<<
>>

Глава 6 «ТЕМНЫЕ ВЕКА» И ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ (XI-IX BB. ДОН. Э.)

История разумных обитателей планеты Земля непредста­вима без землетрясений, извержений вулканов, губительных засух, опустошительных наводнений, падения гигантских ме­теоритов и других катаклизмов, время от времени дающих о себе знать.

Непременной частью истории являются и ложащи­еся на плечи человечества бедствия иного рода — массовые переселения, напоминающие паническое бегство смертельно перепуганных животных. Народы покидают места своего пер­воначального обитания и, уничтожая все на своем пути, куда-то неудержимо рвутся, за считанные десятилетия до неузнавае­мости изменяя облик обитаемого мира. В результате такого поистине великого переселения народов на руинах уничтожен­ных городов и заброшенных полей возникла античная цивили­зация.

Ураган, сдвинувший многочисленные народы с места перво­начального обитания и разбросавший их по лику земли, как со­рванные с деревьев листья, оставив после себя развалины бес­численных городов, в конечном счете породил в западной части Средиземноморского мира новую, античную цивилизацию. Пос­ле крушения микенских дворцовых центров с их высокой культу­рой эгейский мир погружается в столетия, которые принято на­зывать «темными веками». В почти непроницаемом мраке совер­шалась незримая работа по разрушению всего созданного за предшествующие тысячелетия бронзового века, чтобы проклю­нулись ростки пришедшего им на смену античного мира.

Народы моря. О народах, обрушившихся на Египет в XIII— XII вв., сообщают древнеегипетские тексты на стенах погребального храма фараона Рамзеса III в Мединет-Хабу, в которых они названы «народами моря с Севера». Среди них мы находим уже упоминавших­

ся выше пеласгов, а также народы дануна (гомеровские данайцы), ака- иваша (гомеровские ахейцы), текра (тевкры), шардана (сарды), ше- келша (сикелы). Все эти народы изображены на рельефах с характер­ным для них вооружением в сцене морского боя.

Таким образом, в XIII-XII вв. едва ли не все обитатели Балканского полуострова, Эгей­ского побережья Малой Азии и островов снялись со своих мест и дви­нулись в поисках новых районов обитания. То, что в памяти сказите­лей было грандиозным предприятием, направленным против одного города (Трои) и его малоазийских союзников, оказалось вынужден­ным передвижением народов, подобным тому, какое пережил в конце IV—первой половине V в. круг земель, находившихся под властью Рима.

Филистимляне. Египетские тексты и рисунки сохранили сведе­ния о народах, выброшенных с мест первоначального поселения и пытавшихся обосноваться в дельте Нила. После того как нашествие было остановлено, они исчезают из поля зрения египтян. Но один из этих народов появляется на соседней с Египтом территории, занимая южную часть прибрежной полосы страны, которая в древности назы­валась Ханаан. Это пеласги, которые в египетских текстах, опускаю­щих гласные, фигурируют как ПЛСТ, а в Библии названы филистим­лянами. От их племенного имени происходит принятое до сих пор обозначение этой территории — Палестина.

Благодаря столкновениям с Израилем нам известна история этих переселенцев, тогда как о путях переселения других «народов моря», участвовавших вместе с филистимлянами в нападении на Египет, практически почти ничего не известно, включая и тех, ко­торые впоследствии оказались на Западе, в местах микенской ко­лонизации и оставили свои имена в названиях островов Сардиния (от шарданов), Сицилия (греч. Сикелия — от сикелов). Согласно библейским текстам, филистимляне основали на побережье пять городов, из них Газа до сих пор носит древнее название. В отличие от израильтян с развивающимся у них монотеизмом филистимляне почитали многих богов, среди которых главным был, скорее всего, Дагон, как можно думать на основании библейского рассказа о плененном и приведенном в храм Дагона богатыре Самсоне (види­мо, божество с тем же именем — Таг почитали и турша (еще один народ моря, известный грекам как тиррены, римлянам — как туски или этруски).

В ходе раскопок филистимских поселений, подчас затрудняемых тем, что над ними выросли современные кварталы, стала ясна бли­зость культуры филистимлян и микенцев. Найдено много привозных микенских сосудов, дающих возможность датировать начало поселе-

ний филистимлян. Да и филистимская керамика близка к микенской по своим формам и декору.

Филистимляне превосходили своих соседей вооружением. Это явствует из библейского описания схватки пастушка Давида, будущего царя, вооруженного пращей, с защищенным доспехами фили­стимским богатырем Голиафом. Раскоп­ки показали существование, кроме пяти городов, других, более мелких поселений филистимлян, основанных в начале же­лезного века. Пришельцы хоронили по­койников в каменных саркофагах в фор­ме человеческого тела. Части, предназначенной для головы, придавал­ся вид лица покойника. Эти лица близки к микенским золотым мас­кам, а головные уборы на них напоминают изображения «народов моря» на рельефах из Мединет-Хабу.

