<<
>>

Конкистадоры в Америке, или Как уничтожались индейские «империи»

Сегодня, спустя 500 лет после покорения Мексики и Перу Эрианом Кортесом, Франсиско Писарро и другими конкистадорами, их деяния и личности обросли всевозмож­ными слухами и самыми невероятными домыслами.

Неред­ко их причисляют к когорте величайших в истории чело­вечества завоевателей: Александру Македонскому, Юлию Цезарю, Чингисхану, Тамерлану, Наполеону...

Давно пора разобраться, где правда, а где вымысел в этой кровавой и страшной эпопее, вошедшей в историю как завоевание Мексики и Перу, эпопее, которая прекрасно характеризуется словами знаменитого американского исто­рика и этнографа Льюиса Генри Моргана: «До нас не дошло ничего, кроме разбросанных отрывков истины, тонущих в море заблуждений и романтических басен»[32].

По случайному стечению обстоятельств почти все, кто поначалу отправлялся из Испании в Америку (Кортес, Пи­сарро, де Сото, Кабеса де Вака, Белалькасар, Бальбоа, Орель­яна, Альварадо и др.) оказались уроженцами Эстремадуры. В Эстремадуре — «матери конкистадоров» — томилось без­дельем множество обедневших дворян, которым от минув­ших войн с маврами достались в наследство титулы, высо-

комерие и пустые кошельки. Эстремадурские идальго охотно отправлялись в последний «крестовый поход» — в открытые Колумбом заморские страны, чтобы попытать счастья и наполнить отощавший кошелек. О них прекрасно сказал Бартоломео де Лас Касас: «Они шли с крестом в руках и О „ 1

ненасытной жаждой золота в сердце» .

«Золото,— писал Ф. Энгельс,— было тем магическим сло­вом, которое гнало испанцев через Атлантический океан в Америку; золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал на вновь открытый берег»1 [33][34].

Эрнан из Эстремадуры — завоеватель Мексики

Из Эстремадуры, из города Меделина, был родом и Эрнан Кортес (1485—1547) — знаменитый покоритель Мек­сики. Кортес-старший избрал для своего отпрыска стезю юриста.

В те времена в университеты поступали в значи­тельно более юном возрасте, чем теперь. Так, в 14-летнем возрасте сорвиголова Эрнан отправился на учебу в Сала­манку. Но через два года он бросает учение и возвращается домой. (И все же, вероятно, Кортес был одним из самых образованных завоевателей Америки: покоритель Перу Франсиско Писарро вообще был неграмотным свинопасом.) Но и здесь он не находил себе дела по душе и от скуки проводил дни и ночи в веселых похождениях сомнительного характера.

Будучи отнюдь не красавцем — небольшого роста, плот­ный и приземистый, с плоским лицом, которое мало красили и редкая рыжеватая бородка и нос крючком,— сластолю­

бивый Кортес-младший, тем не менее, пользовался боль­шим успехом у женщин. Од­нажды ночью, когда он караб­кался на балкон меделинской кокетки, появился разгневан­ный муж-рогоносец, и нелов­кий ловелас, сорвавшись, рух­нул на землю. Травмы, по­лученные в результате этого приключения, приковали Эр­нана к постели и отложили уже намечавшуюся поездку в... Новый Свет в составе экс­педиции его дяди Николаса де Овандо (подобно многим сво­им сверстникам, Кортес-млад-

Эрнан Кортес

ший страстно жаждал славы и богатства, а где как ни в недавно открытой Америке было легче всего достичь этого?). Эскадра ушла в море без него.

Только в 1504 г. 19-летний Эрнан Кортес попадает на Эспаньолу в Америку. Здесь он познакомился с тщеславным Диего де Веласкесом, и спустя некоторое время они вместе отправились завоевывать Кубу. Властолюбивый Веласкес стал губернатором, а его секретарь — Кортес — крупнейшим латифундистом Кубы. Получив монополию на разведение в своем поместье (энкомьенде) вывезенного из Европы ро­гатого скота и выращивание новых для Америки сельско­хозяйственных культур (пшеницы, ячменя и сахарного тро­стника), Эрнан за 15 лет (1504—1519) стал одним из бога­тейших людей Кубы. Его состояние оценивалось в 2—3 тыс.

Кастельянос — по тем временам сумма очень значительная.

Однако для Эрнана Кортеса, отличавшегося отчаянной храб­ростью, отменными дипломатическими и организаторскими способностями, непомерным тщеславием и болезненным че­столюбием, этого, безусловно, было мало. Говорят, ему при­

надлежит такие слова: «Я не затем приехал в Америку, чтобы копаться в земле, как какой-то крестьянин. Я приехал за золотом!*

В 1518 г. племянник губернатора Кубы Диего де Вела­скеса — Хуан де Грихальва вместе с будущими сподвижни­ками Эрнана Кортеса, печально знаменитыми своим жес­токим обращением с аборигенами Америки — Педро де Аль­варадо и Франсиско де Монтехо, побывал на побережье Мексики, на полуострове Юкатан. Больше всего испанцам повезло в Табаско (штат на востоке Мексики), где за один день без каких-либо потерь и кровопролития они получили от простодушных индейцев золота на тысячу дукатов.

«В благодарность за этот подарок,— с иро­нией писал испанский хронист Бартоломео де Лас Касас,— главнокомандующий (Хуан де Грихальва.— Прим. Я, Н.) поднес касику (вождю.— Прим. Я. Н.) следующие сокровища из своего тряпочно-побрякушечного запаса: красный бай­ковый камзол и колпак из той же ткани, с нашитой на него бляхой, и не золотой, а поддельной; сорочку без во­рота... притом простую, а не шелковую; головной платок; кожаный пояс с кошельком; нож; пару ножниц... женские сандалии; пару шаровар; два зеркала; два гребня да не­сколько ниток разноцветных стеклянных бус. В Кастилии все это вместе обошлось бы в 3—4 дуката. Этот самый касик... и все его индейцы решили, что вещи, которые дал им Грихальва, представляют огромную ценность, и может статься, вообразили даже, что провели и надули испанцев, получив эти вещи за полцены, а потому на другой день они вернулись с еще более дивными драгоценностями...*

Лас Касае Бартоломео де. История Индий. Л., 1968. С. 350.

Но ценнее привезенных сокровищ оказалась новость о том, что где-то в глубине материка есть могущественное и богатое золотом государство ацтеков — «Страна Кактуса и Орла* (так нередко называют в зарубежной исторической литературе Центральную Мексику времен господства ацте­ков).

Естественно, эти сведения дошли и до Эрнана, и участь Мексики была предрешена...

Первыми прошли вдоль мексиканского побе­режья в 1508 г. испанцы Диас де Солис и Висенте Янъес Пинсон. Не решившись высадиться на не­знакомом берегу, они лишили себя славы перво­открывателей Мексики, и она по праву принад­лежит морякам экспедиции Вальдивии, потерпев­шей кораблекрушение у берегов полуострова Юка­тан в 1511 г.

Судьба же Хуана де Грихальва печальна. После его триумфального возвращения на остров дядя- губернатор незаслуженно подверг его опале — от­странил от дел, отнял имение, не сказав ни еди­ного слова благодарности за добытые сокровища и бесценную информацию об ацтеках. Спустя го­ды, в 1523 г., совершенно обнищавшего Грихальву посылают на материк — в Никарагуа для подав­ления индейского восстания. Здесь он нелепо погиб в первом же бою, сраженный меткой стрелой ту­земца...

Губернатор Кубы решил отправить на материк военную экспедицию. Кортес сумел выторговать командование ею в качестве приданого за младшей дочерью Веласкеса, на ко­торой он клятвенно обещал жениться после победоносного возвращения из заморского похода в сказочно богатую стра­ну. Вскоре Диего Веласкес, зная строптивый, вероломный характер и невероятную наглость Эрнана (Кортес неодно­кратно интриговал против него), поспешил изменить свое решение и сам поскакал в порт Сант-Яго, чтобы отстранить его от командования, но было уже поздно. Вложив в сна­ряжение экспедиции не только все свое состояние, но и состояния своих друзей, Кортес не мог упустить случая прославиться и обогатиться. В момент прибытия губернатора в порт он поспешно вышел в море, хотя экспедиция была еще не готова к отплытию: не были укомплектованы ко­манды, не хватало судов, а главное — провианта. Порвав с властями, Эрнан где посулами, где угрозами сумел наконец полностью закончить подготовку экспедиции, и 18 (по дру­гим данным, еще раньше — 10-го) февраля 1519 г.

эскадра вышла в открытое море, взяв курс на Юкатан.

Флотилия состояла из 11 судов (самое большое водоиз­мещением всего лишь в 100 т), на которых находились 110 моряков, 553 солдата и 200 индейцев-носильщиков. Главной ударной силой этой маленькой армии была кавалерия (16 всадников) и артиллерия (10 тяжелых пушек и 4 фалько­нета1). Из 553 пехотинцев лишь 32 были вооружены арба­летами2 и только 13 аркебузами3.

