<<
>>

ПОГРЕБЕНИЕ ЗНАТНОЙ ПАЗЫРЫКСКОЙ ЖЕНЩИНЫ

Н. В. Полосьмак

«Чем в отдаленнейшую восходим мы древность, тем величавее рисуется нам образ вещуньи коренных изначальных тайн бытия, владычицы над прозябающей из их темного лона жизнью, придвер- ницы рождений и похорон, родительницы, восприемницы, корми­лицы младенца, плакальщицы и умастительннцы умершего...»

Вяч.

Иванов «По звездам»

Летом 1993. г. на плато Укок (Республика Алтай, Россия) был исследован курган пазырыкской культуры с «замерзшей» могилой1. Каменная насыпь кургана 1 (диаметр около 18 м, высота около 57 см) могильника Ак-Алаха 3 задолго до раскопок была повреждена при сооружении пограничной системы — двойного заграждения из колючей проволоки.

Могильная яма прямоугольной формы размером 5x4 м находилась в центре. В ее плотном заполнении хорошо прослеживался грабительский лаз, заполненный крупными камнями. На глубине 1,20 м грабители натолкнулись на погребение, перекрытое каменными плитами. Сдвинув платы, они вытащили труп погребенного и забрали все, что с ним или на нем было. Посчитав, что это единственное и главное захоронение в кургане, они не пытались проникнуть глубже Таким образом, впускное погребение спасло от разграбления основное.

Погребение под перекрытием из каменных плит относится к кара-кобинской культуре. Кара-кобинское население сосуществовало в Горном Алтае с пазырыкским[2822][2823][2824][2825], однако кара-кобинское население было зависимо от пазырыкцев. Но к концу существования пазырыкской культуры, с Hl—Il вв. до н.э., положение изменилось. В этот период кара-кобинцы уже позволяют себе погребать своих сородичей в пазырыкских курганах, предварительно грабя или, вернее, оскверняя грабежом их могилы[2826]. Так же они, вероятно, намеревались поступить и в данном случае Но, дойдя до бревенчатого перекрытия пазырыкского склепа, вынуждены были оставить попытки проникнуть внутрь, так как не смогли прорубить промерзшие насквозь бревна.

Рис.

І. План кара-кобинского погребения, расположенного на перекрытии пазырыкского сруба (курган 1, могильник Ax-Anaxa 3)

1035 Греция. Эллинизм. Причерноморь

Прямо на перекрытии пазырыкского склепа кара-кобинцы соорудили погребальную камеру: невысокие стены из тонких бревен и перекрытие из каменных плит (рис. 1). Из них же в северной части был пристроен небольшой треугольный «хозяйственный отсек», в котором помещался глиняный сосуд, возможно, деревянное блюдо C мясом (остались только кости барана) и два железных ножа с кольцевым навершием. В узкой камере, вероятно на правом боку, головой на восток лежал погребенный. Как уже отмечалось, его тело почти полностью было вытащено из камеры грабителями. Над перекрытием погребальной камеры, поверх небольшой прослойки земли, мордами на восток были уложены три коня. У них были такие же кольчатые железные удила, как и у пазырыкских коней, а также сохранилось немного золотой фольги от деревянных украшений упряжи. Судя по устройству погребальной камеры, сопровождающему

1036

Рис. 2. Планы погребения пазырыкской женщины в кургане 1 могильника Ак-Алаха 3; а — сруб, захоронение коней; б —мумия внутри колоды.

1 —дерево; 2 — камни; 3 — войлок.

I — керамические сосуды, Il — сосуд из рога; Hl — деревянный сосуд; IV—V — деревянные блюда; VI — крестец коня; VII — крестец барана; VIII — бронзовый нож; IX — бронзовые гвозди; X — колода.

А—Б — место разреза

инвентарю, количеству коней (три, а не один-два, как обычно), погребенный здесь кара-кобинец был знатен и богат. Вероятно, поэтому для его погребения и был выбран этот довольно большой одиночный курган.

Кара-кобинское погребение по сохранившимся ножам и сосуду может быть дати­ровано III — началом II в. до н.э. Грабители проникли в него довольно скоро, так как, судя по положению костей погребенного, здесь был еще труп, а не скелет.

1037

Рис З Кожаная аппликация — морда оленя, мыта икающая изо льда на стенке колоды (фото)

Основное погребение располагалось в могильной яме прямоугольной формы (рис.

2). Сруб в пять венцов без деревянного пола был установлен на глубине 2,82 м от края ямы, его размеры 3,60x2,30 м, высота около 1,12 м. Он был сложен из гладко стесаных с внутренней стороны лиственничных бревен. Продольное перекрытие сруба по линии запад — восток состояло из 11 бревен. Оно не было повреждено, и сруб был полностью заполнен многовековым льдом.

Как в любом пазырыкском погребении, в северной части могильной ямы на дне были уложены шесть коней, убитых ударом боевого чекана в теменную часть черепа. Они занимали узкое (около 65 см) пространство между северной стенкой склепа и северной стенкой ямы. Взнузданные кони лежали один над другим двумя ярусами, тесно прижатые к стенке сруба Хотя эта часть могильной ямы также оказалась промерзшей насквозь, чистого льда здесь нс образовалось. Над погребением коней не было специального перекрытия, и они лежали, засыпанные грунтом. Тем не менее сохранились шерсть, заплетенные и косы хвосты, деревянные украшения конской упряжи, детали седел їїих войлочные покрытия4. Массивная лиственничная колода (длина 2,73 м, высота около 63 см) стояла у южной стенки сруба. Ее крышка была забита медными гвоздями с круглыми шляпками, по два в торцовых частях. По мере нытаивания колоды появлялись украшения наружных стенок: порванные льдом большие кожаные аппликации (длина фигур до 38 см), изображающие оленей (рис 3). Украшение бортов колод кожаными аппликациями было отличительной чертой первых двух Пазырыкских курганов, причем во втором кургане это также были фигуры

“ В погребениях коней обнаружено большое количество оригинальных деревянных украшении упряжи, войлочные чепраки с аппликациями, длинные, плетеные из шерстяных ниток «косы» с кистями, поэтому включение этого обширного материала в данную статью непомерно увеличило бы ее обьем.

1038

оленей[2827]. Использование колод — характерная черта пазы ры некой культуры и важный признак социального статуса, только самые знатные, а также некоторые дети были похоронены в них.

