^[787]является идея о том, что Александр стремил­ся к смешению рас. В этой политике ведущее место отводилось грекам, греческой цивилизации, один из основных элементов которой составляли независимые города. Отсюда — внимание и милости, которыми Александр щедро одарял старые полисы Ионии, Эолиды и Пропонтиды. Но перед Александром встала трудная проблема: как соединить автопомию полисов с суверенитетом царской власти. Его отношение к малоазийским городам не было одинаковым. Даровав им свободу и автономию, македонский царь вмешивался в их внутреннюю жизнь. Однако источники не позволяют он ределить различные для отдельных городов уровни этой независимости и этого подчинения ^[788].

Известный перелом в изучении занимающей пас проблемы знаменовала

статья Э. Бикермана «Александр Великий и города Азии» ¹⁴, первая, на­сколько нам известно, работа, специально посвященная данной проблеме.

315

Традиция, по мнению Э. Бикермана, сохранила достаточно свидетельств об отношении Александра к городам, однако эта проблема была неверно поставлена, так как от Грота до нынепших историков источники рассмат­ривались с точки зрения политической, тогда как к проблеме следует по­дойти с точки зрения общественного права. Для этого достаточно признать два простых постулата: Александр вел войпу против Персидского государ­ства; он руководствовался законами войны своего времени ¹⁵.

К 338 г. до н. э., когда Филипп основал Коринфский союз, междуна­родные отношения в Греции регулировались миром 386 г. до п. э., соглас­но которому полисы Малой Азии принадлежали персидскому царю, а остальные греческие города были свободными и автономными. Готовясь к войне с Персией, Александр думал не об освобождении греков Азии (к чему стремились эллины в 479 и 396 гг. до и. э.), но хотел завоевать ее.

В общем, способ подчинения определял статус побежденного. Алек­сандр требовал безусловной капитуляции, которая, по греческим обычаям, гарантировала сохранение прежнего статуса, но отдельные города полу­чали определенные привилегии. Свидетельства источников о даровании свободы и автономии Э. Бикерман рассматривает скорее как частные слу­чаи (стр. 363). Обращаясь к сведениям о свободе, которую Александр да­ровал полисам Малой Азии, Э. Бикерман подчеркивает пропагандистский характер обещаний и действий македонского даря. Теория современных ученых об освобождении азиатских греков, по мнению Э. Бикермана, ос­новывается на двойном недоразумении. Первое: «свобода» воспринимается как синоним «демократии», в чем не оставляют сомнений Diod., XVII, 24, 1; An . .Λnab. I, 18, 2 и надписи Приены времени Александра (Iv Р, 2—4). Второе недоразумение проистекает из смешения юридического и фактического положения. Многие полисы Малой Азии были «свободными» при Александре. Это понятие, свободы включало автономию, освобождение от юрисдикции сатрапов, от выплаты каких-либо налогов, освобожденние от царского гарнизона, наконец, демократический строй, т.

316

только односторонний акт. Эта свобода могла быть и очень широкой, но всегда оставалась прекарной и тем самым отменяемой (стр. 369 сл.). Алек­сандр мог отобрать у полиса часть его территории пли даровать ему новые земли, мог вообще подарить город, как оп предложил на выбор Фокиону один из четырех городов — Киос, Гергит, Элею или Миласы (Plut., Phoc. XVIII) ^lβ. По отношению к пим македонский царь — победитель и полно­правный хозяин.

Отмечая, что завоевание Азии.было делом не только македонских сил, но и контингентов греков — членов Коринфской лиги, Э. Бикерман под­черкивает, что пи сам союз, ни входившие в пего государства ничего не получили в результате завоеваний — ни завоеванных городов, пи добычи, однако это обстоятельство не вызвало у них никакого недовольства. Объяснение Э. Бикерман находит в том, что не жажда завоеваний побуди­ла Коринфскую лигу начать войну, а стремление наказать персов. Вы­ступая гегемоном союза, Александр руководствовался по отношению к Пер­сии принципом талиона: персы грабили Грецию — Александр грабил Персню, восстановив на вражеские деньги Платеи; персы жгли города и храмы греков — Александр сжег Персеполь; персы вторглись в Эл­ладу — Александр вел греческие контингенты до Экбатан и положил ко­нец «войпе репрессалий», отослав союзные войска домой. Но персы не захватили ни пяди греческой земли — эллинский союз тоже не получил ничего; Александр удержал эти земли для себя в силу другого права — права победителя ^[791][792].

Основной вывод Э. Бикермана: Александр завоевал Персидское госу­дарство, подчинив и греческие города. Некоторым из них во своему усмо­трению он даровал «свободу». Утверждая, что все определялось произ­волом царя, Э. Бикермап преувеличивает, как кажется, субъективный момент в действиях Александра, который должен был учитывать и офици­альные лозунги войны, и конкретную обстановку: расстановку сил, пози­цию того или иного города. Тем самым Э. Бикерман в конечном счете вооб­ще отрицает какую-либо политику по отношению к полисам Малой Азии. У пего мы не найдем ни слова об изменении положения полисов, об опре­деленном этапе их развития. Более того, Э. Бикерман вообще отрицает какое-либо развитие городов, считая, что в течение ряда веков в их поло­жении не произошло никаких изменений. Политика Александра не пред­ставляла ничего нового: так же действовали ассирийцы, затем Ахемениды, после Александра — диадохи и римляне.‘Юридическая связь между горо­дами и государством оставалась одинаковой от Кира до Цезаря, это была praecaria Jibertas завоеванных, когда законы диктуются победителями и принимаются побежденными ^[793].

Через четыре года после статьи Э. Бикермана появилась книга В. Эрен­берга, один из очерков которой называется «Александр и освобожденные греческие города» ^[794]. Соглашаясь с основными выводами Э. Бикермана, В. Эренберг развивает и уточпяет некоторые его положения. Но не это прежде всего определяет интерес его статьи. Вопрос об отношении Алек-

сандра Македонского и городов Малой Азии рассматривается им как часть более широкой проблемы: полис и эллинистическое государство. Поле­мизируя с П. Цапкам ^[795], по мнению которой положение полисов в эллини­стическом государстве определялось симмахией, заключенной между по- лисом и царем, В. Эренберг считает, что основы подчиненного положения полисов в эллинистическую эпоху были заложены при Александре. Алек­сандр постепенно усиливал свои позиции по отношению к ним как к под­чиненным, так что к концу его царствования даже над государствами Гре­ции нависла угроза подчинения.

317

Выяснение позиции греческих городов в империи Александра В. Эрен­берг начинает с вопроса о Коринфском союзе, считая, что именно от реше­ния проблемы, были ли города, находившиеся под властью Персии, допу­щены в Коринфский союз, зависит паше понимание их положения. Решая этот вопрос отрицательно, В. Эренберг в основном разделяет взгляды Э. Бикермаыа на природу и характер свободы малоазийских полисов: ав­тономию и свободу, которыми, несомненно, пользовалось большинство полисов Малой Азии, как и освобождение их от гарнизонов и налогов, сле­дует рассматривать как односторонний дар и проявление благосклонности со стороны македонского царя, как лично им дарованные привилегии. Эти привилегии не исключали права Александра вмешиваться в их политичес­кую и экономическую жизнь, когда бы и каким бы образом он пи захотел.

