ГАЛИКАРНАССКИЙ МАВЗОЛЕЙ

Каждый образованный грек чтил Галикарнас — родину «отца исто­рии» Геродота. Здесь прошла его молодость, здесь он боролся с тиранией вместе с демократами и отсюда был вынужден бежать, после того как тирания одержала верх.

Галикарнас — столица небольшого Карийского цар­ства — по праву слыл одним из богатейших и красивейших греческих городов на побережье Малой Азии. Великолеп­ные беломраморные храмы, театр, царский дворец, сады, портики с целым лесом колонн украшали улицы и пло­щади города.

Гавань Галикарнаса никогда не пустовала — корабли с различными товарами стояли у причалов, грузились и разгружались у стен порта. На рыночной площади среди оживленной и пестрой толпы моряков, купцов и путешест­венников суетливо сновали носильщики, мелкие торговцы и просто любопытные, пришедшие поглазеть на чужезем­ные корабли и товары.

Чужеземцев привлекала древняя слава города. Путе­шественникам хотелось взглянуть на огромный храм Apeca — бога войны, чья колоссальная статуя из мрамора и позолоченного дерева (такая техника называлась акро- литной), сделанная замечательным скульптором Леоха- ром, была главным украшением святилища.

Возле храма Афродиты — богини любви и красоты — бил знаменитый фонтан Салмакида, вода которого, по по­верью, обладала волшебными свойствами: она возвращала покинутым возлюбленным утраченную любовь, приносила еще более глубокое счастье любящим, привораживала рав­нодушных. Но больше всего путешественников в Галикар­нас привлекала славившаяся на весь древний мир своим великолепием гробница царя Мавсола, умершего около 353 г.

В книгах писателей древности, таких как Плиний, Страбон, Павсаний, Витрувий, гробница Мавсола описы­вается как необыкновенно прекрасное, из ряда вон выхо­дящее, удивительное и чудесное сооружение.

Постройка гробницы была начата еще при жизни царя Мавсола. После смерти царя его вдова, царица Артеми- сия, продолжала сооружение усыпальницы, прославившей имя Мавсола, ничем более не примечательного. О Мавсоле известно лишь, что он был хитрым и осторожным прави­телем, сумевшим присоединить к Карии близлежащие об­ласти и острова. Захватив эти земли, Мавсол начал систе­матический грабеж покоренных областей и городов.

Он установил особые налоги на все, даже на погребе­ние. Путем бессовестного выжимания средств из подвласт­ного ему населения Мавсол накопил огромные богатства. Эти богатства и позволили ему построить себе гробницу- храм, столь великолепную, что она сохранилась в памяти людей до нашего времени как непревзойденный образец погребальной архитектуры. Слава ее была так велика, что древние римляне стали называть мавзолеями все вели­чественные, монументальные надгробные сооружения. От римлян слово «мавзолей» перешло и в современные языки.

Мавзолей был задуман царем как усыпальница и одно­временно храм, в котором ему после смерти должны были воздавать божеские почести. Для создания этого храма- усыпальницы Мавсол пригласил лучших архитекторов того времени Пифея и Сатира и скульпторов Леохара, Скопаса, Бриаксида и Тимофея.

По замыслу художников мавзолей должен был пред­ставлять собой большое, прямоугольное в плане здание шириной около 66 M и длиной около 77 м. В высоту оно достигало около 46 ми по своей структуре делилось на три части. Первый этаж представлял собой ступенчатый

высокий постамент, выложенный плитами белого мрамора, и служил усыпальницей Мавсола и Артемисии. Наверху он увенчивался широким скульптурным фризом — лентой мраморных рельефов, опоясывающих здание по всем четы­рем сторонам.

Над первым этажом возвышалась колоннада, окружав­шая помещение для жертвоприношений в честь обожест­вленного царя и его супруги. Колонны поддерживались богато украшенным карнизом. Крышей мавзолея служила ступенчатая пирамида. Все это сооружение увенчивалось мраморной скульптурной квадригой — колесницей, запря­женной четырьмя конями.

