Глава V. Цари, послы, писцы

Сведения исторических преамбул имеют определённое значение и для исследования одной из малоизученных и сло­жных проблем истории хеттской культуры Мы имеем в виду воссоздание образов наиболее ярких личностей хеттской истории.

Особенно интересные сведения на этот счет в историче­ских преамбулах связаны с именем Мурсили II. Однако прежде чем перейти к содержанию этих текстов, мы про­анализируем свидетельства некоторых других документов относительно Мурсили II, чтобы по возможности полнее представить себе образ этого царя Хатти.

Именем Мурсили II помечен целый ряд текстов. Среди них «Деяния Суппилулиумы», «Десятилетие» и «Про­странные анналы» договоров, заключённых с правителями целого ряда стран (см. выше), «Молитвы» (всего четыре), «Рассказ об утрате дара речи» и т.п.

Мурсили II, вероятно, был последним сыном Суппилу­лиумы. В самом деле, в «Деяниях Суппилулиумы» описыва­ются военные походы деда Мурсили II — Тудхални, а также особенно подробно— Суппилулиумы. Причём в некоторых военных акциях Тудхалия и Суппилулиума участвовали со­вместно. Под началом своего отца и самостоятельно совер­шали военные деяния сыновья Суппилулиумы — Телепин}', Пияссили (Шарри-Кушух) и Арнуванда. Однако ни в одном из этих текстов не упомянут сам Мурсили Следовательно, он ещё не достиг того возраста, когда он мог лично участво­вать в битвах.

То, что Мурсили II был в ту пору ещё слишком молод, подтверждают и его «Анналы»:

Фрагменты главы. — Примеч. отв. ред.

«...И когда отец мой стал богом, на престол отца своего вступил мой брат Арнуванда. Затем он заболел. Когда же враждебные страны услышали о болезни брата моего Ар- нуванды, они затеяли вражду. Когда же Арнуванда, брат мой, стал богом, то страны, которые прежде не выказывали вражды, и те затеяли вражду. И соседние враждебные стра­ны говорили так: „Отец его, который был царём Хатти, и он был царь-герой, он покорил вражьи страны.

Судя по «Пространным анналам» дело не ограничилось словесным оскорблением Мурсили Последнему было на­правлено письмо, в котором враги унижали его и хвастливо заявляли о превосходстве своих армий над армией Хатти: «„Ты молод и ничего ты не знаешь, ты же не наго[нишь на меня страха]. Страна твоя погибла, и пеших воинов у меня больше, чем у тебя, колесниц у меня больше, чем у тебя. [У отца твоего] пеших воинов и колесниц было больше, и [ты], юноша, его превзойдешь?'⁴ И (так) они меня уни[жали]» (KUB XIX 29, IV, 16-29; [Gotze, 1928, с 18 и сл.]).

Мурсили II, вероятно, был не столько оскорблён тем, что его именовали юношей, а тем, что его сочли слишком молодым, для того чтобы встать во главе царства, которым управляли такие воители, как его отец Суппилулиума и от­части брат Арнуванда. Ведь сам Мурсили, хотя и мимохо­дом, подчёркивал в анналах: «[...я] же еще был юношей...» (KUB XIX 29,1, 10, [Gotze, 1928, с. 16]).

Некоторые косвенные сведения о возрасте Мурсили II к моменту' восшествия на престол содержит одна из молитв этого царя, связанная с чумой, свирепствовавшей в Хатти:

«[Бог Гро]зы города Хатти, мой господин, и [боги Хат­ти, госпо]да мои! Меня послал Мурс[или, Великий царь, в]аш раб: „Иди и так скажи богу [Грозы] Хатти, господину моему, и богам, господам моим. Что вы сделали, в страну'

Хатти ВЫ впустили чуму. И страна Хатти чумой очень ОТЯ- гощенаГ’ Во времена отца моего (и) брата моего умирали, и с тех пор как я стал жрецом и до сей поры передо мной мрут (люди), вот уже двадцатый год как мрут в стране Хат­ти (от чумы). И из страны Хатти мор (никак) не изыдет» (KUBXIV 8,? [Gotze, 1928, с. ?; Иванов, 1977, с. 186]).

Эта молитва ОТНОСИТСЯ К тому периоду ЖИЗНИ Мурсили, когда он уже стал Великим царём Хатти.

Когда именно возникла чума в Хатти, нам известно Из текста этой же молитвы следует, что вскоре после убийства хеттского царевича Цаннанцы, Суппилулиума выступил в поход против египтян. Поход был успешным, хетты захва­тили много военнопленных и увели их с собой в Хатти. Однако среди военнопленных началась чума и «...они при­несли чуму в страну Хатти», — как отмечал Мурсили II (KUB XIV, [Gotze, 1930, с.?]). '

В это время Мурсили был «жрецом», возможно, жрецом богини Савуски, так как именно эту богиню-воительницу он, а впоследствии и его сын Хаттусили II, особо почитали. Именно к ней обратился Мурсили II в самом начале своего царствования, когда против него выступили многочислен­ные враги (см. ниже).

Сана жреца удостаивались и некоторые другие члены царского рода. Жрецом был Телепину (сын Суппилулиумы), назначенный правителем Хальпы. В жрецы был посвящён и сын Мурсили II — Хаттусили III. Причём известно, что это посвящение было осуществлено по прямому повелению бо­гини Савуски, о чем упоминал в своей «Автобиографии» Хаттусили III: «И когда я был ещё ребёнко[м] и я был (в сане) конюшего, [(богиня Савуска)], госпожа моя, посредством сна послала моему отцу Мурсили брата моего Муваталли (и так известила его): „Годы Хаттусили коротки. Он не будет жи[(ть)] Отдай его мне, греть он будет моим [ж]рецом! То­

гда он останется в живых'⁴. И [(отец)] мой взял меня, ребён­ка, и отдал меня в услужение божеству. И в качестве жреца божества я совершил жертвенное возлияние» (KUB I, 1, 12- 18; [Otten, 1981, с. 4, Иванов, 1977, с. 194])

Воспоминания Хаттусили III о том, что богиня пред­рекла ему в детстве скорую смерть, если он не будет по­свящён в жрецы, совпадают со свидетельствами других хеттских текстов. Согласно последним, Хаттусили страдал какой-то хронической болезнью, приступы которой пре­следовали его и в зрелом возрасте (см.

