<<
>>

3. ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ И ПРОБЛЕМА ЕГО ДОСТОВЕРНОСТИ

Поскольку наука, не связанная религиозным вероучением, не имеет никаких оснований априорно принимать или априорно отвергать евангельский рассказ в каждой его детали, перед ней встает проблема критики источника.

В поисках реальной осповы для такой критики необходимо помнить, что тексты евангелий — отнюдь не плод вольного лите­ратурного или религиозно-философского творчества. Уже в са­мом процессе своего становления они были жестко привязаны к совершенно конкретной утилитарпой задаче: служить закрепле­нием и подсобным инструментом проповеди, которой опи и были порождены.

Из этого вытекает практический вывод: целесообразно попы­таться выделить в составе евангельского повествования такие мо­менты, которые по своим ассоциациям, реально доступным для людей той эпохи и так или иначе всплывающим в текстах, могли лишь помешать делу христианской пропаганды и скомпромети­ровать саму проповедь. Если это удастся сделать, очевидно, что совокупность указанных моментов даст тот минимум безусловно непридуманных фактов (достоверных уже своей невыгодпостыо), которые не связанная религиозпымп догмами история обязана принять. Разумеется, вовсе не каждым подлинный факт пепрс- менпо должен быть пеудобпым для пропагандируемого учения, по зато каждое неудобное сообщение должно восходить к под­линному факту, ибо провозвестник христианского учения был пе в таком положении, чтобы взваливать себе па шею бремя этих неудобств иначе, как под давлением истины.

Целесообразно как можно полней использовать все еще не­достаточно оцененный способ выяснить, какие именно пункты евангельского повествования были неудобны. Для этого нужно установить, что вызывало желание задним числом «исправить». Возможность эта связана с рассмотрением евангелий на фоно апокрифов, апологетических толкований и тому подобпоп не­сколько более поздней литературы. Чтобы определить, чем яв­ляются капопические евангелия, полезно для начала попять, чем они не являются, а для этого пет лучшего пути, чем прочувство­вать контраст между ними и апокрифами.

В апокрифах (как позже и в житиях апостолов и святых) царит ничем пе сдержи­ваемая стихия эллинистической ареталогии (жанра повествова­ний о чудесах) и восточного мифа (а порой, как в рассказах «Фомы Израильтянина» о детстве Иисуса, и восточпой сказки). Фантазия работает в них так же беспрепятственно — и порой с такой же странной убедительностью,— как в сновидениях: чего стоит рассказ «Деяпий апостола Иоанна» о том, как Христос дорастает головой до неба, как великан, а после этого оборачи­вается карликом п больно щиплет поставленного в тупик Иоанпа за подбородок, приговаривая с таинственным видом: «Иоанне,

не будь неверующим, но верующим и не умствуй!» Тот же апок­риф расписывает, как один из апостолов видит Христа в образе статного мужа, а другой апостол — одновременно в образе мла­денца, Даже в сдержанном «Евангелии от евреев» можно было пропитать, что Дух Святой за один волосок перенес Иисуса по воздуху на гору Фавор, а в «Евангелии от Петра», столь близ­ком по времени и стилю к каноническим, крест сам шествует и говорит. Неверие оказывается в апокрифах незамедлительно посрамленным: рука дерзкой повивальноіі бабки, усомнившейся и девстве Марии, отсыхает; раб, ударивший на пиру апостола Фому, оказывается растерзанным еще до окончания этого пира; и даже мальчишка, сломавший запруду, которую соорудил ма­ленький Иисус, поражен недугом. Извечная человеческая мечта о компенсации унижений исполняется в апокрифах, точь-в-точь как в сновидениях.

Читая апокрифы, мы видим, какими были бы канонические евангелия, если бы евангелист рассказывал события так, как хотелось ему самому, его слушателям и его читателям. Вот один пример. В «Евангелин от Марка» мы читаем поразительное сви­детельство о том, что в Назарете, где Иисуса встречали с недо­верием, как слишком привычного земляка, оп «по мог совершить никакого чуда... и дивился неверию их» (гл. (J, с. 5). Одного это­го достаточно, чтобы высоко оценить совестливость рассказчика и попять, что он здесь, во всяком случае, не мифограф.

