Послесловие к книге О.Р.Гёрни «Хетты»*

Книга «Хетты» принадлежит перу английского учёного, проф. Оливера Р Герни (Oliver Robert Gurney), широко из­вестного хеттолога и ассириолога, автора целого ряда работ в области истории и культуры древней Передней Азии.

Книга «Хетты» впервые была опубликована в 1952 г. Впоследствии она многократно, с незначительными допол­нениями, переиздавалась в Англии (последнее издание вы­шло в 1980 г.), в 1969 и 1981 гг. в переводе на немецкий язык работа О Герни была издана в ГДР.

Впервые опубликовано: О.Р.Гёрни. Хетты. Перевод с англ. Н.М. Лозинской и Н. А.Толстого. Послесловие В.Г. Ардзинба. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука». М., 1987 (Се­рия «По следам исчезнувших культур Востока»),

Секрет популярности КНИГИ О.Герни, ВИДИМО, кроется, прежде всего, в том, что она написана компетентно и в то же время довольно увлекательно. Изложение определённых концепций сочетается в ней с переводами, подробными описаниями содержания первоисточников, многие из кото­рых составляют «золотой фонд» хеттологии (хеттские за­коны, «Законодательство» Хаттусили I и др.). В работе ос­вещаются самые разные стороны хеттской цивилизации: история, право, религия, искусство, литература, государст­венный и общественный строй хеттов, военное дело и мно­гое другое. Тем самым книга одновременно удовлетворяет интересы широкого читателя и специалистов.

Вместе с тем следует иметь в виду, что, например, кар­тина государственного и общественного строя, социально- экономических отношений хеттов, воссоздаваемая О.Герни, основана на теории о феодальном характере хеттского об­щества.

Кроме того, за годы, прошедшие со времени первого издания книги, сделано много открытий в области хеттоло­гии, введены в научный оборот новые документы, выдви­нуты интересные гипотезы. Они, конечно, вносят коррек­тивы в материалы и выводы книги. К числу наиболее значительных научных достижений относится открытие в Сирии Эблы, города-государства второй половины III тыс. до н.э., хотя ранее считалось, что цивилизация возникла здесь только во II тыс. до н.э. Это открытие заставляет по- новому подойти к истории этнической ситуации в Сирии III тыс. до н.э., к истории сложения цивилизации в Малой Азии.

Важным событием в науке стало открытие в 70-х годах архива хеттского административного центра — города Та- пигги. В архш«? города Тапигги, обнаруженного турецкими археологами под насыпью Машат-Хююка, вблизи совре­

менно го города Зиле (вилайет То кат), найдено около 200 клинописных табличек. По числу найденных текстов архив Машат-Хююка сильно уступает богазкейским архивам (в ко­торых обнаружены тысячи табличек). Однако в новом ар­хиве широко представлен малоизвестный тип текстов — письма-инструкции хеттского государя должностным лицам Тапигги и некоторые другие важные документы. Большой интерес представляют архитектура дворца Тапигги, а также найденные здесь оттиски печатей с именами Тудхалии II и его жены. Суппилулиумы I, образцы импортной микенской посуды и многое другое.

Историю хеттского государства ныне принято делить не на два периода, как это сделано в книге О.Гёрни, а на три: древнехеттское (1650-1500 гг. до н.э.), среднехеттское (1500-1400 гг. до н.э.) и новохеттское (1400-1200 гг. до н.э.) царства.

В новом свете предстаёт история хурритов, проблема генетических связей хурритского и хаттского языков. Со­гласно одной из точек зрения, хурриты были автохтонами Армянского нагорья, Северной Сирии, Северной Месопо­тамии и Загросских гор (между Месопотамией и Ираном) или занимали эти области с III тыс.

Существенные результаты в решении проблемы внеш­них связей хурритского и хаттского языков достигнуты в новейших исследованиях советских учёных. В недавно

вышедшей за рубежом совместной работе И М Дьяконова и С.А.Старостина^[368][369] обосновывается вывод о принадлежности хуррито-урартских языков к восточнокавказским языкам (к ним относятся дагестанские и чечено-ингушские языки).

В работах В.В.Иванова, опубликованных за последние годы', содержатся итоги исследования проблемы генетиче­ского родства хаттского с западнокавказскими языками (в эту' группу входят абхазо-абазинские, адыгские и убых- ский языки, которые вместе с восточнокавказскими языка­ми составляют единую семью языков). По оценкам автора, результаты исследования «делают гипотезу в целом дока­занной при необходимости уяснения большого числа дета­лей в будущем»^[370].

В связи с историей взаимоотношений Хатти с Аласией (Кипр) значительный интерес представляют сведения хетт­ских текстов о военных походах царей страны Хатти на Аласию. Этот остров был занят Тудхалией IV, в руки хетт­ского правителя попали царь Аласии. его жёны, сыновья. Тудхалия увёз с собой в Хатти в качестве добычи серебро, золото и пленных, а Аласию обложил данью. Следующий поход на Аласию состоялся при Суппилулиуме II. Послед­ний захватил в море и сжёг корабли Аласии, которые, ви­димо, препятствовали высадке хеттского десанта.

Эти и многие другие новые факты и выводы, в том чис­ле и те результаты, которые содержатся в недавних иссле­дованиях самого О.Герни, стали достоянием науки много

Хеттология

лет спустя после выхода в свет книги и оттого не могли быть учтены в ней. Тем не менее, это вполне репрезента­тивный труд, обобщающий результаты, накопленные зару­бежной наукой за определённый период её развития, вос­создаваемая автором картина истории и культуры хеттов сохраняет в целом свое значение и в наши дни. Поэтому мы не будем подробно останавливаться на всех не охваченных в книге моментах и сосредоточим внимание на некоторых результатах научных поисков, касающихся главным обра­зом проблем хеттского государственного строя, социально- экономических отношений.

Работа О.Герни открывается кратким введением, в ко­тором автор рассказывает об истории открытия хеттов. Наука XIX - начала XX в. располагала лишь достаточно скудными и малоинформативными данными о хеттах, встречающимися в Библии, в египетских иероглифических текстах, в клинописных табличках на аккадском языке из дипломатического архива Телль-эль-Амарны, в анналах ас­сирийских царей, а также иероглифическими надписями и памятниками искусства из Северной Сирии и Анатолии. История этих ранних открытий более подробно, чем в ра­боте О.Гёрни, изложена в научно-популярных книгах

К.Керама и В.Замаровского, переведённых на русский язык в 60-е годы^[371].

Событием огромного значения стало обнаружение ар­хивов хеттских царей в столице государства Хаттусе. Ар­хивы, подобные тем, что были обнаружены в хеттской столице, существовали и в других центрах цивилизаций Передней Азии. Характерные для таких архивов способы хранения, учёта текстов (и в том числе специальные глиняные или деревянные полки для табличек, каталоги, содержавшие перечни текстов и т.п.), сложившиеся в глубочайшей древ­ности, во многом напоминают те, что применяются в биб­лиотеках и в наши дни. Некоторое представление о древних

архивах дают, в частности, описания архива из Эблы: «В главном архиве квадратные документы среднего разме­ра стояли в вертикальном положении горизонтальными ря­дами параллельно стенам, а маленькие круглые таблички, видимо, хранились в корзинах на полу или в горизонталь­ном положении на верхней полке. Находившиеся в главном архиве квадратные таблички, расположенные вертикаль­ными рядами, были установлены таким образом, чтобы столбцы текста оказались в горизонтальном положении, а ли­цевая сторона всех без исключения табличек была обраще­на вперёд: это позволяло тут же на месте быстро получить справку'. В малом архиве таблички первоначально были уложены на две прикреплённые к стене полки, вероятно деревянные или глиняные, следы от которых хорошо видны на штукатурке. В наружном вестибюле больше всего таб­личек было в северных углах помещения рядом с неболь­шой скамейкой из сырцового кирпича и на самой скамейке, которая, видимо, использовалась одновременно как сиде­нье и как место, куда клали принадлежности для письма. В этом же помещении мы нашли несколько обломков кос­тяных стилей, заострённых с одного конца, с помощью ко­торых, вероятно, подготавливали таблички к записи текста, а также маленький ромбовидный стеатитовый инструмент, уже отполированный и готовый к употреблению, который, несомненно, служил для стирания ошибочных строк или столбцов с табличек ...архивные материалы царского двор­ца — это не коллекция оставшихся от далёкого прошлого старинных документов, которые хранятся, но уже никого не интересуют, а документация, которой пользуются по­вседневно»^[372].

Несмотря на всю значимость самого факта выявления хеттских архивов, подлинным открытием хеттов стала де­шифровка хеттских клинописных табличек, осуществлён-

Хеттология

ная выдающимся чешским востоковедом Б.грозным. Имен­но выход в свет первых публикаций Б Грозного (в 1915— 1917 гг), по существу, стал днем рождения хеттологии как специальной отрасли науки о древнем Востоке, 70 лет от­деляют нас от этой знаменательной даты.

На страницах книги О.Герни очень скупо оценены за­слуги Б. Грозного перед мировой наукой. Хотя у Б. Грозно го встречаются и неоправданные толкования фактов хеттского языка, в его работах впервые были установлены многие основные признаки принадлежности хеттского языка к ин­доевропейским. Это открытие придало мощный импульс развитию сравнительно-исторического индоевропейского языкознания.