Обстоятельства посвящения Хаттусили в жрецы Саву- ски напоминают широко распространённые истории о ша­манском избранничестве. Дух (божество) преследует сво­его избранника. Избавить человека от преследований духа (божества) можно лишь посвятив избранника в шаманы. Именно такая схема представлена в автобиографии Хатту­сили. Причём посвящение, как свидетельствует сам Хатту­сили, состоялось в детском возрасте.

Как уже отмечалось выше, среди наследников Суппи­лулиумы в жрецы был посвящён не только Хаттусили, но и сыновья Суппилулиумы — Телепину' и Мурсили. Посколь­ку' известно условие посвящения царевича в жрецы, о чем говорит история Хаттусили III, можно предположить, что болезнь, которой страдал Хаттусили, была распространена среди членов семьи Суппилулиумы. Если верна эта гипотеза, то можно предположить, что посвящение Мурсили в жрецы произошло в раннем возрасте. Этот вывод вероятен еще и потому, что и к моменту' вступления на престол, т.е. немно­гим меньше чем через двадцать лет, враги называли Мур­сили юношей. Следовательно, к моменту' вступления на престол ему, вероятнее всего, было меньше 20 лет.

Мурсили II был в браке, по-видимому, дважды Имя первой его жены точно не известно. Некоторые исследова­

тели предполагали, что её звали Гассулавия. Однако эта точка зрения не принята большинством учёных (см. лите­ратуру по этому вопросу [Unal, 1974, с. 42 и примеч. 28]). Вторая жена Мурсили II носила имя Данухепа, её брак, ви­димо, был заключён в последние годы жизни Мурсили II [Unal, 1974, с. 140].

Мурсили имел детей от обеих жён. О детях первой же­ны говорится в «Автобиографии» Хатгусили: «Отец мой Мурсили породил нас, четверых детей: (сыновей) Хальпа- сулупи, Муваталли, Хатгусили и до[чь] Массанауцци. И из всех (детей) я был самым младшим ребёнком» (KUB I, 1,1, 9-1, см [Otten, 1981, с. 4])

Из трёх сыновей двое — Муваталли и Мурсили впо­следствии стали царями Хатти, Хальпасулупи, старший сын, видимо, умер еще при жизни Мурсили II [Unal, 1974, с. 47]. О судьбе дочери Мурсили мы будем говорить в дру­гой главе.

Умерла и мать этих детей. Причем в её смерти Мурси­ли II винил свою мачеху, третью жену Суппилулиумы I, носившую тронное имя Малнингал и хеттский титул (или даже имя собственное) Тавананна (см. ниже).

Более трагичной оказалась судьба второй жены Мурси­ли II, а также ее детей. Данухепа пережила своего супруга и здравствовала в период правления сына Мурсили — Мува­талли. Однако она вместе со своими детьми и придворными стала жертвой злокозненных действий Урхи-Тешуба [Unal, 1974, с. 141 и сл.].

Выступления многочисленных врагов были далеко не единственной проблемой, с которой столкнулся Мурсили II вскоре после своего восшествия на престол. Между ним и вдовой его отца Тавананной разразилась тяжба, о которой идет речь в ряде текстов (см. сводку текстов и литературы [Unal, 1974, с. 47 и сл.]). Определённое представление о при­чине раздора даёт одна из молитв Мурсили (KUB XIV 4). Многие части текста этой молитвы фрагментированы, по­этому нам известны лишь некоторые из преступлений, соде­янных, согласно Мурсили, Тавананной. Общий смысл мо­

литвы царя состоял в том. чтобы представить на суд богов «грехи» Тавананны и, видимо, тем самым получить одобре­ние своих возможных кар в отношении нее. Пытаясь скло­нить богов на свою сторону. Мурсили подчёркивал, что боги в действительности не видят её «грехов» (KUB XIV 4. II. 3- 4, 8). Он, судя по всему, даже выказывал недовольство тем, что боги слушали наветы в отношении его жены (KUB XIV 4, III, 1-3, 20-21). При всем том он подчёркивал свою пре­дельную корректность в отношении вдовы отца.

Согласно интерпретации содержания молитвы, предло­женной в работе А.Юнала [Unal, 1974, с. 38-41], которому мы в данном случае следуем, после смерти своего мужа Та- вананна сохраняла высокое положение при дворе в период правления Арнуванды и Мурсили Как и при Суппилулиуме, она управляла дворцом и страной Хатти (KUB XIV 4, I, 7- 11). Между тем она превратила «отцовский дворец» в усы­пальницу (KUB XIV 4, II, 4-5); она причинила какое-то зло людям Хаттусы; она днём и ночью стояла перед богами и прокляла жену Мурсили, которая от этого умерла (KUB XIV 4, II, 13; III, 18-19, 22, IV, 23).

Текст молитвы содержит перечень и ряда других «грехов» Тавананны, которые, однако, не вполне понятны. В конце со­хранившейся части молитвы говорится о том, что Мурсили отправился в Кумманни к богине Хепат. Одна из причин этой поездки, возможно, заключалась в том, чтобы установить во­лю богов в отношении Тавананны. Такой вывод согласуется с содержанием другой молитвы Мурсили, в которой изложена концовка истории тяжбы Мурсили с Тавананной (КВо IV 8) Содержание этой последней позволяет предположить, что Мурсили испрашивал оракула относительно того, как посту­пить с Тавананной [см. Unal, 1974, с. 40 и сл.].

По-видимому, выяснялся ответ на вопрос о том, предать ли вдову смерти или оставить в живых (см. КВо IV 8, II, 2—5) Результаты гаданий оказались благоприятными для Тава­нанны, и она отделалась наказанием наподобие почётной ссылки. Царь лишил её статуса жрицы «матери бога» и удалил из царского дворца (КВо IV 8, II, 5, 14-15) Не ис­

ключено, что высылка из дворца, о которой идёт речь в тек­сте, означает изгнание из столицы в какой-то другой город.

Вместе с тем ей были созданы условия для нормального существования. Ей выделили дом, «хлеб и воду» и всё, что необходимо для жизни (КВо IV 8, II, 7-20). Понятие пре­доставить «хлеб и воду» вовсе не означает, что ее посадили на хлеб и воду. Это понятие, которое встречается уже в За­конодательстве Хаттусили I (царь говорил своему наслед­нику Мурсили «ешь хлеб и пей воду»), скорее всего, озна­чает умеренное снабжение продовольствием.

