Глава 14 АНТИРИМСКИЕ ВОССТАНИЯ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РИМЕ (61-69 ГГ.)

Завершилось почти столетнее правление Августа и его бли­жайших преемников, не научившихся столь виртуозно, как он, скрывать самовластие под республиканскими одеяниями да и не испытывавших в этом никакой нужды.

Но была еще одна сила, скрытая от глаз завсегдатаев рим­ского форума и заседавших в курии или храмах надменных се­наторов и поэтому не принимавшаяся в расчет, — стоявшая на далеких границах армия, испытавшая не меньшие перемены, чем сенаторы, всадники и плебс. Она была уже полностью чуж­да всему тому, что так заботило и волновало римских граждан. И она дожидалась удобного случая, чтобы напомнить о себе. Однако внешне время правления преемников Августа воспри­нималось как относительно благополучное для римских про­винций. Действовал созданный и запущенный Августом адми­нистративный механизм, позволявший при желании контроли­ровать наместников провинций и умерять аппетиты откупщи­ков налогов. Казалось, давали себя знать и провозглашавшаяся некоторыми императорами политика опоры на провинциаль­ную верхушку, и распространение прав римского гражданства. Однако недовольство властью, не учитывавшей интересы ос­новной массы местного населения и не обеспечивающей ста­бильности и порядка, накапливалось и в 60-е гг.

Восстание Боудики. Первой провинцией, поднявшейся про­тив Рима, стала недавно образованная Британия. Доведенные до от­чаяния поборами и насилиями, многие бриты искали спасения на близлежащих островках, но тщетно: вбіг, наместник провинции, со­орудив флотилию из плоскодонных, приспособленных для плавания

по мелководью судов, высадился со своими легионами на остров Мон, предав все живое огню и мечу и вырубив священные рощи друидов.

И именно в это время в Британии вспыхнуло мощное восстание одного из племен, правитель которого, богатейший из царьков Бри­тании, перед кончиной назвал наследником наряду с двумя своими дочерьми Нерона. Но это, вопреки ожиданиям, не только не спасло его состояния и царства, но привело к страшному бедствию: явив­шись за причитающейся императору долей наследства, центурионы обесчестили дочерей, царицу Боудику высекли плетьми, а владения царя включили в состав римской провинции. И Боудика обратилась, как женщина к женщине, с мольбой о победе к богине войны и пове­ла своих соплеменников, к которым примкнули и другие бриты, на римлян. Наряду с мужчинами в войске сражались и женщины. В тем­ных одеяниях, с факелами в руках, они напоминали фурий. Сама же Боудика — источники рисуют ее крепкой красивой женщиной со светлыми развевающимися волосами, в военном плаще, украшенном золотой гривной, — на коне сопровождала своих дочерей, стоявших на колеснице, одним своим видом напоминая, что ожидает тех, кто смирится с властью римлян.

Первым пал неукрепленный храм императора Клавдия близ Ka- мулодуна. Впоследствии уцелевшие уверяли, что за несколько дней до нападения статуя Виктории повернулась спиной к находившимся в храме, словно готовая обратиться в бегство. Направленный на вы­ручку Камулодуна римский легион был уничтожен, и сразу же было полностью вырезано население не только этой римской колонии, но и соседней Веруламии. Численность погибших достигла 80 000 чело­век. Возвратившемуся в Британию наместнику удается разбить полу- женское войско.

Иудейская война. Несколько лет спустя после этих событий восстание вспыхнуло на другом краю Римской империи — в Иудее. Оно было подготовлено многими десятилетиями римского господ­ства в этой стране. Впервые присоединенная к римской державе еще Помпеем в 64 г. до н. э. Иудея в годы гражданских войн, предше­ствовавших принципату Августа, находилась под властью царя Иро­да (Герода), исключительно преданного римлянам и видевшего в них свою опору. Это позволило ему сохранить власть над страной, кото­рую собиралась прибрать к рукам царица Египта Клеопатра. После гибели Антония и Клеопатры трон под Иродом зашатался, но он сумел добиться симпатий Марка Випсания Агриппы и сохранил власть.

