<<
>>

Глава 4 ПЕЛАСГИЯ, АХЕЙСКАЯ ГРЕЦИЯ, ТРОЯ

ПЕЛАСГИЯ

Греки, сами называвшие себя эллинами, не были древнейшими обитателями южной части Балканского полуострова и островов Эгейского моря. Согласно античной традиции, их предшественни­ками на этих землях были пеласги.

Гомер, называя будущую Фесса­лию, родину героя Ахилла, «пеласгийским Аргосом», прилагает эпи­тет «пеласгийская» к Ларисе, одному из фессалийских городов. Зна­ет он и об обитании пеласгов на Крите и, делая пеласгов союзника­ми Трои, видимо, считает их также обитателями Малой Азии. Авторы V в. до н. э. говорили об обширном пеласгийском царстве, охватывающем Пелопоннес, об обитании пеласгов в Аттике, а также

на западном побережье Малой Азии и на Крите. Геродот полагает, что они изъяснялись на особом варварском наречии, не похожем на язык соседей. Современные лингвисты, опираясь на дошедшие до нас имена пеласгов, названия принадлежащих им городов (в част­ности Ларисы) и некоторые другие косвенные данные, считают, что пеласги говорили на языке индоевропейского происхождения, т.е. в языковом отношении были родственниками германцев, славян, кельтов, да и самих греков. Скорее всего, пеласги — общее название племен, обитавших на Балканах и островах Эгейского моря с начала IIl тысячелетия, когда совершился переход от использования камня к меди и бронзе. Носители пеласгийской культуры на Балканах зани­мались земледелием. Сама же эта культура была тесно связана с дру­гими, охватывавшими территорию современных Болгарии, Румы­нии, Молдавии и части Украины, раннеземледельческими культура­ми юго-восточной Европы, в том числе Южного Приднепровья (Трипольская культура). И античным авторам пеласги были извест­ны как земледельцы (причиной их изгнания из Аттики Геродот на­зывает зависть к умению хорошо возделывать землю).

Из раскопанных пеласгийских поселений более всего впечатляет Лерна на южном побережье Арголиды. Она обнесена массивной обо­ронительной стеной с полукруглыми башнями.

В центре ее — поме­щение, видимо, общественного назначения, под черепичной крышей. В нем найдено множество оттисков печатей на глине — знаков по­явившейся частной собственности. В других поселениях пеласгийс­кой эпохи обнаружены обмазанные глиной ямы (хранилища зерна) и крупные сосуды для сохранения иной провизии. О выделении ремес­ленников в особую прослойку населения свидетельствует раскопан­ная кузнечная мастерская.

АХЕЙСКАЯ ГРЕЦИЯ

Вторжение ахейцев. В конце IH тысячелетия Пеласгия испыты­вает вторжение пришельцев, которые разрушают Лерну и другие поселе­ния и располагаются с ними по соседству. Это были греки-ахейцы, засе­лившие часть Фессалии, а оттуда передвинувшиеся на Пелопоннес.

Начавшиеся как враждебные, отношения между ахейцами и пе­ласгами постепенно становятся мирными. Влияние было взаимным, особенно в области религии. Ахейцы воспринимают от соседей культ их богов. В языке пеласгов появляются ахейские слова, в ахейском (архаическом греческом) — пеласгийские. Не исключено, что общей для обеих народностей становится слоговая письменность (линейное письмо Б). Историк Диодор Сицилийский называет ее пеласгийской.

История ахейской Греции по археологическим данным изучается в рамках двух периодов — среднеэлладского и позднеэлладского (пелас­гийскую эпоху принято называть раннеэлладским периодом). Харак­терный показатель первого из ахейских периодов — изготовленная впервые на гончарном круге керамикд черно-серых тонов с металли­ческим блеском. Ее называют минийской — по племени минийцев, владевшему в Беотии городом Орхоменом. Несколько ранее минийс- кая керамика появляется в Трое. На этом основании некоторые уче­ные постулируют переселение ахейцев из Северной Месопотамии. Однако большая часть исследователей склоняется к мнению, что предки греков явились из Придунавья и черноморских степей.

Второй ахейский период (с XVI в.) называют также микенским — по столице царя Агамемнона, предводителя легендарного похода на Трою, городу Арголиды, который известен Гомеру как «злато-обиль­ные Микены».

Разрушенный в XII в., этот город сохранил свои руи­ны лучше других. Его Львиные ворота (названные так в новое время по фигурам двух львиц по обе их стороны) обращали на себя внима­ние уже древних путешественников, так же, как и хорошо сохранив­шаяся купольная гробница. Раскопками Шлимана были выявлены шахтовые гробницы. Их погребальный инвентарь ныне наполняет золотым сиянием дорогого оружия, утвари и украшений работы ми­кенских кузнецов и ювелиров главный зал Афинского археологи­ческого музея.

