Глава 27 УХОДЯЩИЕ БОГИ. ЮЛИАН ОТСТУПНИК
Боги античного мира, которых не уставало обличать христианство, не были похожи на бога христианской религии — одного на всех. Они не требовали от приносящих им жертвы ни верности, ни веры, мирились с существованием других богов и беспрепятственно впускали их в свой дом-пантеон.
Они ничему не учили и не наставляли, ибо у них не было твердых нравственныхимперативов. Им не было чуждо ничто человеческое. Их поведение, как ни старались их причесать, начиная с Платона, филосо- фы, было яркой иллюстрацией семи смертных грехов, хотя само слово «грех» отсутствовало в их языке. Их никто не смог бы обвинить в назойливости. Видя, что от них отворачиваются, они уходили, не обещая второго пришествия.
Первым бурно исчез Пан, бог стад, лесов и полей, названный христианами «бесом полуденным». Кормчий проплывавшего мимо Греции корабля услышал громкий голос: «Умер великий Пан», на что леса откликнулись воем, визгом и грохотом падающих с гор камней. Остальные боги удалились бесшумно. То тут, то там будто бы видели оставленные ими на земле или на скалах следы.
Однако кое-где, несмотря ни на что, исчезнувшие боги оставались у всех на устах, хотя уже не властвовали над умами. Это были школы, в которых изучали Гомера и Гесиода, декламировали Вергилия и Овидия, читали и комментировали произведения философов и осмеливались находить положительные черты в древних верованиях. Именно школы, а не храмы стали последними бастионами религии, которую христиане называли языческой.
Из среды интеллектуалов давно уже выходили критики христианства, к которым прислушивалась императорская власть, организовывавшая беспрецедентные гонения на христиан. Такими же антихристианскими очагами школы остались и после признания христианства государственной религией.
Племянник Константина. За пределами школ все реже появля лись люди, которые находили в себе силы противостоять общему течению и вступаться за старых богов.
Имя одного из них, наиболее ненавистное торжествующей церкви, — Флавий Клавдий Юлиан. Кончились времена, когда римские полководцы получали за победы от сената и римского народа почетные титулы — Африканский, Азиатский, Нумидийский... Юлиан, потерпевший двойное поражение в сражении с христианством и на поле боя с персами, был удостоен лишь прозвища «Отступник».Равноапостольный император Константин Великий начал уничтожать свою родню. И вовсе не христианскую зависть и жестокость унаследовал от него его сын Констанций. Юлиан родился в Константинополе в 331 г. Ему и его сводному брату, впоследствии казненному, удалось избежать кровавой расправы, учиненной в 337 г. солдатами, в результате которой погибли его отец и старшие братья. Переправленный ребенком в Никомедию, город на Мраморном море, он был отдан на попечение арианскому епископу Евсевию и учителю Мардонию. Последний привил ему любовь к греческой культуре. Тогда же мальчик познакомился с выдающимся оратором и писателем Либанием, с которым был тесно связан до конца своих дней. В 345 г. по указанию Констанция Юлиана перевели в Каппадокию, в укрепленное императоре-
кое поместье, где его попечителем стал епископ Георгий. Однако уже тогда юноша стал внимательно изучать языческую литературу. Затем, перебираясь с места на место, он оказывается на истинной родине муз, в Афинах, где не только встречи с философами, но сама атмосфера города с блеском его нетронутых храмов укрепила в нем непреодолимое стремление вновь возвести на Олимп поверженных богов. Но по- прежнему внешне Юлиан продолжал играть роль смиренного и добропорядочного христианина. Призванный осенью 355 г. в Медиолан, резиденцию императора, он получает там титул цезаря и младшую сестру Констанция Елену в жены. И этому он тоже был обязан скрытности. Написанный им незадолго до того панегирик Констанцию и его супруге создавали впечатление полной преданности Юлиана благодетелям.
Командующий армией. Не обучавшийся военному делу и не имевший к нему никакого пристрастия, Юлиан всем на удивление демонстрирует блестящие военные способности.
