1. УПАДОК И ГИБЕЛЬ РЛСОВЛЛДЕППЯ В КИТАЕ

С правления Гуаи У-ди (25—57 гг. п. а.), пришедшего к вла­сти па волне восстаний трудового населения и недовольной на­сти господствующего класса, начинается Младшая династия Хань.

Волнения 17—25 гг. охватили Северный Китай ог Шаньдуна до Ганьсу и прокатились широкой полосой примерно в 300 км, захватив прежде всего районы междуречья Хуанхэ и Янцзы. Но особенно пострадала от военных действий столичная область. Чапъань был разгромлен. Знаменитый капал Чжэяго и гидро­технические сооружения в бассейне р. Вэй были разрушепы, и вся сложная оросительно-мелиоративная система Вэйбэй вы­шла из строя. Этот важнейший экономический район Западно- Ханьской империи пострадал настолько, что на восстановление

в нем хозяйственной деятельности у новой династии пе хватило возможностей. Кроме того, здесь, видимо, особепно значительны были позиции крупнейшей землевладельческой знати — «сильных домов», сторонников сепаратизма, резко оппозиционно настроенных в отношении Гуан У-ди.

В связи с изменением экономической и политической ситуа­ции Гуан У-ди перенес столицу из Чанъапя па восток, в Лояп. Для восстановления ирригационных сооружений па Хуанхэ и приведения в порядок хозяйства страны были предприняты энергичные меры, в частности касающиеся упорядочения денеж­ного обращения. Поощрялось земледелие и шелководство, бед­ноте выделялись па льготных условиях государственные земли (грнтянь), а после подавления мятежа 52 г,— земли опальных «сильных домов». Были сделаны налоговые послабления. Посте­пенно империя Хань вновь обрела внешнеполитическое могуще­ство мировой держаны. В 43 г. был опять подчинен отложив­шийся было северный Вьетнам, а народно-освободительное дви­жение вьетол жестоко подавлено. Во второй половине I в. (при умелом использовании китайцами раскола сюнпу па «северных» и «южных»^[31]) восстановилось влияние Китая в Восточном Тур­кестане, во время военных кампаний было взято в плен якобы до 200 тыс. кочевников.

Особенно отличился как в войнах с «северными» шонну, так и на дипломатическом поприще в Западном крае ханьский полково­дец Бань Чао (32—102) — брат историка Бань Гу, назначенный наместником Западного края. Оп был одним из организаторов мощной аптисюниуской коалиции племен динлипов и сяньби, с успехом осуществляя традиционную внешнеполитическую ли­нию империи Хань: «варваров уничтожать руками варваров».

По мере продвижения империи Хань на северо-запад обост­рялись ее отношения с Кушапским царством. В 90 г. Бань Чао в Средней Азии разбил войска путинского царя Канишки — скрытого союзника сюнпу, поддерживавшего врагов империи Хань в Западном крае, после чего кушаны некоторое время по- сылали в Китай дары. Один из эмиссаров Бань Чао достиг Персидского залива; вновь, хотя и ненадолго, был установлен Шелковый путь — важнейшее звено на торговой оси Лоян (ра­нее Чанъань) — Рим.

Международная китайско-римская торговля, оставаясь пепря- мой, приобрела к этому времени довольно регулярный характер.

Упоминания о китайских товарах проникают даже в художест­венную литературу, их можно встретить у Горация, Вергилия, Птолемея, Плиния Старшего^[32]. В I в. н. э. в «Великую страну Цинь», как китайцы называли Римскую империю, отправилось ханьское посольство; правда, оно дошло лишь до римской Сирии.

Одновременно китайцам удалось через Верхнюю Бирму и Ассам установить связи с Индостаном и наладить морское сооб­щение из портов Вьетнама (в частности, из известного римля- пам под названием «Каттигара» порта в Бакбо) до восточного побережья Индии, а через Корею — и с Японией.

Развитие внешнеторговой зкспапсии империи Хань в на­правлении стран южных морей, государств Южпой Индии и Шри- Лапки становится особенно заметным во второй половине II в. п. а,— с утратой ханьского контроля над Великим шелковым путем.

При Младшей династии Хань в империи ясно определились два направления социально-экономического развития. Главным из них оставалось рабовладение.