Золотые маски с лиц сохранили внешний облик тех, кого страсть к обогащению гнала в далекие грабительские походы. Это можно было предполагать и раньше с большей или меньшей степенью вероятнос­ти, но ныне, после дешифровки обожженных пожаром глиняных таб­личек с линейным письмом Б. Пилосского и других дворцов, мы ста­новимся свидетелями сложных и утомительных расчетов с поставщи­ками зерна, льна, оливкового масла, с корабельщиками, пастухами, гребцами, кузнецами, представителями многих других профессий. Тот самый царь, которого Гомер рисовал на поле боя или во время пира с равными ему по по­ложению гостями, предстает как прижи­мистый хозяин, берущий со снабжающих дворец продовольствием или ремеслен­ными изделиями максимум того, что они могут дать. И рядом с царем мы видим его писца, о существовании которого не до­гадывался Гомер, и этот писец становится если не главной, то самой реальной фигу­рой дворцовой цивилизации. Графологи-

Глиняная табличка с текстом на линейном письме Б

ческие экспертизы позволяют отличать одного писца от другого и даже понять характеры неко­торых из них: утомленные однообразным трудом, они порой развлекались рисованием человечков и животных на оборотной стороне табличек.

Писец — персонаж, хорошо известный по па­мятникам изобразительного искусства и текстам Древнего Египта.

Это рядовой сложного бюрок­ратического аппарата, сложившегося на Древнем Востоке. Сам этот аппарат был порожден особой системой отношений собственности, когда землей владел не тот, кто на ней трудился, а владыка двор­ца, получавший часть урожая от своих подданных, обрабатывавших его землю. Наличие писцов и ар­хивных записей о распределении рабочей силы и о доходах, наряду с множеством других факторов, свидетельствует о том, что микенская цивилизация по своей структуре принадлежала к тому же типу, что и современные ей цивилизации Вос­тока. Эгейский мир был западной окраиной восточной цивилизации эпохи бронзы, и типологически Афины, Фивы, Пилос, Микены, Opxo- мен, Иолк II тысячелетия до н. э. принадлежат, строго говоря, не ан­тичному, а древневосточному миру. Если мы рассматриваем его в этой книге, то только потому, что античная цивилизация сложилась на той же почве, что и микенская, и мифологическая память людей античного мира была насыщена судьбами обитателей дворцов и преданиями об их подвигах, действительных или мнимых.

Дворцы. Так же, как и на Крите, центрами власти и культуры в микенской Греции были дворцы: на Пелопоннесе — в Микенах, Ти- ринфе, Пилосе, в Аттике — в Афинах, в Беотии — в Фивах и Орхомене, в Фессалии — в Иолке. В отличие от критских дворцов, сначала слабо укрепленных, а затем и вовсе не защищенных, это мощные крепости, рассчитанные на отражение набегов противника и длительную осаду, что характеризует как внешнюю ситуацию XV-XIII вв., о которой так­же можно судить по мифам о войнах между Аргосом и Фивами, так и внутреннюю: за стенами дворцов было сосредоточено порабощенное население, представлявшее непрерывную потенциальную угрозу.

Наружные стены дворцов были сложены из массивных, почти необ­работанных глыб, поражавших воображение более поздних обитате­лей этих мест, которые называли эти камни циклопическими, по­скольку им казалось, что лишь великанам-циклопам было под силу их поднять. Видимо, эти же стены наложили отпечаток и на представ­ления о героях прошлого, наделенных сверхчеловеческой геракловой

силой.

В лучше всего укрепленном Тиринфе некоторые глыбы дости­гали двенадцати тонн. По стене, в толщину превышавшей четыре мет­ра, могла проехать боевая колесница. Высота же стен в сохранившей­ся их части — 7,5 м. Внутри крепости имелись галереи с казематами, хранилищами оружия и провизии и бассейнами для воды. Здесь тол­щина стен доходила до 17 м. Во время войны запасы воды пополня­лись через хорошо замаскированный подземный ход, ведущий к ис­точнику в нижнем городе.

Менее мощным был Пилосский дворец. Его обитателем мифы считали Нестора, отличавшегося необычайным долголетием и мудро­стью. Для дворца Нестора характерна симметричность архитектурно­го решения, столь чуждая критским дворцам. Главные дворцовые по­мещения располагались по одной оси и составляли прямоугольный комплекс. Центральный зал с круглым очагом в центре под отверсти­ем в кровле, поддерживаемый колоннами, греки называли мегаро- ном. Стены мегарона в Пилосе были покрыты росписями. Фрагмент росписи, изображавший игру на лире, живо воссоздает картину сидя­щих вокруг огня владельца дворца и его приближенных, внимающих речитативу аэда, поющего о незапамятных временах.

Из двух примыкающих к мегарону коридоров можно было через дверные проемы пройти в многочисленные подсобные помещения, используемые для хранения оливкового масла и вина, которое было рассчитано, судя по количеству сосудов, не только на обитателей дворца, но и на обмен с соседними, а порой и заморскими территори­ями (именно такие сосуды находят на далеких Эолийских островах близ Сицилии). Небольшая комната у входа во дворец использова­лась как архив. Здесь писцы наносили на глиняные «страницы» все, что поступало во дворец, записывали распоряжения администрации. Это первый из выявленных в микенской Греции архивов. Существо­вание их в других местах можно предположить по отдельным таблич­кам, найденным в Микенах, Афинах, Фивах.

Дворец в Фивах был обнаружен в крепости, известной древним авторам как Кадмея — по имени мифического строителя финикий­ца Кадма.

