<<
>>

ВОТИВНАЯ НАДПИСЬ ДОЧЕРИ ЦАРЯ СКИЛУРА ИЗ ПАНТИКАПЕЯ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ СКИФИИ И БОСПОРА ВО IIв. до н. э.

Ю.Г. Виноградов

Самым значимым в историческом плане памятником, найденным при раскопках нового святилища на г. Митридат, следует, бесспорно, считать мраморный жертвенный стол — трапедзу с посвятительной надписью, исследование которой и составит предмет данной публикации 1.

Надпись нанесепа в две строки на карнизе жертвенника, собирающего­ся по лицевой грани из пяти фрагментов так, что шрифтовое поле восста­навливается, судя по тексту, практически целиком: повреждена лишь последняя буква первой строки. Однако верхняя строка, к сожалению, в нескольких местах настолько сильно затерта, что нанесенные здесь бук­вы дошли в виде отдельных жалких штрихов либо исчезли вовсе. Про­изошло это оттого, что крышка трапедзы была вмонтирована в нишу свя­тилища на уровне половины человеческого роста, и при совершении час­тых религиозных обрядов верхняя грань подвергалась систематическому вытиранию одеждами молящихся и жрецов. Тем не менее тщательное ко­пирование остатков букв с учетом формульного построения текста позволя­ет восстановить стк. 1 со степенью достоверности, приближающейся к мак­симальной.

Надпись была нанесена не слишком опытным резчиком без предвари­тельной разлиновки. Строки не выдержаны по высоте: первая как бы при­леплена к верхнему обрезу камня и заметно уже второй; обе строки не вез­де выдерживают строгую горизонталь, извиваясь змейкой; одни и те же буквы имеют часто различные очертания и разную плотность: в стк. 1 они вырезаны очень скучепно, а в стк. 2 в двух местах и в конце оставлен даже vacat. Средняя высота букв стк. 1 — 0,8—1, стк. 2 — 0,9—1,2; омикрон значительно мельче прочих букв —· 0,5; расстояние между стро­ками колеблется от 0,2 до 1 см. (рис. 1,2).

Остатки первых четырех букв надписи дают однозначно вычленяемую, чрезвычайно распространенную в эту эпоху формулу: ύπέρ του δeι⅛oς, обозначающую, за чье здравие, благополучие, благодепствие и т.

п. было сделано посвящение, включающую далее имя дедиканта, соответствующий глагол и имя божества в дат. пад.[2426][2427] За предлогом после лакуны в две-три буквы по их остаткам надежно дополняется слово βασιλέω;, за которым

Рис. 1, Надпись дочери цари Скплура из Пантпкаися

Рис.2. Прорисовка надписи

936

следует еще одна лакуна в две-три буквы, затем явные остатки сигмы, за которой с большой степенью надежности дополняется [ΓTα]tp'σα^o,>[то]э vel [υto]i) βaς.. . ∏atpισiδo∙j, которое должно было подчеркнуть, что дан­ный царь был не просто дважды Перисадовичем, но принял власть из рук законного боспорского царя Перисада. Поэтому я не нахожу ниче­го более подходящего, как дополпить в следующей лакуне между титулом п именем топоним [Βοσπόρου?].

Прецедент подобной конкретизации царского титула до сих пор был встречен в боспорской эпиграфике впервые лишь с копца I — начала II в. н. э. у Савромата I (КБН 32, 3), однако в нашем случае ее употребление вызвано, по всей видимости, особыми причинами. Надпись вырезана по велению лица, не только пришлого на Боспоре, но, главное, подчерки­вающего (кроме прочего) свое происхождение от правителя другого — Скифского царства, а посему и уточняющего, что Перисад, в чью честь воздвигнут алтарь, происходил из боспорской царской фамилии.

За патропимиком перед трещиной, отделяющей два фрагмепта стола, сохранился пижнпй уголок сигмы, а за ней — нижняя гаста эпсилона, заканчивающаяся характерным для шрифта всей надписи ZierstrichtOMj в следующей букве по едва заметной диагонали можно распознать ню, за которым могла стоять лишь альфа со стертой перекладиной.

Таким об­разом, наиболее оптимальпое чтение имени дедиканта — ∑εvaμωτtς 4.

’ См. Koemer R. Die Abkurzung der Homonymitat in griechischen Inschriften.— Stzb. Berlin, 1961, № 2. Hani пример добавляется к редчайшим случаям постановки числительного перед именем лица, приведенным в работе Р. Кёрнера (S. 60—64), кото­рые даже этому гпперкритически пастроенному автору пе удалось убедительно элими­нировать. Обычаи сокращения омонимов появляется в греческих надписях (хотя и ред­ко) как раз do II в. до и. э. (S. 136); па Боспоре он раньше был засвидетельствован сів. до н. э. (S. 98 L).

aНа предварительной стадии изучения надписи было предложено чтение ∆ηδμωτιςf от которого теперь следует отказаться (Виноградов Ю. Γ., Mо ле в Е. А., Толстиков В. П. Новые эпиграфические источники по истории Митрпдатовой эпохи.— В кн.: Причер­номорье в эпоху эллинизма. Тбилиси, 1985, с. 590 сл.).

Оставшиеся слова сткк. 1 и 2 читаются четко и однозначно, так что весь текст надписи можно представить в следующем виде:

Υπέρ [του?] βασιλέων fτpt]- [∏α]iptσαδoυ [τo]υ vel [υίο]ΰ βασιλέως

• ∙ ∙ « ∙ * ∙ ∙

I Βοσπόρου?] ΓΤαψισάδου ∑εvaaωτjς Ηρακλείτου γυνή, βασιλέως δέ Σκΐλοόρ[ο]υ θυγάτηρ ν άνέθηκεν την τράπεζαν vac. ∆tθaγotat.

