ИИСУС НАВИН И СУДИИ

Прошло сорок лет со времени ис­хода евреев из Египта, когда народ, в котором уже успело народиться и возмужать новое, более послуш­ное воле Божией поколение, полу­чил позволение Бога вступить в землю обетованную.

При Иисусе Навине началось энергичное завоевание Ханаана. Ев­реи овладели укреплёнными горо­дами Иерихоном, Гаем, Вефилем и Сихемом. В Сихеме, как в цент­ральном пункте всей страны, Иисус Навин основал свою резиденцию. Ковчег же завета поставил в Сило- ме. Согласно воле Божией, все местные жители должны были быть изгнаны или истреблены, что и бы­ло исполнено Иисусом Навином.

Когда значительная часть страны была завоёвана, то, согласно прика­занию Моисея, приступили к ее разделу. Иисус Навин распределил всю землю между девятью колена­ми: Иудиным, Вениаминовым, Си­меоновым, Дановым, Иссахаровым, Ассировым, Завулоновым, Невфа- лимовым, Ефремовым и полуколе­ном Манассииным. Колена же Ру­вимово, Гадово и остальное полуко­лено Манассиино были поселены по другую сторону Иордана. Иуди­но и Вениаминово колена после раздела заняли юго-западную часть, а остальные — юго-восточ­ную. Само собой разумеется, что не обошлось без некоторых жалоб на не вполне равномерный раздел. При этом многие колена не хотели тотчас же приняться за правильное земледелие и поселиться в укреп­лённых городах и селениях.

да и не всегда были образцами кро­тости и благочестия. Так например, Гедеон назывался Иеруваалом (то есть страшащимся Ваала) и соору­дил в своем городе идола; Авиме- лех был тираном худшего сорта, а Иеффай начал свое поприще раз­боями на больших дорогах.

Первым судьею был Гофоноил, за ним в числе прочих следовали мужественная жена и пророчица Девора, победитель Мадианитян — Гедеон и т.

а) Иеффай

Не успевший еще сплотиться и установить у себя ни общего госу­дарственного управления, ни обще­обязательных законов, народ изра­ильский скоро сделался добычей аммонитян, в особенности беспоко­ивших беспрестанными нападения­ми и грабежами колена по ту сторо­ну Иордана. И не было в Израиле человека, который был бы в состоя­нии дать отпор разбойникам. Нако­нец такой человек нашелся: то был Иеффай — муж полный храбрости и отваги. Братья, чтобы не разде­лять с ним законного наследства, изгнали его из дома, родительского, и Иеффай ушел в Аравию, где, став во главе одной разбойничьей шай­ки, прославился необыкновенными подвигами. Когда бедствия отечест­ва достигли необычайных разме­ров, а слава о храбрости Иеффая разнеслась во все стороны, жители Галаада послали к нему послов с просьбой быть их вождем. Он со­гласился и вернулся на родину. Сначала он послал спросить царя

Но главная беда заключалась в том, что после умершего в скором времени Иисуса Навина, вследст­вие отсутствия общего вождя и не­достатка рвения колен к дальней­шей борьбе с некоторыми непобеж­дёнными ханаанскими племенами, борьба эта уже велась не так дея­тельно, как прежде. Во многих ме­стах израильтяне, вместо того, что­бы совершенно изгнать ханаанитян, ограничились лишь тем, что прину­дили их платить себе дань. Таким образом, на юго-западной границе остались филистимляне, в Иеруса­лиме крепко засели иевусеи; другие враждебные племена владели гор­ными странами Ливана. Между тем умер Иисус Навин; за ним последо­вали и все его современники, а на­родившееся новое поколение не знало ни своего Господа, ни чудес, совершённых им для Израиля. На­род начал уклоняться от чистого поклонения Иегове, которое, собст­венно, и составляло действитель­ную основу народного единства, и стал совращаться в идолопоклон­ство.

Оставшиеся в стране враждебные племена вместе с соседними госу­дарствами, пользуясь раздорами иудеев, покоряли то одно, то другое колено, то сразу несколько колен.

