СЕВЕР ПОБЕРЕЖЬЯ ПЕРУ В КОНЦЕ I ТЫС. ДО Н.Э. - I ТЫС. Н.Э.
На протяжении нескольких последующих веков в северных и центральных районах Перу произошли события, приведшие к появлению первого государства Южной Америки или по крайней мере первого общества, для которого наличие хотя бы некоторых признаков государственной организации трудно оспорить.
Речь идет о культуре мочика с центром в долине Моче (город Уакас-де- Моче). Напомним, что во II тыс. до н.э. эта долина уже была объединена вокруг Кабальо-Муэрто — комплекса монументальных сооружений культуры куписнике.В пользу появления в Моче государственной организации есть два довода, которые сомнению практически не подвергаются. Во- первых, это наличие четырех уровней в иерархии поселений, а во- вторых, вероятный контроль Моче над некоторыми соседними долинами, отстоящими от столицы на десятки и даже сотни километров. Как минимум в сфере контроля Моче находилась расположенная к северу от нее крупная долина Чикама, а как максимум — расположенная далеко к югу долина Непенья, где был построен монументальный общественно-культовый комплекс Паньямарка (см. рис. 27). В частности в Чикаме монументальный комплекс Уака-Као-Вьехо на последнем этапе существования был оформлен так, чтобы детально копировать декор комплекса Уака-де-ла-Луна в Моче [Quilter 2010: 80—84]. Еще одним доводом в пользу наличия государства служат размеры монументальных сооружений в Уакас-де-Моче. В IV—VI вв. н.э. они, безусловно, превосходили по размерам любые другие постройки на Северном побережье.
Правда, размеры монументальных сооружений необязательно свидетельствуют о прямом контроле одних центров над другими — скорее об их неформальной иерархии. Мы уже говорили, что некоторые общественно-культовые сооружения побережья Перу II тыс. до н.э. потребовали для своего возведения затрат труда, сопоставимых с затратами труда для строительства платформ в Уакас-де-
Моче.
К ним относятся не только памятники долины Касма, но также Ла-Флорида и Сан-Хасинто к северу от Лимы, а считать их столицами государств никто еще не предлагал. Тем не менее в сочетании с данными в пользу экспансии культуры мочика за пределы Моче размеры сооружений в мочикской столице все же можно счесть доводом в пользу наличия сложной и многоуровневой системы управления.Между мочикой и куписнике существует значительная преемственность в отношении иконографии и содержания культовых изображений, а также ведущей формы парадной керамики — сосудов со стремевидным горлом-ручкой. При этом две культуры разделены промежутком примерно в 500 лет, когда на Северном побережье распространились сильно отличные от куписнике формы культуры.
В IV в. до н.э. на смену куписнике здесь приходит культура са- линар. Все более ранние монументальные объекты в Моче были брошены, а население сосредоточилось в нижней части долины. Там появились оборонительные сооружения и возник город Серро- Арена (рис. 21 лев.) [Billman 2006: 187-223; Brennan 1982]. В нем мало построек, которые можно интерпретировать как общественно-культовые, и они невелики по размеру, зато вероятное число жителей (порядка 5 тыс. человек) превосходит соответствующие оценки для любых других более ранних или синхронных поселений на континенте. Среди 2 тыс. домов есть как хижины, состоящие из одного помещения, так и здания с хорошей отделкой и двумя десятками комнат (рис. 21 прав.). Похоже, что характер застройки в Сер- ро-Арена был примерно такой же, как на поселении Сан-Диего в низовьях долины Касма, возникшем после оставления храмовых центров перуанского побережья в начале I тыс. до н.э. (рис. 14).
В расположенной южнее Моче долине Виру число жителей в период существования Серро-Арена сокращается — вполне вероятно, что люди переселились оттуда в Моче. Если элита Серро-Аре- на в той или иной степени контролировала не только Моче, но и соседние долины, формы этого контроля были иными, чем во II тыс. до н.э., — вряд ли религиозный авторитет, скорее военная сила.