Как появились колоды в погребальном обряде пазырыкцев, неизвестно. Одни из самых древних колод, конструктивно близкие паэырыкским, но гораздо меньших размеров, были найдены в царском кургане Аржан в Туве (VIII—VII вв. до н.э.). В них были похоронены сам «царь» и «царица», а также 11 сопровождавших их высокопоставленных лиц[2828]. Захоронение в колоде близко по значению захоронению в стволе дерева или на дереве, которое использовалось у сибирских народов для определенной категории лиц — детей и шаманов. Так, в дупле дерева хоронили младенцев тюрки Южной Сибири[2829] и нанайцы[2830], как бы возвращая ребенка в материнское лоно. В фольклоре селькупов встречается воспоминание о захоронениях на вершинах кедров. А шаманская лодка «ротык», с помощью которой шаман проникал в иной мир, является не чем иным, как кедровой колодой[2831]. Г.В Ксе­нофонтов описал могилу древнего якутского шамана, труп которого был положен в лиственничную колоду, привязанную на развилке ветвей большой лиственницы[2832][2833]. В колодах, «выдолбленных из лесины», хоронили ханты11, причем, как отмечал К.Ф. Ka- рьялайнен, «на Васюгане для молодого берут свежее дерево, для старого — сухое»[2834]. В выдолбленном пне, оставшемся от срубленного кедра, хоронили грудных детей кеты[2835], а селькупы подвешивали завернутых в бересту младенцев на ветки[2836]. У бурят кости умершего шамана замуровывают в специально выбранную для этой цели шаманскую сосну, которая становится обиталищем его души[2837], и т.д.

У сибирских народов лиственница в отличие от кедра считалась светлым деревом, так же как береза. Селькупы связывали ее с солнцем и небом, со светлыми птица­ми — орлом, журавлем и др. Считалось, что крона лиственницы достигает небес[2838]. От лиственницы вели свое происхождение нивхи[2839]. У селькупов умерший, который может быть оживлен, захоранивался на лиственнице — дереве жизни[2840].

В помещении знатных пазырыкских мертвецов и некоторых детей в плотно запечатанные лиственничные колоды[2841] можно увидеть символическое возвращением

Рис. 5. Железный нож. Был воткнут в куток мяса, лежавший на большом блюде-столике

Посуда. Рядом с колодой, между телом погребенной и захоронением коней, находился своего рода семантический центр ритуального пространства погребальной камеры. Здесь, концентрируясь у восточной стены, стояли сосуды с культовым питьем и деревянные столики-блюда с лучшими кусками мяса (курдючная часть барана на одном из них и крестцовая часть лошади — на другом). Легкие деревянные предметы — кружка, два блюда, а также роговой сосуд — были подняты водой примерно на 50 см и более от дна погребальной камеры, где и были обнаружены спустя 2,5 тысячи лет вмерзшими в лед. На блюдах сохранились куски вареного мяса (рис. 4). В кусок мяса, лежавший на большом блюде-столике, был воткнут железный нож; обе стороны рукояти украшены изображениями волчьих морд, и оканчивается она кольцом в виде рогов козерога, покрытых золотой фольгой (рис. 5). Два разрушенных льдом высоких плоскодонных кувшина были найдены на дне погребальной камеры. Сосуды украшали круговые глиняные налепы, поверх которых были нанесены частые насечки в виде косого креста. Кроме того, они были декорированы тонкими кожаными аппликациями

в виде фигурок петухов, сохранившимися во фрагментах. Все сосуды были поставлены в специальные подставки-кольца из войлока.

Традиционно считается, что вся пища, помещенная в погребении, предназначена уходящему в иной мир. Мне представляется более вероятным, что разлитые в сосуды напитки и разложенные на блюдах лучшие куски мяса были приношением божеству (или божествам), перед которым должна была предстать умершая[2842].

Ее же собст­венное кормление происходило во время так называемых поминальных церемоний.

1041

И у иранских, и у тюрко-монгольских народов не существовало особой культовой посуды для жертвоприношений божествам. Обычная в нашем представлении посуда становилась сакральной в ходе ритуального действия, в котором она выступала лишь как набор разнообразных емкостей для сакральных напитков или пищи. Так, по представлениям якутов, верховные божества нисходили к огромным кожаным жбанам, деревянным кубкам и другим сосудам, наполненным молоком, первым кумысом и маслом. Они были уверены, что божества отпивают кумыс из поднятых вверх чоронов[2843] Алтайские камы также не имели специальной ритуальной утвари. «Вареное мясо жертвенного животного ели обычно из деревянных блюд, бульон пили из деревянных чаш. Их после камлания убирали и снова пускали в хозяйственный обиход»[2844] «Все сосуды, используемые древними иранцами при богослужении, сначала очищали, а затем освящали. Но они не считались священными по своей природе. После совершения обряда любой человек мог свободно их трогать»[2845]. Эти примеры, перечисление которых можно было бы продолжить, говорят о том, что сосуд делали сакральным помещенный в него напиток или еда, которые имели значение подношения божествам. Изображения, украшающие пазырыкские сосуды являлись главным образом оберегами, призванными охранять от злых духов их содержимое

Вся посуда, обнаруженная в пазырыкских погребениях — бытовая и ритуальная одновременно. Она часто имеет следы починки, как в рассматриваемом женском погребении, и долгого использования в быту. Но другой посуды и не было. Боги и люди пили из одного кувшина и ели из одного блюда. Однако не во всякую посуду, используемую в быту, могли наливаться сакральные напитки. Существовала особая их группа, отличающаяся от остальных формой, иногда — материалом, и конечно, орнаментом, украшениями. Эта посуда и представлена в пазырыкских погребениях. Такого рода сосуды (в которые могли наливаться сакральные напитки) имели в традиционных культурах высокий семиотический статус, что нашло отражение в их размещении в зонах максимальной сакральности жилищ, например, в верхней зоне женской половины аила у тюрков Южной Сибири[2846]. То же мы наблюдаем и в пазырыкских погребениях, в которых вся утварь с напитками и сдой располагалась в центральной части погребальной камеры (между покойным и захоронением коней), концентрируясь у ее восточной стенки — на стороне восходящего солнца.

Количество приношений и качество посуды были связаны со статусом погребенного. Постоянным оставался набор, который ставили в могилу и рядового, и знатного воина, и матери самейства, и вождя: керамический сосуд, деревянная кружка, деревянное блюдо-столик, редкий, но присутствующий во всех категориях погребений, роговой кувшин. Три вида сосудов (число три было священно для протоиранцев) — из глины, дерева и рога, имеющие различные качественные характеристики, могли олицет ворять землю, растения и животных.

1042 Греция Эллинизм Причерноморье

Есть все основания полагать, что в сосудах были налиты молочные напитки и просто молоко. В скотоводческих обществах существовало особое отношение к молоку и молочным продуктам. Можно сослаться на тюркскую мифологию, в которой молоко выступает носителем качественных характеристик верхнего мира[2847]. Кумыс и молоко считались символами счастья и носителями благодати у монголов[2848]. В алтайской фольклорной традиции существует представление о молочном озере, обиталище светлых божеств, владении богини-матери Умай, служащем неисчер­паемым хранилищем душ-зародышей[2849], источником жизни, квинтэссенцией чистоты. Отнесение молока к сфере сакрального характерно и для иранцев. Хаома — культовый напиток, одно из главных подношений богам — на одну треть состоял из молока. В авестийских гимнах он называется не иначе как «хаома молочная»[2850]* Посуда с молочными напитками являлась не только наглядным воплощением богатства и социального статуса погребенной, она выступала и в роли посредника, обеспечивающего общение между божеством и человеком.