При\Ироде (40—4) в Иудее было развернуто широкое строитель­ство с целью придания стране римско-эллинистического облика. Была отстроена древняя Самария, получившая в честь Августа назва­ние Себастий (греч. эквивалент слова «Август»). Из небольшого посе­ления на морском побережье вырос благоустроенный город Цезарея с искусственным портом, ставшим по грузообороту соперником Пи­рея. По всей Иудее воздвигались храмы Августу. Население новых го­родов было смешанным. Там жили греки, сирийцы, иудеи, но граж­данскими правами обладали одни греки. В самом Иерусалиме появи­лись театр, амфитеатр, ипподром. Каждое пятилетие, как и в других римских провинциях, проводились игры. В то же время Ирод поддер­живал иудейскую религию. Почти десять лет сооружался новый храм Яхве, величественность которого вошла в поговорку: «Кто не видал сооружений Ирода, тот не знает, что такое красота».

Таким образом, Иудея при Ироде постепенно теряла самобыт­ность и включалась в экономическую и культурную систему Рим­ской империи. Это был сложный и противоречивый процесс, при­водивший к обогащению втянутой в торговлю и ремесленное произ­водство верхушки и пролетаризации основной массы населения.

Помимо нараставшего в Иудее недовольства налоговым бреме­нем и отклонениями от обычаев предков, Ироду пришлось столк­нуться с интригами в собственной большой семье (у него было де­сять жен). Дело дошло до убийства царем одной из жен и трех сыно­вей. Узнав об этом, Август заметил, что лучше быть «свиньей Ирода, чем его сыном» (свинины, соблюдая предписания иудейской рели­гии, Ирод не ел).

Незадолго до смерти Ирод арестовал несколько тысяч наиболее знатных иудеев и запер их на ипподроме, приказав убить, как только он испустит дух. Это распоряжение не было выполнено. Дочь Ирода освободила пленников. Весть о кончине Ирода была встречена все­общим ликованием. В Галилее и на юге Палестины сразу же вспых­нуло восстание. Оно было подавлено наместником Сирии Квинти- лием Варом (тем самым, чьи легионы впоследствии разгромили гер­манцы в Тевтобургском лесу). Две тысячи повстанцев были распяты на крестах.

От своих жен Ирод имел многочленное потомство. После его смерти власть досталась четверым из сыновей. В этой ситуации в Риме решили включить Иудею в систему римского провинциального уп­равления.

Часть Иудеи была отдана под юрисдикцию наместника Сирии, а управление поручено прокураторам, которым было передано право жизни и смерти над местным населением. Резиденцией прокуратора стал приморский город Цезарея со смешанным греко-иудейским на­селением, а его опорой — вспомогательные войска, набиравшиеся из неиудейского населения Палестины. Иерусалим оставался самым крупным городом Иудеи. И там сохранял религиозную и судебную власть синедрион.

В это время обострилась борьба между различными религиозно- политическими группировками иудейского общества, сложившими­ся еще до римского завоевания. Саддукеи (высшее иудейское духовен­ство и крупные землевладельцы), с давних пор готовые на союз с лю­бой властью, выступали проводниками политики Ирода и его преем­ников, не встречавшей поддержки не только в низах, но и в средних слоях иудейского населения. Значительно большую опору, во всяком случае в среднем слое общества, имели фарисеи, выступавшие, хотя и не слишком решительно, против чужеземного господства. К концу I в. до н. э. сложилось более радикальное общественно-религиозное течение зелотов, к которому примкнули низы и некоторая часть сред­них слоев. Выступая против римского владычества и подчеркивая его несовместимость с исконными религиозными институтами иудеев, зелоты обрушивались с разоблачениями и на продавшуюся чужезем­цам верхушку иудейского общества. К I в. н. э. от зелотов откололись сторонники решительных действий, сикарии (дословно: кинжальщи­ки), не останавливавшиеся ни перед чем — вплоть до убийства римс­ких администраторов и не чуждавшейся сотрудничества с ними соб­ственной знати.

Политика эллинизации Иудеи, осуществлявшаяся при содействии Рима, встречала сопротивление коренного населения, приверженно­го религии и обычаям предков, но все же оно мирилось с его властью, принесшей экономическое процветание. Однако при преемниках Ирода в Иудее, разделенной римлянами на тетрархии, возникли бес­порядки политического и религиозного характера (в том числе свя­занные с именем Иисуса, объявившего себя мессией). Подавление их было поручено Квинтилию Вару.

