§ 2 Основной обряд праздника — «большое собрание»
Согласно описаниям программ хеттских ритуалов, в особенности антахшума, нунтариясхи, наиболее часто на праздниках проводили обряд под названием «большое собра
ние»[213].
Его совершали внутри городов (например, в Тахурпе, Катале, Мателле, Хаттусе и др.), обычно в халентуве, а иногда во дворце царицы (возможно, дворец царицы — это часть халентувы), внутри храмов (бога Грозы, божества Ханну) или перед ними (askaz «снаружи», ср. ниже, примеч. 36). «Большое собрание» было одним из важнейших обрядов хеттского ритуала вступления царя и царицы на трон (см. примеч. 36).Однако в текстах, содержащих описания ритуалов, нет точных указаний насчёт того, какой обряд являлся «большим собранием». Известное исключение, видимо, представляет собой текст, описывающий обряды царя и царицы на второй день праздника антахшум (KUB X, 3, I, 18—21): «Царь (в верхней части столицы) сходит с колесницы и идет внутрь халентувы, (и) „большое"1 созывается»[214].
В этом тексте прилагательное «большой» является определением к опущенному в тексте слову «собрание». О том, что мы имеем дело с эллипсисом, свидетельствует и ряд других контекстов из описаний хеттских ритуалов (описание программы антахшума: «„большое"' не созывается...»; описание программы нунтариясхи: «„большое" созывается]», ещё одного итинерарного ритуала: «Царь садится, „большое'" созывается, сидя бога [...]» и др.)[215].
Следовательно, в выше приведённом тексте действительно речь идёт о созыве в халентуве «большого собрания». Соответвенно строки, следующие за созывом собрания, правомерно считать описанием этого обряда.
Он начинался следующим образом[216]: «Царь и царица садятся (на ритуальный трон)[217][218], Внутрь входит сын дворца, и он держит копьё, калмус и „ткань (копья)“. Он отдаёт царю ткань, кладёт на трон калмус.
Сын дворца держит копьё, и он уходит. И он встаёт перед ,духом1' (зерна) торсам** и восклицает ^асмеса:". Два сына дворца приносят царю и царице воду в золотой чаше для ритуального (омовения)»[219].
Подтверждение тому, что усаживание царя и царицы на ритуальный трон (обнаруживающее сходство с ритуалами восшествия царя и царицы на трон и с обрядом помещения останков царя и царицы на трон и «стул» в погребальном ритуале) и совершение других действий (ср. ниже) относятся к «большом}' собранию», содержится в одной табличке праздника нунтариясха. Согласно этой табличке, когда «большое собрание» подходило к концу, то сын дворца забирал с трона те же символы, которые он клал рядом с царем в начале «собрания» (например, в ритуале антахшум)[220][221]: «И затем сын дв[орца с трон]а забирает калмус и копьё. И сын дворца дает калму[с ца]рю, и „большое собрание1' [заканчивается]»4'.
В обряде «большое собрание» после усаживания на троне царь с царицей совершали омовение рук (KUB X, 3,1, 26-27), вытирали руки так называемой тканью копья (ср. КВо IV, 9, IV, 4). Затем два сына дворца вносили какую-то ткань и ею покрывали колени царя и царицы (KUB X, 3, II, 4-5,9-10).
Описание начала «большого собрания», а также последующих действий царя и царицы почти дословно совпадает
с описаниями обрядов, совершавшихся в другие дни антахшума, например, в храме бога войны — Царя страны (КВо IV, 9), а также обрядов, имевших место на празднествах месяца, на празднике грозы, в «большом доме (= храме)» (см. [263, с. 2 и сл.]) и др. Так, в древнехеттском ритуале грозы мы встречаемся с тем, что в начале обряда сыновья дворца (сын дворца царя и сын дворца царицы) подносили царю и царице, восседавшим на троне[222], ткани для колен, а также подставку для ног (см. [247, с. 10-11]). Затем царь и царица начинали кормить, а также есть и пить божеств (см. [247, с. 12 и др.]).
Совпадение описаний обрядов, датируемых древнехеттским и новохеттским периодами, свидетельствует о том, что основной частью хеттского праздника являлся обряд «большое собрание» (ср.
описание этого обряда на празднике килам, КВо X, 26). Этот обряд, сложившийся, вероятно, уже в дописьменный период, сохранялся до конца но- вохеттского периода.В обряде «большое собрание» кроме признаков, отмеченных выше, можно выделить ряд других существенных черт. Так, каждая группа придворных, служителей, населения, принимавшая участие в обряде, занимала вокруг царя и царицы «свое место»[223][224], т.е. располагалась в определённой последовательности, предписанной правилами обряда. Среди участников обряда встречаются царевичи, а также дочери царя4?.
В обряде «большое собрание» постоянно упоминается очаг (= алтарь). По мере надобности очаг (= алтарь) то выставляли вперёд (быть может, ставили на середину)[225], то убирали в сторону[226][227][228]; ему приносили жертвы (ср. КВо IV, 9, II, 47; III, 6 и др.), вокруг очага (= алтаря), и иногда вокруг огня выстраивались служители4*5.
Вместе с очагом (= алтарём) или огнём в обряде постоянно фигурируют ритуально чистые столы, на которые помещали жертвоприношения, посвящённые божествам (о ритуальных столах ср. ниже, гл. II, § 3).