Сосуды, сделанные из бычьего рога (рис. 6), помимо данного погребения, были найдены в трех «царских» курганах Пазырыка (втором, третьем и пятом, часть одного из них выставлена в Эрмитаже)[2851], в погребении двух знатных воинов (мужчины и женщины) на Укоке (Ак-Алаха 1, курган 1), в могилах рядовых скотоводов Алтая — в кургане 2 могильника Уландрык 1, в кургане 5 могильника Юстыд XHI[2852], в кургане 3 могильника Верх-Кальджин. Изредка встречаются также изображения быков; например, на навершии головного убора мальчика из кургана 2 могильника Ак-Алаха I[2853]. Сосуд, сделанный из бычьего рога, вероятно, являлся воплощением животного, его заменителем, своеобразной жертвой. Возможно, в пазырыкской культуре так же, как и во всем индоиранском мире, бык был одним из трех основных жертвенных животных наряду с конем и овцой[2854].

Миниатюрные золотые сосудики — полные имитации пазырыкских роговых — есть в составе Сибирской коллекции Петра I[2855]Предполагается, что они служили частями сережек или подвесками. Воспроизводство этого типа сосудов в золоте в виде украшений может быть одним из свидетельств их особой значимости, так же как отделка золотой фольгой роговых сосудов из царских курганов Пазырыка. Па- зырыкцы вряд ли испытывали практическую необходимость в изготовлении роговых сосудов: они хорошо резали по дереву, могли изготовлять глиняные и кожаные емкости. Использование рога крупного рогатого скота для производства кувшинов может быть объяснено только сакральными целями. Вспомним ритоны, рогообразныс сосуды из керамики и металла, столь распространенные на древнем Востоке, или скифские ритоны из обработанного полого внутри рога животного. В иранском мире ритонам принадлежала сакральная роль[2856].

У пазырыкцев несколько иная ситуация — для них рог существовал не как форма, а как материал для изготовления емкости для сакрального напитка — приношения какому-то конкретному божеству, подобному древнеиранскому Буш-Урван («Душа быка»), поглощавшему душу животных и способствовавшему их изобилию[2857]. У дере-

Рис. 6. Кувшин ці рога in siιu (фото)

1043 Греция Э л тини їм. Причерноморье

Рис 7. Деревинная кружка с ручкой в виде фигурок барсов

Рис. 8. Пзлочка-мутовка для взбалтывании кумыса (фота)

вянной кружки, найденной в погребении, замечательна ручка, сделанная в виде фигурок двух барсов. Эти фигурки превращают обычную по форме кружку в оригинальное изделие, не имеющее аналогов в пазырыкской культуре (рис. 7). Смысловое значение фигурок барсов — охранять, быть оберегом[2858] Впервые за время изучения пазырыкской культуры внутри этого сосуда обнаружена налочка-мешалка для взбивания кумыса (мутонка) длиной 38 см, на конец которой был надет специальный деревянный набалдашник серповидной формы (рис. 8). Палочка мутовки сделана из лиственницы, тогда как серповидный набалдашник вырезан из березы. Вероятно, береза была выбрана нс случайно: се белый цвет, как и цвет молока, был воплощением сакральной чистоты. В одной из алтайских свадебных молитв говорится: «Белая береза мешалкой будь-,[2859]. В этом тексте мешалка выступает аналогом бере­зы — мирового древа. Эта простая, но тщательно сделанная вещь принадлежит к чрезвычайно значимым сакральным объектам и отличается повышенным семио­тическим статусом в культурной традиции тюрко-монгольских народов. В ал гайской

Рис. 9. Мумия женщины, лежащая и коладе. Хорошо видны шелковая рубаха, сползший с головы парик, блюдечко с кориандром (фото)

1045

мифологии с помощью мешалки боги творили мир. В индийской мифологии Вселенная была создана в результате пахтания первичного океана. От обладания Чингисханом кумысной мутовкой зависело благополучие и богатство монгольского народа[2860]. Мешалка, рассматриваемая нами, представляется некой моделью «орудия творения», вложенного в руки женщины. Возможно, это была не столько утилитарная вещь, сколько культовый предмет, применявшийся в каком-то ритуале (гадание?).

Одежда. Погребенная лежала головой на восток, на сложенном вдвое толстом войлоке, под головой — небольшая войлочная подушка. Женщину уложили в позе спящей, на правом боку, со слегка согнутыми в коленях ногами, обе руки согнуты в локтях, кисти лежат на животе, на мизинцах были завязаны тонкие шерстяные веревочки (рис. 9).

Лед сохранил ее мумифицированное тело, одежду и украшения. На обнаженное тело женщины после ряда операций, связанных с бальзамированием, была надета ру­баха из желтоватого шелка. Ее фасон идентичен мужским (как считал С И. Руденко) рубахам, найденным во втором Пазырыкском кургане (одна целая, другая во фраг­ментах)[2861]. Эти рубахи (вторая и подкладочная ткань первой) были изготовлены из хлопчатобумажной ткани, так называемых «шуских холстов» (шубу), «которые вместе с бронзовыми зеркалами, гладкими полихромными шелковыми тканями, вышивками и другими товарами попали по Западному Меридиональному пути в Южную Сибирь» (из Юго-Западного Китая, скорее всего из южнокитайского царства Чу — 600—200 гг. до н.э.)40.

Женская рубаха из гладкого китайского шелка была выкроена из двух кусков (в отличие от пазырыкских, сшитых из четырех полотнищ), с отдельно вшитыми длинными рукавами. Отделка красными шерстяными шнурками и тесьмой, отсутствие вертикального разреза (голова продевалась в широкий горизонтальный вырез), чрезмерно большие размеры, вставные треугольные клинья по подолу — такие же, как и на рубахе из второго Пазырыкского кургана. Рубаха, надетая на женщину, была очень длинной, до колен (длина спинки 112 см, переда — 104 см), и широкой, с

1016

прикрывающими кисти рук рукавами (длина 80 см). Такие чрезмерно длинные рукава были характерны для одежды многих народов древности и средневековья и сохранились до наших дней в национальных костюмах. Например, рукава халатов, обнаруженных в погребении Мавандуй (Китай, начала II в. до н.э.), опускались ниже кончиков пальцев на 25—30 см. Обычно женщины сидели или стояли, соединив перед собой согнутые в локтях и опущенные вниз руки, так что собранные в складки рукава скрывали кисти рук[2862][2863]. Рубаха отделана по швам тонким красным шнурком, а по подолу, горловине, окончанию рукавов и по центру — красной тесьмой. Эта отделка могла играть роль оберега. Например, в женской одежде телеутов разрез пазухи, края рукавов, подол и ластовицы подшивались тканью контрастного, чаще красного, цвета, имевшего значение оберега[2864]. Шелковая рубаха, надетая на погребенную, была показателем ее богатства, ибо на Алтае, в среде кочевников, шелк ценился дороже золота. В древнетюркском языке, например, дорогие китайские шелка обозначались словом «агы» — драгоценность, сокровище[2865]. Шелковые китайские ткани найдены пока только в «царских» третьем и пятом Пазырыкских, первом Башадарском и Катандинском курганах. Все они были использованы для отделки и покрытия чепраков, обнаруженных в конских погребениях. В третьем Пазырыкском кургане найден шелковый мешочек[2866]. Одежда из шелка обнаружена впервые. Ширина древнейших китайских шелковых тканей, в том числе найденных в Пазырыкских курганах, не превышала 48—50 см. Ткани большей ширины появляются только в танское время[2867]. Ширина ткани, из которой сшита женская рубаха из Ак-Алазинского кургана, тем не менее, более 112 см. По мнению Е.И. Лубо-Лссниченко, это может свидетельствовать о том, что она, хотя и была произведена на территории современного Юго-Западного Китая, но не в государстве Чу, как все остальные шелковые ткани из Пазырыкских курганов, а в центре, где существовала иная традиция шелкоткачества.

