Первое Сицилийское восстание ра­бов*

Диодор Сицилийский. Историческая библиотека XXXIV-XXXV. 2.1-23; 33-38; 43; 48

Пер. С. П. Кондратьева с изменениями

Среди потрясений, испытанных Римской республикой в по­следнее столетие своего существования, значительное место принадлежало борьбе рабов против своих господ.

XXXIV-XXXV.2. (1) После окончания Пунической войны^{[553][554][555]}дела сицилийцев в течение 60 лет шли во всех отношениях хоро­шо, но затем вспыхнула война с рабами по следующей причине. Богатея в течение долгого времени и приобретая крупные со­стояния, сицилийцы покупали множество рабов. Уводя их толпа- 94

ми из питомников , они тотчас налагали на них клейма и отметки. (2) Молодых рабов они употребляли в качестве пасту­хов, остальных — так, как каждому было нужно. Господа обре­

меняли их службой и очень мало заботились об их пропитании и одежде⁹⁵. Поэтому большая часть рабов жила грабежом, и была масса убийств, все равно как если бы разбойники, подобно ар­мии, рассеялись по всему острову.

(3) Римские преторы⁹⁶ пытались бороться с рабами, но не ос­меливались прибегать к наказаниям вследствие силы и влияния господ, которым принадлежали разбойники, и были вынуждены поэтому допускать ограбление провинции.

(5) Был один сириец, родом из Апамеи, раб Антигена из го­рода Энны⁹⁸, своего рода маг и чародей. Он хвастался, что может по указаниям богов, данным ему во сне, предсказывать будущее, и, благодаря своей ловкости, обманул таким образом многих. За­тем он начал предсказывать не только по снам, но стал прикиды­ваться, будто видит богов наяву и от них узнает будущее.

(6) Из всей его болтовни кое-что иногда сбывалось. А так как в несбывшемся никто его не изобличал, а на удачные предсказа­ния все указывали, то молва о сирийце широко распространи­лась. Наконец, с помощью некоторого приспособления он умел в припадке "вдохновения" изрыгать огонь и таким образом проро­чествовать о будущем. (7) В пустой орех или во что-нибудь по­добное, составленное из двух высверленных половинок, он вкладывал раскаленный уголь и какое-нибудь вещество, которое

⁹⁵ При этом прямо нарушались известные рекомендации Катона (см.: Катон. Земледелие. 5.2).

⁹⁶ Сицилия была провинцией, которой управляли наместники в ранге претора.

⁹⁷ Диодор допускает анахронизм: суды по делам о злоупотреблениях в провинциях перешли к всадникам только некоторое время спустя по­сле восстания, по закону, предложенному Гаем Гракхом (123—122 г. ^{до н}₉₈^{. э.)}

⁹⁸ Энна — город в центральной части Сицилии.

его там задерживало. Затем, вложив все это в рот и дуя, он извле­кал иногда искры, иногда пламя.

Еще до восстания он говорил, что Сирийская богиня^[556] являет­ся ему и предсказывает, что он будет царем. Об этом он расска­зывал не только другим, но постоянно говорил и своему господину.

Среди гостей начинался смех, и некоторые из них давали ему лучшие куски со стола, приговаривая, чтобы он, когда будет ца­рем, вспомнил об их любезности.

(9) Однако все эти бредни окончились тем, что Евн действи­тельно стал царем, и та милость, о которой гости просили за сто­лом в шутку, получена была ими не без труда. (10) Восстание началось следующим образом. В Энне жил некто Дамофил, весь­ма богатый и надменный человек. Он с исключительной бесчело­вечностью обращался с рабами, жена же его Мегаллида не уступала мужу в жестокости и бесчеловечности по отношению к рабам. Доведенные до крайней степени ярости и угнетения, рабы сговорились восстать и убить господ. Придя к Евну, они спроси­ли его, дают ли боги согласие на задуманный план. Он с обыч­ными фокусами заявил, что боги согласны, и убеждал рабов тотчас же приняться за дело. (11) Собрав 400 сотоварищей по рабству, они, как только наступил благоприятный момент, воо­ружились и вторглись в Энну под предводительством вытворяв­шего чудеса с огнем Евна. Ворвавшись в дома, рабы принялись за убийства, не щадя даже грудных детей: (12) отрывая их от груди матерей, разбивали о землю. Невозможно сказать, сколько жен­щин подверглось поруганию на глазах у их мужей. К ворвавшим­ся в Энну рабам присоединилось большое количество городских

рабов, которые, расправившись сначала со своими господами, затем приняли участие в общей резне.

