Глава 1 ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Среди источников античной истории, может быть, не самы- ми обширными, но наиболее важными остаются для нас произведения античной литературы, позволяющие понять, как сами люди той поры представляли собственную историю, что они думали о себе и об окружающем их мире.
Это и исторические труды, и научные и художественные произведения, дошедшие до нас главным образом в рукописных копиях от эпохи Средневековья, благодаря которым связь между античностью и новым временем никогда полностью не прерывалась.Поскольку о древних авторах речь пойдет в главах по истории культуры, мы начинаем книгу с рассмотрения основных типов письменных источников и памятников материальной культуры, к более подробному освещению которых будем возвращаться по мере изложения фактического материала.
Историки. Несмотря на то, что труды большинства античных авторов не сохранились или дошли до нас в незначительных фрагментах, даже это сравнительно немногое из оставшегося наследия позволяет составить достаточно полное представление о главных событиях античной истории и ее то бурном, то иссякающем потоке.
На заре возникновения исторического жанра, сложившегося в Греции в конце VI—начале V в. до н. э., доминировали истории отдельных полисов и правивших в них родов или описания земель, представлявших интерес для торговли либо основания колоний. Об этом первом опыте мы можем судить лишь по отдельным фрагментам, из которых видно, что первые историки, используя устную традицию и письменные документы, хранившиеся в храмах и городских архивах, предпочитали излагать события без какой-либо собственной оценки.
^ти ранние сочинения не сохранились, но содержащиеся в них сведения были использованы более поздними историками, в чьем поле зрения, можно думать, были также труды этрусских и карфагенских авторов, ни имена, ни названия произведений которых, как правило, нам неизвестны.
Первыми трудами, дающими обширную картину современной им истории, становятся сочинения Геродота, Фукидида и Ксенофонта. C первой половины IV в. до н. э., когда начавшийся в Греции кризис полиса, вызвавший угасание интереса к общественной жизни, обострил внимание к жизни частной, появляется жанр биографии, противостоящий изложению полисной истории.
На время покорения Греции Македонией и восточных походов Александра Македонского приходится творчество Аристотеля и его школы, созданной в 335 г. до н. э. Для воссоздания греческой истории исключительное значение имело бы грандиозное полотно политической жизни Греции — 158 «Политий» (государственных устройств) греческих и ряда негреческих полисов Средиземноморья, написанных Аристотелем и его учениками, но из них сохранилась только «Афинская политая», случайно найденная среди папирусов Египта в самом конце XIX столетия.
Из отдельных незначительных фрагментов, оставшихся от других «Политий», ясно, что они имели ту же структуру, что и «Афинская политая»: сначала излагалась краткая история полиса и эволюция его государственных учреждений, затем характеризовалось современное Аристотелю государственное устройство. Утрата этой уникальной серии лишила нас возможности по-настоящему проникнуть в историю греческого мира, сузив наши знания рамками главным образом Афин и Спарты.
В период эллинизма, в связи с вытеснением полисной структуры греческого мира монархиями, возникает потребность в создании всеобщих историй. И такие обобщающие истории появляются с конца IV в. до н. э. (Тимей, первым создавший труд, объединивший историю Балканской Греции, Рима, греческих колоний Запада и враждебного грекам Карфагена и предложивший единую систему датировки по олимпиадам, Эфор, Феопомп и особенно Полибий).
Всеобщими их, правда, можно назвать лишь с оговорками, поскольку они охватывают или собственно греческую историю сколько- нибудь длительного периода, или, как у Полибия, объединены общей идеей завоевания Средиземноморья Римом.
Наступившие изменения отразились и на развитии биографического жанра, олицетворяющего характерный для эпохи эллинизма интерес к личности, и на возникновении придворной историографии с ее восхвалением властителей иих окружения. Такого рода опусы, как правило, не были интересны потомкам, и они большей частью не дошли до нас даже фрагментарно, но сохранившиеся в ряде случаев заголовки и общая критика их Полибием и Лукианом сами по себе становятся своеобразным источником для изучения общественного сознания и идеологии эллинистических обществ.