Не соглашаясь с Э. Бикерманом в том, что линия раздела между греками и персами ко времени похода определялась Авталкидовым миром, В. Эренберг по существу развивает дальше взгляды Э. Бикермана, распространяя его понимание характера свободы полисов Малой Азии на ряд островов Восточной Эгеиды^[796]. Некоторые из них, как предполагает В. Эренберг, возможно в 334 г. до и. э. добровольно приняв сторону Александра, вошли в Коринфский союз, но после завоевания их Гегелохом положение изменилось, и Александр теперь уже мог требовать права, которые принадлежали ему как победоносному завоевателю. Если эта зависимость и имела, как в случае с Митиленой, внешнюю форму согла­шения (5ouuα∕tα), опа не означала договора между равными сторонами, как в Коринфском союзе; это было состояние, «которое колебалось между автономией и подчинением^, между союзом (alliance) и вассальной зави­симостью (allegiance)» (стр. 32). Греческие города Малой Азии и островов оказались в зависимости от Александра пе как гегемона и стратега Коринф­ского союза, а как царя Азии. Завоевав эти города и подтвердив их авто­номию, т. е. сохранив таким образом их полисный характер, Александр по праву завоевателя подчинил их себе.

В то же время именно к Александру восходит очевидное для эллини­стической эпохи сочетание автономии и демократии. Демократия стала в сознании греков адекватна свободе (αυτονομία χαί ελευθερία); для городов, лишенных со времен Александра самостоятельности во внеш­ней политике, внутренняя свобода становится все более необходимой (стр. 36).

Подводя итоги, В. Эренберг подчеркивает, что свобода, которую Александр дал грекам Малой Азии,— это результат определенной полити­ки. продиктованной обстоятельствами: пе ради нее был предпринят поход, панэллинские идеи нужны были как лозунг, Коринфский союз — как прикрытие (Александр нуждался, кроме того, в греческом флоте).

318

Говоря об освобождении греческих городов, В. Эренберг, по его словам, имел в виду освобождение от Персии^[797]. «По почти с равным основанием мы можем называть их завоеванными городами» ^^[798].

В первые годы похода Александр порывает с панэллинизмом и, отослав греческие контингенты домой, окончательно освобождается от него; греки и их проблемы отходят па задний план. Только по возвращении из Индии, желая быть обожествленным, Александр увидел новым объект в своих отношениях с греками. Но к этому времени Коринфский союз потерял дли пего всякое значение, л царь мог теперь с ним не считаться, что и подтверждается известным декретом 324 г. до н. э. о возвращении изгнанников. Эдикт противоречил принципу невмешательства во внутрен­ние дела греческих государств. Принуждая греков действовать согласно своей воле, Александр нарушил пх автономию. Тем самым он уничтожает различия между полисами — членами Коринфской лиги, и греческими городами Малой Азии — своими подданными, и стремится сделать зави­симость эллинов всеобщей, но смерть помешала ему^[799].

В общем, как ясно, В. Эренберг разделяет взгляды Э. Бикермаиа, уточняя и развивая их. По проблема рассматривается им более широко в двух планах: хронологически — он отмечает усиление зависимости городов от Александра, его стремление распространить эту зависимость на полисы Греции — членов Коринфской лиги, и. второе, в политике Александра В. Эренберг видит создание основ того положения, которое полисы занимали в эллинистических государствах

В 1948 г. вышла двухтомная работа В. В. Тарпа «Александр Великий». В иервом томе, представляющем несколько переработанный и дополнен­ный вариант соответствующей части т. VI «Cambridge Ancient History», автор, излагая поход Александра, несколько страниц уделяет полисам Малой Азии^[800][801]. Том второй содержит отдельные очерки, в число которых очерк «Александр и греческие города Малой Азии» ^2β. В трактовке В. В. Тар­ном этого вопроса следует отметить две черты. Во-первых, ярко выра­женная идеализация Александра. Его работа принадлежит к апологети­ческому направлению, основы которого были заложены Э. Мейером и У. Вилькеном и наиболее последовательным представителем которого яв.тяется наряду с ⁽1. А. Робинсоном В. В. Тары^[802]. История завоевания Александра — это прежде всего история «его изумительной личности». Александр — первый интернационалист, поборник братства и единства народов, намного опередивший свое время. Походы его вовсе не имели завоевательный характер, по несли на Восток эллинскую культуру, «этический и интеллектуальный прогресс». C точки зрения этих «великих принципов» деятельности Александра^2κтрактуется и отношение его к

городам Малой Азии. Вторая черта — четко выраженная аитибикерманов- ская направленность очерка, значительная часть которого представляет опровержение системы аргументации Э. Бикермапа. Указав, что историки нового времени, в общем, единодушны в том, что Александр восстановил свободу малоазийских греков, В. В. Tapu отмечает, что после появления статьи 3.Викермапа вопрос формулируется следующим образом: восста­новил ли Александр городам их исконную свободу или он обращался с ними точно так же, как и с покоренными азиатами, сделав частью своей империи; автономия же, которую он дал некоторым из полисов,— это проявление милости с его стороны и личный дар.

319 Г рения Эллинизм Причерноморье

В. TapiT справедливо отмечает, что паша информация о городах отно­сится к 334 и 333 гг. до п. э., когда все действия Александра диктовались войной с превосходящими силами персов. Александр, не знавший (в от­личие от нас) результатов похода, тогда еще не думал о завоевании всей Персидской империи и действовал прежде всего как гегемон панэл- липского союза (II, стр. 200).

Обращаясь к греческой концепции свободы, В. Tapu стремится дока­зать. что Э. Бикермап не прав, говоря о различиях в положении мало­азийских полисов и городов собственно Греции. Полисы Малой Азии, находясь иод властью Персии, никогда не отказывались от своей свободы — единственный метод, путем которого, по млению В. Тарпа, они юридически могли потерять эту свободу (II, стр. 203). Греческая концепция свободы означала, что свободный полис — это суверенное государство, которое само решает свои как внутренние, так и внешние дела; понятия ελευθερία и α^ι>Ovoμια идентичны. Персидское правлепие препятствовало осуще­ствлению этих прав, но ио уменьшило их de jure. Когда Александр устра­нил это препятствие (акт изгнания персидского гарнизона), восстановив свободу, все права стали спова осуществляться полисом. Но восстанов­ление Александром полной свободы полисов с точки зрения юридической не означало неизбежно, что город на деле получал возможность поль­зоваться всеми правами, например, воевать с соседями, что для греческих городов слишком часто означало внешнюю политику. Ряд городов Греции, несомненно свободных, являясь, например, членами Пелопоннесского или Беотийского союза, на практике были лишены возможности проводить собственную внешнюю политику. Входя в Коринфский союз, греческие города подчиняли свою внешнюю политику поминально союзу, а в дейст­вительности — македонскому царю. Так и для полисов Малой Азии, хотя Александр и восстановил (наряду с другими старыми правами) их право внешней политики, его огромная власть иа практике делала невоз­можной ее осуществление. В эпоху эллинизма это было своего рода «дрем­лющее»,, но не умершее право; практически же (по пе юридически) свобода означала отсутствие гарнизона и освобождение от фороса (II, стр. 206). Само по себе правление персов не было тяжелым для греков, но оно не­разрывно связаио с олигархическим строем, поэтому освобождение от персов не мыслилось без установления демократии (II, стр. 207).