Рабовладельческие хозяйства продолжали существовать, хотя труд рабов применялся теперь прежде всего в специфических видах производства (выращивание камфарных и лаковых де­ревьев, пастьба скота, рыбные п соляные промыслы). Для зем­леделия, если не считать ирригационных работ, рабский труд не был характерен. Жалобы на непроизводительность его появились уже во второй половине Старшей династии Хаиь (в правитель­ственной дискуссии «О соли и железе» и докладе сановника Гун Юя); теперь опи усилились. Это было связано, в частности, с усовершенствованием навыков труда и хозяйственных мето­дов — пе менее важным показателем подъема производительных сил, чем технические достижения. Развивается новый тип поле­водства, требовавший тщательного ручного ухода буквально за каждым растением в поле; рабский труд для этого пе годился. Получают развитие сложные хозяйства крупнейших собственни­ков земли, где применялся труд зависящих от них (по лично еще свободных) земледельцев^[33].

этих огромных имений было крайне трудно, а то и невозможно организовать необходимое наблюдение за рабами. Здесь исполь­зовался труд буцюй (посаженной на землю личной стражи) и всякого рода кз —«гостей», «полевых работников», «гостей-при­живальщиков», «нахлебников» и др. Эта группа, напоминающая клиентов пли колонов, существовала на правах арендаторов (дянькэ) или на положении отроков-рабов (тунли). Часто нуж­да заставляла задолжавшую бедноту брать в издольную аренду и обрабатывать землю «сильных домов» па тяжелых условиях. В обширнейших поместьях, имевших по нескольку тысяч «го­стевых дворов», наметился переход к предфеодальным формам хозяйствования. Второе направление социально-экономического развития в империи Младших Хань и представляло круппое землевладение, где устанавливались отличпые от рабовладель­ческих отношения, игравшие все более важпую' экономиче­скую роль.

_В государственном секторе получили распространение так называемые тунътяиь («поля при селении — тт/кь»). Впервые эта форма государстве иного полеводческого хозяйства возникла на северо-западпых границах империи па рубеже II —I вв. до н. э., по затем нашла нримепеппе во впутреппих областях им­перии (что, возможно, свидетельствует об усилении значения императорской собственности). Для изучения этих хозяйств име­ются крайне редкие для древнего Китая источники — подлиппыо документы хозяйственной отчетности на бамбуковых плапках. Сельскохозяйственные работы здесь выполняли поселенцы и их семьи, которым выдавали посевной материал, земледельческие орудия и скот: урожай (целиком или в размере 60%) сдавался в казеппые амбары» откуда земледельцы получали натуральные выдачи и одежду.

Между тем ко второй половине II в. хапьский Китай снова потерял Западный край, хотя заинтересованность империи в нем была несомпенна. Восстановление империей Младших Хань в I в. международной торговли но Великому шелковому пути и овладение торговыми путями па северо-востоке и юго-западе явилось мощным стимулом для развития товарпо-денежных от­ношений, роста частного предпринимательства и пакоплепия личных богатств. В феноменальном росте фамильных состояний л безудержпом мотовстве богатейших домов современники ус­матривали чуть ли не первопричину оскудения государственной казны и массового разорения земледельцев. Дна крайних полю- . са социальной действительности — скоплепне несметных сокро- '• нищ в руках пемпогпх собственников (в частности, тех, кто был ; связан с торговлей и ростовщичеством) и обнищание массы (,

мелких и средних собственников — обозначились к началу II в. с предельной остротой. Создавшееся положение многие деятели рассматривали как катастрофу для государства и связывали его с чрезмерным распространением товарно-денежных отно­шений.

Представление о том, что торговля и монетное обращение являются «червем», иодтачивающим благосостояние государства, сложилось у ряда древнекитайских экономистов давно, в пред- имперский период. В предимнерскую эпоху, когда распростра­нение товарно-денежных отношений стимулировало развитие рабовладельческих хозяйств, работавших па продажу, такое от­ношение отражало прежде всего реакцию общественных слоев, наиболее пострадавших от «победного шествия денег», в первую очередь прежней знати. Вместе с тем оно показывало реакцию правящих кругов, ставящих превыше всего интересы автори­тарного государства, которые, по их мнению, ущемлялись повой денежной зпатыо.

