ОЛИМПИОНИКИ И ТИРАНЫ
К. К. Зельни
Для греческого мира уже в VI в. до и. а. характерны два явления: с одной стороны, сильное развитие партикуляризма, цепкое отстаивание своей самостоятельности каждым из бесчисленных городов-государств и, с другой стороны, наличие институтов, объединявших в какой-то мере эти государства, напоминавших им о связи, существовавшей между ними, признание некоторых общеэллинских учреждении и обычаев.
Одним из таких, объединявших всех эллинов, пусть на короткое время, институтов были общегреческие религиозпые празднества и связанные с ними состязания.Среди них важнейшее место занимали жертвоприношения Зевсу в Олимпии и общегреческие состязания, устраиваемые после религиозной церемонии. Ф. Ф. Зелинский когда-то заметил [276], что было бы неправильно сравнивать древнегреческих поэтов, прославившихся своими стихотворениями в честь победителей на Олимпийских играх и в честь коней, одержавших эту победу, с современным поэтом, который написал бы стихи для прославления лошади, взявшей первый приз па скачках в Дерби. И действительно, при таком сопоставлении сразу делается ясным, что перед нами явления совершепно разного рода. И дело не только в том, что Олимпийские игры были понятны и близки сердцу каждого грека, а не одним лишь представителям зажиточного меньшинства, и не в наличии в древности религиозного момента, но и в том, что празднества, совершавшиеся в Олимпии с такой торжественностью каждые четыре года, имели нс одно религиозное, но и политическое значение. При тесной связи, которая существовала в античности между государством и религией, это вполне понятно.
Общее значение Олимпийских состязаний для греков выступает достаточно ясно в одном из рассказов Геродота, где идет речь о прибытии в Египет вестников от элидян. Эти вестники хвалились, что они из всех людей наисправедливейгпим и прекраснейшим образом организовали состязания в Олимпии, и думали, что и египтяне, мудрейшие из людей, не смогли бы изобрести ничего другого (Horod., II, 160).
Но еще важнее другое известие, относящееся к тому времени, когда пад Элладой нависла страшная угроза. Полчища персов находились уже на греческой земле. Казалось бы, все другие соображения должны были
122
отойти на задний план перед мыслью о необходимости сосредоточить все силы для отпора врагу. Но греки действуют иначе. Спартанцы отправляют царя Леонида с небольшим отрядом в Среднюю Грецию, обрекая его на Depnyio гибель. Выступить же со всеми силами они предполагают после: «(теперь) им мешало Карнейское празднество». И такие же намерения, прибавляет Геродот, были и у прочих союзников, так как одновременно происходил праздник в Олимпии (VII, 206). Таким образом, даже настоятельная военная нужда не могла отвлечь эллинов от ролнгиозпого торжества (может быть, намеки на этп события содержатся у Фукидида [277]).
Победе на Олимпийских играх придавалось в VI в. до н. э. огромное значение: победитель становился первым человеком своего полиса не только и сознании своих сограждан, по и всех греков. Вспомним, что ожидало олимпионика по возвращении па родину: торжественную встречу при его въезде в город, шествие к храму Зевса, пир, привилегии, которые получал победитель, статуи, воздвигавшиеся в его честь, оды, заказанные лучшим поэтам своего времени, легенды, создававшиеся вокруг его имени, божеские почести, иногда оказываемые ему [278][279]. Все это объясняется не только пристрастием эллинов к спортивным состязаниям, но имеет другой, более глубокий смысл. Поэтому при изучении политической истории архаической Греции нельзя пройти мимо Donpoca об оллмп иопик ах, тем более что в источниках мы находим интересные в этом отношении известия.
Одпако, прежде чем рассматривать этп известия, необходимо представить себе, что сделано в пауке по вопросу об олимпиониках. C пробуждением в Греции интереса к изучению прошлого начали наряду с другими данпымп собирать материал об Олимпийских играх и составлять списки олимпиоников. Известно, что этим занимался (в конце V в.