Полемизируя с Э. Бикермапом, В. В. Tapn отмечает, что Александр в эти годы нс думал об юридическом оформлении своих отношений C городами Малой Азии. Его занимали военные проблемы: скорейшая встреча с Дарием и действия персидского флота. Обе эти проблемы могли быть решены, если греческие города станут свободными, т. е. если его друзья- демократы придут к власти (II, стр. 213). Провозгласив свободу и демо­кратию. Александр тем самым немедленно привлек греков Малой Азии на свою сторону. Каждый полис получил независимость и стал свобод­ным союзником Александра (1, стр. 31 сл.). Говоря о том, что Александр обращался с полисами как «властитель Азми», Э. Бикермап, по мнению

320 і реї (и я З.ілини лі. Причерноморье

В. В. Тарна, неправ, так как в 334—333 гг. до в. э. Александр ещё ие был τaκoBj√M (II, стр. 208).

В советской литературе проблема «Александр и полисы Малой Азии» специально рассматривалась А. Б. Рановичем^[803]. Б своей работе об эллини­зме А. Б. Ранович отмечает важность изучения политики Александра по отношению к городам Малой Азии для суждения о характере нового типа государственного строя, возникавшего уже в начале его завоеватель­ных походов. Приводя свидетельства Арриана (I, 18, 2) и Диодора (Xλ'll, 24, 1) об освобождении македонским царем греческих городов, А. Б. Ранович подчеркивает, что при малых военных и денежных средствах, какими первоначально располагал Александр, ему было необходимо обеспечить тыл, заручившись симпатиями и реальной поддержкой осво­божденных городов. Восстановление демократии в завоеванных греческих городах также диктовалось прежде всего военными соображениями, так как тираны, цари и олигархи держали сторону персов (стр. 49—50). «Освобождение эллинских городов способствовало тому, что война стано­вилась популярной» (стр. 49). В этом отношении Александр следовал примеру Филиппа, лозунгом политики которого стал папэллиниэм и который, направив Аттала и Пармениона в Азию, поручил им «освободить эллинские города» (Dioс

нроперсидского тирана и оказал почести македонскому царю, сделав его 3∙jvvχo; Артемиды. Под властью Македонии оказался ряд крупных городов на азиатском материке, но вопрос об их организации Филиппом решен не был (стр. 39—42).

Унаследовав от Филиппа ролі, главы «крестового похода» греков, Александр еще более, чем отец, подчеркивал лапэллинскии и почти священный характер войны с Персией (стр. 43). Эта роль неизбежно вела к освобождению городов, с которым Александр, однако, не спешил. Его политика сначала была колеблющейся и нерешительной, осторожной и двусмысленной; Александр не сделал никакой попытки отделить греков от варваров, свободу одних от свободы других. Только вЭфесе, когда к нему пришли послы из MariiecifH π Тралл, Александр понял, чего тре­бует обстановка: демократия и автономия были подняты до уровня общих принципов политики (стр. 45 сл.). Однако мы не знаем, коснулась ли новая политика уже запятых городов. Как и в других случаях, в отноше­ниях с городами Александр проявил себя осторожным прагматиком, нигде нс HpHHHMaii на себя никаких связывающих его обязательств, пока в этом по было необходимости, по, используя благоприятные обстоятель­ства, он не медлил с решением, а приняв его, полностью отдавался осу­ществлению, видя путь, который должен был привести его к успеху. В этом Е. Ездили видит решающую черту характера Александра и главный секрет его успехов. Поэтому следует, по ого мнению, с подозрением смотреть па все современные теории, создатели которых, опираясь «на накинь легенд», приписывают Александру дальновидную политику, с самого начала определившую его отношение к городам (стр. 46).

Истинный характер свободы греческих городов, освобожденных Алек­сандром, ясен из его вмешательства в дела Хиоса и Приены, но лучший пример дает Аспенд. Меры, принятые Александром для наказания города, свидетельствуют о том (как справедливо указал В. В. Тары, полемизируя с Э. Бпкерманом), что обычно полисы освобождались от гарнизона, налогов и контроля со стороны сатрапа. Они платили синтаксис и получали гарни­зон только пока Александр считал это необходимым, в остальном ЖР были свободными при условии полного повиновения Александру. Свобода их была ничтожной^[811], независимо от того, входили ли полисы в Эллинскую лигу (европейская часть которой была нод совершенно произ­вольным контролем Аптипатра) или иным путем (с договорами или без них) находились под совершенно произвольной властью Александра или кого-нибудь из его приближенных.

В общем, заключает Е. Бэдиап, мнение Э. Биксрманн, хотя и неточное во многих деталях (как это показал В. В. Тарп), в сущности верно, а «словесная дымовая завеса» не может скрыть факты, противоречащие взглядам В. В. Tapira (стр. 49).

Таким образом, Е. Бэдиап в общем разделяет взгляды Э. Бикермапа на характер свободы полисов, хотя и критикует его по ряду вопросов. Следует только отметить то большое внимание, которое он (как и А. Б. Pa- нович) уделяет преемственности в политике Филиппа и Александра, подробно рассматривая действия Аттала и Пармениопа. посланных Филип­пом па Восток в 336 г. до н. э. Для правильного понимания характера статьи Е. Бэдиана укажем также, что более половины со объема цосвя- щепо «проклятому» вопросу, включил ли Александр малоазийские полисы в Коринфскую лигу или пет. Но рассматривается этот вопрос не с точки зрения выяснения положения малоазийских полисов, анализа их свободы, как обычно (в таком аспекте он не стоит, по мнению Э. Бэдиана, потрачен-

пых ну пего чернил³⁴): организация империи Александра имеет дляЭ. Бэди- апа свои собственный интерес — как один из аспектов изучения самого Александра, его методов, способностей и характера. Конечно, каждый ученый вправе обращаться к тем проблемам, которые интересуют его, однако при такой постановке вопроса, как у Е. Бэдиапа, исчезает один из важнейших аспектов исследуемой проблемы — правовое обоснование власти Александра, ибо нс только военной силой объединялась его дер­жава ^3s.

323

А. С. Шофман н книге о восточной политике Александра Македон­ского⁴¹’ несколько раз обращается к вопросу об отношениях македонского царя с полисами Малой Азии: излагая фактическую историю похода, рассматривая организацию управления нового, созданного Александром государства и его градостроительную деятельность.

Как и А. Б. Рапович (па которого он ссылается), А. С. Шофман под­черкивает политические (или, точнее, военно-политические) соображения, которыми руководствовался Александр. «Широко рекламируя демагоги­ческий лозунг освобождения малоазийеких греков от гнета и унижения, которым полвека назад они подверглись из-за диктата персидского пра­вительства, Александр использовал его в политических целях для завоева­ния симпатий у населения городов Малой Азии» (стр. 52); он «был вы­нужден, чтобы придать своему походу антиперсидский характер (? — Jf.J/.), RCiony восстанавливать демократию и выступать как враг тиранов» (стр. 189 сл.).

