§ 3. Формы и способы эксплуатации рабов.

Эксплуатация этой невольничьей рабочей силы достигла у римлян своей предельной полноты п жестокости. Римляне уточнили уже Аристотелем вы­сказанное положение, что раб является в хозяйстве лишь орудием, и притом совершеннейшим, своего рода живой машиной.

Конечно, эти экономические законы неприложимы к городской домашней челяди (familia urbana) римских рабовладельцев, представлявшей собой

голюдную дворню. Среди бесчисленных привратников, парадных лакеев, камердинеров, поваров и их помощников, подавальщиков блюд и вин, скоро­ходов, конюхов, носильщиков паланкинов, секретарей, библиотекарей, чте­цов, педагогов, музыкантов, громадного женского штата хозяйки' и т. д. бывало множество развращенных лодырей и праздношатающихся. Здесь часто бесчеловечная жестокость господ перемежалась с капризным балов­ством, безграничным доверием и фавором. Путем сервилизма, угодничества и интриг ловкие домашние рабы и фавориты-вольноотпущенники даже ста­новились иногда хозяевами своих слабохарактерных господ (весьма обычные персонажи комедий Плавта).

Безграничной и изощренной эксплуатации подвергались, пре­жде всего, сельскохозяйственные рабы (familia rustica), из которых и состояла основная масса всех римских не­вольников. В мелких хозяйствах их труд находился под непре­станным мелочным наблюдением хозяина и хозяйки, не дававших им ни минуты покоя (см. Плутарх, Катон Ст., 3 и 21). Значительно тяжелее и бездушнее было обращение с невольни­ками в крупных хозяйствах, где они представляли собой много­численную безликую рабочую массу.

Ценнейший материал об этом дает трактат Катона «О земледелии», написанный им около 160 г. до н. э. Здесь изображается значительное до­ходное имение (villa rustica), которое ведется управляющим — «виликом», обычно назначенным из заслуженных рабов. Катон строго предписывает ви- лику, прежде всего, всемерно загружать работой невольников, не давая им ни минуты быть в праздности: «Вилик должен хорошенько занимать их работой, тогда он сумеет удержать их от проступков и воровства. Если сам вилик не захочет, рабы не будут бесчинствовать... Пусть держит людей в постоянной работе и наблюдает за тем, чтобы приказания хозяина вы­полнялись». Работа должна вестись не считаясь ни с погодой, ни с празд­ничными днями, в которые, по старому обычаю, полагалось давать отдых даже рабочему скоту. Лишь единственный раз в течение целого года, в празд­ник Сатурналий (конец декабря), рабы освобождались от своих непрерывных и изнурительных трудов.

Наряду с крайним напряжением рабочей силы невольников выжимание максимальной прибыли из их труда производилось также путем возведенной в систему мелочной экономии. Часть рабов содержалась на месячном пайке (demensum), который выда­вался им в начале месяца. Обычно этот паек состоял всего из 4— 4,5 модиев (35—40 литров, т. е. около 25—30 кг} полбы, которую толкли в ступе и ели в виде кашицы; к этому прибавлялось еще масла оливкового 1 секстарий (около 0,5 литра) и фунт соли в ме­сяц (Катон, О земледелии, 56—59). Другая часть рабов, в особенности рабы провинившиеся и потому закованные в цепи, содержались на хозяйских харчах, состоявших из одного хлеба: «Закованным в цепи [давай] зимой по 4 фунта хлеба [около 1 кг 300 з, так как римский фунт был равен 327,5 г], а когда начнут ко­пать виноградник — по 5 фунтов, пока не начнут созревать фиги [т.