Пришельцы с севера. Не менее массовым было передвижение племен, захватившее Балканы. Оно не отразилось в источниках с та­кой четкостью, как события, разворачивавшиеся на Востоке, и лишь некоторые из греческих преданий сохранили отголосок исторической реальности. К числу таких преданий относится изложенная в V в. до н. э. историком Геродотом и драматургом Еврипидом легенда о воз­вращении Гераклидов, которая может быть соотнесена с гипотезой о великом переселении народов.

Согласно этой легенде, Гераклиды, удалившиеся после смерти Ге­ракла на север и ставшие там вождями трех племен дорийцев, возвра­щаются три поколения спустя в Пелопоннес, овладевают им и делят по жребию его области Аргос, Лаконику и Мессению. Каких-либо данных о разрушении микенских центров миф не содержит, но руины Микен, Тиринфа, Пилоса и других древних городов говорят сами за себя, и помимо этого имеются намеки на вторжение в царском архиве Пилоса.

Скорее всего, за мифом о возвращении Гераклидов стоит новая волна переселения индоевропейцев, носителей обширной группы индоевропейских языков, к числу которых относятся многие совре­менные языки — славянские, германские, балтийские, иранские, ар­мянский.

Индоевропейцы вторгались в Средиземноморье волнами. Пред­шественниками ахейцев, создателей микенской культуры, были пе­ласги. Помимо сведений о переселении их части на восточное побе-

94

режье Средиземноморья, имеется предание о переселении пеласгов в Италию.

Последняя крупная волна индоевропеизации Средиземноморья на Западе оставила более отчетливые археологические следы, чем на Востоке. Это культура «полей погребальных урн», выявленная в Вос­точной Германии, Австрии и Венгрии, Прирейнской Галлии, Север­ной Испании, в Италии вплоть до ее южной части. Народы, населяв­шие эти территории, кремировали своих покойников и хоронили их в урнах, тесно прилегающих друг к другу. Появление этих народов на Западе синхронно таким событиям на Востоке, как разрушение хетте- кой державы, гибель Трои и вторжение «народов моря» в Египет.

Словарные данные древних языков, сохранившиеся в древних тек­стах, позволяют восстановить среду обитания индоевропейцев на их предполагаемой прародине, их занятия, быт, общественное устрой­ство, семейные отношения, религию и мифологию, право. C помо­щью параллельного рассмотрения пространных, наиболее древних текстов, например, на языке древних индийцев санскрите, и религи­озных формул на языках древнейших индоевропейских обитателей Италии удается раскрыть многие загадки их общественной жизни и религии.

Параллельное рассмотрение индоевропейских языков «круга зе­мель» и языков индоевропейцев других регионов позволяет выяснить влияние новой природной и этнической среды обитания индоевро­пейцев. Чтобы было ясно, о чем идет речь, воспользуемся более близ­кими нам примерами. Сравнивая два славянских языка — русский и польский — по их памятникам письменности XVl-XVII вв., мы об­наруживаем в русском языке мощный слой слов, отсутствующих в польском, но наличествующих в татарском. Таково влияние общения русских и татар в столетия татарского завоевания, которого поляки и другие западные славяне избежали.

Таким же образом можно собрать в греческом и латинском языках слова, которыми обогатились эти языки после переселения в Средиземноморье. Однако эта задача не­измеримо более сложная, чем та, которая предложена в примере «рус­ский—польский —татарский». Ведь русский и польский — близкород­ственные индоевропейские языки, а среди индоевропейских языков много таких, которые, являясь по грамматическим показателям ин­доевропейскими, сильно различаются по словарному запасу. Напри­мер, обитавшие по соседству на Апеннинском полуострове латины и самниты употребляли для обозначения воды два разных слова: пер­вые — «аква», вторые — «утор», и можно было подумать, что самни­ты — не индоевропейцы, если бы мы не знали, что и греки обознача­ли воду словом «юдор».

Возьмем еще один пример такого рода. Допустим, мы находим :ю многих индоевропейских языках имеющее общее происхождение C.IOBO «Бог» (латинское «deus», литовское «dievas», греческое «theos», славянское «диво»); поскольку слово «титан» (противник бога со­гласно известному мифу) может показаться нам «неиндоевропейс­ким», мы уже готовы допустить, что миф о борьбе богов и титанов отражает столкновение верований индоевропейцев и их предше­ственников. Но оказывается, что слово «титан» — также индоевро­пейское (оно звучит в имени римлян «Тит») и наша гипотеза оши­бочна. Титаны тоже были богами индоевропейского населения, воз­можно, богами пеласгов, изгнанных греками с Балканского полуос­трова. Миф о битве богов с титанами, таким образом, отражает победу новых богов над старыми, но отнюдь не индоевропейцев над неиндоевропейцами. К этому можно добавить, что лишь исследова­ния XIX-XX вв. выявили принадлежность ряда мертвых языков Сре­диземноморья и Азии к кругу индоевропейских. Греки и римляне, даже те, что занимались языковедением в научном плане, не имели об этом никакого представления. Лидийцы, карийцы, фракийцы, скифы, иранцы были для греков «варварами», хотя, как мы теперь знаем, приходились им братьями по языку. Правда, не родными, а двоюродными и троюродными.