Сравнение данных хеттского языка, письменные памят­ники которого датируются II тыс. до н.э., с более поздними письменными свидетельствами других родственных индо­европейских языков позволило осветить многие языковед­ческие проблемы и заглянуть в глубь истории и культуры индоевропейцев. Вместе с тем трудами Б.Грозного и дру­гих учёных была воссоздана история хеттской цивилиза­ции, одной из крупнейших цивилизаций древнего Востока, сыгравшей важную роль в мировой истории.

Следует отметить, что открытия западноевропейских исследователей XIX — начала XX в. в области истории хет­тов привлекли к себе внимание и научной общественности России. Одной из первых публикаций на эту' тему был краткий очерк И.Троицкого^[373]. Многие аспекты хеттской проблематики освещались в ранней статье выдающегося русского востоковеда Б.А.Тураева^[374]. Была переведена на

русский книга одного из первооткрывателей памятников хеттской культуры — А.Г.Сейса^[375] (1902)

О значительном интересе к открытиям, связанным с ис­торией хеттов, свидетельствует и одна из рукописей Н.ЯМарра, хранящаяся в Ленинградском отделении Архи­ва АН СССР (ф. 800, on. 1, № 374). Эта рукопись содержит подробные выписки транслитераций клинописных текстов и комментария к ним из работы И.Кнудтсона, посвящённой так называемым «арцавским» письмам (см. об этих текстах в книге О.Герни)

Разными путями попали в Россию и некоторые памят­ники хеттской культуры. К их числу относятся барельефы, печати, статуэтки и клинописные документы. Одни из са­мых интересных среди этих памятников хеттской культу­ры — письменные тексты (всего 14 фрагментов из собра­ния Н.П.Лихачёва в Государственном Эрмитаже). Первые были введены в научный оборот талантливым ассириоло­гом В К Шилейко ещё в 20-е годы^[376]. В их числе фрагмент аккадской версии договора Хаттусили III с Рамсесом II, описания хеттских празднеств и др Эти публикации В.К.Ши- лейко были первым специальными работами в области хет- тологии в СССР. И сегодня, много лет спустя, нельзя не удивляться переводам хеттских текстов В.К.Шилейко. Трудно поверить в то, что они выполнены тогда, когда хет­тология, по существу, делала свои первые шаги. Более того, как отмечал сам В К Шилейко, ему было доступно всего лишь несколько работ зарубежных исследователей, посвя­щённых дешифровке хеттского языка.

За годы прошедшие со времени публикации этих пер­вых исследований в области хеттологии в нашей стране,

Хеттология

советскими учёными созданы многие основополагающие работы, хеттологические исследования ведутся в научных центрах Москвы, Ленинграда, Тбилиси, Еревана и других городов^[377].

После краткого введения О.Гёрни обращается к описанию некоторых важных этапов истории Малой Азии. Одна из са­мых загадочных страниц этой истории— отрезок времени, который именуется автором как «древнейший период».

Наука еще не располагает точными сведениями о том, когда именно появились в Анатолии первые раннегосудар­ственные образования. Раскопки ряда малоазийских посе­лений второй половины III тыс. до н.э (Алишар, Аладжа- Хююк и др.) показывают, что процесс социальной диффе­ренциации этих обществ достиг значительного уровня; они, вероятно, находились на стадии сложения ранней государ­ственности. Однако ни в самой Анатолии, ни за её преде­лами в соседних областях древнего Востока, где к тому времени уже процветали древние государства (в Месопота­мии, в Сирии), пока ещё не найдены прямые письменные свидетельства того, что в Анатолии второй половины III тыс. до н.э. существовали ранние города-государства.

Поэтому представляют особый интерес несколько текстов аккадской литературы, касающихся истории Аккада времён династии Саргона Древнего. Однако эти тексты, в отличие от подлинных исторических документов, обычно написан­ных от имени конкретных исторических лиц, представляют собой определённый жанр литературы. Это значит, что они составлены значительно позже того периода, о котором они повествуют, «материал» их почерпнут как из подлинных исторических документов, так и, вероятно, из устных пре­даний. В силу этого достоверность многих канувших в Ле­ту' событий, описываемых в подобных текстах аккадской литературы, часто ставится под сомнение исследователями. Так обстоит дело, в том числе и в книге О.Гёрни, с интер-

претацией аккадских текстов, которые включают в себя из­ложение ряда событий, связанных, в частности, с историей Анатолии (некоторые из этих текстов дошли до нас и в пе­реводах на хеттский язык).

В одном из таких текстов, легенде «Царь Битвы», пове­ствуется о том, как к Саргону Древнему (2316-2261 гг. до н.э.) явились купцы с жалобой на какие-то притеснения, чинимые им в малоазиатском городе Бурушхаттуме (хетт­ское название его — Пурусханда), видимо, местными вла­стями этого города; представитель купцов как будто пред­лагал Саргону' и его воинам определённую плату' за поход в Пурусханду. Содержание текста позволяет также предпо­ложить, что планируемый поход состоялся и, возможно, был успешным.

Название малоазиатского города Пурусханда упомянуто и в другом литературном тексте, стилизованном под царскую надпись. Из этой «Царской надписи (бога) Мардука», в ча­стности, следует, что Мардук установил свой трон в «стра­не Хатти» (т.е. в Малой Азии), он оставался там в течение 24 лет и следил за торговыми связями между Хатти и Вави­лоном. Впоследствии наступили какие-то неблагополучные времена, в результате которых торговые связи, видимо, бы­ли прерваны. Еще более любопытная информация об Ана­толии содержится в литературном тексте, стилизованном под царскую надпись царя Нарам-Суэна (2236-2200 гг. до н.э.). Этот текст известен нам как бы в двух версиях. Одна из них изложена в табличке, составленной на аккадском языке, а другая— на хеттеком языке. В аккадской версии речь идет о том, что на страну напал враг (видимо какие-то племена — умман-манда) и его жертвой стали многие го­рода и страны, в том числе Пурусханда В союзе с этим врагом как будто находились 17 царей. Эти же события, ве­роятно, отражены и в хеттской версии. Однако, в отличие от аккадского «оригинала», в хеттской версии внимание со­средоточено на описании военной победы Нарам-Суэна, одержанной над коалицией из 17 царей. В их числе упомя­нуты правители Малой Азии: Памба — царь Хатти и Ципа-

Хеттология

ни — царь Канеса. Оба названия этих малоазиатских пунк­тов хорошо известны из документов II тыс. до н.э. Хатти — название города (откуда и название «страны Хатти»), впо­следствии ставшего столицей хеттского государства. Каниш (хеттское Канес, Неса)— наименование крупного торгового центра, открытого археологами в Кюльтепе (вблизи турецкого города Кайсери). Локализация многих других стран коалиции во многом неясна. Возможно, что часть их связана с соседни­ми с Анатолией областями Северной Сирии.

Проблема достоверности сведений, сообщаемых выше­упомянутыми текстами, пока еще не может быть оконча­тельно решена наукой. Тем не менее, часть исследователей склонна считать, что эти свидетельства имеют под собой фак­тическую основу. В частности, вполне вероятно, что ранне­государственные центры существовали в Малой Азии уже во времена царей Аккада и аккадские купцы вели в Анато­лии свои торговые операции.

Такой вывод становится все более вероятным в свете за­мечательных открытий, сделанных в Эбле. Этот древний го­род-государство был найден итальянской археологической экспедицией под руководством Паоло Маттиэ в 55 км к югу от Алеппо. Раскопки в Телль-Мардихе (таково название холма, под которым была найдена Эбла) были начаты в 1964 г., но лишь в 1968 г. исследователям стало ясно, что обнаружили Эблу. И наконец, в 1974-1975 гг. были найдены государственные архивы, более 17 тыс. глиняных табличек.

Начавшиеся исследования этого огромного корпуса до­кументов уже позволили показать, что существенным ис­точником процветания Эблы — крупного культурного и политического центра древней Сирии— была торговля. Благодаря выгодному географическому положению Эбла могла контролировать торговые пути, связывающие многие области Ближнего Востока; ряд товаров, производившихся в самой Эбле, предназначался для обменной торговли. Тор­говые связи Эблы — через посреднические звенья — про­стирались на тысячи километров. Связи Эблы с Египтом, вероятно, осуществлялись через Библ, в эблаитских доку-

ментах упоминаются значительные количества лазурита (месторождения которого известны в Афганистане), олова, использовавшегося для сплава с медью и поступавшего из месторождений на востоке Передней Азии.

В эблаитских текстах пока не обнаружены названия го­родов Анатолии, с которыми поддерживались бы торговые или иные связи Эблы. Тем не менее, ряд косвенных данных позволяет предположить, что регулярные связи между ни­ми и через Эблу с другими областями Восточного Среди­земноморья и Египта в действительности должны были иметь место. Прежде всего, следует учесть то, что обмен­ные связи между Анатолией и Сирией существовали уже на заре цивилизации. В последующие периоды истории они. видимо, могли упрочиться. Так, именно Малая Азия могла быть основным поставщиком серебра, которое через Сирию привозилось, в частности, в период Древнего царства в Еги­пет; видимо, из Анатолии поступала в Египет и часть меди, использовавшейся металлургами этой страны.

В эблаитских документах перечисляются значительные количества серебра и меди (в виде металла и различных из­делий), источником которых, вероятно, служили месторож­дения этого металла в Малой Азии.

