<<
>>

Глава 1 ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Среди источников античной истории, может быть, не самы- ми обширными, но наиболее важными остаются для нас произ­ведения античной литературы, позволяющие понять, как сами люди той поры представляли собственную историю, что они ду­мали о себе и об окружающем их мире.

Это и исторические тру­ды, и научные и художественные произведения, дошедшие до нас главным образом в рукописных копиях от эпохи Средневеко­вья, благодаря которым связь между античностью и новым вре­менем никогда полностью не прерывалась.

Поскольку о древних авторах речь пойдет в главах по исто­рии культуры, мы начинаем книгу с рассмотрения основных ти­пов письменных источников и памятников материальной культу­ры, к более подробному освещению которых будем возвращать­ся по мере изложения фактического материала.

Историки. Несмотря на то, что труды большинства античных ав­торов не сохранились или дошли до нас в незначительных фрагмен­тах, даже это сравнительно немногое из оставшегося наследия позво­ляет составить достаточно полное представление о главных событиях античной истории и ее то бурном, то иссякающем потоке.

На заре возникновения исторического жанра, сложившегося в Греции в конце VI—начале V в. до н. э., доминировали истории от­дельных полисов и правивших в них родов или описания земель, пред­ставлявших интерес для торговли либо основания колоний. Об этом первом опыте мы можем судить лишь по отдельным фрагментам, из которых видно, что первые историки, используя устную традицию и письменные документы, хранившиеся в храмах и городских архивах, предпочитали излагать события без какой-либо собственной оценки.

^ти ранние сочинения не сохранились, но содержащиеся в них сведе­ния были использованы более поздними историками, в чьем поле зре­ния, можно думать, были также труды этрусских и карфагенских ав­торов, ни имена, ни названия произведений которых, как правило, нам неизвестны.

Первыми трудами, дающими обширную картину современной им истории, становятся сочинения Геродота, Фукидида и Ксенофонта. C первой половины IV в. до н. э., когда начавшийся в Греции кризис полиса, вызвавший угасание интереса к общественной жизни, обо­стрил внимание к жизни частной, появляется жанр биографии, проти­востоящий изложению полисной истории.

На время покорения Греции Македонией и восточных походов Александра Македонского приходится творчество Аристотеля и его школы, созданной в 335 г. до н. э. Для воссоздания греческой истории исключительное значение имело бы грандиозное полотно политичес­кой жизни Греции — 158 «Политий» (государственных устройств) гре­ческих и ряда негреческих полисов Средиземноморья, написанных Аристотелем и его учениками, но из них сохранилась только «Афинс­кая политая», случайно найденная среди папирусов Египта в самом конце XIX столетия.

Из отдельных незначительных фрагментов, оставшихся от других «Политий», ясно, что они имели ту же структуру, что и «Афинская политая»: сначала излагалась краткая история полиса и эволюция его государственных учреждений, затем характеризовалось современное Аристотелю государственное устройство. Утрата этой уникальной се­рии лишила нас возможности по-настоящему проникнуть в историю греческого мира, сузив наши знания рамками главным образом Афин и Спарты.

В период эллинизма, в связи с вытеснением полисной структуры греческого мира монархиями, возникает потребность в создании все­общих историй. И такие обобщающие истории появляются с конца IV в. до н. э. (Тимей, первым создавший труд, объединивший исто­рию Балканской Греции, Рима, греческих колоний Запада и враждеб­ного грекам Карфагена и предложивший единую систему датировки по олимпиадам, Эфор, Феопомп и особенно Полибий).

Всеобщими их, правда, можно назвать лишь с оговорками, по­скольку они охватывают или собственно греческую историю сколько- нибудь длительного периода, или, как у Полибия, объединены общей идеей завоевания Средиземноморья Римом.

Наступившие изменения отразились и на развитии биографического жанра, олицетворяющего характерный для эпохи эллинизма интерес к личности, и на возник­новении придворной историографии с ее восхвалением властителей и

их окружения. Такого рода опусы, как правило, не были интересны потомкам, и они большей частью не дошли до нас даже фрагментар­но, но сохранившиеся в ряде случаев заголовки и общая критика их Полибием и Лукианом сами по себе становятся своеобразным источ­ником для изучения общественного сознания и идеологии эллинис­тических обществ.

Вместе с тем впервые появляются произведения, знакомящие гре­ков с жизнью народов, завоеванных Александром Македонским (в от­рывках, например, сохранившееся сочинение Мегасфена).