У подножия здания были расположены мраморные ста­туи львов и скачущих всадников. Потолки нижнего и верх­него помещений мавзолея поддерживались изнутри пят­надцатью колоннами. В нижнем помещении колонны были дорийские — более массивные и мощные, в верхнем — ко­ринфские. Тридцать шесть колонн наружной колоннады (их было, как полагают, по девяти с короткой стороны и по одиннадцати — с длинной) были ионийскими.

Строители мавзолея Пифей и Сатир использовали для его украшения все три греческих архитектурных ордера.^[39]На больших, специально изготовленных и побеленных досках были сделаны архитекторами чертежи здания. После того как царь Мавсол и царица Артемисия одоб­рили проект гробницы, строители приступили к работе.

Место для мавзолея было отведено на одной из самых широких улиц Галикарнаса, подымавшейся над рыночной площадью. Эта улица начиналась в котловине у самого моря, шла вдоль гавани и связывала восточные и запад­ные ворота города. Еще выше, на верхней центральной террасе холмов, на склонах которых был расположен Га­ликарнас, стоял колоссальный храм Apeca. Справа на воз­вышении находились святилища Афродиты и Гермеса. На левой стороне котловины, также на холме, возвышался великолепный дворец царя.

Таким образом, по замыслу архитекторов гробница царя Мавсола как наиболее богатое и достопримечательное сооружение Галикарнаса должна была находиться в центре города и служить основным его украшением.

Когда началось строительство, место работ было обнесено стеной из сырцовых кирпичей. Царь Мавсол торопил с постройкой, ему не терпелось показать всему миру, насколько он богат, — ведь для сооружения и укра­шения храма-гробницы он пригласил самых известных во всей Греции мастеров-художников.

Большое число рабочих, нанятых помощниками архи­текторов, и еще большее число рабов от зари до темноты трудились на строительной площадке. Пока часть рабо­тающих рыла ямы для фундамента, другие подвозили и складывали строительный материал — дерево для соору­жения лесов, песок, глину, известку и главным обра­зом камень. Все земляные работы велись при помощи железных лопат. Для скалистого грунта пользовались кирками и железными ломами. Это была тяжелая работа. Под палящим солнцем сухая земля превращалась в пыль, которая от малейшего ветра' поднималась столбом, засы­пала глаза, забивалась в ноздри. Из-под ломов, по кото­рым били тяжелыми кувалдами, летели осколки камня, угрожая незащищенным глазам работающих.

Не менее тяжелой была работа по доставке камней к месту стройки. Камень для строительства добывался в каменоломнях, где работали в ужасных условиях рабы и осужденные преступники. Вся работа велась в длинных подземных галереях-штольнях, иногда расширявшихся в довольно просторные камеры, потолок которых поддер­живался столбами невыбранного мрамора. Местами штольни сужались до размеров тесных и узких проходов, куда с трудом мог протиснуться человек. В стенах штолен были сделаны маленькие ниши для светильников, при свете которых производились работы по вырубке камня.

Рабы вырубали глыбы камня при помощи кайла, зу­била и лома. Все эти инструменты были сделаны из же­леза. Когда камню во время его выламывания уже хотели придать нужную форму, его допиливали специальной пи­лой без зубьев. Эта работа требовала большой затраты физических сил. Пилили вручную при помощи песка, который беспрерывно сыпали в прорез. Особенно хорошим для пилки камней считался песок, привезенный из Эфиопии.

Выпиленные глыбы мрамора на специальных деревян­ных салазках рабы вытаскивали на поверхность. Подго­няемые бичами надсмотрщиков, они погружали эти камен­

ные громады на особые деревянные тележки с роликами и на веревках спускали их по специально вымощенной пли­тами дорожке вниз.

Эта предварительная отделка делалась для того, чтобы уменьшить тяжесть камней при перевозке. Но все равно доставка камней из каменоломен была очень ответствен­ным и трудоемким делом.