9 U Грелия.

Эллинизм. Причерноморье

Перевод·.За царя трижды Перисада, сына царя [Боспора] Перисада, Ce- яамотис, жена Гераклида и дочь Скилура, посвятила этот жертвенный стол Дитагойе.

Таким образом, надпись сообщает новые и, прямо скажем, неожидан­ные подробности из истории скифо-боспорскпх взаимоотношений: дочь знаменитого царя скифов Скилура, вышедшая замуж за боспорского гре­ка по имени Гераклид, поставила в святилище па акрополе Пантиканея жертвенник в честь царя Перисада, посвятив его неизвестной нам доселе богине Дитагойе. Чтобы новый эпиграфический документ был, как ему подобает, осмыслен исторически, его следует вписать, по мере возможно­сти, в более точные хронологические рамки. Для их определения у нас имеется несколько путей, прежде всего палеографический анализ.

Письмо нашего документа относится стилистически к так называемой эллинистической Zierschrift в ее развитом варианте. Этот стиль отличает­ся манерностью исполнения букв, нарочитой изогнутостью их линейных элементов, обилием украшений, превратившихся пз обыкновенных апек­сов в своеобразные отростки на концах таких литер, как альфа, дельта, эпсилон, эта, каппа, лямбда, сигма, may.Перекладина у альфы прогибает­ся, по нс ломается; полукружия у беты и ро очень маленькие; гамма име­ет пеироиорционально вытянутую по сравнению с вертикальной гастой горизонталь; дзета —изгибающийся причудливый завиток, не смыкаю­щийся с горизонталями; усики каппы очень коротки; омикрон изображает­ся в виде совсем крошечного кружочка; пй с разновеликими вертикалями и выступающей за их пределы поперечиной; омега иррегулярна — то смыкая усики, то нарочито расставляя их, она меньше габаритов строки. Такпе элементы, как: укороченная сверху и снизу правая гаста у эты; приподымающаяся вправо горизонталь дельты; ламбда, задирающая пра­вую ножку; подчеркнуто длинные вертикали у беты, эпсилона, йоты, каппы, ро, и намеренно укороченные у гаммы и may;иррегулярная сигма, то с параллельными горизонталями, то отгибающая либо верхнюю, либо нижнюю — следует отнести за счет индивидуальной манеры резчика.

Подобпый «претенциозный» стиль письма возник на Боспоре, как пре­красно показано в недавней публикации [2428][2429], при Пернсаде II, во второй четверти III в. до н. э. Однако трудно согласиться с ее автором в том, что «этот прием, по-видимому, не нашел широкого распространения и в по­следующий период» b, поскольку эпиграфист, как и составители очерка боснорской лапидарной палеографии [2430]прошли мимо одного интересного памятника, представляющего но шрифту ближайшую аналогию публи­куемому [2431]. Речь идет о посвящении жреца Каллона пз Гермонассы, дати­рованном правлением царя Перисада, сына Перисада; в этом царе изда-

тель верно усматривал Перисада IV Филометора; в честь него же и его семьи пантикапейским фиасом поставлено посвящение K)SPE, II, 19 = =KBH 75. Сопоставление палеографии обеих надписей лишний раз убеж­дает в том, что оба стилистических направления — традиционно-архаизи- рующее и претенциозно-прогрессирующее — продолжают сосуществовать на Bocnope по крайней мере до середины II в. до н. э.[2432]

938 Греция. Эллинизм

Сравнение гермонасской надписи KEH 1044 с новонайденной (рис. 1) показывает, однако, что при всем их стилистическом сходстве посвящение -Сенамотис представляет собой дальнейшую стадию развития данной ма­неры письма. В надписи Каллона [2433]выделяются такие более ранние эле­менты, как: отсутствие вариантов одних и тех же букв; меньшая прогну- тость косых линий; более крупные тета, омега и особенно омикрон почти укладываются в габариты строки; сигма с параллельными горизонталями и др. Еще более близкаΗameιι по шрифту (если это вообще не работа одно­го мастера или, по крайней мере, одной школы резчиков) надпись KBH 27, которая обращает на себя внимание тем, что и она вырезана на вотив­ном рельефе, тоже поставленном «по повелению» женщиной, Плусией, за своих дочерей и тоже негреческому, малоазийскому женскому божеству — Кибеле, названной лишь по эпиклезе ,Aγγtσσt.

Проведенный сопос- ставительный анализ — лишнее подтверждение того, что новонайден- ный пантикапейский вотив поставлен за сыпа Перпсада IV Филометора, царя Перисада V — последнего представителя династии Спартокидов. Это пока единственный на Bocnope эпиграфический документ, упоминаю­щий этого правителя, что следует признать немаловажным фактом.

Второй путь уточнения датировки нашей надписи — просопографиче- скип. Terminus ante quern определяется достаточно просто — датой смер­ти царя Перисада V, которой следует считать, как будет показано ниже, скорее всего Ill г. до н. э. Сложнее обстоит дело с terminus post quern. Исходя из свидетельств Посейдония и Аполлонида, согласно которым у Скилура было, соответственно, 50 или 80 сыновей (Strabo, VII, 4, 3), ра­зумеется, от разных жеп, этот скифский царь жил, видимо, достаточно долго. Если принимать за дату его смерти примерно ИЗ г. (см. ниже), то ничто не мешает предположить, что он родился в 70-е гг. II в. и около середины столетия мог произвести на свет свою дочь Сенамотис. Тогда до­стижение ою брачного возраста можно отнести к 30-м гг. II в.

