ГЛABA XX ДРЕВНИЙ КИТАЙ

Различные источники позволяют изучать древнюю историю китайского народа. Китайская письменность, восходящая к ис­токам государственности, сохранила непрерывную нить исто­рической традиции начиная с того времени, когда на развали­нах родового строя стало возникать древнейшее рабовладель­ческое общество и деспотическое государство.

Археологические материалы проливают Источники некоторый свет на уровень развития эко­номики и техники в Древнем Китае, одна­ко они не дают возможности охарактеризовать древнейший период китайской истории. Об этом периоде истории мы можем судить по древнейшим документам, в частности надписям, сохранившимся на так называемых гадательных костях и че­репашьих щитах и относящимся ко II тысячелетию до н. э. Эти краткие надписи содержат вопросы, обращенные к оракулу; они характеризуют в известной степени социально-экономиче­ский и государственный строй Древнего Китая в период суще­ствования государства Шан-Инь (XVIII—XII вв. до н. э.). К концу этого периода, а также ко времени существования царства Чжоу (XII—VIII вв. до н. э.) относятся надписи на бронзовых ритуальных сосудах. Среди этих надписей встреча­ются дарственные грамоты. Большую ценность представляют надписи на каменных барабанах, относящиеся к периоду дина­стии Цинь (III в. до н. э.). Наконец, большой культурно-исто­рический материал содержат рельефные изображения, сохра­нившиеся в провинции Шаньдун и относящиеся ко времени династий Хань (III в. до н. э.— III в. н. э.).

Историческая традиция отразилась в дошедших до нас произведениях древнейшей классической литературы, в состав которой входят исторические, религиозно-философские и худо­жественные произведения. Этот свод классической литературы древнего Китая подвергся в V—III вв. до н. э. довольно значи­

тельной редакционной обработке, частично под влиянием соци­ально-политических и религиозно-философских теорий.

Много обломков глубокой старины сохранилось в знамени­той «Книге песен» («Ши-цзин»), в поэтическом сборнике, в ко­торый вошли древние народные песни. В этих песнях отрази­лась подлинная жизнь китайского народа на заре его истори­ческого существования. Здесь запечатлены различные обычаи и обряды, например свадебные, иногда быт в широком смысле этого слова. Особенно интересны трудовые песни, в которых звучат ноты народного гнева. Простота стиля и строгость худо­жественной формы, поэтические образы, заимствованные из природы и трудового быта народа, отличают эти произведения народного художественного творчества. В некоторых песнях мифологические мотивы переплетаются с воспоминаниями о древних исторических событиях, прочно сохранившимися в па­мяти народа. Однако наряду с образцами народного творче­ства в «Книгу песен» вошли и произведения аристократической литературы, в которых придворные поэты восхваляют героев, князей и царей, описывают военные походы или сокрушаются о бедственном положении страны. Эти торжественные оды, от­носящиеся уже к более позднему времени, ярко характеризуют мировоззрение правящего класса — рабовладельческой аристо­кратии. Наконец, в книгу «Ши-цзин» входят также священные гимны, воспевающие подвиги обожествленных предков. Древ­нейшие части «Книги песен» восходят к XII—Vl вв. до н. э., весь сборник в целом сложился, очевидно, в VII—VI вв. до н. э., а его канонический текст относится лишь примерно к III в. до н.

Среди исторических книг, входящих в состав классической литературы Древнего Китая, следует отметить «Книгу доку­ментов», или иначе «Книгу истории» («Шу-цзин»), включаю­щую речи, наставления и предписания, принадлежащие, по преданию, древним царям или их советникам. В этой книге со­хранились данные, касающиеся топографии и системы управ­ления страной. Однако «Книга документов» подверглась значи­тельной конфуцианской переработке и поэтому она сильно про­питана религиозной и политико-воспитательной тенденцией.

Некоторое количество конкретных фактов можно найти в других исторических трудах, относящихся к древнейшим пе­риодам китайской истории, в частности в летописях. Самому Конфуцию приписывается книга, носящая название «Чунь-цю». Эта книга содержит краткий хронологический обзор событий, происшедших в царстве JIy в VIII—V вв. до н. э. Больший интерес для историка, чем сама хроника «Весна и осень», представляет добавленный к ней позднее комментарий («Цзо- чжуань»). Далее следует отметить так называемые «Бамбуко­вые анналы», своего рода царскую или княжескую летопись, составленную в XII—VIII вв. до н. э. В ней сохранилась дата солнечного затмения — 776 г. до н. э., перечень царей дина­стии Шань-Инь и ряд других исторических сведений. Лаконич­ный стиль и отсутствие тенденциозных нравоучений указывает на то, что эта хроника, содержащая краткий и сухой перечень исторических фактов, подверглась сравнительно небольшой ре­дакционной переработке.

Большое значение имеют «Исторические записки» Сыма Цяня, одного из наиболее известных историков Древнего Ки­тая, жившего во II—I вв. до н. э. Этот исторический труд охва­тывает период от мифической древности вплоть до конца II в. до н. э. Он дает материал главным образом для политической и культурной истории Древнего Китая, а также для восстанов­ления хронологии. Впервые дав всеохватывающий обзор древ­некитайской истории и введя в него данные источников, Сыма Цянь своим историческим трудом, не лишенным некоторой политической и морализующей тенденции, оказал сильное влияние на все развитие китайской историографии.

Китай — ярко выраженная горная страна:

Природные 80%его территории составляют горы и условия плоскогорья. Западный Китай представля­

ет собой наиболее обширное в мире высо­кое нагорье, отличающееся резко континентальным климатом. Восточный Китай расположен несколько ниже Западного и до­ступен со стороны моря, так как он прорезан в продольном направлении большими долинами рек, которые издавна были важнейшими торговыми магистралями. Восточный Китай от­личается от Западного более мягким климатом и более раз­нообразной растительностью. Благоприятные естественные ус­ловия Восточного Китая способствовали тому, что именно здесь в древности возникла земледельческая культура и появились древнейшие государства.

Наиболее древним районом расселения китайского народа является область среднего и нижнего течения реки Хуанхэ (Желтая река), а также равнина, прилегающая к Печилийско- му заливу. Умеренный климат и плодородная лессовая почва способствовали здесь раннему развитию земледельческого хо­

зяйства. Общее количество осадков, выпадающих в этой мест­ности, достигает 50—60 см, этого достаточно, чтобы обеспечить хороший урожай проса. Однако неравномерное распределение осадков часто вызывало неурожаи. Поэтому население Древ­него Китая принуждено было создавать систему искусственно­го орошения. Грандиозные катастрофические наводнения реки Хуанхэ, связанные с постоянным повышением уровня дна реки, были страшным бедствием для земледельцев. Река, выходя из своего старого русла, разливалась по всей окружающей мест­ности, разрушая поселения и уничтожая посевы.

В древних легендах и мифах отразилась борьба населения с грозной рекой и его упорная забота об организации земле­дельческого хозяйства. В мифе о борьбе Желтого императора Хуан-ди с чудовищем Че Ю описывается, как древний импера­тор низвел с неба богиню засухи для борьбы с водной стихией. В одной легенде рассказывается, как древний герой Юй углу­бил русло реки, старался улучшить ее течение, пробивая для этой цели скалы, и даже укреплял ее берега мифическими «живыми землями».

В древности в Северном Китае было гораздо больше лесов, чем теперь. На это указывают надписи на гадательных костях, в которых описываются охоты на оленей, а также упомина­ния о больших лесах в «Книге песен». Значительный лесной покров обеспечивал более равномерное выпадение осадков, давал людям возможность заниматься охотой и предостав­лял им в большом для изготовления нами кочевников-скотоводов. Китайским земледельцам плодо­родных равнин приходилось постоянно отражать грабитель­ские набеги этих воинственных степных кочевников и горных племен, что в значительной степени задерживало развитие древнекитайской государственности и культуры. В свою оче­редь, в эпоху образования древнейших государств китайцы постепенно колонизовали области, населенные культурно от­сталыми кочевниками. Однако естественные условия этих об­ластей и низкий культурный уровень местного населения яви­лись причиной продолжительного сохранения здесь кочевого скотоводческого быта. На широкое распространение скотовод­ства указывает целый ряд китайских иероглифов. Иероглифи­ческий знак «баран» (ян) служил для обозначения понятий «удача», «счастье». Сочетание иероглифов «овца» и «князь» обозначало слово «стадо». Иероглифический знак «олень» (лу)

количестве дерево — древнейший материал орудий.

Обширные степи, плоскогорья и горные области, прилегающие к плодородным до­линам рек , были со времен глубокой древ­ности заселены многочисленными племе­

Древнейшее население

использовался для обозначения понятий «успех», «счастье». Этнический состав Китая чрезвычайно сложен. Разумеется, и в древности это население не -было однородным. В источни­ках упоминаются многочисленные народы, с которыми древ­ние китайцы постоянно сталкивались, воевали и издавна вели торговлю. На севере и северо-западе китайцы соприкаса­лись с тунгусами, маньчжурами и монголами, на юго-запа­де — с тибетскими племенами, предки которых — племена ман — упоминаются в древнекитайских источниках, на юге — с племенами Бирмы и Индокитая.

Археологические работы в Китае, начатые Результаты ^вXX ^в- >Длли интересные резулттаты

раскопок и позвллили ут^ковть, чте Северный

Китай был населен со времен глубочайшей древности, с древнекаменного века, причем материальная культура населения непрерывно развивалась вплоть до эпохи образования древнейших государств.

Раскопки, производившиеся в 1928—1937 гг. в 60 км от Пекина, обнаружили остатки стоянки и кости первобытного че­ловека, получившего название «пекинский синантроп». Эти синантропы жили в эпоху нижнего палеолита, вели борьбу с хищниками, добывали пищу охотой и собирательством, при­меняли огонь и примитивные каменные орудия. Другие рас­копки показали, что долина Хуанхэ между Шэньси и Шаньси была населена уже в эпоху палеолита. Во Внутренней Монго­лии, в Ордосе и в других местах Северного Китая были обна­ружены открытые и пещерные стоянки верхнего палеолита с остатками человека, с каменными орудиями и предметами из кости и раковин.

Стоянки неолитического периода обнаружены археологами в различных районах Китая. В более ранних стоянках встре­чаются костяные орудия с вкладышами и мелкие каменные орудия. Для более поздних характерны более крупные орудия, например топоры, а также наконечники стрел и копий. Одно­временно с этим появляется техника полировки камня. На всех стоянках обнаружены следы древнейшего земледелия, возникающего вслед за охотой и рыболовством. Неолитическая культура этого времени характеризуется применением зер^те- рок, орудий из полированного камня (ножи и топоры), луков и стрел и приручением древнейших домашних животных — собаки и свиньи. Люди уже умели плести корзины, изготовлять ткани и шить одежды костяными иглами. Появляется свое­образная глиняная посуда.

Много материала для изучения материальной культуры этого времени дали раскопки в Янь-шао (Хэнань), где было

Сосуд времени Чжоу

обнаружено неолитическое посе­ление. Здесь были найдены ка­менные топоры, тесла, ножички и наконечники стрел, топоры из оленьего рога, каменные и гли­няные пряслица, костяные шила, каменные зернотерки, ямы для хранения зерна и богатая и раз­нообразная керамика, в частно­сти своеобразные трехногие со­суды, а также покрытая раскра­шенными узорами полихромная керамика. Жители этого неоли­тического поселка уже знали культуру риса и вели меновую торговлю с соседними племена­ми. Наконец, в самых поздних неолитических поселениях были обнаружены кости многочислен­ных домашних животных — быков, лошадей, овец, собак и свиней. В связи с дальнейшим развитием ремесел появляются белая каолиновая керамика и древнейшие изделия из меди. Некоторые из этих поселений образуют большие городища, окруженные мощными стенами, сохранившимися в высоту до 5 м. Многочисленные поселения этого времени, обнаружен­ные в бассейне Хуанхэ, указывают на значительную плотность населения в этом районе.

