ГЛАВА 3. ПЕРВЫЕ ОБИТАТЕЛИ КОНТИНЕНТА

Гипотеза об азиатском происхождении американских индейцев впервые появилась на свет более 400 лет назад. Смутные догадки о каком-то северном сухопутном пути, ведущем в Западное полушарие, были высказаны в свое время и испанским монахом Акостой, и голландцем де Лаетом, и англичанином Томасом Гейджем.

Первые пришельцы из Азии появились в Новом Свете скорее всего во время последнего Висконсинского оледе­нения, в ходе которого тысячи кубических километров воды превратились в лед, что соответственно резко пони­зило уровень мирового океана. По расчетам ученых, это понижение составило в целом не менее 60 м по сравнению с современным уровнем, и между двумя гигантскими материками образовался перешеек, просуществовавший, по-видимому, до конца Висконсинского периода, пока интенсивное таяние ледников вновь не подняло уровень океанов.

Но прежде чем эта «передняя дверь» в Америку за­хлопнулась, через нее уже успело пройти немало азиат­ских переселенцев. О характере культуры, которую они принесли с собой, мы знаем еще очень немного. Бесспорно только одно: первые жители Нового Света были охотни­ками и собирателями верхнепалеолитического типа.

Ледниковый щит, покрывавший тогда большую часть Северной Америки, не был сплошным, поэтому через свободные ото льда проходы, через Аляску и долину реки Юкон, древний человек проник постепенно в централь­ные районы США, а затем и далее на юг — в Централь­ную и Южную Америку. Наиболее благоприятные для жизни условия он нашел к западу и востоку от Скали­стых гор. Именно здесь мы и встречаем самые многочис­ленные и яркие памятники палеоиндейской эпохи.

Археологи установили, что древнейшую из всех известных в настоящее время в Западном полушарии культур создали охотники, обосновавшиеся в пещере Сандиа (штат Нью-Мексико). Поэтому и все памятники подобного типа были объединены под условным названи­ем — культура Сандиа. Специфическим ее признаком считаются каменные наконечники копий и дротиков, имеющие выемку у основания. Судя по геологическим, стратиграфическим, радиокарбонным данным, племена, создавшие культуру, жили около 25 тыс. лет назад. Ученые предполагают, что именно на ее основе и проис­ходит позднее формирование всех остальных палеоиндей- ских культур. Стоянки подобного типа на территории Америки относят сейчас к XXIII—XXII тысячелетиям до н. э.: Тьюл Спрингс в штате Невада (по Си 21800 г. до н. э.), Ла Холья в Калифорнии (21500 + 700 г. до н. э.) Ч Культура Сандиа занимала территорию запад­ной части США, но отдельные каменные наконечники встречаются и далеко на севере.

В 1941 г. университет Нью-Мексико послал в район Аляски и Берингова пролива большую группу специали­стов во главе с Фрэнком Хиббеном. На унылых засне­женных равнинах канадской провинции Альберта и в Саскатчеване они нашли несколько каменных наконечни­ков копий с характерной выемкой у основания.

Далее, работая в долине реки Юкон, археологи, к своему глубокому изумлению, обнаружили целые туши мамонтов, мясо которых прекрасно сохранилось в слое

вечной мерзлоты. Судя по многочисленным остаткам ко­стей, эти гигантские животные часто становились добы­чей древнейших обитателей Нового Света, которые зама­нивали их в болота, овраги или специальные ловушки и добивали затем копьями и дротиками.

Совершенно такой же животный мир существовал тогда и по другую сторону пролива — в Северо-Восточ­ной Азии. Вполне понятно, что первобытный человек, двигаясь за стадами диких животных, мог попасть в Западное полушарие, даже не заметив, что он перешел из одного мира в другой. Скорее всего эти азиатские пришельцы просачивались на американскую землю посте­пенно, в течение довольно продолжительного времени. Но в общепринятой гипотезе о заселении Америки не хватало важного звена: как это ни парадоксально, но вплоть до самого последнего времени на азиатской сторо­не Берингова пролива найти палеолитические стоянки не удавалось. Там встречались лишь многочисленные памят­ники позднего средневековья, принадлежавшие ближай­шим предкам чукчей и камчадалов. Между тем вполне очевидно, что первобытные охотники, направлявшиеся вслед за стадами мамонтов на восток, в Западное полуша­рие, непременно должны были оставить хоть какие-то следы своего пребывания именно в этом районе.