Крупные мраморные детали здания весили тысячи ки­лограммов. Их подвозили при помощи волокуш и телег, в которые было впряжено несколько десятков пар волов. Втаскивались на повозки эти мраморные глыбы по спе­циально изготовленной из дерева наклонной плоскости. А чтобы поднять такую махину по наклонной плоскости, требовались сотни рук рабов. Люди выбивались из сил, надрываясь от тяжкого труда. Многих из них калечили сорвавшиеся каменные глыбы, многие погибали, замучен­ные непосильной работой. Однако царь торопил со строи­тельством, и надсмотрщикам самим угрожали плети в слу­чае малейшего промедления в работе. Жизнью рабов, которых у царя было множество, никто не дорожил.

Корабли привозили в гавань Галикарнаса великолеп­ный мрамор для облицовки и изготовления архитектурных и скульптурных украшений мавзолея.

В каменотесной мастерской, находившейся рядом со строительной площадкой, опытные рабочие, нанятые спе­циальными подрядчиками, которые руководили различ­ными работами, занимались дальнейшей обработкой мра­морных заготовок. Ловко орудуя тесаком, долотом и осо­быми кирками, мастера подготавливали и подгоняли по заданным размерам отдельные строительные детали. Они отесывали квадры, делали в них углубления для железных скреп при установке камней, обрабатывали барабаны ко­лонн. Отдельные детали, украшенные орнаментом, также заканчивались мастерами-резчиками до установки их на месте. После этого поверхность мрамора полировали пе­ском и шлифовальным камнем, а затем натирали воском,

чтобы уменьшить слишком сильный блеск отполированной поверхности.

Архитекторы Пифей и Сатир вместе со своими помощ­никами наблюдали за строительством. В фундаментные рвы был заложен фундамент, мощный, из больших квад- ровых плит; ему предстояло вынести на себе большую тяжесть самого здания и пирамиды, служившей крышей.

Каменщики начали возводить стены. Постепенно стали вырисовываться контуры первого этажа. Настало время, когда начались тяжелые работы по подъему и установке колонн на втором этаже. Для этого пришлось построить деревянные массивные платформы на четырех подпорках, которые по высоте достигали уровня второго этажа. Снова по деревянным наклонным плоскостям были втянуты на­верх тяжелые барабаны колонн, которые собирались и окончательно обрабатывались, шлифовались и полирова­лись уже на месте. Тяжелый, богато украшенный карниз лег на нарядные, изящные завитки ионийских колонн.

Обоих архитекторов волновало, правильны ли их рас­четы, не ошиблись ли они и не будет ли слишком сложной укладка мраморной пирамиды-крыши и установка наверху колоссальной скульптурной группы — колесницы с че­тырьмя конями.

Но до этого было еще далеко, хотя внезапная смерть Мавсола ускорила работы по созданию царской усыпаль­ницы. Царица Артемисия не жалела ни людей, ни денег, для того чтобы увековечить память умершего мужа. Зна­менитый архитектор и скульптор Пифей заканчивал ра­боту над огромной мраморной статуей царя Мавсола.

Во дворе мастерской все пространство было занято частями громадной, еще не собранной статуи царя. Не­сколько учеников, наклонившись над безруким и безголо­вым туловищем огромной скульптуры, тщательно натирали особым составом поверхность мрамора. Складки пышной одежды, облекавшей фигуру царя, были переданы в мра­море легко и естественно. Под ними ощущалось живое и сильное тело. Голова статуи, еще не прикрепленная к ту­ловищу, стояла отдельно на специальной подставке. До нашего времени сохранилась эта фигура царя, выставлен­ная в Британском музее, и мы можем судить о том, каким большим художником она была создана. Мрамору он придал необыкновенную живость. Царь Мавсол — жесто­

кий, жадный и тщеславйый, настоящий восточный де­спот — через тысячелетия предстал перед нами как живой. Художник искусно передал мнимо значительное выраже­ние его лица, небольшую бородку, пухлые ленивые губы и неожиданно злой и пристальный взгляд глубоко поса­женных глаз. Очевидно, царица Артемисия, жена Мав- сола, не поняла того, что скульптор тонко подметил харак­терные отрицательные черты царя и передал их в его лице и взгляде. Ее, по-видимому, вполне удовлетворили искусная работа и внешняя величавость, приданная фи­гуре умершего царя (рис. 10).