Первые более или менее достоверные све- Историография дения о далеком Китае стали проникать в Европу в XIII в. Знаменитое путешествие Марко Поло в Китай (1273—1291 гг.) несколько приподняло завесу, отделявшую Срединную империю от взоров даже про­свещенных европейцев того времени. В XVI—XVII вв. в Китае появились португальские купцы и миссионеры, проявлявшие большой интерес к изучению Китая, его истории и культуры. Одним из первых трудов, посвященных Китаю, была книга Мендозы, вышедшая в 1585 г. под заглавием «История вели­кого китайского царства». В 1618 г. было опубликовано описа ■ ние путешествия Гоэса в Китай, совершенного им в 1604— 1607 гг. Среди книг европейских миссионеров в Китае, вышед­ших еще в XVIII в., следует отметить труды Премара, посвя­щенные изучению китайского языка, труды Гобиля и Малья по истории Китая и первый перевод китайских произведений

В59

классической литературы, принадлежащий Ноэлю (1714 г.). Все эти работы содержат бвллшойефактuческuй материал, ко­торый, однако, европейские учецые еще не смогли подвергнуть критическому изучению.

С конца XVIII в. экспедиции и путешествия европейцев в Китай совершаются чаще и дают уже более значительные на­учные результаты. Центром научного китаеведения становится Франция, где начинают преподавать и изучать китайский язык и литературу. Крупнейшими специалистами в этой области были Абель-Ремюза, а затем Шаванн, среди многочисленных работ которого следует отметить незаконченный перевод «Ис­торических записок» Сыма Цяня. Итогом этих обобщающих работ была попытка Каулинга издать общую энциклопедию китаеведения (1917 г.). Наиболее крупными из работ буржуаз­ных историков, посвященных изучению Древнего Китая, были работы А. Масперо и Криля, которые подвергли тщательному исследованию разнообразные источники древнекитайской ис­тории.

Буржуазные историки собрали большой и ценный материал по истории Древнего Китая. Однако в силу классовой огра­ниченности своего мировоззрения они не смогли дать научно обоснованной картины развития Древнего Китая. Давая непол­ную картину социальных взаимоотношений, они в большинстве случаев подходили к истории Китая с точки зрения европей­ских колонизаторов.

Русские путешественники и ученые сделали большой и ценный вклад в дело изучения Китая, китайского языка, исто­рии и литературы.

Интересное описание Китая начала XVII в. содержит отчет Петлина, который в качестве русского посла прибыл в Пекин в 1618 г.

В 1692 г. в Китай был послан Избрант, описание путеше­ствия которого было издано в 1704 г. В 1700 г. был издан царский указ об обучении русских людей восточным языкам, в частности китайскому, а в 1714 г. в Пекин был направлен И. Лежайский для основания там духовной миссии, существо­вание которой было легализовано Кяхтинским договором 1728 г. Эта «российская духовная миссия в Пекине» была пло- вым центром русского китаеведения. Здесь накопили свяи знания и первые русские переводчики и знатоки китайского и маньчжурского языков, впоследствии командированные в Академию наук и в университеты в качестве переводчиков и преподавателей, В XVIII в. некоторые произведения китайской литературы были переведены на русский язык.

Крупнейшим представителем русского китаеведения в пер­вой половине XIX в. был Н. Бичурин, который прожил в Китае при Пекинской миссии с 1806 по 1821 г., накопив здесь огром­

ные материалы. Ему прнадлежит большое количество научных трудов по географии и истории Китая, по китайскому языку. Им же был переведен с китайского на русский язык целый ряд произведений. Труды Бичурина, крупнейшего китаеведа своего времени, имели большое значение для развития не только русской, но и европейской синологии. Дальнейшему раз­витию русского китаеведения способствовала организация ка­федры китайского языка при Казанском университете в 1837 г. Благодаря работам Сивиллова, Войцеховского и Васильева здесь возник довольно крупный центр русского китаеведения. Значительный вклад в изучение Китая, его языка, истории и культуры сделал В. П. Васильев, труды которого, в частности посвященные распространению буддизма в Китае, получили широкую известность. Одновременно с этим научная деятель­ность в области китаеведения продолжалась и в Пекинской миссии, один из членов которой, П. Кафаров, издал словарь китайского языка и написал ряд трудов исторического и исто­рико-географического характера.

Наконец, богатейшие материалы были собраны русскими путешественниками и учеными, совершавшими путешествия в различные области Китая, в частности Пясецким, Потани­ным, Грум-Гржимайло, Обручевым, Пржевальским и Коз­ловым.

Таким образом, русские ученые посвятили целый ряд важ­ных и больших трудов изучению географии, истории, культу­ры, литературы и языка Китая, что способствовало развитию научного китаеведения. Отличительной чертой работ русских ученых является глубокая симпатия к китайскому народу и признание мировой ценности китайской культуры.

Советские ученые сделали большой вклад в изучение язы­ка, литературы и истории Китая.

Древнейшим периодом китайской истории, Государство который можно изучать на основании до-

Шан-Инь кументов и археологических материалов,

является период Шан-Инь. По традицион­ной китайской хронологии, эта эпоха относится к XVIII— XII вв. до н. э. Историческая традиция передает сказание о т - м, что около 1400 г. до н. э. вождь Пань Гэн привел свое племя в Аньян и построил на реке Хуанхэ «большой город Шан», давший название как всему государству, так и династии царей.

Чжоусские племена, жившие в бассейне реки Вэй, завоевавшие государство Шан в XII в. до н. э., дали этому госу­дарству особое название— «Инь».

Раньше эпоху Шан-Инь можно было изучать лишь на ос­новании более поздних преданий. Теперь же археологами обнаружено большое количество памятников материальной

Сосуд в форме слона

культуры, произведений искусства и около 100 тыс. гадатель­ных надписей на щитах черепахи и костях.

Большое значение имели раскопки развалин древнего го­рода близ деревни Сяотунь в округе Аньян (провинции Хэ­нань). Здесь были найдены памятники периода Шан-Инь, в частности остатки царского дворца, храма, ремесленных ма­стерских и многих домов, расположенных правильными квар­талами. Далее были раскопаны 300 гробниц и среди них 4 цар­ские усыпальницы. Наряду с богатыми погребениями аристо­кратов были обнаружены значительно более скромные могилы простых «чиновников» и еще более скромные — бедняков. В развалинах сохранилось много ритуальных бронзовых пред­метов, в частности сосудов, а также мраморные скульптуры и гадательные надписи. В царской сокровищнице найдено около 6 тыс. ценных предметов из золота, бронзы, нефрита, черепахо­вых щитов и перламутра.

Таким образом, имеются все основания полагать, что насе­ление Древнего Китая, создавшее культуру времени Шан-Инь, является исконным населением, жившим здесь со времен глу­бокой древности и преемственно сохранившим культурные достижения неолитической эпохи на территории Северного Китая.

Памятники материальной культуры, произведения искусст­ва, древнейшие надписи, в частности надписи на гадательных костях и на бронзовых сосудах, наиболее древние части произ­ведений классической литературы Древнего Китая позволяют, хотя и в самых общих чертах, описать хозяйственный, обще­ственный и государственный строй эпохи Шан-Инь.

В экономике Китая долго сохранялись при- Развитие митивные формы хозяйства, в частности

хозяйства рыболовство и охота, В надписях на гада­

тельных костях упоминаются крупные коллективные охоты, которые в период родового строя возглав­лялись племенным вождем. На масштаб этих больших охот указывает гадательная надпись, в которой упоминается 348 зверей, убитых во время одной охотничьей экспедиции; в другой надписи упоминается 287 убитых зверей. Отправля­ясь на охоту, цари обычно спрашивали оракула, какая будет погода. В одной надписи говорится: «Вопрос. «Сегодня царь едет на охоту — не помешает ли ему сильный ветер?».— Ответ: «Будет сильный ветер». Иногда охота производилась в особых заранее приготовленных загонах. Так, в одной надписи гово­рится: «Убили в загоне оленей 262, кабанов 113, зайцев 10». На хозяйственное значение охоты указывают и многочислен­ные кости диких зверей: медведя, тапира, оленя, слона, буй­вола и других, найденные при раскопках в Аньяне. Наряду с охотой промысловое значение сохраняла и рыбная ловля. На многих гадательных костях упоминается, что «царь ловит рыбу».

Однако нельзя утверждать, что охота и рыболовство были в то время в Китае важнейшими видами хозяйства, как это думают некоторые исследователи. На самом деле эти прими­тивные виды хозяйства были уже в значительной степени вытеснены сельским хозяйством и в первую очередь земледе­лием.

Со времени неолита в Китае были приручены различные породы крупного и мелкого рогатого скота, а также свиньи. При раскопках в Аньяне были найдены в большом количестве кости различных домашних животных, в частности собаки, свиньи, овцы, козы, быка и буйвола. В некоторых стоянках обнаружены кости лошади. В эпоху Инь появляется и домаш­няя птица. Хэнаньские гадательные надписи говорят о боль­шом значении скотоводческого хозяйства. Так, при торжест­

венных религиозных церемониях духам предков приносили в жертву по 10 быков, по 10 или 30 баранов сразу, иногда по 40 быков или даже по 100 свиней. В одной надписи говорится об одновременном принесении в жертву 100 баранов и 300 ко­ров. На то, что домашних животных часть года держали в стойлах, указывают иероглифы, изображающие барана и коро­ву в огороженном месте, а также быка или барана, а около них руку, держащую палку, метлу или щетку.

Скотоводство получило наибольшее распространение в за­падных областях Китая. Стремление к захвату пастбищ не­редко приводило к спорам и столкновениям иньских племен с их соседями, о чем говорится в хэнаньских гадательных надписях. Очевидно, скот в те времена был важнейшим видом богатства. Царь и его приближенные владели особенно боль­шими стадами. В гадательных надписях указывается, что «царь сам осмотрел быков», предназначенных для жертвопри­ношения; в других случаях царь задает оракулу вопросы, ка­сающиеся скотоводческого хозяйства, например, относительно приплода или пропавшего скота.

Основным и ведущим видом хозяйства в эпоху Инь было земледелие. Среди зерновых злаков большое распространение имело просо, которое требует мало влаги и поэтому широко культивировалось древними китайцами. Вслед за просом появ­ляются ячмень, пшеница, сорго и даже рис, возможно, прине­сенный с юга. На развитие земледелия указывает появление иероглифов, обозначавших слова, связанные с земледельче­ским хозяйством, например, «поле», «пашня», «колодец», «граница», «земледелие», «пшеница», «просо», «посевы» и т. д. В гадательных надписях встречаются вопросы относительно урожая, например, «Соберу ли я урожай проса?». Иногда в надписях упоминается о приготовлении пива.

Земледельческая техника была еще крайне низкой, а ору­дия земледелия — очень примитивными. Для вскапывания земли пользовались мотыгой, а для вспахивания — самым первобытным плугом; Маркс называл эти плуги плугами «ста­рокитайской конструкции, которые рыли землю, как свинья или крот, но не делали борозды и не переворачивали пласта» ’. Пережитки крайне примитивной земледельческой техники Н. Бичурин наблюдал в Китае даже в XIX в. Искусственных удобрений в период Шан-Инь еще не применяли. Особенно ши­роко была распространена подсечная система земледелия. Леса и кустарники в бассейне реки Хуанхэ постепенно сводились. В более поздних поэтических сказаниях описывается, как древ­ние «герои земледелия» вспахивали обширные земли, как они

¹K. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 208, прим. 17.

учили людей пахать землю и делать плуги и как они принесли людям в дар хлебное зерно.

Сосуд в форме совы

Урожай в значи­тельной степени зави­сел от количества вла­ги. В гадательных над­писях Иньской эпохи часто встречается во­прос «Будет ли дождь достаточным для уро­жая?». Очевидно ирри­гация была еще очень мало развита, и земле­дельцы все свои наде­жды возлагали глав­ным образом на дож­ди. Однако уже в Инь­скую эпоху начинают прибегать к искусст­венному орошению. Так, в книге «Ши- цзин» упоминается пpуд^, из которого бе­рется вода для ороше­ния рисового поля. К глубокой древности восходит иероглиф, обозначающий слово «поле» и изображающийся в виде участка земли, разделенного на четыре части оросительными каналами. В надписях на га­дательных костях встречается иероглиф, состоящий из знаков поля и бегущей воды и, очевидно, обозначающий слово «оро­шение». В легендах сохранилось воспоминание об одном чинов­нике, который заботился об орошении полей и поэтому считал­ся благодетелем народа. Имеются все основания предполагать, что уже в Иньскую эпоху в Китае были известны некоторые технические растения и начало распространяться шелковод­ство.

