<<
>>

§ 4. Завершение борьбы плебеев и патрициев: уравнение сосло­вий, образование единого рабовладельческого класса, оформление государственного аппарата.

После децемвирата наступил в Риме самый острый и бурный период сословной борьбы: в ней теперь приняли участие особенно широкие массы городского и сельского плебса, возможно, также и клиенты.

Потому все вопросы — и поли­тические, особенно интересовавшие плебейские верхи, и социально- экономические, глубоко задевавшие низовые слои народа, —стали подниматься одновременно и разрешаться совместно и сразу.

Вначале основные выгоды доставались на долю богатых плебейских верхов, попрежнему крепко державших в своих руках руководство движением своего сословия. В 445 г. трибун Канулей провел закон о разрешении браков пат­рициев с плебеями, как первую приятную для плебейской вер­хушки поправку к законам Двенадцати таблиц, еще решительно запрещавшим такие смешанные браки. В следующем 444 г. было постановлено выбирать вместо консулов военных трибу­нов с консульской властью. Это стали делать в те годы, когда плебеи выставляли своих кандидатов на высшую долж­ность в государстве и разрешали им занимать ее под таким обозна­чением. Военные трибуны с консульской властью (их было обычно шесть) имели все полномочия и инсигнии консулов, за исключе­нием почетных прав, связанных с консульством: права на триумф и права на курульное кресло в сенате. С 390 г. и по 367 г. военный трибунат совсем вытесняет консульство, и среди военных трибу­нов — непременно несколько плебеев, — свидетельство особенно обострившейся борьбы в эти годы за верховную власть.

В 443 г., повидимому, в связи с появлением военного трибу­ната, создана была еще новая высшая магистратура — цен­зура. Это был несомненный реванш патрициата. У военных три­бунов, а попутно и у консулов, отнято было право проведения цензов, т. е. переписей с оценкой имущества граждан, с разнесе­нием их соответственно этому по классам. Эти функции были воз­ложены на двух «оценщиков» — цензоров, которые выбирались для этого через каждые четыре года на пятый на 18 месяцев из среды наиболее заслуженных консуляров.

Ценз производился публично, в открытом собрании на Марсовом поле. Все показания об имущественном положении подвергались строгой проверке, и особое внимание обращалось на образ жизни опрашиваемого. Предосуди­тельное поведение его (например, франтовство, распущенность и т. д.) могло

служить основанием к понижению класса оцениваемого. Цензоры составляли также списки сенаторов и могли вычеркнуть из них «недостойных». Эти обшир­ные цензорскпе полномочия, связанные с «наблюдением за нравами», сдела­лись для консервативно настроенного патрициата очень сильным, тормозя­щим все социальное развитие средством. Тем более что вскоре цензоры полу­чили особую возможность оказывать влияние и на экономическую жизнь: они стали ведать также всеми делами, касающимися общественной собствен­ности (общественных земель и рудников), постройкой дорог, водопрово­дов, общественных зданий, оборонительных сооружений и пр. Большая часть деловых людей находилась, таким образом, в зависимости от них, что открывало цензорам особо широкие пути для всяких косвенных воз­действии на деятельность и политическое поведение тех самых предприни­мательских слоев плебейства, которые являлись особо опасными политиче­скими противниками патрициата.

Но наряду с этими политическими успехами плебейства в це­лом, некоторые социально-экономические завое­вания сделали его низы. Все чаще производилась раздача земель во вновь присоединенных территориях. Так, после завое­вания Вей в 393 г. плебеи получили от сената «щедрый подарок» (Ливий, V, 30,8): было издано сенатское постановление разделить между плебеями вейентинскую землю по семи югеров на человека. Так как войны становились продолжительными, пришлось в 406 г. установить жалование легионерам, надолго задерживаемым под знаменами. Несомненно, не раз поднимался и долговой вопрос.

Многолетняя борьба достигла наибольшего напряжения в бли­жайшие годы, следовавшие за галльским разорением 387 г. и в несомненной связи с ним. Разоренное и обнищавшее население не в состоянии было ни вносить налоги, ни уплачивать свои долги.

