§ 1. Восстания рабов в Италии в первой половине IIв. доп. э.

Образование громадной римской рабовладельческой державы и сложившиеся в связи с этим социально-экономические отношения создали в Риме и его провинциях к началу II в. до н. э. целый ряд острых социальных противоречий такого непримиримого харак­тера, что они могли разрешиться лишь революционным путем.

Первым, самым основным и всепроникающим был, несомненно, антагонизм между рабами и рабовладельцами, особенно обострив­шийся с начала II в. в связи с мощным развитием римского ра­бовладельческого хозяйства. Одной из крупнейших заслуг нашей советской исторической науки яв­ляется то обстоятельство, что в лице академика С. А. Жебелева, профессоров В. С. Сергеева, А. В. Мишулина, Н. А. Машкина, С. И. Ковалева и других она впервые выдвинула на надлежащее первенствующее место столкновение этих основных для рабовла­дельческого общества социальных сил. В западной науке до сих пор принято громадные рабские движения II и I вв. до нашей эры или полностью игнорировать, или трактовать как только досад­ные, ничего, кроме разрушения, не приносившие мятежи полу- варварских элементов.

Борьба между этими основными классами римского рабовла­дельческого общества — рабами и их эксплуататорами — была исконная и давняя. Но ранние движения, вследствие распыленно­сти рабов между многими мелкими хозяевами, проявлялись, как то было в Греции, в скрытой (латентной), малозаметной форме. Рабы действовали по одиночке и скрытно, но каждый, чем только мог, вредил своему хозяину, оправдывая римскую поговорку: «сколько рабов, столько врагов». Часты были побеги рабов, и римские дороги были весьма небезопасны, так как под мостами, в оврагах, в соседних лесах скрывались беглые рабы, промышляв­шие разбоями. Они же стекались на малонаселенные острова и части побережья, обращавшиеся в опасные пристанища пиратов (например, Липарские и Балеарские острова, берега Лигурии, Мавритании и пр.).

Начиная с II в., в связи с увеличением числа крупных хозяйств, движения рабов приобретают уже характер местных (ло­кальных) восстаний, в которых одновременно участвуют сотни и тысячи рабов, но на относительно ограниченных террито­риях. С конца своей 4-й декады Тит Ливий весьма часто сообщает об отдельных движениях рабов, иногда весьма значительных. Первое такое выступление упоминается в 198 г. (Ливий, XXXII, 26) и относится к римской колонии Сетии в Лациуме и соседним с ней небольшим городкам Норбе и Цирцеям. В Сетии содержались знатные карфагенские заложники, жившие на широ­кую ногу с большим количеством собственных рабов, тоже, пови­димому, африканцев. Рабы сговорились напасть в праздничный день на театр, куда должны были собраться их господа и все сво­бодное население Сетии, и, перебив всех, бежать через город Норбу к морю, к порту Цирцеям, где у них были сообщники, за­хватить корабли и отправиться на родину. Заговор, однако, осу­ществить рабам не удалось, так как нашлись предатели, сообщив­шие о нем начальству в Риме. Римский городской (т. е. старший) претор собрал 2000 воинов и во-время явился с ними в Сетию: многие заговорщики были немедленно казнены, другие бежали и были схвачены позднее в числе 500 человек. Эти мо­менты— заговор небольшой группы смелых людей как начальный момент, стремление бежать на родину как цель, измена некото­рых участников как одна из причин неудачи — характерны для многих вспышек рабского движения.

Второе сообщение (Ливий, XXXIII, 36) относится к 196 г. и сообщает о значительно более грозном восстании рабов в Этру­рии, представлявшей один из центров крупного землевладения. Здесь рабы уже успели восстать и образовать настоящее войско, так что против них пришлось направить целый легион с претором Ма­нием Ацилием Глабрионом во главе; для сравнения следует иметь в виду, что 5 лет спустя у того же Глабриона в битве при Фер­мопилах с войсками сирийского царя Антиоха было всего два леги­она. Восставшие в Этрурии рабы были побеждены в правильном

сражении, многие убиты или взяты в плен, вожди восстания распяты на крестах, остальные,после наказания, возвращены своим владель­цам.

В 185 г. восстали рабы-пастухи Апулии, которых крупные римские скотоводы набирали преимущественно из выносливых и воинственных иллирийцев и сами вооружали для охраны стад от диких зверей и разбойников. Восставших было так много, что с ними долго не могли справиться: «они сделали опасными дороги и общественные пастбища» (Ливий, XXXIX, 29) настолько, что юг оказался отрезанным и карательную экспедицию против них пришлось вести из Тарента претору Л. Постумию. После подавле­ния восстания Постумий приговорил к смерти 7 тыс. человек, но казнить их всех не мог, так как «многие бежали», продолжая, очевидно, ожесточенно сопротивляться; остальные же были каз­нены, несмотря на громадный ущерб, причиняемый этим их вла­дельцам.

Таким образом, территории, охваченные рабскими восстаниями в Италии, становятся уже в начале II в. все шире, а сопротивление возбужденных рабских масс все смелее и ожесточеннее, хотя пока еще сохраняет свой местный характер. Но во второй половине II в. вспыхивают уже движения невиданной силы, охватывающие целые провинции и грозящие слиться в общий пожар. Таковы восстания рабов в Сицилии, в Аттике, в провинции Азии, на Боспоре, глубоко потрясшие весь рабовладельческий мир.