В 1964 г. упорные поиски советских ученых увенча­лись, наконец, полным успехом. Археологическая экспе­диция Сибирского отделения Академии наук СССР во главе с Н. Н. Диковым обнаружила на Камчатке первую палеолитическую стоянку. Там, на южном берегу неза­мерзающего, богатого рыбой Ушковского озера на про­тяжении многих тысячелетий жили древние люди, оста­вившие после себя почти двухметровый культурный слой. В самой верхней части мощных напластований археологи нашли хорошо сохранившуюся фигуру деревянного идола и множество рыбьих скелетов, валявшихся вокруг него. По-видимому, здесь стояло когда-то святилище рыбопо­добного бога Хунтая, которому камчадалы продолжали поклоняться еще в XVIII в. Затем последовательно шли слои неолитической и мезолитической эпох. Палеолитиче­ские изделия залегали на глубине около 2 м и были представлены клиновидными кремневыми нуклеусами, шлифованными подвесками из мягкого камня и грубыми наконечниками стрел, сходными с палеоиндейскими типа­

ми (например, с типом «дерма» древнекордильерской тра­диции).

В неглубокой яме, постоянно заливаемой водой озера, скелет, естественно, сохраниться не мог. Были прослеже­ны лишь слабые его признаки: костный тлен, обильно посыпанный красной охрой. Исчезли и изделия из дерева, кожи и кости, сопровождавшие умершего. Но каменные инструменты и масса плоских круглых бусин и привесок, нашитых, очевидно, когда-то на одежду погребенного, со­хранились удивительно хорошо. Это палеолитическое за­хоронение — пока что древнейшее на всем Дальнем Во­стоке.

Комментируя общие итоги этих интересных раскопок, Н. Н. Диков сказал: «...Древнейшая камчатская культура активно распространялась в сторону Америки. Сохранив­шееся в ушковской могиле большое количество бисера, бусин и подвесок —- типично индейский вампум — вскры­ло глубокие камчатские, а в конечном счете азиатские истоки исконного индейского обычая носить подобные украшения. Много общего с более поздними американски­ми обнаруживают и ушковские наконечники стрел: череш­ковые и удлиненно-листовидные. Наконец, сам обычай ма­гического употребления в погребальном ритуале красной охры тоже может расцениваться как существенный свя­зующий элемент палеолитических культур Старого и Но­вого Света.

Таким образом, и географическое положение, и древ­ность впервые открытого на Северо-Востоке Азии палеолитического памятника, и во многом американоид- ный его характер — все это новые веские доказательства раннего (хотя вовсе не обязательно первоначального) заселения Америки из Азии через ее крайний Северо-

Восток, в частности через Камчатку и древнюю сушу, соединявшую Азию с Америкой на севере» ².

Итак, охотники Сандиа, создавшие древнейшую культу­ру Нового Света, освоили лишь небольшую часть северо­американского материка, но их прямые потомки — созда­тели культур Кловис, Фолсом, Плейнвью, Скоттсблафф, Ангостура и т. д. (в XV — VII тысячелетиях до н. э.) за­селили постепенно всю территорию Западного полушария.

О том, что первые люди, появившиеся на юге Пата­гонии в VII тысячелетии до н. э., были прямыми потом­ками охотников Плато Прерий, недвусмысленно говорят предметы из нижних слоев пещер Пальи Айке и Фелл: найденные там двусторонне обработанные каменные наконечники с черешками в виде рыбьего хвоста — это по сути дела завершение одной из линий развития нако­нечников типа Кловис.

Но Аляска удалена от Патагонии более чем на И тыс. миль. Сколько же времени и сил нужно было затратить первым и немногочисленным еще переселенцам, чтобы преодолеть те большие и малые препятствия, которые воздвигала суровая природа нового континента: гигант­ские горные хребты, дикие джунгли, широкие и быстрые реки. Почти 600 поколений первобытных людей в течение 18 тыс. лет (XXV—VII тысячелетия до н. э.) шли по этому длинному и опасному пути. Но лишь около 7000 г. до н. э. Новый Свет гостеприимно распахнул перед ними свои богатейшие кладовые.

В ходе этого великого переселения древним охотни­кам и собирателям приходилось пересекать самые различ­ные климатические зоны (от арктических снежных рав­нин до вечнозеленых тропических лесов), вступать во всевозможные контакты с такими же бродячими группами переселенцев, подолгу жить в определенном природном окружении, приспосабливая к нему свой быт и хозяйство. Так, незаметно для самих себя эти монголоидные в массе племена подверглись столь значительным изменениям, что составили уже совершенно новый физический тип — «американских индейцев».