После рубежа нашей эры ситуация вновь меняется. Моче переживает упадок, верховья этой долины, а также долины Виру захватывают группы горцев. Серро-Арена и много других поселений покинуты, на смену культуре салинар приходит культура гальинасо.
Рис. 21. Слева: примерная плотность застройки территории поселения Серро-Арена, скопления домов выделены темным. Справа: типы построек в Серро-Арена; А) элитарное домохозяйство; Б) ритуальный комплекс; В) бедное рядовое домохозяйство; 1) оштукатуренные скамьи и возвышения; 2) очаги, по [Brennan 1982, fig. 3, 4, 5]
Впервые распространяется изготовленный в формах прямоугольный сырцовый кирпич, лучше подходящий для монументального строительства, чем конические адобы. Политический центр долины Моче перемещается ближе к горам в Серро-Ореха — на передний край обороны против горцев (см. карту на рис. 7). В долине Виру, близ моря, возникает город Гальинасо, куда, вероятно, перешла жить другая часть населения Моче [Billman 2006: 235—267; Fariss 2008; Gagnon 2006; Millaire 2010a; Millaire, Eastaugh 2011]. Это поселение, число обитателей которого оценивают в 10 тыс. человек, с его огромными монументальными сооружениями было, по-видимому, столицей крупной политии. Учитывая наличие четырехранговой иерархии поселений в Виру, некоторые археологи говорят даже о государстве [Millaire, Eastaugh 2011: 295—296], но детально эту тему специалисты не обсуждали.
В северных долинах Хекетепеке и Ламбайеке культура гальи- насо, возможно, распространяется раньше, чем в Моче и в Виру.
Культура салинар в этом районе представлена только отдельными находками керамики [Shimada 1994: 64—65], а крупных поселений не выявлено. В низовьях Хекетепеке около 300 до н.э. строится связанный с гальинасо монументальный комплекс Хатанка [Hahn 2009]. Был ли он единственным политическим центром долины, пока не ясно. Монументальная архитектура и крупные оросительные системы гальинасо выявлены и в Ламбайеке [Shimada, Maguina 1994: 40-47].
Еще севернее в долине Пьюра культуре гальинасо синхронна культура викус (карта 11 на рис. 78). Она возникла в I в. до н.э. и просуществовала более трех веков [Kaulicke 2006]. Монументальная платформа Лома-Вальверде высотой 14 м сейчас занимает площадь 57х 17 м, остальное было уничтожено ливневыми потоками во время эль-ниньо. Размеры монументального комплекса не оставляют сомнений в том, что речь идет о достаточно сложном обществе, хотя в целом система поселений викус не описана. Для викус характерна самая развитая для своего времени в Андах металлургия меди, в погребениях найдены даже проушные топоры, совершенно необычные для Нового Света [Campa Soler 1970; Lumbreras 1981: 220]. Золотые изделия также встречаются. Погребения представляют собой шахты с подбоем глубиной до 12-15 м [Disselhoff 1971: 14; Mejia Xesspe 1966], что связывает викус с культурами горной Колумбии. В Перу могилы подобного типа, хотя и не столь глубокие, есть на Центральном и Южном побережье (см. ниже о культуре паракас). В Пьюре неподалеку от центров культуры викус были разграблены богатые погребальные комплексы культур мочика (раннего этапа) и эквадорской толиты, о которых ниже. Все они явно синхронны, но их взаимоотношения неясны.
Около 200 н.э. в северных районах побережья Перу произошла новая культурная трансформация — культура гальинасо в Моче сменилась культурой мочика. Горцев вытеснили за пределы долины, в низовьях была возведена новая столица Уакас-де-Моче с монументальным комплексом Уака-де-ла-Луна, к которому позже добавилась гораздо большая по размеру Уака-дель-Соль. Одновременно с тем, как полития Мочика стала приобретать признаки государства, полития Виру утратила первенствующее положение, заимствовала от мочика некоторые культурные формы, но сохранила свою автономию [Bourget 2010; Millaire 2010b]. Более южные долины Чао, Санта и Непенья, видимо, подверглись прямой мочикской
колонизации [Busch 2009; Chapdelaine 2010; 2011: 204—205]. В долинах к северу от Чикамы в I—III вв.