аммонитян, по какому праву тот нападает на землю израильскую. Царь отвечал, что земля эта при­надлежала ему еще ранее, чем дети Израиля завладели ею. Иеффай в пространном объяснении старался оправдать действия Моисея и Иису­са Навина, но аммонитянский царь не соглашался с его доводами. Тог­да Иеффай с многочисленным вой­ском пошел на него войной. Перед выступлением в поход он дал обет, если Иегова предаст аммонитян в его руки, принести ему в жертву всесожжения первое, что выйдет к нему навстречу из дома его.

Нападение было совершенно нео­жиданно, и неприятель бежал. Иеф­фай преследовал его и отнял у вра­га двадцать пастушеских селений, а когда прогнал его далеко, вернул­ся к себе в Массифу. Здесь навстре­чу ему с радостными песнями и плясками вышла дочь его, кроме которой он не имел детей. При ви­де её безрассудный отец разорвал на себе одежды свои и воскликнул: «О, дочь моя! Как сокрушаешь и печалишь ты меня! Я дал - обет Господу и не могу не испол­нить его». Испуганная дочь отвеча­ла: «Отец мой, если ты дал обет . Господу, то поступи со мной по обе­ту твоему, ибо Господь сотворил те­бе отмщение над врагом твоим».

Так сказала она, бедная. Испол­ненная печали, просила она позво­ления отправиться в горы и про­быть там два месяца, чтобы опла­кать с подругами девство свое. Она пошла в горы и, исполняя слово своё, вернулась через два месяца, чтобы умереть позорною смертью на костре. В честь ее девицы гала­адские в продолжение многих лет ежегодно справляли праздник, в ко­торый отправлялись в горы оплаки­вать дочь Иеффая.

б) Самсон

В другой раз несколько колен из­раильских оказались под властью филистимлян, прошедших вдоль и поперек всю страну их и смотрев­ших на имущество израильтян, как на своё собственное. Тогда спасите­лем явился происходивший из ко­лена Данова знаменитый Самсон, история жизни которого увенчана ореолом народных сказаний. «Хотя его следует рассматривать, как личность историческую,— писал один немецкий ученый,— но описа­ние его подвигов и страданий носит на себе печать легендарного харак­тера; самая же смерть его произво­дит сильное впечатление своим не­обыкновенно глубоким трагизмом».

С самого рождения своего он был посвящен своими родителями Иего­ве, согласно обычаю, установленно­му еще Моисеем. Таких людей на­зывали назореями, что означает «обособленный, обрученный Госпо­ду». Они были обязаны не есть не­которых кушаний, как нечистых, и ножницы не должны были касать­ся их головы.

Когда Самсон вырос, то получил исполинскую силу. Однажды, же­лая посетить свою невесту, он от­правился в местечко Фамнаф. На дороге встретился ему молодой ры­кающий лев. И дух Господень сни­зошёл на Самсона, и он, хотя не имел ничего в руках, растерзал льва, как лев разрывает ягненка. Затем он пришел к своей невесте, но ни ей, ни родителям своим ниче­го не сказал про свой геройский подвиг.

Невеста Самсона была фили­стимлянка, поэтому брак с ней был неприятен его родителям. Они не знали, что на то была воля Господ­ня, желавшего наказать филистим­

лян. Самсон же не поддавался уве­щеваниям их, и они должны были уступить ему. Несколько дней спу­стя, Самсон снова пошёл в Фамнаф и проходил мимо трупа растерзан­ного льва. И вот видит он рой пчел в пасти львиной с сотами, напол­ненными медом. Он вынул его, съел дорогой и явился в дом невесты. Брачное пиршество должно было продолжаться семь дней, причем по восточному обычаю филистимляне приставили к нему тридцать юно­шей — дружек жениха. Самсон, по обычаю же Востока, задал им за­гадку о своей находке: «Слушайте: если отгадаете, то дам вам три­дцать пар верхнего и нижнего платья; не отгадаете — вы должны мне дать столько же».— «Скажи нам свою загадку.» Самсон сказал: «От ядущего произошло ядомое, а от сильного — сладкое.