Как же выглядели люди, первыми ступившие на су­ровую землю нового континента? Очевидно, что 30 тыс. лет назад Америка была весьма опасным местом. Перво­бытный американский охотник со своим жалким воору­жением постоянно рисковал жизнью во время преследо­

вания гигантских жи­вотных ледниковой эпо­хи.

Парадоксально, но факт, что, несмотря на тщательнейшие поиски, найти скелеты древней­ших обитателей Нового Света удавалось в край­не редких случаях. Од­но из таких открытий было сделано в 1947 г. в местечке Тепешпан (долина Мехико) мек­сиканским геологом Хельмутом де Террой. На дне глубокого шурфа ученые обнаружили ске­лет человека. Он лежал ничком, с коленями, по­догнутыми к животу. Часть костей спины от­сутствовала, видимо, ра­стащенная еще в древ­ности зверями и птица­ми. И условия находки (на месте старого боло­та), и поза скелета гово­рили о том, что тепеш- панский человек погиб насильственной смертью и был брошен в болот­ную грязь лицом вниз.

Каменные наконечники копий и дротиков, изготовленные первы­ми обитателями Нового Света: а — наконечник типа Сандиа;

б — наконечник типа Фолсом

41

Что послужило причиной трагедии, разыгравшейся здесь почти 10 тыс. лет назад, мы так, наверное, и не узнаем.

Изучение костей скелета показало, что он принадле­жал крепкому коренастому мужчине, возраст которого составлял 50—55 лет. Никаких примитивных черт у че­репа прослежено не было. Скульпторы и антропологи восстановили примерный облик тепешпанского человека. И вот он глядит на нас из музейной витрины своими широко посаженными глазами. Скуластое монголоиддое лицо, орлиный нос, длинные ниспадающие на плечи во­лосы — все это удивительно напоминает облик современ­ных мексиканских индейцев, на что уже не раз обращали внимание исследователи³. Древний протоамериканоид- пый антропологический тип представлен в наиболее чистом виде у современного коренного населения Цен­тральной и Южной Америки, тогда как индейцы и эски­мосы Северной Америки (особенно в таежной и тундро­вой зонах) обладают более заметными монголоидными чертами. Возможно, это связано с тем, что коренные жители Центральной и Южной Америки в массе своей — дальние потомки палеоиндейских охотников, которые еще в глубокой древности начали свое продвижение на юг. Г» то же время другая часть палеоиндейцев, обитавших в северных и центральных районах США, подверглась впоследствии сильному воздействию со стороны новых волн переселенцев из Азии, что и отразилось в более ярко выраженной монголоидности североамериканских индей­цев и эскимосов.

Все эти данные свидетельствуют о сложном и дли­тельном процессе освоения выходцами из Азии огром­ных пространств американского материка. А цепочки отдельных находок палеоиндейской эпохи, протянувшие­ся от Аляски до Огненной Земли, указывают примерное направление и время медленного продвижения на юг больших масс людей.

Наиболее благоприятные для жизни условия предки индейцев обнаружили в Центральной Мексике: мягкий и здоровый климат, многочисленные озера, прекрасные травянистые лута, пастбища горных долин.

Поселившись в этих местах, они стали заниматься преимущественно собирательством и охотой на крупных животных эпохи позднего плейстоцена.

На территории Мексики и Центральной Америки сле­ды пребывания палеоиндейских охотников и собирателей найдены теперь во многих местах. Среди них имеются и такие выдающиеся находки, как полные скелеты мамон­тов и набор кремневого охотничьего оружия из местечка Санта Исабель Истапан⁴, желобчатые наконечники ко­пий типа Кловис из Сап Рафаэль (Гватемала) ⁵, Интибуки (Гондурас) ⁶ и Коста-Рики⁷. Следовательно, уже в XV— XII тысячелетиях до н. э. на территории Мезоамерики обитали многочисленные группы охотников и собирателей, которые, судя по орудиям типов Кловис, Фолсом, Скотто- блафф, Плейнвью и других, вели свое происхождение от различных североамериканских племен. Как известно, за­селение Нового Света осуществлялось в виде постепен­ного продвижения азиатских пришельцев из северных районов континента на юг. Исходя из этого, древнейшие мезоамериканские памятники в силу своего географиче­ского положения должны были занимать по возрасту про­межуточное место между наиболее ранними находками из США (23—25 тыс. лет назад) и Южной Америки (VII ты­сячелетие до н. э.). В действительности так оно и есть: самые ранние мезоамериканские находки относятся при­мерно к XV—XII тысячелетиям до н. э.