В 355 г. он переходит Рен (Рейн) и освобождает захваченный франками город Колонию Агриппины (Кельн). Несмотря на явное противодействие со стороны военачальников, командовавших римскими силами в районе современного Базеля, он отбрасывает варваров, угрожающих Лугудуну. Эти поразительные успехи вызвали впоследствии похвалу христианина Пруденция: «Он изменил своему богу, но не отечеству».Базой Юлиана и местом зимнего отдыха становится Лютеция (Париж). На протяжении пяти лет он постоянно сражается, вызывая своими успехами зависть бывшего тестя (Елена умирает в 360 г.). Наступление персидского царя IIIanypa заставило Констанция вызвать на подмогу галльскую армию, которой командовал Юлиан. И солдаты, не желая покидать насиженных мест, поднимают бунт и провозглашают Юлиана августом. До столкновения с Констанцием дело не доходит: тот умирает в ноябре 361 г. в Tapce, и Юлиан занимает опустевший императорский трон.
Скорее всего, именно тогда отслужившим под началом Юлиана Аммианом Марцеллином был начертан его портрет: «Он был среднего роста, волосы гладкие, тонкие и мягкие, густая подстриженная клином борода, очень приятные глаза, полные огня, в которых светился тонкий ум, брови красивого изгиба, нос прямой, рот несколько крупный, с массивной нижней губой, крутой и мощный затылок, широкие сильные плечи и пропорциональное телосложение».
Веротерпимость. В отличие от тех из занимавших до него трон, кто понимал исходящую от церкви опасность для империи, Юлиан не запятнал своего имени гонениями на христиан. Его первым актом стало объявление веротерпимости. Все религиозные конфессии станови-
лись равными. Биограф императора замечает по этому поводу: «Он знал по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости, какую проявляет большинство христиан в своих внутрирелигиозных разногласиях». Поэтому он созвал во дворец христианских епископов всех направлений и призвал их забыть вражду и относиться друг к другу по-христиански. C этого времени он стал для ортодоксальной церкви злейшим врагом.
Ее неприязнь, если не сказать больше, зашла еще дальше, после того как Юлиан поставил в равное положение с христианством иудаизм и возвестил о восстановлении храма Яхве в Иерусалиме за свой счет.Проводя политику веротерпимости, Юлиан обвинял руководство церкви: «Им мало того, что их продолжительная тирания до сих пор не наказана. Им жаль своего прежнего господства. Они недовольны, что не могут судить, писать завещания, присваивать наследства, все загребать себе. Они пускают в ход все пружины интриги и побуждают народ к бунту».
Понимая, что полем битвы может стать лишь сфера воспитания, где галилеяне (как он называл христиан) не могли рассчитывать на поддержку (за ними шли в основном невежественные, ждущие чудесного избавления низы), Юлиан нанес христианству еще один мощный удар — его эдиктом было запрещено христианским ораторам, грамматикам и софистам преподавание в школе. Интересна мотивировка эдикта: «невозможность допущения к преподаванию двуличных людей — ведь для галилеянина-учителя Гомер и другие классики, которых придется читать и объяснять, — сыны сатаны». Этот эдикт был поэффективней гонений, устраивавшихся императорами начиная с Нерона, ибо в тех гонениях креп дух сопротивления, и власть в глазах подданных наглядно демонстрировала собственное бессилие. Юлиан отделил церковь от государства, от прямого влияния на подрастающее поколение. Слиянию христианства с греческой мудростью, казалось, был положен конец.
Антихристианская пропаганда имела своим результатом учиненный александрийцами в декабре 363 г. погром христиан, в результате которого были разграблены христианские храмы, мощи святых выброшены и погиб арианский епископ Георгий. Были разрушены христианские базилики также в Газе и Аскаломе. На это христиане в свою очередь ответили разгромом языческих святынь в Сирии.
Родственные боги. На протяжении двух лет Юлиан героически противостоял христианству, расползшемуся по империи и заметно укрепившему свое влияние при дворе и в армии.