Наряду с земледелием существовали и различные ремесла. Со времени неолита пережито чно сохраняется техника изготов­ления различных предметов из камня. Во время раскопок в Аньяне было найдено огромное количество предметов, сделан­ных из камня: ножей, полированных топоров, наконечников стрел, копий и дротиков, ступок, зернотерок, сосудов, статуэток и украшений. Кроме того, были обнаружены орудия и оружие, сделанные из рога быков и оленей, наконец, изделия из кости,

в частности иглы и ложки. Большое значение приобрело дере­вообделочное ремесло. Как показали раскопки, дерево приме­нялось в большом количестве. Из дерева делали луки, стрелы, копья, ручки топоров, пил и буравов, барабаны, корабли и колесницы. Деревом широко пользовались при постройке до­мов и сооружении гробниц. Богатые люди в то время строили себе большие прямоугольные бревенчатые дома, крыши кото­рых поддерживались рядами деревянных столбов. В гробницах того времени обнаружены деревянные доски.

Значительного развития достигло гончарное ремесло. В эту эпоху появляется и гончарный круг. Глиняные сосуды обжи­гались и даже иногда покрывались глазурью. Поверхность сосудов часто украшали веревочным и шнуровым орнаментом. Наиболее роскошные сосуды, сделанные из каолина и укра­шенные тонким орнаментом, были найдены в больших аньян- ских могилах и, очевидно, служили для ритуальных целей.

Огромное значение для развития ремесла имела металлур • гия. Из металла, главным образом из бронзы, в эту эпоху стали выделывать орудия, а также оружие: топоры, ножи, долота, шилья, пилы, мечи, алебарды и, наконец, сосуды, как про­стые, предназначавшиеся для повседневного употребления, так и роскошно украшенные орнаментальными иероглифическими надписями. Эти сосуды свидетельствуют о высоком уровне развития металлургической техники. В Аньяне при царском дворце находилась металлургическая мастерская, в которой изготовляли предметы из бронзы. Здесь были найдены пепел, угли, шлак, куски металла и разбитые формы для литья. На­конец, некоторые данные имеются и относительно развития шелководства, ткацкого дела, изготовления шелковых тканей. В Аньяне же были обнаружены шелковые волокна, а в бо­лее поздних гробницах — изображения шелковичного червя. В надписях Иньской эпохи сохранились иероглифы, обозна­чающие слова «шелковица», «шелковичный червь», «шелковая нить», «шелковая ткань», «платок», «одежда» и т. д. Отпечатки тканей на керамике позволяют предполагать существование в период Шан-Инь текстильного ремесла. На развитие ремеслен­ных производств указывает то обстоятельство, что термин «сто работ» (бай гун), очевидно, восходит к этому времени.

Некоторый прогресс в сельском хозяйстве и ремесле вызва­ло развитие меновой торговли. Древним и специфическим для Китая видом меновых денег была драгоценная раковина каури. Иероглифическая письменность того времени уже отражает процесс зарождения и развития торговли. Появляются особые знаки для обозначения слов «связка раковин», «копить», «дра­гоценность». Раскопки в Аньяне обнаружили кости кита, осо­бые виды привозных раковин Iamprotula,каури и медную руду, что указывает на установление торговых связей с сосед­

ними и довольно далекими районами. С другой стороны, брон­зовое иньское оружие было найдено на севере, в Ичжоу (про­винция Хэбей). Возможно, что слово «шанжэнь» (торговец) обозначало купца из страны Шан и восходило к Иньской эпохе. Однако хозяйство в целом все еще сохраняло примитивный натуральный характер, что объясняется прочным существова­нием древних замкнутых общин.

Некоторые данные позволяют говорить о существовании в эту эпоху общинного землевладения. Так, в книге «Ши-цзин» говорится: «Пусть дождь орошает наши общинные поля (гун- тянь), а потом наши личные (си)». В пояснение к этой цитате автор позднейшей летописи, отзываясь с большой похвалой о мероприятиях древних царей, пишет: «Так приучался к тру­ду весь народ. Он радовался сначала общественной собственно­сти, а потом уже своей частной». Возможно, что в эпоху Инь существовали земельные наделы и система взаимопомощи, круговой поруки свободных общинников. Китайские историки указывают, что родовые группы существовали в Китае в те­чение ряда веков и что своеобразные «должности» начальников родов переходили по наследству в определенных родовых груп­пах. Судя по иньским гадательным надписям, каждый род имел особое родовое имя и собственное кладбище. Несмотря на некоторые пережитки матриархата, полностью господствовал отцовский род. Обычай кровной мести сохранялся в Китае вплоть до конфуцианской эпохи.

Большое значение в период Шан-Инь имела большая пат­риархальная семья. Уже в это время появляется особое слово «ци», одновременно обозначающее рабыню и наложницу. Гос­подство мужа и отца, порабощение женщины, усугубленное многоженством, наконец, ярко выраженный культ предков являются типичными чертами древнекитайской патриархаль­ной семьи.

К глубокой древности восходит и древний совет старейшин, который существовал в период Шан-Инь, как это можно пред­полагать по надписям на хэнаньских гадательных костях. Этот совет старейшин находился при царе (ване) и состоял из родоначальников и племенных вождей. Весьма возможно, что он даже в некотором отношении ограничивал власть царя. Так, в одной гадательной надписи говорится: «Вопрос: «Царь (хочет) совершить экспедицию против страны...(?). Совет не согласен. Добьюсь ли я успеха?» В «Шу-цзин» сохранились указания на существование совета племенных старейшин. Древняя родовая аристократия имела в период Шан-Инь боль­шое политическое значение. Опираясь на крупные богатства и на значительную политическую власть, эта аристократия с течением времени стала правящим классом рабовладельцев.

На имущественное расслоение в эту эпоху указывают как

жилища, так и погребения. В то время как бедняки ютились в пещерах или землянках, богачи строили себе большие бре­венчатые дома, двускатные крыши которых поддерживались рядами деревянных колонн, стоявших на каменных или брон­зовых базах. В погребениях простых общинников рядом с те­лом умершего клали одну лишь простую секиру, а в богатых погребениях было найдено большое количество роскошно укра­шенного оружия. Во время многочисленных военных походов брали пленников, которых обычно обращали в рабство. По­этому слово «фу» (пленник) стало обозначать раба. На появле­ние рабства в эту эпоху указывает особый иероглиф, который часто встречается в гадательных надписях. Этот иероглиф «чэнь» изображает глаз и обозначает слова «глаз», «голова», «пленник» и «раб». Очевидно, пленных обращали в рабство и считали, как скот, по головам, поэтому иероглиф, обозначав­ший слова «глаз», «голова», стал затем обозначать слова «пленник», «раб». Военнопленных, которых обращали в раб­ство, содержали в заключении, в особых помещениях, которые назывались «цю». Трудом рабов пользовались довольно широ­ко в сельском хозяйстве, в частности их заставляли пасти скот. Так, в одной гадательной надписи говорится: «Пусть за­хваченные в большом количестве рабы пасут скот». Захвачен­ных пленников цари часто сажали на землю и вместе с зе­мельными участками жаловали в виде награды своим при­ближенным, полководцам и чиновникам. Процесс классового расслоения, происходивший в недрах сельских общин, развитие меновой торговли и войны приводили к усилению классовых противоречий и к развитию рабства. Таким образом, период Шан-Инь следует считать временем возникновения древнейше­го классового рабовладельческого общества в Китае.

В Аньяне были обнаружены развалины большого города, возможно, столицы государства Инь. На большом участке раз­мером в 6 га были найдены фундаменты больших построек, может быть, царского дворца, а также царские мастерские, в которых в древности работали металлурги-бронзолитейщики, мастера по камню и резчики кости. Здесь же была обнаружена царская сокровищница и, наконец, помещение для поста на­ружной охраны или павильон для царской охоты. Характерно, что на гадательных костях этого времени встречается иероглиф «цзин», изображающий ворота в городской стене с башней и обозначающий слово «город-столица». Этот иероглиф сохра­нился и в современной китайской письменности и входит в состав слов «Пекин» («Северная столица») и «Нанкин» («Юж­ная столица»). Своеобразный тип городских ворот, изображен­ный в иероглифе «цзин», долго сохранялся, в частности в го­родской стене Пекина. Очевидно, первые укрепленные города стали появляться в период Шан-Инь.

Возникновение древнего госуда^рства

В Китае в эпоху Шан-Инь уже формирова­лась государственная власть, опирающая­ся на земельные богатства, сосредоточен­ные в руках государства. Можно предпола­гать, что на этих землях, принадлежащих государству и главе верховной власти — царю, в крупных мас­штабах организовывалось земледельческое хозяйство. В крат­ких, почти трафаретных гадательных надписях говорится о том, как царь спрашивал оракула: «Даст ли мне просо уро­жай?» или «Соберу ли я урожай проса?». Опираясь на основ­ное богатство земледельческой страны, на основной хозяйст­венный фонд — землю, государство приобретало форму центра­лизованной бюрократической деспотии. Религия использовалась для укрепления авторитета царя. В легендах рассказывается о божественном происхождении царей, главным образом осно­вателей династий. Так, в одном древнем сказании говорится, что мать предка шанских царей по имени Цзя Ди, идя со своей сестрой, чтобы принести жертву, проглотила яйцо, которое уро­нила пролетавшая ласточка. В результате этого она зачала ребенка, которому при его рождении дали имя Ци (яйцо). По­томок рода Ци — Чэн Тан основал династию Инь, свергнув последнего царя из династии Ся.

В период образования древнейшего рабовладельческого об­щества царь являлся также и первосвященником. Мы знаем, что в Древнем Китае царь совершал важнейшие религиозные церемонии культа предков. В столице около дворца царя нахо­дился храм предков и южный храм торжественных царских аудиенций. Постепенно оформлялось чиновничество, в состав которого входили представители древней родовой, а затем ра­бовладельческой знати — байсин. Существовали особые долж­ности «войсковых начальников» и «начальников округов».

Таким образом, древнейшее государство, возникшее на тер­ритории Северного Китая в эпоху первого деления общества на классы — класс рабовладельцев и класс рабов, приобретает черты древневосточной деспотии. Однако в этом древнейшем государстве еще долго и прочно сохранялись многочисленные пережитки родового строя. При царе находился аристократи­ческий совет, в состав которого входили представители родовой знати и потомки племенных вождей. В гадательных надписях этот совет носит название «совета больших и малых». Царский род представлял собой большой царский клан, члены которого занимали высшие должности в государственном и военном управлении, что обеспечивало прочность государства и господ­ства данной династии. Самый термин, служивший для обозна­чения слова «царь» (ван), уже встречается в иньских надпи­сях. Царская власть внешне еще сохраняла черты того времени, когда племенной вождь объединял в своих руках древней-

Статуэтка слуги

шие функции руководителя охот, военачальника и первосвя­щенника. Поэтому архаические формы иероглифических знаков «ван» (царь) и «цзу» (предок), встречающиеся в гадательных надписях, тождественны друг другу. Очевидно, деспотическая государственность периода Шан-Инь развилась из более древ­ней теократии, отголоски которой сохранились в культе цар-

ских предков и в представлении о том, что один лишь царь имеет право совершать важнейшие религиозные обряды.

Политическая история этой эпохи почти неизвестна. В не­которых надписях говорится о войнах, которые китайские цари постоянно вели с соседними племенами, защищая от их набе­гов земледельческие области Китая. Об особенно упорном характере войн с соседними племенами говорит следующая га­дательная надпись: «(Царь) спрашивает: «Три раза я прика­зывал совершать поход против страны... Будет ли поход удач­ным?». Очень часто войны носили ярко выраженный граби­тельский характер и предпринимались с целью захвата добычи* обычно пленников, которых обращали в рабство; в га­дательных надписях сообщается о том, что «захватили много рабов».

