§ 3. Афинская конституция.

В это время наиболее закончен­ный свой вид приняла и конституция афинской ра­бовладельческой демократии. Верховные права принадлежали экклесии, народному собранию, и, соответ­ственно с этим, круг дел, подлежавших его обсуждению, был очень обшпрен.

Так, экклесия производила избрание посредством открытого голосования — поднятием рук («хейротония») —десятерых страте­

гов. После избрания стратеги получали от народного собрания определенные назначения, что также сопровождалось открытым голосованием.

«Поднятием рук, — говорит Аристотель, — дают им [стратегам] опреде­ленное назначение: одному — для гоплитов, и он командует ими, когда они выступают в поход; одному — для своей страны, и он охраняет ее, а если военные действия начинаются в ее пределах, ведет там войну. Двоих назна­чают для Пирея... На них возлагается забота об охране всего находящегося в Пирее». Далее, одного назначают для постройки судов группами богатых граждан («симмориями»). «Остальным [стратегам] дают назначения сообразно с текущими обстоятельствами» (Аристотель, Афинская полития, 61, 1).

Народному собранию принадлежало, кроме того, право проверки дея­тельности властей. На экклесии выясняли, «находит ли народ, что они [т. е. стратеги] правильно исполняют обязанности». Если действия какого-либо стратега будут признаны неправильными, «его предают суду и, в случае при­знания виновным, определяют наказание, которому он должен подвергнуться, или штраф, который он должен выплатить; если же его оправдают, он продол­жает нести свои обязанности» (Аристотель, Афинская полития, 61, 2). Таким образом, важнейшие должностные лица во времена расцвета афинской демократии, стратеги, находились под постоянным контролем экклесии.

Кроме стратегов, непосредственно народным собранием, путем открытого голосования, выбирались все вообще военные началь­ники, а также лица, ведавшие воспитанием и военным обучением «эфебов» (эфебами назывались молодые люди из полноправных граждан в возрасте от 18 до 20 лет).

Народное собрание было и высшим законодательным органом. Каждый его участник мог выступить с проектом нового закона. В обсуждении законодательного предположения могли участво­вать все члены экклесии. Если собрание одобряло законопроект, он поступал для дальнейшего обсуждения в булэ — совет 500, который подготовлял свое заключение по поводу вновь предло­женного закона. Такое заключение называлось «пробулевма». Выслушав пробулевму, собрание вновь обсуждало законопроект вместе с заключением совета. После прений законопроект вторично голосовали.

Если собрание принимало его, оп не становился еще законом. Принятое экклссией законодательное предположение передавали в специальную комис­сию — гелиэю, состоявшую из присяжных, которых в данном случае называли «номофетами». После того как номофеты утверждали принятый экклесией законопроект, последний становился законом («номос»), т. е. входил в общий строй законоположений Афипской республики и становился обязательным для всех граждан. До этого оп был «псефизмой», т. е. постановлением, не имею­щим общеобязательного значения.

Описанный порядок издания законов, с одной стороны, подобно графэ параномон, содействовал устойчивости демократических афинских порядков. С другой стороны, он был выгоден правящей верхушке демократии, так как, в случае внесения вредного с точки зрения руководящих кругов законо­проекта, в промежуток между первым его чтением и заключительным собра­нием можно было теми или иными средствами повлиять на большинство экклесии и провалить нежелательные предложения.

Другим важнейшим государственным органом являлся совет 5 0 0 — булэ. Выборы членов совета, булевтов, происходили путем жеребьевки по демам пропорционально населению дема с таким расчетом, чтобы от каждой филы в совет входило 50 человек. В пол­ном составе совет обычно заседал мало, а был разделен на 10 «при- таний» по числу фил. В течение года сессия каждой прятаний про­должалась, в порядке очереди, около месяца (от 36 до 39 дней). Благодаря такому порядку совет являлся постоянно действующим учреждением. Пританы заседали в особом здании и здесь же полу­чали обед за счет государства. Из своей среды они ежедневно из­бирали председателя — «эпистата»; в V в. эпистат председательство­вал на общем заседании булэ и в народном собрании.Он же хранил ключи от государственной казны и архива, а также государствен­ную печать.

