<<
>>

ВТОРАЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОИНА ИЛИ ВОЙНА С ГАННИБАЛОМ. (218-201 г. до Р. X.).

а/Завоевание Сагунта и поход в Италию.

Во время последней галльской войны римляне не упускали из ви­да Карфаген. Со времени своего унижения карфагеняне, для ком­пенсации потерь, вызванных утра­той ими островов, старались отыс­кать новые вспомогательные источ­ники в Испании и приобрести там обширные владения.

Богатство страны благородными металлами некогда привлекало туда корысто­любивых финикийцев, а теперь об­ратило на себя внимание предпри­имчивых их потомков — карфаге­нян. Главным организатором этих завоеваний был храбрый Гамиль- кар Барка. Он покорил все города и племена по реке Бетису (ныне Гвадалквивир) и по реке Анасу (ныне Гвадиана) и после восьми­летней войны погиб в битве с од­ним испанским горным племенем (в 228 г.). После смерти Гамилька- ра зять его Газдрубал продолжил его завоевания. Испанцы, не ли­шенные некоторого образования, защищались мужественно, а те из них, что жили в укрепленном горо­де Сагунте, как полагают, древней колонии греческого острова Закин­фа (Сагунт находился почти на ме­сте современного Мадрида), обра­тились за помощью к римлянам. Зависть Рима проснулась, и рим­ские послы немедленно отправи­лись в Испанию и принудили Газд- рубала подписать договор, по кото­рому он обязывался признавать границей реку Ибер и за пределы этой реки лишался права распро­странять свои завоевания. С Сагун- том был заключен союзный до­говор. Основанный Газдрубал ом Новый Карфаген (ныне Картагена) с превосходной гаванью, сделался главным городом и местом сбора войск карфагенской Испании.

Газдрубал умер от руки убийцы в 221 голу. Войско избрало своим полководцем сына Гамилькара Бар­ки, 28-летнего Ганнибала. Подобно отцу, он питал страшную ненависть к римлянам. Когда Ганнибал был еще девятилетним мальчиком, отец его Гамилькар заставил его дать перед алтарем Юпитера клятву в том, что он будет питать вечную ненависть к римлянам.

Никто так

свято не сдерживал своей клятвы, как Ганнибал. Это была воистину выдающаяся личность. В огненном его взоре светилась отвага гения, благородные черты лица говорили о хладнокровном благоразумии, го­лос и походка — о врожденном до­стоинстве повелителя. Ни в какой опасности не терял он присутствия духа, никакой труд не мог утомить его. Нечувствительный к жаре и холоду, равнодушный к наслажде­ниям, не приученный к размерен­ному образу жизни, готовый в лю­бое время пожертвовать сном и от­дыхом, он и от солдат своих требо­вал неимоверных трудов. Часто спал он между своими телохраните­лями на голой земле в одном пла­ще. Одевался он так же, как и остальные воины, только оружие и конь его бросались в глаза. Ган­нибал был первым в бою и послед­ним покидал поле битвы. Одним взглядом, одним ободряющим вос­клицанием поднимал он настроение утомленных воинов. С проницате­льностью великого полководца он сразу видел и обращал в свою пользу слабые стороны и просчеты противника. В то же время он был выдающимся государственным дея­телем. В его героической личности народ видел своего достойнейшего представителя, а с другой стороны, войско благоговело перед ним, как перед своим кумиром.

Не осуществленная его отцом цель — отомстить смертельному врагу отечества, римлянам — стала жизненным девизом этого пламен­ного патриота. После того, как кар­фагенская власть прочно утверди­лась в Испании, войско было над­лежащим образом подготовлено и Карфаген в финансовом отношении достаточно окреп, Ганнибал решил, что время расплаты наступило.

Ганнибал

Смело перешел он проведенную римской завистью границу и напал на богатый, хорошо укрепленный город Сагунт. Римляне, узнав об этом, отправили к Ганнибалу по­слов с тем, чтобы они обратили его внимание на последствия, которые могут быть вызваны его враждеб­ными по отношению к Риму дейст­виями, но самый город Сагунт оста­вили на произвол судьбы.

После восьмимесячной осады Сагунт пал, несмотря на то, что защищался очень мужественно. Его жители бы­ли проданы в рабство, захваченная в городе добыча частично отправ­лена в Карфаген, частично упо­треблена на военные нужды. Тогда в Карфаген явилось римское по­сольство и потребовало выдачи дерзкого полководца. После про­должительных прений в карфаген­ском сенате, не приведших к опре­деленному решению, послы весьма решительно .заявили: «Речь идет о войне или мире. Выбирайте!» В ответ раздались крики: «Вы­

бирайте сами!» Тогда выступил один из послов, распустил тогу и объявил, что Рим выбирает войну.

Так была начата одна из вели­чайших по своим последствиям войн мировой истории. Речь здесь шла уже не о завоевании той или иной территории, но о самом суще­ствовании, о всемирном владычест­ве или окончательной гибели одной из воюющих сторон, о победе либо греко-римской, либо финикийско- семитической культуры на Западе.

За 770 000 жителями Италии, способными носить оружие, (таково было ее население по свидетельст­ву Полибия), было заранее обеспе­чено численное превосходство. Для того, чтобы сколько-нибудь сравня­ться в этом отношении, Ганнибал принял план двинуться прямо в Италию, где он мог рассчитывать на поддержку хотя и побежденных, но дышащих мщеньем воинствен­ных галлов. Многочисленная нуми- дийская конница и целое стадо сло­нов должны были нагнать ужас на римлян. Римляне ожидали появле­ния неприятельского флота и со своей стороны намеревались выса­диться в Африке. Но они никоим образом не могли предугадать пла­нов Ганнибала и не подозревали в нем той энергии, с какой он будет приводить их в исполнение. Поэто­му римляне спокойно и неторопли­во готовились к войне. Были созда­ны два консульских войска силой в два легиона каждое. С одним из них консул Тиберий Семпроний Лонг должен был из Сицилии пере­правиться в Африку, с другим П. Корнелий Сципион намеревался на­пасть на Ганнибала в Испании.

В начале 218 г. Ганнибал высту­пил из Нового Карфагена. Войско его насчитывало 90 000 человек пе­хоты, 12 000 всадников и 37 слонов.

Он покорил враждебные племена между Эбро и Пиренеями, что стои­ло ему 20 000 человек. Затем он от­дал в распоряжение своего брата Газдрубала 10 000 для защиты за­воеванной страны. 10 000 человек ненадёжных войскТзннибал отпра­вил в Африку. Таким образом у не­го осталось только 50 000 пехоты и 9000 всадников с соответствую­щим числом слонов. С этими сила­ми Ганнибал перешел Пиренеи, не встретив там сопротивления, пере­правился через реку Родан (Рону) на сколоченных на скорую руку плотах и ладьях и дал поспешно явившемуся сюда из Массилии кон­сулу Корнелию Сципиону незначи­тельное кавалерийское сражение. Римский полководец все еще не угадывал планы Ганнибала, он не считал возможным, что Ганнибал отважится на такое грандиозное мероприятие, как переход через Альпы. Таким образом Ганнибалу удалось значительно продвинуться вперед, прежде чем римляне дога­дались о его намерении.

Что ему предстояли многочис­ленные трудности как со стороны природы, так и со стороны местных жителей, Ганнибалу, без сомнения, было известно, и поэтому следует предположить, что такой осторож­ный полководец, как он, предпри­нимал переход через Альпы лишь после тщательного изучения мест­ных условий и после ознакомления с настроением местных жителей. Но такая предусмотрительность ни­сколько не умаляет нашего восхи­щения таким грандиозным военным предприятием. Вообразите себе сы­новей знойной Африки и лучезар­ной Испании, обремененных ору­жием и поклажей, взбирающимися на покрытые вечным льдом горные

вершины. Вообразите себе лоша­дей, слонов, ведомых по скалистым обрывам, покрытым снегом и льдом, которые, часто спотыкаясь, срывались в пропасть, увлекая за собой своих вожатых. Вообразите себе непроходимые дороги, не обо­значенные ни на каких картах, го­ры, заселенные племенами диких варваров, с которыми непрерывно нужно сражаться и на стороне ко­торых было то преимущество, что они знали местность. Вообразите себе, наконец, время года — конец октября — в какое даже в наши дни, когда в этих горах про­ложены дороги, редкий путешест­венник решится совершить через них переход.