В середине и в конце царствования династии Инь китайцы постепенно колонизуют и завоевывают горные районы, засе­ленные кочевниками, а также долины Вэй и Фэнь, т. е. цен­тральную часть провинции Шэньси и юго-западную часть провинции Шаньси. Для защиты страны от кочевников и для захвата соседних земель, рабов и различной добычи требова­лась соответствующая организация войска и военного дела.

В это время китайское войско состояло из пехоты, конницы и колесниц. В широких степных просторах Средней и Восточ­ной Азии уже в древности была приручена лошадь и появилась колесница, которую применяли главным образом в военном деле. Колесница и лошадь упоминаются в иньских надписях. При раскопках в Аньяне было найдено около 400 бронзовых украшений колесниц и скелеты лошадей. Войско было воору­жено большей частью бронзовым оружием: саблями, боевыми топорами и широко распространенной алебардой, а также лу­ком, стрелами и копьями. Численность войска достигала 2 тыс. человек. Отряды конницы состояли обычно из 300 всад­ников. Возможно, что применялись способы фланговой атаки» флангового окружения и ночных нападений. Так, в одной га­дательной надписи спрашивается: «Пройдет ли эта ночь в лагере без несчастья, мирно?». Классовый характер Иньского государства нашел свое отражение в организации войска. Пе­хота обычно состояла из простых земледельцев, призванных в войска и оторванных от своих хозяйств, как это образно опи­сано в «Книге песен». На колесницах сражались знатные люди, достаточно богатые, чтобы выставить колесницу с уп­ряжкой для двух лошадей.

Длительная борьба с кочевниками ослабила государство Шан-Инь. Чжоусские племена, осевшие в бассейне реки Вэй, одержав ряд побед, разгромили древнее царство Инь и на его развалинах основали новое государство, получившее на­звание от племени чжоу.

сунками, изображающими солнце, луну, землю, лес, мужчину, женщину, животных, жертвоприношение и т. д. Затем появля­ются более сложные знаки, обозначающие отвлеченные поня­тия (идеограммы). Так, слово «восток» изображалось рисунком дерева, позади которого восходит солнце. Когда отдельными идеограммами начали обозначать подобнозвучащие слова (омофоны), древняя картинная письменность стала сочетаться с более сложным принципом фонетической письменности. Однако эта сложная иероглифическая система не имела четких форм ни иероглифической письменности, ни даже самых примитивных форм звукового письма.

ли свое господство над всеми остальными племенами, жившими в бассейне реки Вэй, и образовали до­вольно крупный союз племен, близко соприкасающийся с госу­дарством Инь. Цари Инь поручали князьям Чжоу охрану своих северо-западных границ от набегов соседних кочевых племен. Само название «чжоу» встречается в иньских надписях. Знат­ные семьи и даже цари Инь выдавали своих дочерей замуж за вождей племен чжоу. Чжоусские племена использовали насле­дие более древней и высокой иньской культуры; они заимство­вали у иньцев письменность, хронологическую систему, архи­тектурный стиль, обычай своеобразных гаданий и даже некото­рые формы религии. В период Чжоу признавались культурные достижения периода Инь, образованные люди того времени счи­тали себя преемниками иньцев и их продолжателями. Очевид­но, именно к этой эпохе относятся следующие изречения: «Следуйте уголовным законам Инь, мудро установленным», «Изучайте великих людей Шан, чтобы укрепить свое сердце и уметь учить людей», «Тщательно ищите среди образцов, дан­ных наиболее древними и мудрыми царями Инь, то, что может послужить вам, чтобы защищать народ и править над ним», «Выполняйте обряды Инь и приносите жертвы в новых городах».

Сохранились легенды, описывающие завоевание чжоусски- ми племенами царства Инь и образование большого и сильного государства Чжоу. Чжоусский царь Вэнь ван, судя по этим ска­заниям, совершил поход на запад, расширил границы Чжоус- ской страны и разработал план завоевания царства Инь, заве­

щав выполнить это дело своему сыну. Очевидно, в этот период государство Чжоу начинает претендовать на господство в Се­верном Китае, в бассейне реки Хуанхэ. В этом отношении крас­норечивы слова одного из чжоусских правителей, сохранивши­еся в более позднем предании: «Мы должны продолжать дело царя Вэнь вана, отказаться от всякой лени до тех пор, пока на­ше государство не станет всемирным и пока от углов моря и восходящего солнца до этого места не будет ни одного человека, который бы ослушался нашего закона».

Пользуясь ослаблением царства Инь, чжоусский царь У ван начал борьбу за покорение страны Инь и господство во всем бассейне Желтой реки. После первого неудачного похода, на одиннадцатом году своего царствования он двинулся во главе большого войска на восток и, одержав победу над войсками иньцев, завоевал Иньское государство. Так описывают позд­нейшие легенды образование в Северном Китае государства Чжоу в XII в. до н. э.

образом в степных и горных областях, эти скотоводческие районы находились под наблюдением особых чиновников. Чиновники «заботились о разведении и обилии птиц и живот­ных» и «ведали пастбищами, на которых разводили скот». Особенное внимание государственная власть обращала на ко­неводство, так как армия нуждалась в большом количссвве лошадей. На особых пастбищах пасли коней, содержавшихся в специальных царских конюшнях.

Наибольшее значение имело земледелие, распространенное главным образом в плодородных речных равнинах. В поздней­ших легендах обоготворенные предки династии Чжоу называ­ются «героями земледелия». Так, родоначальником династии считался «князь проса» — Хоу-цзи. В «Книге песен» довольно ярко описывается земледельческий быт того времени.

Плодородная почва Северного Китая давала возможность собирать богатые урожаи и способствовала развитию зем­ледельческого хозяйства. Появляется система смены полей. Каждый участок делился на три части, причем ежегодно об­рабатывались две части, а третья оставалась под паром. «Ив три года совершался полный круг; таким образом, каждая до­ля два года подряд обрабатывалась и только к третьему году менялась». Начинают применять удобрения, появляется систе­ма озимых и яровых посевов, На более интенсивные формы ис­пользования земли указывает развитие садоводства, плодовод­ства, огородничества, разведение фруктовых деревьев, культура

тутового дерева и конопли. Государственная власть принимала меры, способствующие развитию земледельческого хозяйства, окружая ореолом святости труд земледельца. Именно поэтому была установлена религиозная церемония открытия сельскохо­зяйственных работ, когда царь, идя за плугом, проводил пер­вую борозду, а после жатвы первый пробовал хлеб нового уро­жая. В одной из древних книг описывается обычай класть в гробницу умершего аристократа мотыгу земледельца рядом с луком и стрелами воина.

Наряду с сельским хозяйством получают дальнейшее раз­витие и ремесла, в частности ткацкое дело. Особенное значение приобрела металлургия. Именно в этой отрасли ремесла про­изошли наиболее крупные технические сдвиги. По-прежнему наибольшее распространение среди металлов имела бронза, из которой делали различные предметы, главным образом ору­жие. Техника обработки бронзы достигла наивысшего расцвета. Об этом свидетельствуют роскошные бронзовые сосуды, отно­сящиеся главным образом к этому времени.

В больших государственных ремесленных мастерских рабо­тали рабы. Мастерские находились под надзором чиновников, ведавших ремеслами и искусством. Ремесленное производство уже было в некоторой степени дифференцированным. Особые чиновники ведали производством бронзы и, очевидно, управля­ли специальными металлургическими мастерскими.

Развитие ремесленных производств и сельского хозяйства, выделение особых скотоводческих и земледельческих районов способствовало развитию торговли. Избыточные продукты шли на рынок. В каждом городе имелся один или даже несколько рынков, устройство которых описано в источниках. Государ­ственная власть пыталась регламентировать торговлю. Торгов­цы, продававшие товары одного вида, были сосредоточены в отдельных кварталах. Так, рынок делился на кварталы продав­цов зерна, оружия, глиняной посуды, металлических изделий, рабов и т. д. Размеры, качество и цены товаров устанавлива­лись распоряжениями государственной власти. При крупных сделках требовалось заключение контракта. За порядком на рынке следил начальник рынка, контора которого находилась посреди рыночной площади.

В общественном строе государства Чжоу долго сохранялись многие черты, типичные для предшествующего времени. Так, все еще прочно существовала патриархальная семья. Власть отца в этой семье была неограниченной, ему должны были полностью подчиняться все члены семьи. Авторитет отца санк­ционировался государственной властью. Так, в указе царя Сюа- ня (827—782 гг. до н. э.) говорится: «Ни в коем случае поддан­ный не имеет права жаловаться на решение своего непосред­ственного начальника, так как если бы это было разрешено, то

сыновья стали бы судиться со своими отцами и не было бы необходимого различия между старшими и младшими». В осо­бенно тяжелом положении находились женщины. Как правило, женщины не имели права личной собственности. Они могли наследовать имущество лишь в том случае, если не было в жи­вых родственников-мужчин. Больше того, женщины были осуждены на вечное и тягостное затворничество в особой поло­вине дома. Если женщина покидала свой дом, то ее считали большой грешницей. В комментариях к книге «Чунь цю» под названием «Цзо чжуань» говорится: «Если женщина умерла не в своей комнате, то табличку ее духа не следует помещать рядом с табличкой ее мужа». К женщине в обществе устанав­ливалось презрительное, высокомерное отношение. Самым тяжелым обвинением для мужчины было обвинение в том, что «он следует советам своей жены».

В период Чжоу большую роль продолжала играть древняя сельская община, застойно сохранявшаяся в течение ряда ве­ков. У древнекитайского философа Мэн-цзы описывается особая «колодезная система» земледельческого хозяйства, так называемая «цзинь-тянь», основанная на древнем общинном землевладении. Эта система состояла в том, «чтобы в деревнях, отдаленных от городов (земля делилась бы) на 9 одинаковых квадратных участков (и чтобы) один из них (средний) обраба­тывался бы сообща для снабжения общественных чиновников при помощи особой повинности — «самопомощи». Ни смерть, ни путешествия не должны вывести этих поселян из их селения. «Если деревенские селения будут разделены на квадратные части, одинаковые снаружи и изнутри, то они образуют тес­ные связи дружбы. Они будут защищать друг друга и помогать друг другу в своих нуждах и болезнях. Тогда все семьи будут жить в совершенном единстве... Восемь семей будут сообща обрабатывать общественное или общинное поле. Когда общин­ные работы будут окончены, семьи могут взяться за свои личные дела».

Общинный строй, по выражению Ф. Энгельса, был в течение долгого времени опорой самых грубых форм восточного деспо­тизма. В эпоху образования древнейшего рабовладельческого государства весь земельный фонд страны, включая земли, на­ходившиеся во владении общин, считался номинально принад­лежащим государству, во главе которого возвышалось, говоря словами К. Маркса, «связующее единство» в лице обоготворен­ного царя-деспота. Это подтверждается своеобразными терми­нами древнекитайского языка. Так, слово «гунь-тянь» (общин­ное поле) обозначает в то же самое время и «поле вождя». Но когда древнекитайский гун (вождь) превратился в вана (царя), то и все земли общин, которыми некогда распоряжался вождь, превратились в земельный фонд, номинально принадлежащий

Рельеф из Шандуна

деспотическому государству. Наряду с этим в процессе завоева­ния новых территорий и захвата общинных земель образуется и непосредственно принадлежащий царю централизованный в руках государства земельный фонд. В одной из песен книги «Ши-цзин» говорится о том, как чжоусский правитель Лю перед походом «собрал запасы с полей и из амбаров, набрал зерно в огромные мешки». В песнях образно описывается, как древнейшие цари государства Чжоу «расселяли народ, устраи­вали земли», очевидно, организуя на своих землях, в своих владениях, земледельческое хозяйство в большом масштабе. Чжоусские цари раздавали аристократам довольно большие земельные владения. На бронзовых сосудах этой эпохи сохра­нились записи о передаче царем земли тому или иному прибли­женному. Так, в тексте одной такой своеобразной дарственной грамоты говорится: «Бу Ди, за твои заслуги в военном деле дарю тебе луки и стрелы, рабов 5 семей и земли 10 участков».