(13) Когда окружавшие Евна рабы узнали, что Дамофил на­ходится вместе с женой в своем парке, неподалеку от города, они послали туда людей, которые и притащили их связанными в Эн­ну, по дороге всласть над ними надругавшись. Дочь Дамофила и Мегаллиды рабы пощадили из-за ее человеколюбия и сострада­ния к рабам, которым она всегда старалась помочь по мере воз­можности.

100 расположения к нему подданных .

Сделавшись повелителем всех восставших и созвав народное собрание, Евн приказал убить пленных эннейцев за исключением оружейных мастеров, которых он в оковах отправил на работу. Мегаллиду он отдал ее бывшим рабыням с тем, чтобы они посту­пали с ней, как хотят, и те, раньше часто подвергавшиеся истяза­ниям, сбросили ее в пропасть. Своих бывших господ, Антигена и Пифона, Евн убил собственноручно. (16) Надев царский венец и все остальное вокруг себя организовав на царский манер, он сде­лал царицей свою сожительницу, сириянку из Апамеи. Членами совета Евн назначил людей, которые казались наиболее выдаю­щимися по уму. Среди них особенно отличался своей сметливо­стью и мужеством Ахей, родом из Ахайи^[557][558]. В три дня вооружив

подобающим образом более 6000 человек и присоединив еще других, с топорами, секирами, пращами, серпами, обожженными палками, поварскими вертелами, он прошел по всему краю, опус­тошая его. Призвав к себе огромное количество рабов, он осме­лился вступить в борьбу с римскими военачальниками и часто одерживал над ними верх благодаря численному превосходству, так как имел в своем распоряжении более 10 000 вооруженных людей.

Наконец, римский консул Рупилий^[561] отбил для римлян Тав- ромений^[562], тесно обложив его и доведя осажденных до невыра­зимой нужды и голода. Начав питаться детьми, они перешли затем к женщинам и кончили взаимным истреблением. Здесь был захвачен брат Клеона Коман, пытавшийся бежать из осажденного города. (21) Наконец, благодаря предательству сирийца Сера- пиона, Рупилию удалось взять цитадель Тавромения и овладеть всеми беглыми рабами, находившимися в городе, которых он, предварительно подвергнув мучениям, сбросил в пропасть. Отту­да Рупилий направился против Энны и, обложив город, довел до отчаяния мятежников. Главнокомандующий Клеон сделал вылаз­ку с небольшим отрядом и после героической борьбы пал, по­крытый ранами. И этот город удалось взять только благодаря измене, так как по своему местоположению он был совершенно недоступен вооруженной силе.

(23) Заключенный под стражу, Евн был изъеден вшами^[563] и окон­чил свою жизнь в Моргантине^[564] способом, вполне соответст­

вующим его плутовству. Затем Рупилий прошел всю Сицилию с небольшими отборными отрядами и скорее, чем кто-нибудь мог ожидать, совершенно очистил ее от шаек грабителей.

(24) ...Евн, царь восставших, называл себя Антиохом^[565][566], а множество восставших — сирийцами.

(25) Никогда еще не было такого восстания рабов, какое вспыхнуло в Сицилии. Вследствие его многие города подверг­лись страшным бедствиям; бесчисленное количество мужчин и женщин с детьми испытало величайшие несчастья, и всему ост­рову угрожала опасность попасть под власть беглых рабов, ус­матривавших в причинении крайних несчастий свободным людям конечную цель своей власти. Для большинства это яви­лось печальным и неожиданным; для тех же, кто мог глубоко су­дить о вещах, случившееся казалось вполне естественным. (26) По причине чрезмерного благосостояния те, которые пользова­лись щедротами этого славнейшего острова, страстно жаждали богатств, сперва погрязши в роскоши, а затем — в высокомерии и бесчинствах. В силу всего этого, в равной степени усиливавше­го и бедствия рабов, и их враждебность в отношении господ, не­нависть, наконец, внезапно вырвалась наружу. Много тысяч рабов без всякого приказания стеклось, чтобы погубить своих господ. Сходные события произошли в это время в Малой Азии, где Аристоник добивался неприличествующей ему царской вла­сти, а рабы, отчаянно боровшиеся вместе с ним из-за притесне-

109

ний господ, повергли многие города в великие несчастья .