Прошло шесть дней, а тридцать филистимлян не могли разгадать загадку. Наконец они вышли из се­бя и тайно сказали молодой жене Самсона: «Уговори своего мужа, чтобы он объяснил свою загадку, а то мы сожжем дом твой и все, что в нем есть. Разве для этого ты при­гласила нас, чтобы мы сделались нищими?»

Горько заплакала жена Самсона и стала просить своего мужа объяс­нить ей, в чем было дело. Он долго не соглашался, но, наконец, сказал ей. Она передала это своим едино­племенникам, которые на седьмой день, .с восходом солнца,, сказали Самсону: «Что слаще меда и силь­нее льва?» Он им ответил: «Если бы вы не пахали юницею моею, не отгадать бы вам моей загадки».

Однако все-таки должен был он дать им тридцать пар платья. Тогда снизошел на него дух Господень, и пошёл он в Аскалон, убил там собственноручно тридцать фили­стимлян, снял с них платья и отдал его отгадавшим загадку. Потом, за- тая гнев в сердце своем, ушел отту­да и вернулся в дом отца своего. Жена его отдалась другому.

Через некоторое время, в дни жатвы пшеницы, Самсон вспомнил жену свою, посетил ее и принес ей козлёнка. Но её отец не хотел впу­стить его в дом. «Мы думали,— ска­зал он,— что ты возненавидел ее и потому отдали ее другому. Но у неё есть еще младшая сестра и, если желаешь, возьми ее». Тогда сказал ему Самсон: «Я имею только одно истинное желание — причи­нить филистимлянам зло». Он вы­шел из города, поймал триста штук шакалов, которые на востоке бро­дят большими стаями и легко попа­даются в руки охотника. Он связал их попарно и привязал к хвостам каждой пары по горящему факелу. Со страшным воем побежали звери по полям, и огонь охватил снопы и колосья. Вся жатва погибла в ог­не, истребившем также масличные деревья и виноградники.

«Кто сделал это? — яростно вос­клицали филистимляне. «Самсон, за то, что у него отняли жену»,— было ответом. Тогда филистимля­не сожгли жену Самсона и отца ее. Но Самсон жестоко побил их и удалился. Филистимляне напали на колено Иудино и вторглись в их страну.

ступил с ними». На это они сказа­ли: «Мы пришли связать тебя и предать филистимлянам».

Самсон дал им связать себя по рукам новыми веревками. Тогда вывели они его из пещеры и приве­ли к филистимлянам, возликовав­шим при виде его. Но он, подойдя к ним ближе, с такою силой разо­рвал верёвки, что они распались, как нити, опаленные огнем. Тут на­шёл он челюсть от скелета осла. Он схватил ее и побил ею тысячу человек. Потом бросил челюсть и назвал это место Рамет-Лехи (пе­щера челюсти).

Но тут он почувствовал страш­ную жажду и так воззвал к Иегове: «Рукою раба твоего совершил ты такое спасение; не дай умереть мне от жажды или упасть от утомления в руки филистимлян!» И вдруг уви­дел он, как разверз Иегова язву на челюсти и вода потекла из нее. И когда он утолил жажду, возвра­тился к нему дух его и он ожил. Поэтому источник этот и поныне зовется источником «призывающим из челюсти».

В другой раз пришел он в город Газу и вошел в дом к одной женщи­не. Филистимляне, узнав об этом, заперли городские ворота и подсте­регали его, говоря: «До света ут­реннего подождем и убьем его». Но Самсон не ждал так долго. Он встал в полночь, схватил своими мощными руками ворота, вырвал их с обоими столбами из земли, взвалил себе на плечи и отнес на высокую гору.

Но чем чаще спасался Самсон чудесным образом от случавшихся с ним опасностей, тем более привы­кал он полагаться на одну только свою силу, стал забывать Бога, уба­юкивать себя ложной самоуверен­ностью в своей безопасности.