н.э. также возникают монументальные центры, власть в которых принадлежала мочикской элите, но археологи единодушны в том, что центру в Моче они не подчинялись. Одним из северных центров был уже упомянутый Сипан (рис. 22). В IV—VI вв. культура северных долин, в том числе элитарная, демонстрирует смешение черт, характерных для мочики и га- льинасо [Castillo 2010; Hecker, Hecker 1995]. Лишь в VII в. здесь распространяется характерный позднемочикский стиль вазовых росписей, а размеры и структура поселений недвусмысленно свидетельствуют о существовании государственной организации (рис. 24, 26).
Рис. 22. Реконструкция монументальных платформ в Сипан — центре одного из политических образований уровня вождества, связанных с ранним этапом культуры мочика, II—III вв. н.э., долина Ламбайеке, по [Alva, Donnan 1993, fig. 39]. В кладке низкой платформы (внизу слева) находились камеры с погребениями знатных персон
В результате исследований последних 20 лет культурная и политическая обстановка на севере побережья Перу на протяжении первой половины и середины I тыс. н.э. стала намного понятнее, чем ранее. Строительство крупных каналов, рост населения и в конечном счете появление более сложной политической организации
и культурный подъем совпадают по времени с увеличением количества осадков в горах, в результате чего орошающие побережье реки и речки стали значительно полноводнее [Ortloff, Moseley 2009: 279; Shimada, Maguina 1994: 40—47]. Судя по исследованиям в Моче, около рубежа нашей эры доля кукурузы в диете местного населения резко выросла [Lambert et al. 2012]. Что касается взаимодействия различных культур и их вариантов, то по всем признакам между создателями культур гальинасо и мочика (а вероятно, также куписнике и с меньшей уверенностью — салинар) не существовало значительных этнических различий. В Пьюре, где, как было сказано, наряду с материалами культуры викус есть относящиеся к ранней мочике, эти последние, по предположению некоторых археологов, также могли появиться вследствие использования местной элитой изделий, обладание которыми считалось престижным [Castillo, Uceda Castillo 2008: 719].
Те различия между культурами, которые имелись, вряд ли совпадали с ареалами распространения отдельных элитарных архитектурных и художественных традиций [Makowski 2010; Shimada, Maguina 1994]. Не было заметного притока нового населения и в VIII—IX вв. н.э. после гибели культуры мочика [Shimada 1994: 274]. Состав населения не менялся существенно, все миграции имели локальный характер — из одной части долины в другую либо между соседними долинами. В то же время смена культур сопровождалась резкими изменениями в типах поселений и построек, изменением форм парадной (а иногда и бытовой) керамики, распространением новой иконографии. Часть нововведений могла быть обусловлена влиянием жителей горных районов, что особенно вероятно для культуры салинар [Shimada 1994: 64—65], либо появлением новых групп элиты с крайнего севера побережья (после гибели мочика). Однако в основном смена культур отражала идеологические и социальные, а не этнические процессы.Иконография мочика, как уже говорилось, продолжила традиции куписнике и отчасти салинар, но приобрела также множество новых и совершенно оригинальных элементов [Quilter 2001]. Сходная иконография представлена на изображениях всех категорий — росписи на стенах святилищ и на керамике, изделия из металлов, дерева и пр. В гальинасо сюжетных изображений ни на керамике, ни на стенах построек практически нет, а элитарные захоронения с золотом и другими ценностями не найдены. За различиями такого рода можно разглядеть поиск местной элитой наиболее эффектив
ных способов удержания власти. Видимо, те способы, которые были опробованы во II в. н.э., оказались достаточны для того, чтобы политическое образование со столицей в низовьях Моче просуществовало еще несколько столетий. Одновременно с основанием Уакас- де-Моче появился ритуал, включавший участие персон высшего ранга в церемонии казни пленников (рис. 23) [Donnan 2010]). Был ли он разработан конкретно в Моче и сразу же заимствован элитой более северных вождеств, которые Моче не подчинялись, не ясно, но ритуал достаточно специфичен и вряд ли мог возникнуть независимо в нескольких центрах. Исследования показывают, что в Моче предназначенных для казни брали в плен за пределами долины и что речь, скорее всего, идет о реальных, а не ритуальных — типа рыцарских турниров — сражениях [Phillips 2009: 41, 72, 125— 126, 133; Sutter, Cortez 2005; Verano 2001]. В частности, массовые захоронения истерзанных пленников найдены рядом с общественно-храмовыми комплексами, где происходил ритуал [Quilter 2010: 73]. Данную практику жертвоприношений следует отличать от более обычной практики — помещать сопроводительные жертвы в могилы знатных персон [Gaither et al. 2008].