В текстах из Эблы перечисляются многие пункты Се­верной Сирии и Месопотамии, располагавшиеся вблизи границ Малой Азии — Каркемиш, Харран, Уршу, Хашшу, Хахха (позднее в этих и более южных областях осуществля­лись важные военные предприятия древнехетгских^[378], а впо­следствии и новохеттских царей, в конечном счёте, ряд этих областей был включён в состав хеттского государства). Если учесть, что эблаитские тексты свидетельствуют о наличии международных обменных связей в III тыс. до н.э., осуще-

Хеттология

СТВЛЯВШИХСЯ через посредство купцов И связывавших мно­гие культурные центры Ближнего Востока (в том числе го­рода, располагавшиеся вблизи границ Анатолии), то нет ничего невероятного в том, что в орбиту этих связей могли быть вовлечены и области Анатолии, где к тому времени уже сложились ранние города-государства (как можно предположить на основе текстов, повествующих о Саргоне и Нарам-Суэне). Торговля, несомненно, явилась сущест­венным катализатором многих социально-экономических процессов протекавших в Малой Азии в тот период

Косвенным подтверждением достоверности данных ак­кадских текстов о военных предприятиях Саргона и Нарам- Суэна в Анатолии и соответственно о наличии там ранних городов-государств могут быть и сообщения этих царей о по­ходах в Эблу, предполагается, что именно Нарам-Суэн раз­рушил Эблу и уничтожил эблаитское царство при его по­следнем царе Ибби-Зикире^[379]. Не исключено, что события, относящиеся к Анатолии, с одной стороны и Эбле — с дру­гой, каким-то образом взаимосвязаны (тем более, что Нарам- Суэн боролся против коалиции из 17 царей, в которую вхо­дили и правители городов-государств, в частности Сирии).

Вывод о существовании городов-государств в Малой Азии III тыс до н.э хорошо согласуется и с результатами анализа текстов («каппадокийских табличек»), которые происходят с территории самой Анатолии. Это деловые до­кументы и письма, выявленные в торговых центрах Малой Азии, существовавших здесь в XIX-XVIII вв. до н.э Они составлены клинописью на староассирийском (ашшурском, по названию города Ашшура на Тигре) диалекте аккадско­го языка. Анализ этих документов показывает, что деятель­ность торговцев контролировалась правителями местных анатолийских городов-государств. Иноземные купцы вы­плачивали последним определённую пошлину за право

торговли. Правители малоазиатских городов пользовались преимущественным правом покупки товара.

Города-государства Анатолии этого периода имели дос­таточно развитую политическую структуру. Известны обо­значения многих должностных лиц «дворов» местных пра­вителей, в том числе такие, как «стольник», «виночерпий», «военачальник» и др., а также титулов «великих» (сановни­ков) городской общины («главный над кузнецами», «глав­ный над переводчиками» и др.). Если города-государства Малой Азии XIX-XVIII вв. до н.э. представляли собой до­вольно развитые политические структуры, то вероятно, что становление этих царств должно было произойти задолго до образования ашшурских торговых центров в Малой Азии.

Обращает на себя внимание и то, что среди иноземных торговцев представлены не только ашшурцы (восточные семиты). Здесь было много выходцев из северосирийских областей, населённых, в частности, народами, говоривши­ми на западносемитских диалектах, западносемитские (аморейские) слова содержатся в лексике архивов Кани­та^[380]. Аморейские купцы Северной Сирии, видимо, были не первыми торговцами, проторившими пути в Анатолию. Как и ашшурские купцы, возможно, сменившие аккадских, они, вероятно, следовали в Анатолию по торговым маршрутам эблаитских купцов III тыс до н.э.

Этот последний вывод представляется небезоснователь­ным ещё и потому, что в одном деловом документе торгов­цев сообщается о прибытии в Малую Азию множества иб- лайцев (iblaiu)с целью приобретения меди. Как отмечала Н.Б.Янковская, эти купцы, прибывшие, видимо, целым ка­раваном, представляли не сборище частных лиц, а торго­вую организацию (так как они пользовались льготным та­рифом при покупке товара). Наименование местности.

Хеттология

откуда прибыли эти торговцы_; очевидно; связано с назва­нием г. Эбла (в хеттских текстах, как и обычно в клинопис­ных документах из других архивов, в форме Ibla). Иначе говоря, купцы, происходившие из Эблы, вели торговые операции с Малой Азией и в начале II тыс до н.э.

Наряду с ашшурскими, аморейскими торговцами ак­тивную роль в деятельности торговых центров играли ме­стные купцы: хатты, хетты, лувийцы. Среди купцов были и торговцы-хурриты, происходившие как из городов Север­ной Сирии, Северной Месопотамии, так и, вероятно, из Малой Азии.

В Анатолию иноземные купцы везли ткани, хитоны, но главными статьями торговли были металлы: восточные участники торговли поставляли олово, а западные — медь. Особый интерес проявляли иноземные торговцы к другому дефицитному металлу, он стоил в 40 раз дороже серебра и в 5-8 раз дороже золота. Как установлено в исследованиях последних лет, этим металлом было железо (ср. о нём ниже). Вывоз железа за пределы Анатолии, видимо, был запрещён. Именно этим обстоятельством могут быть объяснены неод­нократные случаи контрабандного вывоза железа, описан­ные в текстах.

Торговля обеспечивалась с помощью караванов, дос­тавлявших товары на вьючных животных (дамасских ос­лах). Караваны двигались небольшими переходами, извест­но около 120 названий пунктов на пути через Северную Месопотамию, Северную Сирию и по восточной части Ма­лой Азии.

Особая значимость архивов торговых центров заключает­ся и в том, что они содержат непосредственные свидетель­ства этнической ситуации в Анатолии в период существо­вания купеческих центров. Хеттские, лувийские, хаттские и хурритские имена засвидетельствованы и среди имён тор­говцев и других участников сделок. Более того, в лексике деловых документов купцов встречаются слова, заимство­ванные из хеттского и хурритского языков. Эти и некото­рые другие факты говорят о том, что местное население со-

ставляли народы, говорившие на языках хетто-лувийской (иначе «анатолийской») группы индоевропейской семьи языков: хеттеком, лувийском, а также палайском. Хетты занимали главным образом центральную часть Малой Азии, лувийцы — юг и юго-запад, палайский был распро­странён на северо-востоке Анатолии (к числу «анатолий­ских языков» относятся также диалект лувийского клино­писного — «иероглифический лувийский», надписи на котором датируются в основном X-VIII вв. до н.э., и позд­ние языки Малой Азии: лидийский, ликийский и, возмож­но, карийский).

О времени появления в Малой Азии народов, говорив­ших на хетго-лувийских языках, мало что известно. Соглас­но одной из точек зрения, носители этой группы языков мигрировали в Малую Азию в самом конце III тыс. до н.э. (через Балканы или через Кавказ); сторонники этого мнения исходят из предположения, что так называемая индоевро­пейская прародина может быть локализована в Северном Причерноморье или на Балканах. Сравнительно недавно Т.В Гамкрелидзе и В.В Ивановым выдвинута теория, со­гласно которой первоначальной областью распространения обще индоевропейского языка являлась Передняя Азия, в ча­стности, на стыке юго-восточной части Малой Азии и Се­верной Месопотамии, примерно в сфере распространения халафской археологической культуры V тыс. до н.э. Соот­ветственно делается вывод, что носители анатолийских язы­ков являются не пришлым, а местным населением Анатолии (предполагается незначительное смещение их из восточных районов Малой Азии в центральные и западные ее области)

Среди местного населения были также хетты (или хат­ти), которые в III тыс. до н.э., как, вероятно, и значительно раньше, занимали области на севере и северо-востоке Ма­лой Азии в излучине реки Кызыл-Ирмак (античный Галис). Первоначальная область расселения этого народа могла ох­ватывать и районы южнее Гал пса

Юго-восток, юг, а также, видимо, и юго-запад Анатолии в это время были заселены хурритами.

Хеттология

Проникновение носителей хетто-лувийских языков в среду не индоевро пейс кого местного населения Анатолии происходило не путём завоевания, как считает, в частности, О.Гёрни, а в результате постепенного просачивания нового этнического элемента. Причём хетты и палайцы осели в об­ластях, занятых главным образом хаттами, а лувийцы — среди хурритов. Если учесть то обстоятельство, что в раз­личных сферах хеттской и палайской культур обнаружива­ется сильное влияние культуры хатти (ср. о хатти ниже), то, как считает часть исследователей, речь должна идти о том, что взаимодействие этноса хатти, с одной стороны, и хет­тов и паланцев — с другой, продолжалось в течение дли­тельного периода, в ходу были как хаттский, так и хеттский и палайский. Впоследствии хаттский стал выходить из употребления и разговорным языком, во всяком случае, части хатти, стали хеттский и палайский языки.

Прекращение деятельности международных торговых центров в Малой Азии привело и к исчезновению письмен­ных текстов, важнейшего источника информации об исто­рии Анатолии. Они появляются почти 150 лет спустя, когда на значительной части Малой Азии уже сложилось древне- хеттское государство.

Единственный письменный текст, который позволяет приподнять завесу над событиями, развернувшимися в пе­риод последней фазы существования купеческих центров, является «Текст Анитты». Исследованию этого текста по­священы монография и большое число статей, часть кото­рых появилась в свет в последние 10-20 лет. Тем не менее, на многие вопросы, возникающие в связи с этим докумен­том, все ещё нет окончательного ответа (ив том числе на вопрос, поставленный в книге О.Гёрни: на каком языке — аккадском или хеттеком — первоначально был составлен «Текст Анитты»). Следует, однако, добавить, что нам из­вестны не только поздние, но и древние копии «Текста Анитты», язык этого документа древнехеттский.