Поясной одеждой женщины была длинная и широкая шерстяная юбка из сшитых поперек трех кусков материи. Верхний и нижний куски красные, а средний — желто­ватый (вероятно, первоначально белый). Юбка слегка расширена книзу, имеет один горизонтальный шов. Ее ширина вверху 110 см, внизу — немного шире, длина 150 см. Женщина лежала в колоде со слегка подогнутыми в коленях ногами, и юбка закрыва­ла полностью ее ноги и ступни. На теле юбка держалась с помощью пояса — сплетен­ного из красных шерстяных ниток толстого шнура с красными кистями. Он был при­шит к юбке в нескольких местах и завязан большим узлом. Верхний край юбки был вывернут наружу, образуя напуск, которым, вероятно, регулировали длину (рис. 10).

В больших «царских» курганах пазырыкской культуры не было обнаружено целой одежды из шерстяных тканей. По мнению С.И. Руденко, это может свиде­тельствовать о том, что «меховая или сшитая из войлока и кож одежда была самой распространенной, если не единственной, среди скифских племен». Последние исследования на Укоке говорят о другом. Шерстяные ткани местного производства широко использовались пазырыкцами для изготовления одежды: юбок, отделки рубах, штанов. Одежду из шерстяных тканей носили не только знатные и богатые, но и рядовые пазырыкцы. Так, мужчины-воины, погребенные в курганах могильника Верх- Кал ьджин 2 (Укок), были одеты в короткие шерстяные штаны, в одном случае с заплатами. Однако шерстяные ткани, хотя и не были такой редкостью, как шелковые (они найдены во всех больших Пазырыкских и Башадарских курганах), но, вероятно, представляли собой большую ценность. Например, американские индейцы, обладатели

Рис. 10. Юбка, подвязсюїая поясом-шнуром — поясная одежда женщины (фото)

несметных запасов золота, особенно ценили шерстяные ткани собственного произ­водства, часто с цветными узорами, и наградами у них служили плащи «бой». «Захватив в плен саке Тунхи и его дворец, испанцы выбросили бессчетное множество плащей, тканей, цветных бус. Только потом христиане поняли, что на них они приобрели бы втрое больше золота, чем награбили», — отметил Хуан де Гуатавита, племянник одного из вождей[2868]. Тканая одежда ценилась очень дорого в среде ведийских ариев. Ее получали жрецы как вознаграждение за труды[2869]. Ткани играли особое место в дарах богам в древней Японии и других странах ареала[2870]. Точно так же угры жертвовали одежду и ткани божествам и духам на мансийских и хантыйских святилищах[2871]. У зороастрийцев существовала специальная одежда (новая и красивая), предназначенная для души покойного в будущей жизни[2872]. Представление об одежде как о вместилище души относится к универсалиям культуры. C ним, вероятно, и связано дарение тканей и одежды богам.

1048 Греция Эллинизм Причерноморье

Огромные размеры одежды пазырыкцев вызывают удивление. Вероятно, по их представлениям, чем больше ткани уходило на одежду, тем лучше она могла сохранять жизненную силу человека, являясь границей между телом и миром. Свободная одежда медленнее изнашивалась и рвалась, подходила для любой фигуры и возраста, была удобна и практична. Она была богатством. Можно предположить, что пазырыкцы так же, как, например, алтайцы, «носили свое платье до тех пор, пока оно еще держится на плечах»[2873][2874][2875]. Нижняя одежда, как правило, является самой архаичной частью костюма. Нераспашные рубашки пазырыкской знати ближе всего к туникообразным рубахам с горизонтальным разрезом для головы, с древних времен характерных для мужской и женской одежды населения Передней и Средней Азии**2. Эти рубахи были длинными и широкими, а на некоторых из них имелась отделка шерстяным шнуром51 Пазырыкские нижние рубахи — это часть древнеиранского костюма. Возможно, они использовались только пазырыкской знатью. Во всяком случае в погребениях рядовых воинов с сохранившейся одеждой рубах найдено не было, шубы были надеты на обнаженное тело[2876].

Плетеный пояс-шнур — один из важных элементов одежды погребенной. Длинные концы пояса, украшенные гроздями кистей, придают особую пышность всему наряду. Плетеный шерстяной шнур играл большую роль в индоиранской ритуальной практике, являясь знаком принятия в религиозную общину. Зороастрийцы (мужчины, женщины, дети) носили шнур как пояс, повязывая его поверх нижней белой рубашки и трижды обернув вокруг поясницы как знак посвященного. Развязывание и повязывание этого пояса совершалось несколько раз в день во время молитвы. По мнению М. Бойс, «символическое значение этого пояса (по-персидски — кусти) вырабатывалось в течение столетий»[2877]. Можно предположить, что плетеный пояс-шнур играл в костюме пазырыкской женщины особую роль. Этот элемент наряда является, вероятно, принадлежностью индоиранской культуры.

На ноги женщины были надеты длинные войлочные белые чулки. По верхнему краю они украшены нашитой полосой красной войлочной узорчатой аппликации, а на ступни пришиты красные «подошвы» из шерстяной ткани. Покрой чулок с отдельно выкроенной подошвой, сборами у носика и швом сзади — такой же, как и у чулок из второго Пазырыкского кургана (мужских, по С И. Руденко)[2878]. Длинные войлочные чулки носили все пазырыкцы — мужчины и женщины. Женщины надевали их под юбку, мужчины носили их с укороченными штанами. Как они крепились на теле — неизвестно; возможно, к поясу, с помощью петель, как найденные в Ноин-Уле ноговицы китайского происхождения[2879]. Специальными тесемками к поясу привя­зывались также «шоссы» — длинные узкие чулки, часть мужского западно­европейского костюма[2880][2881]. C помощью ремешков привязывают к медным кольцам пояса меховую обувь с вь[сокими голенищами северные народы’4. За пояс юбки закрепляли шелковые штанины шаровар с вплотную пристроченными к ним закрытыми баш­мачками иранские женщины[2882]. Других вариантов, похоже, нет. На одном из персе-

Рис. II. Реконструкция парика одетого на голову женщины, похороненной в кургане І могильника Ак-Ллаха З (графическая реконструкция выполнена Е.В. Шумакг вой) польских барельефов (ападана, восточная сте­на) с изображением шествия саков с дарами один из них, последний, несет в руках длинные чулки-штаны, похожие на те, что обнаружены в пазырыкском погребении. Длинные войлоч­ные чулки — дань суровому климату Горного Алтая, кроме того — это одежда всадников.

