§ 2. Восстание в Греции в 150—146 гг. Война с Лже-Филиппом и с Ахейским союзом.

К сожалению, для этого второго восстания в Греции в 150—146 гг. мы имеем в лице Полибия, которому почти дословно следуют все другие древние авторы в описании этих со­бытий (Ливий, Диодор, Павсаний и др.), крайне пристрастного и недостоверного свидетеля.

Полибий за время своего пребывания в Италии сошелся с главными ведущими деятелями тогдашнего Рима, в особенности с влиятельным круж­ком Сципионов. «За расположение наше к римлянам», как он сам выражается (XXXIX, 19), Полибий стал прямым советником римского правительства по греческим делам и исполнителем весьма ответственных поручений. Поэтому его отношение к греческому освободительному антиримскому, да притом еще демократическому движению — чисто римское, злобно враждебное: все это «заблуждение», «безрассудство» и «ослепление» народа, которым руководят «совсем обезумевшие вожди», «наихудшие, как на подбор, граждане», «дей­ствующие бессовестнейшими и подлейшими средствами».

Главным революционным очагом стала теперь столь жестоко разгромленная Римом Македония. Здесь уже в конце 160-х годов происходили восстания против поставленных римлянами из ее знати правительств. Около 150 г. здесь «точно с неба упал», по вы­ражению Полибия (XXXVII, 2, 2,) некий самозванец Ан др иск, выдававший себя за сына Персея — Филиппа. Этот Лже-Филипп был простой человек, сын валяльщика в одном из городов Малой Азии, но внешностью действительно похожий на рано умершего царевича. Ему оказали поддержку Византий и ряд других грече­ских городов, фракийские князья снабдили его вооруженными си­лами; он легко опрокинул высланные против него отряды, и вся Македония вновь объединилась вокруг него (150 г.). Уже с весьма значительным войском в несколько десятков тысяч добровольцев он разбил римского претора П. Юстина и вторгся в Фессалию. Его с сочувствием ожидали народные массы в Беотии и в Пелопон­несе. В Карфагене, восставшем в это же время против Рима, узнали о его успехах и посылали ему приветствия и пожелания успеха.

Только через год, в 149 г., удалось присланному из Рима с но­выми войсками претору Кв. Цецилию Метеллу оттеснить Андриска обратно в Македонию. Все же, не надеясь на свои силы, Метелл использовал какие-то несогласия в лагере повстанцев и подкупил

34 Исторпя древнего мира

529

одного из военачальников Андриска — Телеста. Когда во время большой битвы близ Пидны изменник Телест во главе всей кава­лерии перешел на сторону римлян, последние смогли одержать полную победу. Андриск попал в плен и после триумфа Метелла был казнен в Риме. Метелл за одержанную победу получил почет­ное прозвище Македонский.

Опять на Македонию обрушились жестокие экзекуции. Она лишена была теперь всякого самоуправления, подвергнута по­стоянной военной оккупации и обращена вместе с Эпиром и Илли­рией в римскую провинцию (148 г.), которой стали управлять рим­ские пропреторы.

Однако и это не замирило полностью мятежную страну. После ликвидации Андриска появились новые самозванцы. Какой-то Александр выдавал себя за младшего сына Персея, затем Лже- Филипп II сумел поднять 16 тыс. рабов (в 143 г.). Так продолжалось более 50 лет, несмотря на жесткие меры, какие предпринимала рим­ская администрация.

Народное восстание в Средней и Южной Греции вспыхнуло не­сколько позднее — в 147 г. Главным центром антиримского дви­жения стал наиболее преданный ранее Риму и наиболее ему близ­кий по духу Ахейский союз. Уже вскоре после победы над Персеем римляне с растущим недоверием стали относиться к этой федерации пелопоннесских городов как к самому крупному после Македонии государству Греции.

Римский сенатский уполномоченный Г. Сульпиций Галл, посланный в Грецию для разбора разных споров между греческими государствами, «и на словах и на деле обращался со всеми эллинами с необычайным высоко­мерием и буквально издевался над ними» (П авсанпй, VII, 11, 1—2). Между тем именно ему сенат поручил «провести отделение от Ахенского союза всех городов, какие и сколько он только сможет» (там же, VII, И, 3), т.