И Диодор (XV, 61,1; 75, 1) и Т. Ливий (VI, 31, 1; 42, 9) согласно говорят о «грозных мятежах», которые в это время происходили в Риме. Так, рассказывают, что М. Манлий Капитолин, просла­вившийся защитой Капитолия от галлов, в 384 г. выступил с требованием «аграрного закона». Он будто бы даже призывал плебеев к восстанию и заявлял, что «с землей следует сравнять все диктатуры и консульства, чтобы римские плебеи могли под­нять голову». Совместными усилиями патрициев и плебейской верхушки этот смелый «заступник плебеев» (patronus plebis) был обвинен в стремлении к царской власти, и сами народные трибуны свергли его с Тарпейской скалы (Ливий, VI, 18—20). Тщетны были попытки патрициата сломить народное движение путем целой серии диктатур; движение плебеев не ослабевало, подготовлялась новая сецессия, на этот раз, повидимому, в не­давно завоеванные Вейи. Наконец, в 367 г. упорная борьба заставила диктатора и сенат уступить и согласиться на утвер­ждение законопроекта двух народных трибунов — Г. Лициния Столона и Л. Секстия Латерана: этот законопроект они будто бы тщетно пытались провести в течение целых 10 лет и наконец, те­перь он стал одним из основных римских конституционных законов.

Закон Лициния и Секстия касался одновременно всех трех главных пунктов плебейской программы: аграрного,

долгового и политического. Он предоставлял всем свободным рим­ским гражданам, независимо от их сословия, равные права на поль­зование общественной землей, ликвидируя тем прежнюю патри­цианскую монополию в этом отношении. Выпи установлены и какие-то нормы оккупации ее: предание говорит о максимальной разрешенной заимке в 500 югеров (около 125 га), но эта цифра, несомненно, недостоверна, так как еще во II в. имение в 100 юге­ров, согласно Катону («О земледелии», I, 7), считалось весьма зна­чительным. Устанавливалась очень крупная льгота для должни­ков, очевидно, в связи с всеобщим разорением и неплатежеспособ­ностью: проценты, уже уплаченные, засчитывались в погашение основного долга.

Наконец, отменялся военный трибунат и восста­навливалась система ежегодного избрания двух консулов, причем один из них непременно должен был избираться из плебеев.

Правда, опять пришлось сделать уступку патрициям: от кон­сульской должности была отделена претура, как особая судебная власть, и резервирована для одних патрициев. Учреждена была также новая патрицианская магистратура двух «курульных эдилов» (т. е. имеющих право на кресло в сенате): они должны были ведать организацией празднеств и связанных с культом мас­совых игр, а также наблюдать за охраной порядка в городе, в осо­бенности на рынке и в других местах скопления народа. Однако патрициату недолго пришлось радоваться этим последним своим победам: уже через год, в 365 г., курульный эдилитет стал досту­пен и плебеям, а вскоре плебеи получили доступ к претуре и ко всем остальным должностям, даже диктатуре.

Дальнейших успехов скоро добился и низовой плебс: в 357 г. высший размер долгового роста был установлен в 10%, в 342 г. закон Минуция даже пытался совсем запретить проценты по дол­гам. Наконец, в 326 г., по закону Петелия было запрещено кабальное рабство: «Этот год, — пишет Т. Ливий (VIII, 28), — был как бы новым началом свободы для римских плебеев... закабаленные были освобождены и запрещено на будущее время брать должников в кабалу».

Так, в результате более чем 150-летней борьбы было оконча­тельно ликвидировано древнее примитивное деление римского общества на родовитых патрициев и «презренных» безродных пле­беев. Фактически в связи с победой плебса «...скоро совершенно исчезают и родовая аристократия и плебс» х; оба прежде враждеб­ные сословия объединяются в единый господствующий класс свободных римских граждан (cives Romani). Различались между собой граждане уже не по происхождению (от старого деления на патрициев и плебеев сохранились лишь совсем незначительные пережитки), но лишь по имущественному состоя­нию и служебному положению. «Плебсом» стали называть теперь

1 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и госу­дарства, 1950, стр.

175*

наиболее бедные и обездоленные слои свободного населения, пре­имущественно босяцкие, люмпенпролетарские городские элементы (plebs urbana). Новую сановную знать, сложившуюся из высших сдоев прежнего патрициата и плебейства, из семей, члены которых занимали высшие служебные посты в государстве, стали называть «нобилитетом» или «нобилямп», т. е. «общеизвестными», позднее также «оптиматами», что значит «лучшие люди». Нобилитет с пат­рициатом ничего не имел общего, так как нобилем мог стать вся­кий новый человек, независимо от своего происхождения, если ему удавалось пробиться к высшей магистратуре и тем сделать и свое имя и имя своей семьи «знатными».