Теперь обстоятельства переменились. В условиях укрупнения рабовладельческих хозяйств, изменения самого их характера при усиливающейся натурализации хозяйства дальнейшее рас­ширение и углубление денежных отношений (обусловленное также и политическими причинами^[34]) становилось отрицатель­ным фактором, подрывающим экономику общества в целому Вызванные этим противоречием общественные сдвиги давали себя знать во всех областях жизни и объяснялись современни­ками по-разному, по, как правило, пагубностью денег как тако­вых. Подлинная причина этого кризисного явления заключалась в том, что достигнутый к тому времени уровень товарно-денеж­ных отношений пе соответствовал существовавшему тогда ха­рактеру производства. Поскольку в древности производство из- за низкого уровня производительности труда в целом носило натуральный характер, ^постольку товарно-денежное обращение затрагивало лишь относительно небольшую часть производимого продукта и капитал был торгово-ростовщическим, т. е. к произ­водству не имел прямого отношения. Таким образом, рост де­нежных накоплений пе стимулировал производства. 11 если оборотную сторону обогащения частных домов в империи Хань многие современники видели только в безмерной роскоши и бес­предельном расточительстве — на фоне все возрастающей бед­ности подавляющего большинства населения и за его счет,— то в некотором смысле они были недалеки от истины.

Все это привело к обострению внутренней борьбы в прави­тельстве и самом императорском доме. Две группировки боро­лись при ханьском дворе за влияние на императоров, в какой-то

мере отражая две указанные тенденции общественно-экономиче­ского развития. Во внешней политике это были линии на ее активизацию и ла затормаживание. Сначала одержала победу первая, и ее выражением были успехи Бань Чао, действовав­шего в Западном крае в течение 30 лет. Но вскоре, и не случай­но, взяла верх вторая. Еще во времена Бань Чао придворные советники настаивали па' прекращении походов в Восточный Туркестан. После его смерти наместничество в Западном крае было уничтожено. Сын Бань Чао еще некоторое время продол­жал дело отца. Однако государственной поддержки его деятель­ность уже пе встречала, а в сложнейшей обстановке Западпого края это означало постепенную сдачу империей ключевых по­зиций па Великом шелковом пути. Уже с конца первого десяти­летия II в. северные шоппу при поддержке владетелей Западпого края возобновили набеги па Китай. Активизировал псе. племена цяпов. Северные и северо-восточные грапицы империи стали подвергаться пападешпо сяньбп, занявших прежние кочевья сюппу. У династии едва хватало сил для обороны границ.

На отказ от актпвпой впешней политики повлияла и наме­тившаяся в первой четверти II в. убыль числа налогоплатель­щиков государства. Бо 2 г. п. э.—в конце правления Старшей династии Хань — п Китае впервые была проведена переписі, населения по числу хозийстее и душ, показавшая соответственно цифры: 12 233 062 гг 59 594 978, т. е., как и обычпо в древности, около пяти душ па хозяйство. При Младшей династии Хань составление фискальных списков стало одним из важнейших мероприятий имперской администрации. «История Младшей ди­настии Ханг.» сохранила нам данные поголовного учета поден­ного пасслепия, производившегося примерпо через каждые де­сять лет вплоть до середины II в. и. э. Столь пристальное вни­мание к проблеме народонаселения и регулярная регистрация основных не посредственных производителей государства обна­руживают жизненную важность для империи 3TOII проб­лемы.

В самом начале правления Младшей династии Хань перепись зафиксировала всего 21 млн. человек, по в течение длительного правления Гуап У-дп имел место неуклонный рост числа на­логоплательщиков, количество которых к копцу I в. н. э. дос­тигло 53 млн. человек, что означало соответствующее возраста­ние доходов казны. Одпако уже через полтора десятка лет перепись показала убыль подданных империи почти на 10 % ■ Важная статья государственных доходов оказалась под угрозой.