Несмотря на то, что Мурсили перечислял в своей мо­литве целую серию преступлений, совершённых Таванан- ной, мы можем предположить, что главная причина тяжбы всё же заключалась в столкновении прав Тавананны и Мур­сили II. Несомненно, её функции в качестве жрицы сооб­щества «матерей бога» (члены которого часто упоминаются в описаниях хеттских празднеств), а также ее управление дворцом и страной (хотя и неясно, в чём оно конкретно за­ключалось), ограничивали права Мурсили II и его жены. Частые дворцовые конфликты вроде тех, что имели место между Хаттусили I и его сестрой, носившей титул Таванан­ны, между Мурсили II и Тавананной, Урхи-Тешубом и Да- нухепой, а также важная роль Пудухепы в управлении страной в период царствования Хаттусили III дают основа­ния предположить, что в хеттеком обществе царицы были не только жёнами, но и в определённой степени соправи­тель ни цам и царей.

Мы видели, как закончилась конфликтная история, имевшая место между Мурсили II и вдовой его отца. Одна­ко этот случай не был забыт и много лет спустя. О нём вспоминал Хаттусили III в одной из своих молитв. По- видимому, этот наследник Мурсили II допускал, что дейст­вия его отца в отношении Тавананны могли быть одной из причин болезней, которые его преследовали. И поскольку у хеттов считалось, что грехи отца наследуются его потом­ками, Хаттусили счёл нужным подчеркнуть в молитве свою непричастность к делу своего отца:

«Когда отец мой Мурсили был жив, и если отец мой ка­ким-нибудь делом разгневал богов, моих господ, то я в этом деле отца моего никак не участвовал, я был тогда ре­бёнком. Если же во дворце случился суд над служанкой вашей Тавананной и отец мой унизил Тавананну, царицу, ту, что была служанкой бога, то только ты, о госпожа моя, ведаешь в [твоей] божественной [ду]ше, было [ли уго]дно [или неугод]но [тебе (?)] оскорбление царицы.

...Тот, кто унижение [Тавананны]... совершил, [тот стал уже богом, и он сошёл с пути, и это он уже возместил] сво­ею головой. [И за то повеление] я не ответчик» (KUB XXI 19, I, 15-35, [см. Giiterbock, 1940, с. 12 и с л., Unal, 1974, с. 43]).

Ещё более тяжким испытанием, чем тяжба с таванан­ной, стала для Мурсили болезнь, которая настигла его, ве­роятно, уже после истории, изложенной выше. Изучение рассказа Мурсили об этой болезни позволило исследовате­лям предположить, что мы имеем дело с наиболее ранним письменным свидетельством об афазии, т.е. болезни, свя­занной с утратой речи. В нескольких древних текстах встречаются рассказы хеттского царя о причине своей бо­лезни, её симптомах и её лечении.

«Деяния Суппилулиумы», «Анналы», «Молитвы», «Рас­сказ об утрате дара речи» и многие другие тексты, состав­ленные от имени Мурсили II, создают впечатление о нем как об одной из наиболее ярких личностей хеттской исто­рии. Его выдающиеся качества проявляются в живом и об­разном изложении событий, многих существенных фактов его биографии. В своих рассказах он часто предстает не только как талантливый полководец, грозный повелитель, но и, что примечательно, как простой смертный, наделен­ный такими естественными человеческими чувствами, как страх, радость, сострадание и т.п. Подобные пассажи, при­дающие особый оттенок его рассказам, представлены даже в договорах, составленных от его имени. В частности, в этой связи представляет интерес преамбула договора Мурсили с царём страны Сеха Манападаттой:

«Так (говорит) Солнце. Мурсили, Великий царь, царь [страны Хатти]. Тебя, Манападатту. отец твой... (Ты) был тогда юношей. Братья твои, Саллидатта"⁴ и Урадатта, не раз замышляли у[бить] тебя Они бы тебя уби[ли], если бы [ты] не сбежал. Они тебя [выкинули вон] из страны Сеха²⁵, и ты [пошёл] к людям города Каркисы. И отобрали у тебя (бра­тья) страну отца твоего, (и) владени[я (его)], и все это они забра[ли] себе Я же, Солнце, [доверил тебя] людям Кар[кисы], и людям Кар[кисы я неоднократно] с[лал по]сылки. И брат мой за тебя мо[лил]ся богам. (Благодаря) наши[м] велениям люди Каркисы тебя берег[ли].

Когд[а же] Саллидатта пришёл и [нарушил клятву, что дал богам], [боги клятвы] схватили его. И люди страны Се­ха выгнали его прочь. По [нашему] повелению люди стра­ны Се[ха] впустили тебя внутрь (страны) и те[бя] они бе­регли

Ког[да] же возвратился мой брат [Арнуванда и затем он стал богом]²⁶, я, [Со]лице, [сел на трон] отца моего. И я. Солнце, пришёл к тебе и выказал свою милость. Людей Се­ха [я заставил присягнуть] тебе и по моему [велению они тебя берегли]. На помощь к тебе [я пришёл] с искренним намерением, я [ела]л тебе: щит и... [Когда] же [пришёл Ух­хацити], царь страны Арцава, и [повёл вой]ну против Солнца, ты Манападатта [согреши]л. Ты встал [на сторону врага моего Уххацити]. Я же, Солнце, в одиночку' [сражал­ся], и ты не вста[л] на мою [сто]рону.

[Когда] я [пош]ёл [в поход] против Уххацити и [людей страны Арцава] и, так [как] Уххацити [нарушил клятву пе­ред богами], боги [кля]твы схватили его и [я, Солнце, его

²⁴ Имя этого брата Манападатты оканчивается на -датта. Пер­вая часть имени передана логограммой GAL, которую мы читаем по- хеттски salli(«большой», «великий»),

“ История изгнания Манападатты его братьями из страны Сеха и оказанных ему услуг хеттским царем описана и в «Пространных ан­налах» Мурсили II [Gotze, 1933, с. 66-70].

²" Выражение «стал богом» здесь и в других случаях указывает на смерть царя (или царицы).