Верхней одежды на женщине не было. Она была укрыта меховым одеялом, украшенным аппликациями из золотой фольги. В целом этот костюм (юбка, пояс, рубаха, чулки), вероятно, был характерен для пазырыкских женщин. Кроме данного погребения фрагменты точно такой же одежды (юбки из четырех красных и белых полос и рубахи, но рубаха не шелковая) были обнаружены в захоронении женщины в кургане 1 могильника Ак-Алаха 5 (Укок, 1994 г., раскопки автора), и хотя ее социальный статус был ниже, ее также сопровождали шесть коней — важный показатель высокого положения в пазырыкском обществе. Просмотр остатков тканей, обнаруженных в Пазы­рыкских и Башадарских курганах, показал, что юбка, сшитая из длинных узких горизон­тальных чередующихся полос красной и многоцветной ткани типа паласа[2883], была одеждой женщины, похороненной во втором Пазырыкском кургане. Там же найдены фрагменты другой юбки из красных и сине- зеленых полос шерстяной ткани и пояс-шнур.

Как видно из имеющегося материала, па-

1049 Грепия Эллинизм. Причерноморье

зырыкцы относились к тем многочилсленным народам древности и средневековья, которые не изготавливали специальной погребальной одежды На умерших надевалась лучшая из той одежды, что они носили при жизни, парадная или, чаще всего, единственная.

На голове женщины был парик (рис. 11). Основу его составляла углисто-глинистая черная масса, придававшая прическе форму; внутри находился войлок. Сверху парик обтянут сшитыми, как на современных париках, волосами. Он надевался на обритую голову.

Сбривание волос на голове у женщины зафиксировано уже в третий раз. Впервые это было замечено у мумий женщины из второго и пятого Пазырыкских курганов. В первом случае голова была обрита полностью, во-втором — оставлена прядь волос на макушке. C обритой головой изображена богиня на ковре из пятого Пазырыкского кургана и, возможно, женщине на золотых бляхах из Сибирской коллекции Петра I, условно названных «Всадники под деревом». Тщательное сбривание волос, по мнению С.И. Руденко, может быть связано с обычаем посмертной трепанации черепа, хотя он не исключал возможности того, что сбривание волос при жизни было обычным для пазырыкцев; были же, по словам Аристея, «плешивы от рождения» аргиппеи[2884].

1050

Трудно указать точные причины сбривания волос пазырыкскими женщинами (причем, вероятно, не только знатными, но и рядовыми). Хорошо известно, какое большое значение придавалось женской прическе и головному убору, составлявшим одно целое, в традиционных культурах. Они менялись несколько раз в жизни в соответствии с меняющимся социальным и семейным положением женщины, переходом в другой род. Возможно, сбривание волос пазырыкскими женщинами было приурочено к опре­деленному возрасту или связано с событием, например выходом замуж или рождением ребенка. Скрывание волос во избежание порчи, когда женщины выступали как продолжательницы рода, было распространено у многих народов. Иногда в стремлении скрыть волосы доходили до крайности, сбривая их сразу после свадьбы (например, у западных евреев) или выщипывая на лбу не прикрытые шапочкой волосы (туркменки)[2885] Принесение волос в жертву символизировало выход из мира прошлого. Через срезанные волосы, посвященные божеству, с ним могла быть установлена связь, даже родство. C другой стороны, отношение к волосам как квинтэссенции жизненной силы приводило к тому, что их обрезали в преддверии смерти. Так было, например, в римском обществе[2886]. У сибирских народов полным сбриванием волос с головы иногда отмечался выход женщины из детородного возраста — такая женщина уже была готова к переходу в иной мир[2887].

Парик, надетый на голову женщины, был украшен тремя резными накосниками, покрытыми золотой фольгой. На макушку парика крепилось своеобразное навер- шие — символ «древа жизни», высокое (около 61 см) сооружение из войлока, обтянутого черной тканью, на деревянном каркасе — палочке, в виде длинного лепестка. На него были нашиты 15 деревянных фигурок птиц, обклеенных золотой фольгой. В специально сделанные пазы каждой фигурки вставлялись крылья, лапки, хвостик, вырезанные из кожи. Они сохранились только у одной птички. Как кокарда на парике крепилась деревянная фигурка лежащего оленя с симметрично раздвоенным туловищем, покрытая золотой фольгой. Другим украшением был плетеный из красной шерсти чехол, который надевался на стоящую вертикально прядь волос, собранных на макушке и плотно оплетенных шерстяной веревочкой. В него была воткнута бронзовая булавка с деревянным навершием в виде оленя, стоящего на шаре (рис. 11).

В.Д. Кубаревым давно отмечена отличительная особенность рядовых пазырыкских женских погребений — насыщенное черное пятно под черепом[2888], которое теперь можно трактовать как остатки парика, подобного найденному на черепе женщины из кургана 1 могильника Ак-Алаха 3. Кроме того, дважды в рядовых женских погребениях могильников Уландрык и Юстыд были обнаружены сохранившиеся части отрезанных женских кос[2889]. Ношение парика или увеличение прически за счет специальной черной глинисто-углистой массы было, следовательно, типичным для женской пазырыкской «моды», так же, как и сакрализованный набор совершенно определенных деревянных украшений этой прически — орнаментированных накосников, шпилек с навершиями и без, деревянной фигурки лежащего оленя с раздвоенным туловищем.

Парик на войлочной основе, возможно, был своего рода парадным, а также погребальным головным убором. Были и другие головные уборы. За пределами колоды, между нею и стенкой камеры, был обнаружен длинный (84 см) войлочный колпак с небольшими полями, сшитый из двух деталей. Ближайшая аналогия ему — войлочный колпак, обнаруженный на голове синьцзянской мумии — европеоидной женщины, чье погребение было исследовано возле города Субаши (IV—V вв. до

Рис 12. Деревянная Qirpaea зеркала (фото)

IftSl

н.э.). Другой такой же головной убор был обнаружен среди материалов второго Пазырыкского кургана Длина колпака 73 см, поля по краю украшены кожаными круглыми нашивками, покрытыми золотой фольгой. Пазырыкский колпак мог служить головным убором, заменяющим парик, как, например, круглые и шлемообразные шапочки египтян. Другой вариант его использования — чехол, надеваемый на парик для предохранения мелких украшений.

Внутри колоды находились только вещи погребенной. Зеркало лежало у левого бедра поверх юбки. Это четырехугольный плоский кусочек серебряной пластины (часть более крупного изделия), вставленный в деревянную круглую оправу с ручкой. На обороте оправы вырезано изображение оленя (рис. 12). Зеркало находилось в войлочной сумочке, сшитой из кусков войлока, оставшихся при изготовлении зубчатых фестонов для покрытия седла. Сумочка украшена войлочной красной аппликацией, которая также изготовлена из куска, оставшегося от украшений женских чулок. [2890]

Рис. 13. Деревянная фигурка барсов — украшения гривны (фото)

Рядом находились, вероятно, собранные на ниточки и связанные вместе несколько бусин, бисер, бронзовые подвески, а также кисточки из конского волоса.