Когда 21 апреля флотилия Эрнана Кортеса бросила якорь у восточного побережья Мексики в бухте С ан-Хуан-де-Улоа, местные индейцы не оказали сопротивления пришельцам, а, наоборот, решили задобрить их и поднесли им много­численные дары, в том числе много красивых молодых рабынь. Среди них оказалась будущая любовница Эрнана — 15-летняя Малинче, или Малинцин (Марина) — верная по­мощница, переводчица и ангел-хранитель Кортеса.

Кто же такая эта Марина? По одному из пре­даний, ее отец, богатый индейский вождь, умер, а мать вышла замуж вторично. Желая избавиться от Марины, она продала ее в рабство купцам, а сама распространила слух о том, что девочка умер­ла. Как раз в это время у одной из ее рабынь скончался ребенок, и мать Марины похоронила его, уверяя всех, что похоронила свою дочь... Судь­ба кидала Марину с места на место — ее не раз перепродавали как наложницу. Благодаря исклю­чительным способностям к языкам она была очень нужной испанцам в качестве переводчицы. Став

Фальконет (итал. falconetto) — артиллерийское орудие калибра 45—100 мм в армиях и на флотах в XVI—XVIII вв.

% Арбалет (франц, arbalete) — самострел, метательное оружие в европей­ских странах в средние века: стальной лук, укрепленный на деревянном станке (ложе), тетива натягивалась воротом. По сравнению с луком арбалет увеличивал дальность полета стрелы, ее пробивную мощь и точность попадания в цель.

Аркебуза (франц, arquebuse, пищаль) — один из первоначальных об­разцов ручного огнестрельного оружия (тяжелое ружье) первой трети XV в.

Заряжалась с дула каменными, а затем свинцовыми пулями. Пороховой заряд поджигался от руки через затравочное отверстие в стволе.

любовницей Эрнана, она родила ему сына Мар­тина. Марина была необыкновенно красива и ум­на. К сожалению, искренняя преданность Кортесу не оберегла ее от трагической судьбы.

Менее чем за месяц, будто по воле чародея, а на самом деле с помощью тысяч местных рабочих — индейцев тото- наков, союзников Э. Кортеса, на пустынных берегах бухты Сан-Ху ан-де-Улоа выросла опорная база Кортеса на восточ­номексиканском побережье, обеспечивавшая связь с испан­скими островными колониями — Фердинандой (Куба) и Эс­паньолой (Гаити). Здесь возвели настоящий город — с со­бором на главной площади, арсеналом, рынком, магистра­том и домами, чинно выстроившимися вдоль прямых и широких улиц. Цитаделью обороны Вилья-Рика-де-ла-Вера- Крус (в переводе с испанского — «Богатый город истинного креста*) служила мощная крепость, чьи 8 пушек и хорошо вооруженный гарнизон из 70 солдат надежно защищали все подходы к городу как с моря, так и со стороны неведомой еще в глубине суши...

Пока испанцы закрепляются и обустраиваются на побе­режье, по дорогам и горным тропам вглубь Мексики бегут, сменяя друг друга, гонцы Владыки Гнева (так величали «императора» ацтеков его подданные), спешащие донести до него сверхсекретную весть в долину Анауак с далекого восточного побережья. «Императорские» сборщики (отстав­ные «императорские* бегуны-гонцы) отбирали на особо важ­ную службу гонцов-«почтальонов* самого Владыки Гнева мальчиков-подростков. Каждого из претендентов тщательно осматривали, измеряли, насколько расширяется его грудная клетка при вдохе, ощупывали мускулы ног, слушали биение сердца и выносили приговор: годен — негоден.

Получив известие от запыхавшегося гонца, каждый но­вый гонец перед отправкой в путь из своего селения (города) повторяет весть семь, девять, одиннадцать раз,— столько раз, сколько нужно, пока не запомнит ее наизусть. По пути он все время твердит слова, чтобы точно передать их другому гонцу, который из своего селения (города) отправится даль­ше — в Теночтитлан. Они повторяют весть беззвучно, од­ними губами. Ничего нельзя забыть или перепутать! Если

один из них неправильно передаст хоть одно слово, его уложат на алтарь бога войны — Уицилопочтли, и жрец священным обсидиановым ножом вырвет иа его груди сер­дце.

Специально тренированные, выносливые гонцы уверенно бегут по дорогам и тропам, через долины и ущелья, сквозь тропическую чащу и через продуваемые пронизывающим ветром заснеженные перевалы, вверх и вниз, и наоборот, в давно высчитанном скоростном режиме: быстрые упругие шаги при глубоком медленном вдохе, бег при длинном выдохе, снова шаги, снова бег — только так, чередуя шаги с бегом, можно выдерживать равномерный ритм и преодо­леть свой отрезок пути аа предписанное время. И так про­должается изо дня в день, 10 лет, 12 лет... пока не кончится его служба, его век «императорского* гонца и он не «выйдет на пенсию*, а ему на смену не придет новый, более молодой и выносливый гонец-«почтальон*.

Самый опасный участок «имперской* эстафеты проходил в те годы (перед конкистой) по территории недавно усми­ренного ацтеками горного города Тлашкала. Угрюмо смотрят местные жители на очередного гонца Владыки Гнева, бе­гущего со сверхсекретной депешей в Теночтитлан по недавно политым потоками крови каменным улицам их родного города. Пока они молчат, не произносят ни одного руга­тельства в адрес бегущего «почтальона» и его правителя. Но их глаза сверкают от затаенных в глубине души гнева и жажды мести за унижение и порабощение. Несломленные горцы лишь ждут удобного случая для неповиновения, когда гонцу проклятого Владыки Гнева можно будет подставить ногу, набросить петлю на шею и задушить, чтобы задержать весть, которую он все повторяет и повторяет в уме. Жители мужественной Тлашкалы люто ненавидят правителя Анау­ака и верят, что недалек час избавления от ненавистного ига ацтеков. Но пока они не трогают гонца.

Тлашкала уже позади, а горная тропинка вьется все круче и круче. Гонец уже не бежит: по тропинке можно подниматься только ползком, на четвереньках... Наконец перед ним селение, где его уже ждет сменщик-бегун, кото­рый вскакивает, настороженно слушает весть. Начинает ее повторять и никак не может запомнить, настолько она

неожиданна и фантастична. Проходит немало времени, прежде чем он может повторить ее без запинки, слово в слово:

«Наместник восточной провинции Кутласт- лан, припадая челом, докладывает Владыке Гне­ва: на восточном краю Анауака, где власть боже­ственного переходит с суши на воду (речь идет о восточномексиканском штате Веракрус на побе­режье Мексиканского залива), к берегу пристали огромные крылатые горы с неведомыми сущест­вами с очень белой кожей, длинными черными и рыжими бородами и волосами. Эти странные при­шельцы умеют делать гром и молнию, тела их покрыты твердым панцирем. И еще среди них есть двуглавые, двурукие, шестиногие люди-олени (всадники на лошадях). Их немного, но они могут поражать с помощью своих выпускающих молнию палок и на расстоянии в пятьсот-шестьсот шагов! Никто никогда не видел ничего подобного! При­шельцы строят город на берегу и ищут проводника в твой город — столицу Анауака! Наместник про­сит приказа: дать им проводника и пропустить их дальше, либо сокрушить на месте*.

Очередной гонец двинулся в путь. Весть должна быть передана в столицу в течение двух дней — наместник при­брежной провинции ждет ответа к четвертому дню, не позже. Кто знает, что на уме у этих неведомых пришельцев! Обес­покоенный столь необычным донесением, владыка Теноч- титлана решил срочно направить на побережье Веракруса, в стан Эрнана Кортеса, специальную миссию из особо до­веренных приближенных, чтобы проверить на месте по­длинность донесения...

Среди индейцев, посетивших испанцев, были не только шпионы, но и рисовальщики. Они должны были дополнить своими зарисовками донесение о чужеземцах, которое сле­довало отправить верховному правителю ацтеков в столицу Теночтитлан. Видя это, Кортес продемонстрировал своим гостям все, что могло произвести на них впечатление: вы­

ездку лошадей (всадника и коня суеверные индейцы сочли за единое фантастическое существо); стрельбу из аркебуз и пушек, тяжелые ядра которых со свистом врезались в лесную чащу, сокрушая на своем пути и огромные древесные ство­лы, и раскидистые зеленые ветви (испуганные индейцы в страхе падали на землю, пораженные громовыми раскатами орудийных выстрелов и их разрушительной силой); свои необыкновенные «водяные дома* — корабли и многое другое.

Самое большое впечатление на ацтеков произвел желез­ный шлем одного из конкистадоров, по словам ацтекского сановника, очень похожий на тот, который якобы носит на голове ацтекский бог войны — грозный и могущественный Уицилопочтли. Кортес предложил показать шлем ацтекско­му «императору* и попросил вернуть его наполненным зо­лотым песком, какой добывают в этой стране, объяснив свою просьбу желанием узнать, отличается ли этот золотой песок от золота из испанских рек.

В ту пору ацтеками правил Монтесума II, который был племянником Ауисотля и внуком Ашайякатля. Монтесу­ма II был выбран верховным владыкой ацтеков в 1502 г. благодаря незаурядным знаниям в астрономии, религии, истории, философии, военном искусстве, а также ораторским способностям.