по]губил. Я бы тебя точно так же погуб[ил], так как ты [стоял на стороне Уххацити]. [Но ты] пал [к ногам моим], ты [отправил] ко мне [стариков и старух], и твои посланники [пали к] ногам моим. [И ты так] написал мне: „Господин мой, сохрани мне жизнь, [господин мой не гу]би, [возь]ми меня к себе в подданные! Сохрани мою голову, и я верну те­бе всех беглых, что бежали ко мне из страны Мира, из Хатти и Арцавы¹'. И я, Солнце, выказал тебе свою [милость]».

О раскаянии Манападатты в своих поступках, выраже­нии им покорности хеттскому царю говорится и в «Десяти­летних анналах» [Gotze, 1933, с. 68-70]. Более подробно они описаны в «Пространных анналах». Когда Манападатта услышал о том, что Солнце идёт с войсками, то он, по сло­вам Мурсили II, поступил следующим образом (обор, стор., IV, 20-30): «И он направил навстречу мне посла и так на[писал: „Господин (мой)], не убивай меня! Возьми меня, господин, к себе в подданные! Я стану возвращать тебе людей, которые [пришли ко мне]". Я же так [ответ]ил: „Од­нажды, когда братья твои изгнали тебя из страны, я до- вер[ил] тебя людям Каркисы Из-за тебя я посылал дары людям Каркисы. Тем не менее ты не встал на мою сторону, ты встал на сторону моего врага Уххацити. И теперь я дол­жен взять тебя в свои подданные?'¹Я бы сам пошёл на него и погубил бы его, но он направил мне навстречу свою мать. Она пришла, пала к ногам моим и т[ак] сказала»: „Господин наш, не губи нас, [возь]ми нас к себе в подданные!'¹ И так как мне навстречу пришла женщина и она п[ал]а к ногам моим, я исполнил просьбу женщины и не пошёл в стран}' Сеха» [Gotze, 1933, с. 68-70].

Вполне возможно, что существовали и другие, более веские причины, благодаря которым царь проявил снисхо­ждение к Манападатте. Тем не менее соотнесение этой ми­лости автором текста с просьбой женщины-матери (или «Матери старух и стариков», согласно «Десятилетним ан­налам»), позволяет утверждать, что сам Мурсили расцени­вал своё внимание к просьбе женщины как поступок, воз­вышающий его человеческие достоинства.

Непосредственное подтверждение такого вывода со­держится в «Деяниях Суппилулиумы», где представлена та же фраза, что и в приведённом выше тексте. В ответ на на­стойчивые просьбы вдовы Тутанхамона прислать ей одного из сыновей в мужья, Суппилулиума выразил своё согласие, но эту' фразу царя предваряет другая, как бы поясняющая: «И отец мой был (человеком) дружественным».

Ещё более примечательный пассаж, существенный для характеристики его автора, встречается в «Анналах» Мур­сили II. Из этого памятника становится известно, что цари Нухашшы нарушили клятвы, данные Суппилулиуме I и ему самому. Именно поэтому он отправил в Нухашшу войска, которые уничтожили посевы и стали наседать на страну. Тогда Айтакама, старший сын царя Кинзы, видимо, опаса­ясь, что подобная участь постигнет и его страну', убил сво­его отца и пожелал вновь стать подданным хеттского царя. Но Мурсили не принял этой присяги.

Ответ царя одновременно содержит в себе и осуждение отцеубийцы: «И им (отцеубийце и стране Кинза) я сказал: „Пусть боги клятвы... отомстят вам, пусть сын убьёт отца своего, брат же пусть убьёт своего брата, и пусть он сожрёт своё собственное мясо!‘‘» (лиц. стор., II, 10-13, [Gotze, 1933, с. 113-114]).

Сошлёмся ещё на один пример, засвидетельствованный в описании похода царя в Ацци в «Пространных анналах». Мурсили встал лагерем у границ этой страны и потребовал у царя её, Аннии, возвратить беглых. Тот ответил отказом и стал «говорить злые слова» в адрес Мурсили. Это разгневало царя и он пошёл на приступ первого пограничного города- крепости под названием Ура, расположенного на очень трудном для штурма отвесном месте, вероятно, на крутом склоне горы, так как Ацци-Хайаса — горная страна. И слов­но решив, что могут не поверить в то, какую неприступную цитадель он взял, Мурсили добавляет: «И тот, кто услышит... (то, что написано) в этих табличках, пусть пришлёт (челове­ка), и пусть (он) увидит, как возведён упомянутый город Ура!» (обор, стор., III, 23-24, [Gotze, 1933, с. 98]).

В самой Хатти жена Хаттусили III Пудухепа принимала активное участие как во внутренней; так и во внешней по­литике страны. Из материалов клинописных источников, обобщённых Г.Оттеном в статье о Пудухепе [Otten, 1975, С. 7-35], выясняется, что Пудухепа была дочерью Бентип- шарри — жреца богини Шавушки (Иштар) в стране Лава- цантия (на юге Малой Азии) и до замужества— жрицей этой богини. Во время своего знакомства с ней Хаттусили еще не был хеттским царём. Как известно, Хаттусили — младший из сыновей Мурсили II Старший брат его Халь- пасулупи, видимо, умер ещё при жизни Мурсили, сред­ний — Муваталли вступил на престол после смерти отца, а единственная сестра — Массануцци была выдана своим братом Муваталли замуж за Мастури, правителя страны Сеха. Сам Хаттусили был болезненным ребёнком, по- видимому, он страдал «болезнью» шаманского типа.

Как сообщал Хаттусили в своей «Автобиографии», од­ном из наиболее ранних произведений этого жанра в миро­вой литературе, его отцу Мурсили во сне явилось божество в образе Муваталли и предрекло: «Годы Хаттусили на ис­ходе Он не поправится. Отдай его мне Он станет моим жрецом и тогда он выздоровеет». Этот сон решил судьбу юного Хаттусили — он стал жрецом Шавушки и находился на попечении главного писца Миттанамувы.

В период правления брата Хаттусили был назначен пра­вителем нескольких северных провинций страны. Он зами­рил эти области, населённые главным образом касками. Последние в качестве вспомогательных войск сражались совместно с хеттами против египетских войск у Кадеша. Впоследствии Хаттусили стал правителем города Хакмисы и жрецом одного из главных божеств хеттского пантеона бога Грозы города Нерика.