C середины III в. до н. э. в греческую монополию на историчес­кие труды вторгается Рим. Бесхитростные анналы первых римских историков (анналистов), сопоставимые по своей предельной крат­кости, схематичности и по полному отсутствию литературной обра­ботки с начальными шагами греческой историографии, опирались главным образом на перенасыщенные чудесами и знамениями жре­ческие анналы и на предания патрицианских родов, сохранившиеся благодаря существовавшему в Риме обычаю вспоминать всю исто­рию рода от его истоков во время церемонии похорон любого из членов этого рода. Писавшиеся первое время по-гречески (посколь­ку считалось, что в латыни, даже не имевшей такого понятия — «ис­тория», невозможно найти необходимых терминов для рассказа о прошлом), эти труды, довольно однообразно излагавшие римскую историю «от основания Рима», в дальнейшем были вытеснены гран­диозным полотном римской истории, созданным Титом Ливием. Но именно они легли в основу более поздних изложений всей ранней истории Рима.

Кризис полиса в Риме, сопровождавшийся многолетними граж­данскими войнами, породил новый вид исторического труда — моно­графии, посвященные наиболее острым событиям современности (Саллюстий), и мемуарную литературу, создававшуюся политиками (Сулла, Цезарь).

В эпоху империи античная историография обогащается более ин­тенсивным, чем в предыдущие периоды, обращением к биографичес­кому жанру (Светоний, Корнелий Непот, Плутарх, Диоген Лаэртс­кий) и вместе с тем — подробными изложениями римской истории (Тит Ливий, Диодор, Дионисий Галикарнасский, Помпей Трог, Тацит, Аммиан Марцеллин). C I в. н. э. начинают создаваться и краткие ис­тории Рима (Веллей Патеркул, Флор), рассчитанные на тех, кто не имел времени или желания осиливать обширные труды. Из сферы ис­тории эта тенденция распространяется и на другие отрасли знаний, и в III в. н. э. появляется крайне лаконичная «Памятная книжица» Ам- пелия, конспективно перелагающая сведения по истории, географии, астрономии, мифологии. Это наглядная демонстрация того скудного,

граничащего с невежеством уровня знаний, который стал типичным для кризисного века римской истории.

После Аммиана Марцеллина в сущности уже не было истинных историков, были лишь авторы хроник (Евтропий, Орозий), скупо пе­релагавшие факты римской истории. Тем не менее и эти, достаточно убогие хроники, и более поздние справочные труды авторов визан­тийского времени имеют для нас немалое значение, поскольку их пи­тала богатейшая историческая традиция прошлого.

То, что сохранилось до нашего времени, составляет ничтожно ма­лую часть из созданного греческими и римскими историками. Даже в IX в. н. э., когда многое было утрачено, патриарх Константинополя Фотий составил перечень книг двухсот восьмидесяти авторов. И это были только самые значительные из них — по отдельным фрагмен­там, а порой только по именам нам известно во много раз больше. Фрагменты из недошедших книг только греческих историков соста­вили в современном издании пять объемистых томов.

Мемуары. Особое место занимает мемуарная литература. До на­чала кризиса полиса, хотя отдельные автобиографические зарисовки и встречаются в произведениях поэтов и историков, нет никаких све­дений о том, чтобы кто-либо из греков или римлян избрал собствен­ную жизнь темой специального труда.

Первым в IV в. до н. э. подроб­но рассказал о себе как о военном деятеле историк Ксенофонт, но при этом постеснялся поставить свое имя на труде, посвященном возвра­щению на родину греков, участвовавших в авантюре захвата власти братом персидского царя.

Для эпохи эллинизма мемуары и автобиографии становятся обыч­ным явлением. Из написанных известными политиками мы знаем о существовании мемуаров Пирра и Арата, 34 года стоявшего во главе Ахейского союза, которыми пользовались и Полибий, и Плутарх.

В эпоху гражданских войн в Риме появляются воспоминания, написанные политическими деятелями, целью которых было оправ­дание собственных действий. Первыми из них были несохранивши- еся мемуары Рутилия Руфа, единственного честного наместника, из­гнанного из Рима за мнимые злоупотребления. Не сохранились так­же ни мемуары Суллы, в которых он оправдывал свои кровавые дея­ния, ни мемуары Августа, и судить о развитии этого жанра мы можем лишь по «Запискам о Галльской войне» Цезаря и «Запискам о граж­данской войне» его приближенных.