После девятидневного восхожде­ния от голода, холода, болезней, ран погибло несколько тысяч лю­дей и большая часть вьючных жи- вот.ных. Такой была цена, запла­ченная Ганнибалом за взятие пере­вала Малый Сен-Бернар, находив­шегося с южной стороны Монблана. Здесь, на перевале, прежде чем на­чать спуск в долину, утомленному войску был дан двухдневный от­дых. Ганнибал утешал бледных, из­моренных, цепеневших от холода воинов, указывая на расстилавшие­ся далеко внизу роскошные итал- лийские долины.

Спуск с гор оказался еще более трудным, чем восхождение. Только что выпавший снег мешал ориенти­ровке на местности, люди и живот­ные снова срывались в пропасти. Сотни воинов погибли под низвер­гавшимися с гор лавинами. По сви­детельству Ливия, Ганнибал прика­зал разводить костры на утесах и таким образом растапливал по­крывавший их лед. Тяжелейший спуск продолжался пятнадцать дней и, наконец, войско достигло соединился здесь с остатками вой­ска Сципиона. Собранное таким об­разом войско состояло из 40 000 че­ловек. Сципион, который еще стра­дал от своей раны и предпочитал действовать с крайней предусмот­рительностью, был того мнения, что от сражения с Ганнибалом сле­дует по возможности воздерживать­ся. Но Семпроний, желавший вос­пользоваться болезнью своего това­рища для собственной славы и за­служить себе триумф, настаивал на том, чтобы дать Ганнибалу сра­жение.

Иврейской долины. Здесь вконец истощенным воинам был дан пят­надцатидневный отдых. Войско со­кратилось почти наполовину, ибо из 50 000 пехоты и 9000 всадников осталось лишь 20 000 пехоты, не­сколько слонов и 6000 конницы. Убыль была восполнена дружелюб­но расположенными к Ганнибалу галльскими племенами.

б) Тицин, Требия, Тразименское озеро и Канны. (218-216 до Р. X.).

Получив известие о вторжении неприятеля в Италию, римляне не­медленно отозвали из Массилии и Сицилии обоих своих консулов и двинули их в Верхнюю Италию против Ганнибала. Сципион встре­тился с ним на реке Тицин. Жив­шее в этой местности галльское племя сохранило нейтралитет.

Гал­лы хотели дождаться момента, ког­да станет ясно, на чью сторону склоняется удача. Сознавая всю важность этой первой битвы, Ган­нибал воодушевил воинов пламен­ной речью. Затем он стремительно напал на неприятеля. Это было по преимуществу кавалерийское сра­жение, в котором нумидийские всадники доставили победу Ганни­балу. Сципион был тяжело ранен и лишь с трудом был спасен своим сыном. Остатки разбитого войска отступили через реку По к План- ценции и укрепились здесь на реке Требии. После этого сражения 2000 галлов, умертвив своих военачаль­ников римлян, немедленно пере­шли на сторону Ганнибала.

Вскоре после этого дела второй консул Семпроний прибыл со своим войском в порт Аримин, высадился на берег и, совершив переход по Эмилиевой дороге до реки Требии,

Ганнибал только этого и ждал. Он склонил консула к такому ре­шению еще и своей мнимой неосто­рожностью. Местность и погода благоприятствовали карфагенянам. Чтобы заманить неприятеля, Ган­нибал переправил нумидийцев че­рез реку. Хитрость удалась. Семпро­ний тотчас же приказал выступить из лагеря 4000 всадникам и всей пехоте, не дав даже людям как сле­дует поесть. Нумидийские всадники нарочно отступили, и очень скоро Семпроний оказался в западне. Бы­ло время зимнего солнцестояния. Холодный и туманный день закон­чился сильной метелью. Ночью Требия до того поднялась, что пе­реходившим ее солдатам вода дохо­дила до груди. Окоченевшие от хо­лода, истощенные от голода, они достигли противоположного берега и наткнулись там на ожидавшее их хорошо вооруженное и вполне от­дохнувшее войско Ганнибала, кото­рое насчитывало 20 000 пехоты и 10 000 всадников с находившими­ся при них слонами. Таким обра­зом, с самого начала боя силы ока­зались неравны. Кроме того, и брат Ганнибала Магон, стоявший в засаде с 2000 человек, зашел рим­лянам в тыл. Вследствие этих об­стоятельств битва при Требии об­ратилась для римлян в решитель­ное поражение. Римское войско почти все было уничтожено. Все племена Цизальпинской Галлии перешли на сторону Ганнибала. Он. расположился теперь на безопас­ных зимних квартирахтГ предоста­вил своим солдатам пользоваться вволю отнятыми у римлян склада­ми, из которых провианта было за­пасено в изобилии. Магазины эти, находившиеся к западу от План- ценции, в городе Кластилиде, из-за измены латинского начальни­ка попали в руки Ганнибала.

Вся Италия пришла в ужас от действий страшного врага. В Риме спешили собрать новые войска и занять области союзников для то­го, чтобы они из страха не могли последовать примеру галлов. Наро­ду старались внушить мужество рассказами о благосклонных знаме­ниях богов, и оба новых консула, Кн. Сервилий и К. Фламиний, были отправлены с новыми войсками в начале следующего же года про­тив наступающего Ганнибала.

Этот последний вскоре после окончания сезона дождей выступил в поход и направился в Этрурию через Апеннины. Переход через них был еще более трудным, чем через Альпы, потому что разливша­яся река Арно превратила всю страну в целый рад болот. Три дня и три ночи пришлось идти солда­там Ганнибала по колено в воде. Лошади теряли подковы, вьючные животные увязали в грязи, и сам Ганнибал потерял один глаз от вос­паления. Но едва выбрался он на сухую почву, как тотчас же прину­дил консула Фламиния вступить с ним в сражение. Фламиний под­ходил уже к укрепленному лагерю, где он был бы обеспечен как от не-

ожцданного, так и от правильного нападения. Но он позволил зама­нить себя в засаду. Ганнибал распо­ложился на высотах у Тразимен- ского озера. Когда на другой день утром консул, выступив из Арре- ция, продолжил движение и растя­нул свой войско длинной линией по узкой дороге между озером и хол­мами, на него внезапно напал Ган­нибал. В густом тумане римляне не заметили, что Ганнибал стоит у вы­хода из горной долины и что высо­ты заняты неприятельскими вой­сками. Неприятель со всех сторон ринулся на римлян. Происшедшая резня была ужасна. Сам Фламиний пал во главе своих храбрецов. Мно­жество воинов было сброшено в озеро, где они утонули, другие це­лыми массами были изрублены ну- мидийской конницей. Лишь около 6000 человек бросилось в ближай­ший город. Но и здесь их настигла нумидийская конница под командо­ванием Магарбала, которому они и вынуждены были сдаться. Рим­ское войско было совершенно унич­тожено. Напротив того, Ганнибал потерял всего 1500 человек, боль­шей частью галлов.

К вечеру страшное известие до­стигло Рима. Претор Марк Помпо- ний вышел на трибуну и возвестил громким голосом: «Мы проиграли большое сражение, наше войско истреблено, консул Фламиний убит». Страшное отчаяние овладе­ло всеми. Только сенат сохранил присутствие духа и думал только об одном — как защитить столицу от надвигавшейся на нее смертель­ной опасности. Мосты на Тибре бы­ли сняты, а стены приведены в обо­ронительное положение. Но прежде всего народным собранием был изб­ран продиктатор (избрание дикта­тора по закону принадлежало кон­сулу, но такового в это время не было в городе), на которого надея­лись, что он сможет спасти город от опасности. Выбор пал на Кв. Фабия Максима, одного из потомков рода Фабиев, сражавшихся во время самнитских войн. Начальником же конницы к нему был назначен Марк Мануций.

Теперь более, чем когда-либо требовались единство, осторож­ность и твердость при принятии об­щих мер. Кв. Фабий Максим, каза­лось, олицетворял собой идеал осмотрительности. Совершив изо­бильные жертвоприношения и мо­ления для умилостивления богов, что он почитал первым своим дол­гом, он набрал два новых легиона и присоединил к ним остальные два консула Сервилия.