Если не принимать крайнюю точку зрения, согласно ко­торой «Текст Анитты» является поздней литературной

компиляцией; ТО ОДИН ИЗ важных ВЫВОДОВ; который может быть сделан на его основании, заключается в том_; что в пе­риод последней фазы существования торговых центров в Анатолии резко активизировалась борьба правителей го­родов-государств за политическое лидерство. Эти междо­усобные войны могли стать одной из причин прекращения деятельности международных торговых центров. Вместе с тем борьба правителей малоазийских царств, в конечном счете, привела и к объединению значительной части Малой Азии и образованию хеттского государства.

В работе О.Герни высказывается сомнение в историче­ской достоверности сведений «Текста Анитты» о том, что принесённые Анитте правителем Пурусханды скипетр и трон были сделаны из железа. За последние годы достигну­ты важные результаты в исследовании истории производ­ства и применения железа в Малой Азии в III—II тыс до н.э Комплексный анализ проблемы древнейшей истории желе­за, осуществлённый впервые в работах В В Иванова^[381], ис­пользование археологических, текстологических и лин­гвистических данных позволили выявить определённую область Евразии и конкретную культуру, в которой был от­крыт способ получения железа из руды.

Исследуя проблему древнейшей истории железа, В В Ива­нов опирался на новейшие выводы археологии, касающиеся путей эволюции отдельных ремёсел. Эти результаты гово­рят о «длительном сохранении нераздельности древнего слияния металлургии с другими видами деятельности, ко­торые только позднее дифференцируются, становясь от­дельными ремёслами (гончарное производство, ювелирное дело, стеклодувный промысел) или областями знания (ран­няя химия, из которой вырастает алхимия, и связанные с ней системы знаков)». По этому пути эволюции шло и становление металлургии железа. Предполагается, что

Хеттология

первоначально окислы железа могли использоваться гонча­рами в качестве красящего вещества, от примеси которого зависит цвет глины. При керамическом производстве или производстве меди и бронзы железо уже очень рано стали получать в качестве шлаков — побочных продуктов такого производства. Впоследствии была осознана самостоятель­ная значимость этих отходов. Для определения области, в которой этот ценностный сдвиг мог произойти раньше всего, существенное значение имели данные археологии, говорящие о том, что в Малой Азии, в частности в Аладжа- Хююке и Алишаре (в отличие от некоторых других облас­тей древнего Востока, в которых найдены ранние образцы предметов из железа), в погребениях встречаются изделия как из метеоритного, так и из рудничного железа; они дати­руются XXI в до н.э.

Эти данные археологии соотносятся со свидетельствами текстов малоазиатских торговых центров и хеттских кли­нописных табличек. Наименование дефицитного метал­ла— акк. amutu,неоднократно упоминаемого в «каппадо­кийских табличках», как установлено, было названием железа, сбыт этого металла строго контролировался прави­телями городов-государств. Новую главу истории произ­водства и широкого применения железа открывают перед нами хеттские клинописные тексты (ср. ниже).

Связать воедино свидетельства археологии и текстоло­гии удалось благодаря лингвистическому анализу названий для железа Как установлено В.В.Ивановым, хагтское назва­ние этого металла haphvalki-(наряду с технологией выплавки железа) было перенято хеттами и через посредство хеттского (или непосредственно из языка хатти) проникло в хуррит- ский и в западные (левантийские) диалекты аккадского язы­ка. Хаттское название железа распространилось в целом ряде других языков Евразии (греческий, славянские, литовский, тибетский, древнекитайский, тайские и др.). В то же время хаттский термин обнаруживает тождество с кавказским (праабхазо-адыгским) названием этого металла, реконструи­рованным на основе данных убыхского, адыгейского и ка-

бардинского языков^[382], что представляет интерес и в свете упомянутой выше теории о генетической принадлежности языка хатти.

Как свидетельствуют данные клинописных текстов из архивов Богазкёя, составленных на хеттеком и хаттском языках, в культуре хатти железо воспринималось как ме­талл, имеющий символическую ценность. С этой особенно­стью культуры хатти связана и практика использования кусков железа и изделий из него в ритуалах, в молитвах хатти порой воспевалось железо (или изделия из него). Из этого металла хатты изготовляли как небольшие (в частно­сти, гвозди), так и крупные предметы, и в том числе атри­буты власти священного царя.

Символическая значимость железа и изготовленных из него предметов, под влиянием культуры хаттов, сохраня­лась и в хеттской культуре. Ещё одним свидетельством влияния хатти на культуру хеттов, не только в плане произ­водства железа, но и металлургии в целом, является хатт- ское имя бога-кузнеца— Хасамил (откуда соответствую­щее хеттское наименование этого бога — Хасамили).

Вместе с тем в истории хеттского государства отмечает­ся определённая эволюция практики использования железа. Наиболее детально данные хеттских текстов относительно производства и применения железа изучены в работах Я Зигеловой^[383] и Г Г Гиоргадзе^[384] В этих исследованиях, вы­полненных независимо друг от друга, показано, что значи­тельная часть изделий хеттских железных дел мастеров

Хеттология

производилась из рудничного железа. Оно именуется в ис­точниках термином «железо». Наряду с обычным (руднич­ным) железом довольно широко применялось метеоритное железо, называвшееся «чёрным», «небесным» или даже «чёрным небесным» железом. По своей крепости оно, вероят­но, превосходило обычное рудничное железо. Эти физические свойства метеоритного железа связаны с тем, что в нём обычно содержится 5-10 % никеля.

Кроме того, хеттские мастера производили так назы­ваемое «железо очага», которое, как считает Г.Г.Гиоргадзе, видимо, стоило дороже, чем обычное железо. Но более все­го ценилось «хорошее/чистое» железо, которое Г.Г.Гиор­гадзе вслед за В.В.Ивановым считает сталью. Предполага­ется, что «хорошее/чистое» железо изготовлялось из науглероженных пластин, образующихся в процессе вос­становления железа в сыродутной печи.

Одним из косвенных свидетельств высокого качества железа, изготовлявшегося в Хатти, может служить харак­терное для целого ряда хеттских документов (в том числе текстов, составленных в древнехеттский период) фигураль­ное выражение «слова табарны, великого царя из железа», т.е. железо рассматривалось как самый крепкий из всех ме­таллов, известных хеттам.

Секрет производства железа и в особенности стали хра­нился в тайне малоазиатскими мастерами, и другим наро­дам Ближнего Востока он не был известен. О роли Хатти как центра, осуществлявшего монополию на производство и торговлю этим металлом, указывает не только письмо Хаттусили III (см в книге О.Герни), но и письмо хеттского должностного лица Цуланну, посланное префекту Угарита. В начале этого письма сообщается о конкретном случае, когда Цуланну, откликнувшись на просьбу своего угарит- ского адресата, выслал ему «клинок из железа».

Из железа хеттские кузнецы производили широкий ас­сортимент изделий. Так, в различных хеттских клинопис­ных текстах перечисляются следующие изделия из железа: знаки царской власти: три типа трона, скипетр, калмус (по-

сох, напоминающий авгурский), жезл, копьё, символы, ис­пользовавшиеся в ритуале и культе: шарики (и кусочки) из железа, модельки яблок, языков, неба, земли, модельки ко­раблей, дверей, алтари, различные виды сосудов, гвозди, подставки для статуэток, статуэтки, обычно выполненные в виде фигурок, изображающих мужчину или женщину, жи­вотных или просто палицу (булаву). Эти статуэтки, рас­сматривавшиеся как воплощение определённого божества, почитавшегося в том или ином городе царства Хатти, мог­ли снабжаться определёнными атрибутами: копьём или другим символом в руке, животным, на котором покоилась фигурка, эту' композицию могли дополнять изготовленные из железа фигурки птиц (орла), лунарные и солярные диски.

Из железа изготовлялись различные украшения: кольца (для ношения на руке и на ноге), серьги, нагрудные укра­шения. Но особенно существенно то, что из железа дела­лись и предметы хозяйственного, бытового назначения и оружие: «длинные сосуды», ножи, молоты, серпы, кинжалы (и в особенности железные лезвия), мечи, копья, топоры, палицы (булавы) и т.п.

Вес и размеры некоторых железных изделий, упомяну­тых в текстах, говорят о том, что железо в Хатти произво­дилось в значительных количествах и использовалось для производства как небольших, так и крупных предметов. Так, в текстах перечисляются изделия весом от 1 сикля (11,75 г) или нескольких сиклей до «источника» из железа (видимо, нечто вроде ёмкости для воды, служившей в каче­стве основания для статуэтки) весом 90 мин, т.е. 45 кг 450 г (если считать, что хеттская мина равна 505 г) или 42 кг 300 г (если, по другим данным, вес хеттской мины 470 г). Возможно, что одним из самых массивных железных изде­лий хеттских мастеров являлся сакральный трон, в ритуа­лах на священном престоле часто совместно восседали два человека — царь и царица.

В других хеттских текстах упоминаются также желез­ные СЛИТКИ (куски) весом от нескольких сиклей до 1-3 и больше мин весом. Порой речь идет о десятках железных

Хеттология

гвоздей (9, 12, 30 и т.п.), о 60 железных основаниях для статуэток, о 16 копьях, 81 «длинном сосуде», о железных клинках (от I до 56 и даже 4400 лезвиях кинжалов, воз­можно, также из железа). Высота некоторых изделий из железа, в частности статуэток, колеблется от ¹Л пяди до 3 пядей.