Открыто провозглашенная императором позиция не была ни наваждением, ни импульсивным действием. Это была глубокая и всесторонне продуманная политика. Несмотря на отсутствие настоящей школы, знакомство с произведени-ями древней философии и литературы, с памятниками культуры, прекрасными, несмотря на свою заброшенность, подвигло его выступить защитником этого уходящего мира. Юлиан ясно себе представлял, какими возможностями обладает его противник. Именно с христианством он связывал кровавый кошмар при императорском дворе, свидетелем которого стал еще в детстве. В этом он, возможно, ошибался, но что союз империи с христианством противоестественен и гибелен для всего, что было ему дорого, юноша понимал лучше других и в силу этого понимания стал настоящим языческим пророком.
Противопоставляя христианству почитание олимпийских богов, он, прекрасно осознавая отсутствие в мифах о них какой-либо нравственной силы, пошел по проторенному пути аллегорических толкований, открытому Эвгемером, и облагораживания богов, предпринятого еще Платоном (Геракл, к примеру, превращается у него в благородного защитника слабых). Поначалу Юлиан не чуждается и издевок над христианскими бреднями, поскольку и христианские писатели изображали греческую мифологию скоплением басен. Но постепенно он проникается мыслью о необходимости создания цельной религиозной доктрины на основе мифологических представлений всех народов империи, а не одних лишь греков. Истинным богом он объявляет Солнце; но не привычного Гелиоса, а некое обобщенное божество, делающее ненужным почитание других небожителей. Странным образом представления об иудейском едином боге, ставшем также и христианским богом, и боге Юлиана, им противостоящем, восходят к одному источнику. И мы в состоянии его указать: это религия Эхнатона, оказавшая влияние как на иудеев, так и на персов, у которых сформировался культ Митры, а к Юлиану солнечный бог пришел через митраизм с его отождествлением Митры и Всепобеждающего Солнца.
И нас не должно удивлять противостояние родственных по своим истокам идеологий, ибо наибольшую остроту обычно приобретает конфликт между религиями (или партиями), имеющими общее происхождение и цели. Если империю и христианство мог объединить компромисс, между религией Юлиана и религией Христа нельзя было перебросить моста — точно также как его не могло быть между митраизмом и христианством. Юлиан несправедлив, утверждая, что христианин неспособен быть не только хорошим подданным, но и просто отважным и честным человеком. Но и христианство было несправедливо к Юлиану, называя Отступником человека, нащупывавшего пути к спасению империи.Ритор и писатель. Юлиан вел борьбу с торжествующим христианством не только административными методами. В литературных трудах, почти полностью до нас дошедших, он талантливо развивал идеи своих учителей — неоплатоников. Выступая в защиту греческой мифо-
логии, он истолковывал ее как символическое учение, способное служить воспитанию. Для Юлиана «Илиада» и «Одиссея» обладали «бого- вдохновенностью» Библии, а герои едва ли не были «святыми», с которых следует брать пример в жизни. Единственный раз Юлиан упрекнул Гомера — за то, что тот заставил Одиссея на острове Калипсо проливать слезы: «Терпеливость его хвалю, но слез не понимаю, ибо что пользы взирать на рыбообильное море и плакать». В этой оценке — весь Юлиан. Ему в жизни пришлось немало претерпеть, но никогда он не жаловался на судьбу. В связи с новой концепцией мифологии Юлиан спорит и с Платоном, видевшим и в гомеровском описании богов их очернение. В трактате «Утешение Саллюстию» он возвеличивает Гомера за способность внушать почтение к богам. Давая аллегорические толкования гомеровским описаниям богов, Юлиан обнаруживает даже в его иронических пассажах стремление показать божественную благодать.
Используя традиционную для античности форму речи, Юлиан обращается к «царю Солнцу», и его страстное объяснение в давней привязанности к Гелиосу переходит в патетическую проповедь неоплатонических идей. В дошедшем в отрывках сочинении «Против христиан» Юлиан в отличие от Порфирия и других критиков христианства разбирает иудео-христианское учение без оскорбительных нападок на Иисуса, с позиций человека, верующего во всемогущество и благостность божества. Но само признание человека богом, по его мнению, — не что иное, как проявление безбожия, ибо «бог не может быть человеком, а человек богом». Возмущает Юлиана и отход христианской церкви от кротости апостолов. Оценивая отношение ортодоксальной церкви к арианству, он подчеркивает, что апостолы убеждали колеблющихся, а не подвергали их преследованиям. Так же, как и более ранний критик христианства Цельс, Юлиан считал роковым отход галилеян от материнской иудаистской религии и религии греков и римлян, утверждая, что, переметнувшись, они «от одних отстали, к другим не пристали».