Поначалу он оправдывал свою славу удачливого полко­водца и энергичного правителя. Возглавляемые им грозные ацтекские «легионы» победоносным маршем прошли по Гон­дурасу, Гватемале, Сальвадору и Никарагуа. Никогда еще не проникали так далеко устрашающие боевые штандарты их непобедимых «когорт*. Монтесума II покорил извечных врагов ацтеков — легендарных миштеков и сапотеков, имен­но при нем «империя* ацтеков занимала наибольшую тер­риторию.

Монтесума требовал неукоснительного соблюдения зако­нов и строгого наказания виновных независимо от их по­ложения в обществе. Для знакомства с повседневной жизнью Теночтитлана и настроениями его горожан он любил ин­когнито обходить город. Им было одобрено строительство новых храмов, акведука для снабжения Теночтитлана прес­ной питьевой водой, проходившего над полусоленым озером

Тескоко, приюта для инвалидов—ветеранов его боевых по­ходов.

Вместе с тем постепенно власть и богатство, лесть и раболепие придворных обнажили и худшие черты характера Монтесумы — надменность, жестокость, тщеславие... Для него возвели роскошный дворец, несравнимо богаче и кра­сивее дворцов всех прежних ацтекских правителей. Гордый тлатоани, уверовав в свою божественную непогрешимость, все более отдалялся от своего народа, все хуже ориентиро­вался в обстановке в стране и за ее рубежами. А тем временем далеко на востоке сгущались грозные тучи над его казавшимся безоблачным «царствованием».

Но он не ведает об этом и начинает требовать беспре­кословного подчинения буквально от всех. Теперь ему долж­ны были прислуживать представители только самых знат­ных аристократических родов Теночтитлана, да и то не поднимая глаз на Божественного, в самых простых одеждах и босиком. Благороднейшие из благородных подают ему изысканные блюда: специально выращенную для «импера­торского» стола домашнюю птицу, дичь из отдаленных лесов, морскую рыбу из Мексиканского залива или с тихо­океанского побережья и сотни других яств. Во время еды Монтесума сидит на подушке, скрытый от глаз придворных золочеными ширмами из редких пород деревьев. Здесь ему прислуживают лишь самые красивые ацтекские девушки. Трапеза Божественного начиналась и заканчивалась омове­нием лица и рук водой из серебряной чаши. Обед подавался на низком столике, покрытом хлопчатобумажной скатертью, в изящной глиняной посуде, изготовлявшейся в специаль­ных гончарнях знаменитой своими керамическими издели­ями Чолуле. «Императорский» золотой сервиз использовал­ся в исключительно торжественных случаях, поскольку одна и та же обеденная посуда два раза к столу не подавалась (она становилась собственностью слуг). Трапезная освеща­лась почти не дымившими и особо душистыми факелами из какого-то смолистого дерева. Насытившись, Монтесума курил табак в трубке из золоченого полированного дерева редкой породы, развлекаемый искусными шутами и акро­батами. Очень любил он слушать песни, восхвалявшие его героические деяния.

Из года в год Монтесума непомерно увеличивает налоги и дань, особенно с недавно завоеванных племен и народов, вызывая тем самым непрекращающиеся бунты и мятежи. Подавляя их с безумной жестокостью, он отправляет многие тысячи непокорных под жертвенные ножи священнослужи­телей-ацтеков. Порядок в разноплеменном государстве пока еще поддерживается, но уже с огромным напряжением сил, и любой предлог может привести к новой вспышке восста­ний, тем более что Монтесума как политик начинает до­пускать непростительные промахи...

Когда в 1516 г. умер один из ближайших сподвижников Божественного — правитель союзного Теночтитлану Теско- ко, осторожный и дальновидный Несахуальпильи, Монте­сума совершает грубейшую политическую ошибку, позднее сыгравшую роковую роль в его судьбе. Он возводит на тескокский трон не младшего сына усопшего владыки, пред­анного своему городу молодого и талантливого военачаль­ника, самостоятельного политика Иштлилшочитля, а его старшего брата — хитрого и коварного, льстеца Какамаци- на. Жестоко оскорбленный, Иштлилшочитль ждет своего часа. Став непримиримым врагом Монтесумы, он позднее перейдет на сторону Э. Кортеса и окажет ему неоценимые услуги в уничтожении «империи» ацтеков.

Тем временем с восточных границ обширной ацтекской «империи» все чаще поступают смутные сведения, прино­симые торговцами-почтека о появлении на восточном побе­режье каких-то странных белокожих бородачей на огромных деревянных водяных домах, вооруженных громом и мол­нией. (Это были первые испанские экспедиции Вальдивии, Кордобы и Грихальвы.) По стране расползаются слухи о таинственных знамениях и чудесах. Сначала в 1510 г. озеро Тескоко внезапно вышло из своих берегов, затопив и раз­рушив значительную часть Теночтитлана и его окрестностей. Затем в 1511 г. произошло самовозгорание одной из башен крупнейшего храма Теночтитлана. Потом в 1512 г. днем небо прочертили три огромные кометы. Дальше — хуже: в водах Тескоко была поймана диковинная птица с обсидиановым зеркалом (!) на голове. Заглянув в него, Монтесума обомлел, увидев белолицых бородачей, мчавшихся на странных четве­роногих животных, похожих на оленей, изрыгая гром и мол-

нии на его онемевшие от ужаса войска. И наконец, в 1519 г. на востоке от Теночтитлана было замечено белое свечение в виде гигантской пирамиды, закрывшей почти весь небо­склон, сопровождавшееся таинственным прорицанием-пени­ем с небес о близкой гибели всей «империи»...

Все это на фоне общей нестабильности в «империи» ацтеков и нарастающего всеобщего возбуждения порождало чувство страха и неуверенности, ожидание катастрофы не только у простого народа, но и у знати, в том числе у тлатоани — Монтесумы II. Страна приготовилась к худшему...

Вот почему настораживающее донесение эмиссаров Мон­тесумы из лагеря испанцев вызвало в Теночтитлане страш­ную тревогу. Спешно был созван совет «Тройственной ли­ги» — союза главных городов ацтеков: Теночтитлана, Тес- коко и Тлакопана. Только такой орган был правомочен обсуждать наиболее сложные вопросы внешней и внутренней политики союза. Ведь правитель Теночтитлана был не аб­солютным монархом, как это часто утверждается в западной литературе, а лишь выборным верховным правителем. Мон­тесума попросил собравшихся вельмож высказаться о воз­можности посещения чужеземцами столицы ацтеков.

Мнения разделились. Брат Монтесумы, правитель Иста- палапана — Куитлахуак (позднее он на очень короткое вре­мя станет тлатоани ацтеков) считал, что испанцев ни в коем случае не следует пускать в Теночтитлан и, если понадобится, их даже надо уничтожить в открытом сраже­нии. Правитель Тескоко, племянник Монтесумы — облаго­детельствованный им Какамацин (вынашивавший свои ко­рыстные планы — при помощи испанцев стать правителем ацтеков), напротив, предлагал встретить белолицых при­шельцев как богов и не чинить им препятствий по дороге к Теночтитлану. После бурных споров большинство выска­залось за предложение Какамацина. Роковое решение было принято — дорога на Теночтитлан открыта.

Монтесума II направил Эрнану Кортесу посольство, пе­редавшее его дары, многие из которых лишь сильнее рас­палили алчность испанцев. Железный шлем Э. Кортесу вернули до краев наполненным золотым песком. Еще более поразили испанцев два огромных, размером с колесо телеги, is* 259

диска — один из серебра, другой из золота. В дар правителю Теночтитлана послали несколько наспех собранных дешевых вещей: деревянное резное кресло, шапку красного сукна с медальоном из поддельного золота, нитку стеклянных бус и пару простых рубашек голландского полотна... Ацтекское золото лишь ускорило продвижение Э. Кортеса вглубь стра­ны. Ведь один только диск из золота казначей экспедиции оценил в 20 тыс. испанских дукатов!

Несмотря на растущее недовольство солдат категориче­ским отказом Кортеса разделить золотые дары Монтесумы1, а затем и вспыхнувший бунт, который был подавлен крайне жестоко (двух главных бунтарей повесили, третьему отру­били ноги), Эрнан двинулся на Теночтитлан. Желая одним махом решить все накопившиеся проблемы (расстроить за­говоры, помешать возвращению недовольных на Кубу), Кор­тес, предварительно сняв с кораблей все орудия, припасы и такелаж, уничтожил свой флот — единственную связь с Кубой. Путь назад был отрезан. Теперь оставалось лишь одно: или умереть, или добыть неслыханное богатство...

Заключив союзы с врагами ацтеков — воинственными тотонаками и тлашкальцами, оставив гарнизон в Веракрусе, 16 августа 1519 г. Э. Кортес с 400 пехотинцами, 15 кава­леристами, имея 6 орудий, двинулся вглубь Мексики. Вскоре он подошел к крупному индейскому городу Чолуле, распо­ложенному недалеко от Теночтитлана. Гостеприимно при­нятый чолульцами, Эрнан коварно расправился с ними, устроив в городе жутчайшую резню. Знатных горожан живь­ем бросали в огромный костер, простолюдинов жестоко уби­вали. Дичайший акт вандализма — кровавое побоище на улицах Чолулы — длился почти три дня. По самым скром­ным подсчетам погибло от 5 до 6 тыс. чолульцев. Естест-

^Эти сокровища, кроме тайно удержанной Э. Кортесом в свою пользу пятой части, были срочно отправлены на корабле испанскому королю в Старый Свет, дабы завоевать расположение кастильского монарха. Эту важную миссию Кортес поручил двум самым близким соратникам — Алонсо Эрнандесу Пуэртокарреро и печально известному своей жесто­костью, будущему покорителю юкатанских майя дону Франсиско де Монтехо. Именно эта малая толика шедевров ацтекского ювелирного искусства не была переплавлена конкистадорами в слитки и необычайно поразила знаменитого художника эпохи Возрождения Альбрехта Дюрера.

