§ 4. Восстание в Испании. Вириат и Нумантинская война.

Еще более ожесточенное сопротивление встречало римское хозяйни­чание в областях севера и запада Средиземноморья — в Иллирии,

Далмации, Галлии и Испании. С жившими здесь «варварами», не знавшими еще государственных организаций и сохранявшими родо­племенной быт, римляне позволяли себе самое свирепое и бес­человечное обращение.

Такими средствами после Ганнибаловой войны вторично была под­чинена и разгромлена Цизальпинская Галлия, которая даже после ухода Ганнибала из Италии продолжала 10 лет сопротивляться Риму. Только восстановление старых крепостей Плаценции и Кремоны и создание целой цепи новых — Бононии, Пармы, Модены, Аквилеи и других, — а также про­ведение вдоль рекп Падуса новой стратегической, «Эмилиевой», дороги (по­строенной претором Эмилием Лепидом от Аримина до Бононии) наконец закрепили за Римом этот плодородный, но отчаянно сопротивляющийся рим­скому господству край.

Еще ожесточеннее и продолжительнее была борьба Рима с лигурами, которые иногда даже переходили в наступление и один раз подошли к Пизе. После победы над ними их массами выселяли в опустевшую Среднюю Италию, в особенности в Сампиум, а на отнятой у них территории основаны были рим­ские колонии Лука (180 г.) и Луна (177 г.). И все же, несмотря на эти жестокие меры, сопротивление лигу ров продолжалось почти 80 лет, до самого конца II в., да и то римляне в состоянии были крепко занять лишь береговую по­лосу Лигурийского залива, по которой шла их дорога в Массилшо и дальше, в Испанию.

Здесь, в Испании, и пришлось встретить римским захватчи­кам самое отчаянное и непреодолимое сопротивление героически отстаивавших свою свободу племен, которое потребовало от Рима почти 200 лет крайне напряженной и кровопролитной борьбы ^х.

Вначале, после победы над Карфагеном во второй Пунической войне, римляне овладели в Испании лишь небольшой южной и восточной ее частью. Это были наиболее плодородные, богатые и культурные области Пиренейского полуострова. Таковыми в осо­бенности были Турдетания и Бетика (теперь Гренада и Андалузия), к югу от реки Анаса (Гвадиана), где лежали древ­нейшие центры иберийской культуры (города Корду ба, Гадес и Малака) и где Газдрубалом, зятем Гамилькара, был основан Но­вый Карфаген.

«Турдетания изумительно плодородна, — пишет Страбон, — она изо­билует множеством продуктов». «Нигде на земле нет ни золота, ни серебра, ни меди, ни железа в таком большом количестве, как здесь. Золото добы­вается не только из гор, но и намывным способом: реки и горные потоки несут золотой песок. Говорят, что иногда в золотом песке находят слитки весом до полуфунта». Также и серебра такое количество, что «есть даже гора, кото­рую называют Серебряной благодаря находящимся в ней серебряным рудам». «Полибий, упомянув о серебряных рудниках близ Нового Карфагена, гово­рит, что это самые большие рудники: там живет сорок тысяч рабочего народа, и римляне имели с него ежедневного дохода 25 000 драхм» (Страбон, III,

¹ См. VI книгу «Римской истории» Аппиана, «Иберика», в «Вестнике древней истории», 1939, №2(7), стр. 265—300, в особенности главы 38—100.

2, 4—И). Восточный берег, тоже плодородный и густо заселенный мирными и культурными иберийскими племенами (контестанов, эдетанов, илергетов и индикетов), изобиловал прекрасными гаванями; здесь рано появилась целая цепь греческих колоний, выведенных из Массилии — Акра-Лейке, Гемероскопейон, Эмпорион и Роде, вступивших с туземцами в тесную связь.

Эти части Испании относительно легко подчинились римлянам и, начи­ная с 200 г., управлялись двумя римскими пропреторами, в распоряжении которых находились небольшие военные отряды. Турдетаны, в особенности отличавшиеся мягкими нравами и общительностью, были быстро романизи­рованы благодаря многочисленным появившимся в их благодатном краю римским колониям; они в совершенстве усвоили римский образ жизни и даже забыли свой родной язык.

Но всю центральную, северную и западную части полуострова— современные Кастилию, Леон, Галисию и Португалию — населяли воинственные и вольные горные племена карпетанов, кельтиберов, лузитан и др. Почва здесь менее плодородна, климат более хо­лодный, горы суровы, хотя и изобилуют ценными металлами. Быт живших здесь многочисленных народов и племен сохранял еще весьма примитивные формы.

