Я. А. Ленцман О ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИХ ТЕРМИНАХ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ РАБОВ

Вряд ли стоит доказывать важность изучения вопроса о рабстве в древ­ней Греции. Эту узловую для понимания античности проблему ставит перед советскими историками античности все паше марксистско-ле­нинское мировоззрение; она непосредственно вытекает из задачи, постав­ленной товарищем Сталиным: «...историческая наука, если она хочет быть действительной наукой, не может больше сводить историю общественного развития к действиям королей и полководцев, к действиям „завоевателей “ и „покорителей^- государств, а должна, прежде всего, заняться историей производителей материальных благ, историей трудящихся масс, историей народов» ^l.

Несмотря на громадное принципиальное значение рабства в истории классической Эллады, этот вопрос поразптельпо мало изучался в историо­графии. На протяжении последнего столетия древнегреческое рабство исследовалось в работах А. Валлона, В. Рихтера, Эд. Мейера и в двух статьях в эпп икл он одических словарях Дарамбера-Сальо и Паули. Притом необ­ходимо заметить, что книга Валлона ^[42][43]значительно устарела и далеко не соответствует совремеиному состоянию наших знаний об античности. Работа В. Рихтера^[44]является небольшой популярной брошюрой, остав­шейся к тому же незамеченной даже в немецкой историографии; докладжо Эд. Мейера «Рабство в дреБпости» ^[45]представляет собой не исследование, а просто декларацию взглядов его автора на рабство. Что же касается статей D энциклопедиях, то статья Боше и IUano ^[46]является просто крат­кой справкой, а работа Вестермана написана в явно фашистском духе °.

В данной статье мы не имеем возможности остановиться более обстоя­тельно па общей концепции древнегреческого рабства во всех указанных работах. Эта исключительно важная и политически актуальная задача должна стать темой специального исследования.

ограничиться краткой справкой о том, как Валлон и Вестерман, авторы наиболее солидных исследований о рабстве, понимают греческие термины, обозначающие рабов. Валлон касается этого важного и сложного вопроса дважды, но только мельком, в примечаниях. В нервом случае, поставив вопрос: «Как обыкновенно назывались рабы?», он отвечает: «Слово δούλος, обычное пазванис раба, зачастую употреблялось в переносном значении; характерным для рабских функций было слово ο-κέτης, другие слова примыкали к этим понятиям с некоторыми чертами различия» ¹. Здесь же он перечисляет λατptς, άμφιπολος, προπολος, θεράποντες п даже θήτες. Таким образом, Валлон, очевидно, смешивает воедино рабов с несо­мненно свободными фстами, не говоря уже о многочисленных промежуточ­ных прослойках. В перечислении терминов Валлон следует Афипею (кн. VI, стр. 267с), но «дополняет» его правильный список, включив в него, правда, с оговорками, и фетов, чего вполне обоснованно не сделал автор «Дейпно- софистов». Во втором месте ^[47][48][49]Валлон касается слов σώμα и ανδράποδον. Не давая ни исторического, ни филологического анализа этих важных термипов, он ограничивается кратким замечанием, что встретил слово σώμα в значении «раб» впервые у Демосфена, и высмеивает мнение визан­тийских грамматиков, считавших, что из слова άνδραποδον можно сделать вывод, что раб является ногой своего господина. Вот и все, что мы находим у Валлона по вопросу о богатейшей терминологии древнегреческого языка, касающейся рабства, которая развивалась и изменялась на протяжении целого тысячелетия.

33

Последним словом буржуазной историографии по античному рабству является вышедшая в 1935 г. вышеупомянутая статья В. Л. Вестермана в реальной энциклопедия Паулп. Собственно говоря, это даже не статья, а крупное исследование, охватывающее около 200 столбцов весьма плот­ного текста. В настоящем обзоре, согласпо рамкам нашей темы, речь будет итти только о первых двух разделах исследования, касающихся рабства в древней Греции. Труд Вестермана на первый взгляд выглядит весьма солидно и даже импозантно; он исключительно обильно уснащен научным аппаратом, изобилует многочисленными ссылками на литературные, эпиграфические и папирусные источники, учитывает немалое количество послсдпих изданий книг и статей по отдельным частным проблемам. Все это создает впешпее впечатление исключительной добротности приведен­ных данных и научной объективности автора. Однако на деле эта статья весьма далека от объективного, даже в буржуазном смысле этого слова, изложения вопроса о рабстве. В ней вполне отчетливо выступает мейеров- скал концепция рабства, принимающая местами, согласно «духу времени», ярко выраженный фашистский характер.