Будучи в Лавацантии для принесения жертв богине Шавушке, он взял в жены Пудухепу. Ей было тогда при­мерно 15 лет. Он сделал свой выбор не случайно. Богиня Шавушка «посредством сна» указала ему на Пудухепу (КВо VI, 39, 16-21) Об этом «откровении Шавушки» гово­

рится и в тексте, составленном от имени Пудухепы (KUB XXI, 27, 1, 9—12). Не исключено, что эти ссылки на божест­венное откровение в какой-то мере имеют целью оправдать выбор, так как Пудухепа вряд ли происходила из царского рода [Otten, 1975, с. 18].

После смерти Муваталли, у которого не было детей от главной жены, на престол взошёл его сын от побочной же­ны — Урхи-Тешуб, получившей второе, тронное, имя Мур­сили (Ш) Правление его длилось не долго Он был смещён с трона Хаттусили III. И этот поступок — узурпацию тро­на — Хаттусили также связал с откровением божества. По­средством сна богиня Шавушка известила Пудухепу, что ее муж станет жрецом главного божества пантеона— богини Солнца города Аринны, иначе говоря, предрекла, что Хат­тусили станет царём страны Хатти.

Хаттусили и Пудухепа были счастливыми супругами Пудухепа родила царю много сыновей и дочерей. Некото­рые сыновья были назначены военачальниками хеттской армии (EN KARAS, см. [Helck, 1963, с. 92]). Длившееся почти 25 лет правление Хаттусили—Пудухепы являет наи­более отчётливо выраженный случай двойного царствова­ния в истории Хеттского государства. Причём душой этого «дуумвирата», видимо, была Пудухепа Тексты, относящие­ся к периоду правления этой четы, обычно отмечены печа­тью, на которой начертаны имена Хаттусили и Пудухепы.

На активную роль Пудухепы во внешней политике страны указывают документы, отражающие дипломатиче­ские связи Египта и Хатти в этот период. Следует отметить, что отношения между этими странами в период правления Хаттусили III и Пудухепы носили удивительно тесный и дружественный характер. За всю свою историю хеттское государство, видимо, более никогда не поддерживало по­добных отношений ни с Египтом, ни с какой-либо другой страной. Достаточно отметить, что, по подсчётам Э.Эделя [Edel, 1976, с. 12 и сл.], переписка между Египтом времён Рамсеса II и Хатти составляет львиную долю корреспон­денции, выявленной в богазкейских архивах. На 27 писем

с уцелевшими именами «автора» и адресата, отправленных из Египта, приходится всего 14, посланных в Хатти из дру­гих стран (в том числе 4 письма Бетешины, 1 — вавилон­ского царя, 2 — царя Ханигальбата (Митанни) и др ). Известен также целый ряд отдельных фрагментов писем из Египта в Хатти

Одним из важных свидетельств роли Пудухепы в ди­пломатии страны Хатти является договор между Хаттуси- ли III и Рамсесом II. Он был скреплён не только печатью Хатгусили III, но и на оборотной стороне таблички — лич­ной печатью Пудухепы; на ней было начертано: «Печать Пудухепы, царицы Хатти, дочери страны Киццуватны, [любимицы] богини Солнца Аринны, госпожи Земли, слу­жанки богини».

Печатью Пудухепы было скреплено письмо, найденное в У гариге (Rs. 17, 133). В нём речь идёт о том, что Пудухе­па, исполняя царские функции, извещает о своём решении по поводу упорядочения ущерба, понесённого в результате аварии судна: «Так (говорит) Солнце Амистамре: „Когда угаритянин и Шукку явились в суд пред очи Солнца..., я, Солнце, следующим образом решил(а) их (истца и ответчи­ка) судебное дело⁴'».

О важной роли Пудухепы во внешней политике страны свидетельствует дипломатическая переписка с фараоном Рамсесом II. Каждое письмо Рамсеса в Хатти направлялось в два адреса: одно царю Хатгусили III, другое — почти идентичное первому— царице Пудухепе (см. [Edel, 1950, с. ?]. Известно также, что Пудухепа обращалась с личными посланиями к Рамсесу по поводу проекта брака этого фа­раона. В соответствии с ним планировалась поездка Пуду­хепы в Амурру для непосредственного знакомства с Рамсе­сом, а также намечалось посещение Египта хеттской царственной четой по случаю брака Рамсеса II с дочерью Хатгусили и Пудухепы (см. [Helck, 1963, с. ?; Otten, 1975, с. 26-27]).

Пудухепа продолжала играть заметную роль во внут­ренней и внешней политике страны и после смерти мужа,

при своём сыне Тудхални IV [Otten, 1975, с. 30—31]. В исто­рии Древнего Востока II тысячелетия до н.э. мы пока не зна­ем имени другой женщины, игравшей столь видную роль в управлении страной и в её дипломатии. Лишь отчасти можно сравнить с нею царицу Тейе — вдову Аменхотепа III.

IV. Дипломаты, писцы, цари. Дипломатическая корреспонденция

Во внешней политике Хеттского царства важную роль играли «дипломаты». Регулярный обмен этими должност­ными лицами и дипломатическими посланиями, периоди­ческие встречи между царями, по-видимому, расценива­лись как свидетельства нормальных отношений между двумя государствами. Они были обязательными, в частно­сти, в том случае, если одна страна находилась в «вассаль­ном» союзе с другой. К такому выводу подталкивает и ма­териал ряда статей договора Муваталли с Алаксанду: «...Страна Вилуса, — подчёркивает Муваталли, — ни в ко­ем случае не отпадала от страны Хатт[и. Издавна] она была дружественней] царям Хатти и слала [им] регулярно [по­слов]. Когда же (хеттский царь) Туд[халия...] вошёл в стра­ну Арцава, [...в страну Вилуса] он не вторгся, (так как) она была дружественной] ему (страной) и регулярно слала ему послов. [...Когда же затем страна Арцава (вновь) затеяла войну], то дед мой Суппилу[лиума пришё(л) и поразил страну' Арцава] [Царь Ви]лусы же (по имени) Куккунни [был дружественным] ему' (правителем) и (Суппилулиума) не вторг[ся к нему]. И (Куккунни) регулярно слал] послов [моему деду Суппилулиуме]» (§ 2, стк. 6-12; § 3, стк. 16-19 [Friedrich, 1930, с. 50-52*]).