Рядом с фигурой царя должна была стоять статуя самой царицы Артемисии, которая хотела увековечить и себя в качестве верной спутницы мужа и преданной его па­мяти вдовы. Над ее. статуей работал знаменитый Скопас ^[40](рис. 11). Чертам царицы он придал величавость и чи­стоту линий. Открытый высокий лоб, обрамленный искус­ными завитками модной в те времена прически, большие, широко раскрытые глаза, чистый овал лица — все эти осо­бенности, высеченные в мраморе рукой великого мастера, приукрашивали, конечно, облик царицы. Несколько углуб­ленные глазницы создавали тонкую игру света и тени, и благодаря этим полутонам возникало впечатление мягкого взгляда, затуманенного скорбью, несмотря на то что в глазах статуи, по обычаю греческих скульпторов, от­сутствовало изображение зрачка. C точки зрения совре­менной скульптуры, глаза греческих статуй были слепыми. Однако Скопас своим искусством делал слепые глазницы зрячими и умел придать этому взгляду выражение мяг­кой скорби, горькой печали, страдания или ярости. Резцу Скопаса принадлежала и та часть фриза, которая была расположена на западной стене гробницы.^[41] Скопас изобра­зил на своей части фриза очень распространенный в гре­ческом искусстве сюжет — так называемую амазонома- хию — битву греков с легендарными женщинами-воитель­ницами. Сцены сражения были полны необычайной

жизненности, движения и силы. Лошади, скачущие, взвив­шиеся на дыбы, фигуры сражающихся в смелых поворо­тах, развевающиеся складки одежды — все передавало впечатление ожесточенной, яростной битвы. Людям, гля­девшим на этот фриз, слышался шум сражения — звон мечей о щиты и шлемы, свист стрел, воинственный клич амазонок, ржание разгоряченных коней, стоны раненых. Холодный мрамор жил, дышал, двигался — так велико было мастерство скульптора. Фриз состоял из отдельных больших мраморных плит, которые, плотно примыкая друг к другу, непрерывной лентой опоясывали все здание. На южной, восточной и северной сторонах фриза были изображены сцены охоты, состязаний и битва лапифов с кентаврами.^[42] Эти части фриза были сделаны скульпто­рами Леохаром, Бриаксидом и Тимофеем, славившимися среди греков не менее чем Скопас. Когда рельефы, состав­лявшие фриз нижнего этажа гробницы, были закончены знаменитыми мастерами и их учениками, то, хотя погре­бальное сооружение еще не было достроено, толпы почи­тателей Скопаса и остальных скульпторов, привлеченные слухами о замечательном фризе, устремились в Галикар­нас, разнося по всей Греции славу о грандиозной усыпаль­нице царя Мавсола.

Царица Артемисия умерла, не дождавшись окончания постройки мавзолея. Сын Мавсола и Артемисии, ставший правителем Галикарнаса, приказал продолжать работы.

Мавзолей был увенчан мраморной пирамидой из двад­цати четырех ступеней. На ее верхнюю площадку после сооружения специальных сложных механизмов^[43]и целой системы деревянных высоких платформ были подняты от­дельные части огромной мраморной квадриги (колесницы с впряженными в нее четырьмя конями).

Саркофаги царя и царицы из лихнийского мрамора стояли в богато украшенном разноцветным мрамором зале первого этажа. Подножие гробницы окружали мраморные статуи скачущих всадников и огромных величавых львов. Это были скульптурные работы Леохара, Тимофея и Бриаксида.

