Кир царствовал почти тридцать лет и умер в 529 году до Р. X. Он завещал свое государство старшему сыну Камбизу. Младший же сын его Смердис получил в управление восточные области.

С честолюбивым характером своего отца Камбиз соединял в себе наклонность к дикости и жестоко­сти. Он хотел присоединить к заво­еваниям отца еще богатый и цвету­щий Египет, к тому же он считал себя лично оскорбленным царем Египта Амазисом.

Ко времени похода Камбиза в Египет случилось следующее. В войске Амазиса был один ионий­ский грек по имени Фанет, человек умный и храбрый воин. Рассердив­шись за что-то на Амазиса, он бе­жал в Персию и указал Камбизу удобный путь в Египет через владе­

ния арабского царя. Пока Камбиз шел в Египет, Амазис умер и на египетский престол, вступил его сын Псамменит. Он расположился со своим войском в устье Нила, при Пелу зии.

233

Находившиеся в египетском вой­ске ионийские наемники решили жестоко отомстить Фанету за пре­дательство. Они привели в лагерь сыновей Фанета, зарезали их над чашей, влили в ту же чашу вина с водой, напились из этой чаши и после того пошли в сражение. Персы победили в этом сражении, а египтяне обратились в бегство и заперлись в Мемфисе. По свиде­тельству Геродота, после битвы при Пелузии еще через семьдесят лет место сражения было усеяно чере­пами убитых воинов, и весьма лег­ко было отличить персидские че­репа от египетских. Персидские бы­ли мягки и хрупки, египетские крепки. Это объясняют тем, что персы с раннего детства носят вой­лочные шапки; бритые же головы египтян закаляются солнцем.

Затворившиеся в Мемфисе егип­тяне горели мщением и ненави­стью.

Когда Камбиз послал по Нилу на митиленском корабле вестника с предложением городу сдаться, егип­тяне изрубили в куски весь экипаж и уничтожили корабль. Тогда Кам­биз окружил город, принудил его к сдаче и заключил царя и других знатных египтян под стражу в предместье города. Судьи персид­ского царя решили, что за каждого убитого перса должны быть казне­ны десять знатнейших египтян. Несчастный Псамменит, процарст­вовавший всего шесть месяцев, сидел безутешный, окруженный персидской стражей. Прежде все­го он увидел, как провели на казнь во главе двух тысяч египетски⁷⁴ юношей его единственного сына*й веревкой на шее и удилами во рту, и не заплакал, в то время как другие отцы громко рыдали. Затем увидел он, как его любимая дочь вместе с другими знатными моло­дыми египтянками в одежде рабы­ни, с кувшином на голове шла из неприятельского стана, громко се­туя на то, что ей приходится испол­нять непривычную для нее, унизи­тельную работу,— и снова не про­ронил ни одной слезы среди все­общего плача. Но вскоре затем взор его упал на одного старого друга и сотрапезника, жившего до тех пор в постоянном довольстве, а теперь хилого старика, который был лишен всего имущества и об­ходил воинов с униженной прось­бой о милостыне. Тут Псамменит разразился горькими рыданиями, стал бить себя по голове и звать друга по имени.

Извещенный об этом Камбиз ве­лел спросить Псамменита о причи­нах такого поступка. «О сын Ки­ра! — отвечал царь.— О несчастии друга я могу еще плакать, но моя личная скорбь слишком велика и не может быть выражена слезами».

Камбиз не остался нечувствитель­ным к этому ответу: он мило­стиво обошелся с пленником и по­слал приказание, чтобы сына его не убивали. Но посланные опоздали, так как царственный юноша был казнен первым.

Псаммениту не пришлось бы ис­пытать дальнейших оскорблений, и он сохранил бы свой сан при пер­сидском правлении, потому что персы обычно с почтением относят­ся к царским детям.

напоить его бычьей кровью, от чего Псамменит умер.