Ионийское и эолийское переселение. Уже в XI-X вв. из Пе­лопоннеса и какого-то (точно не установленного) района Аттики на острова Эгейского моря и в Малую Азию переселились ионийцы, по­кинув под давлением дорийцев свои земли. В течение нескольких сто­летий они основали двенадцать городов (Милет, Самос, Фокея, Эфес, Teoc и др.), образовав союз, названный Ионийским. Центром союза стала священная роща на северном склоне мыса Микале. Здесь функ­ционировал главный орган союза — собрание представителей горо­дов. Здесь же поблизости, в Дидиме, находилось общее святилище Посейдона.

В великом переселении участвовали и близкие родственники до­рийцев — фессалийцы и беотийцы. Смешавшись с ахейцами, они со­ставили основу особой греческой группы племен — эолийцев.

Ионийцы и эолийцы застали на островах и побережье Малой Азии негреческое население. Так, на Самосе ионийцы смешались с перво­начально заселявшими остров лелегами. На Лемносе, согласно Гоме­ру, первоначально обитало фракийское племя синтиев, более поздние авторы называют жителей этого острова тирренами и пеласгами. Со­хранились их погребальные надписи на языке, близком к этрусскому.

Каждое из этих греческих племен возводило свое происхождение к вымышленному предку: ионийцы — к Иону, эолийцы — к Эолу (не

путать с Эолом, повелителем ветров). У каждого племени сложился свой диалект. Гомеровский эпос был создан на смешанном эолийско- ионийском диалекте.

Диомед, Тевкр, Тиррен и др. Переселения народов XI-X вв. отражены в легендах о перемещениях героев. Так, победитель Фив Диомед, доблестно сражавшийся под Троей, будто бы отправился на юг Италии в Апулию. Став гостем племени, царем которого был Давн, Диомед женился на его дочери и, унаследовав царство, основал в Ита­лии несколько городов и святилищ. Согласно преданию, Диомед умер на одном из островков Адриатического моря, а его спутники превра­тились в огромных птиц, встречавших эллинских переселенцев радо­стным криком и хлопаньем белых крыльев. В отличие от Диомеда, Тевкра, лучшего стрелка из лука в войске, осаждающем Трою, потяну­ло с острова Сапамин на юг, на остров Кипр, где он основал город с тем же названием.

Со своих мест обитания сдвинулись не только жители Балканско­го полуострова и прилегающих к нему островов, но и некоторые на­роды Малой Азии. Один из этих народов неизвестен Гомеру, посколь­ку ко времени создания эпоса он уже прочно обосновался в Италии; но его хорошо знают греческие поэты и историки VII-V вв. Это тир- сены (тиррены), или этруски, сами себя называвшие расенами.

Гесиод первым упомянул тирсенов как обитателей «священных ос­тровов», не указывая их названия. Настолько ли были ограничены гео­графические познания греческого поэта, что он и Италию считал ост­ровом? Скорее всего, нет. И под «священными островами» он, очевид­но, разумел находящиеся к западу от Италии острова Сардинию и Кор­сику. Ведь и позднее географ Страбон сохранил сведения о тирренах как обитателях Сардинии. О том, как и когда оказались тиррены на Западе, сообщает Геродот: «В царствование Атиса, сына Мана, была большая нужда в хлебе во всей Лидии. Вначале лидяне терпеливо сно­сили голод, потом царь... разделил весь народ на две части и бросил жребий, с тем чтобы одной из них остаться на родине, а другой высе­литься. Царем той части, которая осталась на месте, он назначил само­го себя, а над выселившимися поставил своего сына Тиррена. Те из них, которым выпал жребий выселиться, направились в Смирну, со­орудили там суда, положили в них все необходимое и отплыли отыски­вать себе пропитание и местожительство. Миновав многие народы, они прибыли наконец к омбрикам [умбрам], где основали города и живут до настоящего времени. Вместо лидян они стали называться по имени того царя, который их заставил выселиться, тирренами».

Информаторами Геродота, скорее всего, были сами тиррены, с ко­торыми он мог встречаться, находясь в Южной Италии как колонист

основанной Афинами колонии, и это лучше всего объясняет и фольк­лорные элементы рассказа, и его неточности. Переселение не могло происходить из Лидии, поскольку это более позднее название при­брежной части Малой Азии, и народ, предками которого были этрус­ки, не мог быть лидийцами. Но регион назван Геродотом правильно, и это подтверждается найденными на примыкающем к Малой Азии острове Лемносе надписями на языке, близком этрусскому, равно как сообщениями египетских источников.

Судя по археологическим данным, этруски появились в Италии в VIII в., а переселение тирренов на Запад Геродот датирует временем, следующим сразу за Троянской войной. Где же пребывали тиррены более трех столетий? На этот вопрос мы уже ответили — в Сардинии. Интересно, что главная река этого острова называлась Тирсус, а древ­нейший автор Гесиод называет его обитателей тирсенами. Также в официальном греческом тексте VI в. (договоре Сибариса) этруски на­званы по месту их обитания до переселения в Италию — сердаями.