Тот же terminus post quem для нашей надписи может найти подтверж­дение и с другой стороны. Если следовать тем нумизматам, которые, от­нося одну серию золотых боспорских статеров с именем Перпсада к по­следнему Спартокиду, читают в помещенных па них буквах А, ΙΔ и К даты его правления и, то продолжительность его царствования была ми­нимум 20 лет, т. е. он вступил на престол самое позднее в 130 г. Таким образом, хронологические рамки посвящения паптикапейской трапедзы укладываются в промежуток ок. 140—111 гг., дальнейшее их сужение пока не представляется возможным.

Итак, из публикуемого документа определенно следует, что царевна Сенамотис, супруга Гераклида, посвятила жертвенник богине по имени ΔU)αγo',α. К великому сожалению, длительный поиск этого теонима как в общих справочниках (Pape — Benseler, Roscher, Bruchmann, Gruppe, Nilsson, RE, Der Kleine Pauly и др.), так и в многочисленных эпиграфи­ческих изданиях пока не увенчался успехом; не исключено, что эта эпи- клеза вообще уникальна. Общий характер святилища и сделанных в нем находок показывает, что оно было посвящено женскому божеству, высту­павшему, до всей видимости, в ипостаси Артемиды-Гекаты [2434], однако и у этих двух богинь не находится эпитетов, сколько-нибудь напоминающих наш [2435]. Негреческий характер теонима очевиден. Решение вопроса о его этимологии и принадлежности к тому или иному языковому ареалу я ос­тавляю лингвистам. Но по моему впечатлению неспециалиста, во всяком случае, ничего типично иранского в нем не улавливается.

939

Антропоним ∑εvζΑγλαός Ήρακλείδου посвящает статую Дионису (КБН 24). Вне всякого сомнения, к верхушке боспорского общества принадлежал и Ге- раклид нашей надписи, поскольку в высшей степени невероятно, чтобы царевна Сенамотис вступила в брак с каким-то безродным боспорянином. Более того, пет ничего невероятного и в предположении о том, что Герак- лид был членом царствующей фамилии Спартокидов. Из боспорской исто­рии нам известны неоднократные случаи, когда наряду с традиционными в династии Спартоками, Сатирами, Левконами, Перисадами сыновья, осо­бенно младшие, нарекались нетрадиционно. Так, Сатир нарек своих сы­новей Метродором и Горгиппом (Polyaen., VIII, 55), младший брат Cnap-

940 Греция. Эллинизм. Причериоморье

тока II и Перисада I звался Аполлонием (IG, II2, 212), средний сын Пе- рисада I носил имя Притаи, а младший — Евмел (Diod., XX, 22). Поэто­му вполне вероятно, что один из младших членов фамилии поздних Cnap- токидов мог получить имя Гераклид.

Такой случай заключения династийного брака одним из членов бос- порского царствующего дома был бы небеспрецедентен. Из упоминавшей­ся выше надписи пантикапейского фиаса IOSPE, II, 19 = KEH 75 следу­ет, что царица Камасария, овдовев после смерти своего мужа Перисада III, вышла вторым браком за некоего Аргота. Интересные этимологии В.Мил- лера/В. И. Абаева и В. А. Лифшица, представленные в другом месте, не оставляют сомнепия в принадлежности имени Αργοτας к ирано-скиф­скому языковому ареалу, что стало еще более убедительным после прочте­ния на перстне Скила аналогичного имени, принадлежавшего, по всей видимости, предшественнику этого царя l6.

В связи с этим требует пересмотра и отчество Аргота в надписи панти- капейских фиаситов, которое В. В. Латышев в IOSPE, II, 19 оставил без дополнения, а В. Томашек впервые предложил дополнить в 4[σcrv]θoυ17. Основанием для этого ему послужило приводимое Филархом имя фра­кийского царя племени кробизов Ίσάνθης [2439]. Однако это дополнение не может считаться абсолютно надежным и не столько из-за того, что при скифском имени восстанавливается фракийский патронимик (что само по себе возможно), сколько из-за несоответствия этой конъектуры остаткам букв в лакуне стк. 7 [2440]. Итак, если восстановление патронимика Аргота стоит под сомнением, то его происхождение из среды скифской знати, а наиболее вероятно,— просто из правящего дома Скифского царства в Крыму остается бесспорным фактом, ибо трудно поверить, чтобы вдов­ствующая боспорская царица взяла себе вторично в мужья человека ниже себя рангом. Таким образом, династийные связи Скифского и Eoc- порского царств во II в. следует признать традиционными.

Надпись пантикапейского фиаса KEH 75, перечисляющая членов боспорской правящей фамилии, вместе с новонайденным посвящением побуждают нас вновь обратиться к давно дискутируемому и сложному воп­росу о хронологии царей Eocnopa II в. до н. э. Поскольку, как известно, боспорская хроника Диодора прерывается с моментом смерти Спартока III (Diod., XX, 100, 7) и воцарением Перисада II в 284/3 г. до н. э., в нащем распоряжении остаются исключительно эпиграфические и нумизматические источники. Царица Камасария фигурирует в списке донаторов Дидимей- Ckofoхрама, который вслед за А. Бёком многие издатели датировали 156—155 гг. до н. э. [2441]Однако впоследствии А. Рем убедительно переда- тировал список 178/7 г. до н. э. [2442]В следующем і 17/6 г. в то же святилище

жертвует золотую фиалу царь Перисад[2443]. В честь Перисада и царицы Ка­масарии в Дельфах был издан декрет, датированный Т. Омоллем по па­леографии временем немного раньше 160—150 гг. [2444]; он сопоставил чест­вуемых лиц с боспорскими правителями, упомянутыми в дидимских спис­ках, отталкиваясь при этом от старой, ошибочной их датировки.