К. Маркс указывал, что «государство здесь (в Азии.— В. А.) верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земель­ной собственности, хотя существует как частное, так и общин­ное владение и пользование землей»^[XVI].

Раздача земельных владений крупным аристократам приве­ла к образованию значительного слоя землевладельческой зна­ти, жившей в условиях древнего патриархального быта. В

«Книге песен» образно и ярко описывается поместье, принадле­жавшее богатому человеку, в частности сбор богатой жатвы, и жертвы, приносившиеся в честь предков, что должно было «возвеличить славу государства».

В аристократических хозяйствах в значительной степени использовался труд рабов. Рабовладение, возникшее еще в пе­риод Шань-Инь, расширялось. На существование рабовладения указывают надписи, в которых упоминается слово «пленный» (фу). Соответствующий иероглиф обычно изображал человека, добывающего раковины. Вполне возможно, что для добывания раковин использовались главным образом военнопленные. Другой иероглифический знак «чэнь», по толкованию древ­нейших китайских словарей, обозначает слово «тащить» или «служить царю» и изображает подчинение и покорность. По­этому китайские историки считают возможным утверждать, что знак «чэнь» обозначал слово «раб». В рабство, как и в прежние времена, обращались главным образом военноплен­ные. После покорения государства Шан часть иньцев и их со­юзников была обращена в рабство. Чжоусские цари жаловали этих новых рабов целыми родовыми группами своим прибли­женным, военачальникам и чиновникам. Так, например, шесть родов иньцев были пожалованы правителю княжества JIy по имени Бо Цинь, семь родов иньцев — Вэй Кан-шу и т. д. Много­численные надписи на роскошных бронзовых сосудах фиксиру­ют такого рода царские пожалования. Некоторые из этих надписей гласят: «Дарю тебе колесницы, лошадей, военное ору­жие и рабов в количестве 150 семей». «Цзян пожаловал рако­вин 10 связок, рабов 10 семей, людей 100 человек». «Дарю тебе рабов в количестве 200 семей». О крупных пожалованиях рабов отдельным аристократам говорится и в других источни­ках того времени. Так, в «Цзо чжуань» упоминается, что «царь Цзинь пожаловал Хуан цзи северных рабов (ди чэнь) — 1000 семей».

Чрезвычайно типично для истории древнего Китая постоян­ное взаимодействие между оседлыми земледельческими пле­менами, с одной стороны, и кочевыми горцами и степняками, окружавшими культурные земледельческие государства в бас­сейне реки Хуанхэ, — с другой.

Это взаимодействие между оседлыми и кочевыми народами было длительным и прочным. В период Чжоу, когда границы Китайского государства значительно расширились, многие пле­мена подпали под власть мощного Чжоусского царства. Китай­цы покоряли эти племена силой оружия и обращали в рабство целыми большими родовыми группами. Имеются данные, поз­воляющие считать, что рабы использовались в ремесленных мастерских, на земледельческих работах и в военном деле. Труд их эксплуатировался рабовладельцами, причем при упо-

минании рабов всегда указывалось, из какого племени они происходят. Так, например, рабы из восточных племен (и-ди) занимались пастушеством и скотоводством, а рабы из южных племен (мань-ди) специализировались на разведении лошадей. Каждая большая родовая группа работала в особой отрасли хозяйства. В большом количестве рабы использовались в цар­ском хозяйстве. Государственные учреждения и отдельные чи­новники тоже имели в своем распоряжении довольно значи­тельные группы рабов. Так, при начальнике чиновников со­стояло 120 рабов, в управлении скотом — 200 рабов, в отделе земледелия — 120 рабов, в отделе луков и стрел — 80 рабов и т. д. Эти данные, почерпнутые из книги «Чжоу-ли», характе­ризуют наличие в период Чжоу крупного дворцового хозяйст­ва, основанного на использовании рабского труда.

С развитием рабства появляется и торговля рабами. На это указывают надписи, сохранившиеся на бронзовых сосудах. В одной надписи X—IX вв. до н. з. говорится, например, об обмене пяти рабов на лошадь и моток шелка. На рынках были особые кварталы, в которых продавали рабов. Рост рабовладе­ния углублял пропасть между знатными и богатыми рабовла­дельцами и широкими массами обедневших крестьян-общинни­ков. Все ярче и ярче становятся симптомы социальной розни. Протест разоряющихся общинников нашел свое отражение в поэтических произведениях этого времени, в народных песнях.

В одной песне ярко рисуется труд дровосека и в то же вре­мя резко осуждается легкая и беззаботная жизнь богача, кото­рый «во время посева не утруждал своих рук и во время жатвы не знал труда», но собрал в свои амбары «зерно с трехсот по­лей». Этот богач не охотился вместе со своими людьми, но на его дворе «висят барсуки» и «полно перепелок». В конце этой песни как заключительный аккорд звучат слова: «Кто зовет себя благородным, не должен есть без забот и тревог хлеб, со­бранный без труда».

С негодованием описываются в песнях богатства знати, на­копленные при помощи тяжелого чужого труда. Богач сравни­вается с «большой мышью», которая жадно пожирает пшено бедняка. Автора этой песни особенно возмущает то, что бога­тый хозяин даже «взгляда не бросил» на тех, кто на него тру­дился, не проявив к ним никакой заботы. От лица своих угне­тенных братьев автор песни грозит жадному и «беспощадному» богачу, что они покинут его поля и «уйдут в счастливую зем­лю», где в «краю чужом найдут свою правду и свой новый дом».

Социальные термины этого времени характеризуют резкое классовое расслоение: «благородным отцам», «родителям на­рода» противопоставляется «мелкий люд», трудящиеся, кото­

рые в надписях и источниках этого времени называются «бу» и «чэнь». Трудовые массы народа были обречены на жизнь, пол­ную нищеты и лишений. Не имея возможности выйти из этого тяжелого положения, бедняки видели перед собой лишь неми­нуемое и тягостное рабство:

О весь народ наш! Неповинный В рабов он будет превращен.

Резкое классовое расслоение древнекитайского общества от­разилось в религиозно-политических трактатах того времени. В «Летописи церемоний» («Ли-цзи») говорится: «Ритуал не распространяется на простой народ, наказания не распростра­няются на высоких чиновников».

Бедняки и рабы нередко подымали восстания. При чжоус- ском царе Ли-ване народные массы поднялись в самой столице, окружили дворец, прогнали царя и даже вознамерились убить его сына. Однако народные движения не могли в корне изме­нить существующего строя, основанного на рабовладельческой форме эксплуатации труда.

В древнекитайском государстве постепенно Государственный сложный бюрократический

строй аппарат, страной от имени

царя. Вокруг царя выросла значительная группа аристократического чиновничества, занимавшего выс­шие должности в государственном управлении. Первым в этой группе был ближайший помощник царя, сосредоточивший в своих руках многообразные нити управления страной. Иногда эта должность передавалась по наследству в знатных семьях. Верховному чиновнику подчинялась особая коллегия из вель­мож, которые иногда назывались «три старца» и стояли во гла­ве важнейших ведомств. Один из них был «начальником мно­жества», который должен был «защищать народ». В его обя­занности входило управление хозяйственной жизнью страны. Он ведал организацией сельскохозяйственных работ (посевы, жатва, молотьба) и торговлей; он устанавливал цены на това­ры, а его подчиненные наблюдали за порядком на рынках. Второе место среди «трех старцев» занимал «начальник лоша­дей», который иначе назывался «начальник войск царских по­местий» и должен был «укрощать мятежников». Как глава военного ведомства он производил военные наборы, руководил военным обучением, стоял во главе военной инспекции и ве­дал снабжением войск. Вместе с тем он возглавлял армию и командовал ею во время войны. Наконец, важную роль играл и «начальник общественных работ», ведавший земельным фон­дом и руководивший водоснабжением страны. При помощи большого штата чиновников он наблюдал за реками, канала­

ми, плотинами, за оросительными сооружениями и работами, за состоянием дорог, а также за межеванием полей.

Таким образом, перед нами три основных и важнейших ве­домства: хозяйственное, военное и ведомство общественных ра­бот. На значение этих трех ведомств на Востоке указывал Маркс: «В Азии с незапамятных времен, как правило, сущест­вовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, воен­ное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ» ^[XVII].

Наряду с первыми «тремя старцами» выделились еще три других крупных чиновника. Первый из них ведал царской со­кровищницей, второй стоял во главе суда, а третий выполнял обязанности верховного жреца культа императорских предков. Эти три чиновника выделялись среди других своей близостью к царю. Постепенно первое место среди них занял начальник царской сокровищницы, который в VII в. до н. э. стал ближай­шим помощником царя по управлению государством.

Выделение ведомств и обособление должностей связано с возникновением налогового обложения, организацией судебно­го дела и оформлением культа царя и царской власти. Особен­но важным был налог на пахотные земли, взимавшийся в виде десятины с урожая, обычно осенью после жатвы. Налог с гор и озер взимался в виде четвертой части их доходности. Эти на­логи взимались натурой. Торговцы обязаны были платить пошлины за место на рынке, при заключении контракта, при продаже товара (полотна, шелка и пр.). Пошлины уплачива­лись весовыми металлическими деньгами, что указывает уже на значительное развитие торговли.

Выделение верховного судебного ведомства и главного уго­ловного судьи связано с организацией судебного дела. Появля­ются древнейшие законы, которые гарантируют незыблемость классового строя и неприкосновенность особы обоготворенного царя. Так, существовал закон об оскорблении величества, по которому человек, непочтительно отозвавшийся о царе, подвер­гался жестокой и мучительной казни. Уголовный кодекс, кото­рый приписывался полулегендарному царю древности Му, предусматривал систему наказаний, налагавшихся за наиболее тяжкие преступления. Среди этих наказаний выделялись пять наиболее строгих: смертная казнь, кастрация мужчин или за­точение женщин во дворце, ампутация ног, отсечение носа и наложение позорного клейма в виде черной татуировки на ли­цо. Однако эти наказания могли заменяться соответствующими прогрессивно возрастающими выкупами. В этом сказывался классовый характер законодательства и суда, дававших воз­

можность богачу откупиться от наказания. Уголовный кодекс Му содержал 3 тыс. статей, вернее, собранных вместе судебных решений (казусов, которые образовали древнейший свод уго­ловного права).

Развитие юридической мысли приводит к установлению в законах смягчающих обстоятельств при нечаянном и случай­ном преступлении и отягчающих — при преднамеренном. Суд высшей инстанции в лице верховного судьи рассматривал лишь дела по преступлениям, влекущим за собой по закону смерт­ную казнь. Суд низшей инстанции — местные судьи — рассмат­ривал все остальные дела.

Наконец, появление верховного жреца императорских предков связано с учением о том, что царь есть не только на­местник бога на земле, но и его земное воплощение. Поэтому царь назывался «сыном неба», а его распоряжения — «священ­ными волеизъявлениями». Царь в качестве «заместителя неба» считался посредником между людьми и силами природы. Каж­дые пять лет царь должен был совершать путешествие по стра­не и лично приносить жертвы богам на священных горах. «Божественный» характер царской власти выражался внешне в том, что даже высшие чиновники должны были перед лицом царя совершать троекратный земной поклон. Сверхъестествен­ное происхождение царей описывалось в древних легендах. Так, в одной легенде рассказывается, что царь Му родился от связи царицы, жены царя Чжао, с духом предка Чу. Царь Му описывается в этой легенде в образе богатыря, наделенного фантастическими способностями. Он совершает походы в «че­тыре угла света» на своей колеснице, влекомой чудесными ло­шадьми. Однажды любопытство привело его к истокам Желтой реки. Он посетил дворец мифического «Желтого императора», а потом достиг горы солнечного захода, навестив богиню Запа­да и смертельных болезней. Образ царя принимает сказочные очертания божества, живущего в иной сфере, чем остальные люди. Идеология обоготворения царской власти находит свое внешнее выражение в культе царских предков, а также в пыш­ных формах придворного этикета.