В Умбрии, находившейся между реками Тибр и Арно, куда пере­правились из Сардинии тиррены-этруски, в городах жили также и пе­ласги, переселившиеся в Италию еще в середине II тысячелетия под давлением греков. Новые завоеватели были в меньшинстве. В их язык неиндоевропейского происхождения вошло много индоевропейских слов — следы их общения с пеласгами и умбрами.

Венеты, лигуры, иллирийцы. В «темные века» в Италию дви­нулись с суши многие народы, распространившиеся по восточному Ад­риатическому побережью Италии до самого его юга. Венеты заняли ту область, где ныне находится город Венеция. Их язык, судя по сохра­нившимся надписям, был родственен германским языкам. Венеты раз­водили коней в обильной лугами пойме долины реки Пада (По). О древ­нем имени этой реки доныне говорит название города Падуя.

Западными соседями венетов были лигуры, занимавшие до нача­ла эпохи переселений бблыпую часть Северной и часть Центральной Италии, а также владевшие побережьем Галлии. Согласно греческому мифу, в землях лигуров упала солнечная колесница Фаэтона, и из слез сестер юноши возник янтарь. Отнесение этой катастрофы к Лигурии связано с тем, что через нее проходила «янтарная дорога», идущая от побережья Балтики через Альпы и далее по реке По к Адриатическо­му морю. Балтийским янтарем пользовались еще обитатели микенс­ких дворцов.

В ходе переселений «темных веков» Адриатическое побережье Италии и ее юг оказались занятыми иллирийскими племенами япи- гов, певкетов, давнов, мессапов, калабров, френтанов. Первоначаль­но иллирийцы освоили территорию современных Югославии и Алба-

нии, что позволяет считать их дальними предками албанцев. Не ис­ключено, что именно иллирийцы дали толчок движениям всех наро­дов Восточного и Центрального Средиземноморья в XII-X вв.

Сикелы и элимы. Среди народов, участвовавших в нападении на Египет, были и сикелы. Сохранились предания, что они занимали в древности и Центральную Италию. Но достоверно известно лишь то, что сикелы в X в. жили на крайнем юге Италии. Оттуда они были вытеснены иллирийцами и переселились на остров, которому дали имя Сикелия (Сицилия). По своему языку и верованиям сикелы были близки к обитателям Лация — латинам.

К началу греческой колонизации Сицилии сикелы вытеснили с большей части острова неиндоевропейское население — сиканов. В западной части Сицилии в конце II тысячелетия оказался небольшой народ элимов, построивший города Сегесту, Энтеллу, Эрике.

Троянское поветрие. Появление новых народов в Италии было частью обширного переселения, охватившего всю Европу, в том числе и Западное Средиземноморье. Повсеместно на территории Придуна- вья, Порейнья, на Пиренейском полуострове и в Италии возникают культуры, для которых типичны могильники без земляных насыпей и захоронение праха покойников в урнах и без урн в ямах. В Италии такой тип погребений характерен для мест проживания венетов, умб- ров, самнитов, выходцев из Европы, где продолжали обитать народы, называвшие себя «венетами», «омбронами», «элимами».

C тех пор, как жители Италии начинают знакомиться с поэмами Гомера, возникает нечто вроде эпидемии: все ищут предков в Трое. Венеты, отыскав у Гомера упоминание конелюбивых энетов, считают себя их потомками. Элимы также находят себе предка в Малой Азии — Элима, бежавшего от ахейцев вместе с героем Трои Энеем, хотя, судя по их культуре, в них логичнее видеть выходцев из области Элимаида на севере Балканского полуострова, передвинувшихся на Запад в период великого переселения народов конца II тысячелетия. Троянцами называли себя и некие ливийцы, красившие тело суриком и стригшие волосы лишь на одной стороне головы. Поэтому не удиви­тельно, что и жители многих древних городов Лация, в том числе и Рима, уже в VI в. считали основателями своих городов Энея и других троянских героев. Обнаружены статуэтки VI в. с изображением Энея, несущего на плечах отца своего Анхиза, и другие свидетельства ран­него распространения троянского мифа.

Микробы «троянского поветрия» оказались очень живучими. Некоторые современные исследователи сочли троянцами и тирре- нов-этрусков — народ, не имевший к Трое никакого отношения и

даже неизвестный Гомеру ни под этим, ни под иным названием. Такова, за неимением письменных свидетельств, сила мифа, скло­няющая на свою сторону и науку. Письменные источники, если они и были, оказались уничтоженными вместе с дворцами и други­ми памятниками ахейской культуры в ходе опустошительного пе­реселения народов.

Каждая болезнь имеет свои причины. Причиной «троянского по­ветрия», распространенного в Италии, стало честолюбие, присущее не только отдельным людям, но и целым народам, стремившимся об­рести почетное родство и сделать свою историю более древней.

Результаты переселений. Результатом великого переселения народов было полное уничтожение всего того, что создали пеласги и ахейцы за два тысячелетия обитания на Балканском полуострове и островах Эгейского моря — городов и городской жизни, дворцовой государственной системы, письма и искусства. Города, расположен­ные на побережье Малой Азии, пострадали меньше балканских. В од­ном из них, впоследствии споривших о праве считаться родиной ве­ликого поэта, и жил Гомер, воспевший давно ушедший и великий мир древних царей и грозных воителей, искусных лекарей, храбрых от­крывателей дальних стран, всех людей далекого для него прошлого, чья судьба была им представлена как человеческая трагедия.