Очевидно, что письменные тексты содержат более об­ширную информацию об истории железа в Хатти в сравне­нии с данными археологии (археологами найдены лишь от­дельные экземпляры железных изделий, в текстах же упоминаются десятки и даже сотни предметов; значительно шире в текстах и ассортимент изделий из железа). Вместе с тем воссоздаваемая на основе клинописных документов картина имеет и определённые пробелы, обусловленные характером текстологического материала. Сравнительно мало известно древнехетгских документов, лишь в послед­ние годы наметились успехи в определении корпуса тек­стов среднехеттского периода. Основную массу докумен­тов составляют тексты, датируемые новохеттским периодом. Соответственно при исследовании этого тексто­логического материала неизбежно складывается впечатле­ние о широком производстве и применении железа в Хатти лишь в новохеттский период. Не исключая возможности того, что на рубеже среднехеттского и новохеттского пе­риодов начался новый этап металлургии железа в Хатти, можно надеяться, что в будущем на основе новых методов датировки текстов будет воссоздана достаточно репрезен­тативная картина производства и применения железа в хетт- ском государстве в каждый из трех важнейших периодов его истории.

Вторая глава книги О.Герни посвящена государствен­ному и общественному строю хеттов.

В этой части работы автор, в частности, касается вопро­са о возможном существовании у хеттов практики утвер­ждения избранника на престол и соответственно вопроса о наличии специального органа, «собрания», на котором решался этот и целый ряд других вопросов.

Затронутая О.Гёрни проблема очень сложна и дискутиру­ется почти столько лет, сколько существует сама хеттология; многие ее аспекты еще окончательно не решены. Вместе с тем нам представляется, что наиболее убедительная картина исто­рии хеттского собрания воссоздана в работе, вышедшей у нас в стране 30 лет назад^[385]. Первоначально хеттский социальный институт панкус («собрание») представлял собой собрание членов определённой группы (вначале рода, а затем и боль­ших общественных единиц), имевшее юридические и религи­озные функции. В период Древнего царства в «собрание» входили высшие сановники (родственники и свойственники царя) и воины (часть свободного населения страны Хатти). Панкус имел широкие полномочия: он утверждал наследника на престол; царь должен был испрашивать мнение панкуса в случае чьих-либо провинностей, речей преступного ха­рактера и прегрешений перед божеством, «собрание» име­ло право судить высших должностных лиц — представите­лей царского рода, а также самого царя в случае его покушения на жизнь ближайших родственников.

Наибольшим наказанием для родственников царя было нечто вроде почётной ссылки: им выделялись дворцы, зем­ли, скот и предоставлялась возможность пользоваться все­ми благами. При хеттеком царе Телепину был введён но­вый закон, по которому сам царь отвечал головой за убийство брата или сестры.

О функционировании панкуса отчётливо свидетельст­вует «Законодательство» Хаттусили I. Впоследствии, в пе­риод многочисленных дворцовых переворотов, его не со­бирали. Панкус был вновь возрождён при Телепину', о чём свидетельствует «указ» этого царя. Этим актом Телепину стремился положить конец убийствам членов царского ро­да. Собирался ли панкус в среднехеттский период, мы не

Хеттология

знаем. В период Нового царства термин панкус не встреча­ется в исторических, политических и юридических доку­мента. Это объясняется тем, что в результате социально- экономического развития хеттского государства характер власти царя изменился. Панкус продолжал фигурировать в новохеттский период лишь в религиозных текстах обо­значая совокупность участвовавших в обряде.

В исследованиях последнего времени высказывается мнение о том что термин панкус, возможно, является сино­нимом хеттского слова тулия. Это последнее употребляется для обозначения «собрания» богов, «собрания» определён­ных должностных лиц, созываемых царём а также в качестве инстанции, в которой вершился суд (в частности, в отноше­нии лиц, виновных в покушении на жизнь царя). Причём, в отличие от панкуса, тулия упоминается как в древне- и среднехеттских, так и в новохеттских документах. Если панкус и тулия— синонимы, то можно было бы считать, что хеттский социальный институт «собрание» существо­вал почти на всем протяжении истории хеттского государ­ства. Однако более вероятна другая возможность. Хеттское тулия могло быть обозначением не «собрания», а более уз­кого круга лиц — царского совета, полномочия которого, видимо, отличались от тех, что имелись у панкуса.

Характерной чертой хеттского государственного строя является и то, что в функциях хеттского царя (как и в функ­циях многих высших должностных лиц аппарата управления) прослеживается тесная взаимосвязь типов деятельности. Царь имел важные экономические, правовые, военные и культово­религиозные функции. В сознании носителей хеттской куль­туры все эти виды деятельности, вероятно, расценивались как взаимосвязанные аспекты целостной функции царя по «упра­влению» коллективом. В этом сказывается историко-куль­турная обусловленность понятия «управление», несовпадение позиций древнего и современного человека^[386].

Одним из наиболее важных аспектов этой функции царя была культово-религиозная деятельность. Особая значи­мость ее была связана, в частности, с тем, что царь рас­сматривался в качестве священного символа плодородия.

Сакрализация власти царя у хеттов вряд ли сложилась в поздний период истории хеттского государства. Наиболее вероятно, что представления о царе как о священном сим­воле коллектива были унаследованы хеттами из культуры хаттов. Такой вывод становится все более очевидным по мере существенного углубления наших знаний в области истории культуры народов древней Малой Азии.

Благодаря тесному взаимодействию с хаттами хетты переняли у последних целый ряд элементов социальной ор­ганизации. К их числу относятся титулы нескольких кате­горий хеттских придворных Эти хаттские обозначения ДОЛЖНОСТНЫХ лиц лишь в некоторых, очень редких случаях были заменены соответствующими им хеттскими эквива­лентами, как, например, титул «чашника» (того, кто дает царю пить). Вместе с обозначениями придворных и заимст­вованными у хатти наименованиями священнослужителей были переняты также титулы царя (табарна), царицы (та- ваннана) и царевича (тухкантй). Иначе говоря, титулатура, свойственная социальной организации хатти легла в основу системы должностей хеттского двора.

Однако дело не ограничилось заимствованием титулату- ры. Были переняты также некоторые атрибуты царской вла­сти. К их числу относятся, в частности, особый вид копья, посох-кривулина. Непременной деталью хеттского царского костюма, ВИДИМО, ЯВЛЯЛСЯ и особый вид мягкой обуви, с за­гнутым вверх носком — чувяки хаттского образца. Важней­шим из всех заимствованных атрибутов власти был ритуаль­ный трон, хеттское название которого халмасуитта происходит от хаттского слова, имеющего значение «то, на чём сидят». Сакральный престол предстает в хеттской куль­туре, следующей и в этом культуре хатти, не только как цар­ское сиденье, но и одновременно как божество.

Из культуры хатти унаследованы многие описания об­рядов и другие тексты, в которых подчёркивается священ-

Хеттология

ный характер власти хеттского царя. В этих текстах царь изображается как наместник бога Грозы, как воплощение этого божества. Царь предстаёт в них как священный сим­вол, периодическое «обновление» которого рассматрива­лось как необходимое условие плодородия страны и благо­получия коллектива.

Священный характер власти хеттского царя отчётливо выявляется при исследовании ритуальных функций царя в хеттеком обществе. Эти функции царя, в частности, были связаны с двумя важнейшими празднествами года: весен­ним ритуалом антахшум (по названию цветущего весной луковичного растения) и осенним нунтариясха (букв, «спешка»). Эти празднества происходили в форме объезда царём и царицей наиболее важных, в частности в культо­вом отношении, городов Центральной и Северо-Восточной Анатолии. На лёгкой повозке или на колеснице царь и ца­рица следовали из города в город и повсюду приносили жертвы богам

Эти поездки царя и царицы по случаю празднеств ан­тахшум и нунтариясха восходят к древнему обычаю объез­да территории страны. Они, возможно, отчасти продолжали раннюю традицию, существовавшую в среде хаттского на­селения Анатолии. Объезды страны, по-видимому, пред­ставляли собой целостное социальное явление. Они связа­ны с подтверждением прав царя на владение территорией царства. Одновременно своими поездками по территории царь имитировал «движение» солнца по небосклону (вы­ступая в функции солнца) и воспроизводил «рождение» но­вого сезона (смену одного времени года другим).

В связи с этой функцией царя в ритуалах объезда терри­тории привлекает к себе внимание то, что поездки по стра­не совершались дважды в год (весной и осенью) и что у хеттских царей, видимо, существовали две основные рези­денции (летняя — в столице Хаттусе и зимняя — в городе Амкуве). Смена резиденций могла быть обусловлена кли­матическими условиями Анатолии (на юге, в Амкуве, зима была мягче, чем в Хаттусе). Однако если учесть то, что

в хеттской культуре в целом ещё продолжала сохраняться древняя практика деления года на два сезона (время холода, зимы и время тепла, света, урожая), можно высказать гипо­тезу, что объезды страны царём — воплощением солнца соотносились с двумя сезонами года (отправными точками которых могли быть летнее и зимнее солнцестояние или весеннее и осеннее равноденствие); с этими периодами го­да могли быть связаны и переезды царя из одной резиден­ции в другую

Вместе с тем объезды территории страны в хеттской традиции имели и важное экономическое значение.

Древний институт объезда страны, в котором тесно свя­заны или составляют единое целое его символические и со­циальные аспекты, существовал в целом ряде обществ древности и средневековья, он засвидетельствован в тради­ционных обществах XVIII-XIX вв

С влиянием хаттской социальной организации, возмож­но, связано и соотношение царя и царицы в хеттеком обще­стве. Кроме ряда фактов, свидетельствующих, согласно О.Герни, о независимом положении царицы, можно при­вести и некоторые дополнительные свидетельства. Так, из­вестно, что конфликт, подобный тому, что произошёл меж­ду царицей-таваннаной и Мурсили II, имел место в период Древнего царства между Хаттусили I и его сестрой- таваннаной. Вследствие этого конфликта сын таваннаны был лишён прав на престол. Вместо него наследником был назван Мурсили I.