И хотя войны с кочевниками стоили жертв, одпако причина этого неблагополучного экономического положения была глубо­ко внутренней. Не срабатывала одна из основных функций госу­дарства — непосредственного изъятия прибавочного продукта у основной массы трудового земледельческого населения (при­том ЧТО ССЛЬСЕЕОе хозяйство было важнейшей отраслью общест­

венного производства в империи)'. Сокращение количества налогоплательщиков не означало, конечно, их физической гибе­ли, но знаменовало их гибель «гражданскую», поскольку они отдавали себя под покровительство частных лиц. Это положение принципиально отличалось от того, которое вызывало тревогу ханьских политических деятелей примерно за полтора-два сто­летия до этого. Тогда донесения местных властей собщали, что, несмотря на сокращение поземельного налога до */₃₁₁ доли уро­жая, бедняки в действительности лишаются половины в пользу богачей — обычно своих кредиторов, что вынуждает бедный люд закладывать поля и отдавать членов семей в рабство. Речь шла об общинниках, попавших в долговую кабалу, но остававшихся в числе граждан — налогоплательщиков империи. Ни о какой личной зависимости бедствующего люда от частных лиц тогда не было речи, во всяком случае как о массовом явлении. II тог­да и сейчас государство пеклось о своих доходах, о налогопла­тельщиках империи и болезненно реагировало па их сокраще­ние, по за внешним сходством явлений скрывалось их принци­пиальное различие. Многие должники и теперь продавали членов своих семей и даже себя в рабство, но общая тенденция разви­тия становилась иной. Заметно возрастало число маломощных семей, «добровольно» отдающих землю «сильным домам» с усло­вием пользования его на правах лиц, лично-зависимых от зе­мельных магнатов. К концу II в. под покровительством отдель­ных крупнейших представителей «сильных домов» находилось по нескольку тысяч кэ, буцюй и дянькэ. Практика перехода под покровительство формально не носила характера торговой сдел­ки, не скреплялась актом купли-продажи земли и по означала порабощения личности должника. Фиксировались отношения личные, патронажные; фактически они приводили к переходу распоряжения землей должников и значительной части доходов с нее к заимодавцу или другому «покровителю» обедневшего общинника и к потере в конечном итоге последним какой-то доли своей гражданской свободы.

Патронаж привязывал отдавшегося под покровительство к земле, что, очевидно, было в интересах обеих заинтересованных сторон. Если доведенные до разорения земледельцы отдавались под покровительство круп ш.1 х собственников, попадали в личную зависимость от них, то такой ценой они сохраняли известные владельческие права на своп участки. Покровительство патрона, видимо, освобождало их самих и от уплаты государственных на­логов. О том, что в основе этих процессов часто лежали долго­вые сделки, можно судить по постоянным упоминаниям источ­ников об огромном количестве должников у земельных маг­натов.

Из подданных государства, его свободных граждан попавшие в долговую кабалу лица теперь превращались в людей, лично и поземельно зависимых, вышедших из-под фискального надзора имперской администрации. Для государства этот процесс озна­

чал потерю доходов, для земельных магнатов — их приобрете­ние, причем явно в ущерб государству’.

С течением времени — по мере ослабления императорской вла­сти — главы «сильных домов» постепенно присваивали себе и публично-правовые функции государства (или часть их). Маг­нат почти «естественно» делался носителем судебпо-правовой власти для своих «зависимых», как бы становясь между ними и государством. Новая зависимость могла ассоциироваться в их глазах с патриархальной зависимостью младших родичей в до­машней общине, которые в пределах каждой большой семья и ранее фактически были лишены собственности на средства производства. Коммендация вела к изменению гражданского статуса общинника, отдавшегося под патронат частного лица. В хозяйствах «сильных домов» по мерс'их укрупнения возника­ли в зачаточном виде те формы отношений собственности, кото­рые делали маї матов в собственных глазах принципиально неотличимыми от правителе!!, а их поместья — неотличимыми от государств. Так постепенно в одном лице соединялись пуб­лично-правовые функции суверена и частноправовые функции собственника, которые в рабовладельческом обществе пе совпа­дали. Но процесс этот здесь едва .-inuii, начинался.

Многим политическим деятелям империи казалось, что мотк- по воспрепятствовать концентрации земли у «сильных домов» и задержать процесс обезземеливания общинников, прижимая торговцев и искусственно сокращая приток в страну богатств, чрезмерно разжигающих страсть к нажине.