И пусть этот мир, как выясняется по мере археологических раско­пок и прочтения древних текстов, мало походил на реальный, но Го­мер был первым, кто зародил еще в глубокой древности интерес к этому миру. Пусть не было прекрасной Елены, из-за которой началась Троянская война, пусть Троя пала не после десятилетней осады и не была разрушена благодаря храбрости Ахилла и хитрости Одиссея, а уничтожена вторжением «народов моря», герои Гомера остаются веч­ными спутниками человечества.

Протополис. От времени, последовавшего за переселением на­родов, не осталось источников, которые могли бы охарактеризовать эпоху с той же ясностью, как это можно было бы сделать, обладая памятниками письма и видными остатками материальной культуры. Однако выражение «темные века» не следует понимать как погруже­ние в ничтожество. То, что рождалось в эти столетия, свидетельство­вало о развитии, имеющем великие перспективы. Сельские общины, освободившись от контроля и эксплуатации дворца-спрута, развива-^ лись ускоренными темпами.

Приблизительно к 1050 г. на Балканах меняется погребальный обряд. Трупоположение так же, как в Италии ц Галлии, заменяется

кремацией, а сопутствующий погребальный инвентарь становится богаче и разнообразнее. Все больше и больше попадается оружия, и уже железного. Керамика этого времени более, чем какие-либо дру­гие находки, свидетельствует о социальном расслоении в общинах, о формировании аристократической верхушки. Это крупные сосуды так называемого протогеометрического стиля — с затейливым чере­дованием полос и полукружий (1050—900 гг.). Ок. 900 г. он сменяет­ся геометрическим стилем с хорошо разработанными сценами про­цессий и битв на море и суше. На острове Эвбее была обнаружена гробница того же типа, какой известен в Италии той же эпохи под названием «княжеские».

Одновременно появляются города ранее неизвестного Греции типа. Греческое слово «полис», так же как русское «город», имело мно­го значений. Оно могло означать ограду, куда скрывалось сельское население во время набегов (в смысле «городище»), и суверенный коллектив граждан, какими были города во времена историка V в. Фукидида, писавшего: «Ведь город — это люди, а не стены и не ко­рабли без людей». Город IX в. до н. э., который может быть изучен на археологическом материале и с помощью созданных в те же времена поэм Гомера, находился на полпути от городища к полису, поэтому его называют протополисом.

Наиболее развитым был город Лефканди на острове Эвбее (на­званный по современной деревне, близ которой находится городи­ще). Основан он был, скорее всего, ионийцами во времена их пересе­ления на восток на месте поселения, существовавшего с бронзового века. Этот город, который на столетие древнее гомеровских поэм, был центром развитого ремесла, чему способствовала близость запасов железной руды и выгодное географическое положение у пролива, от­деляющего Эвбею от материка. Из тех же мест, где находилась Авлида (согласно мифам, вынужденная стоянка объединенного ахейского флота, двигавшегося на Трою), корабли совершали плавания с торго­выми целями к берегам Сирии и Палестины, разнося весть, что Гре­ция вступила в железный век.

Тот же процесс складывания протополисов происходит на терри­тории Италии. Для ее раннего железного века характерна культура Виллановы, родственная среднеевропейской культуре «полей погре­бальных урн». Вместилищем пепла покойника была украшенная гео­метрическим орнаментом погребальная урна в форме сдвоенного ко­нуса. На ранней фазе культуры Виллановы (X—IX вв.) погребальный инвентарь беден, изделия из металла — большая редкость. В VIII в. урны, как правило, сопровождаются изделиями из бронзы, так назы­ваемыми «бритвами» и ситулами (сосудами в виде небольшого ведер­

ка), иногда урна приобретает вид модели хижины чаще всего круглой формы.

И тогда же появляются погребения курганного типа с богатым ин­вентарем — орудиями, предметами обихода и роскоши из бронзы и железа. Прежде их связывали с появлением пришельцев-этрусков. После открытия таких же богатых погребений к югу от мест расселе­ния этрусков в Лации стало ясно, что изменение в захоронениях свя­зано с выделением в сельских общинах аристократической верхушки, сосредоточившей в своих руках богатство и власть.

Одновременно Италия покрывается сотнями городищ. Укреп­ленные поселения обозначались в латинском языке словом oppidum, дословно — «граница для ноги». Еще точнее, чем oppidum, характер этих первоначальных городов раскрывает термин Castellum (кре­пость). Возникновение города-крепости отвечало потребностям об­щества в защите. Кастели возникали обычно на холмах с крутыми склонами, в наиболее удобных для защиты от нападения местах, ча­сто возвышаясь над озером или рекой. Именно такого рода город- крепость на крутой скале, который мог быть защищен всего несколь­кими воинами, упоминается в греческом мифе о сицилийском царе Кокале. О расположении древнейших кастелей на холмах говорит и то, что названия многих из них состояли из соединения слова «Аль­ба» (на каком-то из языков неиндоевропейского происхождения — «гора») и имени племени (например, Album Intemelium — крепость, убежище интемелов).