Но рядом с этим оформившимся и объединившимся для полити­ческого господства классом свободных граждан сложился пол­ностью и другой, не менее многочисленный класс несво­бодны х— «невольников», или рабов. Патриархальные примитив­ные и несколько замаскированные формы эксплуатации труда своих собственных земляков («кабальных»), сменились постепенно более развитыми, утонченными и открытыми формами, свойствен­ными развитому, «классическому» рабовладению. Рабочая сила стала теперь приобретаться уже преимущественно путем прямого и открытого физического (внеэкономического) принуждения ино­земцев, захваченных посредством войн, набегов, морского разбоя и пр.[CXVI]. Такой рабочий-невольник был тем более удобен, что являлся уже полной и бесспорной собственностью и прямой вещью своего захватчика, как и всякий иной предмет военно-разбойничьей до­бычи. Невольник-иноземец, которому победитель сохранял жизнь, утрачивал вместе с тем в его пользу все свои человеческие права и становился разновидностью рабочего скота. «Раб или иная скотина» — обычное сопоставление и в позднейшем римском праве.

Этот вид подлинного невольничества, отличный от патриархальной ка­балы и примитивных форм домашнего рабства, появился в Риме, повиди­мому, уже в эпоху этрусского господства. В законах Двенадцати таблиц упо­минания о рабах уже довольно часты: например, за кражу, совершенную рабом, предписывалось наказывать его кнутом и сбрасывать со скалы (табл.

VIII, 14). Невольничество, несомненно, еще больше возросло п распространи­лось в эпоху войн с вольсками, этрусками и кельтами в конце V и начале IV в. По взятии Вей в 396 г. все уцелевшие жители их были проданы в раб­ство. Так много стало и вольноотпущенников, что в 357 г. введена была осо­бая пошлина на отпуск рабов на волю, а в 304 г. особый закон регламенти­ровал положение таких «либертинов». Анналы уже начинают говорить о пер­вых движениях и восстаниях рабов в Риме, — будто бы рабы были союзни­ками Гердония при его попытке совершить государственный переворот в 461 г., а в 410 г. организовали даже первое рабское восстание в Риме и пыта­лись захватить и сжечь Капитолий (сведения, достоверность которых весьма спорна и сомнительна).

Вместе с оформлением в Риме классового общества и римский аппарат управления превратился теперь в государствен­ный аппарате его двойными функциями — подавления сопротивления эксплуатируемых масс внутри страны и защиты

установившейся общественной организации и ее территории от поползновений извне. Римское государство определилось теперь полностью как государство рабовладельческое, но с некоторыми весьма специфическими чертами, из которых самыми суще­ственными были фиктивное народовластие и ми­литаристическая форма его.

Действительно, с внешней стороны Римское государство про­должало оставаться «общенародным делом» — res publica. Основ­ным носителем власти, номинальным государем-сувереном, счи­тался весь коллектив свободных римских граждан — «римский народ». Ему принадлежала верховная власть с ее учредительными и законодательными функциями, с правом разбора апелляций и помилования. По всякому важному вопросу требовалось «вопро­сить соизволение народа». Однако на деле власть в Римском госу­дарстве далеко не была народной. Во-первых, народное со­брание принимало решения лишь общедирективного характера, да и то только по предложению магистратов; оно совершенно не вмешивалось в дела администрации и в вопросы текущей политики. Во-вторых, хотя римляне имели целых три вида народных собра­ний, но ни одно из них не выражало подлинной воли всего народа, даже если считать их состоящими из одних только свободных. Три- бутные собрания, самые демократические из этих комиций, в сущ­ности представляли интересы средних и крупных землевладельче­ских слоев, так как состояли из 17 триб (округов) сельских и толь­ко. 4 городских, причем мелкие землевладельцы-крестьяне редко появлялись в Риме для выборов и голосований, мало ориентиро­вались в вопросах политики, да, вероятно, мало ими и интересо­вались. Центуриатные комиции в самой основе своей были цензо­вые и давали прямой перевес 98 центуриям средних и высших классов. Решения их, кроме того, подлежали еще утверждению древних, доживавших свой век куриатных комиций, на которые уже никто не ходил, кроме специально командированных консуль­ских и преторских ликторов, обязанных представлять на них римский народ и особым декретом передавать от его имени «импе- риум», т. е. право командования и высшую гражданскую власть, избранным магистратам. Для фальсификации народной воли от­крывался, таким образом, обширный простор. Кроме того, всегда можно было найти и религиозное основание, чтобы приостановить или отменить любое решение и даже распустить собрание (неблаго­приятные знамения и пр.).