И вдруг в конце VIII тысячелетия до н. э. происходит резкое изменение климата. Он становится гораздо суше и теплее, приближаясь к современному. Растительный и животный мир страны постигает подлинная катастрофа. На обширной территории, от североамериканского штата Юта и до южных границ Мезоамерики, влажные луга и са­ванны превращаются в засушливые степи и полупустыни. Все растения, для которых требовалось много влаги, гиб­нут, а вместе с ними быстро вымирают почти все крупные животные плейстоценовой эпохи: мамонты, мастодонты, лошади, бизоны, верблюды и т. д. Ранние страницы чело­веческой истории очень часто заполнены такими драмати­ческими событиями. В ту эпоху взаимосвязь человека с природой выступала как никогда выпукло и ясно. В же­стокой битве за существование охотники на мамонтов по­терпели поражение. Но собиратели диких плодов и расте­ний выиграли ее. Рыболовство, добыча речных и морских моллюсков, охота на мелких зверьков и птиц служили важ­ным дополнением к растительной пище.

В настоящее время следы культур собирателей обна­ружены во многих районах Мезоамерики: пещерные сто­янки в штате Тамаулипас на Северо-Востоке Мексики; комплекс Санта Марта в пещере Осокоаутла в Чиапасе; этапы Эль Риего и Кошкатлан на многослойных стоянках из долины Техуакана (штат Пуэбла) ⁸. Всё они возникают примерно в VII—VI тысячелетиях до н. э. Затем цепь исторического развития резко нарушается, и около 2000 г. до н. э. мы встречаем здесь уже вполне сложившиеся культуры ранних земледельцев. Следовательно, эпоха пер­вобытных охотников и собирателей отделена от эпохи оседлых земледельцев огромным отрезком времени, охва­тывающим почти 5 тысячелетий.

Что же происходило в течение этого загадочного пере­ходного периода? Какие подспудные процессы и измене­ния превратили «дикие» племена с охотничье-собиратель- ским хозяйством в «культурных» земледельцев, владею­щих уже многими навыками и ремеслами? Где находился главный центр американского земледелия? Для науки все упомянутые вопросы имеют далеко не праздный интерес. Теперь уже вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что зем­леделие — главная движущая сила в формировании и развитии высоких культур древности с их городами, пись­менностью и календарем. Поэтому решение проблемы про­исхождения земледелия в Новом Свете открывает прямую дорогу к решению проблемы происхождения американ ских цивилизаций доколумбовой эпохи.

Первым, кто поставил и успешно решил этот сложней­ший вопрос, был наш соотечественник — выдающийся со­ветский ученый академик Н. И. Вавилов. После ряда бо­танических экспедиций в Западное полушарие он еще в начале 30-х годов пришел к заключению, что в доколумбо- ву эпоху в Новом Свете существовали два основных оча­га земледелия, возникших и развивавшихся совершенно независимо от Старого Света: мексиканский (включая часть Центральной Америки) и перуано-боливийский. Первый очаг дал человечеству кукурузу, фасоль, какао, хлопчатник-упланд и т. д.; второй — картофель. Кроме то­го, по наблюдениям Н. И. Вавилова, все главные очаги американского и мирового земледелия находились, как правило, в горных тропических и субтропических зонах, где имелись наиболее благоприятные условия для видооб­разовательного процесса растений и для жизни древнего

человека. Как раз в этих районах и возникли впоследст­вии важнейшие цивилизации доколумбовой Америки: майя, сапотеков, тольтеков, ацтеков, инков и т. д. Н. И. Ва­вилов особенно подчеркивал значение Южной Мексики как наиболее вероятного, по его мнению, центра культи­вирования кукурузы в Новом Свете.