Крепости эти археологически засвидетельствованы для VIII в. и в Сицилии, и в Италии (на территории Лация). Кастелем первоначаль­но был и Рим — крепость квадратной формы на холме Палатин в из­лучине Тибра. Его превращению в город способствовали расположе­ние на дороге, ведущей к соляным варницам на побережье Тирренс­кого моря, и заинтересованность в этой территории более развитых в социально-экономическом отношении этрусков. Постепенно касте- ли, особенно те из них, которые были расположены на ведущих в глубь полуострова дорогах, принимая в свои стены выходцев из раз­ных родов и племен, становились центрами ремесла и торговли. Это в немалой степени способствовало последующему перерастанию их в города полисного типа.

I=I Источники. Переселение народов XIlI-XII вв. — это цепь событий IL- или процессов, встающих перед нами в перекрестном свете восточных и западных литературных источников, археологии и лингвистики. Осново-- полагающими для его понимания являются египетские тексты — реляции, составленные от имени фараонов о победах над вторгшимися в дельту Нила народами, ранее обитавшими «на островах посреди моря». Документы из

архивов хеттских царей выявили картину массового переселения на терри­торию Малой Азии ахейцев и ряда других народов. Греческая мифологичес­кая традиция сохранила сведения о возвращении Гераклидов и «великом исходе» — перемещении обитателей Балканского полуострова на Восток и на Запад.

Археология дополняет картину бедствий остатками укреплений, имев­ших целью сдержать натиск пришельцев, а также следами пожарищ и разру­шений некогда процветавших микенских центров. Но ее речь еще более не­внятна, чем язык мифов. Ведь разрушения не всегда результат вторжения чужеземцев, но также землетрясений и внутренних войн. Однако присут­ствие в целом ряде поселений Северного Пелопоннеса, Эвбеи, Аттики в сло­ях, следующих за слоями разрушений, керамики, резко отличающейся от ми­кенской по типу, не оставляет и тени сомнения в том, что Балканский полу­остров вступал в новую эпоху исторического развития. Благодаря археологии становится также известен и главный плод «темных веков» — первоначаль­ный полис (протополис, кастель).

Этрусский вопрос. Этруски занимают особое место в истории Ита­лии. Это единственный из ее народов, которому до римлян удалось создать могущественную федерацию и на протяжении нескольких столетий проти­востоять на суше и на море натиску греческих колонистов. Этрусское обще­ство было древнейшим классовым обществом Италии. Это определило ха­рактер отношений этрусков с соседями, жившими в условияхразлагающего- ся первобытно-общинного строя. C этрусками связано не только начало го­сударственности в Риме, но и начальный этап борьбы за господство в Италии, из которой Рим вышел победителем. Победители-римляне отдавали побеж­денным этрускам должное, не уставая повторять, что они им обязаны знака­ми высшей государственной власти, целым рядом строительных приемов и самим типом использовавшегося в строительстве кирпича, искусством гада­ния, цирковыми зрелищами и гладиаторскими боями, музыкальными инст­рументами, военной трубой, ростром и якорем. Современные исследователи могли бы к этому добавить распространение письма, развитие горного дела, металлообрабатывающего и керамического ремесел, осушение заболоченных местностей с помощью сложной системы каналов, основание ряда городов и связанных с ними элементов городской культуры, реалистический скульп­турный портрет.

Наиболее очевидным было влияние этрусков в области архитектуры и градостроительства. Почти все, что соорудили этруски в Риме, римляне впос­ледствии определяли эпитетом «величайший». «Величайший» цирк был по­строен при Тарквиниях между Авентинским и Палатинским холмами (вме­щая 60 000 зрителей, он мог бы поспорить с сооружениями зрелищного типа наших дней). C помощью «величайшей» клоаки при этрусских царях в Риме была осушена и превращена в форум болотистая низина между Палатином и Капитолием. Храм этрусской триаде богов, возведенный на высоком цоколе на Капитолийском холме, римляне, правда, никогда не называли «величай­шим», но именно он стал средоточием римской религиозной жизни, местом,

куда поднимались завершить жертвоприношение римские полководцы и от­куда начинались торжественные религиозные шествия.

Культурное влияние Этрурии чувствовалось долго еще после утраты ими влияния политического. Еще в конце IV в. до н. э. римляне обучали моло­дежь этрусскому языку, как впоследствии стали обучать греческому.

Таким образом, этрусское влияние нельзя сбросить со счета при изуче­нии истории Италии. Поэтому и волнует науку вопрос о том, кто же такие этруски с их столь отличным от оставленных народов Италии строем, обыча­ями, языком. Автохтоны или пришельцы? К какой группе народов принад­лежали? На каком языке говорили?

Бронзовая статуэт­ка этрусского воина

Выше упоминалось, что еще древние спорили об их происхождении. Преобладало мнение об их восточных корнях. В новое время поддержку на­шли оба взгляда. Об автохтонности говорили и про­должают говорить в основном итальянские ученые.