Особое недовольство вызывали действия римских наместников и подчиненных им прокураторов. При прокураторе Иудеи Понтии Пи­лате (26—36 гг.) вспыхнуло восстание, связанное с тем, что он устано­

вил в царском дворце золоченые щиты с посвятительными надпися­ми.

Попытки прокуратора добиться от Иерусалима покорности закон­чились провалом. Его отряды были разбиты. И тогда со своим легио­ном против Иерусалима выступил наместник Сирии.

Временем для нападения он избрал субботу, когда обитатели Иудеи строго соблюдали предписание отдыха и молитв. Но воин­ственная ярость взяла верх над набожностью. Почти безоружные го­рожане выиграли первую схватку и изгнали римлян. Между тем в са­мом Иерусалиме возник конфликт между богатыми людьми города и основной массой горожан. Первые настаивали на лояльности по от­ношению к Риму, и многие из них стали жертвами зелотов и сикари- ев, возглавивших восстание. Новая попытка прокуратора взять Иеру­салим завершилась разгромом и потерей более пяти тысяч воинов.

Таким было начало Иудейской войны, потрясавшей Римскую им­перию на протяжении нескольких лет. Рим получил в лице восстав­шего народа врага, не уступавшего Ганнибалу — во всяком случае в ненависти и решимости сражаться до конца. Победа над регулярным войском воодушевила восставших. Понимая, что придется вести борьбу с опытнейшим противником, их вожди начали обучение лю­дей, никогда не державших в руках оружия.

Перепуганный Нерон отправил в Иудею войско во главе с Веспа­сианом Флавием, который начал продвижение к Иерусалиму, уничто­жая очаги сопротивления и распиная на крестах захваченных повстан­цев. Значительным его успехом было взятие в Галилее городов Тиве- риады и Иотапаты. В этом последнем, героически сопротивлявшемся превосходящим силам римлян городе сдался на милость победителя и вождь восстания.

Уцелевшие после захвата римлянами городов Галилеи зелоты и сикарии сошлись в Иерусалиме, где в это время возобладало стремле­ние сдаться Веспасиану. Укрепив решимость местных зелотов про­должать борьбу, беглецы захватили в качестве заложников родствен­ников богачей, вынудив их тем самым оставаться в городе и не ме­шать организации обороны. Храм Яхве был превращен в неприступ­ную крепость. Из своей среды восставшие избрали по жребию

первосвященника, хотя обычно этот сан передавался по наследству. Возглавил оборону галилеянин Иоанн из Гисхалы, установивший в городе террористический режим.

Поначалу был организован суд по делам об измене членов синед­риона и других лиц из правящей верхушки, но судебная процедура показалась Иоанну слишком длительной и малоэффективной. После того как судей разогнали, начались расправы. Были казнены тысячи людей — как причастных к управлению общиной, так и просто состо­ятельных горожан. Одновременно обострились отношения между зе­лотами, добившимися неограниченной власти, и их недавними союз­никами сикариями, захватившими холм Масаду, естественную непри­ступную крепость. Дело дошло до вооруженного столкновения между приверженцами обеих радикальных группировок.

Веспасиан, державший ситуацию в поле зрения, выжидал, гото­вясь к осаде Иерусалима. Он был уверен, что город, раздираемый кровавой рознью, достанется ему без особых усилий. Тем временем из Рима прилетела тревожная весть о возмущении галлов и крити­ческом положении Нерона, а вскоре и о его гибели и захвате столи­цы Вителлием. В знак лояльности по отношению к новому импера­тору Веспасиан отправил к нему с поздравлениями своего сына Тита. Однако положение Вителлия после разграбления Рима его солдата­ми также стало шатким: на роль владыки мира предъявили претен­зии командующие дунайской и рейнской армиями. Не остались в стороне и легионы, стоявшие в Иудее и Египте. Провозгласив Вес­пасиана императором, они призвали его к походу на Рим. Осаду Иерусалима пришлось отложить. Таким образом, восставшие полу­чили передышку, которую использовали для подготовки к новым сражениям.