венно, об этом узнали в столице ацтеков, но Теночтитлан, словно загипнотизированный, безмолвствовал. Акт устра­шения перед последним броском на твердыню Анауака был совершен. Оставалось пройти лишь 80 км...

7 ноября 1519 г. войска Эрнана Кортеса вступили в Истапалапан — южное предместье островной столицы го­сударства ацтеков. Встреча превзошла все ожидания испан­цев. «В каких дворцах нас разместили! — восторженно вспо­минал солдат-летописец похода Берналь Диас.— Как они обширны, как хорошо выстроены из прекрасного камня, кедра и других душистых деревьев, с чудесными комнатами, с просторными дворами под навесами из хлопчатобумажной ткани. Осмотрев все это хорошенько, мы вышли в огороды и сады, да такие прекрасные, что не насмотришься, не н агуляешься...»1

На следующий день был назначен торжественный въезд в Теночтитлан и пышная встреча с тлатоани ацтеков — Монтесумой II.

«С первыми лучами солнца испанский вое­начальник (Э. Кортес.— Прим. Я. Н.) был уже на ногах и принялся собирать свой отряд. Торжественный звук трубы прокатился по водам и лесам и замер где-то в горах, ото­звавшись далеким эхом. Люди становились под знамена; сердца их бились от волнения. Расположение города уга­дывалось лишь по священным огням на алтарях бесчислен­ных ступенчатых храмов теокалли, едва видных в предут­ренней дымке. Но вот наконец первые лучи солнца, под­нявшегося на востоке над горной грядой, пробили туман и осветили храмы; башни и дворцы стали видны во всем своем великолепии. Было 8 ноября 1519 года — знамена­тельный день в истории: в этот день европейцы впервые вступили в столицу западного мира».

Прескотт В. Завоевание Мехики. СПб., 1885. С. 27.

«Четыре всадника образуют первый ряд,— повествует о том знаменательном событии древнеиндейское предание,— находятся впереди остальных, словно вожди... За ними бегут огромные собаки, их псы, уткнув носы в

^Diaz Bernal. The Conquest of New Spain. L., 1963. P. 88.

землю, они ищут следы, задыхаются, тяжело дышат... Впе­реди знамя из какой-то ткани. Знаменосец несет его на плечах, размахивает им, заставляет развеваться кругами, качает из стороны в сторону... За ним идут вооруженные мечами из железа, вынуты из ножен их мечи, они блестят и сверкают. На плечах несут они свои щиты, щиты из дерева, щиты из кожи... Второй ряд образован лошадьми с всадниками. На них доспехи из металла, щиты, сделанные из кожи, копья с железными остриями; их мечи свисают с боков лошадей. А те несут колокольчики, идут с коло­кольчиками, колокольчики едва звенят... Третий ряд состо­ит из арбалетчиков. У них на плечах арбалеты, их они пробуют, их заряжают... Их колчаны... полны, набиты стре­лами, стрелами из железа... Четвертый ряд образуют всад­ники... В пятом идут самопальщики (аркебузиры.— Прим. Я. Н.), которые имеют огнестрельное оружие. Несут ружья на плечах, некоторые несут их горизонтально... За­тем... люди (индейцы.— Прим. Я. Н.) из Тлашкалы, Уэшо- цинко, Тлилкухкитепека идут в полном боевом облаче­нии...»

Sahagun Bernardino de. Historla general de las cosas de Nueva Espana. Mexico, 1969. T. 4.

P. 105—107.

Четыре сотни головорезов Э. Кортеса прошли дамбу, соединявшую с сушей островную столицу ацтеков, миновали большой деревянный подъемный мост. Испанцев сопровож­дал 10-тысячный отряд союзных им индейских племен — заклятых врагов ацтеков — тлашкальцев, тотонаков, уэшо- цинков и др. Каждому из испанцев было ясно, что предстоит иметь дело с весьма могущественным правителем; об этом свидетельствовали бесчисленные отряды войск, которые ок­ружали их со всех сторон, колоссальные строения, возвы­шавшиеся перед ними, и многое другое...

Вступив на главную улицу города, испанцы увидели большую процессию в пестрых, ярких одеждах. Она мед­ленно двигалась им навстречу. Впереди шли три важных сановника с золотыми жезлами в руках, за ними медленно плыл сверкающий золотом паланкин, его несли на своих плечах ацтекские вельможи. Над ним возвышался укра­шенный драгоценными камнями и серебром балдахин из разноцветных перьев. Придворные были босы, они двига­лись размеренным шагом, опустив глаза. Но вот процессия

остановилась. Паланкин опустили на землю, и из него вышел высокий худощавый мужчина лет сорока с правиль­ными чертами лица. Цвет кожи у него был чуть светлее, чем у его соплеменников. Лицо обрамляли гладкие, не очень длинные волосы и реденькая бородка. На нем был расшитый жемчугом и драгоценными камнями плащ, завязанный на шее шнурами, на голове красовался огромный пурпурно­зеленый султан, искрящийся жемчугом и бирюзой, а на ногах — золотые сандалии, украшенные золотом ремни об­хватывали щиколотки. Он шел к Кортесу, опираясь на двух своих ближайших сановников (брата Куитлахуака — пра­вителя Истапалапана и племянника Какамацина — прави­теля Тескоко). Слуги расстилали перед ним покрывала, вытканные из хлопковой пряжи, чтобы ноги его не касались земли. Это был тлатоани ацтеков — Монтесума II.

«Когда Кортес,— свидетельствует Берналь Диас,— приблизился к Монтесуме, каждый из них низко поклонился другому. Монтесума приветствовал нашего ка­питана, а Кортес с помощью доньи Малинче (Марины.— Прим. Я. Н.) в ответ пожелал ему доброго здоровья... Затем вынул ожерелье, сделанное из разноцветных бус... и повесил его на шею великому Монтесуме (в ответ на эти жалкие побрякушки он получил от ацтекского владыки два золотых ожерелья тончайшей работы.— Прим. Я.Н.), но когда он попытался обнять императора, то был удержан двумя ац­текскими вельможами, которые посчитали это оскорблением своего государя... После этого Монтесума приказал... про­водить нас до наших жилищ...»

Diaz Bernal. The Conquest of New Spain. P. 219.

Монтесума устроил «белым богам» помпезную встречу. Кортес отблагодарил его как «истинный» испанский идаль­го. Расположившись в роскошном дворце Ашайякатля — одного из бывших «императоров» ацтеков, он коварно пле­нил правителя и его ближайших сановников и принялся искать золото ацтеков, тем более что богатство одеяний Монтесумы не давало ему покоя.

И вот, прогуливаясь по двору дворца, Кортес и его офи­церы обнаружили стену со следами свежей кладки. За ней оказались сокровища предшественника Монтесумы: тысячи

золотых и серебряных предметов, драгоценные камни и многое другое. Берналь Диас, оставивший описание похода Э. Кортеса, впоследствии говорил, что ему показалось, будто бы там собраны все богатства мира. Золота оказалось так много, что любой солдат Кортеса мог считаться богачом.

Три дня и три ночи конкистадоры перетаскивали сокро­вища в центральный зал Ашайякатля. Непрерывно горели жаровни и плавильные тигли, куда безжалостно отправля­лась вся добыча. Тончайшие украшения, амулеты, фигурки людей и богов — шедевры ювелирного искусства — все пре­вращалось в однообразные слитки презренного металла. Все­го набралось 1700 кг золота!

Найденное золото оценивалось в 4 млн 250 тыс. золотых гульденов. По подсчету, сделанному в прошлом столетии, эта сумма составляла 6,3 млн долларов. Тогда такого бо­гатства не было ни у кого в мире! (Чуть позже только Франсиско Писарро превзошел Эрнана Кортеса, сумев на­грабить больше золота в Перу.) Но Кортесу и этого было мало. Вероломно пленив Монтесуму и его приближенных, заковав их в кандалы, он начал, действуя от его имени, дикий и разнузданный грабеж. Солдаты Кортеса рыскали по стране в поисках золота, повсюду неся смерть и разруху. «...Никогда не пеклись наши соотечественники (испанцы.— Прим. Я. Н.) ни о чем ином, кроме золота,— писал Барто­ломео де Лас Касас,— и индейцы усвоили, что золото — единственная забота христиан, предел их вожделений, при­чина их прибытия в эти края и всех их трудов и странствий » 1. Золото стекалось рекой со всех концов страны. Только из одного Тескоко было доставлено два сундука золота...

Затем наступило время дележа награбленного. В резуль­тате простым солдатам досталось всего по 100 гульденов. Зато одна пятая (примерно 32 400 золотых испанских песо) — самому Эрнану Кортесу, одна пятая — королю2, одна пя­тая — губернатору Кубы Веласкесу (его следовало задобрить)

^Лас Касас Бартоломео де. История Индий. С. 340.

