Этапы этнической и ПОЛИТИЧЕСКОЙ истории абхазов*

В конце 1976 года издательство «Алашара» выпустило в свет фундаментальную монографию известного абхазско­го кавказоведа, доктора исторических наук, профессора Ш Д.Инал-ипа «Вопросы этно-культурной истории абха­зов».

Чтобы проследить основные этапы развития народа на протяжении такого периода, необходимо было привлечь самые разнообразные свидетельства — письменных источ­ников и археологии, лингвистики и топонимики, фольклора и этнографии Эти данные приходилось собирать по крупи­цам, причём многие факты разными исследователями ин­терпретируются далеко не однозначно. Уже по этому легко представить себе, какой огромный труд проделал автор. Основные выводы работы сводятся к следующему. Абхазы вместе с близкородственными абазинами генетически род-

Статья написана в соавторстве с Э. А. Гранто век им; впервые опубликована в газете «Советская Абхазия» 4 января 1977 г.

ственны адыгам (адыгейцам, кабардинцам, черкесам), а так­же убыхам, до 1864 г. населявшим район г. Сочи, затем пе­реселившимся в Турцию. Важнейшим и бесспорным дока­зательством такого родства являются языки этих народов, которые происходят из одного общего «языка-основы», со­хранявшегося, видимо, ещё до конца третьего тысячелетия до н.э. Нынешние различия между этими близкородствен­ными языками — результат последующего длительного процесса раздельного развития.

Абхазо-адыгские языки, по-видимому, генетически родственны хаттскому (протохеттскому) и каскскому язы­кам (хатты — древнейшее население северо-восточной час­ти Малой Азии, которым, вероятно, был родствен народ каска, обитавший к северу и северо-востоку от хаттов).

На родство абхазо-адыгских и хаттского языков, по мнению Ш Д Инад-Ипа, указывает сходство грамматиче­ской структуры этих языков, а также этнографические па­раллели, например, имена божеств.

На территории распространения абхазо-адыгских наро­дов, включая и Черноморское побережье Кавказа, выявле­ны местные археологические культуры, тесно связанные друг с другом, во всяком случае, с эпохи раннего металла. В эпоху ранней бронзы на Северо-Западном Кавказе быто­вала дольменная культура (дольмены — каменные соору­жения, в которых совершался так называемый обряд вто­ричного погребения), область распространения которой совпадает с территорией расселения абхазо-адыгских наро­дов до второй половины XIX в. Вне этой территории на­стоящие дольмены указанного типа не обнаружены. Вместе

с тем обряд вторичного погребения архео логическим и и историческими данными характерен на территории Аб­хазии для античной эпохи и средних веков — ВПЛОТЬ до XVIII в. Существование подобного обряда у абхазов под­тверждается, как устанавливает Ш ДИнал-ипа, их пред­ставлениями о душе, развитым культом предков, особым почитанием черепа, существованием у них слова, которое, возможно, служило названием дольмена (адамра). На осно­ве таких данных автор приходит к выводу, что создателями названных археологических культур, древними обитателя­ми их региона являлись абхазо-адыги.

Это заключение подтверждается и данными топони­мики, названиями местностей, рек, гор. Так, древнейшая топонимика Абхазии — как горной части, так и примор­ской — абхазского происхождения. Топонимы мегрель­ского, сванского, грузинского происхождения появляются на территории современной южной Абхазии лишь в позд­нюю средневековую эпоху, заменяя собой в ряде слу­чаев абхазскую топонимику. Древнейшая топонимика абхазо-адыгского типа встречается и по всему Восточ­ному Причерноморью.

Наличие в абхазо-адыгских языках определённого ряда общих слов указывает на то, что эти народы ещё в период су­ществования их «языка-основы» проживали примерно в тех же географических условиях, что и ныне. На основании всех указанных данных Ш.Д.Инал-ипа заключает, что тер­ритория «от центральной части Северного Кавказа и до восточной части Малой Азии (включая все Юго-Восто­чного Причерноморье)» была занята «в основном абхазо- адыгскими и родственными им абешло-каскскими племе­нами, а картвельский этнический элемент проникает в Вос­точное и Южное Причерноморье значительно позже...» Сходный вывод о первоначальном расселении абхазо-адыг­

ских племён на указанной территории высказан и одним из крупнейших советских востоковедов И.М.Дьяконовым.