Восстание Виндекса. Начальным толчком, приведшим в ко­нечном счете к свержению Нерона и затягиванию войны в Иудее, было выступление Юлия Виндекса, римского наместника той части Галлии, центром которой был Лугдун (современный Лион). Галльс­кий петух возвестил конец неронова мрака и флавиеву зарю. Виндекс был сыном римского сенатора, но по матери — галлом, потомком ца­рей племени аквитанов. Не раскрывая, видимо, из тактических сооб­ражений всех своих планов, он выступил на первых порах против Не­рона как недостойного преемника благодетеля Галлии Клавдия. В речи, дошедшей в пересказе древних историков, он высмеивал шу­товство императора и разоблачал его кровавые преступления. Однако тот факт, что вокруг Виндекса сплотилось до ста тысяч эдуев, секва- нов, авернов, позволяет думать, что к нему привлекало не желание

заменить одного императора другим, а стремление создать независи­мую Галлию. В пользу такого предположения говорит чеканка монеты с красноречивой надписью «Галлия».

Переход на сторону Виндекса массы порабощенного населения напугал городскую верхушку процветавшего Лугдуна и большинства других городов.

Видимо, весть о твердой позиции Лугдуна, выступившего против Виндекса, была причиной того, что Нерон не предпринял сразу ника­ких военных мер, ограничившись тем, что решил сменить ряд намес­тников западных провинций, проявивших, по слухам, сочувствие к Виндексу, а к некоторым из них даже подослал убийц. Это было его роковой ошибкой: наместники объединились против Нерона. Суль- пиций Гальба, управлявший Испанией, ища поддержки у населения своей провинции, создал совещательный орган из верхушки провин­циального населения и объявил новый военный набор.

Лишь командующий рейнской армией Виргиний Руф отказался поддерживать Виндекса, поскольку между германцами и галлами су­ществовала давняя вражда. Она не только воспрепятствовала объеди­нению военных усилий командующих, но и явилась причиной столк­новения между регулярной армией Руфа и племенными ополчениями Виндекса. Легионеры Руфа без приказа командующего напали на гал­льские отряды и, не встретив серьезного сопротивления, уничтожили до двадцати тысяч приверженцев Виндекса, после чего он покончил жизнь самоубийством.

Гражданская война 68—69 гг. Гражданская война, погрузив­шая Римскую империю на целых два года в хаос и унесшая сотни тысяч человеческих жизней, в известном смысле была отголоском войн I в. до н. э., ибо движущей ее силой стала римская армия. Но это была уже не та армия, что прежде: уже не во вспомогательные войска, а в легионы набирались в основном обитатели провинций. При общей дисциплине и общей официальной религии, которой был императорс­кий культ, у каждого войска было свое собственное лицо.

Смерть Нерона, как заметил Тацит, открыла «тайну императорс­кой власти»: стать императором можно не только в Риме. В легионах возникло стремление посадить на императорский трон своего коман­дующего. Первым сложившейся ситуацией воспользовался Сульпи- ций Гальба, рассчитывавший на то, что его поддержат все недоволь­ные Нероном. Но даже те из командующих, которые ранее объявили о своей готовности сместить императора силой, воспрепятствовали приходу Гальбы к власти. В самом Риме ему изменил префект прето­рианских когорт Нимфидий Сабин, узнавший о назначении Гальбой

второго префекта из числа его испанских друзей. И хотя попытка Са­бина поднять преторианцев не имела успеха и сам он вскоре был убит, положение нового императора оставалось шатким.

Стремясь избавиться от явных и тайных приверженцев Нерона, Гальба стал их преследовать. Начались казни и конфискации имуще­ства, в ходе которых обогатились советники императора, и это окон­чательно подорвало его авторитет. Однако решающим в падении Галь- бы оказалось требование верхнегерманских легионов, двинувшихся на Рим, выбора народом и сенатом нового императора. Пятнадцать дней спустя Гальба был убит преторианцами, подкупленными намес­тником Лузитании Отоном, ранее оказывавшим Гальбе поддержку.

Добившись власти с помощью преторианцев, Otohстал игруш­кой в их руках и выполнял все их требования и капризы. Он был при­знан дунайскими легионами и восточными провинциями, но герман­ские легионы провозгласили императором Вителлия. Несмотря на то что перевалы были еще засыпаны снегом, сторонники Вителлия дву­мя колоннами перешли через Альпы, соединившись в Кремоне. В окрестностях этого города Otohдал им бой, окончившийся его пора­жением. Предпочтя смерть позору, Otoh покончил с собой.