Он позволил себе вступить в связь с хитрой Далилой. Об этом узнали филистимляне и обещали ей тысячу сто серебренников, если она просьбами и лестью выпытает от Самсона, в чем заключается его необыкновенная сила. Далила со­гласилась и спросила Самсона: «Милый, скажи мне, в чем заклю­чается твоя сила и чем можно свя­зать тебя и смирить».

Самсон сказал ей: «Если меня свяжут семью тетивами из сырого лыка, то я ослабею и буду, как и всякий обыкновенный человек». Принесли филистимляне семь те­тив из сырого лыка, и Далила свя­зала ими Самсона. В комнате же были спрятаны люди, подстерегаю­щие Самсона. Тогда вскричала Да­лила: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» Но он разорвал тетивы, как простые нитки, и обманутые филистимляне убежали.

«Видишь, ты обманул меня,— сказала ему Далила,— ты говорил мне ложь. Скажи же теперь, чем можно на самом деле связать тебя». Он отвечал ей: «Если свяжут меня веревками новыми, не бывшими еще ни разу в употреблении, то ослабею и буду, как и всякий дру­гой человек». Она сделала это. Пришли филистимляне, но он разо­рвал узы свои, как простые нитки.

«Злой человек,— сказала ему Да­лила,— еще раз ты солгал мне! Скажи же теперь откровенно и не обмани меня на этот раз». «Хоро­шо,— сказал он,— если ты спле­тёшь мои волосы и пригвоздишь их колом к стене, когда я буду спать, то я не в силах буду пошевелить­ся». Далила сделала и это. Но ког­да пришли филистимляне, Самсон пробудился и вырвал волосы вмес­те с колом.

Тогда сказала ему Далила: «Как

можешь ты говорить, что любишь меня, когда ты со мною неоткрове­нен? Три раза обманул ты меня. Скажи же, наконец, мне правду». День и ночь преследовала она его льстивыми речами и мучила тем, что душа ее будет томиться до са­мой смерти. Наконец, раскрыл он ей сердце свое и сказал: «Никогда ножницы не касались головы мой, ибо я с самого детства посвящен Богу. Если я преступлю волю Бо­жию, дам обрезать себе волосы, то отступятся от меня дух Божий и си­ла моя».

Вероломная Далила запомнила это и известила филистимлян, ко­торые тотчас пришли и принесли с собой деньги. Она усыпила его, велела остричь ему волосы, и сила отступила от него. «Самсон! Фили­стимляне идут на тебя!» — вос­кликнула она громко. Самсон про­снулся и подумал: «Я встану, как прежде, и разгромлю их». Но он не знал, что Иегова отступился от не­го. Филистимляне схватили его, выкололи ему глаза, отвели в Газу и заковали в цепи. И должен был он в темнице вертеть ручную мель­ницу.

Но в темнице у него снова отрос­ли волосы. Между тем филистимля­не собрались для принесения вели­кой жертвы богу своему и, радуясь, говорили: «Наш бог предал нам в руки величайшего врага нашего, опустошавшего нашу страну и убившего многих из наших едино­племенников. Пусть теперь приве­дут его, чтобы мы могли насмеяться над ним». И они привели Самсона из темницы и заставили его пля­сать перед ними.

Слепец сказал мальчику, ведше­му его за руку: «Подведи меня к главным двум столбам, поддержи­вающим дом, чтобы я мог присло­ниться к ним». Дом же был полон мужчин и женщин. И внутри, и снаружи, и на гладкой крыше все кишело филистимлянами. Самсон в душе своей обратился к Иегове и так воззвал к нему: «Господи, вспомни обо мне, укрепи меня только на этот еще раз, чтобы я мог воздать им одним отмщением за оба глаза мои!» Потом уперся он в средние колонны, в одну правою, а в другую левою рукою и восклик­нул: «Здесь хочу я умереть вместе с филистимлянами!» В одно мгнове­ние потряс он колонны, и все зда­ние рухнуло со всем, что было в нем и на нем. При этом фили­стимлян погибло больше, чем он убил их за все время своей жизни. Он был судиею Израиля в продол­жение двадцати лет.