Перед нами вовсе ио какое-то особо тактичное и сдержанное примене­ние установок жанра ареталогии, а некая противоположность этим установкам: получается, что, хотя чудотворство Иисуса реально для верующих, именно там, где оно было бы нужно, чтобы по всем правилам посрамить неверующих, заткнуть им рты, принудить к вере эффектным, показательным чудом, его как раз и нет, оно куда-то пропадает.

Конечно, дело совсем не в том, что евангелические рассказы сколько-нибудь правдоподобнее апокрифических. Элемент чуда играет в канонических евангелиях очень важную роль: Иисус описывается в них как чудесно родившийся, чудесно преобра­жавшийся, чудесно исцелявший п чудесно воскресший. Впрочем, история рождения Христа, присутствующая только у Матфея и Луки, имеет свой особый колорит, отнюдь пе характеризующий евангельское повествование в целолі ”. Без этого элемента еван­гелие в принципе могло обойтись, как это видно на прпмерс двух других евангелистов; напротив, оно не могло обойтпег, без чудесных исцелений и чуда воскресения. Но надо различать чу-

19 Эта история, по-видимому, создалась в грекоязычпоп среде и, пп всей вероятности, когда никого из родных Иисуса уже не было в живых. Характерно сохранившееся возражение против веры в непорочное зачатии девы Марии от Духа Святого, восходящее к иудео-христианской среде п состоящее в том, что Мария пе могла зачать от женского начала: по-древ- пееврейски слово «дух» (руят) — женского рода. Аналогичное выражение содержится в неканоническом евангелии от Филиппа,

деса сказочно-мифологического характера от превращения мол­вою определенных совершившихся событий в чудеса. Нет ника­кого сомнения в том, что Иисус из Назарета жил в народной памяти как чудотворец. Истории известен ряд хорошо засвиде­тельствованных случаев, когда люди, в исторической реальности которых нет ни малейших сомнений, с полной искренностью и серьезностью считали себя и считались другими за чудотворцев, за сердцеведов, читающих мысли, и т. п. (вспомним хотя бы французскую народную героиню Жанпу д'Арк).

Разумеется, от­носясь к Иисусу как к «чудотворцу», евангелисты могут время от времени' говорить условным языком установившихся жанров, и соответственные случаи давно отмечены. Но когда стоит воп­рос о своеобычности евангелий и достоверности евангельского рассказа, важно не то, какие черты ареталогии есть в евангели­ях, а то, каких черт этого жанра там решительно пет. И’в этом смысле одна фраза «Евангелия от Марка» о том, как чудотво­рец «пе смог» совершить чуда перед буднично настроенными земляками — пе то что не пожелал, а именно не смог,— важнее многих сверхъестестве иных эпизодов, ибо она ощутимо выявля­ет границу благочестивой стилизации, предел, положенный ей реальностью.

Авторы всех четырех евангелий, как и вообще их единовер­цы, твердо убеждены в телесном воскресении Иисуса после смер­ти; они могли бы сказать на языке Павловых посланий: «Если Христос не воскрес, вера наша тщетна» («І Послание к корин­фянам», гл. 15, ст, 14). Однако это характеризует именно веру евангелистов, но отнюдь не их рассказ в его собственно истори­ческом аспекте. Для характеристики последнего существенно отметить, что ии в одном из четырех евангелий само по себе «событие» воскресения не описано (в отличие от апокрифов Петра и Никодима, где живописуется, как ангелы выводят Христа из гроба, причем головы ангелов доходят до неба, а го­лова Христа превышает небесный свод). Евангельский рассказ сначала фиксирует только пустой гроб, позже — и явление Хри­ста ученикам, причем для веры это означает воскресение, для неверия — нет (из самого евангельского рассказа мы узнаем, что пустой гроб был тут же истолкован официальными инстанциями Иерусалима как инсценировка — ученики-де выкрали тело; что касается «явлений» и «видений», то они в древние времена не­редко бывали засвидетельствованы среди определенных, возбун:- денпых какими-либо реальными событиями групп населения). Как проповедники, евангелисты возвещают свою веру и руча­ются за нее; но как рассказчики в собственном смысле слова, они п здесь поступают, как и везде,— не дают воли своей фанта­зии.