Сенат объявил императором Вителлия, самого худшего из троих, негодяя и ненасытного обжору. Солдаты грабили, насиловали, отпус­кали на волю рабов. Не было возможности хоронить всех погибших. От них не оставалось и могил. Свидетелями драмы стали дома. Когда мно­го лет спустя Рим посетил грек Плутарх, ему показали храм, до крыши которого доходила гора трупов. Солдатня, сопровождавшая своего став­ленника к месту назначения, вела себя в Риме, как во вражеском горо­де. Им, германцам и галлам, ставшим профессиональными римскими воинами, он и впрямь был чужд. Он виделся им паразитическим наро­стом, какие порою вырастают на деревьях в их лесах. Римляне же, жив­шие от одной хлебной раздачи до другой, от одного зрелища до другого, были и в самом деле паразитами. Но, разумеется, и в Риме и в провин­циях оставались еще здоровые силы. И взоры многих, мечтавших о по­рядке, обратились к основательному Веспасиану, чьи легионы в то вре­мя стояли в Иудее, готовясь к осаде Иерусалима.

Гражданская война 68—69 гг., в ходе которой друг друга сменили четыре императора, обнажила не только деградацию правящей вер­хушки империи, но и шаткость социальной и политической опоры последней. Профессиональная армия, направленная на защиту им­перских границ, стала диктовать свою волю сенату и опустившемуся до состояния прихлебателей римскому народу. Недовольством было охвачено и провинциальное население, которое своим трудом опла­чивало все расходы и излишества римских бездельников. Рим стоял перед лицом перемен.

Источники. События, разворачивавшиеся в Иудее, в том числе и рим- ского времени, излагали многие авторы как в апологетическом, так и в резко отрицательном плане, но до нашего времени систематическую ее исто­рию донесли только труды римско-иудейского историка Иосифа Флавия (37 — ок. 100), выходца из древнего жреческого рода, игравшего до антирим- ского восстания и в самом его начале видную роль в политической жизни Иудеи. Будучи противником выступления против Рима, когда восстание на­чалось, Иосиф (тогда еще не Флавий, а бен Маттафия) вынужден был к нему присоединиться (сам он в написанной впоследствии «Автобиографии» не скрывал, что знать не могла не присоединиться к восстанию, ибо потеряла бы в противном случае не только власть и имущество, но и саму жизнь). Назначенный военачальником Галилеи, которая была первой на пути Рима к Иерусалиму, он организовывал сопротивление римским легионам этого ис­ключительно важного района. Сдавшись римлянам после падения одной из защищаемых им крепостей, он должен был быть отправлен в Рим к Нерону и ожидать там римской победы, чтобы украсить собой триумф. Однако, пред­сказав Веспасиану императорскую власть, был им оставлен и после прихода Веспасиана к власти отпущен на свободу (отсюда полученное Иосифом как вольноотпущенником Флавия новое имя).

В написанном Иосифом Флавием в Риме, куда он приехал после победы над его отечеством, монументальном труде «Иудейская война» две первые книги составляют изложение истории израильско-иудейской Палестины от покорения ее Селевкидами до начала восстания. Этот лаконичный и во мно­гом поверхностный вариант в известной мере дал толчок для скрупулезной тринадцатилетней работы над «Иудейскими древностями», обширным сочи­нением в 20 книгах, имевшим целью дать греко-римскому читателю пред­ставление о религии, обычаях и истории его народа от «сотворения мира» до правления Нерона. Взаимоотношения Иудеи с Римом освещаются в этом труде, начиная с книги XIV, причем уже с XV книги — Римом императорским до начала восстания 66 г., завершаясь событиями, ему предшествовавшими.