Совет был представителем государства при дипломатических сношениях, принимал послов и представлял их народному собранию. Иногда совет сов­местно с гелиэей подтверждал договоры с иностранными государствами клятвой от лица республики. Совет имел право возбуждать дела против пред­ставителей власти по своей инициативе и по жалобам частных лиц, мог даже выносить по этим делам решения, присуждая виновных к штрафу, заключению в тюрьмы и к казни. В связи с этим совет имел неограниченное право ареста государственных преступников и передачи их дел в суд или в народное собра­ние, если мера наказания по этим преступлениям превышала компетенцию совета, Совет составлял пробулевмы, т. е. предварительные решения по поводу законопроектов, вносимых в экклесию.

В лице пританов совет наблюдал за приведением в исполнение постанов­лений экклесии, ведал всеми текущими делами по государственному хо­зяйству, следил за общественными работами,наблюдал за воспитанием эфебов, отвечал за состояние флота и флотского хозяйства. В пределах города пританы обладали полицейской властью. Они же отправляли вестников и выслушивали послов. Пританы созывали булэ и народные собрания, под­готовляли для них программы заседаний. Таким образом, совет 500 являлся не только исполнительным органом народного собрания, но и его полно­мочным президиумом.

состоящих в числе должников государства, имеющих свыше 30 лет п выра­зивших желание баллотироваться. Выборы производились посредством жре­бия. Общее число гелиастов было 6 тыс. человек (по 600 человек от каждой филы). Из этого числа 1 тыс. человек являлись запасными, остальные 5 тыс. человек опять-таки посредством жеребьевки распределялись между судеб­ными* местами для участия в судах. На судах выступали обвинители и обви­няемые, после чего гелиасты приступали к тайной подаче голосов. Голосо­вали камешками: цельный камешек означал оправдание, просверленный — обвинение. Равенство голосов рассматривалось как оправдание. Председатель только следил за правильным ходом процесса и никаких заключений по поводу прений сторон и свидетельских показаний не делал. Все это должно было обеспечивать свободу судей от влияния со стороны.

Древние учреждения — коллегия архонтов и ареопаг — во времена расцвета афинской демократии продолжали существовать, но утратили свое прежнее первенствующее значение. Функции коллегии архонтов свелись в основном к рассмотрению поступав­ших к ним судебных дел и к направлению их в суды, а также к не­которым обязанностям религиозного характера (организация рели­гиозных процессий, жреческие обязанности и пр.). Ареопаг, как уже было сказано, со времен Эфиальта превратился главным об­разом в суд по делам о предумышленном убийстве, поджогах и религиозных преступлениях.

Таков был государственный строй в Афинах V в. до н. э. Нечто подобное наблюдается и в других передовых греческих полисах. Афинская рабовладельческая демократия представляет большой шаг вперед по сравнению с аристократическими отсталыми госу­дарствами Греции и сравнительно с деспотическими державами Востока как «.. .очень развитая форма государства, демократическая республика...» Ч Афинская конституция отразила новый обществен­ный строй, который для своего времени был прогрессивным явле­нием. Она явилась результатом полного крушения афинской родовой олигархии. Вместе с этим закончилось формирование классового общества и утвердился рабовладельческий строй, который, как он ни уродлив с нашей точки зрения, соот­ветствует более высокой ступени общественного развития, чем родовое общество.

Но нина минуту не следует забывать, что в древней Греции идеи народного правления были осуществлены далеко не полностью, и поэтому переоценивать античный «демократический строй» не следует. В греческих полисах подлинный трудовой народ состоял главным образом из рабов. В рабовладельческом обществе свобод­ные составляли лишь незначительный процент настоящего трудо­вого народа, главными, непосредственными производителями были рабы. Но эти последние не только не имели политических прав, но и самое рабовладельческое государство во всех его разновидно­стях было аппаратом для беспощадного угнетения рабов и пода­вления их сопротивления эксплуататорам. Поэтому рабы, которых

¹Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности н государства, 1950, стр. 123.