Эта статья договора обнаруживает определённый па­раллелизм со статьями соглашений с Сунассурой и с Азиру (ср. выше). Этим царям вменялось в обязанность периоди­чески посещать «сюзерена». И наоборот, в случае вражды контакты личные или через послов, видимо, не должны бы­

ли иметь места. В частности, союзнику запрещалось всту­пать в сношения с враждебной страной. Так. в договоре Муваталли—Сунассура сказано: «...пусть Сунассура ни в ко­ем случае не шлёт (более) своего посла к хурритам, и пусть он ни при каких обстоятельствах не допускает посла стра­ны Хурри внутрь своей страны» (обор. стор. ГУ. 28-31 [Weidner, 1923, с. 108-109]).

В качестве посла в договоре с Алаксанду упомянут ^biTEMU(акк. LU tenn), один из посольских рангов. В со­глашениях, составленных на аккадском языке (с Шаттива- зой) [Weidner, 1923, с. 24, 44, 46], с Тетте из Нухашше [Weidner, 1923, с. 58]; с Сунассурой [Weidner, 1923, с. 109], обычно фигурирует должностное лицо с титулом mar sipri «гонец, посол, посланник» [Липин, 1957, с. 205]. По- видимому, именно этот посол именовался по-хеттский ^luhalugatalla (от основы haluga«послание», «известие» и суффикса деятеля -talla,ср. русское -те ль)

Такой посол, как можно заключить по арцавским пись­мам, доставлял написанное на табличке послание одного правителя другому. Если аналогичный ранг имел и египет­ский посланник Калбая, упомянутый в VBoT 2, то отсюда следует, что посол мог изложить поручение своего повели­теля и в устной форме. На основании этого же документа можно прийти к выводу, что прочитать полученную кор­респонденцию сначала должен был писец государя — ад­ресата (см. благопожелание арцавского царя «Да хранят бо­ги... писца, который будет читать эту табличку!» Не исключено, однако, что посол и сам мог зачитать послание.

Царь мог направить посла и с целью посмотреть, хоро­ша ли предлагаемая ему невеста. Поручение это, вероятно, было очень ответственным и щекотливым. Надо было хо­рошо знать вкусы своего господина, чтобы угодить ему. Мало того, посол, по всей видимости, был обязан тщатель­но осмотреть невесту', чтобы не упустить из виду какой- нибудь скрытый изъян (см. сообщение фараону посла из Вавилона о результатах подобного осмотра). Небрежение при исполнении такого задания могло дорого стоить послу.

Посол мог участвовать в осмотре брачного выкупа не­весты, а также вместе со своим иностранным коллегой со­провождать караван с этими дарами ко двору своего госу­даря (см VBoT I).

Услугами послов часто пользовался, например, Мурси­ли II Через них он посылал инструкции своему брату' Пил­лия (Шарри-Кушуху), правителю Каркемиша [Gotze, 1933, с. 48, 52], полководцам Кантуцили [Gotze, 1933, с. 86] и Ну- ванце [Gotze, 1933, с. 114], а также предъявлял ультимату­мы соседям: людям Пуранды [Gotze, 1933, с. 58], царю кас­ков Пиххунии [Gotze, 1933, с. 90], царю и людям Ацци [Gotze, 1933, с. 102]. К сожалению, Мурсили II не всегда указывает в своих Анналах («Десятилетних» и «Простран­ных») титул посла, которому он дал то или иное поручение. Царь просто сообщает, что он написал определённому лицу' или жителям города. Возможно, что эти письменные изве­щения царя доставлял адресатам ^MTEX1U.так как в других подобных случаях царь прибегал к услугам именно такого дипломата.

Так, Мурсили II, вернувшись в столицу после успешно­го похода в города касков Истахару и Палхуису, направил послание жителя Каммаммы и какого-то другого города относительно людей по имени Паццанна и Нунутта. Види­мо, это были какие-то подданные царя, бежавшие от него и укрывшиеся в этих городах: «Паццанна и Нунутта при­шли к вам. Схватите их и передайте мне! Если же вы их не схватите и не передадите мне, то я приду и вас уничтожу» (лиц. crop. 1, 13-15 [Gotze, 1933, с. 34]).

С требованием вернуть беглых Мурсили обращался и к правителю Арцавы Уххацити. Он посылал письма через ди­пломата ^biTEMU[Gotze, 1933, с. 40, 46]. Но в ответ он полу­чал отказы удовлетворить требование. Более того, Уххацити допустил в ответном письме насмешки, которые разгневали царя. Последний принял решение идти войной на Арцаву и уведомил об этом Уххацити: «И ему я написал: „Когда я не­однократно требовал подданных моих, которые пришли к тебе, ты их не возвращал мне. Ты называл меня юнцом, ты

унижал меня. Теперь приди (мне навстречу)! Мы сразимся друг с другом, и бог Грозы, мой господин, пусть решит наш спор!‘"» (лиц. crop. II, 10-14 [Gotze, 1933, с. 46]).

Мы знаем, что бог Грозы «решил дело» в пользу Мур­сили II, но не можем сказать ничего определённого о судь­бе посла, принесшего «Уххацити табличку с известием „иду на вы“». В случае вероломства Уххацити Мурсили, видимо, не преминул бы отметить это. Однако в любом случае выполнение подобных поручений было сопряжено с большим риском для жизни «дипломата». Именно поэтому в некоторые соглашения включались статьи, направленные на обеспечение иммунитета посла. Так, в договоре с Сунас­сурой сказано: «Если Солнце пошлёт к Сунассу(ре) своего посла, то пусть Сунассура не предпринимает ничего дурно­го. Пусть он ни в коем случае не действует против него с помощью колдовского зелья. Если Сунассура (пошлёт) к Солнцу либо наследника, либо своего посла, либо (сам) Сунассура придёт (к Солнцу), то пусть Солнце не предпри­нимает ничего дурного против них. Пусть он ни в коем случае не действует против них с помощью колдовского зелья» (обор, стор., III, 28-34 [Weidner, 1923, с. 102-103]).

Неприкосновенность посла должна быть гарантирована даже в том случае, если он недостаточно пунктуально ис­полнял своё поручение. В соответствии с условием догово­ра с Сунассурой, последний должен доверять тому послу, устное сообщение которого совпадает с содержанием дос­тавленного им письменного послания. Если же они не сов­падают, то он может не доверять ему. Но царь Киццуватны не должен из-за этого замышлять в душе своей зло против посла [Weidner, 1923, с. 108-109]. Легко представить себе участь посла, который разгневал царя чужой страны, если бы последнего не сдерживали условия заключённого им договора.

