<<
>>

Глава 27 УХОДЯЩИЕ БОГИ. ЮЛИАН ОТСТУПНИК

Боги античного мира, которых не уставало обличать христи­анство, не были похожи на бога христианской религии — одного на всех. Они не требовали от приносящих им жертвы ни вернос­ти, ни веры, мирились с существованием других богов и беспре­пятственно впускали их в свой дом-пантеон.

Они ничему не учи­ли и не наставляли, ибо у них не было твердых нравственных

императивов. Им не было чуждо ничто человеческое. Их поведе­ние, как ни старались их причесать, начиная с Платона, филосо- фы, было яркой иллюстрацией семи смертных грехов, хотя само слово «грех» отсутствовало в их языке. Их никто не смог бы об­винить в назойливости. Видя, что от них отворачиваются, они уходили, не обещая второго пришествия.

Первым бурно исчез Пан, бог стад, лесов и полей, названный христианами «бесом полуденным». Кормчий проплывавшего мимо Греции корабля услышал громкий голос: «Умер великий Пан», на что леса откликнулись воем, визгом и грохотом падающих с гор камней. Остальные боги удалились бесшумно. То тут, то там будто бы видели оставленные ими на земле или на скалах следы.

Однако кое-где, несмотря ни на что, исчезнувшие боги оста­вались у всех на устах, хотя уже не властвовали над умами. Это были школы, в которых изучали Гомера и Гесиода, декламировали Вергилия и Овидия, читали и комментировали произведения фи­лософов и осмеливались находить положительные черты в древ­них верованиях. Именно школы, а не храмы стали последними ба­стионами религии, которую христиане называли языческой.

Из среды интеллектуалов давно уже выходили критики хрис­тианства, к которым прислушивалась императорская власть, организовывавшая беспрецедентные гонения на христиан. Та­кими же антихристианскими очагами школы остались и после признания христианства государственной религией.

Племянник Константина. За пределами школ все реже появля лись люди, которые находили в себе силы противостоять общему те­чению и вступаться за старых богов.

Имя одного из них, наиболее ненавистное торжествующей церкви, — Флавий Клавдий Юлиан. Кон­чились времена, когда римские полководцы получали за победы от сената и римского народа почетные титулы — Африканский, Азиатс­кий, Нумидийский... Юлиан, потерпевший двойное поражение в сражении с христианством и на поле боя с персами, был удостоен лишь прозвища «Отступник».

Равноапостольный император Константин Великий начал уничто­жать свою родню. И вовсе не христианскую зависть и жестокость унас­ледовал от него его сын Констанций. Юлиан родился в Константино­поле в 331 г. Ему и его сводному брату, впоследствии казненному, уда­лось избежать кровавой расправы, учиненной в 337 г. солдатами, в ре­зультате которой погибли его отец и старшие братья. Переправленный ребенком в Никомедию, город на Мраморном море, он был отдан на попечение арианскому епископу Евсевию и учителю Мардонию. Пос­ледний привил ему любовь к греческой культуре. Тогда же мальчик по­знакомился с выдающимся оратором и писателем Либанием, с кото­рым был тесно связан до конца своих дней. В 345 г. по указанию Кон­станция Юлиана перевели в Каппадокию, в укрепленное императоре-

кое поместье, где его попечителем стал епископ Георгий. Однако уже тогда юноша стал внимательно изучать языческую литературу. Затем, перебираясь с места на место, он оказывается на истинной родине муз, в Афинах, где не только встречи с философами, но сама атмосфера города с блеском его нетронутых храмов укрепила в нем непреодоли­мое стремление вновь возвести на Олимп поверженных богов. Но по- прежнему внешне Юлиан продолжал играть роль смиренного и добро­порядочного христианина. Призванный осенью 355 г. в Медиолан, ре­зиденцию императора, он получает там титул цезаря и младшую сестру Констанция Елену в жены. И этому он тоже был обязан скрытности. Написанный им незадолго до того панегирик Констанцию и его супру­ге создавали впечатление полной преданности Юлиана благодетелям.

Командующий армией. Не обучавшийся военному делу и не имевший к нему никакого пристрастия, Юлиан всем на удивление демонстрирует блестящие военные способности.

В 355 г. он переходит Рен (Рейн) и освобождает захваченный франками город Колонию Аг­риппины (Кельн). Несмотря на явное противодействие со стороны военачальников, командовавших римскими силами в районе совре­менного Базеля, он отбрасывает варваров, угрожающих Лугудуну. Эти поразительные успехи вызвали впоследствии похвалу христианина Пруденция: «Он изменил своему богу, но не отечеству».