Жизнеописания. Наряду с мемуарами в период кризиса гречес­кого полиса также впервые появляются жизнеописания политиков, со­зданные писателями, работавшими в жанре художественной биогра­

фии. Первым таким жизнеописанием, известным нам по названию, была принадлежавшая Ксенофонту биография спартанского царя Агесилая.

Особенно расцветает биографический жанр в эпоху эллинизма, когда Александр Македонский и его преемники рассматривались по­литической пропагандой не только как идеальные правители, но и как боги. Именно тогда создается особый штат содержащихся на цар­ские деньги писателей, перед которыми ставится задача восславить деяния царей. Собственных «историков» имели не только Александр, Птолемеи, Селевкиды, но и создатель Понтийской державы полувар­вар Митридат VI Эвпатор. Панегирические описания подвигов царей IV-I вв. до нас не дошли, но ими воспользовались такие историки, как Полибий, Диодор Сицилийский, Аппиан.

Подлинным творцом биографии как литературного жанра был Плутарх.

Используя все, что можно было привлечь о том или ином персонаже из исторических, художественных произведений, сборни­ков изречений оракулов, он заполнял имевшиеся лакуны собствен­ными соображениями, домыслами и сентенциями морально-фило­софского характера, воссоздавая облик того или иного историческо­го лица. Иной характер носили жизнеописания римских императо­ров, написанные Светонием. Это сборник анекдотов, дополненный сведениями из официальных источников, чтиво, рассчитанное не на мыслящего человека, а на любителей занимательных подробностей и сплетен.

Из многочисленных серий «тематических» жизнеописаний до нас дошли жизнеописания философов, созданные в III в. н. э. греческим философом и писателем Диогеном Лаэртским.

Речи- Немалое значение для изучения греческой и римской ис­тории имеют дошедшие до нас речи ораторов. Античность знала три их вида — совещательные (по своему характеру всегда политические), судебные и так называемые эпидейктические (от греч. глагола epideik- numi — показываю) — как надгробные и похвальные речи в адрес от­дельных лиц, так и своего рода произведения «чистого искусства», в которых оратор рассуждал на отвлеченные темы. До нас дошли сбор­ники всех трех типов речей, из которых для историка наибольшую ценность представляют политические и судебные. При всей субъек­тивности, естественной для любой речи, речи политические важны не только потому, что, касаясь известных слушателю фактов при самой произвольной интерпретации, ораторы не могли их искажать до неуз­наваемости, но и потому, что они вторгаются в самую гущу полити­ческих событий, давая современному исследователю почувствовать дыхание эпохи с характерными для каждого времени идеалами и на­

калом политических страстей. Речи судебные важны не только для изучения античного судопроизводства. Они вводят нас во все хитрос­плетения обыденной жизни, обычно ускользающей от древних авто­ров, которых занимали, как правило, глобальные проблемы. По эпи- дейктическим речам, хотя и дающим неизмеримо меньше материала, чем совещательные и судебные, можно судить об этических критери­ях эпохи; в то же время отдельные примеры, вводимые ораторами в свои речи для иллюстрации восхваляемых или порицаемых качеств, знакомят нас с реальными фактами.

Как один из типов эпидейктических речей возникает панегирик, трактовавшийся греками первоначально как праздничная речь в на­родном собрании, а с IV в. до н. э. — в более узком значении произне­сенного в народном собрании похвального слова городу или человеку. В эпоху эллинизма широкое распространение приобретают панеги­рики, прославлявшие эллинистических владык; они не сохранились, но по их образцу создавались восхваления монархов в произведениях историков эллинистического времени, известные нам по трудам бо­лее поздних авторов.

На почве Рима жанр панегирика, подготовленный издавна при­нятыми восхвалениями заслуг покойника и его предков во время пуб­личной похоронной церемонии, расцветает в конце республиканско­го периода, и особенно в эпоху империи. Развитию жанра в немалой степени способствовал вошедший в практику обычай благодарствен­ных речей магистратов при их вступлении в должность, закреплен­ный принятым по инициативе первого из римских императоров се­натским постановлением, обязывающим вступающего в должность консула произносить публичную речь с выражением благодарности богам и императору.