Рис. 23. Развертка росписи на сосуде мочика (IV—V вв. н.э.) с изображением воинов, сражающихся на земле, и божеств, находящихся на небе и исполняющих ритуал. Реально такой ритуал совершался с участием знатных персон в главных храмовых центрах. Лицу, занимавшему высший пост в иерархии, подносили кубок, наполненный кровью пленников, по [Donnan, McClelland 1999, fig. 6.42]
Анализ археологических материалов, полученных при раскопках города Уакас-де-Моче и других центров культуры мочика, в сочетании с данными иконографии позволяет предполагать, что к концу VI в. н.э. элита мочика была вынуждена отказаться от прежней идеологии. С этого времени сцены, имеющие отношение к церемонии казни пленников, а также некоторые другие сюжеты исчезают из репертуара изображений. Резко меняется и сам стиль росписей. Полития с центром в Уакас-де-Моче не исчезла, но значительно сократилась в размерах. Наряду с ней на Северном побережье Перу возникают другие политии. Все они в большей или в меньшей степени продолжали традиции культуры мочика, но разрыв с идеологией, характерной для мочикского государства в III— VI вв., сомнений не вызывает [Lockard 2009]. Один из новых центров, Галиндо, возник в самой долине Моче близ выхода реки на равнину. Площадь Галиндо оценивается в 6 кв. км, но, судя по опубликованному плану, плотно застроены были лишь 2,5 кв. км [Bawden 1982, fig. 12.1; 2001: 294, fig. 3]. Еще более крупный центр этого времени вырос в 180 км севернее Моче в долине Ламбайеке, причем не в ее прибрежной части, а, как и Галиндо, близ выхода реки на равнину рядом с головными сооружениями магистральных каналов. По размеру и сложности планировки, отражающей разнообразие административных и производственных функций, Пампа- Гранде площадью порядка 6 кв. км [Shimada 1994: 140] существенно превосходит старую столицу Уакас-де-Моче, площадь которой была порядка 1 кв. км (рис. 24) [Amico 2010, fig. 4].
Судя по найденным материалам, на вершине главного монументального сооружения в Пампа-Гранде, Уака-Форталесы, происходили помпезные ритуалы. Здесь, вероятно, располагались также здания, служившие резиденцией высших лиц государства [Haas 1985; Shimada 1994: 151—154]. Размерами Уака-Форталеса сопоставима с Уака-дель-Соль, самой большой сырцовой платформой в столице Мочика в Моче (рис. 26). Первоначальный объем Уака- дель-Соль трудно в точности оценить из-за разрушений колониального времени, максимальные размеры — 340x160x40 м [Uceda Castillo 2001: 47]. Максимальные размеры Уака-Форталесы — 270x185x54 м, объем — 1,26 млн куб. м [Haas 1985: 393]. На первую из платформ вел пандус длиной 290 м [Shimada 1994: 145]. Оба искусственных сооружения — крупнейшие в доиспанской Южной Америке, но при этом следует учитывать, что Уака-Форталеса была
Рис. 24. Сравнительные размеры крупнейших центров культуры мочика — Уакас-де-Моче в долине Моче (период расцвета — III—VI вв. н.э.) и Пампа- Гранде в долине Лайбайеке (VII—VIII вв. н.э.). Территория Уакас-де-Моче выделена заливкой и определена приблизительно, на значительной ее части культурные слои уничтожены либо перекрыты аллювиальными отложениями, по [Amico 2010, fig. 4; Chapdelaine 2001, fig. 1; Shimada 2001, fig. 2]
построена за более короткий срок — 25—50 лет [Shimada 1994; Shimada, Shimada 1981: 66].