в Аттике было больше (около двух третей всего населения), чем свободных, были лишены всех человеческих прав. Таким обра­зом, афинская «демократия» была рабовладельческой, так как она была предназначена для упрочения господства ра­бовладельцев и удержания в повиновении класса рабов. К тому же около половины и свободного населения — женщины — политиче­скими правами тоже не пользовались. Кроме того, были лишены политических прав и метеки.

Затем, далеко не все имевшие политические права могли ими пользоваться. Афинская конституция давала перевес городу над деревней. Экклесия собиралась в Афинах на Пниксе по утрам. Афинские купцы, мелкие торговцы, даже наемные работ­ники, поденщики и пр. могли принять участие в народном собрании до начала трудового дня. Но иногородние, а особенно крестьяне, как правило, на народные собрания не являлись или являлись в ограниченном количестве. Тем, кто жил далеко от Афин, приходилось тратить 2—3 дня, иногда в горячую рабочую пору, чтобы принять участие в экклесии. Поэтому число участни­ков собрания на Пниксе обычно не превышало 2—3 тыс. человек из 35-тысячного свободного мужского взрослого населения Аттики. Надо отметить еще одну теневую сторону античной демократии. Юридически каждый гражданин города-государства имел право быть избранным на любую должность, но государственные долж­ности почти повсеместно были бесплатными, а потому они были доступны лишь для богатых людей. Правда, в Афинах при Перикле была введена плата присяжным, булевтам, архонтам, но и теперь высшая должность — стратегов — продолжала оставаться бес­платной, почему стратегами могли быть только состоятельные люди, чуждые народным низам.

Наконец, античная демократия ставила себе не освободительные цели, а стремилась к экспансии, к тому, чтобы не только держать в узде наличных рабов, но и захватывать новых, к тому, чтобы приобретать и эксплуатировать подданных.

Так, доходы Афинского государства состояли из таможенных, портовых, рыночных, судебных сборов, сборов с торговых сделок, с продажи рабов, из подушной подати, которую брали с метеков, из доходов с государственных имуществ. Некоторые государствен­ные нужды удовлетворялись так называемыми литургиями. Этой повинности подлежали наиболее богатые граждане. Литургии были разного рода: так, например, триерархия, заключавшаяся в обязанности снарядить военный корабль, хорегия — в обязан­ности составить, обучить и оплатить хор для драматических пред­ставлений и пр. В исключительных случаях экклесия вотировала чрезвычайный налог — «эйсфора», который налагался на всех гра­ждан, владевших имуществом, превышающим стоимостью 2 тыс. драхм. Однако приходная часть афинского государственного бюджета (около 400 талантов в год) не могла покрыть все увели­

чивавшиеся расходы республики. Чтобы уравновесить приходо- расходный баланс, при Перикле союзная казна (сборы с союзников составляли около 600 талантов в год) окончательно слилась с каз­ной Афинского государства. Последнее стало распоряжаться сред­ствами морского союза как своими собственными, тратя их на нужды своей республики. Афинский демос, таким образом, стал в значительной мере существовать на счет союзнпков — членов Афинского морского союза.

С 445 г., в «правление Перикла», афинская внешняя политика несколько смягчила свой наступательный характер, оставаясь по существу великодержавной, почему и привела к новой большой войне. «Мирная агрессия» Перикла характеризуется: 1) стремле­нием одновременно с укреплением афинской морской державы расширить ее дипломатическим путем (посредством соглашений) и 2) стремлением посредством союзных договоров упрочить влия­ние Афин в восточной и западной частях греческого мира (на Понте, в Италии и Сицилии). Целью этой политики было не только сохранить, но и усилить торговую и военную мощь Афинской мор­ской державы, обеспечить ей преобладание в эллинском мире.