Даже в рассказе о воскресении мы имеем дело не с мифо­логическим эпосом: триумф Иисуса над враждебными силами остается явным только для поверивших, но лишен доказательно­сти и показательности, лишен наглядности.

На фоне общей картины полного внешнего провала дела

Иисуса, закончившегося его осуждением законными властями как иудейской общины, так и Римского государства, позорным унижением и смертью, можно отметить еще ряд деталей, для нашего восприятия менее броских, по тогда достаточно важных; сочинителям мифов выдумывать их было бы по меньшей мере неразумно. Таково, во-первых, происхождение Иисуса из Гали­леи, С точки зрения иудейской богословской мудрости «Галилея языческая» была населена но слишком высоконравственными и даже не очень-то умными людьми (гелилаа шоте—«бестолковый, галилеянин», говорится в Талмуде.) Галилейская Тивериада, в окрестностях которой происходят евангельские события,—это новостройка Ирода Антипы, названная в честь царствующего императора Тиберия и поначалу населенная преимущественно язычниками. Приозерный городок Капернаум, избранпый Иису­сом для первых мессианских выступлений, пи разу пе упомина­ется в Ветхом завете и лишь однажды случайно назван в авто­биографии Иосифа Флавия. Л Назарет, родина Иисуса, вообще нигде пе упомянут — пи в библейских текстах, пи у Иосифа, пи в талмудической литературе (это привело к тому, что некоторые ученью вообще считали Назарет выдумкой евангелистов, осно­ванной на ложной этимологии прозвища «назорей», которое озна­чает человека, принявшего па себя определенные ритуально-ас­кетические запреты; однако наукой теперь доказано существо­вание Назарета уже в I в. до и. э,— 1 в. п. э.).

Действительно ли Иисус по особому стечению обстоятельств родился в легендарном Вифлееме, городе мессианских проро­честв, связанном с памятью царя Давида, наука знать не может, да это и ае предствляет для нее интереса. Но не приходится сомневаться, что его детство и юность прошли в безвестном гали­лейском городке, просто потому, что измышление такоіі под­робности практически невозможно, ибо противоречит интересам повествователей, и это важно для историка, поскольку дает воз­можность конкретизировать представления об этнической и со­циальной среде, из которой вышел Иисус.

При знание историчности Иисуса не имеет отношения к вопро­су о бытии божьем, к атеизму, зато оно позволяет ввести част­ные обстоятельства возникновения важного фактора человече­ской истории, каким явилось христианство, в конкретную рамку социальных условии определенного места и времени.

Приведенные вами выше аргументы убеждают пе всех исто­риков-марксистов. Однако, с нашей точки зрения, пет серьезных оснований сомневаться в том, что в первой половине I в. н. э. в Палестине, преимущественно в Галилее, действовал странст­вующий «учитель» по имени Иисус (Иешуа)2", который имел в своем образе жизни и общественном статусе много общего с рав-

" Следует отметить, что Ф, Энгельс считал весьма вероятным суще­ствование апостола Иоанна {Энгельс Ф. К .истории первоначального хри­стианства.— Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 22, с. 476), хо­тя сведений о нем сохранилось меньше, чем об Иисусе.