Как только что было сказано, около 600 н.э. в идеологии правящей группы мочика произошли какие-то важные изменения. Они не были чем-то исключительным — двумя веками раньше сюжеты и стиль изобразительного искусства тоже менялись, а на поселениях одни ритуальные комплексы были оставлены, а другие построены [Uceda Castillo 2010: 140]. Подобные изменения долгое время воспринимались как свидетельства обычной эволюции культуры во времени и как явления, касающиеся исключительно иконографии, хотя практически полное отсутствие изображений, датируемых переходом от одного стиля к другому, и вызывало удивление. Сейчас ясно, что речь идет не об эволюции мочикского искусства во вре
мени, а об отражении в этом искусстве разных идеологических комплексов, частично синхронных друг другу. Обилие фигуративных сюжетных изображений позволяет в случае с мочика если не реконструировать эти комплексы, то по крайней мере зафиксировать их наличие (рис. 25). Это отчасти касается и культур Южного побережья Перу, паракас и наска, также отличающихся богатой иконографией. Можно, однако, предполагать, что борьба групп элиты за власть, выраженная в форме религиозного конфликта, имела место в любых обществах — по крайней мере во всех, которые, подобно культурам Перу, часто сталкивались с изменениями природных и социальных условий и должны были на них реагировать.
Рис. 25. Прорисовка росписи на сосуде мочика, изображающей так называемый «бунт вещей», по [Donnan, MacLelland 1999, fig. 4—70]. Справа — сцена расправы оживших предметов одежды и вооружения воинов над своими хозяевами, слева — зооморфные персонажи во главе с мужчиной в лучистом ореоле (вероятно, богом солнца), занятых «подавлением бунта». Во главе предметов находятся бог-сова и женское божество — вероятно, богиня луны [Березкин 1983: 87—89; Berezkin 1981: 14—15]. Настенные росписи на данный сюжет обнаружены в двух крупнейших мочикских святилищах — Уака-де-ла-Луна в долине Моче и Паньямарка в долине Непенья. Они выполнены в стиле мочика-IV, связанном с возвышением Уакас-де- Моче. Ранее этот сюжет на росписях не встречается. О его важности для правящей элиты свидетельствует тот факт, что в тех же святилищах представлены еще только сцены, связанные с церемонией казни пленников (рис. 23)
Около 700 н.э. Пампа-Гранде была оставлена людьми, а строения на Уака-Форталеса погибли в огне [Shimada 1994: 247—248, 253]. В пользу внешней агрессии нет данных, так что исследовавший памятник И. Шимада пришел к выводу, что позднемочикское
государство рухнуло в результате внутреннего конфликта. Однако традиции государственности в северных долинах побережья не угасли. Через полтора-два века здесь возникло новое государство, соответствующее культуре сикан, она же ламбайеке, со столицей в Батан-Гранде [Shimada 1985; 1987; 1990; Shimada, Cavallaro 1985]. Около 1050 этот город был сожжен и разграблен, а столицей стал Тукуме, он же Эль-Пургаторио [Dulanto 2008: 762; Shimada, Elera 1983: 46].