Первым подлинным текстом дошедшего до нас панегирика в Гре­ции был относящийся к 480 г. до н. э. «Панегирик» оратора Исократа, прославлявший Афины, в Риме — панегирик императору Траяну, про­изнесенный Плинием Младшим. Содержание панегириков в адрес влиятельных императорских вольноотпущенников донесли главным образом сочинения Тацита. В конце римской империи появился сбор­ник, начинавшийся со ставшего классикой Плиниева панегирика Траяну, после которого шло одиннадцать похвальных речей, написан­ных галльскими ораторами в адрес императоров времени домината — от Диоклетиана (конец III—начало IV в.) до Феодосия (конец IV в.). Несмотря на свойственные жанру явные преувеличения и преоблада­ние откровенной лести, панегирики дополняют и порой уточняют наши сведения по политической истории и быту.

Особый тип речей составляют появившиеся в императорском Риме, наряду с речами, реально произносившимися в сенате, в суде

или перед войском, так называемые «декламации» — упражнения, по­ложенные в основу обучения ораторскому искусству в риторических школах империи. Декламации, которые должны были составлять уче­ники, имели целью подготовить их к будущей политической или су­дебной карьере. При всей искусственности, а часто и нарочитой наду­манности такого рода речей, в них затрагивается большой круг волно­вавших римлян проблем (в частной жизни это отношения между от­цами и сыновьями, положение женщины в семье и обществе, раздел наследства, конфликты между крупными и мелкими землевладельца­ми и арендаторами, страх перед пиратами и т. п.; в жизни политичес­кой — оценка тех или иных политиков или политических группиро­вок и идеологические и политические приоритеты).

Наибольшее количество речей дошло до нас от переломного в гре­ческой истории IV в. до н. э. (Лисий, Гиперид, Ликург, Исократ, Де­мосфен, Динарх, Эсхин), от последнего столетия римской республи­ки (Цицерон), от начала императорской эпохи (Дион Хрисостом, Фронтон, Элий Аристид, Апулей) и от времени противостояния язы­чества и христианства и торжества последнего, для которого харак­терны речи-проповеди (апостол Павел, Иоанн Хрисостом, Григорий Неокесарийский — среди христианских проповедников, Либаний — среди представителей языческой культуры).

Письма. Весьма ценная информация содержится и в дошедших до нас письмах, которые воспринимались в античности как своего рода ветвь ораторского искусства, диалог с отсутствующим собесед­ником («половина диалога»), порой затрагивавший именно тот круг вопросов, который обсуждался в среде интеллектуалов.

Эпистолярный жанр охватывает самые разнообразные по содер­жанию письма. Среди писем, предназначенных для публикации, — и напоминающая современные «открытые письма» откровенная публицистика, рассчитанная на широкое ознакомление с высказан­ными в них мыслями и советами (Платон, Исократ, Саллюстий), и письма философского или научного содержания, мало чем отлича­ющиеся от трактатов (Эпикур, Сенека), и письма, которые скорее можно было бы отнести к биографическому жанру (Платон), и пере­писка политических деятелей, обсуждавших, как правило, конкрет­ные частные вопросы, но при этом не забывавших, что письмо будет прочитано не только корреспондентом, но и его друзьями, а впос­ледствии, возможно, окажется опубликованным в отдельном сбор­нике (Цицерон, Плиний Младший). И, наконец, это обмен мнения­ми относительно фактов литературной или частной жизни (Либа­ний, Фронтон, император Юлиан или поздние писатели и поэты Авзоний, Симмах).

Кроме такого рода писем, рассчитанных на вечность и потому ли­тературно обработанных по всем правилам ораторского искусства, су­ществовала и обычная бесхитростная переписка простых людей, не предполагавших, что сухая почва Египта сохранит их послания для далеких потомков. Среди них представлены самые разнообразные виды писем. Порой написанные не слишком грамотно, они, тем не менее, вполне могут вписаться в формальные образцы, запечатлен­ные в руководствах авторов многочисленных письмовников, предла­гающих десятки вариантов на все случаи жизни (письма дружеские, рекомендательные, посольские, совещательные, решительные, напо­минающие, пренебрежительные, утешительные, сострадательные, ободряющие, убеждающие, побуждающие, повелительные, поучи­тельные, порицающие, упрекающие, вразумляющие, придирчивые, обличительные, угрожающие, хулительные, клеветнические, хвалеб­ные, просительные, жалобные, горестные, униженные, вопроситель­ные, ответные, возражающие, заявляющие, отрицающие, объясни­тельные, покаянные, раздражающие, обманчивые, обвинительные, защитительные, поздравительные, посвятительные, благодарствен­ные, любовные, иносказательные, загадочные, иронические, обобща­ющие, смешанные). Столь подробная градация — свидетельство вы­сокого уровня эпистолярной культуры.

