§ 2. Первое выступление армии против гражданского прави­тельства Рима и реакция в Риме в 88 г. до н. э.

Умиротворение Италии позволило римскому правительству более энергично при­няться за войну с Митридатом и приступить к подавлению вос­стания в восточных провинциях. Все освободившиеся от военных операций части стягивались к Ноле, в Кампанию, и из них форми­ровалась крупная «Восточная армия» для отправки в Грецию и Азию.

Однако восточный вопрос особенно сильно волновал римские и италийские торговые и предпринимательские круги, имевшие на востоке множество предприятий и вложившие очень крупные

средства в откупные, ростовщические и торговые операции, в осо­бенности в провинции Азии после реорганизации ее управления Гракхами. Они не могли допустить, чтобы сторонник и ставлен­ник оптиматов Сулла, при победе его над Митридатом, на правах главнокомандующего получил бы возможность отнять у них моно­полию в азиатских делах. Поэтому они стали настойчиво требовать, чтобы командование восточной армией было поручено их сторон­нику Марию. Таково же было и желание средних и низших слоев «новых граждан» — италиков, ненавидевших Суллу и его солдат за их зверства во время проведения усмирительных и каратель­ных экспедиций против италийских повстанцев. Мало того, мно­жество пострадавших и разоренных во время Союзнической войны италиков сами желали принять участие в этой обещавшей большую добычу войне на Востоке. О сокровищах Митридата рассказывали настоящие легенды. Здесь с особой ясностью обнаруживалось ха­рактерное для рабовладельческого строя паразитическое и хищ­ническое лицо всякой античной «демократии»: она сама стреми­лась самым непосредственным и грубым способом принимать уча­стие в эксплуатации покоренных стран и расхищении накоплен­ных другими народами богатств.

В общем предстоявшая большая восточная война еще более оживила борьбу партий на форуме, причем демократическая партия теперь особенно выросла и усилилась благодаря включе­нию в римское гражданство массы прежних «союзников». Преобла­дающей роли демократических элементов препятствовало только ограничение политических прав новых граждан записью их в от­дельные 10 новых триб, голоса которых тонули в компактной массе 35 триб прежних, где консервативные элементы имели зна­чительно более крепкую опору. Поэтому основным вопросом стал теперь вопрос о полном уравнениив правах новых граждан со старыми и о распределении первых по основным римским трибам.

С таким законопроектом и выступил в 88 г. сторонник Мария, молодой и смелый трибун-демократ Публий Сульпиций Руф. Законопроект Сульпиция вместе с тем представлял собой конституционную реформу громадного значения: он изменял весь характер римского народного собрания, обращая его из чисто римского городского в общеиталийское с преобладанием в нем этих италийских элементов. Проходил он поэтому при небывалом еще в Риме возбуждении всех партий: на предварительных совещаниях и народных сходках, обсуждавших законопроект, в ход пускались дубины и камни, а оба консула, сторонники аристократии Сулла и Квинт Помпей Руф, чтобы задержать голосование, объявили все назначенные для решающего народного собрания дни неприсут­ственными и праздничными. Наконец, только когда разъяренная этим толпа сторонников законопроекта с кинжалами и ножами набросилась на самих консулов и им пришлось прекратить свою противозаконную оппозицию, закон Сульпиция был принят на­

родным собранием и бывшие союзники распределены по всем рим­ским трибам. Немедленно после этого состоялось и второе поста­новление — видимо, уже народного собрания в новом составе, — о лишении Суллы командования в восточной войне и о назначе­нии Мария главнокомандующим войсками, направляемыми про­тив Митридата. Тем самым последнему предоставлялось и право набора новых воинских частей по его усмотрению, в чем особенно были заинтересованы бывшие повстанцы.