(27) Каждый из владевших обширными поместьями покупал для обработки земли целые толпы рабов. Одних заковывали, дру­гих изнуряли тяжестью работ и на всех накладывали заметные клейма. Поэтому такое количество рабов затопило всю Сицилию, что слышавшие об этом не верили и считали это преувеличением. Те из сицилийцев, которые приобретали большие богатства, со­

перничали с италийцами в высокомерии, жадности и злобе к ра­бам. Вот по этой-то привычке к беззаботности, те из италийцев, у которых было большое количество рабов, держали пастухов, но не кормили их, а предоставляли им жить грабежами. (28) Из-за такого позволения, данного людям, чья телесная сила позволяла им исполнить все, что они задумают, из-за того, что они распола­гали досугом и отдыхом, а также в силу того, что, побуждаемые недостатком пищи они бывали вынужденными браться за риско­ванные предприятия, оказалось, что беззакония начали быстро возрастать. Сперва они на открытых местах убивали путешест­вующих поодиночке или вдвоем; затем, собираясь вместе, они начали нападать по ночам на имения тех, кто победнее, силой захватывая их и разграбляя имущество, а сопротивлявшихся уби­вая. (29) И так как дерзость их возрастала все больше, ни ночное путешествие по Сицилии не было безопасным, ни население этой страны не могло из-за этого вести привычный образ жизни — ведь вся она была полна насилий, грабежей и всевозможных убийств. Пастухи, которым случалось ночевать в поле и которые, наподобие воинов, были вооружены, все преисполнились горды­ни и наглости и не без основания; а поскольку все они носили дубинки, или копья, или крепкие палки, а тела одевали в волчьи или кабаньи шкуры, то вид они имели устрашающий, не избегая при этом и враждебных действий. (30) И каждый из них имел свору отважных псов, а имевшаяся у них на столе в изобилии пища, состоявшая из молока и мяса, делала дикими их тела и ду­ши. Итак, вся страна была наполнена подобием рассеянного вой­ска — ведь рабская дерзость была как бы вооружена попустительством господ^[567].

(33) Не только в государственном быту те, кто стоит выше, должны относиться мягко к тем, кто стоит ниже, но и в частной жизни необходимо, чтобы здравомыслящие люди кротко относи­лись к своим рабам. Ибо чрезмерная гордость и суровость в госу­дарствах вызывают гражданские войны среди свободных, а в частных домах — заговоры рабов против господ и приводят в государствах к страшным восстаниям. Чем больше власть обра­щается жестоко и беззаконно, тем более и нравы подвластных от

отчаяния звереют. Ибо всякий униженный судьбой добровольно уступает высшим и добро, и славу, но, лишенный подобающего человеколюбия, он становится врагом своих жестоких господ.

(34) Был некто Дамофил из Энны, весьма богатый и надмен­ный человек. Владея большим количеством земли и многочис­ленными стадами, он старался превзойти живших на Сицилии италиков не только роскошью, но и числом рабов, и бесчеловеч­ностью, и суровостью в обращении с ними. Во время поездок по своим владениям он разъезжал на великолепных конях в четы­рехколесных экипажах в сопровождении вооруженных рабов. Кроме того, он гордился большим количеством красивых маль­чиков, и окружавшей его толпой грубых льстецов. (35) Его го­родской дом и сельские виллы были наполнены художественной посудой из серебра и заморскими коврами. Он давал пышные обеды, обставленные с царской роскошью, превосходя своей рас­точительностью и пышностью даже персов.