Но действительная причина происходивших процессов коре­нилась в намечавшемся изменении характера общественного производства. Новые формы личной зависимости и поземельных отношений становились доминирующими в крупных поместьях, свидетельствуя о снижении товарности частных хозяйств, даль­нейшей натурализации производства, изменении способов выжи­мания прибавочного продукта.

Латифундиалыюе рабовладельческое хозяйство па больших пространствах поместий «сильных домов» было практически невозможным как из-за трудностей надзора за рабами и из-за боязни рабских восстапий, так и потому, что ато должно было изменить и полеводческий характер этих владений, ибо лати­фундии в их чистом виде, как правило, приводят к замене ого­родничества и зернового земледелия скотоводством или другими экстенсивными формами сельского хозяйства (что и наблюдалось в империи Хань с рубеящ пашей эры). А это последнее обсто­ятельство само по себе обрекало их на гибель, поскольку земле­делие оставалось основной отраслью ханьской экономики. Хо­зяйства, продолжавшие ориентироваться па рабский труд, эко-

⁶ Очевидно, к концу описываемого периода «гостевые дворы» полу­чают какой-то официальный статус и начинают учитываться властями на предмет налогообложения, но не как самостоятельные хозяйства, а как податные единицы, подчиненные «сильным домам», приписанные к ним.

комическая невыгодность которого проявлялась все больше п больше в условиях натурализации экономики, оказывались ме­нее жизнеспособными, чем крупное землевладение, где доми­нировали иные, болео гибкие формы зависимости мелких про­изводителей. Деградация рабовладельческого хозяйства на опре­деленном уровне развития была связана также и с этим фактором.

Многие полагали, что как массовое обнищание, так и уси­ление мощи богатейших семей, противостоящих государственным интересам, были неизбежным следствием сильнейшей корруп­ции государственного аппарата, вымогательства властей и роста налогов п повинностей. Все это действительно имело место и с начала II в. стало принимать угрожающие размеры. Утяжеле­ние податного бремени было вызвано и тем, что уменьшение числа налогоплательщиков естественным образом вело к увели­чению налогов для оставшейся массы гражданского населення империи. Это должно было, в свою очередь, повести к усилению пронесся коммендации. Целые общины (наличие их засвидетель­ствовано источникам и) могли превращаться из собственников и «держателей» земли у «сильных домов», поскольку за недоим­ки каждой семьи перед властями отвечала вся общипа. После­дующие переписи показали всю тщету усилий правительства добиться в этом вопросе хоть какого-то улучшения, Iтогда в 146 г. обнаружилось дальнейшее сокращение податного населе­ния — причем за одни только год па 4 наиболее дально­видные государственные деятели сочли это показателем агонии государства, тем более что в то время сильнейший голод пора­зил центральные районы империи. /Начался стремительный упа­док товарно-денежных отношений; хозяйства «сильных домов» все в большей степени становились самодовлеющим целым со своими мастерскими и внутренними рынками, а крестьянство — еще свободное — пе имело средств для участия в товарообороте.

Начиная со второй четверти II в. в Китае непрерывно вспы­хивали локальные восстания; за полвека их зарегистрировано почти сто. Из-за разрушения плотни наводнения па Хуанхэ несли неисчислимые бедствия сотням тысяч семей. Особенно губительным было п а вод пепле 153 г. Малолетние императоры оказывались пешками в руках враждующих придворных груп­пировок гаремных евнухов и «ученых» чи по вин ков. Их распря, доходившие до вооруженных столкновений в столице, отражали пакал внутриполитической борьбы центробежных и центро­стремительных сил; выразителями первых выступали «сильпыо дома», домогавшиеся в своих поместьях пе только экономической, но и политической независимости. Усиление к середине II в. их влияния в общественно-политической жизни знаменовало собой упадок имперской власти.