В функции «дипломата» в хеттской традиции встреча­ется и LU^gl,PA — «человек жезла» (герольд). По-видимому, это древний титул посланника, так как он представлен в спи­ске титулов придворных, обозначения которых были займ-

ствованы хеттами у хаттов. Подобные должностные лица существовали не только в раннеклассовых, но и в доклас­совых обществах. Жезл — символ герольда, а в обязанно­сти его входило говорить от имени царя, т.е. он являл собой «уста царя». Он исполнял эту функцию и в большинстве праздников, практиковавшихся хеттами.

В то же время герольд фигурирует в некоторых истори­ческих документах в качестве посланника: «...Я, Солнце, — писал хеттский царь, — послал к Ма[ддува]тте Муллияру, „человека жезла“, с известием, и [Маддуватт]е я так на[пи- сал?]» (§ 29, стк. 55 [Gotze, 1928, с. 32]). Ранг герольда, ве­роятно, был выше, чем посла (mar sipri ^VlTEMU).поскольку такой титул часто носили сановники — члены царского рода.

Существовали также специальные «курьеры» ^1иКА§₄.Ё (хат. luizzil) — шпионы, лазутчики. К сожалению, мы мало что знаем об их обязанностях и полномочиях. Один факт из истории хеттско-египетских отношений, связанный с бит­вой при Кадеше (Кинзе), показывает, что хетты применяли дезинформацию противника с помощью, видимо, специ­ально обученных лазутчиков. Египтяне захватили у Кадеша два «языка», которые дали «сведения» о том, что хеттская армия отошла от Кадеша. Доверившись этим «языкам», фа­раон не принял необходимых мер предосторожности, за что и получил урок тактики от Муваталли, нанесшего по его войскам неожиданный и стремительный удар.

Очень важные поручения могли возлагаться и на долж­ностных лиц, связанных с ведомством, обозначавшимся у хеттов как Ё.§А (букв, «внутреннее помещение», а также «ведомство»). Известно, что посол Египта (“ТЕМУ) доста­вил письмо от вдовы фараона на имя Суппилулиумы I. «И когда отец мой услышал такое (известие), — сообщает Мурсили II, — [то] он по этому делу созвал сановников». Созыв царём сановников для обсуждения неожиданной но­вости передан глаголом halzai Между тем известно, что этот глагол используется в хеттских текстах, в том числе в договорах, в устойчивом сочетании tuliyaZ4=X4 PUHRI halzai— «звать/созывать на совет». Здесь tuliya— это на­

звание совета, который существовал параллельно с «собра­нием» (хет. panku-). На такой совет (tuliya) созываются боги свидетели и гаранты договора, на нем они вершат суд. Со­вет должен был созван и в случае покушения на личность царя. Крут лиц. входивших в совет, видимо, был уже. чем круг участников «собрания» (panku-)^[505].

В интересующих нас строках документа tuliya не назван. Однако сама фраза о созыве «великих людей» и последую­щее обращение к ним обнаруживает параллелизм с конст­рукциями. в которых речь идёт о созыве «Совета». Следо­вательно, можно предположить, что некоторые важные внешнеполитические события обсуждались царём вместе с са­новниками. видимо, на специальном (царском) совете. Вполне вероятно, что к сановникам царь обращался и при заключении международных соглашений (см. выше о вы­сокопоставленных придворных — свидетелях договора).

После обсуждения новости из Египта, Суппилулиума I решил проверить её достоверность. С этой целью, сообщал Мурсили: «Отец мой отправил в Египет Хаттусацити, „че­ловека внутреннего ведомства¹' (и дал ему такие инструк­ции): „Иди и доставь ты мне точные сведения!⁴'». Доверен­ное лицо царя Хаттусацити (сам титул которого значит «герольд»), выполнявший столь ответственное и деликат­ное поручение, был своего рода «чрезвычайным и полно­мочным послом» Хатти в Египте

К посредству послов правители Хатти прибегали и в тех случаях, когда возникала необходимость в оказании вра­чебной помощи. Известно, что уровень хеттской медицины был существенно ниже, чем, например, в Египте и Вавило­нии На неразвитость хеттской медицины указывают пере­писывание хеттскими писцами аккадских медицинских трактатов и наличие их переводов на хеттский язык [Edel, 1976, с. 38]. И естественно, что в тех случаях, когда про­фессиональный уровень хеттского врача оказывался недос­таточным для излечения болезни царя, членов его семьи

или родственников, хеттские цари просили фараона или царя Вавилонии прислать высококвалифицированного спе­циалиста. Факты такого рода подробно исследованы в мо­нографии Э.Эделя [Edel, 1976].

Большой интерес представляет, например, ответное письмо Рамсеса II Хаттусили III (документ 652/f+28/n+127/r [Edel, 1976, с. 68-70]). Хаттусили III просил фараона при­слать врача для своей бесплодной сестры Матанази. Это аккадская форма ее имени, так как по-хеттски (точнее по- лувийски) её звали Массануцци (лув. massana— «бог», см. [Otten, 1975, с. 10]). Она была замужем дважды: вначале за Манападаттой, а затем за царём той же страны Сеха — Мастури, но не имела детей ни в первом, ни во втором бра­ке. С династической точки зрения Хаттусили был очень за­интересован в наследниках от Матанази, именно поэтому он и обращался к фараону (см. [Edel, 1976, с. 35 и сл.]; о втором браке см. [Otten, 1975, с. 9]).

В своём письме Рамсес II, касаясь просьбы царя Хатти прислать врача, который приготовил бы лекарство для Ма­танази, чтобы она смогла родить, высказывает сомнение в том, что Хаттусили сообщил точный возраст сестры: «...Разве (может) она (быть) 50-ти лет? Нет! Она (в возрас­те) 60 лет!» [Edel, 1976, с. 70]. Далее он сообщает медицин­ское заключение, которое сводится к тому, что невозможно изготовить для Матанази никакого препарата, чтобы она смогла все же родить и извещает об отправке через посла подарка для Хаттусили [Edel, 1976, с. 32, 70].