Хеттские царицы имели свои дворы и персональные владения, существовал специальный штат «придворных царицы». Царица могла самостоятельно вести судебные де­ла, об одном из таких дел говорится в судебном протоколе, упомянутом в книге О Герни Не исключено, однако, что царица могла выступать в роли главного судьи в тех случа­ях, когда дело касалось имущества, принадлежавшего са­мой царице.

Одним из источников имущества царицы, видимо, мог­ла быть специальная дань, шедшая в ее пользу. Перечень

Хеттология

такой дани, присланной из города Амкувы, содержится в одном из хеттских текстов. Это свидетельство хеттского документа напоминает обычай, существовавший, в частно­сти, в государстве Конго. Цари Конго брали жён из правя­щего дома определённой провинции. Население этой про­винции выплачивало особый налог в пользу царицы, который шёл на содержание штата придворных.

Эти и многие другие данные хеттских текстов относи­тельно функций и статуса царя и царицы объясняются не­которыми исследователями гипотезой, по которой соотно­шение царя и царицы в хеттеком обществе представляет собой пережиток дуальной системы власти. Поскольку речь идёт об очевидном архаизме, представляется существен­ным то, что, согласно ранним текстам («каппадокийским табличкам»), высокий статус как царя, так и царицы — яв­ление, характерное для ряда малоазиатских городов-госу­дарств XIX в до н.э

В этих городах-государствах царицы совместно с царя­ми участвовали в решении внутригосударственных вопро­сов. Совместно с «главой лестницы» (заместителем главно­го судьи) царицы вершили суд; они могли осуществлять важные мероприятия и единолично. Основываясь на этих и многих других данных «каппадокийских табличек», часть исследователей склонна считать, что эти царицы являлись титулованными соправительницами царей в городах-государ­ствах Малой Азии.

Соотношение царей и цариц в хеттеком обществе и в ранних городах-государствах Анатолии, возможно, следует рассматривать как наследие хаттской социальной органи­зации, в которой, вероятно, царь и царица представляли со­бой двух соправителей, царствовавших одновременно.

Важная специфика выявляется и в социально-эконо­мическом строе хеттского общества. В работах зарубежных исследователей хеттское общество обычно определяется как феодальное. В соответствии с этой концепцией тракту­ются на страницах книги О.Гёрни, в частности, вопросы землевладения и соответствующих форм зависимости

Многие советские исследователи придерживаются теории о рабовладельческом характере социально-экономического строя хеттского общества. Однако часть специалистов счи­тает, что существующие типологические классификации («феодальный», «рабовладельческий») не учитывают мно­гих специфических черт хеттского общества.

Картина землевладения и связанных с ней форм зави­симости в хеттеком обществе, воссоздаваемая в работах со­ветских учёных, отличается от той, что представлена в кни­ге О.Герни. В них, в частности, отмечается, что, подобно другим обществам древнего Востока, земли в Хатти были поделены на общинные (частные), дворцовые и храмовые. Общинные земли, видимо, находились в собственности территориальных (соседских) общин. Эти земли обрабаты­вались в основном трудом членов семей общинников.

В отличие от этого сектора, дворцовые и храмовые зем­ли находились в распоряжении государственной власти. На этих землях существовало множество государственных хо­зяйств^[387], так называемых «домов» (ведомств): «дома двор­ца», «дома царя», «дома царицы», «дома богов» (т.е. храмы), «каменные дома» (т.е. храмы, посвящённые заупокойному культу) и т.п. Крупные владения включали в себя мелкие «дома» (хозяйства). Эти индивидуальные хозяйства обычно состояли из жилого дома и подсобных (хозяйственных) строений, земельного участка, садов, огородов и т.п. Ос­новную массу владельцев и тружеников «домов» составля­ли лица, относившиеся к классу зависимых (неполноправ­ных) людей; наряду с ними в хозяйствах часто трудились и рабы.

Одним ИЗ ИСТОЧНИКОВ пополнения рабочей СИЛЫ ЭТИХ индивидуальных хозяйств, созданных на государственных землях, на землях крупных землевладельцев, были войны.

Хеттология

Население завоёванных хеттской армией стран, так называе­мых арнувала (букв. «тот. кто должен быть уведён (в плен)»), насильственно депортировалось в Хатти и использовалось главным образом в сельскохозяйственном производстве. Люди-арнувала, поселённые на государственных землях, обычно наделялись необходимыми средствами производст­ва: земельным участком, тягловой силой, мелким рогатым скотом, семенами и т.п. В течение трех лет с момента посе­ления люди-арнувала были освобождены от несения по­винностей.

Известны два вида повинностей, связанных с пользова­нием государственной землёй. Одна из них (хет. саххан), по-видимому, представляла собой натуральную повинность (поставки скота, продуктов питания); другая повинность (хет. луцци) была связана с исполнением работ на полях (вспашка, сев и т.п ); примерно половину рабочего времени пользователь государственной земли трудился на предос­тавленном ему поле, а другую половину он проводил за об­работкой государственной земли. На основании данных хеттских текстов делается вывод о том, что в государствен­ном секторе имели место два типа экономических отноше­ний: отношения рабовладельческого характера и отноше­ния нерабовладельческого-крепостнического типа.

Эта картина землевладения и связанная с ней система эксплуатации существовали в Хатти, видимо, уже в древне- хеттский период. Вместе с тем в некоторых хеттских доку­ментах можно обнаружить указания на ту стадию развития хеттского общества, когда пользование землёй могло не свя­зываться с исполнением повинностей. В этой связи пред­ставляет особый интерес ст. 47а хеттских законов. В древ­ней редакции этой статьи говорится: «Если кто-нибудь имеет поля как дар царя, (то) он не должен нести службу. Царь возьмёт со стола хлеб и даст ему» Поздний вариант ст. 47а гласит: «Если кто-нибудь имеет поле как дар царя, (то) он должен нести службу. Если же царь освободит его, (то) он не должен нести службу». Известен и ещё один поздний вариант той же статьи: «Если кто-нибудь имеет

поле как дар царя, (то) он должен нести службу, связанную с владением этим полем. Если его освободят по приказу дворца, (то) он не должен нести службу».

В ст. 47а, во-первых, бросается в глаза то, что действие её распространяется не на какое-то конкретное лицо или категорию лиц. Она относится к любому' лицу', получившему в дар от царя землю. Во-вторых, в древней редакции статьи отсутствует указание «прежде», т.е. отражённое в ней пра­вило действовало в момент составления кодекса. В-третьих, этот древний закон впоследствии, согласно поздним редак­циям статьи, был изменён Пользование государственной землёй автоматически влекло за собой повинности в пользу государства. Свобода от несения повинностей могла быть установлена только по специальному царскому указу.

Отражённая в ст. 47 тенденция обнаруживается и в не­которых других статьях хеттских законов. В этих послед­них перечисляется целый ряд категорий лиц, которые пер­воначально не исполняли повинностей; впоследствии часть их была лишена древних свобод:

50. «У людей священного звания, которые имеют обря­довую власть в городах Нерик, [Аринна] и Ципланда, и у жрецов во всех городах дома свободны, но люди их наслед­ственной доли должны (нести) службу. Когда в городе Аринна наступает 11-й месяц, тот, в воротах чьего дома виднеется вечнозелёное дерево, свободен от повинностей»;

51. «Прежде дом того, кто становился ткачом в городе Аринна, был свободным (от повинностей) (и) люди его (наследственной) доли и его люди (люди его дома) были свободны. Теперь же (только) его собственный дом свобо­ден, а люди его (наследственной) доли и его люди (люди его дома) должны нести повинности. В городе Ципланда то же самое»,

54. «Прежде воины мандср воины сала. воины городов Тамалки, Хатра, Цальпа, Тасхиния, Хемува, лучники, плотни­ки, конюшие и их люди карухала не исполняли повинностей»,

55. «Когда сыновья страны Хатти — люди, несущие по­винность, пришли и стали просить отца царя, они говорили

Хеттология

(ему): „Никто не платит за нас платы, и нас отвергают, (го­воря): Вы (всего лишь) люди, несущие повинность'⁴. (То­гда) отец царя на совет (пришёл) и объявил о следующем решении, скреплённом печатью: „Идите, вы должны быть такими же, как ваши товарищи⁴'».

Сравнивая содержание ст. 47а и статей 50, 51, 54, 55, можно сделать два вывода. Во-первых, хотя в ст. 47а речь идёт о земле, полученной в дар от царя кем-либо, а в стать­ях 50, 51, 54, 55 — о конкретных категориях лиц, пользо­вавшихся прежде или продолжавших пользоваться древни­ми свободами, одна из них (ст. 47а) может рассматриваться как общее правило, другие (статьи 50, 51, 54, 55) — как не­которые конкретные случаи действия данной правовой нормы. Этому тезису не может противоречить то, что ст. 47а определённо касается вопроса о дарственной земле, в то время как характер земельных владений жрецов и дру­гих категорий лиц, упомянутых в статьях 50, 51, 54, 55, в документе не отражён. Поскольку в обоих случаях речь идёт о свободе от несения государственных повинностей, естественно считать, что во всех параграфах имеются в ви­ду лица, пользовавшиеся государственной землёй (дворцо­вой и храмовой). Косвенным подтверждением настоящего тезиса может служить то, что все статьи размещены в ко­дексе, по существу, друг за другом. Это обстоятельство вряд ли случайно и скорее всего, указывает на то, что имела место систематизация статей, касающихся единой темы — землевладения.