Резиденция царя была в то же время столицей государства. Историческая традиция сохранила названия главных центров и столиц государства Чжоу — городов Фань и Хао, а позднее JIo-и. В литературных произведениях, в частности в придвор­ной поэзии, сохранились красочные описания дворцового и аристократического быта. Роскошные изделия из бронзы, сосу­ды, употреблявшиеся при религиозных церемониях, драгоцен­ное оружие, произведения искусства свидетельствуют о высо­ком расцвете материальной культуры и искусства, а также о богатствах, которые накапливались в руках рабовладельческой знати, эксплуатировавшей рабов и бедняков.

Политическая история времени Чжоу

Судя по древним сказаниям и более подд- ним , но зтто более дсстоверным источни- нам, цари из династии Чжоу, завоевав го­сударство Инь, образовали большое и силь­ное царство. От времени ранней династии Чжоу известна только последовательность имен царей. В «Ис­тории сына неба Му», написанной в V—IV вв. до н. э., сохрани­лись легенды, относящиеся к этому периоду. В этих легендах царей Чао и Му изображали великими завоевателями, расши­рившими пределы государства. В результате этих завоеваний китайцы проникают в бассейн Янцзыцзяна и покоряют племе­на, жившие на берегах реки Хань и в районе Хубэй.

В IX—VIII вв. до н. э. развитие рабовладельческого хозяй­ства, требовавшее постоянного ведения войн для грабежа со­седних народов и для захвата рабов, привело к резкому обост­рению классовых противоречий. Крупные богатства, большие поместья, множество рабов скапливалось в руках отдельных магнатов, представителей поместной землевладельческой зна­ти. Этим богачам противостояли трудовые массы бедняков и рабов. В 842 г. до н. э. бедный люд столицы восстал против царя Ли-вана и штурмовал дворец. Свергнутый народом неза­дачливый царь Ли бежал. Острая классовая борьба сопровож­далась борьбой за захват царской власти. Два сановника Чжоу Гун и Чжао Гун объявили себя регентами государства, причем время их правления получило характерное название «Всеобщее согласие». Очевидно, правящий класс аристократии принуж­ден был, хотя бы на словах, пойти на некоторые уступки тру­довым массам. Впрочем, историческая традиция сохранила предание о том, что один из этих сановников, чтобы спасти сы­на свергнутого царя Ли, пожертвовал собственным сыном и выдал его народу. Весьма возможно, что этот период острой классовой борьбы получил название «Всеобщее согласие» имен­но для того, чтобы стереть в памяти следующих поколений воспоминание о тех уступках, которые аристократы были при­нуждены сделать народу.

В 827 г. до н. э. после смерти Ли-вана регенты передали власть его сыну, Сюань вану. О царствовании царя Сюаня (827—782 гг. до н. э.) сохранились сведения как в «Книге песен», так и в других источниках. Историческая традиция приписывает ему войны, которые он вел для подавления вос­станий среди подвластных племен, а также для завоевания со­седних стран, населенных главным образом кочевниками. Эти войны описаны в торжественных песнях, которые пелись в хра­ме предков. В одной оде говорится о вторжении кочевого пле­мени сюнну в царство Чжоу и захвате столицы в 822 г. до н. э.:

В шестой месяц, какое смятение! Боевые колесницы стоят наготове;

В каждую запряжено четыре статных коня. Они снаряжены, как это обычно делается. Сюнну яростно вторглись,

Поэтому мы должны были спешно выступить. Царь приказал выступить в поход.

Чтобы освободить столицу...

Мы победили сюнну,

Проявив великую храбрость...

Сюнну плохо рассчитали,

Заняв Цяо и Ху,

Захватив Хао и Фэнь,

Дойдя до северной части реки Цзинь.

Наши знамена, украшенные изображениями птиц, Развевались своими белыми складками.

Десять военных колесниц мчались впереди... Мы победили сюнну —

Это пример для десяти тысяч стран.

В другой торжественной песне описывается война Сюаня с кочевым племенем сюй. Сам царь во главе шести армий высту­пает в поход. Китайцы одерживают победу благодаря своим войскам, которые более организованы, чем орда кочевников, так как «они двигаются не толпами, но разбитыми линиями». Война заканчивается захватом «множества пленников».

Ослабленное длительной борьбой с многочисленными пле­менами, постоянно вторгавшимися в богатые плодородные до­лины реки Хуанхэ и ее притоков, раздираемое классовыми противоречиями и лишенное внутренней экономической спай­ки, государство Чжоу распалось на ряд независимых кня­жеств, во главе которых стояли могущественные аристократы, уже не зависевшие от единой центральной власти.

В 770 г. до н. э. один из почти номинальных чжоусских царей Пин-ван, теснимый западными кочевниками, перенес свою столицу на восток в город JIo-и (позднейший Ло-ян в про­винции Хэнань). С этого времени начинается распад Китая на независимые мелкие княжества, которые уже не подчиняются Восточночжоусскому государству.

В VII в. до н. э. пять наиболее сильных княжеств образуют лигу с целью подготовить страну к созданию сильного цент­рализованного государства. Однако это объединение носило временный и непрочный характер. Пять крупных княжеств, стремившихся к преобладанию, с трудом удерживали равнове­сие сил. Период их господства, относящийся к VII—V вв. до н. э., обычно называется временем «Пяти властителей». В V в. до н. э. борьба между отдельными княжествами стано­вится особенно острой, поэтому период V—III вв. до н. э. полу­чил название «Борющихся царств» (Чжань-го).

Период распада единого государства (VIΠ-ΠI вв. до н. э.)

От этого времени сохранилось уже большое количество разнообразных источников. Однако проблема социально-экономичес­ких отношений в VIII—III вв. до н. э. пока не может быть полностью разрешена ввиду отсутствия специальных источниковедчес­ких и историко-лингвистических работ.

Распространение железа производит переворот в развитии техники, появляются новые и более совершенные железные орудия. В VII в. до н. э. в княжестве Ци вводится государствен­ная монополия на железо. Начинают применяться железные сошники, что делает труд раба более продуктивным и дает воз­можность использовать большее количество рабов в сельском хозяйстве. Однако прочное существование старых сельских об­щин в значительной степени задерживало процесс развития рабовладельческих отношений. Во многих из этих общин, в особенности на периферии страны, сохранились примитивные родо-племенные или несколько более развитые семейно-общин­ные порядки. Завоевание обширных соседних территорий ки­тайскими царями привело к особым, специфическим для Древнего Китая, формам порабощения целых больших родо­племенных и семейно-общинных групп, которые номинально считались «рабами» государства, а фактически нередко пере­давались во владение отдельным аристократам. Поэтому неко­торые термины, служившие для обозначения свободных общин­ников, иногда использовались и для обозначения рабов.

С другой стороны, при неразвитости рабовладельческих от­ношений существовали различные градации, переходные ста­дии от рабовладельческой зависимости к свободному состоя­нию, что объясняется и сохранением домашнего патриархаль­ного рабства, и коллективным порабощением целых общин, и* наконец, резким различием между укладом экономически раз­витых центральных районов Китая и примитивным бытом кочевников и земледельцев, населявших обширные окраины государства Чжоу. Постоянные войны и перемещения государ­ственных центров, частые изменения в «облачной сфере поли­тики» приводили к тому, что рабы массами освобождались, а свободные, наоборот, попадали в рабство, хотя производствен­ная структура общин, основанная на натуральном хозяйстве, как правило, оставалась неизменной. С этим связана в конеч­ном счете текучесть форм рабовладения и неточность социаль­ных терминов Древнего Китая. Словом «чэнь» обычно обозна­чали понятия «слуга», «раб», в частности «домашний раб». Слово «минь» обычно обозначало в своей совокупности весь трудовой «народ», возможно общинников, находящихся в тя­желых условиях почти рабской зависимости.

В социально-политическом трактате философа Мэн-цзы

(IV—III вв. до н. э.) характеризуется хозяйственный и общест­венный строй этого времени. Упорные войны, которые вели между собой за преобладание и господство отдельные княжест­ва, тяжелым бременем ложились на трудовые массы народа. «Многочисленные армии отправляются в путь вместе с прави­телем (служа ему охраной) и поглощают все продукты. Голо­дающие не находят себе пищи; те, которые могут работать, не находят более покоя. Теперь одни лишь злобные взгляды, хор проклятий! И тогда в сердцах народа рождается лишь глубо­кая ненависть. Он сопротивляется приказам (царя), которые предписывают угнетать народ».

Развитие сельского хозяйства и ремесла привело к дальней­шему росту торгового обмена, на что, в частности, указывают однотипные памятники материальной культуры, найденные в различных районах Китая к северу и к югу от Хуанхэ.

В политико-экономическом трактате Гуаньцзы говорится о значении рынка и регулировании цен на товары. Автор говорит о купцах как об особом сословии, подчеркивая осведомлен­ность людей, «связанных с рынком». Значительное развитие получило ростовщичество. Ко времени образования Циньского государства появляется особый слой «богачей», которые владе­ли земельными поместьями и принимали участие в торговле. Китайские источники сообщают, что богачей в то время было так много, что Цинь Ши Хуан-ди для развития торговли в сво­ей столице переселил туда 120 тыс. семей таких богачей. Весь­ма возможно, что эта цифра сильно преувеличена. Развитие торговли и ростовщичества обостряло классовые противоречия. В целях предотвращения возмущений трудового народа выдви­гались проекты социальных реформ, которые должны были оградить правящий класс аристократии и средние зажиточные слои торговцев от возможных социальных потрясений.

В IV в. до н. э. в княжестве Цинь сановником Шан Яном были проведены реформы, направленные на то, чтобы подо­рвать древнее общинное землепользование и укрепить крупное аристократическое землевладение. Земельная реформа заклю­чалась в том, что была введена неограниченная частная собст­венность на землю и разрешена свободная продажа и купля земли. Согласно налоговой реформе Шан Яна, налог с урожая был заменен налогом на землю, который взимался с каждого землевладельца в зависимости от размеров его земельного вла­дения. Наконец, специальная административная реформа пре­дусматривала полицейский контроль за населением страны. Был принят ряд мер и к тому, чтобы расширить посевную пло­щадь и привлечь в страну земледельческое население, что бы­ло необходимо для развития земледельческого хозяйства.

Однако эти реформы не могли ослабить напряжения клас­совой борьбы. Рост аристократического землевладения, разви­

тие торговли и необходимость сохранения ирригационной сети, а также защиты страны от кочевников требовали восстановле­ния сильного централизованного государства. Уже в философ­ских трудах VI в. до н. э. формулируются твердые принципы государственного управления и указывается на необходимость восстановления деспотии после периода временной смуты и внутренней борьбы. Так, в книге философа Мэн-цзы дается яр­кая характеристика мощной деспотической власти. Мэн-цзы рекомендует установить государственный контроль над земле­делием, а императорам советует, в частности, осуществлять крупное ирригационное строительство для поднятия сельского хозяйства.

В IV в. до н. э. усиливается княжество Цинь. В течение це­лого столетия князья Цинь ведут упорную борьбу за преобла­дание и господство

во всем Китае.

Циньский князь Чжан из династии Цинь, подчинив все остальные княжствва и обс­линив под своей властью весь Китай . при­нял титул и имя Цинь Ши Хуан-ди (246— 210 гг . до н. э.) . В его царттвование восста-

^Пе^риод династии Цинь (256—206 гг. до н. э.)

навл^ается единое и централизованное Китайское государство, которое было разделено на 36 областей. Вся власть сосредоточивается в руках могущественного деспо­та, управляющего страной при помощи чиновничества. Объеди­нение Китая в единое государство дает возможность возродить прежнюю завоевательную политику. В результате этой полити­ки были покорены племена, населявшие территорию современ­ных провинций Гуандун, Гуанси, Ганьсу и Сычуань. При Цинь Ши Хуан-ди Китайское государство охватывало территорию собственно Китая, включая части Маньчжурии и Монголии, вплоть до границ Кореи и Индокитая. Для защиты от нападе­ний кочевых племен было расширено строительство знамени­той Великой Китайской стены, которая впоследствии образова­ла систему оборонительных сооружений вокруг разросшегося Китайского государства на протяжении трех с лишним тысяч километров.