2Правда, до испанского короля золото так и не дошло: корабль, на котором ово было отправлено, захватили французы, и обладателем золота нежданно-негаданно стал соперник испанского короля Карла I — Франциск I. Таковы гримасы истории...

и одна пятая — офицерам и аркебузирам. Среди солдат возникли зависть и недоволь­ство, чреватые бунтом. А тут еще с побережья пришло из­вестие о том, что злопамятный Веласкес направил экспеди­цию из 900 солдат на 18 ка­равеллах под командованием своего доверенного лица — Панфило де Нарваэса с при­казом захватить непокорного Кортеса, заковать его в кан­далы и доставить на Кубу.

Педро де Альварадо (прижизненный портрет)

Итак, с одной стороны, 900 прекрасно вооруженных и здо­ровых солдат (из них 150 ар­балетчиков, 80 аркебузиров и 80... всадников!) Нарваэса, а с другой — 250 больных, изнуренных и потрепанных в походе вояк Кортеса. Оставив в Теночтитлане большую часть своих сил во главе с одним из наиболее верных своих соратников — бесстрашным и коварным Педро де Альварадо, Кортес всего лишь с 70 солдатами пошел навстречу Нарваэсу. В резуль­тате «военных действий» с применением золота ацтеков Кортес добился «победы» и, пополнив свой отряд новобран­цами (теперь его отряд представлял внушительную силу: 1300 пехотинцев, 96 всадников и 15 пушек), повернул на­зад — в Теночтитлан. А здесь в это время вспыхнуло вос­стание, возглавил которое мужественный и дальновидный Куитлахуак...

В отсутствие Эрнана подошло время самого значитель­ного в году ацтекского праздника в честь бога Уицилопоч­тли, на который собралась ацтекская знать всей «империи». Заместитель Кортеса — Педро де Альварадо дал согласие на его проведение, но при условии, что все ацтеки будут без­оружными. Увидев толпы безоружных знатных ацтеков в парадных, украшенных золотом облачениях в главном хра­ме Теночтитлана, рыжебородый красавец Альварадо не вы­держал искушения золотом. По его сигналу все они были

перебиты (по разным источникам, погибло от 600 до 1000 ацтеков). Один из испанских очевидцев этой невиданной бойни писал: «Кровь текла ручьями, словно вода в сильный ливень, образуя лужи. Весь двор был усеян головами, ру­ками, кишками и трупами. Тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе»[XXXV].

Кровавая расправа послужила поводом к восстанию. С поразительным упорством ацтеки штурмовали цитадель Те­ночтитлана, в которой успели укрыться испанцы. Подо­спевший Кортес не смог спасти положения. Беспрепятст­венно пропущенный в цитадель, он сам попал в западню: ацтеки сожгли и разрушили за ним все мосты через дамбы, отрезав тем самым пути к отступлению из города... Силы были слишком неравными. И тут Кортес прибег к хитро­умной уловке: он заставил ранее захваченного в плен Мон­тесуму появиться перед штурмующими — ацтеки останови­лись2. Очередная атака была сорвана, испанцы получили передышку, и она пришлась очень кстати: запасы продо­вольствия и пороха подходили к концу, да и защитников цитадели осталось не так уж много. Оценив ситуацию, Э. Кортес понял, что ему не устоять перед превосходящими силами ацтеков, сражавшихся с невиданной яростью и во­одушевлением. Ночью 30 июня 1520 г. под покровом тем­ноты и дождя он решил отступить из цитадели Теночтит­лана...

Незадолго до отхода Э. Кортес милостиво разрешил под­чиненным брать столько золота из сокровищницы ацтеков, сколько они захотят: он погрузил вьюки со своей и коро­левской долей на уцелевших лошадей, но золота все равно было так много, что его просто невозможно было унести. Дальнейшие события по накалу страстей напоминали биб­

лейские: в колеблющемся свете факелов у сверкающей груды золотых слитков в озлоблении схватились сотни головорезов Кортеса — каждый жаждал урвать побольше.

Мало кто внял советам разумных: «Не перегружайся, помни: темной ночью выбраться из западни налегке — вер­нее спастись». Бывалые сподвижники Кортеса предпочитали предметы полегче и поценнее — драгоценные камни и жем­чуг, а новички, в основном те, кто появился в его отряде после «победы* над П. де Нарваэсом, наоборот, с упоением утоляя свою алчность, пихали золотые слитки за пазуху, пояса, в сапоги, привязывали покрытые жемчугом и дра­гоценными камнями непереплявленные изделия прямо к телу — словом, нагрузились так, что уже после получаса ходьбы еле-еле плелись в арьергарде. И все-таки большая часть сокровищ ацтеков осталась во дворце...

Авангард отступавших возглавляли Гонсало де Сандоваль и Диего де Ордас, в арьергарде шли самые опытные и бесстрашные — Педро де Альварадо (человек с лицом ангела и душой убийцы) и Веласкес де Леон (при отступлении его убьют одним из первых). Э. Кортес с уцелевшими лошадьми, тяжело груженными королевским и его личным золотом, расположился в центре колонны.

За первые полчаса отступления в беспроглядную, без­звездную ночь испанцам удалось неслышно (всадники обер­нули тряпьем копыта своих лошадей) пройти через весь мертвый город, преодолеть с помощью переносного моста, который они сами же соорудили, только три из четырех каналов. Но потом их заметила ацтекская женщина, чер­павшая воду в канале, и подняла тревогу: «Ацтеки, к оружию! Час расплаты настал!» Зловеще загудел огромный боевой барабан с теокалли, и с этого момента для испанцев начался подлинный ад.

В довершение всех бед хлынул настоящий тропический ливень — шум падающей с неба воды смешался с плеском весел бесчисленных боевых индейских пирог. Крики отча­яния обвешанных золотом испанских конкистадоров, кото­рые скользили в черном месиве из воды и грязи и не могли ни на метр продвинуться дальше, перекрывали леденящие кровь пронзительные боевые кличи ацтеков. В захватчиков полетел смертоносный град: камни из пращей, копья и

стрелы, а затем на них обрушились едва различимые в кромешной тьме и за стеной плотного дождя ацтекские воины, вооруженные боевыми топорами и палицами с ост­риями из твердого, как железо, обсидиана.

Тем временем передовой отряд испанцев, достигший по­следнего проема в дамбе, недоумевал, почему не несут пе­реносной мост. И вот пришла весть, что переносной мост под тяжестью сражавшихся так увяз в топкой почве, что его уже невозможно вытащить. Если до сих пор испанцы отступали организованно, то теперь началось настоящее бегство, когда каждый думал только о своем спасении. Отряда больше не существовало — осталась лишь кучка обе­зумевших от страха людей. Вплавь, цепляясь за хвосты лошадей, за все, что держалось на воде, люди пытались достичь берега, но награбленное золото тянуло их на дно — в пучину. В воду падали: люди, кони, пушки, тяжелые повозки, груженные продовольствием, сокровищами, бое­припасами,— и вскоре все это целиком заполнило проем в дамбе. По трупам и телам еще живых соратников Эрнан Кортес с горсткой кавалеристов выскочил из островной ло­вушки на материк...

Когда наконец наступило утро, хмурое и дождливое, Э. Кортес понял, что самая тяжелая ночь в его жизни уже позади. В историю испанских завоеваний в «Новых Инди- ях» она вошла под названием «Ночь Печали». Прорываясь из окружения в условиях всеобщей паники и ожесточенной бойни, Кортес потерял всю артиллерию, почти всех лошадей и около 860 человек. Причем многие из его солдат утонули в озере Тескоко под тяжестью награбленной добычи, ведь перед отступлением каждый взял столько золота, сколько смог унести. Остатки отряда Кортеса, прикрываемые с тыла союзными индейскими армиями Тлашкалы, Семпоалы и другими, быстро ушли в Тлашкалу.

Между прочим, спасся и «дьявол» Альварадо: израненный, он чудом сумел пробиться к своим, перепрыгнув с помощью копья, словно прыгун с шестом, через проем в дамбе. Его смертный час еще не настал: он погибнет через много лет после «Ночи Печали», в 1541 г., усмиряя индейское

восстание в провинции Новая Галисия (Западная Мексика). Аделантадо (губернатор) Педро де Аль­варадо скончался в ужасных мучениях от тяже­лых увечий, полученных им в результате падения с лошадью в пропасть. Говорят, его последними словами были: *Душа болит...* Оказывается, у человека, устроившего жестокую резню безоруж­ных ацтеков в главном храме Теночтитлана, тоже была... душа.

Побоище в Теночтитлане продолжалось всю ночь. Неко­торые группы испанцев, укрывшихся в домах, сопротивля­лись еще три дня и три ночи, пока не полегли все до единого. Кортес потерял в ту ночь и армию, и честь, бросив на произвол судьбы не вырвавшихся из окружения конки­стадоров. Зато он сохранил золото — свое и королевское. А испанцев, взятых в плен, ацтеки принесли в жертву богу войны Уицилопочтли. С особой жестокостью они вырезали индейцев из вспомогательных союзных войск Э. Кортеса. Так закончилась «Ночь Печали».