до п. э.) логограф и аттидограф Гелл а пик. Впоследствии эту работу продолжали авторы IV в. и позднейшего времени. Многочисленные известия о победителях содержатся также в трудах Геродота, Павсаппя и других.В XIX в. Dce дапиые об олимпиониках были подвергнуты научному изучению в работе Ферстера 1, а в педавпес время список победителей на Олимпийских играх был пересмотрен и дополнен Моретти [280].
Как бы ни решать вопрос об исторической достоверности этого списка, в особенности в той его части, которая относится к древнейшему времени (VII -HananyVlB. до н. э.), все же в целом сведения, сохранившиеся в нем, несомненно, дают живое представление о составе победителей па состязаниях, хотя во многих случаях и возникают сомнения относительно имени олимпионика, вида состязаний и (особенно часто) даты победы. Даже такой скептически настроенный исследователь, как Белох, считает, что приблизительно с 50-й олимпиады (580 г. до н. э.) ведет своо начало запись имел победителей. Что касается V в., то список победителей этого времепи, согласно Белоху, «совершенно достоверен »[281].
В общем мы имеем основание рассматривать список олимпиоников, по крайней мере с начала VI в., как исторически ценный материал, даже
если п допустить, что и него были позднее внесены более или мепсе произвольные дапныо (например, имена, заимствованные из мифологии, или датировки более ранним временем (Килон, Мирон), как думает Белох (ук. соч., стр. 154), мнешіо которого, впрочем, по разделяет в настоящее время большинство исследователей).
123
Известия об олимпиопиках могут получить различное истолкование в зависимости от взглядов па характер и зпачепие Олимпийских состязаний, начало которых восходит к глубокой старине. В VI в. до п. э. они давно уже стали одним из существенных моментов в религиозной, культурной и политической жизни Эллады, и то или иное пониманио их зпачения не может по бросить свет и па особенности политической борьбы в греческих государствах этого времени.
Каково бы ни было происхождение Олимпийских состязаний — связаны ли они с иогребальпыми обрядами или с периодической борьбой царей-магов за власть [282][283], или, накопец, с культом Зевса как бога войны [284]— в Vl в. победа па этих играх имела сильный политический резопапс. Гардинер, являющийся горячим противником религиозной теории происхождения Олимпийских состязаний, прав в известной мере D своей критике попыток истолковывать многие обычаи или обряды позднейшего времени, притом существовавшие не только в Олимппи, как доказательство в пользу этой теории. Но то, что он отрицает религиозный характер состязаппй и утверждает, что их происхождение не связано с религией, представляется малоубедительным,— особсппо в свете того огромного сравнительно-исторического материала, который был собран Фрэзером по вопросу о различпых способах передачи царской власти. Но пас в связи с дальнейшим изложением интересует не столько вопрос о происхождении и первоначальном характере Олимпийских игр, сколько о том, чем они были в VI в. до п. э.
Этот век был периодом быстрого роста их известности и значепия по сравнению с предшествующим временем. Свидетельством этого служат прежде всего произведения искусства. Бизли [285][286]считает, что возрастающий интерес к Олимпийским состязаниям — одна из характерных черт аттической вазовой живописи второй четверти Vl в.: об этом говорят, например, изображения на чаше богини победы, юношей с поднятыми руками, приветствующих победителя, и проч. Схолии к первой Олимпийской оде Пиндара поясняют слова поэта (01., 1,151 а) —τδ δέ κλέος τηλόθ-sv δέδορκεν— таким образом: «повсюду устремляют взоры к Олимпийским состязапиям и прославляют (их)»11.
Поэтому заслуживают внимания известия древпих авторов относительно топ угрозы, которую представлял победитель в состязаниях для местпого правителя.
Гардинер (ук. соч., стр. 97 сл.) лишь упоминает о Каллии, старшем Мильтиаде и Кимоно, сыне Стесагора, — победителях на Олимпийских состязаниях — в связи с выяспением вопроса о том, в каких состязаниях могли принимать участие только представители знати и как теспа была связь между Афинами и Олимпией ври Писистрате. Однако тот факт, что победитель па состязаниях являлся как бы сопер-124
пиком местного правителя, претендентом па власть в родном полисе, заслуживает пристального изучения.