Так, относительно самой крупной народности — лузитан, живших ме­жду рекой Таго и Бискайским заливом, Страбон сообщает, что «большинство лузитап не захотело добывать средства к жизни из земли, а проводит жизнь в грабежах и непрерывных войнах как между собою, так и с соседями», землю же обрабатывают женщины. Поэтому многие из них «в течение значи­тельной части года питаются одними дубовыми желудями, из которых при­готовляют себе хлеб, высушив их и смолов, пьют только воду и спят на голой земле». К женщинам иберы относятся с уважением, им приносят дары, они являются наследницами после смерти родителей и устраивают судьбу своих братьев, они даже пользуются некоторой властью (III, 4, 17—18), что, од­нако, Страбон считает «несогласным с гражданственностью», т. е. признаком примитивизма, матриархального строя.

Эти вольные племена Центральной, Северной и Западной Испа­нии, мало доступные для римского оружия, в своих горных селе­ниях развернули против пришельцев-угнетателей такую отчаянную освободительную борьбу, какой римлянам не приходилось встре­чать в других частях Средиземноморья. Так, в конце 150-х годов вся незамиренная Испания поднялась на «огненную войну» (по выражению Полибия, XXXV, 1), вызванную алчностью, веролом­ством и жестокостью консула Л. Лициния Лукулла и претора Сер­вия Гальбы; они, в целях личного обогащения, предприняли «по­головное, истребление жителей, не щадя ни пола, ни возраста», и «покрыли имя римлян позором и поношением».

«Пройдя по Лузитании, Лукулл по частям подверг ее разграблению.

Вождем всенародного восстания, этой «огненной войны», стал простой лузитанский пастух В и р и а т, случайно уцелевший от «бесчестного избиения» мирных переселенцев, организованного

Гальбой (Аппиан, VI, 61). Всегда простой в обращении, беско­рыстный, находчивый и отважный военачальник, он сделался на­родным героем всей древней Испании. О нем слагали стихи и ле­генды. Даже римские писатели называли Вириата «Ромулом испанского народа».

Собственно говоря, Вириат организовал по всей тогдашней Испании грандиозную «гверилью» — народную партизанскую борьбу — и мастерски ею руководил. Пользуясь знанием горной местности, подвижностью своих легковооруженных отрядов, быстротой и выносливостью испанских копей, он устраивал засады в лесах и истреблял входившие в них римские войска. Или инсценировал притворное бегство и, когда римские войска, пускаясь в преследование, нарушали свой строй, окружал их и избивал. Так, заперев римлян в их укреплениях, «Вириат безбоязненно ходил по всей стране, тре­бовал у землевладельцев определенных взносов хлебом (на прокормление своих отрядов), а от кого не получал, поля тех опустошал» (Аппиан, VI, 64).

Дело для римлян стало настолько серьезным и даже безнадеж­ным, что римское правительство принуждено было заключить с Вириатом мирный договор на весьма лестных для него условиях: Вириат был признан «другом римского народа», и за всеми подняв­шими восстание племенами признавались их права на занятые ими земли.

Правда, договор просуществовал недолго, так как римские на­чальники и сенат считали, что он «совершенно недостоин римского народа». Поэтому римский главнокомандующий Гн. Сервилий Це- пион решил прежде всего ликвидировать самого Вириата. Поль­зуясь тем, что Вириат продолжал присылать к нему послов с тре­бованием соблюдения договора, Цепион подкупил некоторых из присланных людей, и они, пользуясь простотой его жизни, про­никли в его палатку и во время сна закололи этого грозного для римлян испанского вождя (в 141 г., по другим сведениям — в 139 г.).

Преемник Вириата, Тавтал, оказался неспособным на стойкое сопротивление и после первого же поражения сдался с своим вой­ском Цепиону. Большая римская армия под командованием Де­цима Юния Брута, одного из виднейших вдохновителей римской политики военных захватов, прошла по равнинной части Лузи­тании (Португалии),уничтожая все дотла и последовательно громя лузитанские селения и города. Римские войска перешли даже Дуро и Минхо (Лету), крайние северо-западные реки Пиренейского полуострова, и подчинили Риму Галисию, «где кончается свет». Так римляне к 140 г. стали полными хозяевами всей западной части Пиренейского полуострова. С этого времени и здесь стали появ­ляться их колонии, ранее других — Валенция (на Минхо), в ко­торой Юний Брут поселил ветеранов, сражавшихся против Ви­риата.