Внутри колоды в головах погребенной стояло небольшое каменное блюдце, напол­ненное плодами кориандра. Это не первая находка такого рода. Плоды кориандра, ссыпанные в кожаные мешочки, в большом количестве были найдены во втором, третьем и пятом Пазырыкских курганах. С. И. Руденко предполагал, что кориандр мог применяться для того, чтобы отбить трупный запах[2891]. Все части этого растения содержат эфирные масла, однако их больше в зрелых плодах, которые использовали пазырыкцы. Кориандр произрастает в Средней Азии и на Кавказе. В этих районах он использовался с глубокой древности как лекарственное растение[2892]. Для пазырыкцев кориандр был редкой диковинкой, которую привозили скорее всего из Средней Азии. Наиболее вероятно его использование как дорогого благовония. Ритуальное окури­вание дымом — один из древнейших приемов, распространенных у сибирских народов. Окуривали жертвенную пищу, жилища, самих себя в разных ситуациях. Для оку­ривания использовали главным образом ветки можжевельника, богородскую тра­ву, вереск, чагу[2893], т.е. те растения, которые произрастали на месте, в том числена

Рис. 14. а —татуировка, покрывавшая левую руку женщины; б —большой палец левой руки

Алтае. В использовании пазырыкцами кориандра можно увидеть память о земле предков, откуда они пришли и где произрастало это растение, чей запах приятен богам. Кориандр найден только в могилах пазырыкской знати. Вероятно, его плоды должны были использоваться ими в ином мире при исполнении каких-то обрядов.

Личных украшений на погребенной было немного: имелись золотые тоненькие долечки-сережки и деревянная гривна с восемью отдельно крепящимися фигурками лежащих крылатых барсов (рис. 13). Гривна была покрыта золотой фольгой. Гривны с фигурками барсов были найдены в кургане Чертомлык и Толстая Могила. Их объединяют с ак-алахинскими фигурками барсов, но на этом сходство и кончается. Гривна из Ак-Алахинского кургана — оригинальное изделие, выполненное в стиле и традициях пазырыкской культуры. Фигурки барсов плоские, с объемными головами. На туловище вырезаны типичные для пазырыкского искусства знаки: точка, запятая, полуподковки — условный прием передачи наиболее выдающихся мускулов, ребер и других деталей тела. Данное изделие не имеет прямых аналогов в пазырыкс­кой культуре, ближайший из них — гривна из второго Пазырыкского кургана с фи­гурками рогатых и крылатах львиных грифонов, близкая композиционно ак­ал ахинской72.

Отличительной особенностью погребенной женщины была татуировка. Впервые древнее мумифицированное тело, покрытое татуировкой, было обнаружено С.И. Ру­денко при исследовании второго Пазырыкского кургана. Это был мужчина, монголоид, около 60 лет. Татуировка покрывала обе его руки, верхнюю часть груди и спины, голени73. У женщины татуировка покрывала обе руки от плеч до кистей (рис. 14). Изображения были нанесены также на некоторые фаланги пальцев обеих рук.

72 Руденко. Культура... С. 133 ел. Рис. 79.

73 Там же. C 136—142. Рис. 80—83.

1054

Рисунки были синего цвета и хорошо выделялись на белой коже. Сохранились они только на левой руке; на правой различим лишь фрагмент рисунка на запястье и большом пальце. На левом плече женщины было изображено фантастическое животное, олень с клювом грифона, с рогами оленя и козерога, украшенными стилизованными головками грифонов. Головка грифона помещена и на спине животного. Оно показано с «перекрученным» туловищем. Ниже в такой же позе изображен баран с закинутой назад головой. У его ног сомкнулась зубастая пасть пятнистого барса с длинными закрученным хвостом. Под ним находится фантастический зверь, изображение головы которого не сохранилось. У зверя когтистые лапы хищника, длинный полосатый хвост тигра, «перекрученное» туловище оленя, из спины вырастает стилизованная головка грифона. Сохранилась также часть изображения оленьих рогов, украшенных головками грифонов. На запястье хорошо видна голова оленя с большими ветвистыми рогами. Почти все эти реальные и фантастические образы животных уже известны по рисункам на теле мужчины из второго Пазырыкского кургана.

Повторяемость татуированных образов может быть истолкована как свидетельство того, что на теле человека наносился своеобразный «текст». Фантастические и реальные животные, птицы, рыбы —это образный язык пазырыкской культуры. C их помощью была запечатлена важная сакральная информация, возможно, космогонический мифологический сюжет[2894][2895]. В жизни многих архаических обществ татуировка занимала значительное место и была довольно обычным явлением, чаще всего связанным обрядом инициации (и у мальчиков, и у девочек) Татуировка и скарификация — один из внешних знаков смерти и воскрешения, через которые проходил В первобытных обществах ИНДИВИД, чтобы получить доступ К AyXOBHOCTH7s

Татуировка или расписывание лица и тела были широко распространены в древности и средневековье: у агафирсов, дахов, фракийцев, ливийцев, сарматов, динлинов и киргизов, айнов и японцев, индейцев Америки, у северных народов от Тихого океана до Урала и т.д, В ближайшем соседстве с пазырыкцами проживали народы, у которых также существовал обычай татуирования. Среди сохранившихся в погребениях Синьцзяна европеоидных мумий некоторые имеют татуировку в виде простых растительных орнаментов на верхней части руки, кистях и спине[2896]. Вероятно, татуировка (а может быть раскраска) была известна и тагарцам Минусинской котловины. Об этом могут косвенно свидетельствовать их расписные глиняные погребальные маски-лица[2897]. Для пазырыкцев татуировка вряд ли являлась чем-то необычным. Они достигли замечательного мастерства в нанесении рисунков на кожу. Другое дело, что количество изображений, место их нанесения, подбор образов были различны и, вероятно, зависели от разных причин: пол, положение в обществе, социальные функции. Не следует забывать, что из восьми обнаруженных до настоящего времени пазырыкских мумий татуировка имелась только на трех, т.е. принадлежность человека к высшим слоям пазырыкского общества еще не указывала на возможность нанесения на его тело татуировки. Вероятно, несмываемые изображения отличали лишь некоторые категории пазырыкского населения, и не всегда это была знать.