941

Какой же Перисад (и один ли и тот же) упомянут в дидимской и дель­фийской надписях? Большинство ученых (Омолль, Латышев, Граков, Рем, Диль, Гайдукевич и др.) считали, что речь в них идет об одном и том же Перисаде — по счету третьем, муже Камасарии. Однако передатиров- ка дидимских инвентарей при более поздней дате дельфийского декрета дает, казалось бы, возможность распределить оба свидетельства между Пе- рисадом III — отцом, и Перисадом IV — сыном [2445]. Тем не менее не стоит забывать, что Омолль был столь осторожен в своей датировке, поскольку на него явно влияла традиционно устоявшаяся поздняя дата (50-е гг. II в.) дидимских списков, по и при этом палеографические наблюдения толкали его отнести декрет из Дельф ко времени, более раннему, чем 160 г. Вот почему ничто не мешает поместить дельфийскую псефизму бли­же к 70-м гг. II в., а не просто утверждать [2446][2447], что она датируется временем около 160 г. Иными словами, я не вижу пока оснований для распределения эпиграфических указаний из обоих знаменитых эллинских святилищ меж­ду двумя одноименными боспорскими царями.

Другим путем пошел Р. Вернер. Последовательно настаивая на зани­женной хронологии последних Спартокидов с целью: а) идентифицировать отца Камасарии со Спартоком IV, а не V, 6) уместить в десятилетие ок. 160—150 гг. сразу трех правителей — Gπapτoκa V, Левкона II и Гигиенон- та, он связывает как дельфийскую, так и дидимскую надписи не с Периса­дом III, а с его сыном Перисадом IV Филометором, постулируя таким спо­собом смерть Камасарии ок. 175 г., а ее сына — вскоре после 160 г. 2β Главный и практически единственный его аргумент состоит в том, что по­рядок перечисления правителей в IOSPE, II, 19 (=KBH 75) и в дель­фийском декрете одинаков, причем Камасария подчеркивает законность своего царского сана указапием на происхожение от царя Спартока [2448]. Ошибочность подобного умозаключения доказывается обращением к обеим надписям. Если п там и там, действительно, указано отчество Камасарии (в дельфийском документе даже отмечено, что Спарток был царем), то с Перисадом дело обстоит совсем иначе: в KBH 75 не только подчеркнуто, что он происходит от царя Перисада, но и указано его прозвище «Фило- метор», в дельфийской же псефизме Перисад вообще остался без отчества. Как видим, налицо не параллелизм, а, напротив, разительный контраст обоих текстов, с которым падает и гипотеза Вернера. Из документов сле­дует, что Камасария была соправительницей при муже и при сыне, а по­тому их имена п занимали первое место.

Однако титулатура царей в дельфийском декрете позволяет сделать ин­тересные наблюдения и иного порядка. Э. Диль относил патронимик

942

βασίλέως Σπα[ρτόκου] в Syll 3, 439.5—6 к обоим правителям, высказав на этом основании предположение о том, нто Перисад и Камасария состояли в кровнородствевном браке [2449]. Эта гипотеза малоубедительна не только по­тому, что подобная практика — в целом довольно распространенная в эллинистическом мире — в боспорском царском доме пока беспрецедент­на [2450], но и по тем соображениям, что в таком случае во избежание чрева­той последствиями путаницы (речь шла о таких ответственных вещах, как царская титулатура и августейшие родственные отношения!) составитель декрета должен был бы употребить нечто вроде οί, οί έκ, παΕδες βασίλέως Σπαρτόχου.

Еще Латышев высказал интересное предположение о том, «что Пери­сад был, например, братом или племянником Спартока и, сделавшись ца­рем, быть может, за неимением потомства мужского пола у Спартока, женился на его дочери для укрепления своих прав на престол». При этом он оставил открытым «вопрос, почему в дельфийском декрете при имени Камасарии поставлено имя ее царственного отца, а имя царя Перисада оставлено без отчества» [2451]. Я думаю, попытка ответить на этот вопрос позволит не только уточнить интересную догадку Латышева, но и прийти к немаловажным выводам о подробностях наследования Камасарией власти.

Во-первых, Перисад III едва ли мог приходиться братом Спартоку V и не столько в силу того, что тогда бы в надписи было указано его проис­хождение от их общего царственного отца (если, конечно, самСпарток был царским сыном [2452]), сколько по той причине, что в таком случае он бы сам, а не Камасария наследовал брату на царстве. Вопреки расхожему мнению [2453], традиционная боспорская практика наследования отцу двумя старшими братьями [2454]продолжала соблюдаться и после Евмела [2455][2456]. От­сутствие отчества у Перисада в дельфийской надписи может означать, как мпе кажется, лишь одно: отец Перисада III не был царем, но — как предположил Латышев — лишь братом царя Спартока V, скончавшимся, видимо, раньше него [2457]. Очевидно, за неимением сыновей у Спартока власть впервые и единожды за всю историю спартокидовского Боспора

наследовала его дочь Камасария, т. е. порядок наследования надо пола­гать иным, чем у Латышева: не Перисад, а Камасария, ставши единолич­ной наследницей престола, сразу или спустя некоторое время взяла себе в мужья двоюродного брата, что имело уже прецеденты в боспорской ди­настийной истории [2458]. Этим объясняется, почему она, единственная из Спартокидов, сопраоительствовала мужу и сыну: мы видим, как настой­чиво, занимая в документах лишь второе место, подчеркивает она свое происхождение от царя Спартока, позволяя себе от своего только имени совершать пожертвования в Дидимы. Не этим ли ее правом единоличной наследницы царских прерогатив, а не только ее соправительством или да­же регентством [2459], объясняется и наделение ее сына прозвищем «Матере­любивый»?