В 184 г. вспыхнуло грандиозное восстание «Желтых повя­зок». Его возглавил маг-в раче вате ль Чжан Цзюэ, назвавшийся Великим мудрецом и Добрым учителем. Оп уже в течение деся­ти лет проповедовал учение «Путь Великого Равенства», Учи-

•гель предвещал, что несправедливым порядкам империи Хань, конспиративно именуемой «Синим небом», скоро будет положен конец и наступит эра «Желтого неба»^[35] — всеобщего благоден­ствия. Ему удалось завоевать себе множество сторонников. Чжан Цзюэ создал трехсоттысячную армию, организованную в 36 отрядов: это было возможно в условиях полного разложения ханьского государственного аппарата и крайнего обострения по­литической борьбы различных группировок господствующего класса. Деятели секты проникли даже в придворные круги. Но незадолго до назначенного дня восстания главный агент Чжан ЦзЮэ в столице был выдан и казнен, а за ним схвачены и дру­гие его сторонники, действовавшие в Лояне. Чжан Цзюэ дал сигнал к повсеместному немедленному выступлению. Число повстанцев нарастало лавипой. Восставшие брали города, громи­ли имения, сжигали правительственные здания, убивали бога­чей и чиновников, открывали тюрьмы. В движепии принимали активное участие рабы, но основной контингент, видимо, состав­ляли разоряющиеся мелкие собственники н зависимый люд. Показательно, что повстанцы ограничивались захватом имуще­ства н продовольствия и не выдвигали требований перераспре­деления земли, столь характерных для лоэдпейших крестьяп- скпх движений.

Восстание ширилось, а при дворе тем временем шла грызня клик, обвипявших друг друга в случившемся. Императорская армия оказалась бессильной против сил повстанцев, и дело по­давления восстания взяли в сноп руки главари из «сильных домов», создавшие частные армии. Сражаясь пе па жизнь, а на смерть в открытых боях, повстанцы пе могли устоять в борьбо с противника мп, более опытпыми в стратегии, которым удава­лось разъединять их и разбивать по частям. Чжан Цзюэ умер в разгар восстания; борьба продолжалась, по в течение года основные силы «Желтых повязок» были разбиты. В ознамено­вание победы над повстапцахмп у главных ворот столицы была сложена целая башня из отрублен пых голов. Однако по стране прокатились волны новых движении, поддержанные погранич­ными племенами, и они были окончательно подавлены только к 205—208 гг.

После подавления восстаний началась война между усмири­телями. Этим воспользовались сюнну. Об их страшном нашест­вии п разорении ими «Цветущего Китая» донесла воспоминания «Песня о скорби» ~ пародпая песпя тех времен. Опасной силой стали сяпьби, организовавшие союз племен и пачавшие вторже­ние в Китай на северо-востоке. Вообще с первой четверти II в. варварские вторжения в Китай участились, и в дальнейшем интенсивность их все возрастала.

После грандиозного восстания «Желтых повязок» (184 г.) и разграбления столицы отозванными с западных границ армиями (190 г.) центральные области Ханьской империи почти на два десятилетия стали ареной ожесточенных междоусобных войн. Лишь к 205 г. полководец Цао Цао сумел прочно завладеть рав­ниной Хуанхэ — ключевым экономическим районом и традицион­ным политическим центром древнего Китая, Успеху Цао Цао в немалой степепи способствовало то обстоятельство, что он дейст­вовал от имени ханьского императора, по одновременно создавал свою собственную армию и административный аппарат, пе слиш­ком скрывая своих намерений низложить растерявшую свой авто­ритет Ханьскую династию. Однако Цао Цао пе удалось объеди­нить весь Китай. В юго-западных областях бывшей империи, па территории нынешней провинции Сычуань, укрепился полководец Лю Вэй, выдававший себя .за отпрыска Ханьского дома. Земли к югу от Янцзы прочло удерживал полководец Супь Цюапь.

В декабре 220 г., спустя несколько месяцев после смерти Цао Цао, старший сын последнего, Цао Ни, сверг последнего хань­ского императора и основал новую династию — Вэй, Как требова­ли нравы тою времени, отречению ханьского государя была при­дана видимость «добровольной» передачи державной власти более достойному претенденту. Но разыгранный Цао Пи фарс «уступки трона» пе убедил его соперников. Лю Вэй объявил себя импера­тором династии Хань, а позднее Супь Цюапь тоже провозгласил создание собственного царства — У. Начался период, известный в китайской истории под названием Троецарствпя. В 263 г. вэй- ский правитель вынудил капитулировать преемника Лю Бэя, по спустя два года сам был свергнут родом Сыма, основавшим дина­стию Цзинь. Наконец, и 280 г. цзиньский двор покорил царство У и на некоторое время объединял Китай.