Так, для укрепления афинской державы после мира с персами были выведены клерухии в Херсонес Фракийский, на Лемнос и Имброс. Это обеспечивало пути в Попт и к устью Стримона во Фра­кии, богатой естественными дарами природы, также к территориям союзных общин. Против восстававших союзных общин посылали карательные экспедиции. Одной из таких экспедиций командовал сам Перикл, Олигархия, правившая на острове Самосе, отказалась от посредничества Афин в ее споре с Милетом. Перикл с 40 трие­рами прибыл к Самосу, сверг олигархов и установил на Самосе демократический порядок. Когда бежавшие олигархи с помощью персов вернулись на Самос и восстановили олигархическое правле­ние, Перикл вторично приплыл к Самосу и вынудил восставших к сдаче после девятимесячной осады. Снова было установлено здесь демократическое правление, а самосцы наказаны лишением их государства автономии и контрибуцией (439 г.).

В 437 г. большая афинская эскадра направилась под началь­ством Перикла в Понт Эвксинский. Целью этой дипломатической экспедиции было показать силу Афинского государства и вовлечь в Афинский морской союз греческие колонии Причерноморья. Результаты этого начинания были довольно значительны: в Афин­ский союз вступили Нимфей, небольшой город у Босфора Ким­мерийского, возможно, также Гераклея Понтийская и колонии по западному берегу Понта. Плутарх говорит, что на землях новых союзников были основаны клерухии (например, в Синопе). Таким образом, Афинская держава приобрела опорные пункты на берегах самого Понта Эвксинского, чего раньше не было.

Чтобы утвердить афинское влияние в Италии, с которой у Афин уже издавна существовали торговые сношения, по инициативе Перикла была основана недалеко от разрушенного дорийским

Кротоном ионийского Сибариса колония Фурии (443 г.). Колония должна была быть не только афинской, но общеэллинской.

В Фурпи направились переселенцы из разных местностей эллипсного мира. Среди них было много выдающихся людей: софисты Эмпедокл из Акра­ганта в Сицилии и Протагор из Абдеры во Фракии; историк Геродот из Гали­карнаса (в Малой Азии), который здесь и умер в 425 г. Протагор редактировал конституцию нового полиса. Распланировал город знаменитый архитектор Гипиодам. Прямые улицы пересекались под прямыми углами, они были распланированы таким образом, чтобы здания получали одипаковое коли­чество света. Основатели новой колопии думали, что создадут здесь на ра­циональных основах образцовый город-государство.

В дальнейшем Фурии не только не сохранили связи с Афинами, которые содействовали их основанию, но оказались на стороне врагов Афинской республики. Зато Периклу удалось заключить ряд соглашений с островами Закинфом, Кефалленией, с городами Сегестой и Леонтинами в Сицилии, с Регием и Неаполем в Ита­лии, наконец, с островом Керкирой (в 433 г.). Таким образом, афи­няне к концу 30-х годов обеспечили себе торговый путь на запад, самым восточным пунктом которого являлся город Навпакт в Коринфском заливе.

Стремление Перикла добиться для Афин преобладающего поло­жения в Элладе выразилось также в том, что называют «панэллиниз­мом» его политики. В 446 г. Перикл сделал попытку созвать обще­греческий съезд, на котором предстояло обсудить следующие воп­росы: 1) о создании общеэллинской казны для восстановления по общему плану всех греческих храмов, разрушенных во время греко­персидских войн; 2) о борьбе с пиратством и 3) об обеспечении мира между всеми греческими государствами. Съезд не состоялся из-за противодействия Спарты. Несколько позже Перикл предложил сделать элевсинский культ общегреческим и во всех греческих го­сударствах приносить в жертву элевсинским богиням — Деметре и Коре — первые плоды урожая. Это предложение сводилось к тому, чтобы все греческие полисы признали приоритет афинских божеств. Ни один город не отозвался на это предложение, и по­пытки Афин усилить свое политическое влияние, заняв руководя­щее положение в религиозной жизни Эллады, не удались.

Если Афины оказались не в состоянии в «век Перикла» стать политическим гегемоном всей Греции, то экономическое их влия­ние в это время достигло наибольшей степени. Господствуя па море, Афины стали центром греческой торговли, Пирей — бога­тейшей гаванью во всей Греции.