§ 3. Междоусобная (Союзническая) война в Италии и восстание восточных провинций.

Обострявшаяся социальная борьба в Риме втягивала в себя все более и более широкие массы италийского

населения. Италики за время римского господства значительно уже романизовались.

Начиная с первых лет I в., италики и сами стали в этом отношении проявлять значительную активность. Одни из них действовали разными окольными путями, просачиваясь всякими способами в списки триб; другие, более решительные, уже подго­товлялись к открытой борьбе. В 90-х годах возникло широко разветвленное тайное общество «Италия», организации ко­торого поддерживали между собой связь гонцами, обменивались заложниками, собирали оружие и материальные средства для прямого восстания против Рима.

Последний повод и окончательный толчок к взрыву дало шум­ное демагогическое выступление в 91 г. трибуна-аристократа М. Ливия Друза Младшего, сына противника Гая Гракха. Он был представителем умеренной, склонной к уступкам части нобилитета и пытался поднять авторитет и популярность разлагающейся римской знати путем проведения ряда реформ компромиссного характера, которым придавался, однако, весьма заманчивый вид радикальной перестройки всего уклада тогдаш­ней римской политической жизни.

Все это было сведено в один общий законопроект, который дол­жен был стать как бы основным законом, новой конституцией

Римского государства. Теоретически все было очень рационально слажено, но без учета реальных взаимоотношений, почему, как правильно отметил еще Аппиан, случилось обратное тому, на что Друз рассчитывал: «Только народ ликовал при мысли о выводе колоний..., всадники же и сенаторы сошлись в своей ненависти против Друза».

Наконец, даже среди италийских союзников высшие слои ока­зались встревоженными: «Они боялись, как бы у них немедленно не были отняты те общественные римские земли, которые еще не были поделены; сильно беспокоились они и о своих собственных землях» (Аппиан, Гражданские войны, I, 35—36), учитывая предстоящий вывод колоний. В общем возбуждением оказались охвачены все слои римского и италийского общества, и ни о каком примирении или компромиссе никто, кроме авторов законопроекта, не хотел и слышать. И Друз, подобно Гракхам, принужден был поневоле искать выхода в более решительных средствах. Он за­вязал связи с подпольными организациями италиков, выступал на их собраниях, обменивался с ними клятвами о взаимной под­держке. При громадном стечении народа законопроект Ливия Друза был принят народным собранием, но сенат кассировал это постановление на формальном основании, так как не соблюден был трехнедельный срок между внесением и голосованием и так как все предложения голосовались сразу и вместе.

Восстание началось в Аскулуме, главном городе Пиценума, где убит был римский претор Сервилий и его легат Фонтей, пытав­шиеся ликвидировать один из центров италийской организации. Затем движение быстро перекинулось к соседним сабинским пле­менам (марсам, пелигнам), охватило весь горный Самниум, где, кроме самнитов, жило много переселенных из северной Италии галлов, почти всю Кампанию, Апулию, Луканию и Калабрию. Все эти племена жили еще воспоминаниями о кровавых годах борьбы за независимость, о жестоких римских расправах времени войны с Ганнибалом; но вместе с тем это все были районы, где сохранялись еще значительные массы крестьянского населения, которому уже начало серьезно угрожать продвижение латифун- диального хозяйства. Поэтому в современной исторической литера­туре, иногда с основанием, это движение италиков называют также великим «крестьянским восстанием в Италии». К восставшим в большом количестве присоединились сельские рабочие и рабы, бежавшие из больших имений, и повстанцы создавали из них це­лые отряды. Римские колонии-крепости держались лишь до той поры, пока в них сохранялся римский командный состав; так, когда самнитским повстанцам удалось взять римские поселения в Кам-

38 История древнего мира

593

пании — Нолу, Стабии, Минтурны, Салерн, — римские солдаты- поселенцы и рабы немедленно перешли на их сторону, а командиры из среды знати, не пожелавшие последовать их примеру, были истреблены. То же самое произошло и в Апулии, где действовал повстанческий отряд Г. Юдацилия. По существу, это было обра­щение в общеиталийское восстание нараставшего уже более полу­века римского демократического движения, причем передовым ведущим элементом на этой фазе его становилось италийское кре­стьянство, но к нему все более и более примыкали низовые слои и самого римского общества, утратившие надежду после неудачных попыток Гракхов, Аппулея Сатурнина и Ливия Друза иными путями и способами добиться осуществления своих стремлений и желаний.