Непременной частью обряда «большое собрание» являлось кормление «собрания». Так, в ритуале антахшум «собранию» раздавали напиток марнуву?*. «Когда же делят на части сосуды (с марнувой), то главный мешеди объявляет царю марнуву: Марнува для „собрания"4. И „собранию44 марнуву они ставят».
«Собранию» раздавали и другие напитки (тавал, валхи. вино), а также мясо[229][230]. Распределением напитков обычно ведали чашники61: «„Собрание44 [вс]тает, и чаш[ни]ки дают пит[ь] собранию».
Возможно, что в этих текстах под «собранием» имеется в виду вся совокупность участников обряда, и в том числе жители города, жрецы, ремесленники, сыновья дворца, мешеди. Однако в описании праздника месяца мешеди и сыновья дворца перечислены отдельно от «собрания» — либо потому, что они не входили в число членов «собрания», либо ввиду того, что в этом описании ритуала выделено целое — «собрание» и его части — мешеди и сыновья дворца : «И напиток валхи делят на части: всем сыновьям дворца (и) мешеди и всему „собранию"4.
И главный над мешеди говорит: „(Напиток) валхи раздается по кругу4'».Вероятно, тем же можно объяснить то, что в ритуале антахшум, а также на празднике месяца вместе фигурировали «собрание» и горожане (возможно, Хаттусы, так как этот обряд происходил в столице)33 «И люди жезла побуждают подняться горожан и все „собрание4". (И) они становятся (у)огня».
Исключительный интерес представляет то обстоятельство, что в функции «собрания» в других хеттских текстах фигурирует pankus. Как установлено, этим словом в некоторых дре в не хетте ких текстах («Законодательстве Хаттусили I», «Указе Телепину») называлось собрание (высших сановников — родственников и свойственников царя, должностных лиц и воинов), в присутствии которого рассматривались политические и религиозные преступления (преступления против царя, посягательства царя на жизнь родственников или преступления против божества).
В политических документах более позднего периода «панкус» не встречается. Это объясняется отмиранием его функций, обусловленным социально-экономическим раз- [231][232]
витием хеттского общества, изменением характера власти [36, с. 15].
В ритуальных же текстах «панкус» продолжает встречаться и в поздний период. В них «панкусом» иногда называется юридическая инстанция, рассматривавшая провинности перед божеством. «Панкусом» именуется также совокупность участвующих (поющих или восклицающих) в ритуале[233].
В ритуалах же, которые мы привлекаем для сопоставления с «собранием» (asessar) и которые возглавлялись жрицей «сестрой бога», «панкусом» называется совокупность людей, которых кормили в ритуале. К сожалению, описания этого кормления не дают возможности точно установить, входили ли в «панкус» все участники ритуала или только какая-то часть участников церемонии.
Но сам обряд кормления происходил так же, как и обряд, возглавлявшийся царем. Так, «сестра бога» во время обряда, видимо, восседала на троне.
На это указывает тот факт, что она пила богов то сидя, то стоя (ср. аналогичные действия царя и царицы, когда они пили богов).После того как «сестра бога» пила божеств, кравчий приносил и подавал ей хлеб. «Сестра бога» разламывала его и возвращала кравчему. Кравчий либо уносил хлеб, либо забирал себе одну половину хлеба, а другую отдавал другому служителю, например музыканту. Затем кормили членов «панкуса»: «панкусу в руку (есть) дают», «панкусу пить дают», «это (еду и питьё) панкусу они [распределяют][234]. Описание этого кормления «панкуса» представлено в тех же выражениях, что и кормление «собрания»[235]. Сходство подкрепляется и упоминанием огня в этом обряде (см. КВо XIX, 163,11,38).
Совпадение обряда, в котором встречается «собрание», и обряда, в котором фигурирует «панкус», позволяет рассматривать вывод В.В Иванова [36, с 141] о том, что «употребление хеттского существительного „панкус"4 в ритуальных текстах связано с древними религиозными празднествами, в которых принимала участие вся совокупность (pankus) членов рода (pankur)», как имеющий силу и для объяснения происхождения «собрания» (asessar). В связи с интерпретацией «собрания» как пережитка празднества рода обращает на себя внимание то, что в царских ритуалах обряд назывался «большим собранием», а в ритуалах, происходивших в отсутствие царя, например, с участием «сестры бога», — просто «собранием»[236]. «Большой» же в ряде словосочетаний в хеттских текстах имеет значение «царский»[237]: «большой дом» — дворец, «большое место» — царский трон, «большой род»— царский род, «большой котел» — царское отхожее место и т.п. Поэтому не исключено, что обозначение «большое собрание» указывает на то, что это либо празднество с участием царя, либо даже первоначально празднество людей царского рода.
Еще по теме § 2 Основной обряд праздника — «большое собрание»:
- § 3, Основные действия (функции) в обряде «большое собрание»
- Выделение и систематизация обрядов ингумации по Кубано-Терскому междуречью в памятниках ПМ ДК времени. Обоснование единства обряда погребения
- Праздники и игры, танцы и музыка
- Хеттский праздник ХАССУМАС*
- Праздники
- § 1. Начало праздника
- §2 Сезонные праздники Вуруллия
- Глава II. Некоторые характерные признаки СТРУКТУРЫ ХЕТТСКОГО ЦАРСКОГО ПРАЗДНИКА
- № 82. БОЛЬШИЕ КРЫСЫ
- № 29. ИЗ БОЛЬШОГО ПАПИРУСА «ГАРРИС»