<<
>>

Глава III ТАРТЕСС — ИСХОДНЫЙ ПУНКТ ДРЕВНЕИСПАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ

В противоположность горным районам и центру полуострова, где процесс общественного развития проходил медленно, Турдетания и некоторые районы современной Андалузии, судя по литературным и археологическим памятникам, выделя­лись своей более высокой культурой.

Не случайно античная тра­диция именно здесь, па юге, локализует древнейшее царство турдетанов во главе с Тартессом. В то время, как Кельтиберия Астурия, Кантабрия и даже запад полуострова отмечались Страбоном1 и всеми источниками, па которые он опирался в своей «Географии», как дикие и отсталые области, Турдетания противопоставлялась всем этим областям как страна, обладаю­щая своим письмом, литературой и законами.

Выше было сказано, что альмерийская культура еще в эпоху ранней меди оказала исключительное влияние на формирование культуры южной части полуострова. Интенсивное развитие Альмерии, не знавшей неолита и перешедшей от палеолита пря­мо к эпохе меди и бронзы, было связано прежде всего с наличием богатых залежей в этой области. Важным фактором были также прибрежный обмен и плавание на юг, возможно, и в Атлантику мимо Геракловых Столбов. Андалузская культура древних ибе­ров, как это показывает археология, возникла в значительной степени под влиянием Альмерии'[314][315]. Достаточно беглого обзора археологической документации, чтобы убедиться в существова­нии единой линии исторической преемственности между древ­нейшей альмерийской культурой и развивавшейся потом куль­турой юго-запада и внутренней Андалузии.

Альмерийские местные топоры появились в Андалузии раньше, чем где-либо в других местах. Эти выводы Сирэ, Ме-

лида и других археологов не подлежат сомнению и никем но опровергаются. Большое количество медных шлаков, найден­ных при раскопках, различной медной утвари, наконец, пло­ские медныо топоры трапециевидной формы, на которые обычно ссылаются при характеристике эпохи меди в Испании, свиде­тельствуют о том, что данный район задолго до возникновения турдетапских поселений в Андалузии был мощным культурным фактором развития всего юго-востока полуострова.

Строительное и керамическое дело в комплексе альмерийской культуры также оказало значительное влияние на соседние области. Могилы в ущельях скал (Велес Бланко), в гротах (Куэва де лос Тольос) и в маленьких шахтах дают нам альмо- рийский тип каменного ящика, покрытого плитой! Подобные образцы найдены и в Андалузии.

Бронзовый век дает также типичную для Альмерии культуру в виде так называемой «аргарской» культуры, которая оказы­вает сильное влияние на соседние области. Альмерия и в эту эпоху имела, повидимому, могучую притягательную силу; аль- мерийский стиль распространяется на значительные террито­рии, в том числе и на юго-западную Андалузию. Расцвет куль­тури бронзы в Альмерии и распространение ее в Андалузии объясняются, повидимому, тем обстоятельством, что в этих районах находились большие залежи руд.

Южная группа памятников в эпоху железного века харак­теризуется культурой городищ (caslros), домами четырехуголь­ной формы определенно иберийского типа (Алькасар, Олалья, О'Красто и др.) и керамикой, сделанной на гончарном круге, из желтоватой глины. Сосуды отличались типичной иберийской формой (большие пифосы и шарообразные сосуды с цилиндри­ческими шейками, с красными полосами). Культура городищ характеризуется также определенными предметами ввоза: яй­цами страуса, египетскими скарабеями, янтарей[316][317]. Археологи­ческие памятники данной эпохи говорят но только о том, что культура Альмерии и юго-восточных районов Андалузии разви­валась в единый комплекс памятников, стирающий между ними всякие различия, но также и о том, что эти области, населявшие­ся турдетанами, вступили в сношения, в обмен или в торговлю с другими, далеко расположенными странами, как Финикия, Египет и, возможно, Эгеида[318].

0 развитии связей юго-восточной Испании с различными странами древнего мира можно судить по данным эпохи нео­лита и начала энеолита. Юго-восток Иберийского полуострова уже в эту раннюю пору обладает огромной притягательной си­лой; его влияние простирается на Галлию и другие страны Ев­ропы.

На основании археологических памятников можно ре­конструировать примерную картину внешних связей полуостро­ва в период, предшествовавший финикийской колонuзанu∏. Один путь связей вел через Галлию, другой — на Запад. Это был «атлантический» морской путь олова. До того, как было открыто олово, это был путь золота, янтаря и меди.

Археология вскрывает также древнейшие связи Испании с Ирландией. Весьма любопытным фактом следует считать находки стрел л копий испанской формы в Бретани и Ирландии, Эти находки были положены в основу различных теорий о свя­зях Пиренейского полуострова с северо-западом Европы. По­лагают, что эти древнейшие связи возникли еще до распростра­нения аргарской культуры Альмерии. Следовательно, еще до первого периода бронзы представлялось бы возможным просле­дить некоторые связи Испании с внешним миром.

В конце бронзового века все более интенсивные сношения развиваются по всему атлантико-средлземноморскому пути. С одной стороны, ведет путь на восток от Испании к Балеарам, Сардинии, Италии и Сицилии; с другой стороны, не менее зна­чительная линия связей идет на северо-запад Британии. Пови- димому, существовали некоторые связи между Пиренейским полуостровом и Эгелдой.