943

Теперь возникает вопрос о хронологии отдельных правителей. Здесь мы с сожалением должны констатировать, что в нашем распоряжении имеется пока один только точный хронологический репер: в 178—176 гг. Камасария и Перисад III делают посвящения в Дидимы. По-видимому, ко времени не позже, чем около 170 г., должен быть отнесен дельфийский дек­рет в их честь [2460][2461]. Если это так, то ничто не мешает поместить правление Перисада IV (сначала с матерью,- потом единоличное? 3β) во вторую чет­верть II в. Но в таком случае и надпись пантикапейского фиаса КБН 75, вопреки общепринятой датировке Латышева [2462], следует отнести ко вре­мени скорее не после, а до 150 г., так как она, по всей видимости, была по­ставлена по совершенно конкретному поводу династийно-государственной декларации в связи с повторным браком Камасарии [2463]. Я не вижу также пока препятствий для того, чтобы принять традиционную точку зрения о том, что Спарток V правил в начале II в.

Из новонайдепной надписи Сепамотис следует, что Перисад V был вну­ком и сыном одноименных царей, т. е. соответственно Перисада III и IV. Однако это не снимает вопроса: непосредственно ли он наследовал своему отцу на царстве. Действительно, в науке уже неоднократно высказывалось мнение о том, что около середины II в. на Bocnope кратковременно пра­вили одно или даже несколько лиц. Дальше всех пошел Вернер, движи­мый, как уже говорилось, стремлением понизить хронологию поздних Спар­токидов. Не зная последних разработок советских нумизматов и опира­ясь лишь на публикации прошлого века [2464], он считает, что примерно к се­редине II в. относятся не только дидрахмы Спартока, но и медь Левко-

944 Греция Эллинизм. Πp∏'*epnoMopi√j

на, а также золотой серебро Гигиенонта. Это дает ему основание отпести к указанному периоду известный из схолий к «Ибису» Овидия конфликт в боспорском царском доме, когда «понтийский» царь Левкои погубил своего брата Спартока то ли из-за ревности к своей жене, то ли возжелав его супругу, а потом и сам был убит ею [2465]. Убиенному Спартоку Вернер приписывает надпись IOSPE, II, 18 (= KBH 24) и полагает, что вся ис­тория лучше укладывается в «смутную пору» IIb.,чем в середину III в. После Левкоиа он помещает архонта Гигиенонта, видя в нем зависимого от скифов наместника [2466].

Несостоятельность этой конструкции видна prima facie. Во-первых, монеты Левкона II давно уже убедительно передатированы временем вскоре после середины III в. [2467]Во-вторых, стоя перед выбором: отнести ли нам конфликт царственных братьев к середине II в., где нумизматиче­скими данными, хотя все же гипотетически, может быть документирован лишь один из них (см. ниже), либо перенести показание Овидиевых схо­лий в начало второй половины III в., где и Спарток и Левкоя надежно за­свидетельствованы как эпиграфически [2468]'i, так и пумизматически (Левкои), мы безусловно вслед.за большинством [2469]отдадим предпочтение второму варианту. Кроме того, постулировать какую-то die Zeit der Wirren для се­редины II в. у нас пока пет решительно никаких оснований. Что же ка­сается времени правления архонта Гигиенонта, то вопрос этот может быть решен лишь после нового тщательного анализа как его монет, так и ар­хеологического контекста находок черепичны клейм с его именем.

Однако недавно была предпринята и более серьезная попытка нарушить непрерывное следование трех последних Перисадов одного за другим, по­местив за Филометором Спартока, чеканившего серебряные дидрахмы. К. В. Голєїгко в посмертно оп>7бликованной статье тщательно классифи­цирует боспорские золотые статеры II в. с именем Перисада, выделяя сре­ди них те, которые должен был, по его мнению, чеканить последний Cnap- токид [2470]. Не имея здесь ни возможности, ни права входить во все тонкости анализа замечательного нумизмата, приведу лишь самый веский его ар­гумент: на серебре Спартока помещена та же монограмма, что и на самых ранних статерах Перисада.V (без года и первого года правления). Если соображения Голенко признать весомыми, то мы получили бы нового бос-

65

порского царя Спартока VI, которому наследовал Перисад V. Зная те­перь, что последний был сыном Перисада IV Филометора и принимая во внимание продолжавшийся практиковаться на Боспоре и в эту эпоху по­рядок наследования (см. выше), наиболее логично было бы считать послед­них двух правителей династии Спартокидов братьями, отведя, видимо, недолгому правлению Спартока VI начало второй половины II в.

Остается только вычертить стемму боспорских правителей II в. и со­ставить хронологическую таблицу их правлений, оговорив при этом ех- prcssis verbis, что они в такой же степени гипотетичны, приблизительны и условны, как и все подобное, предложенное за многие десятилетия изу­чения истории Боспорского царства.