Следуя из глубин веков ко времени более приближен­ному к нам хронологически, а именно к античному периоду. Ш Д.Инал-ипа рассматривает вопрос о территории и соста­ве населения Колхидского царства, сложившегося в VI в. до н.э. По выводам автора, население Колхиды было довольно пёстрым в этническом отношении, и одной из важных его составляющих были древнеабхазские племена.

Абхазскими племенами античного времени Ш.Д.Инал- ипа считает, в частности, апсилов, абазгов, санигов и миси- миян. От названия одного из них— апсилов и происходит само название апсуа Имя апсилов с середины I тысяче­летия н.э. постепенно исчезает из исторических источников. Название же другого абхазскго племени — абазгов встре­чается вплоть до позднего средневековья.

Абазги, столицей которых была А накопил (Новый Афон), в VI-VII вв. находились в засисимости от Византии, но играли в ней важную роль: входили в личную охрану императора Юстиниана и составляли особую часть визан­тийской армии, принимали активное участие во многих крупных военных операциях и в политической борьбе... Тесным связям абхазов с Византией способствовали и ди­настические связи, браки.

Абазги, а также апсилы, по свидетельству автора, «яви­лись тем притягательным ядром, к которому тянулись род­ственные племена. Вокруг этого крупного по тому времени и сильного ядра происходило постепенное возникновение Апсны, формирование единой феодальной абхазской на­родности, собирание и сплочение ее сил на путях создания Абхазского царства».

Процесс образования самостоятельного Абхазского царства с центром в Анакопии — важнейшей военно­политической цитадели завершился, видимо, после 797 г. при Леоне II — выдающемся абхазском государственном

и политическом деятеле, который освободился от визан­тийской зависимости, прочно объединил Абазгию и Апси- лию, объявил себя верховным правителем. Позже он при­соединил к своим владениям Лазику: по сведениям «Картлис Цховреба». владения Леона II проистирались до Сурамского хребта.

В числе причин, способствовавших успеху политики абхазских царей, было то, что Абхазия к тому времени меньше всего пострадала от арабских завоевателей, но вме­сте с тем, как справедливо отмечает Ш.Д.Инал-ипа, «труд­но себе представить, чтобы абхазские цари в своих экспан­сионистских устремлениях могли иметь такие успехи, какие ими были достигнуты, если бы они не опирались на компактное, этнически однородное население своей страны, представлявшее значительную силу и в количественном отношении»

Абхазское царство, пишет Ш Д Инал-ипа, простиралось от Никопсии на северо-западе до Сурамского хребта на востоке и реки Чорох на юге. На первом этапе своей исто­рии до перенесения столицы из абхазского города Анако- пии в Кутаиси оно было абхазским государственным обра­зованием.

История этого «абхазо-грузинского государства» за­вершилась правлением Феодосия Слепого, у которого не было наследников. В 975 г. царём был провозглашён Баграт Багратиони, который по отцовской линии был наследником тао-кларджетских владетелей, а по материнской — абхаз­ских царей (его мать царица Гурандухт была дочерью аб­хазского царя).

В этом объединённом государстве абхазским элементам принадлежит активная роль: «Ни одно важное мероприятие не принималось без участия представителей Абхазии. Они должны были всегда присутствовать при дворе царицы Та­мары во время приёма иностранных посольств. Перечисле­

ние полного титула грузинских царей, например на монетах, начиналось с наименования „царь Абхазии⁴', „царь абхазов'⁴».