Базой Юлиана и местом зимнего отдыха становится Лютеция (Па­риж). На протяжении пяти лет он постоянно сражается, вызывая сво­ими успехами зависть бывшего тестя (Елена умирает в 360 г.). Наступ­ление персидского царя IIIanypa заставило Констанция вызвать на подмогу галльскую армию, которой командовал Юлиан. И солдаты, не желая покидать насиженных мест, поднимают бунт и провозгла­шают Юлиана августом. До столкновения с Констанцием дело не до­ходит: тот умирает в ноябре 361 г. в Tapce, и Юлиан занимает опустев­ший императорский трон.

Скорее всего, именно тогда отслужившим под началом Юлиана Аммианом Марцеллином был начертан его портрет: «Он был средне­го роста, волосы гладкие, тонкие и мягкие, густая подстриженная кли­ном борода, очень приятные глаза, полные огня, в которых светился тонкий ум, брови красивого изгиба, нос прямой, рот несколько круп­ный, с массивной нижней губой, крутой и мощный затылок, широкие сильные плечи и пропорциональное телосложение».

Веротерпимость. В отличие от тех из занимавших до него трон, кто понимал исходящую от церкви опасность для империи, Юлиан не запятнал своего имени гонениями на христиан. Его первым актом ста­ло объявление веротерпимости. Все религиозные конфессии станови-

лись равными. Биограф императора замечает по этому поводу: «Он знал по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости, какую проявляет большинство христиан в своих внутрирелигиозных разногласиях». По­этому он созвал во дворец христианских епископов всех направлений и призвал их забыть вражду и относиться друг к другу по-христиански. C этого времени он стал для ортодоксальной церкви злейшим врагом.

Ее неприязнь, если не сказать больше, зашла еще дальше, после того как Юлиан поставил в равное положение с христианством иудаизм и воз­вестил о восстановлении храма Яхве в Иерусалиме за свой счет.

Проводя политику веротерпимости, Юлиан обвинял руководство церкви: «Им мало того, что их продолжительная тирания до сих пор не наказана. Им жаль своего прежнего господства. Они недовольны, что не могут судить, писать завещания, присваивать наследства, все загребать себе. Они пускают в ход все пружины интриги и побуждают народ к бунту».

Понимая, что полем битвы может стать лишь сфера воспитания, где галилеяне (как он называл христиан) не могли рассчитывать на поддержку (за ними шли в основном невежественные, ждущие чудес­ного избавления низы), Юлиан нанес христианству еще один мощ­ный удар — его эдиктом было запрещено христианским ораторам, грамматикам и софистам преподавание в школе. Интересна мотиви­ровка эдикта: «невозможность допущения к преподаванию двулич­ных людей — ведь для галилеянина-учителя Гомер и другие классики, которых придется читать и объяснять, — сыны сатаны». Этот эдикт был поэффективней гонений, устраивавшихся императорами начи­ная с Нерона, ибо в тех гонениях креп дух сопротивления, и власть в глазах подданных наглядно демонстрировала собственное бессилие. Юлиан отделил церковь от государства, от прямого влияния на под­растающее поколение. Слиянию христианства с греческой мудрос­тью, казалось, был положен конец.

Антихристианская пропаганда имела своим результатом учинен­ный александрийцами в декабре 363 г. погром христиан, в результате которого были разграблены христианские храмы, мощи святых выб­рошены и погиб арианский епископ Георгий. Были разрушены хрис­тианские базилики также в Газе и Аскаломе. На это христиане в свою очередь ответили разгромом языческих святынь в Сирии.

Родственные боги. На протяжении двух лет Юлиан героически противостоял христианству, расползшемуся по империи и заметно ук­репившему свое влияние при дворе и в армии.

Открыто провозглашен­ная императором позиция не была ни наваждением, ни импульсивным действием. Это была глубокая и всесторонне продуманная политика. Несмотря на отсутствие настоящей школы, знакомство с произведени-

ями древней философии и литературы, с памятниками культуры, пре­красными, несмотря на свою заброшенность, подвигло его выступить защитником этого уходящего мира. Юлиан ясно себе представлял, ка­кими возможностями обладает его противник. Именно с христиан­ством он связывал кровавый кошмар при императорском дворе, свиде­телем которого стал еще в детстве. В этом он, возможно, ошибался, но что союз империи с христианством противоестественен и гибелен для всего, что было ему дорого, юноша понимал лучше других и в силу этого понимания стал настоящим языческим пророком.