Стены дворца, как и в Пилосе, были украшены роспися­ми. В подсобных помещениях наряду с сосудами, изделиями из зо­лота и других металлов обнаружены цилиндрические печати из ля­пис-лазури с клинописными надпися­ми. Владелец дворца, кем бы он ни был, поддерживал связи с Востоком, но не с Финикией (тогда Финикии еще не было), а со страной Ханаан, побережье которой и было позднее захвачено фи­никийцами.

План акрополя Тиринфа: А — верхний акрополь. В — средний акрополь. C — нижний акрополь. 1—2 — главный вход и ворота; 3 — западная галерея; 4 — южная галерея;

5 — большие ворота; 6 — малые ворота;7 — цент­ральный двор и большой мегарон;

8 — восточные ворота

торических тонкостях не разбирались, но они сохранили для потомков представление об особо тесных связях Фив с Востоком, равно как и о богатстве Фив, привлекав­ших жадные взоры пелопоннесских прави­телей, и о трагических судьбах властителей Кадмеи, которые нашли художественное воплощение в образе и судьбе царя Эдипа и его потомков.

К северо-западу от Фив находилась ре­зиденция мифического царя Миния «золо­той Орхомен», с дворцом и купольной гробницей точно таких же размеров, как и так называемая «сокровищница Атрея» в Микенах. К северу от Орхомена, на боль­шом острове посреди Копаидского озера, высилась крепость, занимавшая всемеро большую площадь, чем Тиринф. Видимо, здесь во время нападений извне укрыва­лось все население обширной Беотийской равнины. Столкновения Орхомена и Фив нашли отражение в мифе о выплачиваемой Фивами правителю Орхомена дани и по­мощи Фивам Геракла, направившего на Орхомен воды Копаидского озера.

На берегу глубоко вклинившегося в Фессалию Пегасейского залива лежал Иолк, рисуемый мифами как резиденция Пелея и Ясона и исходный пункт экспеди­ции аргонавтов за золотым руном. На хол­ме, заселенном еще в эпоху ранней брон­зы, возвышался дворец такого же типа, что и в Микенах, хотя и меньших размеров.

Организация хозяйственной жиз­ни. Прочитанные письмена ахейцев пока­зывают нам дворцы как сложный хозяйственный комплекс, органи­зующий жизнь не только их обитателей, но и сосредоточенного вок­руг них населения — как свободного, так и зависимого. Контроль за деятельностью ремесленников обеспечивался монополией дворца на важнейшие отрасли ремесленного производства, прежде всего кузнеч­ного, а также системой распределения и потребления сырья. Количе-

сгво металла, находившегося в распоряжении дворцовой админист­рации, тщательно взвешивалось и фиксировалось в записях.

Дворец в лице царя был верховным собственником части земли, находившейся в пользовании отдельных лиц и подлежавшей контро­лю царской администрации, хотя формально считалось, что вручает ее ему народ. Существовал и другой вид земельной собственности — общинный («земля, принадлежащая народу»). Она, как и царская, могла сдаваться в аренду.

Обработкой царской земли занимались отряды рабов, сгруппиро­ванные по возрасту и полу, — женщины с детьми, подростки, мужчи­ны. Самыми крупными, порой доходящими до тысячи и даже двух тысяч человек, были отряды женщин и подростков. Отряды мужчин, напротив, были небольшими, не более десятка человек — очевидно, чтобы свести к минимуму опасность бегства или восстания.

В текстах Пилоса упоминается особая группа невольников — «бо­жьи» рабы и рабыни, выступающие арендаторами общинной или час­тновладельческой земли. Видимо, это служители храма, находящиеся в подчинении у жречества, которое играло в жизни общества значи­тельно большую роль, чем в античную эпоху.

Документы отмечают большое количество ремесленных профес­сий: кузнецы, каменщики, плотники, горшечники, портные, оружей­ники, парфюмеры, ювелиры; упоминаются и врачи. Обитая в округе Пилоса, они вызывались во дворец и работали в нем за определенное вознаграждение. Часть ремесленников получала плату продоволь­ствием, тогда как для другой их части, состоявшей из свободных об­щинников, работа на дворец была своего рода временной повиннос­тью; их появление на работе не фиксировалось, и они располагали своим временем относительно вольно.

Свободные ремесленники и торговцы зачастую сами владели зем­лей и рабами и могли быть состоятельными людьми. В нижнем городе Микен при раскопках обнаружены дома ремесленников и торговцев второй половины XIV — начала XIII в. Среди них — два дома резчика по слоновой кости, размеры которых говорят о немалых доходах их владельцев. В кладовой виноторговца сохранились 50 больших кув­шинов полуметровой высоты и около десятка почти двухметровых пи­фосов. В доме маслоторговца найдено 30 подготовленных для прода­жи и уже запечатанных сосудов с маслом. Судя по табличкам с запи­сями, обнаруженным в его доме, этот человек не испытывал недо­статка в клиентуре.

Основную массу сельских тружеников составляли мелкие земле­владельцы, пользовавшиеся общинной землей и зависевшие от двор­ца, в пользу которого облагались трудовыми повинностями и нату­ральными налогами.