В большом государстве можно было провести ряд мероприя­тий, которые способствовали бы развитию земледелия и тор­говли. Так, при Цинь Ши Хуан-ди была расширена ороситель­ная сеть, в частности сооружен большой канал, соединивший реки Цзин и Ло в современной провинции Шэньси. Сооружение дорог, установление системы мер, веса и длины, а также рефор­ма письменности должны были содействовать развитию тор­говли.

Однако деятельность Цинь Ши Хуан-ди, направленная на создание централизованной деспотии, встречала противодейст­вие как со стороны поместной аристократии, вытеснявшейся

новым чиновничеством, так и со стороны широких трудовых масс, рабов и крестьян. На обостренную социальную борьбу этого времени указывает факт сожжения книг, в которых со­держались мысли, опасные для существования единого цент­рализованного государства. В легендах полуисторического ха­рактера описывается, как Цинь Ши Хуан-ди приказал заживо похоронить 460 ученых, утаивших книги и осуждавших царя. По совету своего министра Цинь Ши Хуан-ди приказал сжечь все исторические хроники и классические книги, за немногими исключениями, а утаивших свои крамольные сочинения — за­клеймить и послать на постройку Великой стены. Так расправ­лялась царская власть со всякого рода попытками изменения

существующего строя, которые возникали в то время.

^Пе^риод династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.)

дарство во главе с

Однако недовольство трудовых масс было настолько СИЛьныМ, что одному из вождей восставших крестьян, некоему Лю Бану, удалось захватить столицу и верховную государственную власть и на развалинах Циньской империи основать новое госу- династией Хань. В результате этого восста­

ния несколько улучшилось экономическое положение кресть­ян: были снижены налоги и облегчены государственные трудо­вые повинности. Однако государственная власть осталась в руках рабовладельческой аристократии. Аристократы, примк­нувшие к восставшим, сумели захватить в свои руки верховную власть, сделали крестьянству некоторые уступки, а затем вос­становили старую государственную машину классового гнета.

При царях из династии Хань богатые аристократы-земле­владельцы сосредоточивают в своих руках большие земельные владения. Так, в «Истории первой династии Хань» говорится о том, что «министр Чжан Ю владел 40 000 (единиц земли), а другие собиравшие землю обладали обширными земельными пространствами; вследствие этого народ жил в бедственных ус­ловиях». Сельские общины постепенно разлагались, широкие слои крестьян разорялись. Это разорение широких слоев насе­ления приводило к увеличению количества рабов в стране. До­веденные до нищеты бедняки часто были принуждены прода­вать в рабство своих детей. Такие факты описываются в «Исто­рии первой династии Хань»: «У населения удела Цинь семьи были бедны, а дети крепки и сильны; поэтому их и отдавали в залог... Когда несколько раз подряд бывал неурожай, населе­ние бывало вынуждено продавать знатным людям своих детей, чтобы добыть одежду и пищу».

Разорившиеся бедняки попадали в долговую кабалу, кото­рая постепенно приводила к рабству. В источниках периода Хань говорится, что «по обычаям продававшиеся в рабство дети и взрослые сначала считались заложниками; если через

три года они не выкупались, то они становились окончательно рабами». Тяжелым бременем на плечи свободного трудового населения ложились войны, когда бедняки разорялись от на­логов, а многие из них погибали на полях сражений. Разорение и нищета трудовых масс росли. В источниках говорится о том, каким тяжелым бичом для широчайших слоев населения были войны: «В царствование У Ди правительство много занима­лось военными экспедициями и гражданскими сооружениями. Поэтому требовалось столько рабочей силы для выполнения этих проектов, что многие были вынуждены бросать свое ос­новное занятие — земледелие. Император У Ди из династии Хань посылал военные силы в четырех направлениях и нало­жил на народ тяжелые налоги. Люди, имевшие трехлетних сы­новей, должны были платить за них подушную подать. Это причиняло много страданий. Некоторые даже убивали своих сыновей, как только они рождались».

В годы войны рабовладельческая аристократия, опираясь на аппарат государственной власти, облагала население раз­личными дополнительными податями. Так, в период династии Хань был введен натуральный налог с урожая, взимавшийся с собственников земли, и денежный налог, взимавшийся со все­го населения. Для увеличения доходов казны в правление У Ди были введены монополии на соль и железо. Работорговля дос­тигла широких размеров, что указывает на большое количест­во рабов в стране. Создаются специальные рынки рабов. Работорговцы принимают всякие меры, чтобы получить как можно больше барыша от этой торговли. В «Истории первой династии Хань» говорится, что «занимающиеся ныне прода­жей рабов одевают последних в роскошные одежды... и выстав­ляют их в стойлах (на базарах)».

Разорение трудовых масс, постепенный распад сельских общин, рост крупного землевладения и работорговли — все это вызывало обострение классовых противоречий и усиление классовой борьбы. В источниках сохранились сведения, что не­которые государственные деятели пытались принимать меры к смягчению классовых противоречий. С этой целью делались попытки ограничить землевладение и рабовладение. В царство­вание императора Ай Ди был выдвинут проект, согласно кото­рому представители знати, чиновники могли иметь не более 5 тыс. единиц земли (му). В зависимости от своего социального положения тот или иной рабовладелец мог иметь от 30 до 200 рабов. Однако этот проект не был осуществлен.

В эту эпоху рабство широко развивается. Но труд рабов оказывается недостаточно эффективным. Чтобы сделать труд раба более производительным, рабовладельцы сажают рабов на землю, давая им участки земли и позволяя вести собствен­ное хозяйство. Так появляются в этот период, а может быть и

несколько ранее, переходные формы от рабовладения к фео­дальным отношениям, которые отчасти напоминают древне­римский колонат. Безземельные крестьяне часто брали у бога­чей в аренду землю, обязуясь выплачивать 50% урожая в виде арендной платы. Такая высокая норма арендной платы неиз­бежно приводила к закрепощению свободных крестьян.

В период Хань значительно растет внеш- Внешняя ^няя торговля и в связи с этим широко раз-

торговля вивается завоевательная политика. В кон­

це II в. до н. э. при императоре У Ди (140— 87 гг. до н. э.) китайцы проникают довольно далеко на запад. Китайские караваны направляются через Восточный Туркес­тан в район южных оазисов Таримского бассейна и в области между Оксом и Яксартом (Аму-дарья и Сыр-дарья). Особенно оживленные торговые взаимоотношения китайцы устанавли­вают с Ферганой. Различные китайские товары привозились в Бактрию, откуда персидские торговцы везли их дальше на за­пад, в Сирию. Китайцы вывозили шелк, а ввозили различные ткани, пестрые ковры, стекло, металлы, драгоценности, яшму и кораллы, лекарства, а из Бактрии — лошадей и верблюдов. Через Персию и Сирию китайские товары проникали в Рим­скую империю.

Стремление захватить в свои руки важные торговые пути, в частности так называемые шелковые дороги, а также рынки привело к развитию завоевательной политики. Китайский пол­ководец и дипломат Бань Чао (32—102 гг. н. э.) совершил не­сколько экспедиций в Восточный Туркестан. В 97 г. н. э. Бань Чао довел китайские войска до Антиохии Маргианы. На восто­ке китайцы проникают в Корею и даже в некоторые области Индокитая, стремясь открыть дорогу в Индию. Китайское пра­вительство устанавливает дипломатические и торговые взаимо­отношения с многочисленными государствами. Широко разви­тая внешняя торговля и завоевательная политика еще больше обогащали рабовладельческую аристократию, что создавало внешний, кажущийся эффект «благосостояния» страны и государства.

Рост могущества Ханьского государства Реформы нашел свое отражение и в развитии куль-

Ван Мана туры . В это время основывались академии,

библиотеки, государство поддерживало пи­сателей, заботилось о повышении квалификации чиновников, установив публичные экзамены. Однако все это носило показ­ной, чисто внешний характер. Массы трудового населения были в тяжелом положении. На это указывают реформы узур­патора Ван Мана, выдвинутого, очевидно, средними слоями сельского и городского населения, стремившегося к улучше­нию своего экономического положения и к некоторому смягче-

нию классовых противоречий. В это время распространяются теории, имевшие целью ослабить классовую эксплуатацию, делаются попытки смягчить социальные противоречия и тем самым заглушить классовую борьбу. В этом отношении харак­терны теории Дун Чжун-шу и Ван Чуна, а также реформы Ван Мана. Дун Чжун-шу предлагал запретить сосредоточение зе­мельных владений в одних руках, отменить монополии на соль и железо, «покончить с рабством, отменив неограниченное право рабовладельцев убивать своих рабов», уменьшить нало­ги и облегчить военные и трудовые повинности. Особенный интерес представляют реформы Ван Мана, захватившего в ре­зультате восстания государственную власть в 8 г. н. э. В 9—10 гг. Ван Ман провел реформы, по которым была конфи­скована земля, принадлежащая аристократам, и вся земля в государстве была объявлена «царской землей». Одновременно с этим была сделана попытка произвести перераспределение земельного фонда и ограничить землевладение. Продажа земли и рабов была запрещена. Наряду с прежними государственны­ми монополиями на железо, соль и вино, были введены моно­полии на горные промыслы и водные ресурсы, а также уста­новлены твердые рыночные цены. Так была сделана попытка использовать государственную власть для установления конт­роля над хозяйственной жизнью страны. Однако реформы Ван Мана окончились неудачей. Уже через три года, в 12 г., была отменена земельная реформа, а затем была снова разре­шена покупка и продажа рабов.

Полумеры, проводившиеся рабовладель- Народные ческим государством в целях приглушения

восстания классовой борьбы, не привели к желаемым

результатам. Половинчатые реформы не могли коренным образом улучшить положения трудящихся масс, того «бедного народа, который постоянно носил шкуры животных и питался пищей собак и свиней». Но, с другой стороны, эти реформы серьезно затрагивали интересы имущих слоев и в первую очередь аристократии, вызывая среди них недовольство. Голодные восстания бедняков и широкие соци­альные движения продолжались и даже усиливались. Круп­ным народным восстанием было восстание «краснобровы1х», во главе которых стоял Фань Чун, поднявший значительные мас­сы населения в Шаньдуне в 18 г. н. э. К восставшим присоеди­нились и реакционные аристократические группировки, кото­рые были недовольны реформами Ван Мана. Фань Чун одержал победу над армией Ван Мана. В 23 г. войска Ван Мана были разбиты, его столица была занята восставшими, но в 27 г. ари­стократы, примкнувшие к «краснобровым», сумели разбить восставших и снова восстановить прежние рабовладельческие порядки.

Другое крупное восстание произошло в 184 г. Это было восстание «желтых тюрбанов», тщательно организованное крупным политическим деятелем того времени Чжан Цзяо и его братьями. Организаторы восстания проповедовали идею всеобщего равенства, поэтому их учение получило название «Путь ко всеобщему миру». Руководители восстания были по­пулярны среди народа и пользовались большим авторитетом. Они были объявлены народными героями, а один из них даже был провозглашен «богом войны». Армия восставших достигла несколько сот тысяч человек и состояла из большого количе­ства отдельных отрядов. К восставшим примкнуло много рабов, которые вместе с повстанцами стремились уничтожить рабо­владельческое государство, ненавистную им машину классо­вого гнета. Несмотря на широкий размах этого массового народного движения, восстание было подавлено. Однако и ди­настия Хань не смогла удержать верховной власти в своих руках. Многочисленные восстания подточили государство Хань, набеги кочевников довершили его разгром.

КвльоуКи Древнего Китая

Китайская культура восходит к очень глу­бокой древности. Древнейшие китайские надписи дают возможность проследить процесс возникновения и первоначального развития иероглифической письменности.

Сохранившиеся литературные источники, по большей части произведения так называемой классической литературы Древ­него Китая, свидетельствуют о возникновении и развитии ки­тайской религии и литературы, появлении философии, а так­же древних социально-политических систем. Этот процесс мы можем наблюдать на протяжении целого тысячелетия.