В культуре ламбайеке впервые в Америке была начата выплавка меди, точнее мышьяковистой бронзы, из минерала энаргита (Cu3AsS4). Отдельно добывали арсенопирит (FeAsS). Переход от получения меди из окислов к ее добыче из серосодержащей руды многократно увеличил объем добываемого металла и улучшил его свойства [Lechtman 1991; Pedersen 1976; Shimada 1985: 368—369; Shimada, Merkel 1991]. Мышьяковистую бронзу начали применять для изготовления не только явно церемониальных предметов, но и крупных насадок на деревянные рукояти, возможно, служивших орудиями [Lechtman, Macfarlane 2005, fig. 5]. Резко расширяется в ламбайеке и добыча золота, из которого делают огромные кубки, маски и жертвенные ножи [Kauffmann Doig 1999; Shimada, Griffin 1994]. Как по весу изделий, так и по их количеству на ламбайеке приходится львиная доля дошедших до нас древнеперуанских предметов из драгоценных металлов.
Около 1100 н.э. и затем снова полтора века спустя большие долины северного побережья был опустошены самыми мощными в голоцене эль-ниньо, а около 1375 г. эта территория перешла под контроль государства Чимор с центром в Чан-Чане в долине Моче. В период расцвета культуры ламбайеке в Батан-Гранде и в Тукуме продолжалось строительство гигантских платформ из сырцового кирпича, лишь немного уступающих по размерам платформам в Уакас-де-Моче и Пампа-Гранде. В частности, крупнейшая платформа Батан-Гранде имеет площадь основания 100x80 м при высоте 35 м [Shimada, Cavallaro 1985: 50]. Однако в столице Чимор Чан- Чане возобладали архитектурные традиции горной области, связанные с влиянием культуры уари, о которой ниже. Вместо огромных платформ здесь строятся обширные прямоугольные комплексы с лабиринтообразной планировкой. Трудно оценить, в какой мере различия в архитектуре отражают различия в формах управления. Известная нам по документам испанского времени социоэкономи-
Рис. 26
1) Центральная часть Пампа-Гранде с монументальным комплексом Уака- Форталеса.
2) План и разрез Уака-Форталесы.
3) Разрез платформы Уака-дель-Соль в том же масштабе, по [Moore 1996, fig. 2.20, 32; Shimada 1994, fig. 7.7]
ческая организация Чимор была близка инкской и основана на государственном регулировании производства и распределения [Kolata 1983]. Подобная традиция, по-видимому, сложилась в горных районах центрального и южного Перу и северо-западной Боливии. Пампа-Гранде, однако, тоже представлял собой не город независимых мастеров и торговцев, а одну гигантскую мастерскую, созданную для возведения и обслуживания огромного неутилитарного объекта [Shimada 1994: 216—225]. С точки зрения интересов большинства населения, концентрация людей в городе не имела смысла.
Что касается культуры сикан, то данные для реконструкции социально-экономических отношений в этом обществе не столь обильны, как для общества Пампа-Гранде. Важные выводы сделаны, однако, на основе изучения землепользования — датировки поселений и оросительных каналов в долине Ламбайеке. Оказалось, что в период культуры сикан поля принадлежали местному населению или по крайней мере провинциальной элите, а после завоевания этой территории сперва государством Чимор, а затем Инками все ресурсы оказались под прямым контролем центральной власти [Hayashida 2006]. Сикан отличается от других культур Боливии и Перу наличием заменителей денег — тонких медных пластин и более крупных предметов в форме лезвий топоров [Shimada 1987: 141— 143; Shimada, Griffin 1994: 67]. Они служили для накопления ценностей, но, может быть, также и для обмена. Точно такие же предметы найдены среди материалов эквадорской культуры ман- теньо — торгового партнера Сикан (о ней ниже).