Высоко оценивая работу А. Б. Рановича, A. С. Шофман, однако, как кажется, не совсем точно излагает Monmtanne им этой проблемы. По словам А. С. Шофмана, А. Б. Ранонич показал, что «слово ’ελευθερία во времена Александра означало только свободу от долгов и не включало в себя государственный суверенитет» (стр. 55). А. Б. Рапович, продол­жает А. С. Шофман, «выдвигает интересную мысль о том, что Александр рассматривал "свободу., греческих городов с точки зрения нового мировоз­зрения своего времени, а именно: в эту эпоху задачей „эллинистических монархий было положить конец партикуляризму, ограниченности, раз­дробленности греческих полисов"» (стр. 56). Как видим, элемент «прови­денциализма» Александра у А. Б. Рановича в изложении его взглядов А. С. Шофманом еще более усилен.

Обращаясь далее к вопросу об организации управления, А. С. Шофман отмечает, что «Александр, широко рекламируя свободу малоазийским грекам, на деле ограничивал эллинскую власть в .Малой Азии» (стр. 167). Его отношение к малоазийским городам определялось общими принци­пами македонской политики в Малой Азии. Александр возрождал те города, которые в его время утратили былое величие, пытался всюду оказывать знаки внимапия эллинским традициям, по «трудность заключалась в том, чтобы примирить автономию этих маленьких государств с суверенной властью царя» (стр. 189). Александр «дал пм своеобразную независимость, но под верховным надзором своего ставленника» (стр. 184). Все эти города «даже под властью персон пользовались эллинской конституцией, поэтому не было никакого резона се отменить» (стр. 189). У Александра не было единого отношения ко всем полисам, что выразилось в их разной степени зависимости в соответствии с его волей. «Существование многих так называемых автономных и свободных городов доказывало, что все осталь­ные не были таковыми. Имело место различная степень независимости и

^jsТам же. етр. 50.

^зиНя что обратил пнимаиие Г. Λ. Коїпслемко (Восстание греков и Бактрли и Cor- iu∣a∏e..., стр. 75, прим. 74).

«о См. прим. 27.

32-1

лодчипения» (стр. 190). Уплата синтаксиса свидетельствует, что «и свобод­ные города подчинялись воле царя и власти его сатрапов. В ежедневную жизнь городов царь старался ire вмешиваться, позволяя им решать ряд своих внутренних задач» (стр. 191). «Видимо, царь осуществлял высший надзор за законодательством и руководством каждого города» (стр. 191).

В рамках данной работы нет необходимости останавливаться па слож­ных и далеко еще ле во всем ясных источниковедческих проблемах похода Александра^[812][813]. Ограничимся немногими замечаниями, имеющими непо­средственное отношение к изучаемой проблеме.

Походы Александра вызвали обширную литературу. Уже в первое столетие после них появился ряд произведений, написанных как прибли­женными царя, так и историками (Каллисфен, Птолемей, Опесикрит, Клптарх, Аристобул и др.), ио от отой литературы сохранились лишь скудные фрагменты. Все известиые нам сочинения об Александре отно­сятся ко времени Римской империи. Это «Историческая библиотека» Диодора, «История Александра Македонского» Квинта Курция Руфа, биография Александра, принадлежащая Плутарху, «Поход Александра» Арриана и «Historiae Philippicae» Помпея Трога, известные только в из­влечениях Юстина.

Произведения эти создавались в то время, когда уже сложилась опре­деленная традиция об Александре. Одно течение — идеализирующее Александра — восходит к самым первым историям походов, написанным Лристобулом и Птолемеем, от которых оно перешло к Арриану; эта же линия наблюдается у Плутарха. Противоположное направление просле­живается в трудах Помпея Трога и Курция Руфа. Традиции осложнил целый ряд факторов: цели труда, общие взгляды автора, приемы обраще­ния с источниками, особенности стиля и т. п.

Характер дошедших сочинений об Александре весьма разнообразен: труд Арриапа посвящен самому походу, так же как и произведение Кур­ция Руфа; Диодор п Помпей Tpor рассказывают об Александре, излагая всеобщую историю, Плутарх написал биографию Александра. Сведения по интересующему нас вопросу, которые можно извлечь из всех этих произведений, в общем делятся на две группы; замечания общего харак­тера и указания на взаимоотношения Александра с отдельными городами

У Диодора, Арриана и Плутарха дается общая характеристика поли­тики царя по отношению к городам ¹². Факт этот необходимо подчеркнуть’ так как отсюда, очевидно, следует, что уже в древности понимали нали­чие такой политики.

Все историки говорят о городах лишь в связи с военными действиями, что попятно, так как цель их произведений или соответствующих глав — прежде всего описание похода. Это определяет, во-первых, пезначитель- яость самих свидетельств; во-вторых, их односторонность/ в-третьих (и это особенно существенно), то обстоятельство, что об отношении Алек­сандра с городами можно судить только в начальный период похода, в 334—333 гг. до п. э.; затем греко-македонские войска уходят на Восток, и города побережья совершенно выпадают из поля зрения наших авторов. Немногочисленность и односторонность данных источников выражается,

в частности, в том, что далеко не все стороны взаимоотношений Алек­сандра и городов могут быть прослежены и не во всей полноте. Источники говорят об отношении городов к царю (очень мало), о свободе, автономии, демократии и олигархии, о гарнизонах, форосе, но применительно лишь к пемногим городам. Часто это отдельные замечания, мимоходом брошен­ные фразы, которые приходится выбирать из подробных описаний воен­ных действий.

325

Для выявления причин и целей политики Александра большое значе­ние имеет выяснение внутреннего положения в городах, борьбы между олигархами и демократами, но о пей известно мало. Обычно об этом можно судить только по результатам — смене форм государственной власти.

Характер произведения, цели автора, его источники, манера письма, сохранность произведения — все это определяет различную ценность источников для разрешения поставленных в работе задач.

Наиболее важный источник — «Анабасис» Арриана. Арриан подробно излагает военную историю и в связи с этим говорит о многих городах и не только таких крупных, как Сарды, Эфес, Милет, но и более мелких: Зелея, Приап, Ксанф и другие. Он называет множество городов, взятых Александром, иногда, правда, ограничиваясь замечаниями общего харак­тера, вроде: на пути из Милета в Галикарнасе Александр овладел города­ми, между ними расположенными (АнаЬ. I, 20, 2).

Изложение у Курция Руфа тоже подробное, но не сохранились две первые кплги его труда, о чем приходится сожалеть, особенно учитывая в общем отрицательное отношение историка к царю. Сохранившиеся све­дения начинаются с 332 г. до в. э., поэтому у Курция мы находим по­дробный рассказ только о событиях на Хиосе, Лесбосе и Тенедосе.

Для всех других историков характерна краткость изложения похода, отсюда и крайняя скудость сведений по рассматриваемой теме. Диодор упоминает только о самых крупных городах (Сарды, Милет, Хиос, города Лесбоса), о которых он во сообщает по существу ничего нового. Плутарх называет еще меньшее число полисов. История Помпея Трога, сохранив­шаяся лишь в конспективном изложении Юстива, во интересующему пас вопросу не дает почти ничего.

В нашем распоряжении есть, кроме того, ряд надписей времени Алек­сандра: рескрипты Хиосу ^4:1и Приепе ^[814][815], два декрета (Тегеи ^{[816][817][818][819]}и Мити- лепы ^4ϋ), вызванные указом о возвращении изгнанников, серия надписей из Эреса ^4,и некоторые другие. Все эти надписи в той или иной мере свя­заны с походом Александра, и почти во всех названо его имя. По своему характеру они весьма разнообразны: письма царя, постановления поли­сов, посвящения и др.