В середине XVIII в. немецкими учеными была выдвинута еще одна теория, согласно которой этрус­ки — завоеватели, пришедшие в Италию с севера. Те­ория эта опиралась на неправильно понятое место из Тита Ливия о заселивших альпийские области ретах как потомках этрусков и кажущуюся близость назва­ния реты к самоназванию этрусков — расены. Сейчас об этой теории вспоминают как об одном из заблуж­дений, через которые прошла этрускология.

Отбросив общими усилиями нордическую тео­рию, ученые продолжали научный спор. В 20-е — начале 30-х гг. XX в. итальянские лингвисты стали рассматривать этрусков как островок древней сре­диземноморской расы, чудом уцелевшей от индоев­ропейского нашествия. В 40-х гг. возник еще один вариант автохтонной теории. Один из итальянских этрускологов, М. Паллоттино, предложил говорить не о происхождении этрусков, а об их формирова­нии из местных племен. Он даже приписал им куль­туру железного века Италии (культуру Виллановы), на самом деле резко отличающуюся от этрусской культуры. Что касается явных восточных элементов, присутствующих в этрусской культуре, Паллоттино объяснял их торговыми и культурными связями C греками.

Однако археология стала могучим противником теории автохтонности, ибо с автохтонностью этрус­ков невозможно согласовать внезапный расцвет куль­туры на территории, мало чем отличавшейся до VIII в. от соседних районов. Объяснение этому фено­мену можно найти лишь в появлении нового населе­ния, принесшего более высокую культуру из района первоначального обитания.

Восточной теории придерживались такие видные исследователи, как рус­ский ученый прошлого столетия В. И. Модестов, чешский ученый Б. Грозный; придерживается ее и большинство современных российских ученых. Можно проследить сходство целого ряда обычаев у населявших Малую Азию хеттов и сменивших их лидийцев, с одной стороны, и этрусков — с другой. Это практи­чески один и тот же набор жертвенных животных, сходные модели гадатель­ной печени на Востоке и у этрусков; близость к этрусским тумулусам недавно найденных погребальных холмов Лидии; характерная для этрусков двойная флейта, родина которой Лидия. Сторонники восточного происхождения обра­щают внимание и на этнический тип этрусков, запечатленный в ряде надгро­бий, особенно часто встречающийся для ранних периодов. О преобладании среди этрусков восточного типа над европейским говорит и статистический анализ черепов. Можно отметить и то, что идеал красоты, обычно воплощае­мый в облике богов, вплоть до VI в. до н. э. у этрусков явно восточный.

Но нельзя впадать и в другую крайность. Происхождение этрусской куль­туры — явление сложное, и в любом случае она является продуктом разви­тия, а не механического заимствования. На развитие этрусской цивилизации должно было оказать влияние и население Сардинии, в которой, как уже говорилось выше, первоначально осели переселенцы, и население Италии, с которым смешались пришельцы.

Кто из современных ученых прав — те, кто выводит этрусков с Востока, или те, кто считает их более древним слоем местного населения, мог бы ре­шить язык. Но язык этрусков — это не меньшая загадка, чем проблема их происхождения. Вернее, обе эти проблемы взаимно переплетены, и ключ к их решению — в разгадке языка.

Этрусский язык был утрачен уже в древности. Последним человеком, его знавшим, был император Клавдий, живший в I в. н. э. Правда, были извест­ны имена ряда этрусских богов и само слово «бог», а также названия месяцев.

Сравнение этрусских и римских эпитафий дало возможность добавить к этому скудному списку термины родства и некоторые слова, связанные с по­гребальным ритуалом: сын, год, возраст, жил, умер, могила и т п. Несколько слов было известно потому, что вошло в латинский язык: гистрион, цистер­на, таверна, рея (antemna).

Дешифровка языка затрудняется как ограниченностью числа более или менее крупных связных текстов, так и рядом технических трудностей (привычка писать не разделяя слов; употребление для передачи одного и того же звука то одной, то другой буквы, связанное с тем, что заимство­ванный у греков алфавит мало отвечал особенностям этрусской фонети­ки; заимствованная рядом писцов у семитских народов особенность про­пуска гласных).

Попытки прочитать этрусские надписи начались с XV в. И поскольку неясен был даже общий характер языка, то поочередно выдвигались различ­ные теории — семитского, кельтского, славянского, финского, армянского, албанского, даже берберского и шумерского происхождения и т. д. Один из современных ученых так резюмировал эти усилия: «Были тщетно испробова­ны почти все языки земного шара — от финского до коптского, от баскского до японского».

В течение XIX в. мало-помалу были отброшены все эти гипотезы, и большинство ученых стало склонять­ся в пользу индоевропейского харак­тера языка. Начался поиск паралле­лей между языком этрусков и его ближайших индоевропейских сосе­дей __ латинян и умбров. Были най­дены некоторые общие термины род­ства, политические термины, совпа­дение отдельных имен. Однако у сто­ронников гипотезы об

индоевропейском характере этрус­ского языка не было достаточного эпиграфического материала, да и сама методика не была совершенной, и первые попытки дешифровки на этой основе давали порой парадок­сальные результаты. К 1940-м гг., когда сравнительный метод практи­чески ничего не дал, стали объяснять наличие индоевропейских корней влиянием местных языков. Стало ясно, что этрусский язык сложный и, возможно, не имеет родственников в семье известных живых или мертвых языков.