Полностью усыпальница была окончена только при внуке царя Мавсола. Но задолго до окончания она стала известна всему греческому миру как одно из замечатель­ных произведений искусства. После победы македонского царя Александра над персами Галикарнас, в котором укре­пились персидские войска, был сильно разрушен и раз­граблен воинами Александра. Однако мавзолей, славив­шийся как одно из семи чудес древнего мира, уцелел. Он стоял во всем своем великолепии вплоть до XV в., когда жизнь давно уже покинула древний город Галикарнас. Время пощадило прославленное чудо древности (мавзолей простоял около 1800 лет), хотя частыми землетрясениями, неоднократно разрушавшими стены Галикарнаса, мавзолей был изрядно поврежден. Но главный урон прославленной гробнице нанесли грубые и невежественные завоеватели — рыцари-крестоносцы, не пощадившие той красоты, кото­рую, казалось, щадило само время. Захватив побережье Малой Азии, они в XV в. на развалинах Галикарнаса построили мрачную неприступную крепость — замок Свя­того Петра.

Крестоносцы буквально разнесли мавзолей на куски, вкладывая в стены крепости целые статуи, плиты с вели­колепными рельефами, бессмертные творения великих скульпторов древнего мира — Леохара, Скопаса, Бриак- сида. Они безжалостно выламывали из стен мавзолея прекрасные мраморные фризы со сражающимися амазон­ками, обламывали бронзовые позолоченные украшения со статуй богов, героев, коней.

После того как рыцари-крестоносцы были изгнаны тур­ками с побережья Малой Азии и прилегающих к нему островов, на месте древнего Галикарнаса и средневековой крепости — замка Святого Петра — возникла турецкая крепость Будрун.

В середине XIX в. путешественники, изучавшие берега Малой Азии, обратили внимание на то, что в стены сред­невекового замка-крепости Будрун вделаны мраморные плиты с античными рельефами, изображающими битву греков с амазонками. Всего плит, вмурованных в стены крепости, было двенадцать.

Ценой больших хлопот английскому послу в Турции удалось получить разрешение выломать эти плиты из стен Будрунской крепости. Когда плиты были привезены в Лондон и переданы в Британский музей, ученые с во­

сторгом убедились, что перед ними знаменитый фриз Cko- паса со стен прославленного чуда света — гробницы царя Мавсола. Тогда один из хранителей Британского музея, известный ученый Чарльз Ньютон, сам побывал в Будруне. Ньютон увидел вставленные в стену крепости, обращенную к морю, две мраморные статуи львов. Он не сомневался теперь, что они также принадлежат мавзолею, разрушенному варварскими стараниями кресто­носцев.

При тщательном изучении стен крепости, сложенных из грубо отесанных плит, сцементированных известкой, Ньютону сразу же бросились в глаза вставленные в стены обломки плит и архитектурных деталей мавзолея. Ожидая в течение девяти месяцев разрешения на выемку фрагмен­тов мавзолея из стен крепости, Ньютон не терял времени. Он задался целью найти то место, где находился мавзолей. В грудах строительного мусора, затянутого илом, нанесен­ным водой, были найдены бесчисленные обломки мра­мора— фрагменты статуй людей, лошадей, львов, раз­личные архитектурные детали, большие плиты от ступеней подножия и верхней пирамиды, части мраморной колес­ницы. Из этих обломков путем кропотливой работы была собрана почти целиком огромная статуя царя Мавсола, достигавшая почти трех метров высоты (статуя Артеми- сии была больше двух с половиной метров).

В числе особенно интересных находок были колоссаль­ный торс всадника в персидской одежде, фигура сидящей женщины и большое количество обломков статуй мрамор­ных львов и конных статуй. Особый интерес представлял обломок передней части статуи лошади. Голова ее пол­ностью сохранилась и имеет в длину около метра. На ней уцелела бронзовая позолоченная уздечка с украшениями в виде крупных подвесков. Ученые признали в ней одну из лошадей квадриги, увенчивавшей мавзолей, так как было видно, что она высечена с тем расчетом, что на нее будут смотреть снизу и притом на большом расстоянии. В дополнение к барельефам с амазономахией, замеченным в стене крепости, Ньютон обнаружил в западной части площади, занятой некогда мавзолеем, еще четыре плиты фриза, принадлежавшего резцу Скопаса. Одна из плит, открывшихся глазам ученого, особенно его поразила.