В распоряжении Ганнибала было слишком мало осадных машин, и войско его было ослаблено поне­сенными потерями, поэтому он не мог помышлять о покорении такого громадного города, как Рим. Вслед­ствие этого ему гораздо полезнее показалось заручиться содействием всех союзников и, прежде всего са- белльских племен, в самом сердце Италии. Для достижения этой цели, оставив столицу справа от себя, Ганнибал отправился вдоль берега Адриатического моря в Нижнюю Италию. Он прошел через области марсов, марруцинов и пелигнов, но везде встретил непоколебимую вер­ность Риму — ни один город не от­ворил пред ним своих ворот добро­вольно. Он уже находился в Апу­лии, когда встретился с войском диктатора Фабия. Фабий, вполне сознавая, чем ему теперь приходит­ся рисковать, всячески избегал сра­жения, которого добивался Ганни­бал. Фабий осторожно следовал за ним по пятам, ведя свое войско по

высотам, не терял его из вида и не вступал с ним в бой. Такое по-вцди- мости малодушное поведение было неприятно как собственным солда­там Фабия, так и Ганнибалу, и Фа­бию часто приходилось слышать насмешки со стороны своих солдат. Лишь его одного не могли ввести в заблуждение ни эти насмешки, ни военная хитрость неприятеля. Ган­нибал направился в Кампанию, к Капуе, Фабий пошел туда же. Ганнибал пошел назад в Апулию — докучливый наблюдатель не отста­вал от него ни на шаг. При Казили- не он загородил пунам дорогу и да­же чуть было не захватил их в плен. Ганнибал вдруг увидел себя запертым в долине и окруженным со всех сторон стоявшими на горах римлянами. Он мог спастись только хитростью. В первую же ночь Ган­нибал нагнал на римские пере­довые посты несколько сот быков, к рогам которых были привязаны горящие пучки хвороста. Римляне, вообразив в первом испуге, что на них движется неприятельское вой­ско с пылающими головнями в ру­ках, и видя повсюду пламя, не зна­ли, в какую сторону обратиться для своей защиты. Ганнибал воспользо­вался общим замешательством и, незамеченный, ушел из устроенной ему западни. Только на следующее утро Фабий увидел, как ловко об­манул его Ганнибал.

Войско Фабия продолжало свое наблюдательное движение все с боль­шим и большим неудовольствием и дало своему предводителю на­смешливое прозвище кункта­тора, то есть медлителя.

Даже в самом Риме кажущиеся робкими военные действия диктато­ра находили вовсе не благоразум­ными, хотя должны были признать, что только благодаря его умению и осмотрительности Рим получил достаточно времени, чтобы оправи­ться от страшного поражения при Тразименском озере. Ганнибал со своей стороны содействовал тому, чтобы возбудить против Фабия не­доверие римлян. Для этого, проходя мимо поместий ФабияГбнс рассчи­танной хитростью запретил их гра­бить. Замысел Ганнибала удался. Римляне заподозрили, что между ним и диктатором существует тай­ное соглашение. По предложению одного народного трибуна, они пре­доставили начальнику конницы Фабия хвастливому Минуцию Ру­фу, который незадолго перед тем одержал незначительный перевес над неприятелем, равную с Фабием военную власть. Фабий разделил с Минуцием войско с тем, что тот с частью своей может делать все, что угодно. Едва Минуций стал сво­бодным от зависимости, как тотчас же оставил высоты и угодил в при­готовленную ему Ганнибалом заса­ду. Минуций не спас бы ни одного человека, если бы Фабий не подо­спел ему на помощь. Увидев при­ближающегося Фабия, Ганнибал отступил, сказав: «Наконец это об­лако, постоянно висевшее над гора­ми, разразилось над нами грозой».

Поведение Минуция после его избавления заслуживает похвалы. Пристыженный, признал он, сколь велико было благоразумие Фабия, поставил почетные знаки своего до­стоинства перед его палаткой, на­звал его отцом и спасителем, скромно возвратил свои полномо­чия диктатору и не добивался боль­ше звания главного военного нача­льника.

Зима с 217 на 216 год прошла без происшествий, заслуживающих вни­мания: Оба войска, наблюдая друг за другом, старались нарастить

свои силы с тем, чтобы весной 216 года перейти к решительным действиям. В Риме признали образ ведения войны Фабием за единст­венно верный в сложившейся ситу­ации, но полагали, что долго так дела идти не могут. Следовало по­заботиться о том, чтобы по возмож­ности облегчить союзников, кото­рые начинали уже терять терпение от тяготевших над ними бедствий войны. Поэтому было решено при­ступить к наступательным действи­ям. Было собрано четыре новых ле­гиона и .присоединено к имевшимся четырем, а численный состав каж­дого из этих восьми был доведен до 5000 пехоты и 300 всадников. К ним присоединены были войска союзников, и таким образом общее число римского войска достигало 80 000 пехоты и 6000 всадников. Поэтому римляне надеялись чис­ленным превосходством уравнове­сить военные способности, опыт и самоуверенность войск Ганниба­ла, в чем они превосходили рим­ские войска. К сожалению, сохра­нялся еще дурной обычай, согласно которому оба консула поочередно через день командовали войсками, из-за чего крайне затруднялось и даже становилось почти невоз­можным общее руководство воен­ными действиями.

Оба войска заняли позицию друг против друга неподалеку от Канн на реке Авфцце, самой значитель­ной из прибрежных рек, впадаю­щих в Адриатическое море. Рим­ским войском командовали два их консула: не слишком способный, но хвастливый плебей Теренций Бар­рон и благоразумный и осторожный патриций Эмилий Павел. Ганнибал без малейшего промедления всту­пил в битву, предложенную ему Барроном. Войско Ганнибала состо­яло из 40 000 пехоты и 10 000 всад­ников. Он сам и брат его Магон расположились в центре, чтобы иметь возможность следить за хо­дом битвы. Испанскую и галльскую пехоту Ганнибал расположил в се­редине полукругом, направо от нее поставил африканцев под начальст­вом Ганнона, а налево против рим­ской конницы поместил Газдрубала с испанской и галльской тяжелой конницей. Испанцы были одеты в белые плащи с красными отворо­тами и вооружены короткими ис­панскими мечами, которыми с оди­наковым удобством можно было ко­лоть и рубить. Атака тяжелой кар­фагенской конницы тотчас же за­ставила конницу, состоявшую из римских граждан, отступить. Она была преследуема и почти вся ист­реблена. Карфагенские всадники, зайдя в тыл римской пехоте, броси­лись на конницу римских союзни­ков, дравшуюся с нумидийскими всадниками. Таким образом, и со­юзники были разбиты. Предоставив преследование нумцдийцам, Газд- рубал со- всей силой ударил в тыл римской пехоте, в которой многие солдаты не имели боевого опыта. Правда, римские легионы оттесни­ли назад неприятельский центр и клином врезались в карфагенские ряды. Но в эту минуту на них спра­ва и слева ринулись африканцы, а в тыл обрушилась тяжелая испан­ская и галльская конница. Начи­навший уже было поддаваться кар­фагенский центр остановился и снова начал бой. Таким образом римская пехота была окружена и стиснута со всех сторон. Нача­лась страшная резня. Римских сол­дат убивали, как какое-нибудь ста­до овец. Римляне в этом сражении потеряли около 70 000 человек уби­тыми и ранеными. Среди убитых

оказался и консул Эмилий Павел, не ставший искать спасения в бег­стве, и 21 народный трибун и 80 се­наторов. Варрон с 70 всадниками спасся в Венузию. Стан римлян был также захвачен и разграблен. Ганнибал же потерял всего лиЩь 6000 человек и в их числе 200 всад­ников.

Весть об этом ужасном пораже­нии произвела в Риме в букваль­ном смысле одуряющее и подавля­ющее впечатление. Многие благо­родные юноши, охваченные отчая­нием, бежали в Канузий, хотели уже сесть на корабль и покинуть отечество. Тогда среди них высту­пил молодой П. Корнелий Сципи­он — сын Сципиона, побежденного при реке Тицин — и, обнажив меч, пригрозил заколоть всякого, кто не поклянется остаться верным отече­ству до последней капли крови. В Риме женщины с воплями и с распущенными волосами бросились на площадь, как будто их собствен­ная жизнь была уже в опасности. Совсем другое было с мужчинами. Оба претора немедленно созвали сенат. Именно здесь, а не где-ни­будь в другом месте должен был выказаться истинный дух римлян. Престарелый Фабий превзошел в этом отношении всех. Он первый выступил с благоразумными сове­тами и прежде всего указал средст­ва к скорейшему успокоению наро­да. По его совету сенат приказал запереть городские ворота, чтобы воспрепятствовать бегству малодуш­ных. Женщинам запрещено было громко выражать свои жалобы, бе­гать без цели по улицам и собирать сведения о действительных масш­табах бедствия. Затем сенаторы обошли дома и успокоили отцов семейств. Престарелый Фабий со своим обыкновенным невозмути­мым видом прошел по улицам и полными достоинства речами ободрял граждан. Было принято по­становление сената, в силу которо­го ни по ком из убитых при Каннах не разрешалось носить траур более тридцати дней. Консул Теренций Варрон был отозван в Рим, а на его место, как благоразумный полково­дец и испытанный уже претор, был отправлен в Канузий М. Клав­дий Марцелл, который спасся в этом городе с 10 000 беглецов. Ког­да злополучный полководец воз­вращался в Рим, справедливо опа­саясь оскорблений и упреков своих сограждан, сенат в полном составе вышел ему навстречу и всенародно благодарил его за то, что он не от­чаивался в спасении государства. Равным образом было решено, что взятые в плен при Каннах римские воины не должны быть выкуплены, ибо «римский солдат должен или победить или умереть». И когда по­сле всего этого Ганнибал через по­сланного им Карфалона сделал мирные предложения, то Карфало­на не только не впустили в город, но и объявили ему за городской чертой, что до тех пор не может быть никакой речи о мире, пока неприятель не очистит Италию.