В связи с этим антиримское настроение в Ахейском союзе стало сильно подниматься. Руководство делами союза перешло к вождям демократической партии Диэю и Критолаю, сторонникам решитель­ного сопротивления римлянам. Началась открытая подготовка восстания. «Критолай всю зиму (146 г.) провел за тем, что перехо­дил из города в город, повсюду устраивая собрания народа, чтобы выступить с обвинениями против римлян». ((Никогда не собирались в таком большом числе ремесленники и простолюдины, и все полисы, наиболее всего коринфский народ, были в состоянии умо­исступления». Так, конечно, искаженно и тенденциозно изображает Полибий (XXXVIII, 8—10) этот подъем и небывалую прежде в Ахейском союзе активность народных масс. Движение из Пело­поннеса перекинулось в Беотию, где центром его стали Фивы, руководимые беотархом-демократом Пифеем.

Когда началась открытая война с Римом, движение стало при­нимать характер опасного для состоятельных слоев перево­рота. Двинувшемуся с севера усмирителю Македонии Метеллу удалось разбить Критолая, пытавшегося поддержать восстание в Беотии, и взять Фивы; население их, не желая попасть в руки римлян, поголовно покинуло свой город и ушло в горы. Преемник погибшего Критолая, стратег Ахейского союза Диэй, чтобы уси­лить общее народное сопротивление, пошел на ряд смелых соци­альных мероприятий. Были отменены долги и сложены недоимки, должников выпустили из тюрем, все способные владеть оружием призывались в войска. Освобождено было 12 тыс. рабов, по особой разверстке между городами, и из них формировались военные отряды для усиления защиты главного центра восстания — Ко­ринфа. Состоятельные граждане, мужчины и женщины, обязыва­лись большими взносами пополнить опустевшую союзную казну, что, по словам Полибия, вызывало у них «смятение и уныние».

Движение охватило весь Пелопоннес (к нему примкнули арка- дяне, элейцы, мессеняне) и стало настолько серьезным, что Риму пришлось отправить в Грецию еще вторую армию консула Л. Мум- мия в составе двух легионов и 3 500 всадников. К ним еще при­соединились отряды пергамцев, критян и др. В общем силы были не меньшие, чем действовавшие против Филиппа и Персея. На Истме, у Левкопетры, произошла жестокая битва, в которой народ­ное ополчение повстанцев мужественно сражалось с опытными рим­скими войсками и вначале имело даже некоторый успех: внезапной ночной атакой удалось разгромить передовой отряд римлян и в ка­честве трофея собрать 500 щитов. Но в сражении с главными си­лами Муммия ахейцы потерпели неудачу и должны были отступить. Стратег их Диэй слишком рано, повидимому в связи с этой неуда­чей, счел проигранной и всю войну и, чтобы не попасть в руки рим­лян, покончил самоубийством. Муммий смог благодаря этому без особого сопротивления взять штурмом центр восстания Коринф (146 г.) и подвергнуть его неслыханно жестокой расправе.

Самый большой промышленный и торговый город Греции этого времени Коринф был разрушен и сожжен дотла. Мужское население все было пере­бито, женщин и детей продали в рабство, так же как и освобожденных рабов, сражавшихся вместе с ахейцами. Наиболее ценные из произведений искус­ства, которыми славился богатый и культурный город и которые уцелели от солдатского погрома, были увезены в Рим, другие розданы начальникам отрядов или пущены в продажу с торгов вместе с имуществом Диэя и других вождей демократии.

У всех участвовавших в восстании городов римляне срыли стены, а жителям их запретили носить оружие. Демократические конституции везде были отменены и заменены цензовыми, олигар­хическими. Распущены были и запрещены все ранее существовав­шие союзы, как Беотийский, Фокидский, Ахейский, и на всю Эл­ладу наложена была дань, как на обычную провинцию; она даже утратила свое прежнее имя и, чтобы не питать у патриотов надежды

на возрождение, стала официально именоваться Ахайя.

Все эти карательные мероприятия проводились начальником римской оккупационной армии Л. Муммием и особой комиссией десяти сенатских уполномоченных. Но римские власти действовали при сочувствии и поддержке состоятельных кругов греческого общества, напуганных развернувшимся народным движением.

Об этом можно судить потому, как относился к новому устройству своей родины возвратившийся в Грецию Полибий. Он считает, что деятельность десяти римских уполномоченных «оставила всем эллинам прекрасный памят­ник римской политики». «При отъезде [в Рим] уполномоченные поручили Полибию обходить города и разрешать возникающие сомнения, пока эллины не свыкнутся с новым устройством. В короткое время он достиг того, что жители полюбили дарованное устройство, а законы не порождали больше никаких трудностей, как в частных отношениях, так и в государственных» (Полибий, XXXIX, 16).

Таким образом, виновником окончательной ликвидации остат­ков греческой независимости и свободы было не одно только рим­ское оружие, но и измена своему народу со стороны высших кругов греческого общества, искавших в римской оккупации гарантии сохранения прежних социальных порядков и всего рабовла­дельческого строя против угрожавшей им революции.