Вместо того, чтобы путем детального апализа источников попытаться уточнить специфическое значение каждого из многочисленных терминов, обозначающих рабов, Вестерман предпочитает соединить их в одно целое. Он пишет: «Точными и однозначными (eindeutigen) обозначениями для рабов являются: δούλος —длительно употребляемое до конца античности, и главным образом в юридическом, а равно и D обиходном языке; ανδράποδον — юридически ясное и допустимое (zulassig) попятие... σώμα άνδρεϊον и σώμα γυvαικε^ιov; оба эти термина постоянно появляются в ману- миссионных надписях. При переводе многочисленных слов, как οίκέτης, θεράπων, πα;ς, παιδάριον, которые, по существу, имеют иное зна-

чсшіс, чем .раб“,падо быть осторожным, хотя они длительное время, правда, в свободном смысле, встречаются в этом зпаченли у античных писателей» ¹.

34

TaiciiM образом, Вестерман не останавливается па вопросе о том, суще· . ствует ли какое-пибудь различие между перечисленными им терминами, и фактически ставит между ними знак равенства. Это смешение различных понятий, как будет показано дальше, не является делом случая; оно пужно Вестерману для фальсификации положения рабов в древней Греции. При помощи этого приема Вестерман, находя какой-нибудь документ, где го- * ворится об относительно благополучном состоянии одного или нескольких, более пли менее привилегированных δούλοι, затем без каких-либо оснований распространяет это положепие па всех рабов. Превознося положение афипских государственных рабов (δημόσιοι sell, δούλοι), которые в каче­стве низших чиновпиков государственного аппарата действительно поль­зовались относительной свободой, несмотря па свое юридически рабское состояние, он делает отсюда вывод о таком же положении основной массы афинских рабов. При помощи такого рода рассуждений Вестерман под­водит читателя к следующему выводу: «Градации рабского сословия (Die Abstulungen des Sklavenstandes), характерные для греческого и эллини­стического видов рабства, пе оставляли места для резкого различия между свободным и рабом» (там же, стб. 908). Здесь же Вестерман заявляет, что «для человека, раз отпущенного па волю, по было никаких законных препятствий — если только государство разрешало (gab der Staat es zu) — к приобретению гражданского полноправия (Vollburgerrecbte)». Вестерман при помощи этого тезиса пытается обосновать точку зреїшя Эд. Мейера па античное рабство и «доказать», что между рабами и современным про­летариатом нот якобы ішкаких существенных различий; эти положения, явно противоречащие всем нашим сведениям об античности, провозгла­шаются для того, чтобы завуалировать ожесточенную классовую борьбу и древности. На взглядах Вестермана не стоило бы, пожалуй, столь под­робно останавливаться, если бы они пе превратились уже в общее место в буржуазных работах по древней истории.

♦ * *

Даже при поверхностном знакомстве с древнегреческими источниками нас поражает исключительное обилие слов, которыми греки обозначали отдельные категории рабов. Общее их количество достигает нескольких десятков. Так, например, у Поллукса в месте, специально посвященном этому вопросу, перечисляются: δούλος, δούλη,... οίκέτης, οίκέτις, θεράπων, &εράπαινα, θεραπαινίς, ... διάκονος, υπηρέτης, αργυρώνητος, ώνιος, οίκότριψ, ... σηκίς,... οΐκογενχς,... παιδίσκη,... άνδράποδον,.. σώμα,... παΐς и др.². Афиной, используя даппые Клитарха, Америя, Гермонакса и Сслевка, даег специальный список терминов, обозначающих рабов ’. В списке Афинея

і ПЕ, Supplb. VI, стб. 902.

• Pollucis Onomasticon, ed. Е. Beth е, Lpz., 1900, III, 74—78. Поллукс, труд которого относится ко времени Комм ода, представляет большой интерес для нашей работы, так как: 1) ои является одним из древпепших источников словарного типа; 2) его словарь построен не в алфавитном порядке, а по синонимам, что дает возмож- . ность сразу найти родственные понятия п нащупать различия между ними.