Срапнеиие сообщений нарративных и эпиграфических источников показывает определенное несоответствие в освещении истории отдельных городов. Так, с Присной, например, связаны две надписи, тогда как о ней не упоминает ни один из авторов; с другой стороны, об Эфесе подробно рассказывает Ajtpnaii, во пет ли одной надписи. Как и литературные ис-

326

точники, надписи в своей подавляющей части относятся к сравнительно небольшому хронологическому отрезку — большинство датируется вре­менем не позже 332 г. до и. э. Кроме того, есть несколько надписей Вре­мени диадохов, в которых упоминается об Александре (Колофона ⁴⁸, Эритр ^[820], Эроса ^[821]).∣

Значение эпиграфического материала очень велико. Он позволяет глубже изучить некоторые вопросы, лишь поставленные на основании литературных источников. Так, только совместное рассмотрение лите­ратурного и эпиграфического материала дает возможность судить о ха­рактере свободы полисов. Указы Мптилоны и Те геи являются важней­шим дополнением к краткому сообщению Диодора. На основании этих по­становлений можно конкретно представить трудности, с которыми было связано возвращение изгнанников н урегулирование всякого рода иму­щественных споров. Для выяснения Roupoca о социальной опоре Алек­сандра в полисах, о внутриполитической борьбе важен декрет из Эреса. Сказанным далеко не исчерпывается значение падппсеп.

В общем авторы и надписи дают весьма разнообразный, относящийся к различным городам, по хронологически узко очерченный двумя отрез­ками времени (334—332 и 324 гг. до н. а.) материал, совместное изучение которого позволяет обратиться к вопросу об отношении Александра к го­родам Малой Азии.

По крайней мере четыре фактора определяли позицию Александра в отношении малоазийских греков.

Во-первых, господствовавшее здесь политическое устройство: персы опирались па олигархов, нередко поддерживая их власть своими гарни­зонами.

Во-вторых, малочисленность армии Александра ^{[822][823][824]}. Во время похода часть войска оставалась в качестве гарнизонов ^ff2, часть погибла. Царь был вынужден постоянно заботиться о пополнении своих сил и неодно­кратно получал подкрепления ^б:*. Вопрос о позиции городов был, следо­вательно, прежде всего воиросом если нс о союзниках (ибо Александр не использовал воеппые силы малоазийскпх полисов), то, песомпепно, о прочных тылах. Александр был заинтересован в том, чтобы привлечь города также и потому, что многие из них представляли великолепные укрепления ^[825][826]. Можно думать, что ому удалось успешно разрешить эту проблему: в отличие от Балканской Греции историческая традиция не сохранила шт одпого упоминания об аптимакедонеком выступлении или хотя бы какой-нибудь оппозиции полисов Малой Азии'после завоевания.

Далее, надо учесть, очевидно, следующее обстоятельство ^[827]: захватив огромные земли, Александр нуждался в городах как цементирующем эле­менте; перед царем вставали задачи организации управлепия, налажива­ния фнксальной системы.

п t., Alex. XV; de fort. Анакспмена); PoJyb.,

1,24; V₁1,40—42; 7,12;

Наконец, Александр должен был считаться с официальными лозун­гами воины, в которую он вступил как στρατηγός αύτοχρατωρ Коринф­ского союза. Идеи мести нсрсам, освобождении эллинов вдохновляли греков; об этом Александр неоднократно напоминал воинам в своих ре­чах, этим он оправдывал свои действия в письмах Дарию. После первой победы при Гранике Александр отправил из захваченной добычи 300 ком­плектов персидского вооружения в дар Афине Палладе с посвящением: «Александр, сын Филиппа, и эллины, кроме лакедемонян, от варваров, населяющих Азию» ^δ".

327

Вопрос об отношении Александра к полисам Малой Азин нельзя рас­сматривать только как ряд мероприятий и указов царя; это вопрос о взаимоотношениях городов и Александра. Характер источников поз­воляет выделить только один аспект этой проблемы: отношение к маке­донско-греческим силам. Добровольно ли сдался город или был занят войсками, оказал ли сопротивление или нет — все это имело значение в определении позиции Александра к данному полису, что (оговорим это) по исключает определенной политики по отношению к греческим городам Малой Азии в целом.

Невозможно сказать, сколько именно городов взял Александр при своем продвижении по Малой Азии, по по крайней мере не менее 60 ^[828][829]. Об отношении большинства из них к Александру известно немного. Арриан, наш основной автор, говорит об отдельных городах буквально по несколько слов, но сообщения эти разного характера. Прежде всего, это известия о том, что ряд городов сдались Александру, причем иногда отмечается только факт сдачи: Лриап (I, 12,7), Пикары, Ксаиф, Патары (1,24,4). Граждане из Магнесин и Тралл пришли сдавать свои города

(1.18.1) . От фаселитов пришли послы увенчать Александра золотым вен­ком и просить дружбы, а когда многие из городов Нижней Ликин, узнав об этом, в свою очередь прислали посольства, то Александр велел им сдавать города тем лицам, кого он к ним направит, и все города, включая Фасслис, были сданы (1,24,5—6). Некоторые города сдались на особых ус­ловиях: Аспенд освобождался от гарнизона, за что должен был отдать .лошадей, предназначавшихся в качестве дани персидскому царю, и упла­тить 50 талантов (1.26,2).

Другую грулиу составляют известия о том, что Александр овладел городом: Даскилпй (1,17,2), города между Милетом и Галнкарнассом

(1.20.2) , городки Линии числом до тридцати (1,24,4). Плутарх пишет, что после победы при Гранике Александр овладел Сардами и присоединил другие города (Alex. XVII).J

Наконец, о некоторых сказано только, что Александр прошел через город, миновал его; па следующий день он был уже в I Iep киоте, на дру­гой день миновал Ламисак ^δ8, оттуда прибыл в Гермот, миновав Колоны (1,12,6).

Таким образом, ряд городов сдались сами, и Appnan в этих случаях употребляет глагол ένδίδωμι (реже — rσ.pαδiδωp'); Jlpiourr/ r2λu ένδοθεϊσαν; о Траллах и Магнесин — ήχον εvδιδ∣½^?ς; о Сардах — η∕0'>... ένδιδοντες (I, 17,3); об Аспснде — ⅛vτυγ∕dvoυσιv...ιτpε5βεtc ...=vδι‰τεc (1,26,2). О неко­торых городах говорится, что Александр овладел ими, п у Арриана везде один и тот же глагол Za{Aβa^,∕ω: оза: δε εν μεσ∣p roλε∙c Μιλήτου τε χαί *Λλ ιζα,ρ'/азооВ, ταύτας ?ς εφόδου λαβών.

Конечно, эта группировка свидетельств источников (вернее, за одним исключением, Арриана) весьма условна: естественно, если древний автор

328 Греция Эл гини JM. Причерноморье

писал, что город сдался Александру, то он мог добавить, что Александр овладел им; отсюда — объедипение обоих глаголов, как в 1,24,4. Но вме­сте с тем какая-то разница здесь, очевидно, была, коль скоро Арриан пользуется разными глаголами, а в указанном отрывке, говоря о Пияа- рах, Ксанфе, Патарах и меньших городках, которыми овладел Александр, в отношении трех названных указывает, что они сдались. Во всяком слу­чае общее в позиции всех этих городов — они не оказали военного со­противления ⁵⁹.