Самый значительный в историческом плане факт, сообщаемый новой надписью, а именно брак дочери Скилура с Гераклидом — представителем босиорской знати или, вероятнее всего, членом царствующей фамилии, равно как и посвящение царевной жертвенного стола, поставленного в святилище цитадели Спартокидов — на акрополе Пантикапея, заставляет пересмотреть проблему взаимоотношений обоих царств — Скифского и Боспорского — во второй половине II в. до н. э. По этом вопросу в исто­риографии царит почти полное единодушие: безоговорочно проецируя аг­рессивность скифов по отношению к Херсонесу и на Боспор, исследова­тели постулируют подобную же конфронтацию между царствами Скилура и поздних Спартокидов . Эта opinio communis неизменно опирается на одни и те же источники: свидетельства Страбона и Лукиана об уплате бос- порскими царями дани скифам и изложение в декрете в честь Диофанта событий, связанных с деятельностью Митридатова полководца на Боспо­ре и вспыхнувшим там восстанием Савмака, подаваемые в той или иной интерпретации. Единственной, кто предпринял попытку усомниться в за­висимости Боспора от скифов и, следовательно, в реальной угрозе ему со [2471]

сторопы последпих, была Т. В. Блаватская δ0. Данные новой надписи при налички двух точек зрения — лишний повод для повторного пересмотра имеющихся источников и аргумептов обеих сторон.

945

946

В широко известном пассаже Страбон (VII, 4, 4) называет следующую причину передачи последним Спартокидом власти Митридату: «Не будучи в состоянии противостоять варварам (άν:έχειν πρός τούς βαρβάρου:), требующим дани (φόρον) большей, чем прежде, он [Перисад} передал власть Митридату Евпатору». Как видим, варвары здесь анонимны, и уз­навать в них скифов Скилура и Палака позволяют сторонникам opinio communis либо данные прочих источников, либо сопоставление с другим свидетельством Страбона (VII, 4, G) о номадах Крыма, которые «ведут войну из-за дани; поскольку они, предоставив желающим владеть их зем­лей для !'обработки (γεωργεϊν), довольствуются вместо того взиманием подати, установленной в известном умеренном размере (φόρου?...τούς συντεταγμένους μετρίου; τινάς) не для обогащения, но для удовлетворе­ния повседневных жизненных потребностей; с теми же, кто им ле платит, они воюют» (пер. автора). Далее говорится, что не платит дани регулярно тот, кто чувствует свою силу, и как пример (со ссылкой на Гипсикрата) приводится Асапдр, воздвигший на перешейке вал. Однако подобное со­поставление двух пассажей [2472][2473][2474][2475][2476]может делать лишь вероятным, но отнюдь не обязательным отождествление анонимных варваров в VII, 4,4 с крым­скими Νομάδες: в рамках своей морализирующей концепции Страбон как раз подчеркивает жизпенную необходимость и умеренность фороса ко­чевников, а не непомерное его увеличение, вынуждающее плательщиков постоянно ему противодействовать, сопротивляться 62.

О регулярной уплате Боспором дани скифам прямо говорит Лукиан в своей новелле «Токсарид» (§ 44, 55), однако привлекать его рассказ как историческое свидетельство весьма и весьма рискованно б3. Степень ис­торической ценности сведений новеллы Лукиана замечательно вскрыта еще Μ. II. Ростовцевым, подчеркивавшим ее «квази-историческую обо­лочку с указанием имен царей и племен»: «Здесь все приблизительно пра­вильно, но именно лишь приблизительно; это не история, а историче­ская новелла» 64. «Лукиан при сочинении своего „Токсарида" имел на руках определенный исторический и этнографический материал, взятый из источников эллинистического времени, который он, однако, полностью переработал в духе новеллы, не стремясь к исторической точности, думая только о том, чтобы создать впечатление, будто его рассказ соответствует тому, что знала пли должна была знать широкая публика о скифах и их

соседях» ББ. Это заключение подкреплено Ростовцевым сопоставлением «Токсарида» с отрывком одного романа на папирусе 66.

Подобная оценка новеллы Лукиана едва ли позволяет считать весо­мым возражение В. Ф. Гайдукевича[2477][2478][2479][2480][2481], указавшего на якобы «удивитель­ную согласованность» сведений Лукиана и Страбона (VII, 4, 4 и 6) о взи- ≤ мании скифами дани с Боспора: у одного в новеллистической сцене игра- 1 ют «конкретно-выдуманные» скифы, у другого в первом случае речь идет §

об анонимных варварах Бв, во втором — Боспор прямо назван только в « связи с Асандром, жившим почти на сотню лет позже последнего Периса- да. Совершенно не исключено, что факт взимания дани историчен и Л у- c киан заимствовал его из какого-то источника, может быть, у того же Стра- * бона или одного из его информаторов, но кто может поручиться, что речь і в нем шла именно о все возраставшей дани, взимавшейся Скифским цар- ? ством на исходе II в. до н. э.: если принять во внимание имена Лукиано- вых царей Левканора и Евбиота, то по многократно уже проведенному со- в- поставлению с Левконом и Евмелом они уведут нас в глубь боспорской g истории IV в. до н. э.; если же счесть решающим выведение им на сцену алан, то мы перенесемся в римскую эпоху.

Повторное рассмотрение перечисленных мест из древних авторов и тг .привело Т. В. Блаватскую к выводу о том, что Боспор во второй поло­вине II в. до н. э. испытывал решительное давление со стороны не скифов, а сарматов, в частности сираков и аорсов 6β. Эта интересная гипотеза встре­тила возражение Е. А. Молева [2482], замечающего, что коль скоро у Страбо­на в VII, 4 речь идет о городах и варварах Крыма, то Боспор платил дань скифам, а не сарматам, которых в это время в Крыму якобы не было [2483]. Ни тот, ни другой довод не убеждают. Увеличивающаяся дань варварам упомянута именно здесь в связи с последним Перисадом и столицей его царства Пантикапеем, расположенным на европейской стороне Боспора; в той же главе (VII, 4, 6) сообщается и об огромной дани боспорян Митри­дату, отправлявшейся, разумеется, на южный берег Черного моря — в Понт [2484]. Что касается второго соображения, то дело вовсе не в наличии или отсутствии оседлого сарматского населения на хоре [2485]или в городах европейского Боспора [2486]: вполне понятно, что дань могла взиматься толь-

948

ко политическими объединениями кочевых сарматов, уполномоченные которых лишь на время прибывали в боспорскую метрополию, не остав­ляя там, как правило, археологических следов65. О военном присутствии сарматского племени роксолан в Крыму прямо свидетельствуют Страбон и Диофантов декрет (см, ниже) 66.