Другой, не менее героический эпизод борьбы древних жителей Испании за свою независимость представляла Н у м а н т и и- с к а я война (143—134 г г.). Город Нуманция был одним из

опорных пунктов испанских борцов за свободу в области воин­ственных кельтиберов. Он стоял на неприступной горе в верховьях реки Дуро, окруженный малопроходимыми, густыми лесами.

Нумантинцев было всего тысяч восемь воинов., отличных всад­ников и пехотинцев. Они вместе с своими соседями, жителями та­ких же небольших городков Палланции, Терманции и других, стали непримиримыми врагами римлян.

После гибели Вириата и усмирения Лузитании все внимание римского командования в Испании обратилось на этих непокорных кельтиберов и в особенности на Нуманцию, но римские полководцы один за другим терпели поражение. Особенно тяжело и даже по­зорно для Рима было поражение консула Г. Гостилия Манцина в 137 г., который при поспешном отступлении с деморализованными остатками своей армии был окружен в пустынных местах кельти- берской страны и принужден был согласиться на заключение с пов­станцами позорного для Рима мира. Сенат после суда над Манци- ном постановил договор отвергнуть, а Манцина, как превысив­шего свои полномочия, со связанными руками выдать на расправу нумантинцам.

Чтобы восстановить свой престиж, римское правительство при­нуждено было, наконец, послать на борьбу с испанскими повстан­цами самого прославленного победителя Карфагена Л. Корнелия Сципиона Эмилиана, проведя его в консулы на 134 г. Экспедиции знаменитого полководца старались придать вид всенародного дела: 4 тыс. добровольцев записалось в его армию (среди них 500 его лич­ных друзей и клиентов), союзные цари Нубии, Пергама и Сирии прислали ему вспомогательные отряды. Осада города велась по всем правилам тогдашней военной техники, проверенной под Карфагеном. Мятежный город был полностью изолирован осад­ными валами с башнями. На широком пространстве вся округа была полностью опустошена, окрестные поселения уничтожены или терроризованы. При малейшем проявлении сочувствия оса­жденным в каком-либо из ближних городков Сципион являлся туда лично во главе карательных отрядов и приказывал рубить жителям руки. Даже река Дуро была перехвачена канатом с прикреплен­ными к нему остриями, чтобы никто на челноке не мог пробраться в осажденный город.

Нумантинцы, с своей стороны, сопротивлялись с невиданным даже в Испании мужеством. Они делали постоянные вылазки и вызывали римлян на открытые бои, несмотря на то, что в городе сви­репствовали жестокий голод и эпидемиц. Наконец, «они сдались Сципиону, но признались, что многие еще охвачены жаждой сво­боды и хотят сами своей рукой покончить расчеты с жизнью. Поэтому они просили отсрочки сдачи на один день, чтобы устроить свою смерть... Некоторые из них добровольно наложили на себя руки разными способами, а остальные на третий день после этого вышли из города и явились на назначенное место в ужасном виде, непохожие на людей.., В таком виде они даже врагам казались

жалкими, но взоры их были страшны для смотрящих на них: мрачно глядели они на врагов, полные гнева и печали... Столь велика была любовь к свободе и человеческому достоинству в этом варварском и небольшом городе» (Аппиан, VI, 97).

Расправа Сципиона была беспощадна. Всех уцелевших жителей Нуманции он продал в рабство, за исключением 50 чело­век. Этих последних он оставил, чтобы показать их римскому на­роду во время своего триумфа. Город был совершенно уничтожен и сравнен с землей, так что впоследствии трудно было найти его местоположение; территория его распределена среди соседей. Но и эти жестокие меры и вся помпезная демонстрация римской воен­ной мощи лишь на весьма короткое время способны были устра­шить вольнолюбивый испанский народ, и через полвека движение вспыхнуло вновь и с не меньшей силой.

Это обстоятельство — героическое сопротивление римской агрессии народов Греции, Карфагена, Испании и других — обычно не находит себе места в трудах буржуазных историков, увлеченных описанием торжества римского оружия и победоносного расшире­ния «великой Римской державы». Тем большее внимание ему дол­жны уделить советские историки, чтобы показать, каким кровавым путем шло установление римского «мирового господства».