Иную группу составляют города, в той или иной форме выступавшие вместе с персами. Известно, что Зелея *^it,сражалась на стороне персов против своей воли; Солы ^ulпроявили большую ириверя;енвость к персам, во в чем это выразилось конкретно — неизвестно. Только немногие ока­зали действительно военное сопротивление Александру.

Чем же это объясняется? Э. Гшкермаи ^a2, уделяя очень большое вни­мание вопросу όсопротивлении городов, как кажется, несколько упро- щает его и считает само собой разумеющимся, что сопротивлялись граж­дане городов, за что и понесли наказание. Однако дело, очевидно, обстоя­ло гораздо сложнее. В городах и при персах шла внутриполитическая борьба, которая теперь еще более обострилась. Персы и греки, олигархи, тираны и демократы — вот основные силы, выступающие в источниках. В полисах существовала персофильская группировка, прежде всего из олигархов, державшихся у власти благодаря помощи правительства: в большинстве городов находились персидские гарнизоны. Гарнизоны эти, как правило, состояли из греческих наемников, оказывавших серь­езное сопротивление македонянам во время военных действий в Малой Азии ⁰³. Другое направление — промакедопскос, оспову которого состав­ляли демократы. Термин этот, вероятно, охватывает довольно пеструю по своему составу группировку, включавшую не только средние слои го­родского населения, но и зажиточных ^fi4. Внешняя ориентация города обусловливалась наличием или отсутствием персидского войска и соот­ношением борющихся внутри города сил. Это положение отчасти гипоте­тично, ибо трудно всегда твердо сказать, кто именно сопротивлялся: источники обычно не разграничивают полис и гарнизон, очень глухо го­ворят и о борьбе в городах. Однако более детальное рассмотрение всего комплекса сведений позволяет внести некоторую ясность в этот вопрос.

^tIro сообщают источники о роли гарнизона? ІІарменион овладел Дас- кплисм, покинутым гарнизоном (Arr., Atiab. 1,17,2). Гипариы, хотя это было неприступное место, Александр «взял с ходу», так как сдались на­емники (1,24,4). Силлий взять сразу македонский царь не смог: это было ^[830][831]

неприступное место и там стоял гарнизон (1,26,5). В Келепах гарнизон обещал сдаться, если не получит в условленный день подмоги (1,29,1—3). Серьезное сопротивление оказал Милет, который охраняли главным образом наемники (о нем совершенно определенно говорит Арриан), котя в военных действиях принимали участие и милетяпе, которых Арриан называет «друзьями и союзниками» персов ^β5. В Галикарпассе, осада которого представляет один из самых драматических эпизодов похода Александра, «было оставлено миого чужеземных наемников, много и пер­сидских воинов» (Arr., Anab. 1,20,3), причем в их числе — немало персов и наемников, бежавших из Милета (Diod., XV 11,23,4). Что касается Тралл, то город сначала выслал делегатов, чтобы добровольно сдаться Александру (о чем см. выше), по затем, как мы узнаем, македонский царь сравнял его с землей. При полном молчании источников невозможно ска­зать что-либо о причинах такой расиравы. Ясно только одно — в поло­жении Тралл произошли какие-то перемены, может быть, изменился по­литический строй. Учитывая общую обстановку, не исключено, что здесь появились персидские отряды, которые оказали сопротивление при под­держке своих сторонников олигархов: это и заставило Александра под­вести к Траллам осадпые машины ^,iβ.

329 Греция Эллинизм Причерноморье

Итак, прежде всего оказывали сопротивление персидские войска и гарнизоны. Но рассмотренный материал не говорит еще ничего решаю­щего о позиции населения городов, кроме разве только того, что оно не принимало активного участия в этом сопротивлении. Исключение состав­ляют лишь Солы, которые в силу каких-то не известных нам прпчин про­явили большую приверженпость к персам, за что и поплатились. Но этот случай неясный, о Зелее же прямо сказано, что она выступала на стороне персов против воли. Вполне понятно, что горожанам после бегства или сдачи гарииэона ничего не оставалось, как сдаться па милость победителя.

И все же можно, хотя бы в общих чертах, выяснить позицию городов по отношению к македонянам и персам.

Выше уже указывалось, что ряд городов высылали делегации с вен­ками, добровольно сдавали города. Но и это отнюдь не выясняет истин­ного отношения граждан к царю, ибо подобные действия могли быть вы­званы лишь пониманием неизбежности подчинения большей силе.

Чтобы уяснить действительное отпошеппе города, нужно постараться выяснить, что происходило при приближении войск Александра, какими событиями внутри города сопровождалось изгнание персов. Решение этого вопроса с неизбежностью ставит другой вопрос, неразрывно с ним, связанный,— вопрос о внутриполитической борьбе в городах, которую как уже отмечалось, можно определить только в самой общей форме как борьбу олигархов и демократов. В такой же общей форме возможно и проследить ее. История Эфеса и островов Эгейского моря — Хпоса, Лесбоса и Тенедоса — показывает ожесточенную борьбу, которая со­провождала военные действия, уничтожение или временпое восстанов­ление здесь власти персов, показывает настроение граждан.

К началу похода Александра Эфесом управляли олигархи во главе с Спрфаком, только недавно поставленным у власти после бурных собы­тий времени Филиппа ^β7. Власть их была непрочна, известие о поражении

⁶⁶ A г r.. Anab. 1,48,3—5; 19, 1—6; cf. D і о d. XVII₁ 22. Возможно, в городе η это время строй не был демократическим (В. HaussouIIier, Etudes s∣∣r Thistoire de Milel ct du Didymeioii₁ P.₁ 1905, стр. 1 сл.). В таком случае представляется более понятным определение милетяп как «друзей и союзпикоо» персон. См. также P г е a u X, Los villes h«d Ienistiijiies.... стр. 79 сл.; cf. T а г и, Alexander the Groat, I₁стр. 32.

^r,flА г г., Anab. I, 18.1; 23,6. Cf. Badia н, Alexander the Creat..., стр. 45 сл.

⁶⁷ О них см. Badia n₁Alexander the Great..., стр. 40—42.

330

персов при Гранике еще более усилило полпенни в городе, которые пока, однако, не вылились в открытое выступление с оружием в руках. Господ­ству олигархов угрожала серьезнейшая опасность, поэтому когда Мемтюн с остатками разбитого войска подошел к Эфесу, нроперсидские круги поспешили открыть ему ворота; начались преследования демократов. Но через несколько дней Mемнон оказался вынужден отбыть в Галикар­насе, спеша укрепить его, наемники бежали, а вместе с ними и многие олигархи, понимая, что власти их приходит конец. Беспрепятственно· войдя в Эфес, Александр сверг олигархический строй и восстановил де­мократию. Демос жаждал теперь, освободившись от страха, внушаемого олигархами, расправиться с ними. Ненависть к олигархам была так велика, что Снрфака, сына его Нела гонта и племянников не спасло даже святилище, и только вмешательство Александра прекратило расправу ^ββ.

Не менее отчетливо позицию горожан выявляют события па Тенедосе, Хиосе и Лесбосе с его полисами Ми ты л он ой, Мефимной, Аитнссой и Эре- сом, история которых в эти годы очень неравномерно освещена источни­ками и во многом не ясна.