Эта героическая твердость и еди­нодушие спасли государство и даже вознаградили те ужасные, потери, которые уже были понесены римля­нами в течение трех лет. Почти вся Нижняя Италия могла считаться для римлян потерянной. Могущест­венная Капуя, имевшая возмож­ность выставлять в поле 30 000 пе­хоты и 4000 всадников, отпала, не­смотря на усилия Деция Магия, предводителя расположенной к римлянам аристократической пар­тии. Впоследствии Ганнибал прика­зал его схватить и отвезти в Кар­

фаген. Но корабль занесло в Кире- ну, и Магий пробрался отсюда в Александрию к царю Птолемею, который отпустил его на волю.

Примеру Капуи последовали самнитяне и луканы. Римлянам остались верными Брундизий, Ве- нузия и Пест с преобладавшим в них латинским населением, а так­же близлежащие к ним Неаполь, Кумы, Нола и Нуцерия. Таким об­разом, после битвы при Каннах мо­гущественный народ был ограничен такой же маленькой областью, ка­кую он занимал до самнитских войн.

Чтобы пополнить убыль в рим­ских войсках, вновь избранному диктатору М. Юнию пришлось на­бирать из самых юных по возрасту граждан, способных носить ору­жие,— 17-летних. Однако эта мера оказалась недостаточной и при­шлось вооружить рабов, которых в то время было довольно значи­тельное число. Не отступили даже перед освобождением из тюрем и вооружением преступников. Та­ким образом 8000 рабов и 6000 преступников вступили в ряды вой­ска наравне с полноправными рим­скими гражданами и союзниками.

в) Ганнибал в Нижней Италии. Война в Испании.

Марцелл в Сиракузах.

После победы при Каннах Ганни­бал, казалось бы, должен был дви­нуть свое войско прямо на Рим, но вместо этого он предпочел напра­виться в Нижнюю Италию. Вопрос о том, почему великий полководец принял такое решение, многократ­но обсуждался как в древние, так и в новейшие времена, и то, что он не предпринял немедленного похо­да на Рим, представлялось непро­стительной ошибкой с его стороны. Ливии вкладывает в уста предводи­теля карфагенской конницы Магар- бала следующие слова, обращен­ные к Ганнибалу в день сражения при Каннах: «Ты ведь знаешь, что приобрел ты этой победой: через пять дней ты будешь пировать в Капитолии как победитель. Сле­дуй за мной! Я поспешу вперед с конницей для того, чтобы уведо­мить о моем приходе раньше моего появления». Когда же Ганнибал вы­сказал свое мнение по этому пред­мету, Магарбал сказал: «Воистину, боги не наделяют одного человека всеми талантами. Ты умеешь по-' беждать, Ганнибал, но не умеешь пользоваться победой». К этому Ливии прибавляет, что почти все думали, что промедление Ганниба­ла в этот день спасло и Рим и все государство.

Моммзен и Ине находят, что Ган­нибал поступил правильно, отка­завшись от немедленного похода на Рим. Моммзен высказывается при­близительно следующим образом: «Ганнибал знал Рим лучше наив­ных людей древних и новейших времен, которые полагали, что он одним движением на неприятель­скую столицу мог решить войну. Только нынешнее военное искус­ство решает войну на поле сраже­ния. Совершенно иное было в древ­ние времена, когда наступательная война против крепостей была раз­вита гораздо менее, чем оборони­тельная система. В те времена дей­ствия в поле даже с неизмеримо большими по своему значению по­следствиями и те разбились бы о стены столицы. На основании ка­ких соображений можно было бы предположить, что Рим вынес бы

ключи победителю или хотя бы да­же принял мир на сходных услови­ях? Таким образом, вместо такдх, ни к чему не ведущих демонстра­ций, Ганнибал, чтобы не упустить ради них возможных и важных ре­зультатов, тотчас же направился в Капую и заставил эту вторую столицу Италии после долгих коле­баний перейти на свою сторону. Ине делает следующее заключение: «Рим совсем не был открытым го­родом, но напротив того, благодаря своему положению и искусству, был сильно укреплен. На защиту стен готов был выйти каждый рим­ский житель до шестидесятилетних старцев включительно. Таким об­разом, даже в этом случае, если бы поблизости и не было никакого ре­зерва — на что, однако, Ганнибал не должен был рассчитывать — Рим был все-таки обеспечен от вне­запного нападения. Для правиль­ной же осады Ганнибал был слиш­ком слаб. Его войска ни при каком случае не хватило для того, чтобы окружить огромный город и отре­зать ему подвоз провианта и подход подкреплений. К чему таким обра­зом могло бы привести прямое дви­жение на Рим даже в том случае, если бы оно и не сопровождалось никакой опасностью? Поэтому бы­ло гораздо важнее пожать верные плоды приобретением крепостей в Нижней Италии и новой операци­онной линии, которой он ни разу не имел со времени своего выхода из Цизальпинской Галлии.

Для Ганнибала в сложившемся положении было важно прежде все­го присоединить римских союзни­ков. Капуанцы уже после битвы при Каннах заключили с Ганниба­лом договор, который в будущем обеспечивал им полную независи­мость, свободу от военной службы и налогов и со временем давал им возможность надеяться достигнуть господства над Италией.

Ганнибал, хотя и овладел теперь Нижней Италией, еще не был на­столько силен, чтобы отважиться нанести решительный удар. Хотя Магон успел настоять в Карфагене на решении отправить в Италию в подкрепление Ганнибалу 4000 нумидийских всадников и 40 сло­нов, а в Испании собрать 20 000 че­ловек пехоты и 4000 всадников, но эти последние могли быть направ­лены из Испании в Италию только по суше, так как на море господст­вовали римляне. Римляне могли надолго воспрепятствовать прибы­тию вспомогательных войск, и та­кая проволочка должна была пове­сти за собой самые дурные послед­ствия для Ганнибала. Военные дей­ствия в Нижней Италии приняли постепенно вялый характер. Дело не доходило уже более до больших сражений, война ограничивалась рядом незначительных стычек, имев­ших целью овладением тем или дру­гим укрепленным местом. Римские историки рассказывают также, и конечно в преувеличенном виде, что вследствие пребывания в рос­кошной Капуе, солдаты Ганнибала изнежились, и дисциплина между ними упала. Под конец Ганнибал почти не знал, какими новыми обе­щаниями их успокоить. Поэтому Ливии говорит: «Капуя преврати­лась для Ганнибала в Канны».

Между тем в Испании положение вещей в это время было как нельзя более благоприятным для римлян. Оба брата — Публий и Гней Корне­лий Сципионы сражались здесь с 217 года против Газдрубала меж­ду Пиренеями и рекой Эбро. Когда в 216 году Газдрубал вознамерился проникнуть с подкреплением к Ган­

нибалу и дошел' уже до Ибера, он был совершенно разбит Сципиона­ми. Таким образом, в течение не­скольких лет нечего было и думать отправить помощь из Испании. Вследствие этого деятельность Ган­нибала в Италии много потеряла в своем значении и ограничилась в 215 году взятием незначительно­го города Казилина, гарнизон кото­рого, состоявший едва из тысячи человек, после мужественного со­противления был принужден к сда­че голодом. Лишения и нужда в этом городе достигли невероятной степени. Со щитов снимали кожу, варили ее и приготавливали из нее пищу. Чтобы заглушить мучения голода, ели мышей и корни, многие из защитников, чтобы положить ко­нец страданиям, бросались с город­ских стен или нарочно выставля­лись мишенью под неприятельские стрелы. Стоявший неподалеку от города начальник римской конницы Гракх возымел мысль пустить вниз по течению реки Вольтурна бочки с хлебом, чтобы осажденные выло­вили эти бочки. Однако же эта хитрость была открыта, и, та­ким образом, не оставалось иного выхода, как сдаться.