Государственное управление. Тщательно отработанная хо­зяйственная система, охватывающая главные сферы производства, располагала разветвленным бюрократическим аппаратом. Территория Пилосского царства была разделена на 9 западных и 7 восточных ок­ругов (по разные стороны горного хребта), во главе которых стояли наместники, отвечавшие за сбор налогов и за выполнение повиннос­тей на вверенной им территории. В подчинении наместников находи­лись правители, управлявшие отдельными поселениями. Во дворцах делопроизводством ведали писцы, количество которых в Кноссе ми­кенского времени, скорее всего, превышало сотню, а в Пилосе дохо­дило до пятидесяти. Писцы фиксировали все, что поступало во дво­рец или выходило за его пределы, в их документах скрупулезно под­считано и количество принадлежащих дворцу животных, и число со­судов в дворцовых хранилищах, и численность боевых колесниц, а также поименно перечислены лица, призываемые на военную службу. Наряду с писцами использовались различного рода ревизоры, конт­ролирующие местную администрацию, и гонцы, поставлявшие рас­поряжения дворца.

Во главе государственного аппарата стояло лицо, называемое в текстах ванака, что соответствует более позднему греческому слову «басилей» в значении «повелитель», «царь». О характере власти вана- ки в документах нет данных, но, судя по окружающему его богатству и по числу подчиненных ему лиц, это был неограниченный правитель восточного типа, а не глава ополчения, вынужденный считаться со своими подчиненными, каким рисует Гомер Агамемнона, царя Ми­кен. Ванаку окружали должностные лица, обозначение которых боль­шей частью не позволяет понять их функций. Это могли быть воена­чальники, жрецы, придворные.

Междоусобные войны. Найденные тексты не дают никаких де­талей для понимания политической истории ахейской Греции. Пока­зывая, однако, что каждый дворец представлял собой самостоятельную экономическую систему, они дают возможность предположить также существование самостоятельных вооруженных сил и, следовательно, собственной политики. Как говорит предание о Троянской войне, ахей­цы могли время от времени объединяться для выполнения каких-либо общих задач, и правители наиболее сильных государств назначались главнокомандующими сухопутного ополчения или флота. Но осталь­ные правители сохраняли независимость и могли по разным причинам порывать с союзом, как в гомеровском эпосе это сделал Ахилл.

Войны между ахейскими владыками возникали постоянно, и если они не обладали мудростью и дипломатическим талантом мифичес­кого Нестора, им оставалось полагаться на крепость своих фортифи­

кационных сооружений. Видимо, обычным явлением были осады го­родов. Не исключено, что легендарная осада ахейцами Трои сконст­руирована по воспоминаниям о реальной осаде Фив, нашедшей отра­жение в целом цикле мифов, повествующих о борьбе за власть сыно­вей царя Эдипа, в которую оказались втянутыми сначала семеро вож­дей во главе с правителем Аргоса Адрастом, а затем внук Адраста, участник Троянской войны Диомед, ставший разрушителем Фив. И действительно, обнаружены следы разрушения и пожарища Фив. Од­нако археологическая датировка гибели города в микенское время неоднозначна, и у ученых нет уверенности, были ли разрушены Фивы до XII века, которым греки датировали Троянскую войну, или позднее. Миф о конфликте с Орхоменом, напротив, рисует Фивы избавивши­мися благодаря дерзости Геракла от дани, первоначально выплачи­вавшейся Орхомену, и наголову разбившими его войско во вспыхнув­шей из-за этого войне.

Отношения с внешним миром. Как показала археология, ахейцы, занимавшие периферию цивилизованного мира, не находи­лись в культурной изоляции. Об отсутствии изоляции политической свидетельствуют также дворцовые архивы хеттских царей, в докумен­тах которых микенское царство фигурирует под названием Аххиява (или Аххия). «Илиада» делает малоазийский город Трою противни­ком ахейцев, но о ее местоположении они имеют смутное представле­ние и во время первого похода оказываются не у Геллеспонта, а в Ли- кии. Из документов же Аххиява предстает как государство, обладаю­щее в Малой Азии прочной базой и втянутое в сложные отношения с соседями. Из первого по времени текста, датируемого примерно меж­ду 1440 и 1380 гг. (т. е. за столетие до того времени, к которому греки относили Троянскую войну), явствует, что аххиявец Аттарасий изгнал с контролируемой хеттами территории хеттского ставленника Мадду- ватаса и вторгся бы в царство хеттов, если бы не встретил достойного отпора. Местом действия документ называет Арцаву, государство, рас­положенное к югу от владений Аххиявы. Из других хеттских текстов вытекает, что центром этих владений была Милованда, будущий Ми­лет. Примечательно, что грозный Аттарасий (чье имя напоминает «от­чество» царя Микен Агамемнона — Атрид) не назван царем. В другом тексте сообщается о противоборстве войска Атгарасия, в котором было сто боевых колесниц, и хеттского войска. В этом столкновении каждая сторона потеряла по одному воину, после чего Аттарасий вернулся в свою страну (речь, очевидно, идет о сражении, решенном, как это бы­вало в древности, единоборством). Далее сообщается о вступлении Маддуватаса, ставшего к этому времени независимым правителем, в союз с Аттарасием и об осуществлении последним похода на Кипр.

Ряд хеттских текстов датируется временем, предшествующим правлению Супилулиумы, когда хеттское царство подверглось опус­тошительному набегу северных племен, а с юга и юго-востока — дав­лению Арцавы. Сообщая об этих событиях, сын Супилулиумы Myp- силь вспоминает о своей матери, которую отец, обвинив в каком-то проступке, отослал «на ту сторону в страну Аххиява». «На ту сторо­ну» — скорее всего, означает «за море».