В общем все это представляло собой решающий политический перево­рот: Римское государство обращалось во всеиталийскую республику, и новое народное собрание в Риме, составленное в большинстве из италиков, сразу вступало в роль верховного правящего органа: оно отменяло распоряжения сената о назначении главнокомандующих, порывало с традицией передавать такие посты только консулам, выдвинуло на высший командный пост при­знанного главу демократической партии, вновь вернувшего себе прежнюю популярность Г. Мария. «Сенат больше не принадлежал самому себе, все­цело повинуясь распоряжениям Мария и Сульпиция», — пишет Плутарх («Сулла», 9).

Естественно, что и противники демократии поняли все решаю­щее значение момента и готовы были на самые крайние меры, чтобы предотвратить ликвидацию своего господства. Оба консула-аристо­крата, Сулла и Помпей Руф, отказались подчиниться решению народного собрания и скрылись из Рима. Сулла прямо напра­вился к своим солдатам в Нолу и стал подбивать их на военный бунт. Он собирал солдатские сходки, говорил о «наглом поведении Мария и Сульпиция» и призывал солдат «освободить Рим от тира­нов»; он указывал на выгодность похода против Митридата и на то, что его солдаты не будут участвовать «в этом выгодном пред­приятии, так как Марий наберет вместо них другое войско» (А п- п и а н, Гражданские войны, I, 57, повидимому, следуя мемуарам самого Суллы). В результате всей этой демагогии войска, собран­ные в Ноле, отказались подчиниться новому правительству. Они побили камнями военных трибунов, присланных из Рима, чтобы привести войска к новому главнокомандующему, и потребовали от Суллы смело вести их на Рим. «Обрадованный Сулла тотчас же двинул в поход шесть легионов; командиры войска, за исключе­нием одного квестора, не соглашаясь вести войско против своей родины, бежали в Рим... Когда Сулла приближался уже к Риму, явился его товарищ по консульству Помпей, одобрил его поступок, выражая свое удовольствие всем происходящим и предоставляя себя всецело в его распоряжение» (Аппиан, Гражданские войны, I, 57).

Плутарх («Сулла», 9) так описывает страшный уличный бой, проис­ходивший в Риме: «Многочисленное, но безоружное население осыпало сол­

дат с крыш градом черепиц и камней, задерживало их движение вперед, от- теснило обратно до самых городских стен. Но тут подоспел сам Сулла. При виде происходящего, с криком «жги дома!», схватил горящий факел и сам пошел впереди всех, приказывая стрелкам метать стрелы с огнем вверх по кровлям. Рассудок в нем умолк, и он, охваченный страстью, дал в своих поступках волю гневу до того, что видел лишь врагов, и, ни во что не ставя друзей, родных и близких, огнем без жалости прокладывал себе путь, а ведь огонь не разбирает правых и виноватых».

Наконец сопротивление наспех сформированных демократами дружин самообороны было сломлено, Сульпиций погиб, Марий и некоторые другие вожди демократов успели скрыться, и Рим оказался во власти Суллы и его солдат (88 г.).

Победа имела двойное значение. Во-первых, это была победа новой армии над гражданским правитель­ством: армия ею показала, что она является не столько опорой и защитой, сколько хозяином Римского государства и что ее воля имеет несравненно большее значение, чем воля народного собра­ния, сената и других органов обычного государственного аппарата. Начался новый период социальной борьбы в древнем Риме, — она превратится в длительную и затяжную гражданскую войну «по- настоящему, под звуки труб, в предшествии знамен, по военному обычаю» (Аппиан, Гражданские войны, I, 58).

Во-вторых, это была победа самой непримиримой и крайней реакции, торжество не останавливавшейся ни перед какими средствами верхушки старозаветного нобилитета. В лице Суллы и Помпея это она организовала дикий военный по­гром родного города, вместе с новыми гражданами-италиками искавшего путей к построению новых форм государства на более широкой и более народной базе.

собрание (Аппиан, Гражданские войны, I, 59). Римская поли­тическая жизнь отбрасывалась тем самым как бы на целые 400 лет назад.

Так первая попытка италийской новой объединившейся демо­кратии перестроить Римское государство на общеиталийский лад кончилась жестоким крушением.