Между тем римляне вполне опра­вились от поражений и собрали но­вые значительные военные силы. Было собрано 18 легионов и флот из 150 кораблей. Во главе этих во­енных сил были поставлены консу­лы 214 года Фабий и Марцелл. Но ни один из них не отваживался вступить с Ганнибалом в битву в открытом поле. Они удовольство­вались тем, что им удалось от­разить его нападения на Неаполь, Тарент, Путеолы и обратно завое­вать Казилин. Между тем к теат­рам военных действий в Италии и Испании присоединился еще и третий. Тотчас после смерти Гиеро- на в Сицилии произошел пере­ворот. Внук Гиерона — Гиероним, 15-летний юноша, побуждаемый своими советниками Андранадором и Зоиплом, тотчас же завязал сно­шения с карфагенянами. Хотя он и был умерщвлен в 214 году, его смерть послужила сигналом к кро­вавым раздорам партий. Республи­канская партия одержала вначале верх, но запятнала свою победу убийством всего семейства Гиеро­на. Карфагеняне поддержали анти- римскую партию, предводителями которой были Гиппократ и Эпикид, и таким образом город оказался во власти враждебной Риму черни. По получении известия об этих собы­тиях, Марцелл высадился на остро­ве, а Аппий Клавдий появился с флотом перед Сиракузами. Два года продолжалась осада необыкно­венно укрепленного и в изобилии снабженного продовольствием горо­да. Его упорную оборону главным образом приписывают гению мате­матика и инженера Архимеда. Он не только изобрел метательные ма­шины (баллисты) необычайной действующей силы, но и «железные руки», то есть подъемные машины в виде рук с крюками, которые за­хватывали, поднимали в воздух и оттуда бросали в море римские корабли. Но употребление им за­жигательных зеркал, которыми он как будто зажигал корабли, не под­тверждается.

Когда, наконец, город, пройдя че­рез все ужасы внутренних смут и беспорядков, пал в 212 году, то победители с беспощадностью, свойственной римлянам, подвергли его полному разграблению. При этом погиб и великий Архимед. Со­гласно преданию, один римский солдат, разыскивая добычу, вбежал

Архимед в комнату Архимеда в момент, ког­да ,он чертил фигуры на песке, по­крывавшем пол. «Не тронь моих кругов!» — закричал Архимед и тут же упал, пронзенный мечом.

Найденные в Сиракузах произве­дения искусства были во множестве перевезены в Рим. Правило это во­шло в обычай и с этого времени со­блюдалось победителями во всех последующих войнах. Рим с окру­жавшими его загородными домами настолько переполнился всевоз­можными образцовыми произведе­ниями, что казался родиной ис­кусств, чем он в действительности никогда не был.

Падение Сиракуз повлекло за со­бой два года спустя и падение Аг­ригента, в котором карфагеняне упорно держались до 210 года. Та­ким образом, поход в Сицилию окончился в пользу римлян. Напро­тив того, в Испании несчастье сле­довало за несчастьем. Сципионы, оставленные без достаточных под­креплений, вынуждены были при­нять к себе на службу испанских наемников. Эти ненадежные войска при приближении Газдрубала, то­лько что победившего нумйдийско- го царя Сифакса, разбежались. Газ­друбал напал по очереди на обоих братьев и, пользуясь превосходст­вом своих сил, разбил их одного за другим. Оба Сципиона погибли, сражаясь во главе своих войск. Лишь одному небольшому отряду под предводительством всадника Л. Марция удалось пробиться. Почти вся Испания была, таким образом, потеряна для римлян.

Нисколько не лучше шли для римлян дела в 212 году в Нижней Италии, где Тарент попал в руки Ганнибала. Войдя в соглашение с Никоном и Филоменом, предводи­телями враждебной римлянам пар­тии, Ганнибал неожиданно напал врасплох на город, причем Никон и Филомен открыли ему городские ворота. Только римский гарнизон в городской крепости остался непо­бежденным. Из больших городов примеру Тарента последовали Ме- тапонт, Фурии и Гераклея. Только Регий и Неаполь остались за рим­лянами.

Чтобы воспрепятствовать даль­нейшему отпадению союзников, римляне сочли нужным показать пример, к чему может привести та­кое отпадение. Для этого они избра­ли Капую. Когда капуанцы увиде­ли, что римляне приближаются к их городу, то поспешно послали за помощью к Ганнибалу, который стоял в это время под Тарентом. Сначала Ганнибал отправил нахо­дившегося под его начальством та­лантливого полководца Ганнона провезти в город Капую провиант. Но из-за медлительности капуан- цев, пропустивших возможность своевременно запастись перевозоч­ными средствами, чтобы перевезти сложенные в Беневенте съестные припасы, консул Фульвий сумел

захватить весь транспорт. Однако впоследствии Ганнибалу удалось вознаградить себя за эту потерю. Когда он лично появился перед Ка­пуей, то оба консула, Фульвий и Аппий Клавдий, поспешно отсту­пили назад. На этот раз Капуя бы­ла спасена. Ганнибал направился тогда сперва в Луканию и разбил там 8000 римских рабов, бывших под начальством центуриона М. Центения, а затем в Апулию, где при Хердонее совершенно уничто- , жил два римских легиона, которы­ми командовал претор Фульвий.

Несмотря на все это, римляне не отказались от своего плана завое­вать Капую. Едва отступил Ганни­бал, как появились оба консула и претор Клавдий Нерон. Они на­чали действовать с трех сторон против города, окружили его двой­ными валами и рвами с целью при­нудить к сдаче голодом. На этот раз ожидаемая с нетерпением по­мощь Ганнибала долго не появля­лась. Сделав тщетные попытки взять приступом укрепленные зам­ки Тарента и Брундизия, Ганнибал повел свои войска на зимние квар­тиры. Здесь нагнал его один нуми- диец, пробравшийся сквозь осад­ную линию, и принес ему просьбу капуанцев о наивозможно скорей­шей помощи. Ганнибал выступил с легковооруженной пехотой и 33 слонами форсированным маршем на помощь Капуе. Но его попытка освободить Капую разбилась о пре­восходство сил римлян, войско ко­торых состояло по меньшей мере из 60 000 человек. Тогда Ганнибал ре­шился на отважное предприятие. Он выступил прямо на Рим в на­дежде отвлечь этим маневром зна­чительную часть осадных войск от Капуи и, таким образом, освобо­дить этот город от блокады. Ганни­бал приказал беспощаднейшим об­разом опустошать проходимые им местности. Между Тускулом и Ти- буром достиг он реки Анио, пере­шел ее и расположился лагерем в вцду вечного города. Раздался крик ужаса: «Ганнибал у ворогі» Возглас этот долгое время служил римским матерям средством застав­лять детей своих молчать. Женщи­ны с воплями и рыданиями поспе­шили в храмы умолять богов о спа­сении их от безжалостного врага. Тем не менее сенат решил при­звать лишь незначительную часть войска, осаждавшего Капую. Фуль­вий тотчас же с 16 000 человек вы­ступил из лагеря и поспешил по Аппиевой дороге к Риму, куда он и прибыл почти одновременно с Ганнибалом, который сильно был задержан в пути опустошением ле­жащих вокруг земель. Здесь уже находились два вновь сформиро­ванных легиона. Таким образом, о внезапном нападении на Рим не­чего было и думать. Хотя Ганнибал и попытался вызвать бой перед во­ротами города, римляне вызова не приняли и не дали себя выманить из своей крепкой позиции. Ужас перед его именем и страх перед его военным гением у них еще не ис­чезли. Через несколько дней Ган­нибал выступил в обратный путь, рассчитывая окольным путем через области сабинян, марсов и пелиг- нов вновь появиться перед Капуей. Римские консулы последовали за ним. Тогда он внезапно повернул назад, напал ночью на* римлян, взял приступом их лагерь, разбил их наголову и обратил в бегство. Но Капуя все-таки осталась в осад­ном положении, и освобождение ее оказалось невозможным.

Раздраженный неудачей столь смело составленного им плана, Ган­

нибал предоставил капуанцев своей участи. Жестоко обманулись те "из них, которые положились на вели­кодушие Рима. Когда, наконец, пришлось отворить городские воро­та, 53 сенатора были в оковах отве­дены в Калес и Теан, подвергнуты там телесным наказаниям и казне­ны. Около 30 сенаторов, во избежа­ние мщения римлян, покончили жизнь самоубийством. Они собра­лись в доме Бибия Биррия на про­щальный пир, после которого отра­вились. Триста знатных мужей, в том числе несколько человек из небольших соседних, городов Ател- лы и Калатии были отведены в Рим, где и умерли в темницах го­лодной смертью. Остальная часть мятежного населения с женами и детьми была продана в рабство. Менее виновные лишились своих земельных угодий и вынуждены были переселиться в другие места. Дома и городские стены были по­щажены, но независимое самоуп­равление капуанской городской об­щины было уничтожено, и управле­ние городом было вверено римско­му префекту. В опустевший город устремился целый поток римских рабочих и вольноотпущенников.