Из сообщения автора XVII речи Демосфенова корпуса речей ясно, что к началу восточпых походов в Антиссе власть находилась в руках тирана, изгнанного македонским царем из этого полиса, как и их Эреса ^6fl. C Ми- тцленой Александр заключил союз (5υμμα∕iα), строй объявлялся демокра­тическим, сторонники олигархии изгонялись. На основании союза в городе помещался гарнизон из наемников ^[832][833], что в данном случае дик­товалось военными соображениями и вряд ли вызвало недовольство мити- лепцев, скорее наоборот (о чем см. несколько ниже). Лишь в одной Me- фимне, по-видимому, сохранилась тирания ^[834].

О Тенедосе известпо только, что существовал договор его с Александ­ром и эллинами, который обычно рассматривается как свидетельство член­ства острова в Коринфском союзе ^[835].

Свержение олигархов в 334 г. до п. э. не ослабило, а скорее, наоборот, усилило борьбу в городах; не было сломлено еще и сопротивление персов. К следующему.'333 г. до н. э., относится деятельность Мемнона в районе этих островов, которая привела к существенным изменениям. К этому времени македоняне достигли значительных успехов, персы были дважды разбиты, при Гранике и Иссе, в руках македонян оказались Мисия, Лидия и Кария с крупнейшими городами Малой Азин — Эфесом, Сардами, Милетом, Галикарпассом, но исход войны далеко еще не был ясен. Частью контрнаступления персов были действия Мемнона, который перенес войну на море, стремясь прервать связь Александра с Европой и рассчи­тывая попользовать ненависть греков Балкан к македопяпам. Прежде всего он овладевает Хиосом, причем при помощи олигархов, предавших ему город ^[836]. Этих самых олигархов во главе с Аполлопидом, Фисином и Мегареем персы и ставят у власти. Власть их в городе не имела никакой опоры, управляли они, по словам Арриана, насильственно (βία) (III, 2, 5).

331 е

Затем Мемнон отправляется к Лесбосу, где, являясь (другом и ксе- 1ΙΟΜ» отца тирана Мефимны Аристоника (PoIyaen., V, 44, 3), обра­щает в бегство Xapeca, незадолго перед этим приплывшего для уничто­жения тирании, и занимает другие города, кроме Митилены, где наличие македонского гарпизопа дало возможность городу оказать сопротивление персам ^[837].

Мемнон осадил Митилону, по вскоре умер и его заменил Фарнабаз. Город, оказавшись отрезанным с суши и моря, сдался на следующих условиях: мнтилепцы расторгают все договоры с Александром и стано­вятся союзниками Дария, какими были ранее по Анталкидову миру; наемники Александра, находившиеся в Митилене в силу союза (κατά ουμμα/ίαν), покидают город; возвращаются изгнанные, вероятно в 334 г. до н. э., олигархи, которые получают половину своего имущества (Arr., Anaħ. II, 1, 4).

Таким образом, условия капитуляции свидетельствуют о том, что пер­сы вынуждены были пойти па ряд уступок: изгнанникам возвращается лишь половина имущества, македонский гарнизон получает право сво­бодно уйти. Последнее условие заслуживает особого внимания для реше­ния поставленного вопроса, так как, по-видимому, дает основание говорить о приверженности митилепцсв к грско-македонянам: вместе с ними мити- ленцы отстаивали свободу города, и когда перевес сил персов заставляет их сдать город, то предусматривается безопасность гарнизона.

Овладев городом, Фарнабаз ввел свой гарнизон и поставил у власти TJipana Диогена — одного из вернувшихся после изгнания олигархов (Arr., Anab. II, 1, 5).

Такую же вражду к персам проявил Теиедос. Для выяснения позиции полисов Малой Азии весьма показательно объяснение Аррианом причи­ны, побудившей тенедосцев сдаться. Арриан пишет, что Фарнабаз, поя­вившись с флотом у острова, потребовал разорвать все договоры с Алек­сандром. Тспсдосцы были более расположены к Александру п эллинам '(-.a μεντής εύνοίατ ές ’Αλέξανδρον τε καί τούς ‘Έλληνας έποιει μάλλον), но сочли, что в данное время спасение заключается в покорности персам, поскольку на скорую помощь Гегелоха рассчитывать тогда не приходи­лось. Поэтому опи и сдались, φόβω μάλλον η θέλοντας (Anab. II, 2, 2 sq,). Итак, лишь недостаток сил у македонян заставил тенедосцев подчиниться персам.

332

В города персы поставили гарнизоны, жителей в наказание обложили большими налогами ^7Б, что еще раз свидетельствует о позиции населения этих островов. При поддержке персидского войска здесь господствуют олигархи и тираны. Деятельность одного из них — Агониппа в Эресе — известна благодаря падипси о суде над ним ^7d. В надписи сообщается, что Aronnun окружил осадными машинами акрополь, где заперлась часть граждан. On принудительно взыскал с граждан 20 000 статеров, «грабил эллинов»). Начав войну с Александром и эллинами, он разоружил граждан и «массой» (rαvδαμt) изгнал их из города, а их жен и дочерей захватил, запер па акрополе и взыскал 3 200 статеров. Вместе с разбойниками Qtε-.7 τήν λai6τa⅛) ^{[838][839][840][841]}, ограбив город и храм, Агонипп поджог их, причем в огне погибло много граждан⁷". Грабеж, разорения, пожары, бесчин­ства — такой рисуется жизнь н Эресе под властью тирана.

К весне 332 г. до и. э. силы Гегелоха значительно увеличились, что позволило тенедосцам присоединиться к Александру. Арриан еще раз подчеркивает, что под властью персов они находились против желаиия (άκον-ac) и как только обстоятельства позволили, сами освободились от нее (Aττ., Anab. 111,2,2).

Отчетливо проявилась приверженность демоса к Александру и на Хиосе. Кажется возможным следующим образом восстановить события па острове на основании рассказа Курция Руфа: хотя Фарнабаз поместил здесь гарнизон, демократам, очевидно, па какое-то время удалось за­хватить власть в свои руки. Ilo словам Курция, хиосцы призвали полко­водцев Александра Амфотера и Гегелоха, но Фарнабаз заключил под стражу лиц, держащих македонскую сторону, и снова передал город Аполлонпду и Афенагору — приверженцам персов (suanιm partium viris), дав им для охраны военным отряд. Именно это выражение «снова... передал» (r∏rsπs... Cradit) и позволяет считать, что олигархи па некоторое время лишились власти. Курцлп указывает, что все это произошло после занятия Амфотером и Гегелохом Тепедоса, действовал же на Хиосе Фар­набаз, поэтому возможпо предположить, ЧТО речь идет по о смене демо­кратии олигархией в 333 г. до и. э., а о более поздних событиях (TV, 1,37; 5,14 сл.).

Если это так, то Арриан несколько иначе описывает события на Хиосе: Фарнабаз, узнав о поражении персов при Ticce, поспешил к Хиосу, где стоял персидский гарнизон, боясь, как бы хиосцы не восстали. Следует обратить внимание на самый глагол v?(∣κεpiζεtv, который имеет значение «совершать государственный переворот». Фарнабаз прибыл вовремя, так как успел предупредить отпадение города (11,13,4 сл.).

Возможно, я иеворно попи маю текст Курция ^7В, по как бы то ни было, несомненно одно: в городе шла ожесточенная виутпенняя борьба, которая

тесно переплеталась с военными действиями персов и греко-македонян и в которой ясно проявляется позиция горожан.