винами своей эпохи, но также и с аскетами ессейского типа, хо­тя сам не входил ни в круг раввинов, пи в какой-либо сектант­ско-аскетический «орден» вроде кумранской общины;

что среда, из которой он вышел и которая первой приняла его проповедь,— это галилейские бедпяки, подпадавшие наряду с общим социально-экономическим гнетом Рима и собственных бо­гачей еще и духовному давлению из Иерусалима и как раз в I в. н, э. давшие множество свободолюбцев и бунтарей, например из секты зелотов;

что оп в начале своей деятельности пришел к Иоанну «Кре­стителю» и дал совершить пад собой главный обряд «креститель- ской» общины, тем самым продемонстрировав принципиальную солидарность с ее эсхатологическими чаяниями и нравственными принципами;

что после этого оп основал собственную общину и объявил себя (или дал себя объявить) носителем и провозвестником на­ступающего мессианского времени[29];

что его проповедь, направленная прежде всего неимущим и встречающая наибольший отклик среди них, принципиально обращалась ко всем категориям палестинского общества, допу­ская к нему в отличие от фарисейской и ессейской проповеди также и «нечистых», религиозно отверженных лиц, почему его последователи и смогли обратить проповедь к пеиудсям и превра­тить локальное галилейское движение в мировую религию Сре­диземноморья;

наконец, что он был казнен римскими властями в результате сговора между ними и иерусалимской верхушкой, так что поли­тическому осуждению Иисуса со стороны римлян предшествова­ло его религиозное осуждение со стороны санхедрина (синедри­она).

Так обстоит дело с наличным преданием о событиях до каз­ни Иисуса, Проповедь Иисуса стала зерном учения, развивавше­гося далее уже па греко-римской почте (см. подробной лекции 18).

<< | >>
Источник: История древнего мира. Под ред. И. М. Дьяко­нова, В. Д. Нероновой, И. С. Свепцицкой. Изд. 3-є, исправленное и дополпепное. М., Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1989, [Кн. 3.] Упадок древних обществ. Отв. ред. В. Д. Неронова. 407 с. с карт. 1989

Еще по теме 3. ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ И ПРОБЛЕМА ЕГО ДОСТОВЕРНОСТИ:

  1. О СПЕЦИФИКЕ ГРЕЧЕСКОГО КЛАССИЧЕСКОГО ПОЛИСА В СВЯЗИ C ПРОБЛЕМОЙ ЕГО КРИЗИСА
  2. ГЛАВА 16 ПРОБЛЕМА ПРАСЕВЕРНОКАВКАЗСКОГО СУБСТРАТА И ЕГО ВКЛАДА В ПРАИНДОЕВРОПЕЙСКУЮ КУЛЬТУРНУЮ ТРАДИЦИЮ. СТАРЧЕВО-КЕРЕШ — ВИНЧА
  3. КАК ДОБЫТЬ ДОСТОВЕРНУЮ ИНФОРМАЦИЮ?
  4. § 4. Повествование мифа в ритуале
  5. О ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ МЕТОДИКЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ
  6. Хемачандра. Повествование о Чанакье и Чандрагупте (из книги «Паришиштапарван»)
  7. Гаспар де Карвахаль. Повествование об открытии реки Амазонок (1541-1542).
  8. § 3. Царь Хаммураби, его управление и его законы.
  9. ТЯЖЕЛОЕ ВНЕШНЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ РИМА В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ЕГО НЕЗАВИСИМОСТИ (500—350 гг. до н. э.) ВОЕНИЗАЦИЯ ЕГО БЫТА И СТРОЯ
  10. 50. Локальные национальные и религиозные конфликты на постсоветской основе, в том числе и РФ, в 90-е годы ХХ в. Назовите критерии, по которым вы классифицируете перечисленные конфликты. Какие причины привели к их возникновению. Можно ли считать проблемы Ольстера в Великобритании, Басков в Испании, Квебека в Канаде и пр. схожими с проблемами на территории СНГ. Ответ аргументируйте.
  11. ПРОБЛЕМЫ ГЕТСКОЙ РЕЛИГИИ
  12. Этрусская проблема
  13. Нэп. Историография проблемы.
  14. 3- Современное состояние проблемы арийской прародины
  15. Арийская проблема.