Вместе с тем впервые появляются произведения, знакомящие греков с жизнью народов, завоеванных Александром Македонским (в отрывках, например, сохранившееся сочинение Мегасфена).
C середины III в. до н. э. в греческую монополию на исторические труды вторгается Рим. Бесхитростные анналы первых римских историков (анналистов), сопоставимые по своей предельной краткости, схематичности и по полному отсутствию литературной обработки с начальными шагами греческой историографии, опирались главным образом на перенасыщенные чудесами и знамениями жреческие анналы и на предания патрицианских родов, сохранившиеся благодаря существовавшему в Риме обычаю вспоминать всю историю рода от его истоков во время церемонии похорон любого из членов этого рода. Писавшиеся первое время по-гречески (поскольку считалось, что в латыни, даже не имевшей такого понятия — «история», невозможно найти необходимых терминов для рассказа о прошлом), эти труды, довольно однообразно излагавшие римскую историю «от основания Рима», в дальнейшем были вытеснены грандиозным полотном римской истории, созданным Титом Ливием. Но именно они легли в основу более поздних изложений всей ранней истории Рима.
Кризис полиса в Риме, сопровождавшийся многолетними гражданскими войнами, породил новый вид исторического труда — монографии, посвященные наиболее острым событиям современности (Саллюстий), и мемуарную литературу, создававшуюся политиками (Сулла, Цезарь).
В эпоху империи античная историография обогащается более интенсивным, чем в предыдущие периоды, обращением к биографическому жанру (Светоний, Корнелий Непот, Плутарх, Диоген Лаэртский) и вместе с тем — подробными изложениями римской истории (Тит Ливий, Диодор, Дионисий Галикарнасский, Помпей Трог, Тацит, Аммиан Марцеллин). C I в. н. э. начинают создаваться и краткие истории Рима (Веллей Патеркул, Флор), рассчитанные на тех, кто не имел времени или желания осиливать обширные труды. Из сферы истории эта тенденция распространяется и на другие отрасли знаний, и в III в. н. э. появляется крайне лаконичная «Памятная книжица» Ам- пелия, конспективно перелагающая сведения по истории, географии, астрономии, мифологии. Это наглядная демонстрация того скудного,
граничащего с невежеством уровня знаний, который стал типичным для кризисного века римской истории.
После Аммиана Марцеллина в сущности уже не было истинных историков, были лишь авторы хроник (Евтропий, Орозий), скупо перелагавшие факты римской истории. Тем не менее и эти, достаточно убогие хроники, и более поздние справочные труды авторов византийского времени имеют для нас немалое значение, поскольку их питала богатейшая историческая традиция прошлого.
То, что сохранилось до нашего времени, составляет ничтожно малую часть из созданного греческими и римскими историками. Даже в IX в. н. э., когда многое было утрачено, патриарх Константинополя Фотий составил перечень книг двухсот восьмидесяти авторов. И это были только самые значительные из них — по отдельным фрагментам, а порой только по именам нам известно во много раз больше. Фрагменты из недошедших книг только греческих историков составили в современном издании пять объемистых томов.
Мемуары. Особое место занимает мемуарная литература. До начала кризиса полиса, хотя отдельные автобиографические зарисовки и встречаются в произведениях поэтов и историков, нет никаких сведений о том, чтобы кто-либо из греков или римлян избрал собственную жизнь темой специального труда.
Первым в IV в. до н. э. подробно рассказал о себе как о военном деятеле историк Ксенофонт, но при этом постеснялся поставить свое имя на труде, посвященном возвращению на родину греков, участвовавших в авантюре захвата власти братом персидского царя.Для эпохи эллинизма мемуары и автобиографии становятся обычным явлением. Из написанных известными политиками мы знаем о существовании мемуаров Пирра и Арата, 34 года стоявшего во главе Ахейского союза, которыми пользовались и Полибий, и Плутарх.
В эпоху гражданских войн в Риме появляются воспоминания, написанные политическими деятелями, целью которых было оправдание собственных действий. Первыми из них были несохранивши- еся мемуары Рутилия Руфа, единственного честного наместника, изгнанного из Рима за мнимые злоупотребления. Не сохранились также ни мемуары Суллы, в которых он оправдывал свои кровавые деяния, ни мемуары Августа, и судить о развитии этого жанра мы можем лишь по «Запискам о Галльской войне» Цезаря и «Запискам о гражданской войне» его приближенных.