333 I рения Эллинизм. Причерноморье

Решительные меры, принятые персидским полководцем, не сломили сопротивления сторонников македонян. По словам Курция, военачаль­ники Александра падеялись не столько на свои силы, сколько на большую приверженность осажденных к грекам, и эта цадежда не обманула их (IV, 5, 16). Между Аполлопидом и Фарнабаэом произошли какие-то раз­ногласия, чем тотчас же воспользовались демократы. Как только македо­няне ворвались в город, их сторонники, перебив персидский гарнизон, схватили и передали Амфотеру и Гегелоху Фарпабаза, Аполлонида, Афе- нагора и других. Ночью в порт вошли пиратские суда, на одном из кото­рых находился тиран Мефимпы Аристоник: он не знал о последних собы­тиях на Хиосе. Стража впустила суда и, заперев вход в гавань, схватила тирана ^а". Может быть, хиосцы выступили одновременно или даже не­сколько раньше греко-македонских сил, что и дало основание Арриану так кратко истолковать эти события: хиосцы ввели македонян в свой го­род, одолев владевших ими ставленников Автофрадата и Фарпабаза (Anab. III, 2, 3).

В дальнейшем были освобождены Митилена, где персидское войско сопротивлялось недолго, и другие города Лесбоса ^[842]. Всех тиранов м олигархов с Хиоса привезли в Египет к Александру, который отослал каждого в свой город па суд парода, а хиосских олигархов отправил на Элефантину ⁶².

Вероятнее всего, именно с этими событиями и связана упоминавшаяся выше надпись из Эреса ^8У. После перечисления всех преступлений, совер­шенных Агонилпом против города, надпись содержит следующее поста­новление: судить Аговиппа путем тайной подачи голосов, подлежит ли он смерти. В случае осуждения на смерть должно быть произведено второе голосование о способе казни. Если кто-нибудь после осуждения Агониииа приведет его детей или вынесет предложение об их возвращении или возврате им имущества — пусть будет проклят он и его род и пусть будет к нему применен закон против того, кто разрушает надпись против тирана и его потомков. Жестокими мерами граждане стараются предот­вратить возможность появления новой тирании; даже выступление с пред­ложением о возвращении детей тирана строго преследуется. Показателен результат голосования: из 883 человек голосовали за осуждение 876, за оправдание только 7, т. е. менее 1% (Tod, II, 191, сткк. 15—32).

Рассмотренные события в Эфесе, па Тепедосе, Хиосе и Лесбосе позво­ляют, хотя и в самой общей форме, ответить па поставленный вопрос об отношении полисов к Александру и па органически связанный с ним дру­гой вопрос — о борьбе в городах. В полисах шла ожесточенная борьба олигархов и демократов, которая переплеталась с военными действиями. И если олигархи были настроены промакедонски, участвуя вместе с пер­сидским войском в борьбе с греками и демократами, то последние высту­пали на стороне Александра, видя в пем освободителя и активно помо­гая ему. ^[843]

334 Грация. Эллинизм. Причерноморье

Все эти обстоятельства имели большое значение для политики Алек­сандра по отношению к городам, позиция] же Александра и его мероприя­тия, проведенные в городах, в свою очередь влияли на отношение мало- азийских греков к нему. В то время когда Александр шел по Малой Азии, занимая один город за другим, отношение полисов к македонянам не могло не учитываться. Галикарнасе и Траллы оказали сопротивление и были разрушены. Но это пе имело такого огромного значения, какое придает ему Э. Бикерман. Как уже отмечалось выше, Александром было взято более 60 городов, оказали же сопротивление, пасколько нам известно, немногие из них ^{81 [844][845][846]}.

Цель данной работы заключается не в том, чтобы дать определенные ответы на поставленные вопросы. Историографический очерк показыва­ет, сколь различными могут быть выводы, к которым приходят ученые, хотя исходят они, в сущности, из одних и тех же источников. Наша цель более скромна: сопоставив свидетельства источников, сделав попытку проанализировать некоторые из лих под определенным углом зрения, учтя нрц этом опыт предыдущих работ, попытаться выделить перспектив­ные направления в изучении проблемы взаимоотношений Александра Македонского и греческих городов п более четко обозначить «белые пят­на». Думается, что только таким образом можно продвинуться вперед в решении этой, казалось бы, безнадежно запутанной проблемы.

По всей видимости, одном из важных задач является более углубленное источниковедческое исследование письменных источников. Хорошо из­вестно, как много сделано для изучения письменной традиции об Алек­сандре Македонском, одпако все-таки в центре всех этих исследований по-прежнему остается личность самого македонского царя. Данные Ар­риана, Диодора и Плутарха о городах также анализируются главным об­разом нод углом зрения развития античной историографической традиции об Александре и поэтому, как правило, вырываются из общего контек­ста. Видимо, следует попытаться провести источниковедческий анализ, основным объектом которого станут малоазийские полисы.

Недостаточно еще изучена социальная и политическая история гре­ческих городов Малом Азии в эпоху персидского господства. Исследова­тели, как правило, ограничиваются указаниями на то, что персы поддер­живали олигархов. Думается, что более глубокое изучение этого круга вопросов позволило бы лучше выявить и характер событий, происходив­ших в этих полисах в период походов Александра. В частности, особенно нуждаются в разработке вопросы о степени зависимости полисов (и фак­тического и юридического) от Ахеменидов, социальной опоре персов в полисах, взаимоотношениях царя, сатрапов и греческих городов.'

C этим кругом вопросов связан еще один — относительно той борьбы, которая происходила в малоазийских городах в годы похода Александра. Современные исследователи, как мы это старались показать, делают акцент на одпой стороне: па плапах, намерениях и политике македон­ского царя. Внутренние события в полисах или остаются впе поля зрения, или, чаще всего, о них говорят без достаточного анализа. Между тем политика Александра Македонского в значительной мере диктова­лась обстановкой в сампх городах. В связи с этим особеппо инте­ресен вопрос об «исключениях»: большинство городов добровольно пере­шло на сторону греко-макодоняп, и только немногие из них оказали

вооруженное сопротивление. Встает вопрос о причинах такой позиции и об истоках ее.

Далеко недостаточно, как представляется, выявлена динамика раз­вития взаимоотношений между Александром и греческими городами Малой Азии. Внимание ученых привлекают только события начала и конца периода: времени военных действий в Малой Азии и времени указа об изгнанниках. Несмотря на всю скудость источников, возможно, следует все-таки попытаться выяснить, что происходило в полисах в годы между этими двумя крайними хронологическими точками.

Наконец, укажем еще на один аспект проблемы: анализ концепции свободы и автономии греческих городов носит обычно слишком «замкну­тый» характер, сосредотачиваясь главным образом на свидетельствах времени Александра. Нам представляется перспективным более развер­нутое изучение этих понятий — в собственно греческом и греко-варвар­ском мире на протяжении, по крайней мере, периода с конца V в. до н. э. Без такого анализа понятий «свобода» и «автономия» в применении к по- · лисам Первого и Второго Афинского морского союзов, Коринфского союза и др., вообще в применении к полисам, находящимся в той или иной степени зависимости от внешних сил — греческих или варварских, других полисов или властителей, выводы о характере «свободы» и «авто­номии» полисов Малой Азия в годы «освобождения» их Александром Македонским будут иметь относительную ценность.

335 ¹