Надо сказать, что выводы Н. И. Вавилова, построенные на чисто ботаническом материале (никаких других источ­ников по данному вопросу тогда и не было), полностью подтвердились результатами последних археологических работ, осуществляемых канадским ученым Ричардом Мак-Нейшем в горных районах Мексики (штаты Тама­улипас и Пуэбла). Там в сухих, высоких пещерах, хоро­шо защищенных от влаги, в течение многих тысячелетий жили предки современных мексиканцев. Слой за слоем откладывались на полу пещер всевозможные хозяйствен­ные отбросы: кости животных, орудия труда, остатки ра­стений, тканей, корзин и т. д. А исключительно благопри­ятные климатические условия обеспечили этой своеоб­разной «летописи» прошлого прекрасную сохранность. В руки археологов попал, наконец, долгожданный мате­риал: древние растения, найденные в сочетании с други­ми вещами. Появилась возможность установить прибли­зительный возраст ряда диких и возделываемых расте­ний с помощью радиокарбонного метода. Основное значе­ние работ Мак-Нейша в том и состоит, что ему впервые удалось поставить вопросы, связанные с происхождением американского земледелия, на твердую хронологическую основу. И тогда выяснилось, что история земледелия в Западном полушарии началась гораздо раньше, чем предполагали до этого многие серьезные исследователи.

Тщательно изучив пестрые напластования земли в пе­щерах вместе с содержавшимися в них древними предме­тами, Ричард Мак-Нейш создал историческую периодиза­цию начиная от эпохи охотников на мамонтов и до появ­ления городов, правда, пока лишь для двух, сравнительно небольших областей Мексики —- Тамаулипаса и Пуэблы.

1. Тамаулипас. Штат Тамаулипас на Северо-Востоке Мексики занимает гористую территорию, покрытую густы­ми лесами и благоприятную для охоты, собирательства и земледелия. Климат здесь полусухой или умеренно­влажный.

Наиболее ранние этапы местной культуры — Диабло и

Лерма (X—VIII тысячелетия до я. э. и VIII—VII тыся­челетия до н. э.) отражают еще господство охотничьего хо­зяйства. Но уже в последующий этап — Инфернилъо (VII—V тысячелетия до н. э.) роль собирательства в эко­номике местных племен быстро возрастает. Охота теряет свое былое значение, зато на стоянках этого времени часто находят остатки культивируемой тыквы, перца и дикие растения, пригодные для пищи,— агаву и «ползу­чие бобы». Поселения эпохи Инфернилъо — это неболь­шие временные стоянки. В дальнейшем роль собиратель­ства продолжает неуклонно возрастать. Анализ остатков пищи иэ слоев этапов Ногалес и Ранний Окампо (V—III тысячелетия до н. э.) показывает, что 70—80% питания составляют дикие растения, 5—8% — культур­ные, а остальное — продукты охоты. К числу искусствен­но возделываемых растений добавляются бобы и ряд разновидностей тыквы. Стоянки становятся более крупны­ми, но все еще сохраняют свой сезонный характер. Ка­менный инвентарь этого периода представлен наконечни­ками копий и дротиков, скребками, долотами, терочника­ми и ступками. Обилие корзин, сетей и циновок — яркое доказательство новых успехов местною населения в раз­витии ремесел.

В течение этапов Ла Перра и Поздний Окампо (3000— 2200 гг. до н. э.) в жизни древних обитателей Тамаулипа­са происходят важные изменения. Культурные растения составляют уже 10—15% их питания. Именно тогда впер­вые появляются примитивная разновидность возделывае­мой кукурузы («наль-тель») и красные бобы.

Видимо, в это время происходит и рождение первых культовых обрядов, связанных с кукурузой. При раскоп­ках пещеры Ла Перра было найдено детское погребение. Скелет ребенка, закутанный в большую сеть, лежал в скорченном положении на дне овальной ямы, а рядом с пим находились три початка кукурузы, нанизанных на ве­ревочку. Большое количество ступок и зернотерок, сети, корзины, ткани (из волокон юкки, агавы и магея), цинов­ки дополняют общую картину материальной культуры и быта обитателей пещеры. Медленный, но постоянный рост роли земледелия в хозяйстве древних мексиканцев хорошо заметен и на последующих этапах: Алъмагре, Флакко (2200—1800 гг. до н. э., земледелие дает20%пищи), Гер­ра(il800—1400 гг. до н. э., доля земледелия — 30%) ит. д.⁹

Результаты археологических исследований в штате Та­маулипас вызвали огромный интерес среди ученых-амери­канистов, но многие проблемы по-прежнему оставались нерешенными. Да иначе и быть не могло. Тамаулипас — всего лишь далекая северо-восточная окраина Мезоамери­ки, сильно отставшая в своем культурном развитии от пе­редовых южных областей. Поэтому отнюдь не случайно Мак-Нейш переносит свои исследования в более южные районы страны, прежде всего в Пуэблу.