^a Atbenaeus, The dcipnosophisls, изд.

4 Всстнпк древнел истории, λi 2

имеется 17 названии различных категорий рабов, причем только шесть из них фигурируют в сопоставлении названий рабов у Поллукса. Однако термины, привлеченные Афинеем, имеют только местное -значение и соз­дают впечатление коллекции антикварных редкостей даже для его вре­мени ^l. В частности, среди перечисленных Афинеем слов нехватает столь часто встречаемых терминов как άνδράποδον, σώμα и т. д. _l

Таким образом, мы вправе ограничиться в дальнейшем разборе терми­нологией рабов, имеющейся у Поллукса. Даже если абстрагироваться от слов женского рода, представляющих собой только варианты соответствен­ных слов мужского рода, и то у пас останется около полутора десятка терминов. Притом сюда не включены еще весьма многочисленные умень­шительные, как, например, ⅛vδpαπoδtov ^[50][51][52], παιδισκάριον ^[53]и др. В список Поллукса не вошли также встречающиеся у некоторых авторов термины: δμς, δημόσιός (soil, δούλος), ίεροδούλος, θρεπτός и многие производные от παϊ?. Не учтены здесь также и многочисленные местные термины, как, например, критские мноиты, афамиоты, клароты и другие.

Обилие различных греческих терминов, которые мы по необходимости «л вынуждены переводить одним, далеко не всегда ад.зкватным их дифферен­цированным греческим значениям, словом «раб», само по себе вполне по­нятно. Во-первых, эти термины сложились в течение ряда веков; во-вторых, они возникли в разных местах и различных экономических условиях поли­тически разобщенного греческого мира; в-третьих, они, повидимому, отра­жают различные источники рабства, а также различия в положении отдель­ных прослоек рабов.

Первейшей задачей всякого объективного исследователя, стремяще­гося раскрыть характерные черты античного рабства во всем его своеоб­разии, является прежде всего попытка уточнить специфическое значение важнейших из интересующих нас греческих терминов. Ведь только таким путем мы получим надежную основу для характеристики исторической значимости тех или иных терминов, для дифференциации отдельных кате­горий рабов. Если бы даже, несмотря на пристальное изучение, нам но удалось определить специфическое значение этих терминов, все же попыт­ка их выяснения является conditio sine qua non для всякого подлинно научного исследования в этой, как, впрочем, и во всех других областях древней истории.

Однако, как это показано выше, в буржуазной историографии по во­просам рабства и рабовладения господствует диаметрально противополож­ная тенденция. Вместо того, чтобы дифференцировать слова, определяю­щие рабов, мы наблюдаем явную тенденцию смешения этих терминов, тенденцию замазывания различий между ними. Так поступают и Валлон и Вестерман. Проблема изучения античного рабства во всем его историче­ском своеобразии может быть поставлена и решена только марксистско- ленинской историографией, рассматривающей явления диалектически «...с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зре­ния их возникновения и отмирания»^[54].

36 .

Терминологический анализ интересующей нас группы слов является весьма сложпым и трудным делом. Мы отдаем себе полный отчет в тех труд­ностях, которые возникают перед исследователями, пытающимися уточ­нить значение столь близких по смыслу понятий, как вышеперечислен­ные. Притом слова эти встречаются в источниках исключительно часто; ими пользуются различные авторы разных времеп и территорий. Пол­ностью охватить весь необозримый лингвистический материал, относящий­ся к рассматриваемым понятиям, вообще невозможно. И все же, несмотря на трудности исследования, на весьма далекое от совершенства и полноты качество нашего анализа, даже выборочный обзор наиболее характерных терминов позволит сделать ряд важных выводов, притом не столько фило­логического, сколько исторического порядка.

• ·

*

Прп рассмотрении слов со значением «раб» в древнегреческом языке мы можем разбить их на две большие группы. К первой принадлежат те из них, которые первоначально имели другой смысл к лишь с течеппем врсмепп приобрели значение «раб». К этой группе, очевидно, можно отио- CTH такие слова, как σώμα —тело, θεράπων — товарищ, πα^iς — ребепок, θρεπτές — вскормлепнпк, вместе с их производными, а также некоторые другие термипы. Виолпе понятно, что повое значение этих слов далеко не всегда вытесняло их основной смысл. Это обстоятельство иногда создаст дополнительные трудности в понимании текстов.