Его грубость и невоспитанность, соединившись с бесконеч­ной властью и огромным богатством, сначала вызвали пресыще­ние, затем — чрезмерную гордость и, наконец, причинили гибель ему самому и великие несчастья отечеству. (36) Покупая большое количество рабов, он обращался с ними жестоко, накладывал клейма раскаленным железом на тела тех, кто был рожден сво­бодным на своей родине, но испытал плен и рабскую судьбу. Од­них он отправлял скованными на общие работы, других назначал пастухами, но не давал им ни одежды, ни достаточной пищи. (37) Не проходило дня, чтобы Дамофил в своем самоуправстве и жес­токости не истязал нескольких из своих слуг без справедливых причин. Его жена Мегаллида, наслаждаясь изысканными наказа­ниями, не менее жестоко относилась к своим служанкам и при­ставленным к ее услугам рабам. И из-за оскорблений и мучительства обоих рабы ожесточились против своих господ и решили, что ничего более худшего по сравнению с тем, что они испытывают, с ними не случится. Отправившись к жившему не­подалеку оттуда Евну, они спросили его, одобряют ли боги их замысел. Он же, услышав об этом и чудодействуя в исступлении, объявил, что боги дозволяют им восстание, если они теперь же, не допустив никакого промедления, примутся за намеченное; ведь судьбой им предопределено сделать своей родиной Энну,

оплот всего острова. Услышав все это и полагая, что в этом за­мысле божество на их стороне, они настолько душами склони­лись к восстанию, что немедленно принялись за осуществление своего намерения. Итак, они немедленно освободили колодников и собрали других, живших неподалеку. Так их набралось около 400 человек с расположенных близ Энны полей. Собравшись все вместе, во исполнение обета, принесенного ночью над священной жертвой, они вооружились, насколько это было возможно в таких обстоятельствах; все они при этом были вооружены сильнейшим из видов оружия — ненавистью и стремлением уничтожить своих высокомерных господ. Их предводителем был Евн. Воодушевляя друг друга, они около середины ночи ворвались в город и многих перебили.

(38) Однажды к Дамофилу из Энны пришли несколько нагих рабов и стали просить, чтобы он выдал им одежду. Тот не поже­лал разговаривать и только заметил: "Что же, разве путешествен­ники ездят голыми по стране и не дают готового снабжения тем, которые нуждаются в одежде?" Затем он приказал привязать их к столбам и, подвергнув бичеванию, с высокомерием отослал об­ратно. (41) Евн, после провозглашения его царем, предал смерти их всех, кроме людей, которые в прошлые времена с позволения его господина приглашали его на их обеды и проявляли благо­склонность к нему и при его гаданиях, и давая ему пищу со сво­его стола. (42) Ахей, советник царя Антиоха, будучи недоволен поведением беглых рабов, порицал их за совершенное ими и очень смело предупреждал, что скоро их настигнет возмездие. Евн не допустил, чтобы его предали смерти за эти откровенные речи, и не только подарил ему дом его господ, но и сделал своим советником.

(43) Произошло другое восстание рабов, и сложился значи­тельный отряд из них. Некто Клеон, родом из области Тавра в Киликии, привыкший с малых лет к разбойничьей жизни и став­ший конюхом в Сицилии, не переставал заниматься дорожным промыслом и совершал всякого рода убийства. Узнавши об успе­хе восстания, поднятого Евном, и о том, что рабы, бывшие с ним, благоденствуют, Клеон сам поднял мятеж. Убедив и некоторых из близких к нему рабов решиться на отчаянное дело, он напал на город Агригент и на всю ближайшую область.

(48) Когда столь великое несчастье случилось с Сицилией, простой народ не только не сочувствовал богатым, но, напротив, радовался, так как завидовал неравномерному распределению богатств и неравенству положения. Зависть, порожденная быв­шим прежде горем, перешла теперь в радость, когда увидели, как блестящая судьба обратила свое лицо к тем, к кому она раньше относилась с презрением.

Самое же замечательное во всем этом было то, что восстав­шие рабы, разумно заботясь о будущем, не сжигали мелких вилл, не уничтожали в них ни имущества, ни запасов плодов и не тро­гали тех, которые продолжали заниматься земледелием, чернь же из зависти, под видом рабов устремившись по деревням, не толь­ко расхищала имущество, но и сжигала виллы.

VIII.