2. Пуэбла. Здесь, в небольшой засушливой долине Те- хуакан, на участке в 40 км длиной и 30 км шириной в 1960 г. начала свою работу многочисленная археологи­ческая экспедиция, в состав которой помимо археологов входили ботаники, геологи, зоологи и др. У всех этих уче­ных была одна общая цель — по скудным остаткам древ­ней культуры воссоздать наиболее вероятную картину жизни далеких предков мексиканцев.

Первые же месяцы работы позволили установить, что в сравнительно небольшой долине сохранилось до наших дней не менее 454 археологических памятников, охва­тывающих почти все периоды древней истории Мезо­америки.

Наиболее ранний комплекс вещей — Ахуереадо (10000—7200 гг. до н. э.). Его создатели занимались главным образом охотой на крупных животных, хотя собирательство тоже играло в их жизни немалую роль. Следующий этап, Элъ Риего (7200—5200 гг. до н. э.), характеризуется уже преобладанием собирательства над охотой. Среди растительных остатков, обнаруженных на стоянках этого времени,— различные травы, дикая ку­куруза, агава, магей, кактусы, семена мускатной тыквы. На большое значение собирательства указывают и мно­гочисленные каменные ступки, песты и зернотерки. Культура этапа Кошкатлан развивается непосредственно на основе культуры Элъ Риего. Пять радиокарбонных дат позволяют отнести его к 5200—3400 гг. до н. э. Местное население в это время по-прежнему занимается в основ­ном собирательством, но удельный вес земледелия в хо­зяйстве продолжает, хотя и медленно, неуклонно возра­стать. Уже в начале этого этапа обитатели пещеры Кош­катлан выращивают в небольших количествах кукурузу, мускатную тыкву, перец, а позднее и бобы. Стоянки Кош- катлана имеют довольно мощные напластования хозяй­

ственных отбросов, что свидетельствует о пребывании здесь больших групп людей в течение довольно длитель­ного времени. Очевидно, урожай, полученный от возде­лывания немногочисленных пока культурных растений, в сочетании с сезонным собирательством дает уже лю­дям возможность долго оставаться на одном месте. Удельный вес продуктов земледелия в питании местного населения увеличивается почти до 10%. Появляются спе­цифические формы зернотерок и каменных чаш, широкий размах приобретает плетение циновок и корзин.

Следующий культурный комплекс — Абехас, извест­ный нам несколько хуже, относится к 3400—2300 гг. до н. э. Дикие растения все еще занимают преобладаю­щее место в рационе жителей, но продукты земледелия уже вплотную приближаются к ним по своему объему (до 30%). В число возделываемых растений входят те­перь амарант, тыква, перец, бобы и кукуруза. Последняя становится, по-видимому, основной сельскохозяйственной культурой. Характер поселений почти не меняется по сравнению с предыдущим этапом, однако, видимо, в этот период зарождаются первые постоянные поселки. Камен­ные орудия представлены наконечниками копий и дроти­ков. Зернотерки прямоугольной формы с бортиком по краю, но еще без ножек, каменные чаши, сети, корзины и ткани из растительных волокон дополняют общее пред­ставление о культуре этого времени.

Комплекс Пуррон (2300—1500 гг. до н. э.) имеет уже совершенно иной характер. Продукты земледелия начи­нают преобладать над продуктами собирательства и охо­ты. Кроме того, среди находок этого времени мы впервые встречаем обломки грубой и толстостенной керамики.

Следующий этап — Ахальпан (1500—900 гг. до п. э.) выделен уже на основе специфических форм керамики. Анализ остатков пищи из пещеры Пуррон говорит о том, что хозяйство базируется главным образом на земледе­лии. Несколько початков гибридной кукурузы имеют ха­рактерные черты, указывающие на скрещивание ее с рас­тением теосинте. Остатки построек из жердей и прутьев, обмазанных глиной, подтверждают предположение о том, что местное население живет в небольших хижинах из дерева и глины. Керамика только одноцветная, с при­месью крупного песка. Среди сосудов преобладают кув­шины с округлым туловом и различные виды чаш

Таким образом, это последнее звено в длинной цепи ис­торического развития в долине Техуакана имеет уже все характерные для раннеземледельческой культуры черты: производящее хозяйство, основанное на возделывании кукурузы, керамику и постоянные поселки.