«Ночь Печали» (картина середины XIX в., написанная по сохра­нившимся описаниям и наброскам очевидцев этого события)

Попытка захватить столицу ацтеков одним лихим при­ступом, опираясь лишь на наглость и хитрость, оказалась неудачной. И Кортес понял: впереди долгая и упорная борьба с грозным и воинственным противником. Сначала следовало покорить и разграбить все окрестности Теночтит­лана. Умело чередуя кнут и пряник, Эрнан Кортес сумел собрать под своим флагом огромную союзническую армию индейских племен, враждебных Теночтитлану. Тескоко, Тлашкала, Чолула, Чалько, Уэшоцинко и другие города — вот его верные союзники, вынесшие на плечах своих воинов все тяготы борьбы Кортеса с ацтеками Теночтитлана.

Дальнейшую борьбу ацтеков с испанцами возглавил пле­мянник Монтесумы, 20-летний Куаутемок, т. е. Падающий орел (1501—1525), молодой, но исключительно одаренный военачальник — одиннадцатый и последний правитель ац­теков (иногда в исторической литературе его называют Гу- атимуцин), получивший власть в наиболее грозный для его родины час. Вот как описывает его очевидец завоевания Мексики, конкистадор-хронист Берналь Диас: «Куаутемок имел необычайно приятную наружность; он был пропорци­онально сложен, глаза его казались то суровыми, то лас­ковыми, и не было в них никакого коварства»[XXXVI]. Он сменил внезапно умершего от оспы десятого тлатоани ацтеков — Куитлахуака, того самого, чьих мудрых советов не послу­шались ацтекские вожди на печально памятном совете, предшествовавшем появлению испанцев в Теночтитлане. Пока Кортес восстанавливал силы своего отряда, получив подкрепление с Кубы, мужественный Куаутемок готовился к новой схватке.

Вскоре Эрнан Кортес вернулся в Теночтитлан во главе нового отряда (900 пехотинцев, 100 всадников и 10 пушек), нескольких индейских союзных армий городов Тескоко, Чолулы, Чалько, Семпоалы и других общей численностью в несколько сотен тысяч человек, гигантской лавиной со­провождавших испанцев.

Тысячи индейских носильщиков из многочисленного вспомогательного корпуса несли 13 разобранных бригантин. После урока, полученного в «Ночь Печали», Кортес понял, что островную столицу ацтеков можно брать лишь одновре­менным ударом со стороны озера и со стороны суши.

На берегу Тескоко бригантины собрали, и в первых чис­лах июня 1521 г. начался последний штурм столицы ацте­ков.

По трем дамбам, ведущим к Теночтитлану через озеро Тескоко, словно гигантские извивающиеся змеи с блестящей на солнце чешуей — стальными доспехами и оружием ис­панцев — двинулись три колонны захватчиков, поддержи­ваемых индейскими союзниками, врагами ацтеков. Педро де Альварадо наступал с запада — со стороны Тлакопана с 30 всадниками, 170 пехотинцами и 50 тыс. индейских воинов из Отумбы, Тлашкалы и других областей Мексики. Беглый галерный раб, силач Кристобаль де Олид, возглавил южную (из Койокана) колонну из 33 всадников, 180 пехо­тинцев, 2 пушек и 50 тыс. индейцев-тескоканцев. Третья колонна с севера (из Тепеяка), возглавляемая еще одним «героем» «Ночи Печали» — Гонсало де Сандовалем, состо­яла из 23 всадников, 170 пехотинцев, 2 пушек и 50-ты­сячного индейского вспомогательного корпуса из Чалько и других союзных Кортесу областей. Эрнан Кортес осуществ­лял общее руководство всей операцией, держа под рукой все бригантины, огромную флотилию боевых индейских пи­рог и 50 тыс. воинов-тескоканцев.

Возглавляемые Куаутемоком жители Теночтитлана, в том числе женщины и дети, храбро защищались. Их му­жество и стойкость вызывали изумление у бывалых вояк Э. Кортеса. Ацтеки быстро поняли опасность огнестрельного оружия и изменили тактику ведения боя, перестав бросаться в лобовую атаку. В ожидании выстрела они двигались зиг­загом или врассыпную. Сразу после выстрела из пушки кидались плашмя на землю, затем снова вскакивали и переходили в атаку, стараясь сократить дистанцию боя до минимума. Куаутемок нанес силам Кортеса значительно больший урон, чем все ацтекские полководцы до него. Не­сколько десятков пленных испанцев кончили свою жизнь на жертвенном камне, нередко на глазах у товарищей,

находившихся на борту курсировавших по озеру бригантин. А сколько их полегло убитыми, если только за один день осады Кортес потерял 66 солдат. Однажды сам Кортес был серьезно ранен дротиком с зазубренными концами наконеч­ника и едва не угодил в плен к воинам Куаутемока, но в который уже раз капризная фортуна улыбнулась своему счастливому и везучему избраннику. Предводителя конки­стадоров спасли буквально в последний момент, да и то ценой больших жертв, рядовые испанские солдаты.

Несмотря на то что против бригантин успешно приме­нялись подводные надолбы из заостренных кольев, они все же в конце концов окружили Теночтитлан со стороны озера. Все пути подвоза подкреплений были перекрыты — ни один индейский челн не мог проскользнуть незамеченным. Город был блокирован. Шел третий месяц осады, непрерывных ожесточенных схваток и сражений. В Теночтитлане начался голод, унесший более 50 тыс. человек...

*И весь народ,— писал испанский хронист Бернардино де Саагун,— испытывал великую нужду, они голодали, многие умерли от голода. Не было уже чистой, хорошей воды для питья, пили лишь воду из озера, горькую на вкус. Многие умерли от этого, а многие — от дизентерии. И они ели небольших ящериц, ласточек и зеленые листья початков маиса, а также горькую траву, ели... лилии, шту­катурку и оленью кожу: они ее обжаривали, пекли на углях и в таком виде ели... И не было страданий больших, чем те, которые они выносили...

Sahagun Bernardino de. HIstoria general de las cosaa de Nueva Espana. P. 149.

Невообразимые страдания испытывали мужественные за­щитники Теночтитлана от нехватки пресной воды: озеро Тескоко было полусоленым!

В довершение всех бед случилось непоправимое: попал в плен доблестный Куаутемок главный вдохновитель оборо­ны Теночтитлана. Любопытно, что, по испанским источни­кам, он попал в плен случайно, а по индейским преданиям, наоборот, сам добровольно сдался в руки испанцев, дабы облегчить участь уцелевших жителей ацтекской столицы.

Его пленением 13 августа 1521 г. закончилась битва за Теночтитлан. Эта дата в ацтекском календаре проходила под знаком Микиштли (т. е. «смерть»). Это и была смерть — смерть столицы, государства и народа... Кровавые пожары день и ночь полыхали в агонизирующем городе, заваленном горами трупов его мужественных защитников: из 300 тыс. защитников города пало почти 240 тыс. Все было кончено...

Кортесу нужно было золото, в частности то, что он не успел вывезти в роковую «Ночь Печали». Найденные дра­гоценности на «жалкую» сумму в 130 тыс. золотых Кас­тельянос никак не походили на те фантастические груды золота, что испанские захватчики не смогли унести из цитадели Теночтитлана во время позорного бегства в «Ночь Печали» 30 июня 1520 г.

Куаутемока начали допрашивать с пристрастием. Ему обливали ноги маслом, а потом «коптили» на медленном огне — безрезультатно. Тогда взбешенный Кортес на глазах Куаутемока зверски изнасиловал его жену — юную краса­вицу Текухичпоч, дочь покойного Монтесумы II, затем над ней поочередно надругались все его офицеры и солдаты... Но героический сын славного «императора» Ауисотля мол­чал.

Куаутемока казнили гораздо позже, в 1525 г., во время знаменитого гондурасского похода Эрнана Кортеса для ус­мирения взбунтовавшегося в Гондурасе де Олида. Последний тлатоани ацтеков был повешен, но испанские хроники умал­чивают о подробностях его смерти. По индейскому преда­нию, записанному со слов очевидцев, сначала ему отрубили руки до плеч, затем, истекающего кровью, повесили за ноги. Потом под ним разожгли костер, и только после этого его мучения окончились — взбешенные его стойкостью ис­панские палачи отрубили ему голову. Достойно приняв му­чительную смерть и не посрамив своего великого отца, Куаутемок унес с собой в могилу тайну спрятанных ацтек­ских сокровищ.

Может быть, угроза Куаутемока бросить все сокровища на дно озера, где испанцы их никогда не найдут, не была пустыми словами. Однако все попытки лучших испанских ныряльщиков найти золото на дне Тескоко оказались не­

удачными. Ацтекские сокровища бесследно исчезли, их ищут по сей день...

Позднее Эрнан Кортес возвращается на Кубу, а затем в Испанию. Возвращается как победитель и прославленный герой. Денег у него столько, что теперь ему позволено все! Законный брак с Каталиной Хуарес Маркайда, заключен­ный еще на Кубе, не помешал ему жениться на Хуане де Суньига — племяннице герцога Бехарского, одного из на­иболее влиятельных лиц при испанском короле. А Марину, свою незаменимую советчицу и переводчицу, свою любов­ницу, которая родила ему сына, он, теперь сиятельный и могущественный маркиз дель Валле де Оахака, отдал одному из своих офицеров...