В Олимпийских состязаниях теоретически мог’ принимать участие каждый желающий из эллипов (Herod., II, 160), но фактически они были доступны для людей зажиточных, а состязания в беге на колесницах — только для богачей-аристократов или тиранов: слишком велики были расходы на содержание лошадей, па подготовку к бегу и проч. [287]. Таким образом, в период господства аристократии Олимпийские игры делались как бы ареной, на которой проявлялось соперничество не только зпати разных полисов, но и знатных родов внутри полиса. Можно выразиться точнее: победитель в беге на колесницах в Олимпии был потенциальным претендентом на власть в родном городе, возможным тираном. И, наоборот, тираны, ужо захватившие власть, стремились одержать верх в состязаниях в Олпмпии или на Пифийских празднествах (имеем в виду в особенности бег колеспиц) и нередко, располагая огромпыми средствами, оказывались победителями. Геродот рассказывает, что еще аргосский тиран Фейдон, которому он дал такую нелестную характеристику (Фейдон, по его словам, «наглостью превосходил всех эллинов»), был заиптересовап в руководстве Олимпийскими состязаниями. Действовал этот тиран весьма активно: он выгнал элейских устроителей состязаний и присвоил себе право судить состязающихся (Herod., VI, 127).
Связь между тиранами и олимпиопиками легко может быть установлена, если проследить список олимпионпков конца VII-VI в. до п. э. Уже Мирон Сикионский, деД Клисфена, одержал в конце VII в. победу в состязаіпіях на колесницах (τέθριππον).
Его внук Клисфеп, породнившийся с Алкмеонидами (он отдал свою дочь замуж за Мегакла, сына Алк- меона), по-видимому, придавал большое значение участию в общегреческих состязаіпіях. Он оказался победителем в 576 или 572 г. [288].К концу VII или началу VI в. относится единоборство (из-за обладания Сигеем) Питтака, тирана Митилены, и афинянина Фринона, победителя в панкратии. Помимо Клисфена Сикионского, и другие тираны принимали участие в состязаниях — Писистрат, сицилийские тираны Гие- рон, Гелой, Фероп, тиран Акраганта, царь Кирены Аркесилай IV. Интересна в этой связи и история спартанского царя Демарата, вынужденного впоследствии бежать пз Спарты. Правда, причина бегства Демарата, согласно Геродоту, была совершенно иная: оскорбление со стороны другого царя, Леотихида (Herod., VI, 67). Но здесь могло быть и затемнение традиции. Во всяком случае Демарат-олимпиопик —личность необыкновенная: в разговоре с матерью он, призывая Зевса Геркея, хранителя его дома, просит открыть ему тайну его рождения, и далее выясняется, что его отцом был бог. Олимпиоником, может быть, был и тесть царя Леотихида, врага Демарата, Диакторид [289].
Олимпиопик — частное лицо — возбуждал опасения тирана настолько серьезные, что иногда для устранения победителя — и, очевидно, соперника —прибегали даже к убийству. Подобный случай можно встретить в истории Афин AzI в. Соответствующие известия — лишняя черточка в. быту того времени, характеризующая остроо соперничество знатных родов.
Обратимся теперь к сообщениям о первой попытке установить тиранию в Афинах. Эта попытка принадлежала Килону. Ее дата и в настоящее
время остается еще спорной 15. Но для нашей цели точное определение даты не имеет решающего значения. Все же последовательность изложения у древних авторов и соображения общеисторического характера побуждают отпести это событие к периоду до Солона, хотя в позднейших известиях и могли оказаться поточности или анахронизмы (например, демотикон Мирона).