Начиная с этого момента на территории Мезоамерики у всех местных племен окончательно складывается по­вседневный уклад оседлой жизни, который не меняется на всем протяжении их истории вплоть до испанского за­воевания.

Поразительные открытия археологов за последние 5—10 лет позволяют совершенно по-новому взглянуть и на родословную важнейших культурных растений Нового Света. К тому времени, когда Ричард Мак-Нейш впер­вые приступил к исследованиям пещерных стоянок на выжженных солнцем склонах гор Сьерра Мадре (штат Тамаулипас), проблема происхождения кукурузы (Zea Mays)была еще очень далека от своего окончательного ре­шения. Некоторые ученые пытались добиться успеха с по­мощью картографирования всех тех пунктов, где встре­чаются ранние виды кукурузы. Последние были обнару­жены и на перуанском побережье (в долине Виру в 700 г. до н. э.), и в Центральной Мексике (1000г. дон.э.), и на Юго-Западе США (500 г. до н. э.). Таким образом, первоначальный центр доместикации кукурузы мог нахо­диться в любой точке огромного американского континен­та: от Аризоны на севере до Перу на юге.

Б 40-х годах в этих исследованиях наступает повый переломный этап: археологи вступили в плодотворный союз с ботаниками и начали усиленные поиски в ряде областей Нового Света. Важные открытия не заставили себя долго ждать. В 1948 г. американский ученый Герберт Дик, исследуя пещерную стоянку Бат Кейв в штате Нью-Мексико, на глубине 2 м наткнулся на вылу­щенные початки примитивной кукурузы, имеющие не более 3 см длины¹¹. Радиокарбонный. анализ материалов из этого слоя дал неожиданно раннюю дату — III тыся­челетие до н. э. Затем последовало открытие примитивно­го маиса в пещере Ла Перра в мексиканском штате Та­маулипас (дата С14—2500 г. до н. э.), вызвавшее широ­кий отклик в научных кругах. Но еще больше неожидан­ностей ждало исследователей впереди. В одной из буровых скважин, заложенных в 1954 г. на территории

города Мехико, на глубине почти 70 м была обнаружена пыльца дикой кукурузы. Она залегала в слое, который, по определению геологов, относится к последнему межлед­никовому периоду, т. е. к 80—30 тысячелетиям до н. э. Отсюда следует, что дикая кукуруза произрастала в За­падном полушарии задолго до появления там человека и поэтому бесспорно является чисто американским расте­нием ¹².

Последние страницы в истории этой замечательной культуры были дописаны на основе работ экспедиции Мак-Нейша в долине Техуакана (Пуэбла). Именно там около 5000 г. до н. э. впервые появилась дикая кукуруза с определенными признаками доместикации, а в начале IV тысячелетия до н. э. (3600 ±250 г. до н. э.) возникли уже зачатки земледелия, основанного на возделывании этого растения. Итак, родиной маисового земледелия .бы­ла Южная Мексика и, в частности, Пуэбла.

Около 3000 г. до н. э. кукуруза распространилась вплоть до северо-восточных районов страны (Тамаули­пас). Позднее, в I тысячелетии до н. э., некоторые разно­видности ее проникли на территорию США, а в 700— 600 гг. до и. э.— в Эквадор и Перу.

Семена тыквы-горлянки (Lagenaria siceraria)встре­чаются в наиболее ранних слоях многих мезоамерикан- ских памятников, т. е. задолго до открытий Колумба.

Н. И. Вавилов и некоторые американские ботаники считают, что это растение было еще в очень отдаленную эпоху принесено в Новый Свет океанскими течениями от берегов Африки. К сведению скептиков можно напом­нить, что в пещерах Тамаулипас найдены остатки тыквы- горлянки, возраст которых составляет не менее 8—9 тыс. лет, что совершенно исключает возможность влияний со стороны земледельческих культур Старого Света: как из­вестно, последние появляются в лучшем случае в конце VII—VI тысячелетии до н. э.

Другой вид тыквы (Cucurbita moschata),вне всякого сомнения, раньше всего появляется в Южной Пуэбле (до­лина Техуакана), где ее остатки обнаружены в нижних напластованиях пещер Кошкатлан и Эль Риего. Судя по результатам радиокарбонного анализа, это растение на­чинает возделываться здесь в период между 6500— 4900 гг. до н. э. Гораздо позднее, уже во II тысячелетии до н. э., мускатная тыква распространяется почти по всей

Мексике и Центральной Америке, становясь излюбленной пищей индейских земледельцев.