Как показывает Ш.Д.Инал-ипа. история Абхазского царства и место абхазского народа в ней хорошо прослежи­ваются в истории развития этнического и географического терминов «абхазы» и «Абхазия». В частности грузинские источники до VIII в. обозначали ими собственно абхазов и Абхазию. В IX и X вв. термины «абхазы» и «Абхазия» начи­нают употребляться и в более широком смысле, обозначая все население и всю территорию Западной Грузии. В пери­од же существования объединённой грузинской монархии (XI-XII вв.) название «абхазы» часто выступает в качестве обозначения и грузин, а «Абхазия» — всей Грузии.

В объединённом государстве крепла и продолжала раз­виваться дружба абхазов и грузин, имевшая свои многовеко­вые корни. Абхазы всегда были вместе с грузинами в борьбе против арабов, монголов и других завоевателей. Элементы грузинской культуры проникали в Абхазию, а культуры аб­хазов — в Грузию.

Ознакомившись с работой Ш.Д Инал-ипа, нельзя не отме­тить того очевидного факта, что автор, рассмотрев важнейшие вопросы проблемы этнической и политической истории абха­зов, сумел представить нам довольно ясную картину' развития абхазского народа на протяжении длительного исторического периода. Эта картина на настоящем этапе исследований пред­ставляется убедительной, так как опирается на все возможные и доступные в настоящее время факты. Таковой является точ­ка зрения автора о том. что абхазо-адыги вместе с родствен­ными племенами в древнейшую эпоху своего этнического развития занимали территорию Черноморского побережья до восточной части Малой Азии.

Опираясь на факты, небезызвестные и другим исследова­телям, автор показывает большую роль абхазского народа в истории Грузии. Кстати, в одной из последних своих работ академик Г.А.Меликишвили также подчеркнул роль Абхаз­ского царства в создании объединённой Грузии той эпохи.

В работе Ш.Д Инал-ипа мы встречаем постановку и по­пытку разрешения темы о взаимоотношених абхазов с Ви­зантийской империей и её культурой. Можно с уверенно­стью утверждать, что к этой теме, общие рамки которой намечены, на основе дальнейшего накопления фактов ещё не раз будут обращаться специалисты.

Естественно, что, рассматривая столь сложные, до сих пор малоразработанные проблемы, к которым относятся во­просы этнической и культурно-политической истории абха­зов, автору не удалось избежать некоторых неточностей. Структура работы и последовательность изложения нару­шаются главой «Язык». Рассматриваемые в ней данные, на наш взгляд, лучше было бы, не выделяя в специальную главу, внести в другие разделы работы. В самой этой главе некото­рые высказывания автора сводятся к тому, что по вопросу классификации кавказских языков, в частности родства аб­хазо-адыгских и картвельских, существуют две противопо­ложные, но имеющие как бы равные права гражданства точки зрения. Фактически же родство кавказских языков, в частно­сти вышеназванных, — только гипотеза, доказательство или опровержение которой дело будущего.

Представляется ошибочной предполагаемая автором многозначность основы «пс», от которой происходит само название апсуа. Сомнительными являются сопоставления типа абхазского Анцэа и хеттского имени бога Анцили и некоторые другие. Вызывает возражения и употребление автором термина «лексические встречи», которым он име­нует то генетически родственные слова абхазо-адыгских языков, то слова, заимствованные из абхазского в грузин­ский или наоборот. Термин этот может ввести в заблужде­ние читателя-неспециалиста.

В нескольких местах своей книги Ш.Д Инал-ипа, обос­новывая родство некоторых лексических единиц, ссылается на то, что эти единицы обнаруживают полную иденти­чность как «фонетического облика, так и смыслового значения». Но, как отмечает и сам автор в других местах

работы, и то, и другое на протяжении длительного истори­ческого развития языка может подвергаться существенным изменениям.

Есть в работе Ш.Д.Инал-ипа и некоторые другие неудач­ные положения. Но нельзя не согласиться с высокой оценкой этого труда, высказанной редактором книги — известным советским востоковедом, академиком М.А.Коростовцевым: «Комплексное исследование Ш.Д.Инал-ипа, насыщеное раз­нообразными фактическими данными— ...серьёзный и цен­ный вклад в советскую историческую науку'».