Падением Капуи в 211 году на­чинается решительная перемена в истории войн Ганнибала. С этого времени римляне начинают приоб­ретать видимый перевес. Первым важным последствием победы в Кампании явилась возможность располагать войсками, которые и были отправлены в Испанию. Со времени поражения Сципионов она была совершенно потеряна и предо­ставляла неприятелю возможность предпринять вторичное нападение на Италию. В Испанию было от­правлен» подкрепление из 11 000 человек под командованием 27-лет­него П. Корнелия Сципиона (210 г.) То был сын того Сципиона, ко­торый так несчастливо сражался при реке Тицин. Благородные чер­ты лица Корнелия Сципиона изоб­личали в нем возвышенного героя, длинные волнистые волосы ниспа-

Статуя Ганнибала

дали локонами на его плечи, в гла­зах сверкало вдохновение гения, поступь и все движения выказыва­ли величие и благородство. Он при­влекал к себе все сердца, был лю­бимцем и народа, и Фортуны. Утон­ченное эллинское образование Кор­нелия Сципиона находилось в пол­ном согласии с его чувствами ис­тинного римского гражданина. Иск­реннее восхищение всем прекрас­ным и великим совмещалось в нем с расчетливым, практическим умом. Он был необыкновенный стратег и в то же время искусный дипло­мат. Далекий от ненависти и зави­сти, слишком быть может снисходи­тельный к недостаткам других, глу­боко религиозный, Корнелий Сци­пион обладал поистине благород­ным, возвышенным характером, хо­тя, как говорит Моммзен, быть мо­жет, и не принадлежал к числу тех немногих личностей, которые (как Александр Македонский и Цезарь) своей железной волей заставляли мир идти по новому пути и опреде­ляли направление творческой дея­тельности людей на целые столе­тия вперед или же, подобно Ганни­балу или Наполеону, захватив на целые годы судьбы человечества, управляют им до тех пор, пока са­ми не падут под ударами рока.

Карфагенские полководцы, оба Газдрубала и Магон, совершенно непонятным образом предоставили гарнизону всего в 1000 человек под начальством Ганнана защиту стра­тегически важного пункта — гава­ни Новый Карфаген, в которой на­ходились их склады, арсеналы, ма­стерские. О такой слабой защите узнал Сципион. В глубочайшей тайне сделал он нужные приготов­ления и весной 209 года с войском около 25 000 пехоты и 2500 всад­ников двинулся в поход из Тарра- цины. Флотом из 35 кораблей командовал испытанный друг Сци­пиона Л ел ий. Город удалось окру­жить с моря и с суши. Благодаря указанию рыбаков, была открыта слабо защищенная сторона города, стены были заняты и ворота изнут­ри открыты. Добыча, состоявшая из всякого рода военных припасов, оружия, тяжелых метательных ору­дий (катапульт и баллист), кораб­лей и корабельных запасов, была весьма значительна. При этом за­хвачены были и заложники, выдан­ные испанскими племенами карфа­генянам. Сципион отпустил их на волю с тем условием, чтобы они, вернувшись на родину, убедили своих соотечественников принять сторону римлян.

г) Газдрубал на Сене. Повторное завоевание Тарента. Смерть Марцелла.

Все теснее и теснее становился круг, в котором мог действовать Ганнибал. Италийские союзники покинули его один за другим. Фи­липп Македонский, с которым он еще в 215 году заключил союз, не представлялся теперь уже римля­нам опасным врагом. Римляне удерживали его небольшими легио­нами. Кроме того, они настолько восстановили против него города Ахейского союза, что Филиппу бы­ло только что впору защищать соб­ственные интересы. Вследствие этого Филипп не мог воспользова­ться и удобным случаем для напа­дения на Италию после завоевания в 212 голу Ганнибалом Тарента, ко­торый мог послужить местом вы­садки для его отборных македон­ских войск. Войско Ганнибала было стеснено чрезвычайно. Хотя сам

Ганнибал и продолжал еще оста­ваться непобедимым и неуязвимым, но настало время, когда он с боль­шим нетерпением ожидал прибы­тия своего брата Газдрубала, кото­рый должен был привести к нему новые войска из Испании.

Газдрубал в 208 году, после одер­жанной, как уверяют, над ним Сци­пионом победы при Бекуле, с вой­ском из 48 000 человек, 8000 всад­ников и 15 слонов обошел молодо­го П. Корнелия и направился через Альпы в Италию по той самой до-, роге, по которой шел его брат один­надцать лет назад. Время года не­сравненно более благоприятствова­ло Газдрубалу, чем его брату, поэ­тому Ганнибал не ожидал его так рано, и это оказалось счастьем для римлян. Письма Газдрубала к Ган­нибалу были перехвачены. Из них узнали, что оба брата намерены со­единиться в Умбрии. Тогда консул Клавдий Нерон отважился на ре­шительное предприятие. Он скрыт­но покинул ночью свой лагерь при Канузии, из которого до этого вре­мени наблюдал за Ганнибалом, и поспешно направился с лучшей частью своего войска на север в Умбрию, чтобы, соединившись с войсками своего товарища М. Ли­вия Салинатора, уничтожить вспо­могательное войско Газдрубала. Счастью угодно было, чтобы обык­новенно столь внимательный Ган­нибал совершенно не приметил ухода своего противника. На этот раз он позволил себя обмануть, ибо сторожевые огни горели в римском лагере в одинаковом числе, как и прежде, и постов было выставле­но ровно столько же, сколько их вы­ставлялась и перед этим.

Консулы, находившиеся до этого времени во взаимной между собой вражде, действовали теперь в пол­нейшем согласии. Газдрубал подо­шел к колонии Сене Галлика. Здесь расположились против него рим­ские консулы. Из двойных сигналов в римском лагере Газдрубал понял, что находится против обоих консу­лов. Это привело его к ошибочному заключению, что второй консул разбил и уничтожил Ганнибала и теперь соединился со своим това­рищем. Поэтому Газдрубал еще ночью отдал приказание отступить обратно за реку Метавр, чтобы по­лучить опору в галлах и выждать известий от Ганнибала. Но веро­ломные проводники завели его не туда, куда следовало, и он не на­шел никакого брода через реку. Вследствие трудностей ночного пе­рехода войска его утомились и ча­стично пришли в беспорядок. На галлов, оказалось, не было возмож­ности положиться — большая часть их была пьяна и неспособна к бою. В таком бедственном положении войско Газдрубала на следующее утро подверглось нападению рим­лян. Битва в таких условиях дол­жна была кончиться для Газдруба­ла несчастливо. Увидев, что все по­теряно, Газдрубал бросился в са­мую страшную свалку и пал герой­ской смертью. Шесть дней спустя Клавдий Нерон с той же поспешно­стью, с какой ушел, вернулся в ла­герь. Ганнибал все еще надеялся получить известие о своем брате. Чтобы доставить ему такое изве­стие, Нерон приказал бросить голо­ву Газдрубала к ногам неприятель­ских форпостов. При виде ее из груди Ганнибала вырвался крик от­чаяния: «Здесь я вижу гибель Кар­фагена!» Немедленно отступил он со своим войском в область брутти- ев и занимал этот уголок Италии еще в течение четырех лет и, само собой разумеется, не мог изменить

Римские часовые

дальнейшего хода событий.

Восторг в Риме при известии об этом решительном повороте воен­ного счастья был неслыханный. Имя Нерона затмило своим блес­ком имена его соратников. Сам он возвышал еще более свою заслугу своей скромностью, уступив заслу­женный им триумф сотоварищу своему, в области которого был разбит Газдрубал. В то время, как Ливии Салинатор совершал свой триумфальный въезд на запряжен­ной четверкой коней торжествен­ной колеснице, Нерон довольство­вался тем, что следовал за ним вер­хом. Несмотря, однако, на это, предметом всеобщего благоговения был Нерон, в котором народ видел настоящего победителя.