Содержащиеся в обоих трудах Флавия, особенно в «Иудейских древно­стях», сведения об Иудее римского времени большей частью несопостави­мы по своей информативности ни с одним другим из литературных источ­ников. Так, он дает наиболее обстоятельную характеристику выступавших против властей зелотов и сикариев, сыгравших немаловажную роль в анти- римских движениях Иудеи, а также религиозно-политических группировок фарисеев и саддукеев; он, единственный из дошедших до нас античных ав­торов, сообщает об отколовшейся от официального иудаизма секте ессеев, учение которых не только изучал теоретически наряду со взглядами фари­сеев и саддукеев, но и следовал ему на протяжении трех лет, удалившись в пустыню к одному из отшельников; если бы не Иосиф Флавий, мы не име­ли бы такого ясного представления об иерусалимском храме и его функци­ях. О деятельности Иоанна Крестителя известно и из других источников, но лишь в «Иудейских древностях» рассказано о целом ряде других выступ­лений всевозможных пророков и прорицателей, выдававших себя за мес­сию и поднимавших народ обещанием чуда. Сведения, передаваемые Иоси­фом Флавием, позволяют понять, что вспыхнувшее в 66 г. восстание было

неотъемлемой частью и кульминацией антиримского движения, охватив­шего Палестину после превращения ее в провинцию.

Если в описании далекого прошлого главный источник «Иудейских древ­ностей» Библия, то части, относящиеся ко времени соприкосновения с греками и особенно римлянами, носят совсем иной характер. О ряде собы­тий он говорит как очевидец, в других случаях широко использует истори­ческие труды предшественников, в частности не дошедшую до нас «Исто­рию» Страбона и относившиеся к греческому и римскому времени книги Николая Дамасского (также несохранившиеся).

Помимо изложения канвы событий политической истории оба эти труда Флавия содержат немало сведений по быту и культуре Палестины, чему спе­циально посвящено отдельное произведение — полемический трактат «Про­тив Апиона», целью которого было опровержение искаженных представле­ний греков об иудейских обычаях и культуре.

Определенный материал при сопоставлении с другими источниками мо­жет быть извлечен как из канонического текста Нового Завета, так и из апок­рифических сочинений, хотя авторы и канонических и апокрифических евангелий и жизнеописаний христианских святых не всегда представляли себе достаточно ясно реалии жизни I в.

Наряду с литературными источниками в распоряжении науки с середи­ны нашего столетия оказался интереснейший материал, важный для пони­мания идеологической борьбы в Палестине. Это рукописи, принадлежавшие описанной Флавием секте ессеев, обнаруженные в пещерах Кумрана на бере­гу Мертвого моря. Помимо библейских текстов, неутомимо переписывав­шихся ушедшими от мирской суеты сектантами, среди этих текстов немало рукописей, касающихся внутренней жизни секты, а также и чисто светских документов.

Сведения авторов о деятельности римских наместников в Палестине мо­гут быть дополнены данными нумизматики, поскольку на ряде монет сохра­нились имена наместников провинции Сирии, в состав которой входила Иудея.

Таким образом, история римской Палестины предстает во всем разнооб­разии политических событий и идеологических конфликтов, приведших к одному из самых грандиозных восстаний, когда-либо потрясавших спокой­ствие Римской империи в период ее процветания.

Главный источник по истории Иудейского восстания — «Иудейская вой­на» Иосифа Флавия, дающая глазами участника и очевидца очень подроб­ное, хотя и тенденциозное описание самой войны и внутренней жизни вос­ставшей провинции. Трудно себе представить, что бы мы знали об этом дв#^- жении за независимость и вместе с тем против собственной знати, если бы ∏^e сохранился этот труд современника, в котором говорит сама Иудея, хотя я устами только одной из враждующих партий.

Написанная в Риме, куда Иосиф Флавий переселяется из Иудеи с клеИ' мом предателя, книга об Иудейской войне была как бы ответом на произв^е дения, появлявшиеся в Иерусалиме и квалифицируемые Иосифом как «лй цемерные и лживые описания». Отсюда понятная субъективность oιieH°^ стремление показать в самом благоприятном свете римлян и особенно c0θ

покровителей, римских полководцев Веспасиана и Тита, ознакомленных с трудом до его публикации. Не все предается огласке и не все факты переда­ются точно (так, недостоверно сообщение о решении Тита сохранить Иеру­салимский храм и сожжении иудейской святыни солдатами вопреки воле полководца; преувеличена, по крайней мере вдвое, численность населения Иерусалима). Но все это с лихвой компенсируется грандиозным потоком ин­формации, большей частью отсутствующей в неизмеримо более кратком опи­сании Тацита, Светония или Диона Кассия.