Ахейцы на морях. C древнейших пор Балканская Греция раз­вивалась в тесной связи с цивилизациями Востока, являясь их сырь­евой базой и окраиной. В то же время сами ахейцы, будучи наслед­никами морского владычества царя Миноса, прокладывали морские пути на Запад. Колонизация микенцами островов Эгейского моря и восточного побережья Малой Азии велась с разной степенью интен­сивности на протяжении всего II тысячелетия. Исконными района­ми колонизационного процесса стали Пелопоннес, Аттика, Фесса­лия, и в нем участвовало наряду с ахейцами также и догреческое население Балканского полуострова. Аборигены островов были уничтожены или ассимилированы переселенцами, оставив о себе память в чуждых языку ахейцев и пеласгов названиях местностей. Колонизация в восточном направлении отражена в преданиях о Тро­янской войне, о победе над разбойником Кикном. Поселенцы в Малой Азии оказались среди народов, которые не смогли подчи­нить, — карийцев, лидийцев, фригийцев, сохранивших в своих го­родах собственные порядки.

Сплочению переселенцев с Балканского полуострова способство­вала практика объединения городов в двенадцатиградъя с религиоз­ными центрами во главе. Постепенно, в виду неизбежных контактов с местным населением, формируются диалекты греческого языка — ионийский и эолийский, первый — на основе языка переселенцев из Аттики, второй — из Фессалии.

Другое направление микенской колонизации — западное. Следы плаваний микенцев на Запад мы находим в «Одиссее» Гомера, а также в передаваемых более поздними авторами мифах о бегстве строителя критского лабиринта Дедала к царю одного из сицилийских племен Кокалу, о погоне за беглецом царя Миноса, о сооружении Дедалом в Сицилии удивительных построек — неприступного города Камика, узкий и извилистый вход в который могли охранять два-три воина, бассейна с лечебными подземными водами и др. Дедал, Минос, Ко­кал — фигуры мифические, но колонизация микенцами побережья Сицилии и прилегающих к ней Эолийских островов и побережья Южной Италии — реальность, подтверждаемая обломками характер­ной микенской керамики, той самой, какая изготовлялась во дворцах

и использовалась там для хранения вина, масла, зерна. Скопления этой керамики — наглядное свидетельство интенсивности контактов Эгейского мира с Западом.

Следы литературы. Наличие у микенцев письменности, равно как и общий уровень их политического и культурного развития, пред­полагает существование у них литературы в той или иной форме. Од­нако не сохранилось ни одной строки, ни одного названия литератур­ного произведения. В нашем распоряжении лишь имена предше­ственников Гомера, относимых к отдаленным временам любимцев муз: Орфей, Лин, Мусей, Памф, Фамирис. Предания об этих певцах восходили как раз к тем областям, которые считались очагом культа Диониса и почитания муз (Фракия, Пиерия). Считалось, что искусст­во поэзии пришло оттуда на острова Эгейского моря и в Малую Азию, места обитания ионийцев и эолийцев (миф о кифаре Орфея, которую прибило волнами к острову Лесбосу).

О предшественниках Гомера можно судить прежде всего по гомеров­скому эпосу, донесшему целый мир легенд, которые в своем первона­чальном виде не могли сложиться в местах обитания ионийцев и эолий­цев в X-VIII вв. Легенды о правителях Микен, Пилоса, додорийской Спарты, Фив, Орхомена могли быть принесены ионийцами и эолийца- ми с собой. Сам характер их таков, что может быть предположен длин­ный период их формирования, о котором ничего не известно. Гомеровс­кий эпос связан с предшествующей словесностью или литературой не только в сюжетном плане. Гомер заимствует созданные задолго до него словесные формулы. Так, установлено частое употребление им выраже­ния «гераклова сила», при этом всегда в одной и той же позиции в конце строки, и это дает возможность предположить существование в XIII— XII вв. эпоса о Геракле, использовавшего гекзаметр. Эпос этот оказался разобранным на части и дошел до нас в виде разрозненных рассказов о подвигах этого микенца, биографически связанного с Аргосом, Фивами и Тиринфом. Гомер неоднократно обращается к эпизодам жизни Герак­ла, героя поколения, предшествовавшего Троянской войне, мимоходом, в виде намека, как о чем-то хорошо известном слушателям. Все это по­зволяет видеть в Гомере посредника между микенской (шире — Эгейс­кой) словесностью и литературой античной эпохи.

ТРОЯ

Для нас история Микен неотделима от Трои — хотя бы потому, что Гомер связал исторические судьбы этих городов, направив против города на Геллеспонте не только корабли, но и всех героев материко­

вой и островной мифологии во главе с царем Микен Агамемноном. Но отношения между Микенами и Троей, которые могут быть извле­чены из повествования «Илиады», не являются реальной историей, равно как и мифы о Микенах, Спарте и древних городах, участниках троянской экспедиции. Археология, начавшись с поисков Трои, вос­становила прошлое этого города, обладавшего долгой и славной ис­торией, на фоне которой Троянская война, если это даже реальность, была лишь незначительным эпизодом.