Противопоставляя христианству почитание олимпийских богов, он, прекрасно осознавая отсутствие в мифах о них какой-либо нрав­ственной силы, пошел по проторенному пути аллегорических толкова­ний, открытому Эвгемером, и облагораживания богов, предпринятого еще Платоном (Геракл, к примеру, превращается у него в благородного защитника слабых). Поначалу Юлиан не чуждается и издевок над хри­стианскими бреднями, поскольку и христианские писатели изобража­ли греческую мифологию скоплением басен. Но постепенно он прони­кается мыслью о необходимости создания цельной религиозной докт­рины на основе мифологических представлений всех народов импе­рии, а не одних лишь греков. Истинным богом он объявляет Солнце; но не привычного Гелиоса, а некое обобщенное божество, делающее ненужным почитание других небожителей. Странным образом пред­ставления об иудейском едином боге, ставшем также и христианским богом, и боге Юлиана, им противостоящем, восходят к одному источ­нику. И мы в состоянии его указать: это религия Эхнатона, оказавшая влияние как на иудеев, так и на персов, у которых сформировался культ Митры, а к Юлиану солнечный бог пришел через митраизм с его отож­дествлением Митры и Всепобеждающего Солнца.

И нас не должно удивлять противостояние родственных по своим истокам идеологий, ибо наибольшую остроту обычно приобретает конфликт между рели­гиями (или партиями), имеющими общее происхождение и цели. Если империю и христианство мог объединить компромисс, между религией Юлиана и религией Христа нельзя было перебросить моста — точно также как его не могло быть между митраизмом и христианством. Юли­ан несправедлив, утверждая, что христианин неспособен быть не толь­ко хорошим подданным, но и просто отважным и честным человеком. Но и христианство было несправедливо к Юлиану, называя Отступни­ком человека, нащупывавшего пути к спасению империи.

Ритор и писатель. Юлиан вел борьбу с торжествующим христи­анством не только административными методами. В литературных тру­дах, почти полностью до нас дошедших, он талантливо развивал идеи своих учителей — неоплатоников. Выступая в защиту греческой мифо-

логии, он истолковывал ее как символическое учение, способное слу­жить воспитанию. Для Юлиана «Илиада» и «Одиссея» обладали «бого- вдохновенностью» Библии, а герои едва ли не были «святыми», с кото­рых следует брать пример в жизни. Единственный раз Юлиан упрекнул Гомера — за то, что тот заставил Одиссея на острове Калипсо проливать слезы: «Терпеливость его хвалю, но слез не понимаю, ибо что пользы взирать на рыбообильное море и плакать». В этой оценке — весь Юли­ан. Ему в жизни пришлось немало претерпеть, но никогда он не жало­вался на судьбу. В связи с новой концепцией мифологии Юлиан спо­рит и с Платоном, видевшим и в гомеровском описании богов их очер­нение. В трактате «Утешение Саллюстию» он возвеличивает Гомера за способность внушать почтение к богам. Давая аллегорические толко­вания гомеровским описаниям богов, Юлиан обнаруживает даже в его иронических пассажах стремление показать божественную благодать.

Используя традиционную для античности форму речи, Юлиан об­ращается к «царю Солнцу», и его страстное объяснение в давней при­вязанности к Гелиосу переходит в патетическую проповедь неоплато­нических идей. В дошедшем в отрывках сочинении «Против христи­ан» Юлиан в отличие от Порфирия и других критиков христианства разбирает иудео-христианское учение без оскорбительных нападок на Иисуса, с позиций человека, верующего во всемогущество и благо­стность божества. Но само признание человека богом, по его мне­нию, — не что иное, как проявление безбожия, ибо «бог не может быть человеком, а человек богом». Возмущает Юлиана и отход хрис­тианской церкви от кротости апостолов. Оценивая отношение орто­доксальной церкви к арианству, он подчеркивает, что апостолы убеж­дали колеблющихся, а не подвергали их преследованиям. Так же, как и более ранний критик христианства Цельс, Юлиан считал роковым отход галилеян от материнской иудаистской религии и религии гре­ков и римлян, утверждая, что, переметнувшись, они «от одних отста­ли, к другим не пристали».