Китайская религия восходит к фетишизму, к древним фор­мам культа природы, культа предков и тотемизму, тесно связанному с магией. В исторических источниках сохранилось воспоминание о том времени, когда еще были широко распро­странены тотемистические представления, связанные с обого­творением природы. Так, в труде Сыма Цяна есть легенда, что «Хуан-ди был царем государства Медведя. Его мать однажды находилась в поле и зачала от того, что увидела большую мол­нию, окружившую Полярную звезду. Через 24 месяца после этого она родила Хуан-ди». Можно предполагать, что Хуан-ди считался родоначальником одной из тотемных групп Медведя.

Широко был распространен в Древнем Китае исконный культ природы, в особенности культ земли и гор. Этот древний культ гор в Китае был связан с рельефом местности и с хозяй­ственным бытом того времени, когда предки китайцев коче­вали от гор к рекам. В Китае долго существовала форма особых гаданий, связанных с землей (геомантия). Наряду с этим древние китайцы обоготворяли солнце, луну, планеты

и звезды, реки и деревья. Особенное значение всегда имел культ предков, тесно связанный с прочным патриархальным бытом и сохранившийся в своих закостеневших формах до очень позднего времени.

Религиозные верования оформились в Китае уже в глубо­кой древности. В произведениях классической литературы сохранились указания на священные древние тексты, которые пользовались особенным почитанием верующих. Наибольшее значение получили в Китае религиозно-философские системы, сложившиеся в VI—V вв. до н. э. и легшие в основу поздней­ших религий. Громадное значение имела в культурной жизни Китая религиозно-философская система Конфуция, которая основывалась на древних школах писцов и гадателей. Сохра­нились лишь скудные сведения о личности Конфуция. Но то, что о нем известно, настолько связано с реальным бытом, что заставляет предполагать существование определенного писате­ля, руководившего особой религиозно-философской и социаль­но-политической школой. Конфуций, согласно древней тради­ции, жил в VI—V вв. до н. э. (по традиционной китайской хронологии с 557 до 479 г. до н. э.). Происходил он из аристо­кратического рода чиновников княжества Лу, где правили потомки династии Шан. Именно поэтому все его учение про­питано глубоким уважением к старинным китайским обычаям и обрядам. Как им, так и представителями его школы были отредактированы произведения более древней, так называе­мой классической литературы Древнего Китая. Впрочем, они, возможно, подвергались переработке и в более поздние вре­мена.

Основным принципом конфуцианства является традиция. Конфуций неоднократно указывал на то, что он не стремится ни к каким новшествам. «Я передаю, а не выдумываю»,— го­ворит он, очевидно, выражая в этих словах основу своего тра­диционализма. Конфуций, как говорили его последователи, считал возможным только толковать древние тексты, строя на их основе особую религиозно-философскую, социально-полити­ческую и моральную систему. Особое значение придается в си­стеме Конфуция элементам воспитания с целью выработки в характере человека постоянного смирения, подчинения, готов­ности повиноваться старшим и начальникам. Конфуцианская философия считала необходимым и вполне возможным изме­нение характера человека. Конфуцианство основывало на этом тезисе идею неизбежности и необходимости совершенствования с классовой точки зрения каждого человека. «По своим врож­денным свойствам все люди близки друг к другу. По своим приобретенным свойствам они отличаются друг от друга». «Только самый великий ученый и самый худший идиот ни­когда не меняются»,—говорится в конфуцианских книгах. Кон-

Лао-цзы посещает Конфуция

фуцианство стремилось воспитать человека в полном внутрен­нем духовном порабощении. Каждый человек должен быть доволен своим социальным положением и не стремиться к луч­шему. С точки зрения Конфуция, «всегда сообразуясь со своим положением, мудрец не желает внешнего величия. Когда он имеет богатство и положение в обществе, то он будет жить, как богатый и имеющий положение; когда он находится в бедно­сти, то он и будет жить, как бедный... Когда он находится в низком положении, он не оскорбляет властей... Поэтому, нахо­дясь в низкой доле, он покоряется судьбе...».

В учении Конфуция откровенно высказывается классовая точка зрения рабовладельцев, стремившихся к полному подав­лению трудовых масс. «Темные люди должны повиноваться аристократам и мудрецам», «Если темные люди перестают по­виноваться высшим и просвещенным, то в стране не будет мира». С особенной четкостью эта мысль проводится в извест­ной конфуцианской книге «Середина и постоянство» в следую­щих словах: «Неповиновение простолюдина высшему есть начало беспорядка». В той же книге «мудрец» противопостав­ляется толпе. Под словом «мудрец» следует понимать аристо­крата. Конфуций учит, что «мудрец, держащийся принципа середины и постоянства, совершает только нравственное или доброе, а простые смертные, не держащиеся этого принципа, совершают все без разбора». Таким образом, в этой «середине и постоянстве» скрывается идея классового «равновесия», ко­торую тщетно пытается установить аристократически мысля­щий древнекитайский философ. Конфуцианская социально-по­литическая теория «классовой гармонии» проповедовала необходимость особых взаимоотношений между господином и

слугой, между родителями и детьми, между супругами, меж­ду старшим и младшим, наконец, между друзьями. Проповед­ники этой теории, очевидно, думали, что современное им общество и государство могли спокойно существовать лишь на основе постоянного сохранения этих патриархальных взаи­моотношений, сохранения идеального «равновесия» в рабовла­дельческом государстве.

Одновременно с этим в конфуцианской религиозной фило­софии выдвигается теория божественного происхождения и божественного значения царской власти. Царь изображается в теории Конфуция в виде божества. В некоторых местах кон­фуцианских книг в поэтической, а иногда в риторической фор­ме проскальзывает такого рода мысль: «Если царь будет величав как небо и море, то народ будет уважать его, будет слушать речи его и будет сочувствовать делам его». В коммен­тариях к конфуциевой летописи «Весна и осень» царь прямо называется «божеством». «Император есть Сын Неба, его фи­зическая личность — олицетворение неба. Земля посреди име­ет свой центр в Сыне Неба. Народы в их границах подчинены князьям. Сын Неба получает веления от Неба; подчиненные князья получают их от Сына Неба».

Большое распространение имела в Древнем Китае и другая философская система, принадлежащая Лао-цзы, отличающая­ся от конфуцианства своим умозрительным характером. Впо­следствии из этой философской системы выросла сложная религия, так называемый даосизм, которая просуществовала в Китае свыше 2000 лет. Само слово «даосизм» происходит от слова «дао», что означает «путь» или «основа мира». Поздней­шая даосская религия окружила образ основателя этой рели­гиозно-философской системы туманом легенд. Само имя Лао- цзы означает «престарелый мудрец». В одной легенде расска­зывается, что Лао-цзы посетил Индию и Тибет. Его считали всевидящим, говорили о нем, что он приобрел всевидение под­вигом молчания, уединения и созерцания.

Философская система Лао-цзы в некоторых отношениях прогрессивнее конфуцианства. Ряд исследователей находят да­же возможным утверждать, что в учении Лао-цзы имеются эле­менты наивного материализма и стихийная диалектика. В по­нятии «дао» можно видеть наивно-материалистическое пред­ставление о материальной основе мира. Так, Лао-цзы говорил: «Великое дао растекается повсюду. Оно может быть направо и налево. Благодаря ему рождаются все существа, которые не останавливаются (в своем изменении)». Элементы стихийной диалектики можно усмотреть в целом ряде высказываний Лао- цзы, как, например, в его словах: «То, что сжимают,— рас­ширяется. То, что ослабляют,— укрепляется. То, что уничто­жают,— расцветает. Кто хочет отнять что-нибудь у другого,

непременно потеряет свое. Все это называется трудно пости­жимым. Мягкое преодолевает твердое, слабые побеждают сильных».

Философское учение Лао-цзы отразило сложные' классовые взаимоотношения, существовавшие в Китае в конце VI и в на­чале V в. до н. э. Облеченное в форму метких и остроумных изречений, которые в своей совокупности образуют книгу Дао Дэ-цзин, это учение в некоторой степени носит эклектический характер. Весьма возможно, что его популярность объясняется не только оригинальностью и новизной проводимых в нем фи­лософских идей, но также и тем, что в нем отразились интере­сы, мысли и чаяния различных слоев общества. Аристократы, стремившиеся к восстановлению единого государства, мечтали об идеальном «единстве», о чем в Дао Дэ-цзин говорится: «Благодаря единству знать и государи становятся образцом в мире. Вот что создает единство». С другой стороны, в том же самом социально-философском трактате, который, возможно, подвергался редакционной переработке, можно найти резкие обличения богачей, накапливающих огромные богатства и уг­нетающих народ. «Если зал наполнен золотом и яшмой, то никто не в силах его охранять. Если богатые и знатные горды, то этим они сами на себя навлекают несчастье». Еще более резко выступает Лао-цзы против классового правительства, разоряющего народ, против войны, которая приносит людям одни лишь несчастья: «Народ голодает потому, что слишком велики поборы и налоги». «Хорошее войско — средство (по­рождающее) несчастье, его ненавидят все существа... Про­славлять себя победой — это значит радоваться убийству лю­дей. Тот, кто радуется убийству людей, не может завоевать сочувствия в стране... Если убивают многих людей, то об этом следует горько плакать. Победу надо отмечать похоронной процессией».

В этих словах ясно звучит психология ухода и отказа от борьбы, отвращение к войне. В связи с этим стоят несомненно реакционные мысли о необходимости возвращения к старин­ному патриархальному быту и о сохранении культурной от­сталости народа. Так, JIao-цзы говорил: «В древности умевший служить дао не просвещал народа, а делал его глупым. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управ­ление страной при помощи знаний — враг страны, а без их применения — счастье страны».

Наибольший интерес представляет более прогрессивная, но все же соответственно развитию научных знаний того времени примитивная, стихийно-материалистическая философия, кото­рая появляется в Китае в I в. н. э. Один из представителей этой философии Ван Чун утверждал, что «небо есть тело, подобно земле», выступая против традиционной религиозной филосо­

фии и указывая на то, что «среди существ, несущих в своих венах кровь, нет таких, которые не умирали бы». Эта филосо­фия получила свое дальнейшее развитие в трудах филосо­фов III—V вв., которые указывали на смертность духа. Однако эта наивно-материалистическая философия не могла получить развития и распространения в Древнем Китае, так как клас­совая рабовладельческая идеология, тесно связанная с древней религией, господствовала в стране. Конфуцианство и даосская религия наложили свой тяжелый отпечаток на китайскую ци­вилизацию и сохранили неизменными многие формы древней культуры в течение не только веков, но и тысячелетий.

Однако потребности повседневной жизни привели к на­коплению уже в глубокой древности многих научных знаний. Многое знали китайцы в области математики, в частности гео­метрии. Известны им были свойства прямоугольного треуголь­ника, была решена задача равенства квадрата гипотенузы сумме квадратов катетов. Необходимость счета времени и со­ставления календаря явилась причиной накопления знаний в области астрономии. Начало астрономических наблюдений восходит к периоду Шан-Инь. Астрономы умели наблюдать движение небесных светил и даже вычислять и предсказывать солнечные и лунные затмения, а также появление комет. Со­звездия, расположенные вокруг Полярной звезды, были рас­пределены по «лунным домам». Появились древнейшие карты звездного неба. Исходя из положений созвездий по отношению к солнцу и к полюсу, пользуясь при этом водяными часами, астрономы вычисляли время.

Астрономические наблюдения дали возможность построить особую систему календаря, которая сохранялась в течение дол­гого времени. Основой этого лунного календаря было лунное летоисчисление, которое велось по циклам, состоявшим из 60 лет.

Расширение Китайского государства и необходимость ад­министративного деления страны вызвали раннее появление и развитие географии. Уже в период Чжоу чиновники состав • ляли отчеты о состоянии отдельных областей, главным образом с точки зрения доходности земель и взимания налогов. Один из этих отчетов вошел в качестве главы в книгу Шу-цзин. В этой главе дается географическое описание Китайского го­сударства, разделенного на девять областей. Здесь описывают­ся горы, реки, земли, а также налоги каждой области. Анало­гичное, несколько более позднее географическое описание Китая сохранилось в книге Чжоу-ли.