Тела всех знатных умерших, обнаруженных в больших курганах пазырыкской культуры, были тем или иным способом бальзамированы. Находка бальзамированного тела молодой (около 25 лет) женщины в пазырыкском кургане на Укоке — первая за последние 45 лет. Не все тело сохранилось одинаково хорошо. Этому много причин: несовершенство методов бальзамирования, постепенность процесса замораживания и

др. Голова погребенной лежала приподнято на подушке, выше, чем все тело, поэтому она сохранилась плохо, фактически это череп (рис. 15). Сохранилось лишь несколько фрагментов кожи лица в области правого виска и верхней челюсти На затылке было обнаружено отверстие 4—5 см в диаметре с неровными краями. Через него череп был заполнен землей, сухой травой, лошадиной шерстью. Патологоанатомами из Института судебной медицины Цюрих-Ирхельского университета (докторами Р. Хаури-Бионда и У. Блаттер) в ходе специального исследования было обнаружено отверстие величиной примерно 2 см, соединяющее носовую и околоносовую полости. «Возможно, — отмечают они, — через этот проход были удалены оба глазных яблока и слизистая оболочка носа и околоносовых пазух». Шейная кожа и внутренние органы полностью отсутствовали к моменту открытия. В этой части виден только наполнитель — сухая трава. По мнению патологоанатомов, вентральная препарация тела женщины является наиболее вероятной. Все внутренние органы, а также ребра в хрящевых частях и грудина были удалены. Грудная, брюшная и тазовая полости были наполнены землей и тонкими корешками трав. От правой руки сохранились только

1056

часть предплечья и ладонь. Правая плечевая, лучевая и локтевая кости лежали рядом с туловищем. Довольно хорошо сохранилась левая рука, кроме одного повреждения в области сустава. На месте повреждения виден наполнительный материал — трава и корешки. Крупно нарезанными стеблями и корнями растений была заполнена брюшная полость мумии женщины из второго Пазырыкского кургана. Также травой заполняли полости груди и живота у мумий, обнаруженных в склепах тагарской культуры (Минусинская котловина, Берешский курган)[2898]. Набивка мумий травой, вероятно, имела некое символическое значение: «Всякая плоть — трава, и вся красота се — как цвет полевой»[2899]. В обряде ясна под ноги жертвенного животного бросали траву. Объясняя этот обычай, М. Бойс приводит слова санскритского текста: «Тело жертвы — это трава; поистине так он (жрец) дает ее полное тело»[2900] Набивая тело умершего травой, его очищали от скверны, делали сакрально чистым. По мнению ряда исследователей-тюркологов, «заполнение полости головы и тела травой прямо перекликается с представлениями алтайцев, что "кости богатыря прорастают травой"»[2901] Для набивки пазырыкских мумий использовали кроме того шерсть овец, лошадиный волос, землю. Бренная оболочка вмещала в себя то, что могло симво­лизировать окружающий кочевника мир; земля и трава пастбищ, шерсть пасущегося на них скота, то, что уносилось с собой на «небесные» пастбища.

Из всех частей тела лучше всего сохранились непрепарированные ноги и спина. Поверхность тела не подвергалась специальной обработке, однако по свидетельству В.Л Козельцева, руководителя отделения Научно-исследовательского центра биологических структур, который непосредственно занимался работой по изучению и сохранению мумии, на ногах есть следы покрытия кожи какой-то смолоподобной массой. Видимо, отдельные учаегки кожи защищалисть от разрушения искусственно нанесенным покрытием. При временном бальзамировании и сейчас кожу пре­дохраняют от высыхания путем нанесения вазелина и других специальных масс.

Был сделан полный рентген мумии женщины. Снимки показали, что суставы и позвоночник не имеют резких патологических отклонений Визуально и при более глубоком исследовании у нее не диагностируется никаких заболеваний. Отсутствуют два зуба (премоляры в верхней челюсти), утраченные при жизни, и положенные вместе с умершей. Особая забота о сохранении выпавших зубов связана с пред­ставлением о зубах как зародыше жизни. Это представление принадлежит к универсалиям культуры. В данном случае зубы, вероятно, были специально удалены. Два премоляра верхней челюсти в столь молодом возрасте и без всякого заболевания вряд ли могли выпасть сами. Вырывание зубов в магических целях, а также их вынимание у мертвецов для последующего использования в обрядах — не столь уж редкое явление в древних и традиционных культурах[2902]. В связи с этим можно вспомнить, что у австралийских аборигенов существовал такой обряд, как рас­шатывание, а затем выбивание верхних резцов у мальчиков, проходящих ини- циацию*’. Возможно, отсутствие этих зубов, т.е. искусственно нанесенное увечье, являлось внешним знаком особого статуса погребенной.

В глазницах было обнаружено небольшое количество глинистой массы кирпичного цвета, а также вещество, напоминающее воск. В,Л. Козельцев высказал предпо­ложение, что кожа лица была покрыта составом для сохранения портретного сходства. В этот же период в Минусинской котловине тагарцы покрывали лица своих умерших глиняными расписными масками, сохранившимися целиком или во фрагментах во многих захоронениях. У пазырыкцев могла быть та же цель — сохранить лицо.

По данным последних исследований, проведенных по инициативе Л.Л. Барковой в Эрмитаже и любезно предоставленных автору, голова и тело женщины, похороненной во втором Пазырыкском кургане, были пропитаны смолой с добавлением масла и пчелиного воска. Голова и кожа мужчины из этого кургана также пропитаны смоляной смесью, в которой присутствует незначительное количество масла и воска. Согласно Геродоту, тело умерших скифских царей покрывали воском (IV 71). Тот же обычай известен и у персов (Xen. Суг. VIII, 90). Можно говорить, следовательно, об иранской традиции мумификации умерших.

10.57 Грепия. Эллинизм. Причерноморье

По мнению В.Л. Козельцева и швейцарских патологоанатомов, судя по состоянию кожи погребенной от момента смерти до погребения прошло не более трех месяцев. По результатам анализа содержимого желудков коней, обнаруженных в погребении, смерть животных наступила примерно в начале июня. Значит, женщина умерла, скорее всего, в марте-апреле. В эти месяцы похоронить умершую по пазырыкскому обряду в промерзшей земле Укока было практически невозможно. Кроме того, ее похороны требовали подготовки: сооружения погребальной камеры и колоды- саркофага. Но помимо этих причин, похороны могли оттягиваться до какого-то конкретного времени, наиболее благоприятного или даже единственно возможного для перехода в иной мир. В тюркском мире летние и зимние месяцы были «закрыты» для деятельности шаманов[2903]. Зима считалась опасным временем года, когда властвовали демоиы-дайва и в представлениях древних иранцев[2904]. Алтайские шаманы были убеждены, что зимой нижнее видимое небо замерзает, и в это время не камлали небесным божествам. Вся ритуальная деятельность приходилась на весну и осень — утро и вечер года[2905]. Время неустойчивости и перехода к стабильности зимы и лета в природе совпадали с жизненным циклом человека — были временем его «перехода» в иной мир. Во всем следуя цикличности природы, пазырыкцы продолжали жизнь на небесных пастбищах небесной земли, представления о которой сохранились у телеутов, алтайцев, тувинцев[2906]

Не исключено, что умершие не могли отправиться в иной мир. не имея в качестве приношения божествам молочных напитков, кумыса, чегеня, айрана, просто молока. Первое приготовление этих напитков у тюрков Южной Сибири, у алтайцев в том числе, совпадало с приходом весны, наступавшей в разное время в зависимости от погодных условий. Осенью было проще — молочных продуктов было в избытке.

Одиночное погребение молодой знатной женщины необычно для пазырыкской культуры. В «царских» Паэырыкских и Башадарских курганах женщины, как правило, были похоронены вместе с мужчинами. Ближайшей и пока единственной аналогией погребению женщины, рассматриваемому нами, является одиночное погребение женщины в гораздо большем кургане (32 м в диаметре и 2,6 м в высоту), в колоде, с восемью сопровождающими конями, которое было обнаружено во Втором Туэктинском кургане, полностью ограбленном[2907]. Помимо возможных различий в статусе, разница в размерах курганов может отражать особенности захоронений на зимних пастбищах, каким являлся Укок. К ним относятся отсутствие леса, трудности с его доставкой, невозможность делать глубокие могильные ямы из-за промерзшего грунта. Может быть, в похоронах знатных лиц на зимниках принимали участие не все те, кто мог бы собраться на летних пастбищах осенью. На зимниках люди жили более разобщенно[2908].