Вопрос о месте происхождения обыкновенной фасоли до сих пор окончательно не решен. Дело в том, что в пе­щерах штата Тамаулипас фасоль встречается в слоях, относящихся к 4000—2400 гг. до н. э., а в Чиапасе — около 3500 г. до н. э. Однако самые древние по возрасту находки фасоли сделаны в долине Техуакана, жители ко­торой начали культивировать это растение уже на этапе Кошкатлан (4900—3500 гг. до н. э.). К 2000 г. до н. э. фасоль была известна почти всем земледельческим пле­менам Мезоамерики.

Разновидность этого растения — фасоль-лима (Phaseo- lus lunatus)— появляется впервые в горной Гватемале, где до сих пор сохранились ее дикие сородичи. Но точ­ная дата этого события нам пока неизвестна. Во всяком случае, около 500 г. до н. э. фасоль-лима достигает Пуэб­лы, а в 300 г. н. э.— горных районов Тамаулипаса.

Таким образом, в Мезоамерике никогда не было еди­ного очага, породившего все богатство культурных расте­ний, характерных для этой области. Скорее можно гово­рить о существовании нескольких микроочагов, среди которых выделяется Южная Мексика (Пуэбла и сосед­ние с ней районы), где впервые стали выращивать куку­рузу и ряд видов фасоли и тыквы. Тем не менее к 2000 г. до н. э. основные виды возделываемых растений (куку­руза, фасоль, тыква) получили распространение у всех ме- зоамериканских земледельческих племен, сохранив свое значение в хозяйстве вплоть до прихода испанских завое­вателей.

Что касается вопроса о происхождении мезоамерикан- ской керамики, то ответить на него в данный момент поч­ти невозможно. Мы имеем сейчас в доколумбовой Америке три примерно равные по возрасту традиции гончарного искусства: в восточных районах США (1500 г. до н. э.), в Эквадоре и Панаме (2500—2100 гг. до н. э.) и в Южной Мексике (2300—1900 гг. до н. э.).

Изделия из всех вышеназванных областей, несмотря на свой примитивный и грубый облик, совершенно несхожи между собой, что указывает, по-видимому, на их независи­мое происхождение. В пользу этого говорит и огромная географическая удаленность указанных керамических центров друг о г друга.

Около 2300—2000 гг. до н. э. в Мезоамерике пойвляют ся первые постоянные поселки земледельцев. Они еще не­велики по размерам и имеют довольно топкий культурный слой. Окончательное формирование всего оседлого ком­плекса жизни древних земледельцев завершается между 2300 и 2000 гг. до н. э. Итак, первые робкие попытки вы­ращивания полезных растений предпринимаются собира­телями еще с конца VII тысячелетия до н. э. Горные районы тропиков и субтропиков создавали наиболее бла­гоприятные условия для земледелия и для жизни древ­него человека. Как раз там мы и встречаем с очень отда­ленного времени зачатки земледельческого хозяйства. Эти первые эксперименты с полезными растениями, следы ко­торых Мак-Нейшу удалось обнаружить в горных пещерах Тамаулипаса и Пуэблы, приводят к тому, что уже в IV тысячелетии до н. э. там появляется основное трио куль­турных растений Нового Света — кукуруза, фасоль и тыква, до сих пор составляющие основу питания мекси­канских крестьян. III тысячелетие до н. э.— время даль­нейшего прогресса земледельческого хозяйства. В более передовых районах Мезоамерики (Пуэбла) земледелие в самом конце III тысячелетия до н. э. начинает играть уже решающую роль в хозяйстве, опередив по объему своей продукции долю собирательства и охоты. В это же время или несколько позднее здесь впервые появляется керамика и возникают постоянные поселки земледельцев, смутные признаки которых можно проследить еще в пред­шествующую эпоху.

Переход к экономике, основанной на земледелии.— один из величайших поворотных моментов в истории чело­вечества. Судя по имеющимся сейчас данным, он не был мгновенным актом, а совершился в результате длительного периода мучительных поисков и опытов. Но он имел место далеко не везде. Подавляющее большинство индейских племен Северной и Южной Америки продолжало вести бес­покойную жизнь охотников и собирателей. Территория первых земледельческих культур Нового Света протяну­лась узкой полоской вдоль западной оконечности средин­ной части материка. Здесь и находилась индейская ойку­мена — колыбель всех высоких цивилизаций доколумбо­вой Америки.