Во-вторых, содержание статей, как было уже отмечено исследователями, определённо свидетельствует о том, что в хеттеком обществе имела место характерная тенденция к ограничению круга лиц, не исполнявших те или иные по­винности в пользу государства. Вместе с тем, поскольку предполагается, что у хеттов «свободным человеком» счи­тался тот, кто не нёс повинностей в пользу дворца, храмов, крупных землевладельцев (в отличие от «несвободного», исполнявшего их), можно говорить о том, что в перечис­ленных выше статьях кодекса мы имеем свидетельства

ограничения круга «свободных людей», превращения их в людей зависимых, неполноправных.

Вполне вероятно, что в этих статьях кодекса перечисле­ны далеко не все категории лиц, считавшиеся «прежде», т.е. в ранний период истории хеттского государства (если считать, что дошедшая до нас древняя редакция законов была составлена при Телепину или даже при Хапусили I), свободными людьми. Такая гипотеза вполне допустима, в частности, потому, что, как известно, хеттский свод зако­нов носит казуальный характер и не охватывает всех сто­рон общественной жизни (хотя в судебной практике могли рассматриваться и такие дела, которые не нашли отражения в кодексе). В действительности из других хеттских доку­ментов известно, что по распоряжению царя (дворца) от повинностей в пользу государства освобождались храмы, посвящённые заупокойному культу хеттских царей, храм бога Пирвы («скалистый дом бога Пирвы») и, видимо, дру­гие схожие хозяйства. Сама практика предоставления по­добных свобод, если сравнить её с содержанием статей ко­декса, может рассматриваться как реминисценция древней нормы, которая лишь позднее была ограничена благодаря изменению характера власти царя.

Возникает вполне естественный вопрос: на какой почве покоились взаимоотношения царя с подданными, если вла­дение государственной землёй не связывалось с определён­ными повинностями в пользу дворца? Ответ на этот вопрос, видимо, следует искать в том, что в недрах хеттского обще­ства — в его экономике, политических институтах, культу­ре — сохранялись явления доклассового общества. Они во многом определяли специфику нового общественно­экономического строя, сосуществовали в нем с нарождав­шимися формами этого строя.

В связи с ролью явлений доклассового общества в хетт­ской культуре в целом особый интерес представляет древ­ний институт «взаимных услуг». Этот институт лежал в ос­нове взаимоотношений членов доклассового коллектива друг с другом, взаимоотношений между коллективами. Он

Хеттология

мог включать обмен брачными партнёрами, жертвоприно­шениями, взаимными визитами, обмен материальными дара­ми и т.п. По своей форме обмен носил добровольный харак­тер, но по существу был обязательным, так как в обществе действовало правило обязательного возмещения услуг.

Аналогичная система связей могла складываться между членами коллектива и представителями родовой знати. В ча­стности, участие предводителя (вождя) в общественно не­обходимом мероприятии, от которого зависело благополу­чие всего коллектива, могло расцениваться в качестве функции, которая влечёт за собой ответную услугу со сто­роны других членов коллектива. Одним из способов дос­тижения престижа предводителя (вождя) служили пиры, дарения, предоставлявшиеся последним другим членам коллектива. Экономические отношения являлись нераз­рывной частью единой системы взаимных услуг.

Прямые параллели между системой социальных связей, существовавшей в доклассовом обществе и обществе типа хеттского, очевидно, необоснованны. В то же время целый ряд фактов показывает, что в основе многих явлений хетт­ской культуры лежали, по сути дела, те же самые представ­ления, что и у первобытных народов.

При анализе этих фактов следует учитывать существен­ную особенность хеттской культуры. Засвидетельствованные в ней виды деятельности и соответствующие экономиче­ские, политические, юридические, религиозные установле­ния тесно связаны друг с другом. Так, например, хозяйст­венная деятельность была сопряжена с многочисленными обрядами, осуществление которых расценивалось как не­обходимое условие успешности той или иной работы. Управление страной включало в себя исполнение опреде­лённых ритуальных функций. Многие нормы, регулиро­вавшие экономические отношения между царём и коллек­тивом, между членами коллектива, основывались на принципах, прямо не связанных с экономикой (в современ­ном смысле этого понятия). Многие хеттские тексты, имеющие литературное значение, обнаруживают тесное

единство с ритуалами; они составляли его словесную про­грамму. Полностью религиозный характер носило хеттское искусство; иначе говоря, литература и искусство еще не стали вполне специализированными видами деятельности, решающими собственно эстетические задачи.

Относительная нерасчленённость социальной практики, скорее всего, свидетельствует о том, что специализация ви­дов деятельности и соответствующих установлений проис­ходила путем их дифференциации из единой, целостной системы

Эта закономерность ощущается и в ст. 47а хеттских за­конов. Эта статья завершается фразой: «Царь возьмёт со стола хлеб и даст ему». Содержание последней, видимо, со­стоит в том, что дарение земли стоит в одном ряду с выда­чей хлеба с царского стола. Сопоставление дарения земли с выдачей хлеба в хеттеком тексте совершенно справедливо сравнивалось Э.А.Менабде с данными средневекового до­кумента периода сельджуков. Халиф Багдада, находивший­ся в вассальной зависимости от сюзерена, получил от него землю в «кормление», и это дарение было оформлено как выдача «куска хлеба».

Хеттская формула о выдаче хлеба с царского стола об­наруживает очевидное совпадение с церемонией, представ­ленной в целом ряде описаний хеттских ритуалов. «Царь берёт хлеб со стола», — говорится в одном из таких текстов (KUB XX, 96, IV, 10-11). Содержание другого документа позволяет расширить представления об интересующей нас церемонии: «Царь и царица стоя пьют из сосуда (в честь) бога [Грозы] военного лагеря. Люди города Канеса поют, (а) кравчий дает царю 1 хлеб; царь разламывает (хлеб) и кладёт его на свой стол. И господам (сановникам) дают пить» (КВо XV, 36, III, 3-6) В обоих текстах речь идёт о так называемом «столе царя», который фигурирует в боль­шинстве описаний ритуалов. Подобные столы порой уста­навливались и для многих других участников церемоний; пищей С ЭТИХ СТОЛОВ кормили богов И участников обряда. Причём в ряде текстов уточняется, что кормления участии-

Хеттология

ков ритуала совершал сам царь: «Царь стоя в руки господ (сановников) дает пить» (КВо XIX, 128, VI, 14-16). Схожая церемония воспроизводилась и в другом ритуале, в котором «кравчий» черпал вино из золотого сосуда, установленного на царском сакральном троне, и подавал царю. Царь же «в руки давал пить» целому ряду высших должностных лиц государства (KUB X, 13, IV, 9-28).

О содержании процедуры «кормления» участников об­ряда (высшего слоя знати) напоминает и фраза текста, бес­спорно унаследованного из традиции хатти: «Хлеб лабар- ны, царя, мы едим, и воду его мы пьем. И (ритуально) чистое вино из золотого сосуда мы попиваем» (KUB XXXVI, 110, 5-7). Отголоски той же процедуры ощущают­ся и в древнем «Законодательстве» Хаттусили I, в котором этот царь советовал своему преемнику на престоле Мурси- ли I: «Ешь хлеб и пей воду».

Совпадение правовой формулы о выдаче хлеба с цар­ского стола и конкретной процедуры, возможно, объясня­ется тем, что правовые и ритуальные установления разви­вались путём дифференциации из единой целостной системы. Первоначальные связи их могут быть обнаружены благодаря тому, что в ритуале сохранялись и воспроизво­дились архаичные формы социальных отношений.

Упомянутая ритуальная процедура и соответствующая ей формула свидетельствуют о существовании у царя функции по «кормлению» (в широком смысле, т.е. предос­тавление еды, земли, а также другие материальные дары) членов коллектива. Эта функция, в конечном счёте, поко­ится на представлениях, которые лежали и в основе инсти­тута «обмена услугами».

О функции хеттского царя, связанной с «кормлением» членов коллектива, свидетельствуют и древнехеттские на­ставления, напоминающие схожие тексты из традиций це­лого ряда народов древнего Востока (из Месопотамии, Египта и Индии) В этих хеттских наставлениях предписы­вается проявлять заботу о подданных: «[3]атем ты их по­мажь (маслом) и вложи в руку хлеб. Смотри за больным и

дай ему хлеб (и) воду. Когда его жара донимает, ты его в тени укрой, если его холод одолевает, ты его укрой в тепле. Пусть подданные царя не мрут от истощения».

Известны и новохеттские копии этих древних наставле­ний: «Смотри за [боль]ным. дай [хлеб голодному], [дай во­ду] жаждущему, [дай]... [масло], [дай] одежду [голому] ...[дай] обувь...» Представленные в этих и других подобных текстах фразы «вложи им в руки хлеб», «дай хлеб и воду» совершенно определённо соответствуют смыслу конкрет­ных действий царя в ритуале; они обнаруживают также очевидный параллелизм и с рядом текстов, приведённых выше.

Если рассматривать хеттские ритуалы как архаическую форму социального общения, выполняющего одновремен­но экономические, религиозные и многие другие функции, то в них можно вскрыть древние формы социальных отно­шений, в том числе экономические, которые сосуществова­ли в хеттеком обществе с иными формами социально- экономических отношений, сформировавшимися в услови­ях классового общества.