Вторую группу составляют те слова, которые, так сказать, ab origin© означали рабов как таковых или же определенные их категории. К этой группе надо причислить в первую очередь слова типа δμώς, οίκέτης, oixoγεv√ς, δούλος, άνδράποδον и некоторые другие. Из этой группы меньше Dcero со­мнений вызывает резко ограниченное хронологически слово δμώς, которое применяется почти исключительно у Гомера и Гесиода. В классическую эпоху оно почти не встречается; только изредка пм пользуются поэты. (Словарь Папе ¹дает следующее пояснение: «δμως — раб, в поэзии ≈ про­заическому δούλος, от δαμάω... сначала означало человека, побежденного в бою и обращенного в раба (Od., 1, 398), впоследствии —вообще раба, вне зависимости от способа приобретения (0d., XXIV, 210)». Интерпре­тация Папе восходит к схолиям Арпстонпка к «Илиаде» (IV, 644), который, указывая па разлпчие между фетамп и δμώες, отмечает, что δμώες δέ αύτοί οί δούλοι παρά το δεδμησθαι δ ίστιν ύποτετάχθαι. Аналогично поясняют это слово также Лиддель и Скотт^,. Нам кажется вполне вероят­ной цитируемая IlIano ^sгипотеза М. Бреаля, что слово δμώς восходит к корню δόμος и, таким образом, оно аналогично famulus, пес ом ценно тесно связанному с familia. Узкие хронологические рамки применения слова δμώς ^{[55][56][57][58][59]}и полное его исчезновение в разговорном языке классической эпохп дают основание полагать, что δμώς обозначало раба патриархального типа в эпоху господства «...патриархальпой системы рабства, направленной на производство непосредственных жизненных средств...» ⁶. Это соображение подтверждается тем, что ни в «Илиаде», ни в «Одиссее» мы фактически не встречаем других терминов для обозначения рабов, если не считать пе

вполне четкого термина οίκεύς ¹. Дальнейшее уточнение значения этого с:юоа возможно только путем изучения соответствующих многочислен- пых контекстов в эпосе.

37

Однако даже если мы выделим группу слов, которые получили значение «раб» лишь в производном смысле (типа σώμα), а также те слова, которые бытовали в обиходном языке лишь относительно краткое время (типа δμως), все-таки останется еще несколько как будто бы вполне равнозначащих тер­минов. Речь идет прежде всего о трех словах: δούλος, o^,.κετης π άνδραποδον, которые, кстати сказать, наиболее часто встречаются в интересующих нас текстах. Как уже указывалось выше, в исследованиях по древнегреческому рабству принято считать все эти слова синонимами, и никто, насколько нам известно, не пытался анализировать высказывания древних авторов о рабах с точки зрения применяемой ими терминологии.

Начнем наш анализ со слова ο-κέτης. Этот термин, вместо с родствен­ными ему οΐκέτις, οίκεύς и οίκιάτης^[60][61]применяется самыми различ­ными авторами на протяжении всей античности. Современные буржуазные ученые-историки, заинтересовавшиеся этим словом в связи с их кон­цепцией исторического развития древности, согласны в том, что οίκέτης восходит к οίκος, но отмечают только отдельные стороны этого понятия. Показательно определение Бюхера, заявлявшего, что выражением οίκέται «в истории обозначали только домашних рабов, на которых в то время лежала вся домашняя работа» ^[62]. Исходя из этого в основном правильного, по слишком общего, лишенного каких-либо хронологических рамок опре­деления, Бюхер приходит к явно неверному заключению о том, что вс? античные рабы были ойкетами ^[63], как это должно было a priori следовать из его концепции ойе эсного хозяйства в древности. Мы думаем, что ойкеты действительно были домашними рабами-слугами, по это соображение не подкрепляет, а, наоборот, опровергает построение Бюхера. Ведь если ойке­ты были домашпими рабами, то кем же были те рабы, которых называли дулами и андраподами, не говоря уже о всех прочих? Ясно, что это были какие-то иные, не домаппше, рабы, а ведь их было большинство. Следова­тельно, непосредственное продолжение бюхеровского анализа разбивает его же выводы.