Всего четыре фигуры сражающихся были изображены на ней. Обращенная спиной к зрителю, стояла полуобна­

женная амазонка, оборонявшаяся от нападающего на нее воина с мечом и щитом в руках. Сильная и прекрасная фигура воительницы, занесшей меч над головой грека, вся была пронизана светом — Скопас высекал рельефы на пли­тах паросского® мрамора, который обладал удивительным свойством просвечивания. Потому так поразительна была игра света и теней, придававшая особую выразительность работам этого великого художника.

Вторая амазонка, раненая, пыталась приподняться с земли, чтобы отразить нападение греческого воина. Бес­страшен был ее взгляд, обращенный к врагу, наносящему смертельный удар.

Фигуры сражающихся, повернутые в сильном движе­нии, словно уходили в глубь рельефа или выходили из него прямо на зрителя. Сомнений не оставалось — остатки мавзолея, этого прославленного чуда древнего мира, были открыты. Только Скопас мог вложить столько жизни и движения в холодный мрамор. Невольно, как яркий кон­траст, на память приходят не менее знаменитые рельефы Парфенона, принадлежащие резцу великого Фидия^[44][45](рис. 12). Там все фигуры словно скользили по поверх­ности мрамора, не выходя за его пределы, подчиненные плавному чувству ритма, пронизывавшему спокойную ком­позицию художника. Творения Фидия были проникнуты сознанием торжественного покоя, величия и красоты. У Скопаса все было порыв, страстная борьба и страдание.

Но чье же искусство сильнее? Ньютон в задумчивости смотрел на плиту, где кипел жаркий бой между прекрас­ными амазонками и свирепыми воинами, запечатленный в вечно живом мраморе гениальным резцом Скопаса (рис. 13).

Боги и люди Фидия были слишком далеки в своем божественном спокойствии от человеческих страстей и пе­реживаний. Мрамор под резцом Фидия дышал величавой и светлой, ничем не омраченной радостью жизни. Ско­пас же вдохнул в мрамор боль и отчаяние, ярость битв и радость победы.

Искусство Скопаса, насыщенное трагизмом, было

ближе и понятнее людям, жившим в одно время C ним, время, полное бурных политических событий и глубоких переживаний.

Итак, мавзолей был найден. Ученые приступили к тща­тельному изучению его архитектурных и скульптурных остатков. Все встречающиеся у древних авторов упомина­ния о мавзолее, описание его размеров, данное Плинием в труде «Естественная история», были скрупулезно собраны и изучены вместе со всеми материалами, которые дали раскопки в Будрунской крепости. Архитекторы сов­местно с учеными попытались реконструировать мавзо­лей— т. е., использовав все известные данные, изобразить гробницу Мавсола во всем ее великолепии, которое еще в древности прославило мавзолей, как своего рода шедевр погребальной архитектуры (рис. 14).

Его удивительные пропорции, искусное сочетание гре­ческих и восточных архитектурных элементов (колоннада и пирамида вместо крыши), великолепие скульптурных украшений — это был гимн прекрасному мастерству строи­телей и художников, создавших замечательный памятник искусства. Однако при восстановлении облика этого заме­чательного сооружения возникли разногласия среди архи­текторов и ученых. Одни из них восстанавливали мавзолей как храм с пирамидальной крышей, увенчанный квадри­гой, в которой стояли колоссальные статуи Мавсола и Артемисии. Подножием храма служил очень высокий постамент, представлявший собой первый этаж, в зале которого находились саркофаги Мавсола и Артемисии. Подножие храма было окружено большим количеством статуй всадников и львов. Эта.реконструкция встретила ряд существенных возражений, и ее противники предло­жили свой вариант, подкрепленный тщательнейшим изу­чением всех архитектурных и скульптурных остатков и построенный на точных математических расчетах и ана­лизе свидетельств древних авторов. По-видимому, в дей­ствительности мавзолей представлял собой сочетание двух пирамид и храма с колоннадой. Нижняя ступенчатая пи­рамида служила основанием для храма с колоннадой, верх­няя, также ступенчатая, являлась крышей всего сооруже­ния и увенчивалась мраморной квадригой — колесницей, запряженной четверкой лошадей. Колесница была пустой. В том, что квадрига была пуста, без фигур царя и царицы, не было ничего необыкновенного. Обычай ставить изобра­