Весь Египет оказался под вла­стью персов. Обитавшие на запад­ном морском берегу народы Ливии покорились добровольно, послали Камбизу дары и уплатили дань. Камбиз решил присоединить к своему государству и лежавшую далеко на юге Эфиопию, которая еще в древнейших народных преда­ниях изображалась как высокообра­зованная и богатая страна. Сначала он послал туда с подарками лазут­чиков, которым было приказано сде­лать вид, что они имеют поручение уговорить эфиопов вступить с пер­сами в дружественный союз. Но эфиопский повелитель разгадал их хитрость и сказал им: «Удалитесь. Ваш царь человек несправедливый. Если бы он не был таковым, то не искал бы другой земли, кроме своей, и не старался бы порабощать себе людей, которые ничем его не обидели. Отнесите ему этот лук и передайте совет, чтобы он тогда только приблизился к эфиопам, когда персы будут в состоянии так же легко, как мы натягивать этот лук, и скажите ему, что он может возблагодарить богов за то, что они не внушили эфиопам желания за­владеть чужой собственностью.

Камбиз, достигший в это время Фив, пришел в ярость от такого от­вета и, несмотря на то, что ни один перс не мог натянуть эфиопский лук, тотчас дал приказание высту­пить в Эфиопию. В Фивах он оста­вил эллинов, а пятьдесят тысяч че­ловек послал завоевать оазис, где находился оракул Юпитера Аммо­на, который был на десятидневном расстоянии к западу от Фив. Но это войско было засыпано в пустыне песчаным ураганом и бесследно ис­чезло. Не лучше шли дела и в главном войске, с которым сам Камбиз выступил против эфиопов. Очень скоро все взятые с собой припасы были съедены и истреблен даже вьючный скот. В пустыне не было ни дерева, ни былинки, и го­лод вынудил войско, подобно гиб­нущим мореплавателям, выбирать из своей среды одного из десяти, убивать его и съедать. Это застави­ло Камбиза отказаться от дальней­шего похода, и он повел войско назад в Мемфис.

Здесь он нашел народ в шумной радости по случаю рождения после долгого ожидания нового аписа — священного быка. Жрецы были за­няты жертвоприношениями и мо­литвами, а народ с радостными криками следовал за процессиями аписа по всему городу. Но Камбиз, усмотрев в этом ликовании выра­жение радости по случаю постиг­шего оба его войска несчастья, го­товил веселому празднеству ужас­ный конец. Он приказал привести к себе аписа и с презрительным смехом воткнул ему в бок свой кин­жал.’ Затем велел бить жрецов плетьми, а жителей рубить мечами. В мемфисском храме бога- Фта он вступил в его сокровенную часть, доступную только для одних жре­цов, и приказал бросить в огонь изображения богов. Он велел выта­щить из. могилы труп Амазиса и сжечь его после всевозможных поруганий. Деспотизм и ярость его не знали никаких пределов. Когда из всех персов только его брат Смердис смог натянуть эфиопский лук, Камбиз велел отослать его в Персию, а следом послал своего любимца Прексаспа с приказанием убить Смердиса, что тот и сделал.

Крезу, сопровождавшему Камби­за в походах, иногда удавалось удерживать царя от неправых по-

ступков или высказывать ему прав­ду. Как-то Камбиз спросил своего любимого придворного Прексаспа: «Скажи, что думают обо мне пер­сы?» «Государь,— отвечал тот,— они тебя очень хвалят, но находят, что ты слишком склонен к употреб­лению вина». «Ах1 — воскликнул царь.— Так они думают, что тогда я неспособен владеть собой? Ты должен немедленно убедиться, пра­вы ли они. Если я попаду твоему сыну, который стоит там, на дворе, прямо в сердце, то будет очевидно, что персы говорят неправду». Он натянул лук, и мальчик упал мерт­вым. Царь приказал вскрыть его тело и действительно нашли стре­лу, пронзившую сердце. «Итак, Прексасп,— воскликнул торжеству­ющий Камбиз,— будут ли персы и теперь утверждать, что я не вла­дею собой? Знаешь ли ты хоть од­ного человека в мире, который стрелял бы так же хорошо, как и я?» Прексасп видя, что царь не в здравом уме и опасаясь за собст­венную жизнь, отвечал: «Я пола­гаю, царь, что сами боги не могут стрелять лучше».