Э. Кортес не только участвует в военных операциях в Старом Свете (алжирская операция в Африке и др.), но и организует еще несколько экспедиций вглубь Мексики — на юг и на север, замышляет грандиозные проекты, на­пример захват у португальцев баснословно богатых пряно­стями Моллукских островов в Тихом океане. Но второго Теночтитлана он не находит... Счастливая звезда удачливого конкистадора закатилась навсегда. Словно злой рок стал преследовать Кортеса не только при жизни, но и после смерти, последовавшей в 1547 г. (он умер в возрасте шес­тидесяти двух лет) в Севилье. Его прах перезахоранивали пять раз! Не дано ему за его злодеяния спокойно лежать в гробу... Сбылись пророческие слова последнего «импера­тора» ацтеков, бесстрашного Куаутемока, брошенные в лицо спесивому конкистадору перед смертью: «Бог спросит с тебя за все!»

И последнее. Испанцы разрушили ацтекскую столицу Теночтитлан, возведя на его руинах столицу созданного в 1535 г. из испанских колоний в Северной и Центральной Америке вице-королевства Новая Испания — город Мехи-

^По одной из гипотез, это название произошло от слов «мехики» или «мексиканцы» (испан. «мехиканос»), т. е. одного из самоназваний ацтеков-теночков, вторгшихся в Анауак в числе других племен индейцев. По другой версии, название Мехико происходит от имени могущест­венного бога ацтеков Мехитли (Мешитли).

Долгий закат юкатанских майя

Впервые испанцы оказались на земле майя в 1511 г., потерпев кораблекрушение у берегов Юкатана. Почти все они, бежавшие из Дарьена (Панама) от притеснений зна­менитого первооткрывателя Тихого океана — Васко Нуньеса де Бальбоа (кроме Херонимо де Агиляра, в 1519 г. присо­единившегося к отряду покорителя ацтеков Эрнана Кортеса, и Гонсало Герреро), включая начальника Вальдивию, уто­нули или были принесены в жертву богам и съедены май­яской знатью на пышном пиру.

Справедливости ради следует заметить, что первый контакт испанцев с индейцами майя про­изошел 30 июля 1502 г., когда X. Колумб встретил неподалеку от острова Гуанаха большую индей­скую ладью, груженную товарами. Из беседы с индейцами он понял, что они индейцы майя из земли Майям. Гуанаха расположена вблизи се­верного побережья Гондураса, но великий море­плаватель, оказавшись буквально в двух шагах от сказочно богатых «восточных царств* (майя и ацтеков), достичь которые Западным морским пу­тем было целью его жизни, так и не побывал в них. Достаточно было лишь повернуть на запад, но он взял курс на юг...

Не менее печально для европейцев закончилась и сле­дующая встреча в заливе Кампече под стенами майяского города Чампотона в 1517 г., когда тяжелораненому (он получил 33 раны) Франсиско Эрнандесу де Кордоба, поте­рявшему половину отряда, с трудом удалось уйти на Кубу, где он скончался от ран. Через год не менее жестокий отпор

Дон Франсиско де Монтехо

получил и первооткрыватель Мексики — Хуан де Грихальва. После этих фиаско испанцы на долгие годы забыли о юкатанских майя...

Спустя почти пять лет после падения Теночтитлана, 19 нояб­ря 1525 г., ветеран походов Кор­добы, Грихальвы и Кортеса — дон Франсиско де Монтехо (1472—15?), выпускник универ­ситета в Саламанке (Испания), вручил королю Испании план- прошение на завоевание полу­острова Юкатан, вокруг которо­го все территории были уже за­воеваны. Отчаянный авантю­рист, появившийся в Америке еще в 1514 г., понимал, что надо спешить, иначе можно остаться без своего жирного куска аппетитного «американского пирога» 1

Помощником Монтехо стал еще один любитель приклю­чений и наживы, участник экспедиций Грихальвы и Кор­теса — Алонсо Давила. Его жизнь — сплошное приключе­ние с фантастическими сюжетными поворотами. Сражения под Теночтитланом, долгий плен во Франции (он находился на захваченном французами корабле, везшем золото ацтеков испанскому королю), затем новые испытания.

Получив августейшее разрешение, продав или заложив все, что только было можно (его величество, как водится, на предприятие не дал ни «копейки»), заняв денег везде и всюду (всего около 28 тыс. Кастельянос) и снарядив эскадру из четырех кораблей с пушками, лошадьми и 250 солдатами, не считая экипажей судов и офицеров, в июне 1527 г. Монтехо наконец отправился к берегам Юкатана.

Казалось, быстрая победа над десятком ослабленных по­стоянными междоусобицами городов-государств юкатанских майя ему обеспечена. Но этого не случилось. Непривычные природные условия (крутые каменистые холмы, удушливые

испарения многочисленных мангровых болот, обширные гу­стые заросли колючего кустарника, вредный для европейцев жаркий и влажный климат) и, самое главное, непримиримая борьба майяских городов за свою независимость обеспечили испанцам 20-летнюю эпопею кровавого завоевания Юката­на. Здесь, в отличие от «империй» ацтеков или инков, гибель верховного правителя не означала конца сопротив­ления врагу.

Высадившись на восточном побережье Юкатана и основав поблизости с майяским городом Шельхой (по примеру своего старого знакомого Э. Кортеса) опорную базу экспедиции — город Саламанку, Монтехо вскоре столкнулся со многими трудностями. Плохой климат, затхлая солоноватая вода, отсутствие доброкачественной пищи косили людей десятка­ми. А обещанным богатством и не пахло. Росло недовольство. Обстановка требовала решительных действий. И Монтехо двинулся с наиболее боеспособными солдатами на север.

Терпя лишения, теряя людей в бесчисленных стычках с индейцами, оставляя за собой трупы солдат и лошадей в чащах джунглей и топких болотах, Франсиско де Монтехо все же двигался вперед. Он уже был близок к отчаянию, когда счастливый случай спас его отряд. В селении Шаманха он встретил своего старого знакомца — индейского вождя Ах Наум Пата с острова Косумель, гостившего здесь. Ис­панцы отдохнули, пришли в себя и вновь выступили в поход. Всюду они встречали яростное сопротивление майя. В ожесточенном полуторадневном сражении у города Аке Монтехо снова повезло: он одержал победу, потеряв много людей, лошадей и боевых собак. Поражение привело страну майя в оцепенение. Самое время было развивать успех, но для этого не осталось сил... Пришлось повернуть назад — каждый второй из отряда не вернулся домой в Саламанку. Такова была цена за эту разведку боем.

Шел 1528 год... Отдохнув в Саламанке, Монтехо и его ветераны, получив подкрепление с острова Санто-Доминго, снова двинулись в поход — теперь на юг Юкатана. После долгих странствий отряд вышел к цветущему городу майя — Четумаль. Здесь он неожиданно столкнулся с умелым со­противлением защитников города. Обороной этого почти неприступного из-за своего крайне выгодного расположения

(между морем и озером) города руководила чья-то опытная в военном деле рука. Кто-то, прекрасно знавший испанскую тактику ведения боя, превратил Четумаль в грозную твер­дыню. Оказалось, что это был испанец Гонсало Герреро, уцелевший во время кораблекрушения экспедиции Вальди­вии у берегов Юкатана в далеком 1511 г. Много скитав­шийся, чуть не принесенный майя в жертву и не съеденный на пышном пиршестве подобно своим менее удачливым сородичам, чудом оставшийся в живых, он в конце концов оказался на юге Юкатана в Четумале и стал главным во­енным советником местного владыки Начан Кане. (Он же­нился на местной «принцессе* и был отцом первых метисов континентальной Америки.) Хитростью и обманом Герреро заставил Монтехо снять осаду и убраться восвояси. На этом первый этап завоевания Юкатана завершился.

Шел 1529 год... Видя, что одному не справиться, не­удачливый каудильо (глава экспедиции) Франсиско де Мон­техо отправился за подмогой в Мехико к своему старому приятелю Эрнану Кортесу. Получив губернаторство в Таба­ско, граничившем с Юкатаном, Монтехо возобновил подго­товку к завоеванию Юкатана.

Когда от Алонсо Давилы пришло донесение из май­яского города Чампотон о том, что подходящий момент для выступления наступил, Монтехо снарядил несколько кораблей с 400 солдатами на борту и вскоре уже нахо­дился под стенами этого города, продолжив покорение Юкатана.

Оказавшись в древней Чичен-Ице, Монтехо решил ос­новать здесь колонию. Мирно встретивший испанцев мест­ный правитель спустя некоторое время задумал избавиться от алчных до золота и прожорливых непрошеных гостей. Ловко раздробив войско испанцев (А. Давила отправился на поиски золота), майяский вождь Након Ку пуль перешел в наступление. Испанцы оказались в окружении — начался голод, и всем было уже не до золота. Чтобы спасти поло­жение, Монтехо пришлось пойти на хитрость. В надежде усыпить бдительность окруживших его индейцев, он при­казал ночью привязать голодную собаку цепью к колоколу. Неподалеку от нее поставили еду, но так, чтобы собака не могла ее достать. Голодное животное всю ночь рвалось к

еде, постоянно звоня в колокол, создавая этим видимость присутствия испанцев в ловушке. А Монтехо со своими людьми под покровом темноты благополучно улизнул из Чичен-Ицы. Итак, неудачливый Монтехо убрался в Верак­рус под защиту Э. Кортеса.