125
Наиболее важным является известие Фукидида. Он рассказывает о Килопе η связи с требованием лакедемонян изгнать из Афинского государства лиц, виновных в кощунстве по отношению к богино Афине. Как и у Геродота, при нервом упоминании о Килоне у Фукидида говорится, . что он был олимпиоником lβ. Килон принадлежал к древпему знатному роду и обладал богатством. Женат он был на дочери мегарского тирана Феагена. Далее следуют любопытные подробности о подготовке и назначении срока выступления. Дельфийский оракул дал Килону прорицание: последний должен был захватить акрополь во вромя величайшего празднества Зевса. Разыгрывается история в стиле многочисленных историй этого времени, переданных нам Геродотом. Килон неверно понял оракула, решив, что тот имеет в виду праздник Зевса в Олимпии. Он получил войско от Феагена и убедил друзей действовать вместе с ним. Килон, как пишет Геродот (V, 71), «привлек сверстников в гетерию»—первое упоминание о гетерии, относящееся к архаическому периоду. Когда наступил день праздника, Килон захватил акрополь с тем, чтобы стать тираном, полагая, что это и есть величайшее празднество Зевса и что оно имеет ближайшее отношение к нему, как победителю на Олимпийских состязаниях (Thuc., I, 126, 5).
Попытка, как известно, кончилась неудачей: лишь Килону и его брату удалось бежать, остальные его сторонники были перебиты. Ему казалось, что он действовал согласно указанию, полученному из Дельф, на самом же деле в предсказании но было сказано, где праздник является величайшим— в Аттике или в другом месте: ведь и в Аттике существовал «величайший праздник Зевса Мейлихия», называвшийся Διάσια. Таким образом, первая попытка установить тиранию в Афинах связана,.как это видно из сообщений о Килоне, с Олимпийскими играми двояким образом: 1) Килон — олпмпионик; 2) он захватывает акрополь в день Олимпийского празднества. Вспомним также, что и мрачное для афинян предсказание о грозящей им тирании отец Писистрата получил также в Олимпии, во время жертвоприношения (Herod., I, 59).
C этой точки зрения интересно рассмотреть отношения Писистратидов, Филаидов и Алкмеонидов. Все они принадлежат к самым знатпым родам Аттики, богаты и пользуются огромным влиянием. Когда в Афинах вся власть (πάν κράτος) принадлежала Писистрату, своим могуществом выдавался также Мильтиад, сын Кипссла, который вел свое происхождение от Эака с острова Эгины. Наиболее выдающиеся в политическом ■ »тно- тпении знатные роды Аттики (ср. Килон, Алкмеониды) стремились поддерживать дружественные отношения с тиранами и укреплять эти отношения брачными узами. Филаиды (или лучше — Кимониды) пошли в этом отношении по тому же пути. Имя отца Мпльтиада — Knnce.'! — папоми-
lbHero d.1V, 71; T h u c., I, 126; Arιst., Aθ. πoλ., I; P 1 и t., Sol., 12. Ср. Lcdl, Studjen zur a∣tcrcπ athenischen Verfassung, IIeidelb., 1914, стр. 77 сл.; J а с о Ь у, ук. соч., стр. 186 п 366, прим. 77; A. W. G от me, A Historical Commentary on Thucydides, I, Oxf., 1950, cτp.. 425 сл.; К M. Колобов а, Древний город Афины и его памятники, JI., 1961, стр 41—44.
10Килон был победителем и δίαυλος (Moretti, ук. соч., № 56).
126
нает о коринфском тиране, с которым Кимоыиды были связаны, по-видимому, по женской линии [290].
Мильтиад, происходя из дома, содержавшего четверки для состязаний, одержал победу в Олимпии. После этого оп жил в Афинах, тяготясь властью Писистрата и желая удалиться оттуда.
Уейд-Гери (ук. соч., стр. 219) объясняет это тем, что и Мильтиад и Писистрат принадлежали к неэвпатридским фамилиям и к одной и той же партии гиперакриев, что между пими было соперничество, как между лидерами одной и той же политической группировки. Но нам ничего не известно о принадлежности Мильтиада к этой группировке, кроме того, что он был родом из Брауропа, как и Писистрат. Этого одного недостаточно, тем более, что Кимопиды, по-видимому, давно переселились в «равнину» πεδίο’, реформа Клисфена застала их в деме Лакиады (Arist-, V, A⅜.πoλ., 26,3). Конечно, Мильтиад, как одип из представителей богатого и знатного рода (Herod., VI, 35: έδϋνάστευε), мог смотреть с неудовольствием па тирана, пользовавшегося «всей властью», но, помимо этого, очевидно, сыграла роль и его победа в Олимпии, после которой его пребывание в Афппах стало для обоих неудобным.