Не чуждался Юлиан и чистой литературы. В духе «Совета богов» Лукиана написан его сатирический памфлет «Пир, или сатурналии». На пир богов, происходящий где-то на Луне, один за другим прибыва­ют новоявленные боги — Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Клавдий и другие — вплоть до Константина. Силен, выступающий в роли при­дворного шута, характеризует каждого, не щадя никого. В самом жал­ком и смешном виде выведен Константин — поклонник роскоши и сладострастия. Над всеми возвышается бескорыстный Марк Аврелий, перед которым Юлиан благоговел. В другом сочинении («Похвала бо­роде») император представляет в критическом свете антиохийцев, ярых приверженцев христианства и в то же время бездельников и распутни­ков. Себя же он критикует за «небритую бороду, аскетизм, скромность».

Дошла до нас и переписка Юлиана. Его письма к частным лицам, послания к городам и даже целым народам — важнейший источник для воссоздания биографии этого удивительного человека, осмелив­шегося идти против течения. Потерпев поражение как политик, Юли­ан завоевал себе место в истории как один из последних стойких за­щитников гибнущей античной культуры.

Даже внешне Юлиан резко отличался от всех, кто занимал до него императорский трон в Константинополе, людей грубых и невеже­ственных. Отпущенная борода, простота одеяния, открытость в об­щении с людьми могли создать впечатление, что снова власть доста­лась философу Юлиан и был мыслящим человеком, хотя и оставался на уровне своего века, когда научное знание срослось с магией и ок­культизмом. Если его непосредственный предшественник Констан­ций, по словам Аммиана Марцеллина, «сочетал христианскую веру, которую отличает цельность и простота, с бабьим суеверием», то фи­лософия антихристианина Юлиана была густо замешана на мистике адептов Гермеса Трисмегиста, Порфирия и Ямблиха. Последний был для него кумиром. Время, отведенное молитвам, Юлиан до его вступ­ления на престол тайно отдавал гаданиям по внутренностям живот­ных и астрологии и каждую мелочь обыденной жизни пытался истол­ковать как знамение судьбы. Так, когда воин, помогавший ему сесть на коня, упал, Юлиан возликовал, восприняв случившееся как указа­ние на падение того, кто поднял его на высоту, т. е. Констанция.

И впоследствии, уже будучи владыкой всей империи, в стихий­ных бедствиях он усматривал гнев богов (землетрясение в Иерусали­ме помешало ему восстановить храм Яхве). При принятии решений он руководствовался собственными предчувствиями и советами ок­ружавших его толкователей сновидений. Но даже тень философии, легшая на Юлиана, возвысила его над всеми, в чьих руках в последнее столетие империи оказались судьбы Рима.

<< | >>
Источник: Немировский, А. И.. История древнего мира: Античность: учеб, для студ. высш, учебн. заведений. / А. И. Немировский. — 2-е изд. перераб. и доп. — M.: Русь-Олимп,2007. — 927, [1] с.. 2007

Еще по теме Глава 27 УХОДЯЩИЕ БОГИ. ЮЛИАН ОТСТУПНИК:

  1. Глава 29 КУЛЬТУРНЫЙ ФОН УХОДЯЩЕГО МИРА
  2. Глава 6 БОГИ ГОРОДА
  3. Глава 1 Блуждающие боги (Египет и Передняя Азия)
  4. Констанций и Юлиан
  5. БОГИ И КУЛЬТЫ
  6. Смерть и второстепенные боги
  7. IX Боги, демоны, герои
  8. Франсиско де Авила. «Боги и люди Варочири»
  9. БОГИ ФРАКИЙЦЕВ И СКИФОВ ПО СВЕДЕНИЯМ ГЕРОДОТА
  10. ЭЛЛИНСКИЕ БОГИ В СКИФИИ? (К семантической характеристике греко-скифского искусства)
  11. Глава 16 РИМЛЯНИН. АФИНЯНИН
  12. Глава 8 ОБРЯДЫ И ЛЕТОПИСИ
  13. ГЛАВА 5. ТЕОТИХУАКАН — «ОБИТЕЛЬ БОГОВ»
  14. Глава 12 ГРАЖДАНИН И ЧУЖЕЗЕМЕЦ
  15. Глава 14 ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДУХ
  16. Глава 3 ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОРОТ
  17. Глава 1 ФРАТРИЯ И КУРИЯ. ТРИБА
  18. Глава 2 НОВЫЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