Тем временем А. Давила безуспешно искал золото в Четумале. Взяв город приступом, он сам попал в осаду, длившуюся в течение года. Потеряв в сражениях более половины своего отряда, Давила чудом вырвался из Чету- маля.

Шел 1535 год... Война с испанцами подорвала неста­бильное земледелие майя. Возникли серьезные проблемы с питанием. А тут еще наступила страшная засуха. Начался голод, и людям приходилось есть даже кору деревьев. Беда никогда не приходит одна: неожиданно вспыхнула брато­убийственная война между самыми могущественными на Юкатане правящими династиями — Кокомов и Шивов. Причиной послужило убийство посланцев Шивов, шедших через селение Кокомов в Чичен-Ицу, чтобы умилостивить разгневанных богов, пославших им засуху, торжественным жертвоприношением в Священном колодце Чичен-Ицы. Ко- комы вероломно обманули Шивов: устроив им радушный прием в большом доме, они позже заживо сожгли своих смертельных врагов. Эта кровавая междоусобица имела тра­гические последствия для всего майяского народа полуост­рова Юкатан.

Казалось, самое время для Монтехо начать все сначала, но у 67-летнего конкистадора, полжизни проведшего в по­ходах и сражениях, уже не было для этого ни сил, ни средств. Судьба отвернулась от него, так и не улыбнувшись напоследок. Его время прошло! Дело дона Монтехо продол­жили его сын и племянник.

В 1541 г. Монтехо-младший выступил в поход. Ему повезло больше, чем отцу: один за другим пали ослабленные голодом и междоусобицами майяские города: Чампотон, Кампече, Тихоо и др. В конце лета 1541 г. Монтехо-сын и Монтехо-племянник в союзе с правителем города-государства Мани из династии Шивов, одного из самых могуществен­ных государств Юкатана, мечом и посулами подчинили

многих майяских правителей. Шивы поддерживали испан­цев, надеясь рассчитаться со своими врагами Кокомами. Решающее сражение произошло 11 июня 1542 г. под пи­рамидами города Мерида. В этой самой ожесточенной за всю историю покорения Юкатана схватке (даже каждый уцелевший конкистадор получил по нескольку ран) побе­дили испанцы — сказалось преимущество огнестрельного вооружения и кавалерии. Против них были бессильны бес­страшие и презрение к смерти мужественных майяских защитников Юкатана. И хотя еще оставались очаги сопро­тивления и не раз разгоралось пламя освободительной войны майя, коренной перелом в многолетней эпопее завоевания Юкатана уже произошел.

Засухи, неурожаи, междоусобицы и, самое главное, раз­ница в вооружении (каменное оружие против огнестрельного и стального) сделали свое дело — в 1546 г. Юкатан был покорен. Начались многочисленные экспедиции с целью не только усмирить непокорных, но и жестокостью наказания устрашить население всех завоеванных провинций: майя сжигали на деревянных решетках на медленном огне живь­ем; отрубали кисти рук или руки и ноги полностью (т. е. четвертовали); обливали кипящим маслом; топили в глу­боких лагунах, привязав камни к ногам. Насилию и пыткам подвергались все — и стар и млад, причем столь изощрен­ным, что о подробностях придется умолчать ради приличия. Огнем и мечом, творя такие зверства, от которых стынет кровь, испанцы насаждали новые порядки на земле Юка­тана. Своей невероятной жестокостью семейство Монтехо превзошло всех остальных конкистадоров Нового Света, но таких неслыханных богатств, какие достались Э. Кортесу в Теночтитлане и особенно Ф. Писарро в Перу, оно на Юкатане не нашло. Вожделенных сокровищ здесь просто не было...

Последним оплотом сопротивления майя был островной город майя-ицев[XXXVII]Тайясаль на озере Петен-Ица в непрохо­

димых джунглях Северной Гватемалы. Почти 175 лет он был камнем преткновения для испанцев, мешая им уста­новить связь между городами тихоокеанского побережья Мексики и Гватемалы и Юкатаном. Не сумев силой сломить сопротивление воинственных майя-ицев, испанцы пустили в ход другое испытанное оружие: католических проповед­ников.

Двое из них — Бартоломе де Фуэнсалида и Хуан де Орбита — неоднократно, но безрезультатно посещали Тай- ясаль. А францисканский монах Диего Дельгадо вообще кончил жизнь на жертвенном алтаре под обсидиановым ножом тайясальского жреца.

Неудачи заставили испанцев на время отказаться от покорения Тайясаля.

Только в 1692 г. новый губернатор Юкатана, молодой и энергичный Мартин де Урсуа, решил покончить с непокор­ным Тайясалем. За дело взялись основательно: через джун­гли к озеру Петен-Ица проложили широкую дорогу. По ней отряд из 60 солдат Педро де Субийара 18 января 1696 г. подошел к берегу озера. Дважды потерпев неудачу в столк­новении с воинами Тайясаля, Субийар отступил. С ходу взять Тайясаль было невозможно. Пришлось готовиться к планомерной осаде островного города, как 175 лет назад поступил Эрнан Кортес под* стенами островной столицы ацтеков — Теночтитлана. Губернатор Юкатана решил по­строить свой флот, чтобы нейтрализовать грозную флотилию боевых лодок майя-ица.

1 марта 1697 г. на берег озера Петен-Ица прибыл сам Урсуа, и работа закипела. За несколько дней была построена большая галера и несколько лодок десанта. Когда все было готово к штурму, а мирные переговоры ни к чему не при­вели, Урсуа отдал команду, и галера со 108 солдатами двинулась к острову. Осыпаемые индейскими стрелами ис­панские солдаты получили приказ не открывать огонь: гу­бернатор Юкатана пытался склонить майя-ица к покорности мирным путем... Одна из стрел попала в руку сержанта Хуана Гонсалеса, а другая — в рядового Бартоломе Дурана. Не выдержав, оба разрядили мушкеты в неприятеля, их поддержали остальные испанцы — началась непрерывная

стрельба. Эффект был неожиданным: никогда раньше не имевшие дела с огнестрельным оружием защитники Тайя- саля пустились в бегство.

Город опустел.

Все было кончено.

14 марта 1697 г. в Мезоамерике пало последнее незави­симое индейское государство.

Сбылось очередное зловещее пророчество майяской книги «Чилам Балам»:

...Пришли иноземцы с рыжими бородами, дети солнца. Бородатые люди прибыли с востока, когда пришли сюда, в эту землю... О, люди майя-ица! ...будьте готовы! ...Увы? Оплачьте себя, ибо они пришли.

Цит. по; Кнорозов Ю. В. Письменность индей­цев майя. С. 87.

<< | >>
Источник: Нерсесов Я.Н.. 250 веков доколумбовой Америки: Экспериментальное учебное пособие: Книга для чтения.— М.: МИРОС,1997.— 320 с.: ил.. 1997

Еще по теме Конкистадоры в Америке, или Как уничтожались индейские «империи»:

  1. Инки — создатели Тауантинсуйю — крупнейшей «империи» доколумбовой Америки (XIII? — начало XVI в.)
  2. Скромницкий А.. Энциклопедия доколумбовой Америки. Часть 1. Южная Америка. Том 1. Хронисты, чиновники, миссионеры, историки XVI-XVII веков в Южной Америке: Биографии. Библиография. Источники. / под ред. А. Скромницкого. — К.: Blok.NOT,2011. — 316 с., 2011
  3. Скромницкий, А. (редактор-составитель), Талах, В. (редактор).. Энциклопедия доколумбовой Америки. Часть 1. Южная Америка. Том 2. Источники XVI-XVII веков по Южной Америке: Хроники. Документы. / под ред. А. Скромницкого. — Киев: Blok.NOT,2012. — 1129 с., 2012
  4. 56. Назначение североатлантического блока НАТО, других военно-политических организаций и их основные направления деятельности. Как, на Ваш взгляд, складываются сегодня отношения между НАТО и Россией? Это военно-политическая конкуренция или сотрудничество? Аргументируйте свой ответ. Какие планы выстраиваются НАТО в отношении России и наоборот?
  5. 25) Содержание понятия «новое мышление». Как новый политический курс советского руководства повлиял на систему международных отношений? Как «новое политическое мышление» отразилось на внешней политике СССР?
  6. 23. Расширение территории Российской империи во второй половине ХIX века. Положение народов империи. (23)
  7. «Диффузионисты» или «изоляционисты»?
  8. ЧИБЧА, ИЛИ МУИСКА
  9. ГЛАВА 2. «ДИФФУЗИОНИСТЫ» ИЛИ «ИЗОЛЯЦИОНИСТЫ»!
  10. Инопланетяне или соплеменники?
  11. Древние японцы и корейцы в Эквадоре: реальность или фантастика?
  12. ВОСТОК ИЛИ СЕВЕР?
  13. § 9. Халдейское, или нововавилонское, царство.
  14. Индийские арийцы, или Индусы
  15. ИНДИЙСКИЕ АРИЙЦЫ ИЛИ ИНДУСЫ