На это же слово обратил внимание и противник Бюхера Эд. Мейер. Его мнение, как п следовало ожидать, диаметрально противоположно точке зрения Бюхера. Мойер, исходя из своей концепции греческого сред­невековья, считает, что в гомеровскую эпоху раб «является бесправным по отношению к господину; раб исключен из общины (Gemeinde), так как он чуждого происхождения (stammfrcmd). Зато он член домашнего коллек­тива; οίκέτης (Uausgcnosse) называют его греки» ^[64][65]. Предположение Мейера, что грекп называли рабов ойкетами, так как те не входили в состав общины, очепь напоминает такие рассуждения античных «филологов», как Iucus a non Iuccndo илп canis quia non canit.

В научных словарях слово οίκέτης, наряду с другими значениями, обычно переводится как «домашний раб». Папе объясняет его как Diener, Haussklave, а Лидделъ и Скотт —как household slave. Нам кажется, что греческому слову οίκέτης соответствует латинское famulus и что mutatis mutandis к нему можно отпести замечание Эвгельса о famuli. Энгельс, как известно, отметил, что «famulus значит домашний раб, a familia — это совокупность принадлежащих одному человеку рабов»¹. Такими fa­muli в древней Греции были ойкеты.

У лексикографов οίκέτης и родственные ему слова обычно поясняются термином δούλος. Так, например, делает Гесихий ^[66][67]и некоторые другие. Все же смысловое значение этих слов далеко не одинаково. Об этом сви­детельствует ряд текстов, в которых ойкеты и дулы резко противопостав­лены друг другу. Так, например, стовк Хрисипп педвусмысленпо указы­вает па различие между этими двумя терминами: διαφέρειν δέ φησι Χρύσιππος δοΰλον οίκέτου... διά τό τούς άπελευ&έραυς μεν δούλους 2τt είναι, οίκέτας δέ μή

∞ τr,ςκτ√σεως άφειμένους „ο γάρ οίκέτης, φησί, δούλος έστΐ κτγ'σει κατατεταγ μένος* (Athen., VI, 267b). Этот отрывок, повпдимому, следует перевести следую­щим образом: «Хрпсппп говорит, что дул отличается от ойкета, так как польпоотпущенники суть еще дулы, а ойкеты по отделены от имущества. Он говорит: ,Ведь ойкет — это дул, входящий в состав имущества*». Как бы ни понимать изречение Хрисипиа, все же несомненно, что, во-первых, он видит какую-то разницу между дулами и ойкетами; во-вторых, слово δούλος в данном контексте нельзя переводить просто как «раб». В этом случае получилась бы бессмыслица; «вольноотпущенники суть еще рабы». В-третьих, из этого положения Xpucnnna видно, что ойкет представляет собой частное понятие, входящее в состав более широкого попятпя «дулы». IIa ваш взгляд, термин δούλος в данвом отрывке следует понимать не в уз­ком смысле — «раб» (как Instrumentum vocale), а как понятие, противо­стоящее έλεύθερος, т. е. обозначающее всякого несвободного человека, более пли менее соответствующее русскому «невольник». Исходя из этого, приведенный отрывок Хрисипиа надлежит попимать следующим образом: 1) Хрпсппп определенно отличает ойкетов от дулов ^[68]; 2) он считает, что вольноотпущенники остаются еще дулами, так как они связаны рядом обя­зательств по отношению к своим бывшим господам и, следовательно, не могут считаться вполне свободными; 3) противопоставляя ойкетов вольно- отпущенппкам, он все же включает вольноотпущенников наравне с ойке- тами в состав более широкого понятия «дулы» ^[69].