Другая особенность рассматриваемого захоронения заключается в том, что курган

1058

1 могильника Ак-Алаха 3 был одиночным. Второй и последний курган этого могильника был пристроен не ранее VIl в. н.э., и в нем похоронен тюркский воин. Все пазырыкские родовые могильники — это ориентированные с севера на юг цепочки курганов; одиночные курганы встречаются крайне редко. Тип погребения обусловлен, видимо, особым статусом умершей, что хорошо видно по этнографическим материалам, особенностям похорон шаманов и лиц, отличавшихся при жизни особыми качествами[2909]. Возможно, одиночное захоронение в данном случае указывает на ее безбрачие — черта, свойственная шаманкам, служительницам культа, подчер­кивающая их независимость и исключительность[2910].

Среди предметов, обнаруженных в погребении женщины, нет ничего экстра­ординарного, такого, что определенно указывало бы на ее жреческий статус. Даже татуировка, покрывавшая руки и плечи женщины, не является бесспорным свидетельством того, что она была служительницей культа. Многочисленные этно­графические данные, некоторые археологические свидетельства, а также античные письменные источники и китайские хроники указывают на широкое распространение татуировок у многих древних народов. В традиционных культурах, где их нанесение чаще всего связано с обрядом инициации, большая или меньшая степень та- туированности тела могла отражать различное положение в обществе.

Все категории обнаруженных личных вещей (украшения, зеркало, посуда) типичны / для пазырыкских погребений, рядовых в том числе. Однако впервые инвентарь обнаружен в полном объеме, а все вещи отличаются высоким мастерством исполнения. Богатство и высокое социальное положение этой женщины нашли отражение в сооружении просторной погребальной камеры, помещении муми­фицированного тела в лиственничную колоду, захоронении вместе с ней шести богато украшенных коней. Золото в погребении представлено только тонкой золотой фольгой, покрывавшей все деревянные украшения, что характерно и для многих погребений рядовых пазырыкцев. Настоящим богатством и показателем высокого социального статуса может считаться шелковая рубаха. Согласно этнографическим данным, одежда богатых и бедных скотоводов часто различалась только материалом.

Кем же могла быть молодая женщина, похороненная в кургане 1 могильника Ак- Алаха 3? В кочевых обществах женщины были равноправны с мужчинами, а «доля участия женщин в хозяйственной деятельности значительно превышала трудовой вклад мужчин»[2911]. От их трудоспособности во многом зависело благополучие семьи, рода, племени. Непрерывный труд — катание войлоков, обработка шкур, выделка кож, шитье, выпас овец и коз, приготовление пищи, забота о детях и т.д. — был уделом рядовой свободной пазырыкской женщины. Их погребения мало отличаются от мужских: их характеризует отсутствие предметов вооружения, поясных пряжек, специфический набор украшений прически и головного убора. В погребениях женщин обычно не помещали более одного коня[2912]. Но та, о которой идет речь, не знала тяжелого труда. Ее изнеженные руки говорят об этом лучше, чем любое другое свидетельство. Полное отсутствие предметов вооружения и женская одежда не позволяют отнести ее к разряду молодых пазырыкских «амазонок» — девушек из знатных семей, которые, вероятно, до замужества были воительницами, как и мужчины[2913].

Тем не менее незаурядность этого захоронения очевидна. К определению статуса погребенной можно подойти исходя из тех «традиционных представлений, согласно которым каждое лицо, специализировавшееся в какой-либо особой области деятельности, считалось избранником духов; такие представления распространялись не только на шаманов, но на всех людей, одаренных какими-то особыми качест-

вами»[2914] Только в ритуальной практике Саяно-Алтая было известно не менее 30 наименований различных специалистов — обладателей тайных знаний[2915]. По всей видимости, какими-то особыми знаниями обладала молодая женщина, похороненная в Ак-Алахинском кургане, — она могла быть сказительницей, целительницей, предсказательницей, заклинательницей погоды, ворожеей... Важно то, что она была «избранницей духов». Б древней ритуальной практике женщины занимали ведущее место. Так, в архаическом эпосе за редким исключением действуют только шаманки, а не шаманы[2916]. Позднее появление жреца-шамана у тюрко-монгольских народов доказывается и тем, что разные племена, имеющие для жрицы-шаманки одно название, шамана называли различно[2917]. «Эпоха наибольшей чуткости к подсознательному и верности темной, отрицающей индивидуализацию Земле была эпохой владычества матерей...»[2918]. И если в повседневной жизни к большинству из них относились в лучшем случае как к равным, а часто как к зависимым (в обществе кочевников основную массу домашних рабов составляли женщины[2919]), то тем большим поклонением пользовались те, в которых как бы сосредоточилось все женское начало мира, «один пол, возведенный в абсолют»[2920].

<< | >>
Источник: ДРЕВНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ ИЗ ЖУРНАЛА. ВЕСТНИК ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ - 1937-1997. 1997

Еще по теме ПОГРЕБЕНИЕ ЗНАТНОЙ ПАЗЫРЫКСКОЙ ЖЕНЩИНЫ:

  1. № 37. ЛАГЕРЬ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ ЖЕНЩИН В ШУМЕРЕ
  2. Египетская статуэтка женщины из СОБРАНИЯ ГМИИ
  3. «МИНОЙСКИЙ МАТРИАРХАТ» (Социальные роли мужчины и женщины в общественной жизни минойского Крита)
  4. Типы погребений
  5. Ориентация погребённых
  6. Ранние погребения
  7. Положения погребённых
  8. ПОГРЕБЕНИЕ
  9. АНТИЧНЫЕ ТРАДИЦИИ И ЭЛЕМЕНТЫ В КУЛЬТУРЕ КУВШИННЫХ ПОГРЕБЕНИЙ АЗЕРБАЙДЖАНА
  10. Верхнее Прикубанье (Предгорье). Культурная атрибуция металлокомплекса в погребениях ПМ ДК времени
  11. Окрашенность погребённых и могил
  12. О вытянутых погребениях как культурно-специфическом признаке КТК
  13. О культурной атрибуции погребений с каменными топорами
  14. Верхнее Прикубанье (Степь). Культурная атрибуция металлокомплекса в погребениях ПМ ДК времени (постановка вопроса)
  15. Выделение и систематизация обрядов ингумации по Кубано-Терскому междуречью в памятниках ПМ ДК времени. Обоснование единства обряда погребения
  16. Характеристика могильных сооружений и обряда погребения КТК Осетии (Прил. 1. рис. 83-111)
  17. № 22. ВОСПОМИНАНИЯ О РАЗБОЙНИЧЬЕЙ ТОРГОВЛЕ ФИНИКИЙЦЕВ У ГЕРОДОТА (I, х)