Значительно большую роль играли в римском государственном быту магистраты, количество которых к половине IV в. воз­росло до нескольких десятков: 2 цензора, 2 консула, 2 (а вскоре и 4) претора, 2 курульных эдила, 4 квестора, 10 народных три­бунов, 2 плебейских эдила.

bobночной охраны» и т. д. К этому можно присоединить и множество жрече­ских должностей — понтификов, фламинов, фециалов, авгуров, гаруспиков и пр. Жрецы не составляли в Риме особого слоя духовенства, но тесно примыкали к тому же слою магистратов и неразрывно переплетались с ним, так как часто гражданские и жреческие должности занимались одними и теми же лицами.

Вся эта магистратура составляла в Риме основную господствую­щую и верховодящую силу, тем более что все эти должности были монополизированы узким кругом новой сановной знати — ноби­литетом, всемерно сопротивлявшимся проникновению в свой состав «новых людей». Для этого стремились всячески оберегать принцип бесплатности должностей и установившийся обычай очередности в занятии магистратур: на всякую высшую должность пропускался искатель ее лишь после занятия им предшествующей по рангу низшей, причем еще строго соблюдались возрастной ценз и значительные временные интервалы. Так, согласно несколько более позднему уточнению, младшую курульную должность квестора можно было занимать лишь по достижении 28-летнего возраста, следующую за ней по значению магистратуру — «эди- литет» — лишь с 32 лет, претуру с 36, а в консулы мог быть выбран лишь кандидат, достигший 43 лет и предварительно прошедший всю предшествующую чиновную лестницу. Все кандидатуры рас­пределялись между членами нобилитета по взаимному соглашению, и стороннему человеку только с большим трудом удавалосьпреодо- леть этот крепкий сговор оптиматов.

Так римский нобилитет обратился в новую замкнутую и весьма ревниво оберегавшую свое господство олигархию. Правда, эта олигархия в IV в. еще не представляла собой плутократии, так как большинство нобилей этой поры еще не было богато. Скорее это были зажиточные земледельцы-скопидомы. Они сами пахали, сами работали в своих садах и виноградниках, а жены ткали им одежды. Еще в 256 г. консул М. Атилий Регул жаловался сенату, что его семье приходится голодать, так как некому работать в его маленьком имении: сам он второй год далеко на войне, единствен­ный раб его умер, а батрак, пользуясь отсутствием хозяина, сбе­жал и унес с собой весь рабочий инвентарь.

Цитаделью нобилитета и потому настоящим хозяином Рим­ского государства теперь бесспорно стал сенат. Недаром поэтому иноземцы иногда называли римский сенат «собранием царей». «Почти все дела римлян, — писал Полибий (VI, 13—17) решаются сенатом. В его власти находится прежде всего вся казна, ибо он ведает всякий приход, равно как и всякий расход... Помимо сенат­ского определения не может быть доставлено легионам ни хлеба, ни одежды, ни жалования; вследствие этого, если бы сенат пожелал вредить или препятствовать, начинания главнокомандующих оста­лись бы невыполненными». «В равной мере и народ по всем хозяй­ственным делам находится в зависимости от сената и обязан согласоваться с ним». Хотя Полибий изображает и более поздние

отношения — явления II в. до н. э., по в общем его характеристика ведущей финансовой роли сената может быть отнесена и к более раннему времени.

Кроме того, как указывалось уже раньше, сенат распределял функции и командования между магистратами, мог продолжить их военные полномочия сверх обычного годового срока, в качестве «проконсулов» и «пропреторов», т. е. исполняющих должности кон­сулов и преторов, принимал и утверждал их отчеты, награждал триумфами и овациями или отказывал в них и т. д. Из сенаторов составлялись коллегии заседателей в преторских и других судах.