Не чуждался Юлиан и чистой литературы. В духе «Совета богов» Лукиана написан его сатирический памфлет «Пир, или сатурналии». На пир богов, происходящий где-то на Луне, один за другим прибывают новоявленные боги — Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Клавдий и другие — вплоть до Константина. Силен, выступающий в роли придворного шута, характеризует каждого, не щадя никого. В самом жалком и смешном виде выведен Константин — поклонник роскоши и сладострастия. Над всеми возвышается бескорыстный Марк Аврелий, перед которым Юлиан благоговел. В другом сочинении («Похвала бороде») император представляет в критическом свете антиохийцев, ярых приверженцев христианства и в то же время бездельников и распутников. Себя же он критикует за «небритую бороду, аскетизм, скромность».
Дошла до нас и переписка Юлиана. Его письма к частным лицам, послания к городам и даже целым народам — важнейший источник для воссоздания биографии этого удивительного человека, осмелившегося идти против течения. Потерпев поражение как политик, Юлиан завоевал себе место в истории как один из последних стойких защитников гибнущей античной культуры.
Даже внешне Юлиан резко отличался от всех, кто занимал до него императорский трон в Константинополе, людей грубых и невежественных. Отпущенная борода, простота одеяния, открытость в общении с людьми могли создать впечатление, что снова власть досталась философу Юлиан и был мыслящим человеком, хотя и оставался на уровне своего века, когда научное знание срослось с магией и оккультизмом. Если его непосредственный предшественник Констанций, по словам Аммиана Марцеллина, «сочетал христианскую веру, которую отличает цельность и простота, с бабьим суеверием», то философия антихристианина Юлиана была густо замешана на мистике адептов Гермеса Трисмегиста, Порфирия и Ямблиха. Последний был для него кумиром. Время, отведенное молитвам, Юлиан до его вступления на престол тайно отдавал гаданиям по внутренностям животных и астрологии и каждую мелочь обыденной жизни пытался истолковать как знамение судьбы. Так, когда воин, помогавший ему сесть на коня, упал, Юлиан возликовал, восприняв случившееся как указание на падение того, кто поднял его на высоту, т. е. Констанция.
И впоследствии, уже будучи владыкой всей империи, в стихийных бедствиях он усматривал гнев богов (землетрясение в Иерусалиме помешало ему восстановить храм Яхве). При принятии решений он руководствовался собственными предчувствиями и советами окружавших его толкователей сновидений. Но даже тень философии, легшая на Юлиана, возвысила его над всеми, в чьих руках в последнее столетие империи оказались судьбы Рима.
Еще по теме Глава 27 УХОДЯЩИЕ БОГИ. ЮЛИАН ОТСТУПНИК:
- Глава 29 КУЛЬТУРНЫЙ ФОН УХОДЯЩЕГО МИРА
- Глава 6 БОГИ ГОРОДА
- Глава 1 Блуждающие боги (Египет и Передняя Азия)
- Констанций и Юлиан
- БОГИ И КУЛЬТЫ
- Смерть и второстепенные боги
- IX Боги, демоны, герои
- Франсиско де Авила. «Боги и люди Варочири»
- БОГИ ФРАКИЙЦЕВ И СКИФОВ ПО СВЕДЕНИЯМ ГЕРОДОТА
- ЭЛЛИНСКИЕ БОГИ В СКИФИИ? (К семантической характеристике греко-скифского искусства)
- Глава 16 РИМЛЯНИН. АФИНЯНИН
- Глава 8 ОБРЯДЫ И ЛЕТОПИСИ
- ГЛАВА 5. ТЕОТИХУАКАН — «ОБИТЕЛЬ БОГОВ»
- Глава 12 ГРАЖДАНИН И ЧУЖЕЗЕМЕЦ
- Глава 14 ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДУХ
- Глава 3 ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОРОТ
- Глава 1 ФРАТРИЯ И КУРИЯ. ТРИБА
- Глава 2 НОВЫЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