1. ГРЕЧЕСКИЙ МИР НА ПУТИ К МЕЖДОУСОБНОЙ ВОЙНЕ

Расцвет греческих городов-государств оказался непродолжи­тельным. Это был краткий период стабилизации и подъема меж­ду победами в греко-персидских войнах и началом Пелопоннес­ской войны, причем даже и в это время стабилизация была относи­тельной, а подъем чреват тенденциями к разложению.

В столкновении с персами греки убедительно доказали преи­мущества свободных гражданских общин перед персидской деспо­тией. Вместе с тем греко-персидские войны, стимулировав разви­тие интенсивных рабовладельческих форм хозяйства, способство­вали росту имущественного и социального неравенства в граждан­ских коллективах, и они же, выдвинув в первые ряды защитников общей свободы наиболее мощные полисы — Афины и Спарту, положили начало их антагонизму. В древней Греции, в микрокос­ме небольших городских республик, постоянно действовали две противоположные силы. С одной стороны, каждая гражданская община стремилась жить вполне независимо от других, и эта тен­денция полисов- к автономии и автаркии, т. е. к безусловной поли­тической и экономической независимости, на протяжении столе­тий оставалась причиной господствовавшей в Греции раздроблен­ности. С другой стороны, потребности экономического развития, прежде всего торговые связи, а также необходимость совместной защиты своих интересов непрестанно побуждали греческие города к объединению, причем инициаторами этого объединения оказы­вались, естественно, более развитые и мощные полисы, которые пользовались этой общей тенденцией в своих державных интере­сах. Так, Спарта уже в VI в. до н. э. стала устроителем Пелопоннес­ской лиги, объединившей консервативные по большей части об­щины Южной Греции. Затем в следующем столетии Афины стали руководителем другого объединения — Делосского, или Афинского

морского союза, который сплотил большую часть прибрежных и островных полисов, связанных общностью торговых интересов и стремлением совместными усилиями вести борьбу с персами.

Ядром Пелопоннесской лиги были дорийские общины консер­вативного, аграрного типа, между тем как в Делосском союзе тон задавали развитые в торгово-экономическом отношении ионийские полисы. Каждое объединение, повинуясь инициативной воле свое­го лидера, стремилось сохранить и расширить сферу влияния и с ревнивой настороженностью следило за успехами соперничав­шей группировки.

Это соперничество двух союзов — на практике прежде всего соперничество возглавлявших их Афин и Спарты — и стало глав­ным политическим антагонизмом в Греции V в. до н. э. и привело греческий мир к всеобщему междоусобному конфликту — Пело­поннесской войне (431—404 гг. до н. э.). Инициативной стороной при этом выступали в первую очередь Афины. Потребности их быстро развивавшейся экономики и обусловленные этим социаль­ные сдвиги побуждали афинян энергично расширять сферу влия­ния: искать выгодных торговых партнеров; ставить под свой кон­троль районы, способные поставлять строительный лес. для афин­ского флота, сырье и хлеб; захватывать новые территории для вы­вода в колонии избытка аграрного населения.

Эта агрессивная политика, достигшая своей кульминации в середине V в. до н. э., в пору расцвета в Афинах рабовладельческой демократии, на разных участках приводила афинян к столкнове­нию со Спартой, которая везде — в Пелопоннесе, на Истме, и в Средней Греции, в Беотии, и на островах Эгейского архипелага — становилась оплотом тех, кто был ущемлен Афинами. Дорийские торговые города, соперничавшие с Афинами на море, в первую очередь Мегара и Коринф, земледельческие общины, опасавшие­ся за целостность своих владений, наконец, все государства с ари­стократическим или олигархическим строем — все обращались к Спарте за помощью против Афин, и обращения эти находили от­клик тем быстрее, чем сама Спарта превыше всего ставила целост­ность созданного ею политического единства — Пелопоннесской лиги.

Попытки Афин укрепиться на пороге Пелопоннеса — на Истме, а также и в Средней Греции уже в 50-х годах V в.