Часто говорится о дулах и ойкетах у Платона, который уделяет опре­деленное внимание вопросу о рабах в «Законах»^[70]. Платон обычно избегает

слона ανδράποδου, применяя, как правило, только производные от него: ανδραποδίζω, ανδραποδισμός и некоторые другие. Зато он охотно поль­зуется интересующими нас н данный момент терминами. На наш взгляд, он сознательно различает термины «ойкет» и «дул». Так, например, рас­сказывая об обязанностях избранных чиновников, Платон, желая подчерк­нуть моральное значение их должностей, продолжает: ξυνελθ-όντες μέν μετά των πέντε, βουλεύσθωσαν ός οίον περ οίκέται ούχ εξoυσtv αύτοϊς άλλους ο»κέτας τε και δούλους οΰδ¹ έκ τών άλ?,ων γεωργών τε και κωμητt5v έπί τά ίδια χprσovται ύπηρετηματα διακονοίς, άλλα μονον όσα εις τά δημοσία ¹; «...пусть они (двенадцать. — Я. Л.) соберутся совместно с пятью на совещание: ведь они, точно слуги, уже не будут иметь других слуг и рабов, не будут пользоваться для частных своих нужд услугами со стороны осталь­ных земледельцев и поселян, но только для общественных надобностей». В этом, хорошем вообще, переводе Егупова οΐκέται дважды переводится как «слуги», а δούλοι как «рабы». Действительно, нельзя переводить обаслова одинаково, так как Платон явно различает их частицей τε (ο-κέτας τε α>και δούλους), так же как и последующую пару: «земледельцев и поселян». В литературном переводе не совсем удобно было переводить o уже повсеместно означало «раб». Термин этот вполне мог приме­няться к кочевникам, потому что речь идет не об используемых ими, а о продаваемых за границу рабах ¹.

В известном месте о делосском рынке рабов, способном ежедневно при­нимать и продавать громадные массы рабов (XIV, 5, 2: δυvαμεvη μυριάδα."* ανδραπόδων α6⅛ημeρov носі δέςασ&αι xa^,. xπoπsμψx^,.), Страбон снова поль­зуется словом άνδραποδον.

Афиней, который, как мы указывали выше, избегает этого слова, все же применяет его один раз в контексте о работорговле хиосцев. Сооб­щив со слов Николая Перипатетика и Посидония о том, что во времена Митридата хиосцы были отданы во власть их собственных рабов (δούλοις), Афиней уже от своего собственного имени заявляет: οοτως αύτοΐς άληΒ-ώς τo δaιμovtov εμy∙vtσε πρωτoις χpησaμ∈voις ώνητοΐς άνδραποδοις των πολλών α υτουργών SvrtOV κατά τάς διακονίας. «Так справедливо наказало их божество за то, что опи первые воспользовались покупными рабами, хотя многие люди жили самостоятельно, занимаясь обслуживанием» ^{[100][101][102]}. Считать, что ( лово «андрапод» употреблено здесь случайно, не представляется воз­можным, так как у Афинея значительная часть шестой книги посвящена вопросу о рабстве. Единственное возможное объяснение, на наш взгляд, состоит в том, что'¹ в данном отрывке говорится о работорговле, где особенно принято было применять этот термин.

Напомним в этой связи еще об одном обстоятельстве. Мы знаем, что все термины, обозначающие рабов, имеют много производных слов. Все же понятия, связанные с работорговлей, всегда включают только άνδραποδον или σώμα. Пи ойксты, тій дулы не связаны непосредственно с работорговлей (ср. выше, стр. 61). В этом аспекте интересно уже само построение редко встречаемого слова άνδραποδωνίη из упомянутой нами кпзикской надписи.

Приступая к анализу термина «андрапод», мы отмечали в качестве осо­бенности средний род этого слона, показательный для предметов и существ, не обладающих собственной волей. Действительно, из приведенных мно го’шеленпых примеров явствует, что андраподы всегда были только объек­том эксплуатации і г что их действия не считались самостоятельными. В самом деле, какая могла быть воля у «говорящего орудия»? Однако гре-

54

ческие рабовладельцы под натиском фактов вынуждены были, правда, в одном только случае, признать, что и андраподы могут действовать само­стоятельно. Речь пдот о побегах рабов из неволи. Это чувствуется уже даже в знаменитой Meraрекой псефпзме, в которой афиняне ставят в упрек мега- рянам ανδραπόδων υποδοχήν των υφισταμένων (Thuc., I, 139, 2: «прием беглых рабов»).

В надписи OGIS, 773, относящейся к началу III в. до и. э., жители острова Ио восхваляют некоего Зенона за помощь в возвращении им бег­лых рабов (стк. 4: τών ανδραπόδων των άποδράντων). Особенно четко этот момент ощущается в проклятии делосцев по адресу каждого, οστις έκ ∆