Раскопки на холме Гиссарлык показали, что начало Трои восходит к небольшому поселению, появившемуся за четыре столетия до того времени, с которого принято начинать историю минойского Крита, т. е. ок. 3000 г. Троя I была небольшим поселением эпохи бронзы, зани­мающим маленький участок вершины холма. Население его изготав­ливало посуду без помощи гончарного круга. Троя II была таким же небольшим поселением, окруженным стенами восьмиметровой вы­соты. Верхнюю его часть занимало строение с центральным помеще­нием типа мегарона. В этой Трое II Шлиман открыл клад и, ослеплен­ный его золотым блеском, ошибочно отнес свою находку ко времени Троянской войны. Около 2200 г. Троя II была разрушена, что может быть объяснено завоеванием ее каким-то неизвестным народом. Пос­ледующие культурные слои, принадлежащие Трое III—V, значительно беднее Трои П. Троя VI, существовавшая между 1800 и 1300 гг., была процветающим городом. Дома ее были больше и наряднее, чем в пред­шествующие эпохи. Они возводились на платформах ярусами, под­нимавшимися к вершине холма, где находился дворец правителя, со­единенный с внешним миром четырьмя дорогами (в соответствии C числом городских ворот). Важнейшим новшеством Трои VI было по­явление лошади, до этого времени неизвестной ни здесь, ни вообще на Востоке, равно как и на юге Балканского полуострова. Количество костных останков лошади дает основание думать, что она использо­валась и как тягловая сила, и в боевых колесницах в военном деле. Эти находки с достаточной уверенностью позволяют предположить, что Троя VI принадлежала пришельцам, выброшенным на Геллеспонт волной какого-то нового вторжения, которое затронуло также и мате­риковую Грецию. Об этом говорит и распространение одного и того же типа керамики, известной как минийская. Значит ли это, что тро­янцы были родственны ахейцам? Над этим вопросом уже полстоле­тия бьется современная наука, предлагая самые различные гипотезы. В пользу греческого происхождения обитателей Трои VI используют­ся сведения Гомера в «Илиаде», согласно которым троянцы носят гре­ческие имена и поклоняются греческим богам.

Но Троя VI — это еще не гомеровская Троя. Она была уничтожена мощным землетрясением. Рухнули ее дома. На оборонительной стене

появились трещины. Прошло какое-то время, и возникла Троя VII А, соотнесенная с гомеровской Троей и датируемая 1300—1240 гг. Ее па­дение было, скорее всего, результатом вторжения народов, названных в древнеегипетских текстах «народами моря».

ПЛ Микенская и троянская археология. Археология микенских центров I I— и Трои имеет историю более длительную, чем критская, и именно поэтому известна не только славными открытиями, но и трагическими ошибками.

Ее зачинателем был Генрих Шлиман. Путь его в мир, описанный Гоме­ром, уникален. Сын провинциального немецкого пастора, он не мог полу­чить систематического образования, но редкостная энергия, соединенная со значительными способностями к древним и новым языкам, позволила ему вступить в спор с университетской наукой, считавшей рассказ Гомера о похо­де ахейцев на Трою мифом, и высказать уверенность в возможности с помо­щью лопаты доказать, что «Илиадой» можно пользоваться как путеводите­лем по исчезнувшему, но когда-то реальному миру.

Уже во время посещения Трои в 1868 г. Шлиман встретился с «неутоми­мым археологом» англичанином Франком Келвертом, поселившимся в Tpo- аде, приобретшим половину холма Гиссарлык и уверенным в правоте антич­ных авторов, утверждавших, что именно под этим холмом находилась Троя, описанная Гомером. Таким образом, Шлиман не открывал местоположения Трои, а только выступал пропагандистом мнения английского ученого. Од­нако пальма первенства вскоре после начала Шлиманом раскопок Трои по праву перешла к нему.

Еще не получив разрешения турецких властей на проведение раскопок, Шлиман фактически приступил к ним в 1870 г. на принадлежавшей Келверту половине холма. Когда же разрешение было получено, с 1871 по 1872 г. он перекопал огромными траншеями весь холм, обнаружив семь сменявших друг друга городов. Уверенный в том, что гомеровская Троя — самая древняя, он уничтожил вышележащие слои, в том числе и тот, который ныне отнесен к Илиону, воспетому Гомером. В 1873 г., осознав свое трагическое заблужде­ние, Шлиман писал: «Из-за моей прежней ошибочной идеи... в 1871—1872 гг. мною была разрушена большая часть города... Троя находится не на матери­ке, а на глубине от 7 до 10 метров». В ходе первых раскопок Шлиман на большой глубине открыл ряд кладов, в том числе в слое пожарища толщиной 2—3 м тот, который он назвал сокровищем Приама. Тайно вывезенный им на материк, клад переменил много мест, пока не оказался в Музее изобрази­тельных искусств в Москве.

Раскопки Шлимана в Трое были продолжены рядом археологических кампаний вплоть до 1890 г. Но одновременно он обратился к современным Трое городам Арголиды и Беотии, известным Гомеру как противники Трои. Наибольшее значение имели раскопки «златообильных Микен», считавших­ся резиденцией главы ахейского ополчения царя Агамемнона.