Хотя ясно, что война была вызвана соперничеством Афин и Спарты из-за гегемонии в Греции, тем не менее примечательно, что первоначальный конфликт развивался именно между торговы­ми полисами — Афинами, с одной стороны, и Коринфом и Мега- рой — с другой, что позволяет говорить о значении в развязывании Пелопоннесской войны также и экономических причин.

Первым поводом к конфликту был спор с Коринфом из-за об­ладания преимуществом в северо-западных водах, на путях к бе­регам Италии. В середине 30-х гг. на восточном берегу Адриатиче­ского моря, в г. Эпидамне, основанном некогда выходцами с о-ва Керкира, вспыхнула распря между демократами и олигархами. Демократы одержали верх, но изгнанные олигархи соединились с местным негреческим населением и стали донимать своими напа­дениями оставшихся в городе. Те обратились за помощью к своей метрополии Керкире, а не получив ее — к Коринфу. Между Ко­ринфом и его колонией Керкирой давно уже шло соперничество из-за господства на севере Ионийского моря, и теперь корипфяне охотно отправили в Эпидамн дополнительных колонистов и гар­низон. Это привело Коринф к вооруженному столкновению с Кер­кирой. Керкиряне обратились к афинянам с просьбой принять их в союз и прийти к ним на помощь. В Афинах после некоторых ко­лебаний ответили согласием. Когда в 433 г. в проливе между Кер­кирой и материком произошло сражение между керкирянами и коринфянами, афинская эскадра вмешалась и спасла керкирян от разгрома.

Между тем возник второй конфликт — из-за Потидеи на п-ове Халкидика. Основанная коринфянами Потидея входила в состав Афинского морского союза, В 30-х годах повышение афинянами суммы союзной подати и установление более жесткого контроля над халкидикскими городами заставили потидейцев искать сбли­жения с Пелопоннесским союзом. В 433 г. Потидея обратилась за помощью к Коринфу и к Пелопоннесской лиге, открыто отложив­шись от Афин. Из Пелопоннеса в Потидею прибыл двухтысячный отряд добровольцев. Афиняне, в свою очередь, весной 432 г. отпра­вили против мятежного города целое войско.

Наконец, добавился третий инцидент: в 433 г. афиняне обру­шились и на Мегару. Она примкнула к Пелопоннесской лиге, но экономически продолжала ориентироваться на Афины, которые предоставляли рынок для сбыта ее сельскохозяйственной продук­ции и изделий ремесла. Афиняне оказывали на Мегару давление, дабы принудить ее порвать с Пелопоннесским союзом, а когда это давление ни к чему не привело, мегарянам были запрещены въезд и торговля в гаванях Афин и городов Афинского союза.

Обращение Потидеи и Мегары за поддержкой в Пелопоннес­ский союз и в особенности энергичная позиция коринфян, требо­вавших незамедлительного принятия ответных мер против Афин, побудили Спарту сделать решительный шаг. Осенью 432 г. до н. э.

спартанское народное собрание вынесло решение о том, что афи­няне виновны в нарушении «Тридцатилетнего» мира. Несколько позже в Спарте состоялся съезд пелопоннесских союзников, кото­рый постановил на этом основании начать против Афин войну. Впрочем, ввиду позднего времени года и незавершенности воен­ных приготовлений военные действия сразу не начались, и сторо­ны использовали зиму для мобилизации сил и обоюдных диплома­тических демаршей. Инициатива на этот раз принадлежала спар­танцам. Они умело использовали в своих целях внутренние ослож­нения в Афинах, где росла оппозиция Периклу, недовольство в городах Афинского союза, наконец, общественное мнение в осталь­ной Греции, с тревогой следившей за усилением Афин.

Спартанцы начали с того, что предъявили афинянам требова­ние изгнать из своего города «виновных в кощунстве против бо­гини». Речь шла о потомках аристократического рода Алкмеони- дов — виновников избиения сторонников Килона, заговорщика VII в. до н. э., у жертвенника богини Афины. Перикл по матери был тоже Алкмеонидом, и потому ультиматум спартанцев метил в него. Спартанское требование было в Афинах отвергнуто.