К приходу испанцев традиция государственности, характерная для севера побережья Перу и восходящая к культуре мочика (а опосредованно, вероятно, и к общественно-храмовым центрам III—I тыс. до н.э.), находилась в упадке. Случилось это, однако, не в силу внутренней слабости, а под воздействием внешних факторов — природных катастроф (из которых мы упоминули лишь часть) и внешней агрессии со стороны Инков. Что же касается периода политической дезинтеграции на севере побережья Перу в VIII— IX в. н.э., то он не был продолжительным и не привел к разрыву с традицией. Возникшие в X в. новые государственные образования (Сикан и Чимор) не начали развиваться с уровня простых вождеств, а явно использовали опыт своих недавних предшественников. Начиная с первых веков нашей эры на севере побережья Перу всегда
существовало хотя бы одно крупное государственное образование, а политическая дезинтеграция затрагивала лишь отдельные группы долин, но не весь ареал. Для VIII—IX вв. н.э. таким государством с территорией от долины Чао до долины Уармей (200 км вдоль побережья) являлась Касма [Vogel 2011]. Ее столица Эль-Пургаторио (не путать с Тукуме, для которого название «Эль-Пургаторио» также используется) находилась в южной части долины Касма. В середине XIV в. эту область завоевало государство Чимор, а через сто с лишним лет — Инки.
Развитие сложных обществ на Центральном побережье Перу в первой половине и середине I тыс. н.э., скорее всего, шло тем же путем, что и в более северных долинах, но эти памятники хуже изучены. Синхронной мочике культуре лима вполне могла соответствовать государственная структура [Agurto Calvo 1984; Cavatrunci 1990]. Образцов фигуративного искусства лимы мало, но художественный и технический уровень имеющихся очень высок. Среди них есть сосуд с изображением мифического персонажа с головами- трофеями в руках [Lumbreras 1975, fig. 213] — тема, характерная для большинства перуанских культур. Основные памятники лимы, в том числе город Кахамаркилья и комплекс монументальных сооружений Маранга, в значительной мере уничтожены строительными работами на территории перуанской столицы. Одним из культовых центров лимы был храм Пачакамак в долине Лурин. Однако в основном найденные там материалы относятся к периоду господства на Центральном побережье культуры уари, к прединкскому и инкскому времени.
Еще по теме СЕВЕР ПОБЕРЕЖЬЯ ПЕРУ В КОНЦЕ I ТЫС. ДО Н.Э. - I ТЫС. Н.Э.:
- ЮГ ПОБЕРЕЖЬЯ ПЕРУ В КОНЦЕ I ТЫС. ДО Н.Э. - НАЧАЛЕ II ТЫС. Н.Э.
- ЮГ ГОРНОЙ ОБЛАСТИ ПЕРУ И БОЛИВИЙСКОЕ ПЛОСКОГОРЬЕ В СЕРЕДИНЕ II ТЫС. ДО Н.Э. - НАЧАЛЕ II ТЫС. Н.Э.
- СЕВЕР ГОРНОЙ ОБЛАСТИ ПЕРУ В I ТЫС. Н.Э.
- СЕВЕР ЦЕНТРАЛЬНЫХ АНД В III—I ТЫС. ДО Н.Э.
- 2.3. Становление производящего хозяйства (V–IV тыс. до н. э. – II тыс. до н. э.)
- Глава 1 Северо-Восточное Красноморье с древнейших времен по IV тыс. до н. э.
- Глава 6 Египтяне в Северо-Восточной Дельте и на Синае во II - I тыс. до н. э.
- Глава 4 Северо-Восточное Красноморье и Египет в III - первой половине II тыс. до н. э.
- Стратиграфия курганов Северной Осетии - основа периодизации кубано-терской культуры в конце III - начале II тыс. до н.э.
- ГЛАВА 13 СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III ТЫС. ДО н. э. ПРОБЛЕМА ХЕТТОВ. МЕГАЛИТИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ - УСАТОВСКАЯ, КЕМИ-ОБИНСКАЯ И НОВОСВОБОДНЕНСКАЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ДОЛЬМЕНОВ НОВОСВОБОДНОЙ
- ИНДЕЙЦЫ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ
- Глава I Нубия в IV—II тыс. до н. э.
- Глава 2 Аравия в Ш-И тыс. до н. э.
- IILl. Этносоциальные процессы на Пиренейском полуострове в III—II тыс. до н.э.
- Глава 5 Азиаты и Египет в III - первой половине II тыс. до н. э.