Судьба свела Мильтиада с долопками (одпим из фракийских племен), вожди которых (Herod., VI, 34: τούς βασιλέας), побывав в Дельфах и возвращаясь на родину, прибыли в Афины. Вняв их просьбе —стать основателем колонии — и посоветовавшись с Дельфийским оракулом, Мильтиад отплыл в Херсонес вместе с афипяпами, пожелавшими принять участие в экспедиции, и долопками, пригласившими его. Там он стал править в качество тирана, помогая Херсонесу в борьбе с окрестными племенами (VI, 34—36).
Поучительно проследить дальнейшие взаимоотношения Кимонпдов и Писистратидов. Мильтиад, сып Кипсела, умер бездетным и передал «власть π деньги» Стесагору, сыну Кимона, единоутробного брата Мильтиада. Со времени смерти Мильтиада херсоносцы приносили ему подобающие жертвы как ойкисту и устраивали копные и гпмпастические состязания. Стесаго.р погиб через несколько лет вовремя войны с лампсакя- пами (Herod., VI, 38).
В Афинах, очевидно, еще при жизни Стесагора разыгрались драматические события с отцом Стесагора Кимопом. Кимон после того, как Писистрат изгнал его из Афин, одержал победу на колесницах в Олимпии. Он ее передал своему брату Мильтиаду. Может быть, с этим и было связапо переселение последнего в Херсонес. После второй победы Кимона, которую он передал Писистрату, оказалось возможным его возвращение в Афины. Но когда он в третий раз стал олимпиоником (уже после смерти Писистрата) и па этот раз не «передал» своей победы сыновьям афипского тирана, он был убит ночью из засады около пританпя и похоропеп по ту сторону дороги, называемой «дорогой через лощипу».
В Афинах остался сын Кимона Мильтиад, будущий герой Марафона. Гиппий времепно сохранял хорошие отношения с пим, и Мильтиад был даже архонтом в 524/3 г., т. е. в те годы, когда Гиппий вел примирительную политику но отношению к паиболес знатным родам 1й. После смерти Стесагора Мильтиад па триэре был отправлеп Гиипием в Херсонес. Пп- систратиды были заинтересованы в том, чтобы сохранять власть над важным в стратегическом отношении пунктом в области проливов. Мы не знаем, были ли при этом и другие соображения внутреннего порядка. Во всяком случае позднее Гиппий порвал с Мильтиадом и заключил союз с его врагами в Лампсаке (Wade-Gery,; ук. соч., стр. 212 сл.).
Cτpacτιibiλf ненавистником тирана (Писистрата) был Каллий (I), также победитель в состязаниях на колесницах в Олимпии. Он единственный отваживался покупать имущество Писистрата, когда афиняне конфисковали имущество во время изгнания тирана, и вообще учинял самые враждебные действия но отношению к ному [291][292].
127
Олимпиоником был и Ллкмсон, который положил основу богатствам рода Алкмеопидов, якобы приобретя несметные сокровища на Востоке. Он первый из афинян одержал победу па колеспицах в Олимпии (в нач. VI в.) [293].
В V в. до н. э. с победой демократии во многих греческих государствах, понятно, реальное зпачепис победы в Олимпии изменилось. Но отголоски прежней традиции и политического значения этой победы сохранялись.
Каллий (II), сын Гиипонпка, богатейший гражданин Афин, трижды был победителем в состязаниях па колесницах в Олимпии (Herod., VI, 122).
Сто лет спустя после Алкмеона мы встречаем нового победителя из рода Алкмеонидов, по уже не на Олимпийских, а на Пифийских состязаниях — Мегакла, сына Гинпократа и внука известного политического деятеля λzI в., противника Писистрата. Ему посвятил одну из своих од Пиндар. В ней он славит Мегакла и его предков (Bind., Pyth., 7). Поэт радуется новому успеху и скорбит о том, что зависть служит наградой за подвиги.