Восстание развернулось в ожесточенную междоусобную войну, которая в римской анналистике получила название Союзниче­ской войны (bellumSociale).

В первые полтора года войны (90 и 89 гг.) повстанцы имели яв­ный перевес над высланными против них римскими армиями. Один из римских консулов, П. Рутилий Луп, потерпел жестокое пора­жение от марсов и сам погиб в бою. Остатки его армии были унич­тожены самнитами. Потерпел поражение и другой консул, Луций Юлий Цезарь (см. Аппиан, Гражданские войны, 1, 43—47). Грозила опасность самому городу Риму, так как бои шли на ближ­них к нему подступах, и спешно исправляли его ворота и укреп­ления. Положение на фронтах было столь напряженное, что после смерти Рутилия Лупа не могли выбрать на его место консула, так как второй консул, Луций Цезарь, не имел возможности при­быть в Рим даже на краткое время для проведения избирательных комиций.

Положение римского правительства особенно осложнилось в связи с начавшейся почти одновременно, в 89 г., тяжелой войной на востоке, приведшей к восстанию против Рима почти всех его восточных провинций. На берегах Черного моря, за пределами возможных римских посягательств, складывалось новое могуще­ственное эллинистическое государство — Понт. Оно возникло в северной Каппадокии еще в IV в., но особого расцвета достигло

в правление Ми тридата VI Евпатора (114—63 гг. до н. э.), когда охватило почти все побережье Черного моря.

В него вошли М.

У Митридата была армия почти в 300 тыс. воинов и флот в 400 боевых кораблей. Выведенный из терпения насилиями и интри­гами римских правителей и послов на востоке, натравлявших на. него его соседей, в особенности царя Вифинии Никомеда, и используя затруднительное положение римлян в связи с восста­нием в Италии, Митридат в 89 г. начал открытую войну с Римом. Его войска без особого труда разбили наспех собранные римские отряды, быстро заняли всю Вифинию и даже римскую провинцию Азию; его флот под начальством Архелая захватил проливы и острова Эгейского моря, кроме Родоса, большая его армия через Фракию и Македонию вторглась в Грецию.

Везде Митридата и его полководцев население, истомленное хищничеством и насилиями римской администрации, принимало как освободителей; Афины восстали даже до прибытия его войск. Желая еще больше привлечь на свою сторону симпатии, Митридат обратился в своего рода глашатая социального переворота: он объявлял в своих манифестах о своем намерении произвести в примкнувших к нему областях большие социальные реформы — ликвидировать долги, совершить передел земли, освободить рабов. По его приказу повсеместно организована была грандиозная резня римских чиновников, ростовщиков, купцов и их агентов.

Положение Рима стало совсем катастрофическим, когда в связи с восстанием в Италии и утратой богатейших восточных провин­ций обнаружился и исключительный по силе денежный кризис. Когда же вследствие этого римское правительство стало чеканить деиарии, содержащие только ³/₈ надлежащего серебра, деньги совсем

исчезли из обращения. Кредиторы яростно требовали возвращения ссуд от своих должников п срочной уплаты процентов. Один из преторов, Азелион, попытался вмешаться в препирательства и драки между сторонами, но сам был убит толпой разъяренных заимодавцев.

Так, в начале 80-х годов I в. социальная борьба в Риме и Рим­ской державе достигла, казалось, предельной степени. Город- хищник на Тибре и вся его хищническая система эксплуатации — и собственных низовых элементов, и Италии, и окружающих ее областей и стран — должны бы, по всей видимости, быть смыты общим взрывом неразрешимых антагонизмов, непреодолимым, казалось бы, потоком всеобщей ненависти и жажды мести.

И однако спаситель все же нашелся: им оказалась новая люмпенпролетарская римская армия и ее новые, тесно с ней свя­занные вожди — «императоры». С помощью этой новой военщины верхам рабовладельческого общества удалось создать ту плотину, которая, под именем «Римской империи», на несколько веков задержала окончательное крушение римского рабовладельческого строя.