в) Самуил (1109 г. до Р. X.)

Наступившие после смерти Мои­сея времена далеко не соответство­вали тому, что* предопределял он своему народу. Деятельность опи­санных вождей являлась в истории Израиля лишь быстро проносящи­мися блестящими метеорами, а ду­ха и чувств, завещанных Моисеем, уже больше не было в народе. Идо­лопоклонство постоянно одержива­ло вверх над истинным служением Иегове. Сознание единства исчезло, и государство ко времени первосвя­щенства Илии пришло в величай­ший упадок. У народа не было сильного правителя. Сыновья Илии оскверняли скинию завета, продол­жавшую по-прежнему, со времени переселения в Ханаан, находиться в Сил оме, в колене Ефремовом, и предавались алчности и распутст­ву так, что приходившие туда для

принесения жертв благочестивые люди встречали в этом священней­шем месте только оскорбления сво­им святым чувствам.

С того самого времени, когда из- за общения с местными племенами прекратилось религиозное един­ство, стало рушиться и единство политическое. Начались междоусо­бицы, и народ сделался добычей ха- наанитян и в особенности фили­стимлян. Израильтяне были разби­ты во многих сражениях. Тогда для большого воодушевления войск ки­от завета перенесли в стан и дали еще одно сражение, но и оно было проиграно, причем самая святыня эта попала в руки неприятеля и оставалась у него до сих пор, по­ка филистимляне не возвратили ее сами. В это время вновь явился муж с духом и мощью Моисея — знаменитый Самуил. Он был посвя­щен Богу и помещен в Силоме своею благочестивой матерью, так как она родила его в преклонных годах и потому смотрела на рожде­ние его, как на особую милость Бо­жию. Здесь, через божественное от­кровение, Самуил был призван к служению народу израильскому, чтобы привести его к более счаст­ливой жизни. Он воспользовался возвращением киота завета, чтобы созвать израильтян на всенародное собрание и торжественным обеща­нием снова обратить их к служе­нию Иегове. При этом Самуил, как достойнейший, был избран народом в судии и впоследствии, во всю свою долгую жизнь, мудростью, энергией и примерным поведением и исполнением своей высокой дол­жности не переставал доказывать, что был вполне достоин такого вы­бора.

Когда израильтяне соединились между собой, то старинные внеш­ние враги их, филистимляне, соста­вили грозный союз и напали на них. Но Самуил нанес им такое по­ражение, что с тех пор они не толь­ко не отваживались переступать границы израильские, но потеряли даже один за другим все города, от­нятые ими у израильтян. Плодом этой победы был почетный мир и с другими соседними народами.

Внутреннего взаимного согласия колен Самуил достиг своим правым судом. Духовному же развитию на­рода способствовал учреждением так называемых школ пророков. Предметами преподавания в этих школах, без всякого сомнения, прежде всего были закон Моисеев и его толкования; в круг занятий входили также религиозная музыка и песнопения. Таким образом, шко­лы эти стали рассадниками способ­ных правителей, судей, учителей и разных должностных лиц.

При этом необходимо делать раз­личие между пророками, выходив­шими из этих школ, и пророками в собственном смысле этого слова, каковыми были Илия, Исайя, Иере­мия и другие. Все они, как непо­средственно избранные самим бо­гом, являлись провозвестниками слова Божия, что следует понимать в том смысле, что они пророчество­вали не от себя, а их устами вещал сам Бог. Они хранили законы, до­полняли заповеди и объясняли на­роду их сокровенное значение. Они возвещали божественные предопре­деления, заключавшие в себе как благословение, так и наказание. Блюдя за священною неприкосно­венностью государственных уста­новлений, они напоминали народу о его религиозных и политических обязанностях. Речь их, как излия­ние вдохновенного чувства, была возвышенна, полна смелых образов

и так же- цветиста, как речь по­этов.

6.