Жизнеописания. Наряду с мемуарами в период кризиса греческого полиса также впервые появляются жизнеописания политиков, созданные писателями, работавшими в жанре художественной биогра
фии. Первым таким жизнеописанием, известным нам по названию, была принадлежавшая Ксенофонту биография спартанского царя Агесилая.
Особенно расцветает биографический жанр в эпоху эллинизма, когда Александр Македонский и его преемники рассматривались политической пропагандой не только как идеальные правители, но и как боги. Именно тогда создается особый штат содержащихся на царские деньги писателей, перед которыми ставится задача восславить деяния царей. Собственных «историков» имели не только Александр, Птолемеи, Селевкиды, но и создатель Понтийской державы полуварвар Митридат VI Эвпатор. Панегирические описания подвигов царей IV-I вв. до нас не дошли, но ими воспользовались такие историки, как Полибий, Диодор Сицилийский, Аппиан.
Подлинным творцом биографии как литературного жанра был Плутарх.
Используя все, что можно было привлечь о том или ином персонаже из исторических, художественных произведений, сборников изречений оракулов, он заполнял имевшиеся лакуны собственными соображениями, домыслами и сентенциями морально-философского характера, воссоздавая облик того или иного исторического лица. Иной характер носили жизнеописания римских императоров, написанные Светонием. Это сборник анекдотов, дополненный сведениями из официальных источников, чтиво, рассчитанное не на мыслящего человека, а на любителей занимательных подробностей и сплетен.Из многочисленных серий «тематических» жизнеописаний до нас дошли жизнеописания философов, созданные в III в. н. э. греческим философом и писателем Диогеном Лаэртским.
Речи- Немалое значение для изучения греческой и римской истории имеют дошедшие до нас речи ораторов. Античность знала три их вида — совещательные (по своему характеру всегда политические), судебные и так называемые эпидейктические (от греч. глагола epideik- numi — показываю) — как надгробные и похвальные речи в адрес отдельных лиц, так и своего рода произведения «чистого искусства», в которых оратор рассуждал на отвлеченные темы. До нас дошли сборники всех трех типов речей, из которых для историка наибольшую ценность представляют политические и судебные. При всей субъективности, естественной для любой речи, речи политические важны не только потому, что, касаясь известных слушателю фактов при самой произвольной интерпретации, ораторы не могли их искажать до неузнаваемости, но и потому, что они вторгаются в самую гущу политических событий, давая современному исследователю почувствовать дыхание эпохи с характерными для каждого времени идеалами и на
калом политических страстей. Речи судебные важны не только для изучения античного судопроизводства. Они вводят нас во все хитросплетения обыденной жизни, обычно ускользающей от древних авторов, которых занимали, как правило, глобальные проблемы. По эпи- дейктическим речам, хотя и дающим неизмеримо меньше материала, чем совещательные и судебные, можно судить об этических критериях эпохи; в то же время отдельные примеры, вводимые ораторами в свои речи для иллюстрации восхваляемых или порицаемых качеств, знакомят нас с реальными фактами.
Как один из типов эпидейктических речей возникает панегирик, трактовавшийся греками первоначально как праздничная речь в народном собрании, а с IV в. до н. э. — в более узком значении произнесенного в народном собрании похвального слова городу или человеку. В эпоху эллинизма широкое распространение приобретают панегирики, прославлявшие эллинистических владык; они не сохранились, но по их образцу создавались восхваления монархов в произведениях историков эллинистического времени, известные нам по трудам более поздних авторов.
На почве Рима жанр панегирика, подготовленный издавна принятыми восхвалениями заслуг покойника и его предков во время публичной похоронной церемонии, расцветает в конце республиканского периода, и особенно в эпоху империи. Развитию жанра в немалой степени способствовал вошедший в практику обычай благодарственных речей магистратов при их вступлении в должность, закрепленный принятым по инициативе первого из римских императоров сенатским постановлением, обязывающим вступающего в должность консула произносить публичную речь с выражением благодарности богам и императору.