В 1876 г. близ «Львиных ворот» Шлиман раскопал монументальные скальные гробницы, о существовании которых также знали еще в древности. В гробницах оказалось множество золотых украшений и золотых масок, зак­рывавших лица покойных и сохранивших их черты. Конечно, Шлиман был

уверен в том, что открыл гробницу Агамемнона, и даже, как ему казалось, определил по способу захоронения, что убитого захоронили в спешке, по- воровски. Все это фантазии. Но все же Шлиман открыл центр той культуры, которую называют микенской, и дал ее описание по археологическим памят­никам. Ему удалось также раскопать описанный Гомером «крепкостенный Тиринф».

После кончины Шлимана его главный сотрудник и главный консультант Вильгельм Дерпфельд продолжал раскопки Трои в течение двух сезонов (1893—1894) и обобщил результаты работ в книге «Троя и Илион» (1902), систематизировав весь материал и выделив основные периоды строительства и стратиграфии троянского холма. Гомеровскую Трою, отнесенную Шлима­ном к слою Троя II, Дерпфельд поднял к слою Троя VI.

Новым этапом изучения Трои были раскопки 1932—1938 гг., осуществ­ленные американской экспедицией под руководством Карла Блегена. Была уточнена последовательность существования и гибели поселений на холме Гиссарлык и изучена Троя VI, существовавшая между 1800 и 1300 гг. и погиб­шая в результате мощного землетрясения. Трою, описанную Гомером, Блеген поднял еще выше, отождествив с Троей VII А, представленной в слоях раз­грома и пожара множеством микенской керамики XIII в. Гибель Трои VII А была отнесена примерно к 1240 г. Через некоторое время обитатели Трои вернулись и стали воздвигать на своих пепелищах дома (Троя VIl Б). Но по­кой их оказался кратковременным. Город был захвачен носителями культу­ры, чуждой троянской, скорее всего фракийцами.

Раскопки Микен, начатые Шлиманом, продолжил греческий археолог Христо Цундас, которому удалось обнаружить остатки дворца той же струк­туры, что и тиринфский, но худшей сохранности — с источником (подзем­ным колодцем) дворец соединялся почти сотней крупных вырубленных в ска­ле ступеней. Было вскрыто несколько десятков высеченных в скалах камер­ных гробниц.

В 1920-е гг. раскопки в Микенах вела британская экспедиция под руко­водством А.Уэйса и американская — во главе с К.Блегеном. Им удалось по­казать, что микенская цивилизация — не ответвление критской, как считал А.Эванс, а самостоятельное образование, восходящее к древнейшей культуре местного населения и слившейся с нею культуре пришельцев, появившихся на Балканах в начале II тысячелетия.

Прерванные во время Второй мировой войны, раскопки возобновились в 1952 г. и ведутся до сих пор. В результате был выявлен еще один царский не­крополь под городским холмом, а также ряд зданий, принадлежащих знати, богатым торговцам и ремесленникам (дом щитов, дом маслоторговца, дом ви­ноторговца, дом сфинкса). Микены открылись как город, погруженный в хо­зяйственную деятельность и поддерживающий связи с городами Пелопонне­са, Средней Греции, с Критом, Кикладами и западной колониальной перифе­рией. В ходе раскопок Микен, продолженных в 1968—1969 гг., археолог Уиль­ям Тейлор впервые обнаружил микенский храм XIlI в. из нескольких расположенных на разных уровнях помещений с алтарем, резервуаром для омовения, с фигурками идолов из глины и слоновой кости. Стены святилища были покрыты фресками, изображающими богиню и ее жриц. Так археология

пролила свет на почитание богини-матери, скорее всего Геры. Арголида счита­лась местом древнейшего ее культа. В расположенном близ руин Микен древ­нем святилище Геры (Герайоне) еще в V в. до н. э. продолжал вестись восходя­щий к глубокой древности список верховных жриц, на основании которого греческий историк Гелланик построил хронологию Греции.

Очередь дошла и до «семивратных Фив», где археологическое исследова­ние затруднялось местоположением древних Фив под современным городом. В связи с его перестройкой греческим археологам Н. Платону и Ф. Спиропу- лосу удалось открыть знаменитую Кадмею, названную по имени финикийца Кадма, посланного, согласно мифу, отцом на поиски похищенной Зевсом сестры Европы. Подтверждением особо тесных контактов с Востоком яви­лась находка вавилонских цилиндрических печатей с клинописными текста­ми. 45 табличек линейного письма Б удостоверили, что это дворец микенс­кой эпохи.

Еще в 1912 и 1926 гг. греческие археологи обнаружили две микенские купольные гробницы в Мессении (западная часть Пелопоннеса), и это побу­дило их исследовать окрестный район. Так, в 1939 г. греко-американская эк­спедиция во главе с К. Блегеном обнаружила на холме близ Наварина, пере­именованного к тому времени в Пилос, остатки великолепного дворца, отож­дествленного с «песчаным Пилосом» Гомера, резиденцией мудрого царя Не­стора. Во дворце за один археологический сезон было обнаружено 400 табличек с линейным письмом Б — больше, чем на Крите за 30 лет раскопок. После окончания Второй мировой войны раскопки Пилоса были возобновлены, и Блегену удалось найти новые сотни текстов.