Период Троецарствия и правления династии Цзинь ознамено­вался дальнейшим углублением процесса феодализации, захва­тившего уже все области общественной! жизни. Этот процесс протекал в условиях сосуществования и отчасти противоборства двух форм феодальной земельной собственности: частной и госу­дарственной. Первая была представлена так называемыми силь­ными домами—крупными хозяйственными и социальными объ­единениями, опиравшимися на труд лично-зависимого населения (последнее чаще всего именуется в источниках «гостями» — бинь- кэ, «гостями-арендаторами» — дянькэ и т. д.). Если в эпоху Хань «гости» еще обладали немалой степенью самостоятельности, то в Шань их статус заметно понизился. Теперь «гости» в основной своей массе превратились в бесправных держателей земли круп­ного феодала, связанных с ним отношениями кабального должпи-

⁸ Данный раздел представляет собой подготовленное В. В. Малявиным сокращенное изложение I главы монографии; М, В. Крюков, В. В. Маля­вин, М. В. Софронов. Китайский этнос на вороге средних веков, М., 1979.

чества. В источниках того времени появляется термин «подлый гость», а также сочетания «рабы и гости», «слуги и гости». Еще одну категорию лично-зависимого люда составляли так называе­мые буцюй — термин, первоначально обозначавший дружины сильных домов, но впоследствии включавший и зависимых кре­стьян. «Гости» и буцюй образовали новый и наиболее многочис­ленный слой «подлого народа» (цзянъминъ), занявший промежу­точное положение между «добрым народом» (лянмипъ), т. е. сво­бодными, и низшими категориями «подлых»: домашними слугами и рабами. Отчетливое размежевание между «добрым» и «подлым» людом — одна из характернейших черт общественного строя Ки­тая в раннефеодальную эпоху. В условиях смуты и ослабления центральной власти предводители сильных домов сосредоточивали в своих руках отправление многих публично-правовых функций, хотя их господство по-прежнему выражалось в патриархальных формах, и глава сильного дома выступал прежде всего как глава семьи или клана. Известно, например, что в Северном Китае па рубеже ПІ —IV вв. «сто домов объединялись в один двор, тыся­ча податных вписывалась в реестр одной семьи». Сходная карти­на наблюдалась и па Юге, где местные «сильные дома» передко располагали тысячами зависимых людей и огромными земель­ными владениями. Как правило, южные магнаты держали мощ­ное войско, поскольку наличие свободных плодородных земель на Юге делало особенно настоятельной задачу сохранения уже име­ющихся и захвата новых рабочих рук. Войско и весь зависимый люд обязательно переходили там по наследству, причем это пра­вило соблюдалось настолько строго, что командование дружиной принимали подчас восьми-девятилетние мальчики.

Начальную форму государственной феодальной собственности мы встречаем в системе военных поселений (туиътянъ), состав­лявших основу военного и экономического могущества централь­ной власти в III в. Так, в 269 г. в царстве Цзинь насчитывалось около 600 тыс. дворов военных поселенцев — более 80% податно­го населения. Рост крупной частной земельной собственности и контингента личпо-зависимых вызывал противодействие со сто­роны государства, стремившегося установить непосредственный контроль пад массами крестьянства. В 280 г. цзипьский двор об­народовал уложепие о землепользовании, по которому каждая семья имела право па получение от казны двух пахотных участ­ков: один из них закреплялся за данной семьей наследственно, другой предоставлялся во временпое пользование и ежегодно подлежал переделу с учетом происшедших в хозяйстве измене­ний. Вместе с тем правительство пошло на ряд уступок крупным земельным собственникам. Например, поднятая повь по закону становилась вечным владением семьи. Кроме того, власти всегда признавали фундаментальное разделение на «добрый» и «под­лый» народ и право господствующей верхушки иметь «гостей». Надо заметить, впрочем, что попытки претворить в жизнь уложе­ния, подобные декларированному в 280 г., ограничивались равни-