Особый вид писем — письма фиктивные, написанные от имени кого-либо из политиков или философов (например, Сократа, не оста­вившего, как известно, ни одной написанной строки, или сконструи­рованные Мениппом от имени богов послания к математикам, физи­кам и философам). Многие из таких писем — откровенная стилиза­ция; иные, напротив, претендовали на подлинную принадлежность тому лицу, от имени которого были сочинены и преданы гласности, что породило в новое время немало путаницы и споров относительно их подлинности.

Ученые. Немаловажное место в кругу источников занимают тру­ды' ученых. Написанная Аристотелем на основе изучения политичес­ких устройств ста пятидесяти восьми государств «Политика» дает наи­более полное представление о греческом полисе в различных его про­явлениях. Немало сведений можно извлечь также из греческих и рим­ских научных трудов по медицине (Гиппократ, Диоскуриад, Гален), архитектуре (Витрувий), военному делу (Фронтин, Вегеций), ритори­ке (Аристотель, Деметрий Фалерский, Дионисий Галикарнасский), филологии (Дионисий Галикарнасский), мифологии (Аполлодор), сельскому хозяйству (Катон, Варрон, Колумелла, во многом воспри­нявшие опыт карфагенских агрономов, чьи труды погибли в уничто­жившем Карфаген пожаре).

Начиная с 1 в. до н. э. в Риме складывается антикварная литера­тура, представлявшая собой попытку осмысления ранней истории Рима, путей развития языка (Варрон, Дионисий Галикарнасский), а также объяснения ставших непонятными обычаев. Уникальное по своей энциклопедичное™ произведение Плиния Старшего «Есте­ственная история» не только насыщено конкретными сведениями о различных сферах античной культуры, но дает современному истори­ку представление об уровне римской науки.

Поэты. Круг источников, используемых при изучении антич­ной истории, не ограничивается одними историками, ораторами и учеными. Немало сведений содержат также поэтические произведе­ния. Учитывая, естественно, особенности поэтики, современный ис­торик извлекает немало полезных сведений из поэтического насле­дия античности, начиная с произведений Гомера (конец IX — нача­ло VIII в. до н. э.).

Наследие эпических поэтов (Гомер, Гесиод, Аполлоний Родос­ский) и драматургов V в. до н. э. Эсхила, Софокла и Еврипида — наш главный источник для изучения греческой мифологии, позволяющий воссоздать ее в живых красках. Мифологические зарисовки встреча­ются и в творчестве поэтов-лириков VII-VI вв. до н. э., особенно тех из них, которые обращались к прославлению победителей в общегре­ческих играх (Пиндар, Вакхилид), но основная ценность произведе­ний греческих лириков в том, что в них мы находим как бы момен­тальный снимок происходивших в современном им обществе процес­сов, тем более для нас значимый, что в этот период еще не было исто­рических трудов.

Наиболее ярко картины социального расслоения и политической борьбы, сопровождавших рождение греческих государств, запечатле­ны в поэме Гесиода «Труды и дни» и в творчестве поэтов VII-VI вв. до н. э., особенно лесбосца Алкея и мегарянина Феогнида; круг интере­сов военизированной Спарты отражен в военных маршах Тиртея. Со­циальная острота характерна и для комедиографа Аристофана, чье творчество — великолепный источник, вводящий в самую гущу жиз­ни Афин времени Пелопоннесской войны.

Поэзия эпохи эллинизма — сама по себе показатель глубоких из­менений, происшедших в греческом обществе. Вместе с тем из от­дельных произведений можно извлечь и конкретную информацию по мифологии (Каллимах, Аполлоний Родосский) и по быту (особенно насыщены подробностями греческого быта эллинистического време­ни комедии Менандра и мимиямбы Герода).