Пользуясь всем этим, сенат завладел ведением всех внутренних и всех внешних дел. Он принимал и отправлял посольства, вел переписку с иноземными правительствами, заключал договоры и расторгал их. Ни один магистрат не осмеливался предложить народному собранию какой-нибудь новый законопроект или новое мероприятие, не получив на это предварительно согласие в сенате. Сенат в конце концов сломил даже опасную первоначально для цего власть народных трибунов, инкорпорировав последних в свой состав и обратив, таким образом, их в своих соучастников, в свое послушное орудие. Так римский сенат стал всемогущим прави­тельственным органом олигархии римского нобилитета, так как он составлялся попрежнему не путем прямых выборов, а посред­ством автоматического включения в его состав всех отбывших свой служебный срок магистратов, начиная с квесторов.

Другой особенностью Римского государства был его резко выраженный военный характер. Это была полити­ческая организация крестьян-воинов, которые воевали не меньше, чем занимались земледельческими работами. Армия была сплошь крестьянской, и основу ценза, сообразно величине которого фор­мировались легионы, составлял земельный надел. Даже зажиточ­ный городской человек, если он не был землевладельцем, мог слу­жить лишь в нестроевых частях. Землевладельцы более крупного масштаба имели привилегию служить в коннице и носили почет­ное наименование «всадники». Война, которая была первоначально (в V в.) главным образом защитная, обратилась постепенно (к IV в.) в своеобразный вид приобретения материальных благ, стала осо­бой отраслью государственного и народного хозяйства. Оттого и органы Римского государства сохранили свой прежний военизи­рованный вид, выкованный в тяжкой борьбе V в. Все главные магистраты, за исключением цензоров и трибунов, были, собственно говоря, попрежнему военными командирами, имели «империум», т. е. в основе — право командования, и были руководителями тех или других военных или связанных с войной операций. Граждан­ские, мирные функции они выполняли лишь попутно, в моменты военных перерывов и передышек. Сам правящий сенат представлял собой нечто вроде постоянно действующего генерального штаба римского военизированного государства и все прочие дела и нужды населения систематически подчинял текущим военным запросам.

Все это будет иметь громадные последствия в дальнейшей жизни римского народа и определит весь следующий период его истории— период италийских, а затем и внеиталийских завоеваний, период возникновения римской хищнической средиземноморскойдержавы.

<< | >>
Источник: ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА. УЧЕБНИК ДЛЯ УЧИТЕЛЬСКИХ ИНСТИТУТОВ ПОД РЕДАКЦИЕЙ В.Н.ДЬЯКОНОВА, Н. М. НИКОЛЬСКОГО. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСФСР МОСКВА, 1952. 1952

Еще по теме § 4. Завершение борьбы плебеев и патрициев: уравнение сосло­вий, образование единого рабовладельческого класса, оформление государственного аппарата.:

  1. 2. БОРЬБА ПАТРИЦИЕВ И ПЛЕБЕЕВ
  2. 13.2. Борьба плебеев с патрициями
  3. Оформление аппарата государственной власти
  4. Государственный аппарат
  5. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АППАРАТ И ОРГАНИЗАЦИЯ ВОЙСК У ВОССТАВШИХ КРЕСТЬЯН
  6. (22) Установление советской власти и формирование государственного аппарата.
  7. 12. Причина объединения русских земель вокруг Москвы. Образование Единого Российского Гос-ва.
  8. 6) Образование Российского единого централизованного гос-ва: 2-ая пол.15в-перв. Треть 16в
  9. 12. Правление Ивана 3 и Васи 3. Свержение ордынского господства. Судебник 149г. Образование Росс. Единого гос-ва.
  10. Образование древнейшего рабовладельческого общества (третье тысячелетие до н. э.)
  11. ОБРАЗОВАНИЕ РИМСКОЙ СРЕДИЗЕМНОМОРСКОЙ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ державы
  12. МАНЛИЙ КАПИТОЛИИ. БОРЬБА ЗА ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ДОЛЖНОСТИ. ЗАКОНЫ ЛИЦИНИЯ. (385-366 г.)
  13. Манлий Капитолин. Борьба за государственные должности. Законы Лициния (385-366 гг. до Р. X.)
  14. § 9. Борьба за Ханаан в XII—XI вв. и образование царства.
  15. борьба работников государственных и частных МАНУФАКТУР. ГОРОДСКИЕ ДВИЖЕНИЯ