Первым подлинным текстом дошедшего до нас панегирика в Греции был относящийся к 480 г. до н. э. «Панегирик» оратора Исократа, прославлявший Афины, в Риме — панегирик императору Траяну, произнесенный Плинием Младшим. Содержание панегириков в адрес влиятельных императорских вольноотпущенников донесли главным образом сочинения Тацита. В конце римской империи появился сборник, начинавшийся со ставшего классикой Плиниева панегирика Траяну, после которого шло одиннадцать похвальных речей, написанных галльскими ораторами в адрес императоров времени домината — от Диоклетиана (конец III—начало IV в.) до Феодосия (конец IV в.). Несмотря на свойственные жанру явные преувеличения и преобладание откровенной лести, панегирики дополняют и порой уточняют наши сведения по политической истории и быту.
Особый тип речей составляют появившиеся в императорском Риме, наряду с речами, реально произносившимися в сенате, в суде
или перед войском, так называемые «декламации» — упражнения, положенные в основу обучения ораторскому искусству в риторических школах империи. Декламации, которые должны были составлять ученики, имели целью подготовить их к будущей политической или судебной карьере. При всей искусственности, а часто и нарочитой надуманности такого рода речей, в них затрагивается большой круг волновавших римлян проблем (в частной жизни это отношения между отцами и сыновьями, положение женщины в семье и обществе, раздел наследства, конфликты между крупными и мелкими землевладельцами и арендаторами, страх перед пиратами и т. п.; в жизни политической — оценка тех или иных политиков или политических группировок и идеологические и политические приоритеты).
Наибольшее количество речей дошло до нас от переломного в греческой истории IV в. до н. э. (Лисий, Гиперид, Ликург, Исократ, Демосфен, Динарх, Эсхин), от последнего столетия римской республики (Цицерон), от начала императорской эпохи (Дион Хрисостом, Фронтон, Элий Аристид, Апулей) и от времени противостояния язычества и христианства и торжества последнего, для которого характерны речи-проповеди (апостол Павел, Иоанн Хрисостом, Григорий Неокесарийский — среди христианских проповедников, Либаний — среди представителей языческой культуры).
Письма. Весьма ценная информация содержится и в дошедших до нас письмах, которые воспринимались в античности как своего рода ветвь ораторского искусства, диалог с отсутствующим собеседником («половина диалога»), порой затрагивавший именно тот круг вопросов, который обсуждался в среде интеллектуалов.
Эпистолярный жанр охватывает самые разнообразные по содержанию письма. Среди писем, предназначенных для публикации, — и напоминающая современные «открытые письма» откровенная публицистика, рассчитанная на широкое ознакомление с высказанными в них мыслями и советами (Платон, Исократ, Саллюстий), и письма философского или научного содержания, мало чем отличающиеся от трактатов (Эпикур, Сенека), и письма, которые скорее можно было бы отнести к биографическому жанру (Платон), и переписка политических деятелей, обсуждавших, как правило, конкретные частные вопросы, но при этом не забывавших, что письмо будет прочитано не только корреспондентом, но и его друзьями, а впоследствии, возможно, окажется опубликованным в отдельном сборнике (Цицерон, Плиний Младший). И, наконец, это обмен мнениями относительно фактов литературной или частной жизни (Либаний, Фронтон, император Юлиан или поздние писатели и поэты Авзоний, Симмах).
Кроме такого рода писем, рассчитанных на вечность и потому литературно обработанных по всем правилам ораторского искусства, существовала и обычная бесхитростная переписка простых людей, не предполагавших, что сухая почва Египта сохранит их послания для далеких потомков. Среди них представлены самые разнообразные виды писем. Порой написанные не слишком грамотно, они, тем не менее, вполне могут вписаться в формальные образцы, запечатленные в руководствах авторов многочисленных письмовников, предлагающих десятки вариантов на все случаи жизни (письма дружеские, рекомендательные, посольские, совещательные, решительные, напоминающие, пренебрежительные, утешительные, сострадательные, ободряющие, убеждающие, побуждающие, повелительные, поучительные, порицающие, упрекающие, вразумляющие, придирчивые, обличительные, угрожающие, хулительные, клеветнические, хвалебные, просительные, жалобные, горестные, униженные, вопросительные, ответные, возражающие, заявляющие, отрицающие, объяснительные, покаянные, раздражающие, обманчивые, обвинительные, защитительные, поздравительные, посвятительные, благодарственные, любовные, иносказательные, загадочные, иронические, обобщающие, смешанные). Столь подробная градация — свидетельство высокого уровня эпистолярной культуры.