Два врача, присланные из Египта по просьбе Хаттусили и Пудухепы, пытались излечить, по-видимому, племянника Хаттусили по имени Курунта, правившего в стране Тархун- тас (где-то южнее современного города Конья) (KUB III, 67; 66, [Edel, 1976, с. 47-50; 83-93]). Видимо, случай был очень сложным и эти врачи оказались бессильны. Тогда фараон принял решение отозвать их и направить к Курунте более опытного специалиста, имевшего титул «писца» и «врача» — Переамаху О своём велении Рамсес II известил как Хаттусили, так и Пудухепу

Поскольку Курунта был вассалом хеттского царя и как таковой не имел права самостоятельно сноситься с иностран­ным государем, Переамаху должен был вначале прибыть ко двору хеттского царя, а затем следовать в пункт назначения [Edel, 1976, с. 49]. По-видимому, в качестве вознагражде­ния за оказываемую помощь, Курунта предоставил в рас­поряжение фараона строителей [Edel, 1976, с. 50].

Медицинская помощь оказывалась египетскими специа­листами и самому царю Хатти. Так, Хатгусили III неодно­кратно («и один, два и три раза») обращался с просьбами прислать врача, чтобы исцелить недуг, который причинял ему демон (дух) болезни (документ NBC 3934). Наконец, фараон откликнулся на эти призывы и направил двух спе­циалистов: одного врача (аккад. asu, т.е. специалиста, прово­дящего лечение посредством медикаментов, изготовленных из растений и минералов) и человека по имени Лейа, являв­шегося, как предположил Э.Эдель, жрецом-заклинателем (акк. asipu, т.е. человека, который боролся со сверхъестест­венными силами посредством магии и заклинаний, об asipu см. также [Kummel, 1967, с. 95-98]). Рамсес известил Хат- тусили о скором прибытии медиков и о том, что они изго­товят для него препарат из средства, имеющегося в Египте, само средство должен был доставить посол [Edel, 1976, с. 45 и сл., 105-107].

Каким нелёгким мог быть путь в хеттскую столицу, по­казывает другой случай, связанный с болезнью глаз Хатту- сили III (KUB III, 51 и др.). На этот раз из Египта был по­слан не врач, а «хорошее медицинское средство», как рекомендовал его Рамсес II. Оно было отправлено через по­сла Пирихнава До двора царя Амурру Бентешины посла сопровождал египетский колесничий, а оттуда к Хаттуси- ли — офицер амурритянин [Edel, 1976, с. 44, 76-82].

Ко двору хеттских царей, хотя и значительно реже, при­бывали и медики Вавилона. Об этом известно из писем кас- ситского царя Вавилона Кадашман-Тургу к Хатгусили III и от последнего — к другому вавилонскому царю касситу

Кадашман-Энлилю (KUB III 71 и КВо I, 10 [Edel, 1976, с. 112-114, 120-124 и сл.]).

Судя по письму КВо I (см. также [Kummel, 1967, с. 97- 98]), между Вавилоном и Хатти возникли трения. Причина их заключалась в том, что врач. Присланный в Хатти к Хат­тусили III не был отправлен на родину. Более того, в этой связи всплыл и другой подобный случай: еще Муваталли за­держал у себя присланных ему врача и жреца-заклинателя.

Хаттусили любезно извещает своего «брата» Кадашман- Энлиля, что лично он был против задержки специалистов и даже сделал замечание Муваталли: «удерживать врача и жреца-заклинателя не принято». Ныне жрец-заклинатель уже приказал долго жить, а врач Raba-sa-Marduk жив, но он взял в жёны женщину из рода Хаттусили, и у него прекрас­ный дом. Но если он пожелает возвратиться, то Хаттусили пришлёт его.

Хеттский царь даёт ответ и на претензии относительно врача, присланного ему самому. Он решительно отвергает версию об удержании этого врача в Хатти. Хаттусили-де был внимателен к нему, заботился о враче, когда тот сам заболел, но, к сожалению, к моменту' прибытия посла из Вавилона, врач был уже мёртв. Чтобы «брат» убедился в том, что Хаттусили не поступал дурно с врачом, хеттский царь отправляет в Вавилон в сопровождении своего посла слугу врача. Он может подтвердить достоверность сведе­ний. Царь шлёт также табличку, в которой перечислены подарки врачу от Хаттусили III: колесница, повозка, лоша­ди и другие дары, которые он отсылает в Вавилон.

Важную роль в дипломатических сношениях государей играли писцы. Именно они составляли тексты договоров и писем, руководствуясь не только инструкциями своего пра­вителя, но и прежде всего опираясь на стандарты, сложив­шиеся у самих хеттов. В то же время в дипломатических посланиях хеттов ощущается влияние аккадской писцовой школы. Это особенно наглядно видно в типичных форму­лах обращений и благопожеланий [Otten, 1956, с. 180]. Вот

какими выражениями пользуется хеттский царь в рескрип­те. по своей форме похожем на письмо, к сыну Суппилу­лиумы I, правителю Каркемиша Пияссили (КВо I, 28, лиц. стор., 1-10): «[Так] говорит Солнце [...], [великий царь], царь страны [Хатти], [любимец] мог[учего] бога Грозы, [сын Су]ппилули[умы], Великого царя страны Хатти. Для (Пияссили) [...], моего любимого брата, сынов[ей его], вну­ков для (обретения) могущества на долгие лета, я заключил договор». Употребляемая в этом письме формула «любимый брат» была принятой формой обращений между дружест­венными и равными партнёрами Она представляет собой шумерограмму с буквальным значением «хороший/сладкий брат» [Otten, 1956, с. 181].

Правители, находившиеся в зависимости от хеттского царя, именовали его не «братом», а «отцом» или «господи­ном». В частности, царь Ханигальбата (Митанни), обраща­ясь к хеттскому царю, называл его «отцом», а себя «сыном» (IBoT I, 34, лиц стор , 1-4)

В силу реальных потребностей хеттского общества писцы должны были знать несколько языков. Этому их обучали в специальных писцовых школах. Учебные тексты таких школ (см. [Otten, 1956, с. 179 и примеч. 1]), поделён­ные на три колонки: в одной — шумерское понятие, в дру­гой — перевод его на аккадский и, наконец, в третьей — соответствующее хеттское слово, показывают профессио­нальные требования к писцам, являвшимся высокообразо­ванными людьми своего времени Если, кроме того, учесть известные переводы на хеттский с других языков: хаттского, хурритского, угаритского и т.п., то картина станет ещё более определённой. «Филологическая» подготовка, а также зна­ние норм дипломатического этикета, вероятно, были обяза­тельны и для некоторых категорий хеттских «дипломатов».