Раскрыть язык обнаруженных теперь уже и в материковой Греции табли­чек, написанных на линейном письме Б, перед которыми оказался бессилен Эванс, удалось его соотечественнику Майклу Вентрису. C детства он интере­совался архитектурой, в юности обучался в Лондонском архитектурном ин­ституте. В 1936 г. в столице Англии открылась археологическая выставка по случаю 50-летия Британской археологической школы в Афинах. Четырнад­цатилетний Майкл оказался среди слушателей Эванса, рассказывавшего об открытом им дворце Миноса и иллюстрировавшего доклад находками, втом числе табличками с линейным письмом. Вентрис начал работать над письме­нами. Но эту работу пришлось прекратить из-за начавшейся войны. После ее окончания Вентрису стали известны результаты усилий других ученых, ис­следовавших кносские таблички, были систематизированы знаки письма и выделены их группы, характерные для начала слов и для их окончаний. Ста­ло ясно, что это знаки слогового письма, но надо было решить, слова какого языка они передают.

Первоначально Вентрис полагал, что за знаками линейного письма Б стоит язык, близкий к этрусскому. Но затем, работая с молодым филологом Джоном Чэдуиком, Вентрис пришел к выводу, что знаки передают искажен­ный греческий. Это предположение подтвердилось, когда в руках исследова­телей оказались таблички с такими же письменами из Пилоса, где краткие записи сопровождались рисунками, поясняющими текст.

Причины искажений греческих слов в записи линейным письмом Б до сих пор не ясны. Но в целом тексты стали понятны, и благодаря этому было

положено начало изучению истории Эгейского мира. Раскопки Микен, Пи- лоса, Тиринфа и других городов бронзового века на греческом материке, рав­но как и сельских поселений этой же эпохи, выявили единую культуру, на­званную по одному из центров микенской. Микенцами стали условно назы­вать всех обитателей Пелопоннеса, Средней и Северной Греции, в каких бы городах они ни обитали. Среди них были ахейцы, минийцы, ионийцы, эолий- цы, пеласги, дриопы и другие народы.

Микенская культура, современная кикладской, а на ранних этапах свое­го развития критской (минойской), не совпадала с ними. Поэтому ошибочен термин крито-микенская культура, введенный Эвансом, исходившим из пре­обладания критской культуры на материке и всех островах. В то же время археология подтвердила взаимное проникновение этих культур, позволяю­щее рассматривать их как некую общность — эгейскую культуру, сложившу­юся в обширном регионе, центром которого было Эгейское море. Носители эгейской культуры, как это видно по находкам характерных для нее памят­ников, колонизовали во II тысячелетии Апеннинский полуостров и Сици­лию и поддерживали связи с Западным Средиземноморьем и Европой. Они испытывали влияние более древних и развитых восточных культур эпохи бронзы. Катастрофическая миграция XII в., захватившая также и Малую Азию, привела к погружению греческого материка и мира островов во мрак так называемых «темных веков», из которого на тех же территориях выросла новая культура, которой предстояло пройти свой собственный цикл и стать одной из составляющих античной цивилизации.

<< | >>
Источник: Немировский, А. И.. История древнего мира: Античность: учеб, для студ. высш, учебн. заведений. / А. И. Немировский. — 2-е изд. перераб. и доп. — M.: Русь-Олимп,2007. — 927, [1] с.. 2007

Еще по теме Глава 4 ПЕЛАСГИЯ, АХЕЙСКАЯ ГРЕЦИЯ, ТРОЯ:

  1. Македония и Греция после смерти Александра. Ахейский и Этолийский союзы (323-168 гг. до Р. X.).
  2. Глава 10. Греция XI–IX вв. до н. э
  3. ГЛАВА XXXIII ГРЕЦИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ IV в. до н. э.
  4. Глава 11. Греция в VIII–VI вв. до н. э. Формирование рабовладельческих государств (полисов)
  5. Кносское и ахейское взаимовлияние
  6. Ахейская (Микенская) цивилизация.
  7. Глава V МАТЕРИКОВАЯ ГРЕЦИЯ .(ПЕРЕХОД ОТ ПОСЕЛКА К ПОСЕЛКУ-ГОРОДУ)
  8. § 2. Восстание в Греции в 150—146 гг. Война с Лже-Филиппом и с Ахейским союзом.
  9. ГРЕЦИЯ «АРИСТОТЕЛЕВА» «ЭКОНОМИКА»
  10. II ГРЕЦИЯ
  11. Лекция 12 ПРЕДЭЛЛИНИЗМ НА ЗАПАДЕ: ГРЕЦИЯ И МАКЕДОНИЯ В IV В. ДО Н. Э.
  12. ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
  13. АРХАИЧЕСКАЯ ГРЕЦИЯ
  14. ГРЕЦИЯ В 490-480 ГГ. ДО Н. Э.
  15. АРХАИЧЕСКАЯ И КЛАССИЧЕСКАЯ ГРЕЦИЯ
  16. ГРЕЦИЯ В IV в. до н.э. и ЗАВОЕВАНИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
  17. ГРЕЦИЯ В АРХАИЧЕСКИЙ ПЕРИОД х И СОЗДАНИЕ КЛАССИЧЕСКОГО ГРЕЧЕСКОГО ПОЛИСА
  18. Лекция 16: Греция в ХІ-ІХ вв. до н.э. по данным гомеровского эпоса.
  19. § 1. Греция после победы над персами.