Наиболее информативной группой ритуалов, позво­ляющих раскрыть древнюю систему отношений царя с подданными, являются так называемые «царские ритуалы», т.е. празднества, происходившие при участии царя, а также обычно царицы, царевича, высокопоставленных придвор­ных. Наряду с ними участвовали в ритуалах жители горо­дов, небольших поселений, в которых совершались ритуа­лы, а также жители и определённые категории лиц, происходившие из других пунктов хеттского царства. При всём различии конкретных целей и задач этих празднеств они обнаруживают в целом сходную структуру, что, как отмечено уже О.Герни, дает основание рассматривать их как единый царский ритуал. Наибольшая часть празднеств приурочивалась к весне и осени и частично к зиме, летнее время царь обычно проводил в походах. Среди этих празд­неств наиболее продолжительными являлись весенний ри­туал антахшум, занимавший более 30 дней, и осенний

Хеттология

праздник нунтариясха. длившийся более 20 дней (ср. о них выше). Наряду с этими празднествами имели место и мно­гие другие ритуалы: праздник Нового года, праздник грозы, праздники месяца, посвящённые определённым месяцам года, и многие другие. Эта ритуальная деятельность имела вполне определённые прагматические цели, так как осуще­ствление ритуала расценивалось как необходимое условие плодородия страны и благополучия коллектива.

Как установлено, центральным актом всех этих празд­неств являлась ритуальная трапеза. Основное содержание ее составляло «кормление» богов и людей — участников ритуала. Все использовавшиеся для этих целей животные, различные виды хлеба, напитки, предназначавшиеся богам или другим участникам трапезы, считались «жертвой», так как всякая еда у хеттов одновременно воспринималась и как «жертва».

Каждый участник трапезы получал определённое «кормление». «Еду и напитки делят на части», «всей сово­купности (участников обряда) в руки дают есть и ПИТЬ» — эти и подобные им выражения служат свидетельствами кормлений. Подобные кормления, как известно, практико­вались и в хеттских ритуалах, совершавшихся по случаю смерти царя, царицы или царских детей. Схожие кормле­ния. возможно вне связи с конкретными ритуалами, имели место и в различных локальных пунктах хеттского государ­ства. Различные категории лиц получали определённые «пайки», в частности, из рук управляющих царскими хо­зяйствами («дворцами»),

В одном из таких текстов говорится (КВо XVI, 67, I, 8- 10): «Снабжение людей из города Цинхуры: 1 коз[лёнка. 2 хлеба], 18 других хлебов, 2 сосуда с (хмельным) напитком марнува для празд[ника...] даёт управляющий города Ци- нирнувы». В другом тексте, подобном вышеупомянутому, речь идёт о кормлении кузнецов по железу, по серебру и по меди. Каждая категория кузнецов получала стандартный «паёк» (КВо XVI. 68, III, 14-19): «Снабжение для меднико[в: 1 козлёнка, 1 большой толстый хлеб, 1 сосуд] с (хмельным)

напитком марнува, 1 сосуд пива (и) [вина они (медники) бе­рут в храме богини-защитницы]. И его (козлёнка) они [при­носят в жертву] богу своему, [а печень они приносят царю]. Перед царём они берут 1 хле[б], и перед ним „управляю­щий” города Алисы дает (медникам) 1 хлеб, [10 (других) хлебов, 1 сосуд с (хмельным) напитком марнува], а „чаш- ник“ дает (им) 1 сосуд с пивом (и) вином».

Если сопоставить эти «кормления» со свидетельствами других вышеупомянутых текстов, согласно которым сам царь «даёт в руку» еду и питьё высокопоставленным долж­ностным лицам государства, то можно отметить одну лю­бопытную особенность. «Кормления», шедшие от царя, помещались непосредственно «в руки» сановников. В то же время подношение, предназначавшееся царю, в частности печень жертвы, о которой речь шла выше, помещалась пе­ред царём. Хотя в тексте не уточняются детали процедуры поднесения царю этой части жертвы (сказано лишь, что «печень они приносят царю»), можно предположить, что её клали у ног царя. В связи со сказанным можно сослаться и на то, что, согласно тексту', «перед царём они берут 1 хлеб», т.е. предназначавшийся медникам (а также другим кузнецам) хлеб в качестве царского угощения, видимо, ле­жал у ног царя.

Характер процедуры, связанной с подношениями, пред­назначавшимися царю, отчётливо прослеживается в хетт- ском ритуале под названием килам (возможное значение «рынок», «сторожка у ворот»). В этом ритуале, в частности, имела место церемония объезда царём складов готовой продукции. Как только царь подъезжал к воротам того или иного склада, здесь его встречал «управляющий» царского хозяйства с определёнными подношениями: I бык, овца, сосуд с пивом и хлеб, видимо, в виде каких-то шариков. Сопровождавший царя герольд бросал под ноги царя изде­лия из хлеба и произносил название города, из которого, видимо, поступили эти подношения; управляющий же хра­нилища кланялся царю (см. КВо X, 24, IV, 21-33; V, 1-25). Как следует из этого текста, царю не вручали подношения,

Хеттология

а бросали их к его ногам. Можно предположить, что «класть в руку» и «класть у ног» — это процедуры, отра­жающие иерархические уровни участвующих в обряде сто­рон.

Помимо кормлений (еды), которые обеспечивались, в частности, за счет продуктов из государственных хозяйств, участникам ритуала могли предназначаться одеяния, порой украшенные драгоценными металлами, ткани различного цвета, драгоценные камни, украшения: из серебра, золота и бронзы.

Многие категории лиц, участвовавших в таких ритуа­лах, являлись не с пустыми руками. В качестве приноше­ний этих лиц на празднества обычно фигурирует скот (ино­гда вместе с какими-то подарками и данью). В текстах иногда отмечается, что жители такого-то города дают для празднества овцу, определённое количество хлебов и пиво и вино. Порой подчёркивается, что «прежде» люди такого- то города «давали» столько-то приношений, а теперь они их «не дают».

Один из примечательных примеров церемонии, связан­ной с подношением царю животных и ответными дарами царя, представлен в древнехеттском ритуале грозы. Здесь речь идёт о том, что, по-видимому, каждый участник ри­туала — «человек копья» — преподносил царю одного бы­ка. Царь же, в свою очередь, вручал двадцати «людям ко­пья» 5 мин серебра, т.е. каждому из них по 10 сиклей серебра — обычную стоимость взрослого быка (одна хетт­ская мина равнялась 40 сиклям). Описанная здесь церемо­ния может рассматриваться не как торговая сделка, а как символический обмен царя с подданными.

Не исключено, что в эту' систему отношений, представ­ленную в хеттских ритуалах, были включены, в частности, певцы. Эти последние, принимая участие в празднествах, исполняли песни на различных языках народов древней Анатолии (известны певцы, певшие по-хаттски, по- канесийски, т.е. по-хеттски, по-хурритски и т.д.); певцы од­ного и того же города порой упоминаются в совершенно

различных ритуалах (например, певцы Анунувы — города, который, видимо, славился своими певцами-сказителями). Кормления, которых удостаивались певцы, могут рассмат­риваться как ответная услуга за исполнение конкретной функции. Свидетельства хеттских текстов напоминают сис­тему вознаграждения певцов за их деятельность, выявлен­ную в целом ряде архаических обществ^[388].

Мы можем сделать следующие, пока еще предвари­тельные, выводы. В ряде статей хеттских законов, в других правовых текстах, а также в описаниях государственных ритуалов засвидетельствованы формы отношений царя с подданными, которые, в конечном счёте, восходят к до­классовому институту «обмена услугами». Однако в хетт- ском обществе эти формы отношений, видимо, имели иное содержание. Государственные земли уже в период Древне­го царства предоставлялись царём не с целью достижения престижа, выделение земли было своего рода платой за службу в пользу царя. С укреплением власти царя была ус­тановлена иная система отношений. Земли стали выделять­ся на условиях исполнения определённых повинностей (саххана и луцци) в пользу царя. Это установление не рас­пространялось лишь на некоторые категории лиц, связан­ных с исполнением ритуальных функций, за которыми бы­ли сохранены архаичные привилегии, а также на лиц, освобождённых от повинностей по специальному царскому указу.

Подарки и дани, поставлявшиеся населением по случаю государственных ритуалов, видимо, не приобрели в хетт- ском обществе принудительного характера. Но поскольку государственные празднества сохраняли сакральное значе­ние, т.е. рассматривались как способ поддержания естест­венного порядка в природе, сохранения и продолжения во времени жизни человека и всего коллектива, отказ от уча­стия в таких ритуалах был невозможен, и подарки и дани,

Хеттология

по существу_; приобретали характер регулярных поборов с населения.

Экономические функции государственных ритуалов, которые ещё мало исследованы, должны быть учтены при реконструкции картины экономических отношений в хетт­ской обществе (и системы отношений членов общества в целом). В процессе празднеств потреблялись и перемеща­лись из рук в руки значительные материальные ценности, в этот процесс были вовлечены широкие слои населения.

Система отношений, вскрываемая на основе описаний празднеств (которые в определённой степени могут слу­жить своего рода «текстами хозяйственной отчётности»), видимо, может рассматриваться как одна из форм социаль­но-экономических отношений, сосуществовавшая в хетт- ском обществе с системами отношений рабовладельческого и крепостнического типов. Причём, в отличие от этих по­следних, она являлась наиболее ранней формой отношений.