Потеря Капуи была для Ганниба­ла весьма чувствительной, но ги­бель брата совершенно поколебала его положение. Италийцы начали доставлять слишком много хлопот. Небольшие гарнизоны, разбросан­ные там и сям Ганнибалом, очути­лись в тяжелом и опасном положе­нии. Дело дошло до того, что Ган­нибалу для сбережения драгоцен­ных войск стало выгодно добро­вольно оставлять один город за другим, одну крепость за другой. Ганнибал отступал на юг в от­даленную Луканию, но отступая, он по временам все еще не переставал наносить римлянам чувствитель­ные удары. Римляне были приведе­ны в крайнее истощение, так что пришлось тронуть составлявшие последний ресурс 4000 фунтов зо­лота. Представители двенадцати латинских колоний объявили, что они уже не в состоянии доставлять деньги и войска. Но в этой чрезвы­чайной крайности, когда начало ко­лебаться даже самое упорное рим­ское мужество, представитель Фре- гелл М. Секстилий от имени своего города и остальных 18 колоний,

в том числе Луцерии, Венузии, Брундизия, Аримина, Песта, Бене- вента, объявил, что они готовы пре­доставить все вспомогательные средства, какие только потребует от них сенат. Когда об этом велико­душном решении было доведено до сведения сената, представителям 18 колоний была самым торжест­венным образом объявлена глубо­чайшая благодарность римского на­рода, а названия 18 колоний были высечены золотыми буквами на стенах Капитолия.

После обратного завоевания Ка­пуи римляне в 209 году сделали по­пытку покорить Тарент. Фабий на­пал на город с суши и с моря, а Марцелл в то же время должен был отвлечь внимание Ганнибала. Тарентинцы защищались с мужест­вом отчаяния, но один отряд брут- тиев предательски отворил охраня­емые им городские ворота, через которые римляне ворвались в го­род. Резня, которую они там устро­или, нисколько не уступала по же­стокости кровопролитию в Капуе. Из Тарента, как раньше из Сира­куз, были вывезены все произведе­ния искусства.

Затем в 209 году не случилось никаких сколько-нибудь замечате­льных происшествий. В 208 году Марцелл в пятый раз был избран консулом. Вместе с сотоварищем своим Титом Квинкцием Криспи- ном он действовал против Ганниба­ла, но предусмотрительно избегал вступать с ним в открытое сраже­ние. Чтобы не стать, подобно мно­гим своим предшественникам, жер­твой военной хитрости Ганнибала, Марцелл лично совершал осмотр местности. Однажды он имел несча­стье в окрестностях Венузии под­вергнуться нападению нумидий- ских всадников и был изрублен вместе со своей свитой. Ганнибал- долго и с сожалением смотрел на’ труп Марцелла, затем приказал предать его сожжению с приличны­ми его званию почестями, а пепел’ его отослал в Рим. Рим оплакивал смерть Марцелла, как одну из ве­личайших потерь. Марцелл был храбрый воин и патриот, хотя и не принадлежал к выдающимся полко­водцам, равным по таланту Ганни­балу.

д) П. Корнелий Сципион в Испании и Африке. Битва при Заме. Мир.

Гибель Газдрубала при Сене предвещала потерю Испании для карфагенян. Для П. Корнелия Сци­пиона, который предводительство­вал там войсками, теперь представ­ляло уже нетрудную задачу при­влечь на свою сторону жившие в Испании племена. Все далее и да­лее проникал он на юг. При Бекуле в 206 году Корнелий Сципион на­пал на карфагенское войско и при­нудил его к отступлению. Наконец, единственным важным пунктом во власти карфагенян оставался толь­ко Гадес. Но и этот город в 206 го­ду был оставлен Магоном. Однако, прежде чем оставить его, Магон ограбил не только общественные кассы и храмы, но и многих граж­дан. Теперь Сципион мог известить сенат, что война в Испании окон­чена.

При появлении своем в Риме в 206 году Сципион был принят с восторгом. Но величайшей цели своего честолюбия — триумфа - он не мог еще добиться, так как удо­стоить триумфа человека, не зани­мавшего никакой государственной должности, было невозможно, ПОТО­

му что это слишком резко противо­речило древним обычаям. Но вмес­то этого Корнелий Сципион был вознагражден избранием его в кон­сулы на 205 год. Заняв эту дол­жность, он надеялся привести в ис­полнение гениальный план — пере­нести войну в Африку вопреки мнению сената, полагавшего, что такое предприятие невыполнимо до тех пор, пока Ганнибал находится в Италии. Корнелий Сципион на­стоял на своем, и сенат разрешил ему переправиться из Сицилии в Африку. Но перед этим должны были быть сделаны обширнейшие приготовления и созданы войско и флот. В этом деле Сципиона под­держали усердными пожертвовани­ями, в особенности этрусские горо­да. Войско было организовано наи- лучшим образом и снабжено всеми военными припасами. Наконец, весной 204 года из гавани Лилибея собрались войско и флот. 40 воен­ных кораблей и 400 транспортных судов повезли в Африку войско из 35 000 человек. На третий день, не встретив никакого сопротивления, римляне высадились у Прекрасного мыса неподалеку от Утики. Однако этот город оказал столь сильное со­противление, что остался непоко­ренным до тех пор, пока не был за­ключен мир. В то время, как Сци­пион стоял лагерем перед Утикой, к нему присоединился с 200 всадни­ками Масинисса, один из нумидий- ских владетелей. Он был изгнан из своего отечества другим нумидий- ским владетелем, Сифаксом, кото­рый восстановил союз с карфагеня­нами. Советы Масиниссы оказались весьма полезны римлянам. У него они научились нумидийским прие­мам ведения войны, научились, как можно перехитрить хитрых нуми- дийцев. Под предлогом ведения пе-

Масинисса

реговоров о мире, Сципион отпра­вил способнейших своих военачаль­ников в лагерь Сифакса и таким образом получил важнейшие сведе­ния о положении тамошних дел. После этого он совершил ночное нападение на нумидийский и кар­фагенский лагеря. Так как шалаши в них были из сухого дерева и по­крыты тростником и листьями, то он поджег оба лагеря и устроил среди неприятеля страшнейшую резню. После второй победы Сци­пиона Сифакс отпал от карфагенян и вернулся в свое государство. Ма­синисса и Лелий последовали за ним туда. Дорогой они усилили свое войско подданными Масинис­сы, прибывавшими к нему целыми массами. Затем Сифакс был побеж­ден и взят в плен. Столица его Цирта (Константина) сдалась по­сле того, как перед ее воротами по­

казали скованного Сифакса. После этого Нумидия была покорена и пе­рестала быть полезной союзницей Карфагена.

Между тем положение Ганнибала в Италии становилось все затруд­нительнее. Только одну надежду мог он еще питать на улучшение своего положения. В то самое вре­мя, когда Сципион готовился к по­ходу в Африку, младший брат Ган­нибала Магон летом 205 года с со­бранным им на острове Минорке войском из 14 000 человек прибыл в Лигурию, высадился в • Генуе и стал призывать под свои знамена галлов. Из Карфагена он получил еще подкрепление из 6000 пехоты и 800 всадников. В области инсуб- ров он встретился с четырьмя рим­скими легионами под командовани­ем П. Квинтилия Вара и проконсу­ла М. Корнелия Цитега. Битва, ка­залось, не должна была иметь для римлян счастливого исхода, так как один Вар потерял 2300 человек, 3 военных трибуна и 20 всадников. Но и сам Магон был тяжело ранен. В этот момент пришло известие о том, что начались переговоры о мире. Одним из условий переми­рия было отозвание из Италии Ма- гона и Ганнибала. Карфагеняне вы­звали их обоих на родину. Магон отплыл из Италии, но умер дорогой от своей раны. И Ганнибал также повиновался призыву своего родно­го города. Осенью 203 года он от­плыл из Кротона, последнего опор­ного пункта, остававшегося в его распоряжении. Скрежеща зубами, тяжело вздыхая и едва удерживаясь от слез, говорит Ливии, Ганнибал смотрел со своего судна на удаляв­шийся италийский берег.