Та же бесчеловечная экономия и в отношении одежды рабов: «Через год давай попеременно тунику в 3,5 фута длиною [1 м\ или короткий плащ. Всякий раз, как будешь давать кому-либо тунику или плащ, отбирай старую одежду, чтобы делать из тряпья лоскутные одеяла. Надлежит давать через год крепкие де­ревянные сандалии» (там же, 59). В крупных имениях в Сици­лии, большинством владельцев которых были во II в. римские всадники, эта система экономии на содержание своих сельских рабов достигла столь отвратительных и опасных форм, что даже древний историк Диодор принужден был ее охарактеризовать, как «наглость», «непомерную жадность, злобу к рабам, мелочной обман» (XXXV, 2, 27).

«Каждый из крупных земельных собственников покупал для обработки земли целые выводки рабов... Господа обременяли их [рабов] службой и очень мало заботились об их пропитании и одежде. Поэтому большая часть рабов жила грабежом и было масса убийств, все равно как если бы разбойники, подобно целой армии, рассеялись по всему острову»... «Те, у которых было

большое количество скота, держали пастухов, но не кормили их, а предостав­ляли им жить грабежами» (там же).

Еще беспощаднее была эксплуатация рабов в различных от­раслях добывающего и обрабатывающего про­изводства — в рудниках, каменоломнях, кирпичных заводах, маслобойнях,мельницах, хлебопекарнях, керамических и текстиль­ных мастерских. Здесь, где особенно важно было в связи с конку­ренцией удешевление продуктов производства любыми средствами, труд обращался, даже в представлении древних, в подлинно каторж­ные работы.

Плавт («Ослы», I, 1, 31 и сл.) так, например, изображает мельницу: «Там камень трут о камень... там плачут дурные [провинившиеся] рабы, размалы­вая ячмень... палки здесь свищут и железные цепи гремят, кожа мертвых быков раздирает тела живых людей».

Естественно, что к такому убийственному труду, плоды кото­рого притом шли всецело на рабовладельцев, рабов можно было побудить лишь самыми бесчеловечными средствами принуждения и запугивания. Поэтому физические наказания недостаточно по­корных были возведены в настоящую систему при обращении с рабами.

Всякие пощечины, зуботычины, удары кулаком в лицо, так что иногда выбивались зубы и глаза (Гален, V, 17, К.), были явлением столь повсе­дневным и ординарным, что им уже никакого значения не придавали ни та, ни другая сторона, в чем можно убедиться из любой комедии Плавта, в кото­рой показаны рабы. Самым обычным видом воздействия было сечение розгами и плетьми. Часто в комедиях развеселившиеся рабы даже похваляются «дуб- леностью своих спин», «презрением перед розгами и прочностью лопаток, цепям и палкам вопреки, оковам, тюрьмам, дыбам, веревкам назло, канда­лам, ошейникам железным, презрением к палачам лихим, видавшим наши спины, — немало нанесли они рубцов лопаткам нашим» (Плавт, Ослы, III, 2, 548 и сл.).

V, 584), клеймение беглецов буквами FVG (fugitivus), т. е. беглый, почему их называли «трехлитериымп», и пр. Особо строптивых и не поддающихся этим методам смирения «дурных» рабов томили в оковах в подземных темни­цах — «эргастулах», отсылали на мельницы и каменоломни, наконец, под­вергали распятию, что и считалось «настоящей рабской казнью». Осужден­ному прибивали распростертые руки к доске, ударами мечей и стрекал при­нуждали пройти, иногда через весь город, к назначенному для казни месту и здесь подвешивали за эту доску к врытому в землю столбу, прибив к нему гв(^здями и ноги казнимого (П л а вт, Привидение, I, 1, 56; II, 1, 359 и сл.). Несчастный в течение нескольких дней умирал мучительной медленной смертью под раскаленными лучами южного солнца, осыпанный тучами мух и других насекомых.

Только этими приемами свирепейшего террора удавалось древ­ним хозяевам выжать из труда своего работника-невольника в крат­чайшее время, в ущерб его здоровью и жизни, и его амортизирую­щую сумму и максимально возможный прибавочный продукт.