Римская поэзия, как и римская историография, появляется лишь с середины III в. до н. э., совпадая по времени с первым столетием

эллинистической эпохи в Греции, и в этой сфере испытывает еще большее влияние греческой культуры, чем историография. Однако в римских комедиях, с которых начинается история римской литерату­ры, несмотря на заимствование сюжетов греческой комедии (в основ­ном Менандра), выступают чисто римские реалии, делая римскую ко­медию одним из ценных источников, позволяющих почувствовать би­ение жизни римского общества второй половины III— первой поло­вины I в. до н. э. Появляются в римской драматургии также темы, связанные с реальной историей (Невий). Исторические сюжеты при­сутствуют и в другом, новом для римской литературы жанре — эпи­ческих поэмах (Невий, Энний), до нас не дошедших, но использован­ных впоследствии римскими историками не в меньшей мере, чем тру­ды анналистов.

Римская поэзия конца республики — начала империи отражает состояние общества этого переходного периода, давшего целую плея­ду выдающихся поэтов, чьи произведения в большей или меньшей степени стали зеркалом наступивших перемен (Лукан, Катулл, Вер­гилий, Гораций, Овидий). Вместе с тем в этих произведениях порой можно найти и сведения по быту, религии («Буколики» и «Георгики» Вергилия, «Метаморфозы» Овидия), а подчас и по истории Рима («Фарсалия» Лукана). На время Флавиев и Антонинов приходится творчество двух великих сатириков — Марциала и Ювенала, чьи са­тиры, остро схватывающие жизненные коллизии и особенности пси­хологии самых различных персонажей, — ценнейший источник для изучения быта римского общества конца I—начала II в. н. э.

Таким образом, хотя среди поэтических произведений совсем не­многие обращаются непосредственно к историческим событиям, без них представление о повседневной жизни, идеологии и политических настроениях в государствах античного мира было бы намного более схематичным.

Писатели. Особое место среди литературных источников зани­мают романы — жанр, зародившийся только в эпоху эллинизма и вос­принятый римлянами (Гелиодор, Петроний, Апулей), и короткие са­тирические заметки, неподражаемым мастером которых был Лукиан. В римскую эпоху возник и еще один вид литературных трудов — вы­писки из более ранних произведений на интересующую писателя тему (Авл Геллий, Афиней) и подборки, подобные «Греческим вопросам» и «Римским вопросам» Плутарха, отразившим круг вопросов, которые принято было задавать и обсуждать во время совместных пиршеств. В последних образованные люди ценили не столько яства, сколько со­провождавшую застолье ученую беседу. Романы и сатира, дающие за­рисовки жизненных ситуаций, служат важнейшим дополнением к ис­

торическим трудам, освещающим те же эпохи; литературные выпис­ки позволяют составить представление о круге философских или ли­тературных проблем, обсуждавшихся в кругах интеллектуалов.

Философы. Труды греческих философов, дающие картину раз­вития греческой, а затем и римской философии, служат источником при изучении не только культуры, но и истории Греции и Рима. Начи­ная с эпохи эллинизма, философы разрабатывают прежде всего воп­росы этики, что позволяет сквозь призму поднимаемых ими этичес­ких проблем лучше понять происходившие в обществе глубинные процессы. Особенно информативны (ввиду лучшей сохранности) произведения римских философов, прежде всего Сенеки, в чьих «Письмах к Луцилию» встает столь яркая картина жизни римского общества начала империи, что ее можно сопоставить по своей инфор­мативности с произведениями римских сатириков.

<< | >>
Источник: Немировский, А. И.. История древнего мира: Античность: учеб, для студ. высш, учебн. заведений. / А. И. Немировский. — 2-е изд. перераб. и доп. — M.: Русь-Олимп,2007. — 927, [1] с.. 2007

Еще по теме Глава 1 ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ:

  1. § 2. Источники литературные.
  2. Литературные приёмы
  3. Поэзия и литературная проза
  4. РАБЫ В КОМЕДИЯХ АРИСТОФАНА КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТИП
  5. ГЛАВА I. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ
  6. ГЛАВА V. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
  7. ГЛАВА V ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
  8. Глава I ИСТОРИОГРАФИЯ, ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ
  9. ГЛАВА XXXIX ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ РИМА
  10. Глава вторая ИСТОЧНИКИ РАБСТВА В РИМЕ
  11. ГЛАВА І. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ
  12. ГЛАВА XIX ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
  13. ГЛАВА ПЕРВАЯ ЭТРУСКИ В КАМПАНИИ, источники И ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА
  14. Глава 4. Двуречье источники и историография Двуречья
  15. § 1. Источники
  16. § 2. Источники.
  17. § 2. Источники
  18. Источники