Особый вид писем — письма фиктивные, написанные от имени кого-либо из политиков или философов (например, Сократа, не оставившего, как известно, ни одной написанной строки, или сконструированные Мениппом от имени богов послания к математикам, физикам и философам). Многие из таких писем — откровенная стилизация; иные, напротив, претендовали на подлинную принадлежность тому лицу, от имени которого были сочинены и преданы гласности, что породило в новое время немало путаницы и споров относительно их подлинности.
Ученые. Немаловажное место в кругу источников занимают труды' ученых. Написанная Аристотелем на основе изучения политических устройств ста пятидесяти восьми государств «Политика» дает наиболее полное представление о греческом полисе в различных его проявлениях. Немало сведений можно извлечь также из греческих и римских научных трудов по медицине (Гиппократ, Диоскуриад, Гален), архитектуре (Витрувий), военному делу (Фронтин, Вегеций), риторике (Аристотель, Деметрий Фалерский, Дионисий Галикарнасский), филологии (Дионисий Галикарнасский), мифологии (Аполлодор), сельскому хозяйству (Катон, Варрон, Колумелла, во многом воспринявшие опыт карфагенских агрономов, чьи труды погибли в уничтожившем Карфаген пожаре).
Начиная с 1 в. до н. э. в Риме складывается антикварная литература, представлявшая собой попытку осмысления ранней истории Рима, путей развития языка (Варрон, Дионисий Галикарнасский), а также объяснения ставших непонятными обычаев. Уникальное по своей энциклопедичное™ произведение Плиния Старшего «Естественная история» не только насыщено конкретными сведениями о различных сферах античной культуры, но дает современному историку представление об уровне римской науки.
Поэты. Круг источников, используемых при изучении античной истории, не ограничивается одними историками, ораторами и учеными. Немало сведений содержат также поэтические произведения. Учитывая, естественно, особенности поэтики, современный историк извлекает немало полезных сведений из поэтического наследия античности, начиная с произведений Гомера (конец IX — начало VIII в. до н. э.).
Наследие эпических поэтов (Гомер, Гесиод, Аполлоний Родосский) и драматургов V в. до н. э. Эсхила, Софокла и Еврипида — наш главный источник для изучения греческой мифологии, позволяющий воссоздать ее в живых красках. Мифологические зарисовки встречаются и в творчестве поэтов-лириков VII-VI вв. до н. э., особенно тех из них, которые обращались к прославлению победителей в общегреческих играх (Пиндар, Вакхилид), но основная ценность произведений греческих лириков в том, что в них мы находим как бы моментальный снимок происходивших в современном им обществе процессов, тем более для нас значимый, что в этот период еще не было исторических трудов.
Наиболее ярко картины социального расслоения и политической борьбы, сопровождавших рождение греческих государств, запечатлены в поэме Гесиода «Труды и дни» и в творчестве поэтов VII-VI вв. до н. э., особенно лесбосца Алкея и мегарянина Феогнида; круг интересов военизированной Спарты отражен в военных маршах Тиртея. Социальная острота характерна и для комедиографа Аристофана, чье творчество — великолепный источник, вводящий в самую гущу жизни Афин времени Пелопоннесской войны.
Поэзия эпохи эллинизма — сама по себе показатель глубоких изменений, происшедших в греческом обществе. Вместе с тем из отдельных произведений можно извлечь и конкретную информацию по мифологии (Каллимах, Аполлоний Родосский) и по быту (особенно насыщены подробностями греческого быта эллинистического времени комедии Менандра и мимиямбы Герода).