жения колесниц без возницы на погребальных сооруже­ниях был распространен в греческом мире. Пустая колес­ница без хозяина была символом смерти возницы. Мысль о том, что в квадриге находились колоссальные статуи Мавсола и его супруги, возникла в связи с тем, что об­ломки их фигур были найдены вблизи от обломков коней и колесницы. Однако возле этого места была найдена еще масса фрагментов различных статуй — мужских, женских, головы и лапы львов. Ведь из этого не следовало, что все эти фигуры нужно было связывать также с колесницей или только с верхней частью мавзолея. Ученые, заняв­шиеся подробно изучением архитектурных и скульптурных остатков мавзолея, обратили внимание на то, что статуи лошадей, впряженных в колесницу, были сделаны с уче­том того, что на них будут смотреть снизу. Что же ка­сается фигур царя и царицы, они были выполнены как обычная скульптура, находящаяся на небольшой высоте пьедестала, и никаких изменений с учетом ракурса в ста­туях не было. Кроме того, вычислив по остаткам колес, стенок и днища колесницы ее размеры, ученые пришли к выводу, что статуи были слишком велики и тяжелы для самой повозки. Против размещения статуй на большой высоте свидетельствовала и тщательная разработка черт лица, волос, драпировок одежды Мавсола и Артемисии. Известно также, что некто, видевший мавзолей, восхи­щался даже мастерством, с каким была сделана обувь на статуе царя. Совершенно очевидно, что скульптору не было нужды так тщательно отделывать нижнюю часть статуй, которая вообще не была видна, поскольку борта колесницы должны были закрывать фигуры до уровня бе­дер. А один англичанин скрупулезно вычислил, исходя из соотношения размеров статуй, высоты колесницы и вы­соты, на которую была поднята квадрига, увенчивавшая здание мавзолея, что даже со значительного расстояния при установке этих статуй в квадриге была бы видна лишь верхняя часть головы фигур царя и царицы. По всей вероятности, статуи Мавсола и Артемисии находи­лись на нижней площадке ступенчатого подножия мавзо­лея, среди множества других статуй, обломками которых была насыщена вся гора строительного мусора, заплыв­шего илом, — место, где некогда возвышалась великолеп­ная гробница карийского царя, причисленная к семи чуде­сам древнего мира.

Из глубокой древности пришло к нам слово «мавзо­лей». Трудно найти человека, у которого при этом слове не вставала бы перед глазами стена московского Кремля, серебристые стройные ели и на фоне темной зелени и древних красных стен гробница великого вождя трудя­щихся всего мира, основателя Советского государства Владимира Ильича Ленина.

В дни скорби, когда велась подготовка к торжествен­ным похоронам умершего вождя, к 27 января 1924 г. на Красной площади, у кремлевской стены, было построено деревянное строгое и простое здание, которое должно было служить надгробным памятником великому Ленину.

Известный советский архитектор академик А. В. Щу­сев представил проект надгробного сооружения, которое в 1930 г. было взамен деревянного построено из дорогих пород камня темных и строгих тонов. Это простая и ясная композиция — прямоугольная ступенчатая пирамида с усе­ченным верхом. Она завершается тридцатью шестью че­тырехугольными колоннами, на которых лежит венчаю­щая плита. Наружные лестницы ведут на трибуну мавзо­лея, расположенную на первом уступе пирамиды. Широкая мраморная лестница спускается от входа в подземный траурный зал. Здесь, в саркофаге под прямоугольным, стеклянным покровом лежит В. И. Ленин. Стены зала облицованы черным и серым мрамором, красные пилястры из порфира смягчают суровые тона мраморных плит. Вся эта сдержанная и строгая гамма красок создает настрое­ние торжественного и скорбного покоя. Мавзолей на Крас­ной площади в Москве — это не только гробница великого вождя. Это одновременно и самая высокая трибуна, с ко­торой в знаменательные для нашей страны дни звучат слова, обращенные к советскому народу и ко всему миру.