Итак, коль скоро прямых свидетельств не остается, разберем косвен­ные. В качестве таковых используется обычно толкование событий време­ни кампаний Диофанта в Крыму 67. Поскольку они имеют самое непо­средственное отношение к нашей теме, имеет смысл напомнить кратко их изложение в Диофантовом декрете и у Страбона.

По свидетельству Страбона (VII, 4, 3), Херсонес, разоряемый варва­рами, был вынужден выбрать своим покровителем (προστάτης) Митридата, который послал войско в Херсонес и стал воевать со скифами под предво­дительством их царей — Скилура и его сына Палака, стоявшего во главе остальных сыновей. Однако декрет в честь Диофанта (IOSPE, I2, 352) о Скилуре молчит, называя одного Палака, поэтому еще первыми изда­телями надписи были предложены три варианта объяснения факту такого умолчания: 1)Скилур умер к началу действий Диофанта, 2)он передал свою власть старшему сыну Палаку, 3)он поделил ее с ним как соправи­тель. Развивая последнюю точку зрепия и базируясь на своей интерпре­тации вышеуказанного пассажа Страбона, Э. И. Соломоник предположи­ла, что войска Диофанта сражались и со Скйлуром и с Палаком, но пер­вый руководил обороной царских крепостей, а второй — главный враг Херсонеса'— вел активные наступательные действия, а потому и назван неоднократно в декрете 6β.

Автор этих строк высказал тогда же свое несогласие с предложенной интерпретацией; вновь проанализировав отрывок Страбона(VII, 4, 3) 69 и сопоставив его с другими источниками, он предложил собственную ре­конструкцию событий 70, от которой и теперь не видит оснований отка­заться. В этой связи обращает на себя внимание несколько обстоятельств. Во-первых, кроме Диофанта Страбон (VII, 3, 17; 4, 7) дважды упоминает сражавшихся в войне против скифов нескольких стратегов Митридата, из которых в других местах по имени назван только Неоптолем (II, 1, 16; VII, 3, 18), разбивший в Керченском проливе неких варваров в двойном сражении: зимой — в конном, летом — в морском. Соломоник ссылается на то, что он вел бои уже после походов Диофанта, однако это никем не доказано, так же как и то, что под названными варварами следует ра­зуметь скифов. Во-вторых, тот же Страбон (VII, 4, 7) подробно рассказы­вает об осаде скифами Митридатовых воинов (οι βασιλικοί) в Ктенун-

6δИ это не совсем так. М. Ю. Трейстер любезно сообщил мне, чТо в некрополе Пантикапея рассматриваемого времени встречаются предметы конской упряжи сар­матского облика, свидетельствующие о том, что некоторые кочевники, выполнявшие наряду с прочим и подобныо миссии, окончили свои дни в столице Спартокидов.

β∙ Имя сарматов рядом со скифами в декрете в честь херсонеситов, взявших Ка­лос Лимеп, изданном в один год с Диофантовым (IOSPE, I2, 353), был склонен восста­навливать М. И. Ростовцев (К истории Херсонеса в эпоху раппей Римской империи.— В кп.: Сборник статей в честь П. С. Уваровой. M., 1916, с. 6). Опускаю здесь сугубо умозрительные контраргументы Молева типа того, что меняла уплата давп сарматам при переходе власти к скифу и т. п. (Митридат Евпатор, с. 42 и прим. 43).

67 Блаватская. Ук. соч., с. 146—154 (с указ. лит.).

68 Соломоник Э. И. Сравнительный анализ свидетельства Страбона и декрета в честь Диофанта о скифских царях.— ВДИ, 1977, № 3, с. 53—63.

89Это лишь убедило в том, что все русские переводчики правильно понимали копулятивное значение αμα.

70 Ее изложение см.: Соло ионик. Ук. соч., с. 56, прим. 14.

те — событии, явно не находящем себе места после окончательного разгро­ма Палака во второй кампании Диофанта, но и не упомянутом в декрете в его честь [2487], из чего скорее всего следует, что оно имело место до прибы­тия этого полководца в Херсонес. Наконец, из первых строк декрета явно вытекает, что Диофант прибыл в Крым без войска: «Будучи призван им ⅛ [Митридатом], приняв на себя ведение войны против скифов (τόν ποτί Σχύθας πόλεμον άναδεξάμενος) и прибыв в наш город (παραγενόμενος εις τάν πόλιν άμών), он со всем войском [тогда только! — /О. Z/.] отважно пе­реправился на ту сторону» (IOSPE, I2, 352.5—7). Совсем иными словами сообщается о начале второй экспедиции Диофанта (сткк. 17—18): «... ког­да царь Митридат Евпатор снова послал Диофанта с войском» (∆ις πραγμάτων σύν αύ]τώι (sc. Διοφάντωι) βουλεύσασθαί βa— «. . . [Палак и иже с ним] бежали, а все прочие скифы должны были совещаться с ним (т. е. с Диофантом.— Ю.В.) об их [государственном устройстве]». Стандартное выражение τά πράγματα, как будет показано в другом месте, постоянно означало в подобных контекстах «политиче­ское положение дел, государственное устройство, интересы государства, государство» 83.