Римская поэзия, как и римская историография, появляется лишь с середины III в. до н. э., совпадая по времени с первым столетием
эллинистической эпохи в Греции, и в этой сфере испытывает еще большее влияние греческой культуры, чем историография. Однако в римских комедиях, с которых начинается история римской литературы, несмотря на заимствование сюжетов греческой комедии (в основном Менандра), выступают чисто римские реалии, делая римскую комедию одним из ценных источников, позволяющих почувствовать биение жизни римского общества второй половины III— первой половины I в. до н. э. Появляются в римской драматургии также темы, связанные с реальной историей (Невий). Исторические сюжеты присутствуют и в другом, новом для римской литературы жанре — эпических поэмах (Невий, Энний), до нас не дошедших, но использованных впоследствии римскими историками не в меньшей мере, чем труды анналистов.
Римская поэзия конца республики — начала империи отражает состояние общества этого переходного периода, давшего целую плеяду выдающихся поэтов, чьи произведения в большей или меньшей степени стали зеркалом наступивших перемен (Лукан, Катулл, Вергилий, Гораций, Овидий). Вместе с тем в этих произведениях порой можно найти и сведения по быту, религии («Буколики» и «Георгики» Вергилия, «Метаморфозы» Овидия), а подчас и по истории Рима («Фарсалия» Лукана). На время Флавиев и Антонинов приходится творчество двух великих сатириков — Марциала и Ювенала, чьи сатиры, остро схватывающие жизненные коллизии и особенности психологии самых различных персонажей, — ценнейший источник для изучения быта римского общества конца I—начала II в. н. э.
Таким образом, хотя среди поэтических произведений совсем немногие обращаются непосредственно к историческим событиям, без них представление о повседневной жизни, идеологии и политических настроениях в государствах античного мира было бы намного более схематичным.
Писатели. Особое место среди литературных источников занимают романы — жанр, зародившийся только в эпоху эллинизма и воспринятый римлянами (Гелиодор, Петроний, Апулей), и короткие сатирические заметки, неподражаемым мастером которых был Лукиан. В римскую эпоху возник и еще один вид литературных трудов — выписки из более ранних произведений на интересующую писателя тему (Авл Геллий, Афиней) и подборки, подобные «Греческим вопросам» и «Римским вопросам» Плутарха, отразившим круг вопросов, которые принято было задавать и обсуждать во время совместных пиршеств. В последних образованные люди ценили не столько яства, сколько сопровождавшую застолье ученую беседу. Романы и сатира, дающие зарисовки жизненных ситуаций, служат важнейшим дополнением к ис
торическим трудам, освещающим те же эпохи; литературные выписки позволяют составить представление о круге философских или литературных проблем, обсуждавшихся в кругах интеллектуалов.
Философы. Труды греческих философов, дающие картину развития греческой, а затем и римской философии, служат источником при изучении не только культуры, но и истории Греции и Рима. Начиная с эпохи эллинизма, философы разрабатывают прежде всего вопросы этики, что позволяет сквозь призму поднимаемых ими этических проблем лучше понять происходившие в обществе глубинные процессы. Особенно информативны (ввиду лучшей сохранности) произведения римских философов, прежде всего Сенеки, в чьих «Письмах к Луцилию» встает столь яркая картина жизни римского общества начала империи, что ее можно сопоставить по своей информативности с произведениями римских сатириков.
Еще по теме Глава 1 ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ:
- § 2. Источники литературные.
- Литературные приёмы
- Поэзия и литературная проза
- РАБЫ В КОМЕДИЯХ АРИСТОФАНА КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТИП
- ГЛАВА I. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ
- ГЛАВА V. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
- ГЛАВА V ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
- Глава I ИСТОРИОГРАФИЯ, ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ
- ГЛАВА XXXIX ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ РИМА
- Глава вторая ИСТОЧНИКИ РАБСТВА В РИМЕ
- ГЛАВА І. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ
- ГЛАВА XIX ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
- ГЛАВА ПЕРВАЯ ЭТРУСКИ В КАМПАНИИ, источники И ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА
- Глава 4. Двуречье источники и историография Двуречья
- § 1. Источники
- § 2. Источники.
- § 2. Источники
- Источники