Другой Алкмеонид (по женской линии), Алкивиад, стремясь выдвинуться и усилить свой авторитет в Афинах, послал в Олимпию семь колесниц, «сколько не посылало прежде нн одно частное лицо», и одержал первую, вторую и четвертую победу [294].
Чем же можно объяснить связь между победой в Олимпии и стремлением или возможностью захвата власти в родном городе? Для этого, очевидно, придется сделать небольшой экскурс в область вопроса о происхождении, сущности и значении олимпийских празднеств в VI в.
В упомянутой статье Уейд-Гсри (стр. 219) имеется цепное соображение но вопросу о политическом значении привилегий, которыми пользовался олимпионик. По возвращении в родной полис он заседал в притапее вместе с высшими должностными лицами государства, но в то время, как последние менялись год от года, он оставался. Одпако одно это обстоятельство не может служить достаточным объяснением угрозы, которую чувствовал тиран со стороны олимпиопика. Притом почести победителю были следствием, а не причиной его высокого положения в государстве.
Олимпионик, с точки зрения истории древнейших культов, представляет собою нечто подобное Hex Ncmorensis: он царь-маг, обеспечивающий плодородие почвы, обусловленное таинственным взаимодействием неба и земли. Бег на колеспицах носил первоначально ритуальный характер и, как это отразилось в мифах и сообщениях позднейших писателей, решал вопрос о том, кто будет басилепсом нового года (Олимпийские состязания были, вероятно, в древнейшую пору их существования ежегодными — Ilarrison, ук. соч., стр. 229 и 233).
Пусть эти представления уходят корнями в самое далекое прошлое, пусть, с другой стороны, Гардинер прав в своей критике воззрений антропологической школы в том отношении, что отдельные элементы Олимпийских празднеств далеко не всегда составляли единый комплекс и ветре-
128
чались в различных комбинациях, все же в возбужденной политической атмосфере VI в. до н. э. старинные обычаи должны были восприниматься по-иному, в связи с реальными отношениями эпохи, должны были найти новый отклик в сознании современников. Представление о том, что олим- пионик является своего рода басплевсом, оказалось неожиданно живучим в тот период, когда во многих городах Эллады власть сосредоточилась в руках единого правителя — тпрапа, с подозрением смотревшего на всех возможных соперников. C другой стороны, те неумеренные восхваления, которыми полны эпиникии Пиндара и Бакхилида, свидетельствуют, что победа в состязаниях не рассматривалась только как спортивное достижение, но имела живой религиозный и политический смысл.
Гэррисон (ук. соч., стр. 331 слл.) п Корнфорд выяснили основные элементы мифа и ритуала, связанных с наступлением нового года. Эти элементы следующие: 1. άγών. Победа в беге на колесницах решала вопрос о том, кто получит ветвь маслины и будет царем. 2. πάθος — смерть царя- предшественника, о которой возвещал вестник (άγγελος), после чего следовало оплакивание (θρήνος). 3. Триумфальная эпифания победителя или нового царя, сопровождавшаяся внезапным переходом от плача и жалоб к взрыву радости. Первый и третий элементы полпостью сохраняются в VI в. Можно думать, что и второй элемент, хотя бы в измененной форме (в виде представления о возможности лишения власти прежнего правителя), должен был сохраниться в той или иной мере в традиции и оказывать влияние на умонастроение современников. Если Пелопе, согласно- мифу, своей победой в состязании лишил власти и жизни Эномая, царя Элиды, то в VI в. подобную возможность стали относить к правителю· того города, из которого вышел победитель.