Тогда спартанцы предъявили афинянам новые: снять осаду с Потидеи и предоставить автономию Эгине, отменить постановле­ние о мегарянах и, наконец, дать свободу всем греческим городам, находящимся под афинской опекой. Последнее требование было заведомо неприемлемо для афинян. Однако не только оно, но и другие, более реальные пожелания Спарты были решительно от­вергнуты афинянами.

Неуступчивость Афин объясняется внутренней ситуацией в городе, не позволявшей Периклу маневрировать. К концу 30-х го­дов политическая обстановка в Афинах стала накаляться. Поло­жение Перикла, который единолично, твердой рукой вел государ­ственный корабль в течение последних десяти лет, пошатнулось, и связано это было не с принципиальными расхождениями по тем или иным вопросам, а с тем лишь обстоятельством, что политику так долго направлял он один. Авторитарное положение Перикла стало вызывать недовольство в самых различных слоях и группи­ровках — в среде постепенно возрождавшейся олигархической оп­позиции, так же как и у безусловных демократов. Оппозицию этих последних возглавлял Клеон. Не решаясь критиковать политику Перикла по существу, оппозиция на первых порах ограничивалась личными нападками на него и близких ему людей, стараясь так или иначе скомпрометировать их, чтобы подорвать личный авто­ритет Перикла.

Одной из первых подверглась нападкам подруга Перикла миле- тянка Аспасия. Спекулируя на ханжеской морали и предрассуд­ках толпы, комический поэт Гермипп обвинил Аспасию в нечестии и сводничестве. Наставнику Перикла философу-материалисту Анаксагору было предъявлено обвинение в неверии, а другой спо­движник великого политика, знаменитый скульптор Фидий, был

предан суду по обвинению в утайке драгоценных материалов, от­пущенных на изготовление статуи Афины для Парфенона.

Все эти нападки, несомненно, должны были сильно тревожить Перикла, и вероятно, что его непреклонная позиция в конфликтах с Пелопоннесским союзом объяснялась желанием форсировать начало войны, чтобы по необходимости заставить народ вновь спло­титься вокруг своего испытанного руководителя. Идя навстречу войне, Перикл имел достаточно оснований рассчитывать на победу. Силы Афин выглядели весьма внушительно. Подчиненный их воле Делосский союз был крупнейшим политическим объединением в Греции. В союз с Афинами только что вступили Керкира и ряд полисов Великой Греции и Сицилии. Афины взимали форос на огромную по греческим масіптабам сумму — 600 талантов (свыше 15 т) серебра в год, причем имелись и большие накопления. Сухо­путное войско Афин насчитывало свыше 30 тыс. человек, из них 13 тыс. гоплитов, 1200 всадников полевой армии и 16 тыс. воинов в гарнизонах; флот состоял из 300 готовых к плаванию триер ^!, причем к ним должны были присоединиться большие союзные эскадры хиосцев, лесбосцев и керкирян.

Силы и возможности противников Афин выглядели менее вну­шительно. Правда, Пелопоннесский союз мог развернуть полевую армию до 60 тыс. человек. Однако флот пелопоннесцев уступал афинскому вдвое или даже втрое, а денежные возможности аграр­ных полисов вообще не шли ни в какое сравнение с афинскими.

Характер вооружений определил и стратегические замыслы сторон. Пелопоннесцы планировали вторжение в Аттику, рассчи­тывая разорением сельскохозяйственной территории вызвать более слабое афинское ополчение на бой и, добившись победы в первом же сражении, сразу выиграть войну. План Перикла предусматри­вал на суше ограничиться обороной самих Афин и других крепо­стей, а активные операции вести на море. Осуществляя блокаду пелопоннесского побережья, высаживая десанты и подстрекая за­висимое население к восстанию, афиняне могли надеяться на рас­пад и крушение державы противника.