В другой раз царь без достаточ­ной причины велел арестовать две­надцать знатнейших персов и зако­пать их в землю головами вниз.

При виде такого поведения Крез счел своим долгом образумить Кам­биза и обратился к нему с такими словами: «Не следуй во всем увле­чению молодости и сердца, но уме­ряй и сдерживай себя. Ты казнишь своих граждан без достаточных оснований. Берегись, как бы персы не взбунтовались против тебя. Отец твой настойчиво наказывал настав­лять тебя и давать тебе благие со­веты». Камбиз в гневе пустил стре­лу в Креза, и тот едва успел откло­ниться. Тогда царь велел своим слугам убить его. Но те, зная непо стоянный нрав царя, скрыли Крез! и, когда на следующий день Камби­зу захотелось беседовать с Крезоц слуги, заметивши это, доложила» что тот жив. Хотя это и очень обра-* довало деспота, но все-таки он при­казал казнить ослушавшихся слуг

После трехлетнего пребываний в Египте Камбиз решил возврати­ться в Сузы, оставив в Египте пер-? сидский гарнизон. В Сирии он уз­нал, что по всем областям разослав ны вестники, которые провозглаша­ют царем Смердиса. Угадывая об-, ман, Камбиз вскочил на лошадь, чтобы поспешить в Сузы. Но тут у него выпал из ножен меч и конец его воткнулся ему в бок и прошел до кости. У него сделался антонов огонь. На смертном одре Камбиз просил с. обравшихся вокруг него знатнейших персов не допус­кать, чтобы верховная власть снова перешла в руки мидян. Он убеж­дал, чтобы всякого, кто будет выда­вать себя за его брата Смердиса, наказывали как обманщика, ибо настоящий Смердис, увы, давно уже убит по его приказанию. Кам­биз умер, не оставив после себя детей.

Лже-Смердис был мидийским ма­гом Гауматой, братом мага Патизе- фа. Он имел цель восстановить ми­дийское владычество. Знатные пер­сы сначала держали себя спокойно, так как недоверчиво относились к последним словам Камбиза, пола­гая, что он распустил слух о смерти • брага из зависти к нему. К тому же и Прексасп после смерти Камбиза из страха наказания отрицал спра­ведливость этого слуха.

было рассеять сомнения, которые уже начинали проявляться, так как все приказания стали исходить через магов из царского гарема и никто не допускался лицезреть царя. Наконец, шесть главных пер­сидских предводителей собрались на совет, обдумывая, каким об­разом узнать правду. Если мнимый Смердис был братом Патизефа, то его легко можно было узнать, так как он не имел ушей, которые еще Кир приказал ему отрезать за ка­кой-то проступок. Случилось, что в числе его жен была дочь одного из этих предводителей, которая на вопрос отца сообщила, что у царя Смердиса совсем нет ушей. В то время, как шестеро предводителей совещались, как наказать обманттти- ка, в Сузы прибыл Дарий, сын на­местника Персиды Гистаспа, моло­дой и отважный перс из племени Ахеменидов, к которому принадле­жал и Кир. Они тотчас приняли Да­рия в союзники и отправились воо­руженью под его предводительст­вом в царский дворец. Стража бес­препятственно пропустила их во двор ввиду их высокого положения. Здесь они встретили сопротивление со стороны слуг, но после непро­должительной сватки одолели их и ворвались в комнату царя. Тут они нашли обоих братьев-магов, убили их, показали их головы пер­сам и рассказали все дело. Народ в это время уже узнал все от Пре- ксаспа, который подтвердил смерть настоящего Смердиса и затем бро­сился с башни. Персы пришли в та­кую ярость, что перебили всех по­павшихся им в руки магов.

2.