Прибыв в Африку, Ганнибал употребил наступившую зиму на то, чтобы привести в порядок свое

Публий Корнелий Сципион Африканский Старший

войско. Переговоры, как можно бы­ло предвидеть заранее, не привели ни к какому соглашению. В Риме карфагенские послы были умыш­ленно задержаны, и их не допуска­ли в сенат до тех пор, пока Магон и Ганнибал не покинули Италии. После этого со стороны римлян бы­ли предъявлены новые, невозмож­ные требования. Наконец, карфа­генские послы едва были удостое­ны холодного ответа и отпущены домой. Вследствие такого обраще­ния с послами, мирное настроение в Карфагене превратилось в вели­чайшее раздражение, разразившее­ся припадками ненависти против тех, кто советовал согласиться на мир. Так, Газдрубал, сын Гискона, спасаясь от рассвирепевшего наро­да, вынужден был искать убежища в своем фамильном склепе и, чтобы

не попасть в руки разъяренной тол­пы, принял яд. Партия войны, во главе которой находилась фамилия Барка, вновь одержала перевес. Враждебные действия возобнови­лись. Войско Ганнибала насчитыва­ло 50 000 человек и 80 слонов, вой­ско же Сципиона состояло из 34 000 человек. К нему присоеди­нился сильный нумидийский отряд под командованием Масиниссы. Оба войска сошлись при Заме. Пе­ред битвой Ганнибал имел свида­ние с Сципионом и пытался еще раз склонить его на мир. Именем своего народа он отказывался от всех внеафриканских владений. Но Сципион потребовал полной покор­ности. Тогда Ганнибал прекратил переговоры и глубоко огорченный, возвратился к своим. В речи, вну­шенной отчаянием, он призвал сво­их воинов в последний раз напрячь все свои силы, чтобы победить не­приятеля. Историк Полибий, друг Сципиона, отдает Ганнибалу долж­ное, что в день роковой битвы он сделал все, что можно было ожи­дать от великого гения, и позволяет нам заключить, что причиной его поражения было недостаточное число и дурное качество его войск, недостатки, которые он напрасно пытался возместить стадом слонов. Ганнибал потерпел столь сокруши­тельное поражение, что спасся в Адрумет. Отсюда он был вызван в столицу, которой не видел 36 лет. Здесь, вследствие настоятельных представлений Ганнибала, соотече­ственники его, видя всю серьез­ность создавшегося положения, ре­шили искать мира с римлянами на любых условиях. Послы нашли Сципиона в Тунете, занятого усерд­ными приготовлениями к осаде Карфагена. Сципион был готов вступить в мирные переговоры, опасаясь при дальнейшем продол­жении войны потерять главное ру­ководство войсками и таким обра­зом лишиться триумфа. Он согла­сился за 25 000 фунтов серебра за­ключить предварительное переми­рие сроком на три месяца. Кроме того карфагеняне должны были принять на свой счет содержание римских войск и уплату им жало­ванья. Затем он отправил послов в римский сенат.

Карфагеняне прибыли в Рим как раз ко времени новых консульских выборов в 201 году. Избранными оказались Корнелий Лентул и П. Элий Пэт. Сципиону же было вновь продлено главное командова­ние над войсками в Африке. Одна­ко честолюбивый Лентул непре­менно требовал, чтобы командую­щим стал он. Тщетно доказывали ему, как было бы несправедливо в то самое время, когда Сципион находился так близко от цели свое­го достославного предприятия, по­мешать его успешному достиже­нию. , Наконец сенат постановил следующее. Если война продолжит­ся, то консул, хотя и отправится в Африку, но будет командовать там только флотом. Если же дело окончится миром, то тогда будет за­висеть от решения народа, должен ли заключить мир консул или Сци­пион. В случае, если народ решит в пользу Сципиона, консул совсем не должен отправляться в Африку.

Таким образом, ближайшим во­просом в сенате было, следовало ли заключить мир. Все голоса выска­зались утвердительно, один Лентул был противного мнения. Несогла­сие одного из консулов составляло немалое затруднение. Дело должно было быть перенесено на решение народа. Народ собрался в центури­атных комициях. Народные трибу­

ны изложили комициям спорный вопрос и собрали о нем голоса. Большинство решило в пользу ми­ра и что заключение его должно быть предоставлено Сципиону.

Карфагенским послам, по устано­вившемуся обычаю, первая аудиен­ция была дана за городом, в храме Беллоны. Теперь, когда дело при­няло столь благоприятный оборот, послы просили допустить их в го­род и разрешить им посетить в го­сударственных темницах своих род­ственников. Не только эта просьба была уважена, но так как они по­желали также выкупить известное число своих знатнейших сограж­дан, то указанные ими лица были отправлены к Сципиону с извеще­нием, что по заключению мира они должны быть освобождены без вся­кого выкупа.

Тотчас после этого и послы от­правились назад в Африку, чтобы продолжить переговоры в лагере Сципиона. Условия, на которых бы­ло изъявлено им согласие на мир, состояли в следующем: 1) Карфа­ген ничего не сохраняет за собой, кроме своих владений в Африке;

2) Выдает всех своих слонов и все свои военные корабли за исключе­нием десяти трехъярусных галер;

3) Уплачивает Риму в течение 50 лет 10 000 талантов военных из­держек по 200 талантов ежегодно;

4) Не имеет права начинать ника­кой войны без согласия на то Рима;

5) Масинессе возвращается все, чем когда-либо владели его предки;

6) Карфаген выдает безденежно все захваченные римские корабли с их грузами, всех римских пленных и перебежчиков, 7) выдается сто именитых заложников в обеспече­ние исполнения всех названных пунктов.

Этот договор обеспечивал римля­нам господство на море, совершен­но уничтожал могущество и неза­висимость Карфагена, налагал на карфагенян определенную дань, а римлянам предоставлял право на­чать войну во всякое время, когда они этого пожелают. Если условия не были еще тяжелее, то только благодаря поспешности, с которой Сципион вынужден был заключить мир, так как он желал сохранить за собой славу, что он один окончил эту войну.

Приведение в исполнение мирно­го договора началось тотчас же вы­дачей флота и римских перебежчи­ков и пленных. Когда 500 прекрас­ных карфагенских кораблей были сожжены в открытом море на гла­зах римлян и карфагенян, то по­следние разразились громкими кри­ками горя и отчаяния. Эпилогом войны было наказание изменников и награда оказавшим какую-либо услугу Риму. Римские перебежчики латинского происхождения были обезглавлены, немногие же из них, принадлежавшие к числу римских граждан, распяты на кресте. Масси- ниссе, который после победы над Сифаксом был назван «союзником и другом римского народа» и полу­чил в подарок корону, скипетр и трон, Сципион на торжественном собрании всего своего войска пода­рил вдобавок к его нумидийским владениям от имени римского наро­да и царство Сифакса.

Эта награда должна была слу­жить блистательным примером то­го, как щедро умеют римляне воз­награждать своих друзей.

Затем Сципион с войском отпра­вился обратно в Италию, где на пу­ти следования его в Рим, населе­ние, толпами стремившееся, к нему навстречу из городов и деревень, приветствовало его как избавителя.

В Риме он удостоился триумфа, превзошедшего своим великолепи­ем все прежние. Перед его колесни­цей шел пленный Сифакс, окру­женный знатнейшими нумидийца- ми. Из богатой добычи, привезен­ной в триумфе напоказ, каждый во­ин получил небольшой подарок. За­

тем между ними было разделено известное число свободных земель­ных участков, но большая часть до­бычи в виде денег поступила в го­сударственную казну. Как высшую почетную награду за свои заслуги Сципион получил прозвание Афри­канского. ,

17.

<< | >>
Источник: Беккер К.Ф.. Мифы древнего мира. Всемирная история.— Саратов, «На­дежда»,1995.- 720 с, ил.. 1995

Еще по теме ВТОРАЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОИНА ИЛИ ВОЙНА С ГАННИБАЛОМ. (218-201 г. до Р. X.).:

  1. Вторая Пуническая война, или Война с Ганнибалом (218-201 гг. до Р. X.)
  2. § 5. Вторая Пуническая война (218—201 гг.).
  3. Вторая Пуническая война
  4. ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА.
  5. Третья Пуническая война
  6. § 3. Третья Пуническая война и гибель Карфагена (149—146 гг.).
  7. Первая Пуническая война
  8. ПЕРВАЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОЙНА. (264-241 г. до Р. X.).
  9. Первая Пуническая война (264-241 гг. до Р. X.)
  10. § 3. Первая Пуническая война (264—241).
  11. ТРЕТЬЯ ПУНИЧЕСКАЯ ВОЙНА; РАЗРУШЕНИЕ КАРФАГЕНА. (149—146 г. до Р. X.)
  12. Третья Пуническая война. Разрушение Карфагена (149-146 до Р. X.)
  13. Вторая мировая война: причины, характер, основные этапы и итоги.
  14. в) Вторая Междоусобная война (49 — 48).
  15. § 1. Вторая Македонская война.
  16. ВТОРАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. (49-45 г. до Р.Х.).
  17. Вторая гражданская война (49—45 гг. до Р. X.)
  18. РЕФОРМЫ, ПРЕДЛОЖЕННЫЕ ЛИВНЕМ ДРУЗОМ. СОЮЗНИЧЕСКАЯ ИЛИ МАРСИЙСКАЯ ВОЙНА (90-88 г. до Р. X.)
  19. Реформы, предложенные М. Ливием Друзом. Союзническая, или Марсийская война (91—88 гг. до Р. X.)
  20. 12. ВТОРАЯ САМНИТСКАЯ ВОЙНА. (325-305 до Р. X.).