Другое связанное с событиями иудейской войны произведение Иосифа Флавия, «Автобиография», было ответом на выдвинутые против него обви­нения в организации восстания в Галилее. В ней несколько подробнее, чем в «Иудейской войне», рассматривается его деятельность как полководца.

История Иудейского восстания красноречиво запечатлена в археологи­ческом материале: путь римских легионов прочерчен следами пожаров, унич­тоживших многие города, особенно в Галилее. Имеется и нумизматический материал: монеты с профилем Нерона, навязанные центром, сменяются соб­ственным чеканом с надписями на еврейском языке.

Сравнивая освещение Иудейской войны с тем, что нам известно о про­ходивших одновременно восстаниях в Галлии, можно понять, как много по­теряла историческая наука от того, что рассказ об этих последних дается людьми, знавшими о событиях от противников и часто понаслышке. Из от­дельных упоминаний Тацита и даже обстоятельных рассказов Светония, Ди­онисия Галикарнасского и Диона Кассия мы не в состоянии понять, что ру­ководило романизованным галлом, выступившим инициатором смещения Нерона. И только по косвенным данным (поддержка Виндекса сельским на­селением, сохранившим племенную организацию, и неприятие движения главным центром провинции Лугдуном), по начертанному на выпущенной Виндексом монете слову «Галлия» можно догадаться, что речь идет о такой же борьбе за независимость, как и в Иудее.

О гражданской войне между преторианцами, рейнской, дунайской и во­сточной армиями, выдвигавшими своих претендентов на императорский престол, мы осведомлены в мельчайших подробностях благодаря сохраннос­ти трудов нескольких авторов, сведения которых дополняют и уточняют друг друга. Наибольшее значение имеют свидетельства современников — Иосифа Флавия, подробно описавшего в «Иудейской войне» все, что было связано с Веспасианом, Тацита, которого начало гражданской войны застало в Риме в возрасте четырнадцати лет, вполне достаточном для того, чтобы осознать происходившее, и Плутарха, оставившего биографии Гальбы и Отона. Хотя прямым очевидцем событий Плутарх не был, находясь в 68—69 гг. у себя в Херонее, но отзвук потрясших империю коллизий не мог обойти и Балканы, к тому же в конце 70-х и начале 90-х гг. херонеец дважды посещал Рим и знал о них со слов своих римских друзей. В отличие от своих старших современ­ников родившийся в 70 г. Светоний, хотя и не пережил испытанного ими ужаса, имел возможность, кроме рассказов очевидцев, пользоваться доку­ментами императорского архива, и его жизнеописания Гальбы, Отона, Ви- теллия и Веспасиана дополняют сведения остальных авторов многими жи­выми подробностями. От «Истории» Диона Кассия весь интересующий нас

период не сохранился, имеются лишь сведения о правлении Гальбы, осно­ванные на более ранних трудах и не дающие ничего принципиально нового по сравнению с тем, что нам известно из названных выше трудов современ­ников.

В распоряжении науки имеется также и нумизматический материал. Не­смотря на кратковременность правления предшественников Веспасиана, они успели выпустить монеты с собственными профилями на аверсе, запечатлев на реверсе те лозунги, которые считали наиболее значимыми, чтобы обеспе­чить поддержку населения. Так, монета Гальбы с изображением богини мира и надписью «Общественная свобода» сулила сенаторам восстановление по­пранных предшественниками политических прав, а Вителлий, также вос­пользовавшийся образом богини мира и сопровождавшей ее изображение надписью «Мир Августа», заявлял, что принес Риму мир. Дошли от времени гражданской войны и монеты Веспасиана, также с его профилем на аверсе. На одном из типов этих монет реверс украшен рисунком двух соединенных рук, окруженных надписью «Верность войск», на другом — характерным для республиканских времен сокращением знаменитой формулы, начинавшей все выходившие постановления — SPQR (senatus populusque romanus — сенат и римский народ), сопровождаемой словами «Защитнику общественной сво­боды». Значительно менее красноречивы эпиграфические памятники, пред­ставленные главным образом эпитафиями надгробий.