Возникает так называемый «комбинаторный» метод. Его сторонники ис­ходили из того, что существование языка, сходного с этрусским, невероятно и что поэтому изучать и анализировать следует лишь те данные, которые мож­но извлечь непосредственно из этрусского материала, а проникать в смысл языка нужно на основе привлечения всех данных, касающихся каждой конк­ретной надписи. Комбинаторный метод принес свои плоды. Он позволил расшифровать многие короткие тексты, чаще эпитафии, разобраться в тер­минах родства, социальном положении, установить ряд чисел первого десят­ка (по поводу части которых, впрочем, до сих пор идут споры). В конечном итоге около трех десятков слов стало более или менее понятно.

По существу, этрускология обязана комбинаторному методу всем тем, что было открыто в сфере языка до 60-х гг. Именно его применение позво­лило установить окончания женского рода и множественного числа, фор­мы просительного падежа, ряд местоимений и некоторые глагольные фор­мы. Стали понятны некоторые короткие тексты. Находка двуязычного (на этрусском и финикийском языках) текста в этрусском порту Пиргах под­твердила правильность дешифровки ряда слов и дополнила наши знания новыми. Пусть небольшой, но надежный словарик привлек внимание к сходству некоторых этрусских слов с древнегреческими и латинскими. Это, вопреки взглядам сторонников комбинаторного метода, поставило на бо­лее твердую почву гипотезу об индоевропейском характере этрусского язы­ка, подкрепленную к тому же грамматическими моментами (например,

окончаниями женского рода на -а, этой характерной особенностью индоев­ропейских языков).

Однако сколь ни важен был комбинаторный метод на определенном этапе дешифровки, он уже дал все, что мог. Поэтому стало ясно, что будущее — за методом, который даст наилучшее сочетание комбинаторного и· сравнитель­ного подхода к дешифровке. Ясно стало и то, что трудности в дешифровке связаны, помимо всего прочего, и с тем, что в нем соединились неиндоевро­пейская основа, идущая от тирренов, и многочисленные элементы, попавшие при слиянии на землях Италии с индоевропейской пеласгийской волной.

Таково современное состояние вопроса. Триста лет этрускологии — это три столетия упорных поисков, удивительных открытий, горьких разочаро­ваний, несбывшихся надежд. За это время сделано немало широковещатель­ных заявлений об окончательном решении этрусского вопроса. И каждый раз неумолимая логика науки и здравый смысл отбрасывали слишком само­уверенных исследователей назад. Но одновременно под сводами вновь от­крытых этрусских гробниц и в залах библиотек совершалась и продолжает идти незаметная, но исключительно плодотворная работа по сбору источни­ков, их сравнению и интерпретации.

<< | >>
Источник: Немировский, А. И.. История древнего мира: Античность: учеб, для студ. высш, учебн. заведений. / А. И. Немировский. — 2-е изд. перераб. и доп. — M.: Русь-Олимп,2007. — 927, [1] с.. 2007

Еще по теме Глава 6 «ТЕМНЫЕ ВЕКА» И ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ (XI-IX BB. ДОН. Э.):

  1. Глава II “ГУННСКИЙ” ЭТАП ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
  2. Глава V ЭТНОНИМИЯ ПЛЕМЕН ЭПОХИ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
  3. Германцы в преддверии Переселения народов
  4. Переселение «заречных племён» и «народов Моря».
  5. Преемники Константина до переселения народов (337—375 гг. после Р. X)
  6. «Великое переселение народов» и его влияние на этнополитическую картину Северного Причерноморья и Кавказа.
  7. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ И ПАДЕНИЕ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ (375-591 гг. после Р. X.)
  8. Буданова В.П.. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. - М.: Наука,2000. - 544 с., ил., 2000
  9. Глава 14 ЭПОХА ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ
  10. НАРОДЫ АФРИКИ К НАЧАЛУ XVI ВЕКА
  11. МОРЕПЛАВАНИЕ И МОРСКАЯ ГЕОГРАФИЯ У НАРОДОВ АЗИИ В СРЕДНИЕ ВЕКА
  12. § 1. ОЭщие условия развития рабовладения в Италии в 1П— II вв. дон. э.
  13. 23. Расширение территории Российской империи во второй половине ХIX века. Положение народов империи. (23)
  14. Глава 2 НАРОД
  15. Глава 2 НАРОД
  16. Глава 2 НАРОД
  17. ГЛАВА 6 НАРОДЫ ИНДОНЕЗИИ
  18. ГЛАВА 2 НАРОДЫ КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ АФРИКИ
  19. Глава 10. Народы Причерноморья, Кавказа Средней и Центральной Азии
  20. Русь и соседние народы в IX-XII вв. Народы Северного Кавказа.