Если предложенная реконструкция верно передает смысл фразы, то мы вправе предположить, что и в данной ситуации Диофант действо­вал не только с помощью голой военной силы: захватив резиденции скиф­ских царей и принудив Палака и его приближенных бежать из страны, он устроил с прочими скифами (разумеется, их знатью) нечто вроде по­литического консультативного совещания под своим председательством, где обсуждались вопросы подчинения скифов Понту, назначения нового правителя или правителей и т. п. Я полагаю, что Скифское царство не было полностью инкорпорировано в Понтийскую державу Митридата, но, сохранив какую-то известную долю автономии (например, собствен­ную царскую власть), стало вассально зависимым с обязательством вып­латы дани, поставки воинских контингентов и т. п. Подобная форма зависимости обозначена в нимфейском посвящении статуи Митридата и документах его преемников потестарным термином ύποτάξας 94. Недаром перед первой Митридатовой войной Римский сенат постановил, чтобы Митридат Вернул скифским царям всю полноту исконных прерогатив власти 06.

Дальнейшие события развивались быстро и бурно. Навсегда покончив со скифским своевластием, Диофант снова отправился на Боспор юриди­чески оформлять передачу власти Перисадом Митридату. На сей раз в его арсенале было гораздо больше аргументов, так что соответствую­щий акт был, видимо, быстро составлен: по выражению сочинителя дек­рета (сткк. 32—33), Диофант «и тамошние дела (τά ένθτνα) устроил прекрасно и с пользой для царя Митридата Евпатора». Но тут произош­ло непредвиденное: Савмак с группой лиц скифского происхождения устраивает государственный переворот (των περί Σαύμακον ∑κυ⅛iv vεωτε- ριξάντων), убивает взрастившего его (т. е. Диофанта) боспорского царя Перисада, а. против него самого составляет заговор (τον μέν έκ&ρέψαντα αύτο[ν βα]σιλeα Βοσπόρου Παφισάδαν άνελόντων, _ αύτώι δ’ έπιβουλευσάντων). Диофанту удается избежать опасности, поскольку херсонеситы прислали за ним корабль. Прибыв в Херсонес, он призывает граждан (к сопро­тивлению?), затем отправляется в Понт, куда, по всей видимости, уже отбыла большая часть его войска и, «имея ревностного пособника в лице отправляющего его снова царя Митридата Евпатора», в начале весны следующего (110?) года появляется в Таврике во главе сухопутной армии и флота, куда он включает десант отборных херсонеситов на трех кораб­лях. Отправившись из Херсонеса на Боспор, Диофанту удается захва- пими областей, в котором предусматривалось между прочим нападение на Боспор и убийство царя Перисада...; может быть, восстание боспорских скифов было внутренним восстанием, происшедшим по наущению скифского войска».

Менее удачными выглядят другие дополнения: περί τ,εaυτ0[v δ

<< | >>
Источник: ДРЕВНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ ИЗ ЖУРНАЛА. ВЕСТНИК ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ - 1937-1997. 1997

Еще по теме ВОТИВНАЯ НАДПИСЬ ДОЧЕРИ ЦАРЯ СКИЛУРА ИЗ ПАНТИКАПЕЯ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ СКИФИИ И БОСПОРА ВО IIв. до н. э.:

  1. ИЗ ИСТОРИИ АРХИТЕКТУРЫ Пантикапея
  2. № 63. НАДПИСЬ МЕШИ, ЦАРЯ МОАВА
  3. К ПРОБЛЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ БОСПОРСКОГО ГОСУДАРСТВА (Опыт реконструкции еоенно-политической ситуации на Боспоре в конце VI — первой половине V в. до н. э.)
  4. ОТ СКИФИИ ДО ИНДИИ. ДРЕВНИЕ АРИИ: МИФЫ И ИСТОРИЯ
  5. Г.М. БОНГАРД-ЛЕВИН, Э.А. ГРАНТОВСКИЙ. ОТ СКИФИИ ДО ИНДИИ. ДРЕВНИЕ АРИИ: МИФЫ И ИСТОРИЯ. М.: Мысль,1983. — 206 с., 1983
  6. Вотивные изделия и статуэтки
  7. ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ЭЛЛИНИЗМА
  8. § 1. Восстания рабов в Италии в первой половине IIв. доп. э.
  9. № 162. ОПИСАНИЕ ПАНТИКАПЕЯ
  10. 1. Основные проблемы и особенности изучения Новейшей отечественной истории
  11. ПРОБЛЕМЫ РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ СЛОВАКИИ
  12. Хронологические рамки и проблемы периодизации истории России.
  13. 36. Проблема самозванства в истории России. Лжедмитрий I
  14. Глава 3 ЗАПРЕЩЕНИЕ БЕЗБРАЧИЯ. РАСТОРЖЕНИЕ БРАКА В СЛУЧАЕ БЕСПЛОДИЯ. НЕРАВЕНСТВО МЕЖДУ СЫНОМ И ДОЧЕРЬЮ
  15. Об изображениях БОСПОРСКИХ КОРАБЛЕЙ НА ШТУКАТУРКЕ из раскопок Пантикапея
  16. № 152. ОПИСАНИЕ СКИФИИ И СКИФОВ У ГЕРОДОТА
  17. Перспективы и проблемы развития Абхазского института ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОРИИ им. Д.И.Гулиа АН Грузинской ССР*
  18. БОСПОР И ЕГИПЕТ В III В. ДО Н. ЭЛ
  19. АМАЗОНКИ В СКИФИИ
  20. ЭЛЛИНСКИЕ БОГИ В СКИФИИ? (К семантической характеристике греко-скифского искусства)