В мифах (например, о Tecee — PIut., Thes., 22) вестник возвещает πάθος смерть прежнего царя. На Олимпийских играх публичное провозглашение естественно относилось к новому победителю. Этот акт объявления через глашатая о том, кто явился победителем [295]и из какого он города, имел решающее значение для дальнейших отношений олимпиопика с тираном его полиса. Это видно из той формулы, которую сообщает Геродот, говоря о «передаче» победы Кимоном Коал ем ом Писистрату (VI, 103): παοαδιδοΐ ∏εισeστρατω άνακηρυχθήναι, т. е. оп предоставляет (уступает) Писистрату (право) возвестить через глашатая (о победе). Отсутствие этого объявления после третьей победы в Олимпии и привело Кимона к гибели.
В схолиях к Пиндару (01., I, Ύπόθεσις) мы читаем, что брат сиракузского тирана Гелоиа Гиерон, победив на Олимпийских состязаниях, объявил через глашатая (άνεχήρυξεν), что’он сиракузец и этниец, так как основал город, одноименный с знаменитой огнедышащей горой. Схолиаст, рассуждая о характере стиха в 35-й строке цервой оды и о перемене смысла фразы в зависимости от ударения, замечает: Гперон не был сиракузцем в момент своей победы, но он осповал Катану и дал имя городу Этне, почему его и называют этпиицем. Однако Дидим, прибавляет схолиаст, считал людей (которые так думают) наивными. Гиерон тогда был сиракузцем, а нс этнийцем, как сообщает Аполлодор; другой же автор, Аристо- нпк, считает достоверным, что Гиерон, будучи этпиицем, пазьтвал себя сиракузцем. Трудно разобраться в этой путанице, которая была таковой, очевидно, уже и для древнего истолкователя текстов. Но все же следует отметить два момепта: 1) победитель, называя себя сиракузцем, в то же время является гражданином другого города (Этны); 2) это обстоятельство связано с актом основания города. Тогда делаются попятными до некото
рой степени и отношения Мильтпада, сына Кппсела, п Писистрата (см. выше).
Об Астиле, родом из Кротона, одержавшем семь побед в Олимпии, Пав- сапий (VI, 13, 1) сообщает, что победитель объявил себя сиракузцем из желания угодить тирану Сиракуз (Гелопу — Moretti, ук. соч., №№ 186—187, у Паксапия ошибочно назван Гиерон). Разгневанные этим кротонцы низвергли статую, которую они ему ранее поставили, а его дом сделали тюрьмой.
Из всего того, что говорилось выше, видно, что олимпионики представляли некоторую угрозу для правящего в городе тирана. Выход из положения был различный: олимпиопик мог передать свою победу правителю полиса, из которого оп был родом, или даже тирану другого полиса; мог покинуть родину с тем, чтобы основать другой город и сделаться там тираном, или, наконец, тиран мог прибегнуть к насильственному устранению возможного претендента. Во всяком случае отрицать известное политическое зпачепие победы на колесницах в Олимпии для VI—V вв. до и. э. едва ли возможно.
129
130
Еще по теме ОЛИМПИОНИКИ И ТИРАНЫ:
- Глава 12 БОГАТЫЕ И БЕДНЫЕ. ДЕМОКРАТИЯ ГИБНЕТ. НАРОДНЫЕ ТИРАНЫ
- СОДЕРЖАНИЕ
- Война сицилийских греков с карфагенянами. Гелон (480 г. до Р. X.)
- ВОЙНА СИЦИЛИЙСКИХ ГРЕКОВ С КАРФАГЕНЯНАМИ. ГЕЛОН. (480 г. до Р. X.).
- АРХАИЧЕСКАЯ ГРЕЦИЯ
- 2. ТИРАНИЯ В БАЛКАНСКОЙ ГРЕЦИИ
- Эллада в III веке до нашей эры
- § 1. Социальная борьба в Греции в VII—VI вв. до н. э. Тирания в передовых полисах.
- А. Н. Бадак, И, Е. Войнич, Н. М. Волчек. Всемирная история. Т. 6 Римский период,
- Оглавление
- Часть I. Становление римской империи. Развитие государств Европы и Азии
- Глава 1. Ранняя римская империя
- Правление августа. Принципат
- Муниципальная жизнь Италии
- Жизнь провинций
- Итоги правления императора Августа
- Личность Октавиана Августа
- Культура в период смены эпох
- Римская империя в I в. н. э