Однако в данном вопросе ученые резко расходятся в своих мнениях 2.

Зато прочно установлено, что со времени энеолита, а осо­бенно с начала эпохи бронзы и во время ее расцвета Испания становится одним из наиболее значительных центров металлур­гии; а в связи с ней развиваютсяидругле центры культуры в Сар­динии, Италии и на Британских островах. Альмерийская куль­тура в Испании, ее влияние в Андалузии, расцвет аргарской культуры по всему юго-востоку Пиренейского полуострова, разработка рудных богатств и наличие внешних связей юго-во­стока Испании с Атлантикой л Средиземноморьем — все эти обстоятельства должны были привести к возникновению какого- то культурного и торгового центра в самой Испании. Античная традиция считает таким центром Тартесс.

Вопрос о локализации Тартесса, так ясе как и вопрос о характере его политической и хозяйственной структуры яв­ляется спорным.

Неизвестно также, какими путями Тартесс был связан с внешним миром и какие памятники материаль­ной культуры Тартесса сохранились. Однако нельзя оспаривать античной традиции, с особой силой настаивающей на сущест­вовании этого древнейшего цеінтра Запада, воспетого в легендар­ных и мифологических сказаниях древности. Так как не было обнаружено никаких археологических памятников в устье Гвадалквивира, то для Тартесса отпадает возможность локали­зовать его, по Шультену, в устье Гвадалквивира.

Памятники, имеющиеся в большом количестве в Уэльве, в Гадесе (Кадиксе) и в других пунктах юга Испании, допускают возможность именно здесь локализовать Тартесс как древней­ший центр культуры Испании. Эти памятники должны быть детально изучены и поставлены в соответствие с нашими лите­ратурными свидетельствами о Тартессе. Тогда может оказаться, что Тартесс находился или в нынешней Уэльве, или в Гадесе, где его помещал еще перипл массалиота 1. Эти местности, упорно обследуемые археологами, в том числе и Шультеном, показывают, что многие памятники в этих районах погибли под водой. Уже сейчас исследователи вынуждены' обращаться к подводным экс­педициям, чтобы поднять многие памятники со дна моря у бе регов юга Испании, где повышение уровня моря или опускание почвы погрузили в воду немало интересных памятников2.

Проблема Тартесса может быть снята в науке либо в резуль­тате дальнейших археологических открытий, либо в результате получения новых литературных свидетельств, которые внесли бы изменения в самое существо античной традиции.

В настоящее время античная традиция о существовании Тартесса остается непоколебимой, как так археология не от­крыла еще никаких следов его местонахождения. Это положение весьма напоминает положение с Троей до открытия Шлимана. При таком состоянии дел нам остается довольствоваться дан­ными литературной традиции и рассматривать Тартесс как символический центр древнеиспанской цивилизации.

Отсутствие археологической информации о Тартессе не может быть основанием для того, чтобы отказываться от антич­ной литературной традиции, существующей с начала греческой колонизации побережья Испании.

В центре всей литературной

документации о Тартессе стоит перипл массалиота, VI в. до н. э., легший в основу «Ога maritima» Авиона. Этот документ вызвал большую литературу и полемику по отдельным вопро­сам текста и по оценке исторических свидетельств источника в целом. Новое издание Авиена с комментариями А. Вортоло в противовес изданию Шультена говорит о том, как много не­ясного и спорного обнаруживается при изучении этого источ­ника 1. В результате изучения «Ога maritima» в основном уда­лось установить, что если Авиеи и не пользовался периплом Массалиота в качестве источника, как это думает Шультен, то, во всяком случае, он восходит к группе, несомненно, древних источников. Особенно было обращено внимание на то, что в те­ксте Авиена нет упоминания об Эмпории, который, как известно, был значительной массалиотской колонией, основанной, по обычной датировке, около 525 г. Отсюда Шультен делал вывод? что «перипл Массалиота», лежащий в основе «Ога maritima» Авиена, написан был не позже 525 г., т. е. до основания Эмпо­рия. Но, с другой стороны, Перипл не мог быть написан раньше известной битвы при Алалии, т. е. до 535 г., поскольку эта бит­ва, установившая господство финикийцев и этрусков в районе южной Испании, уже затруднила плавание и закрыла массалио- там путь в Тартесс. Выдвижение Гадеса, быстрый рост его зна­чения в политическом и экономическом положении юга Испании заслонили Тартесс. Таким образом, источник Авиена должен был отразить переломную эпоху в древнейшей истории Испании, т. е. переход от владычества Тартесса к выдвижению нового центра — Гадеса, который становится гегемоном на юге Испа­нии 2.

Поэтому можно вполне согласиться с утверждением Шуль- тона3, что «Перипл массалиота», дошедший до нас в тексте «Ога maritime» Авиена, рисует «очень правдоподобную картину жизни Иберийского полуострова и владычества Тартесса».

Массалиот дает подробное описание побережья от самого Тар- тосса или даже от устья Тага (Тахо), с которым Тартесс был соединен торговым трактом по суше.

В этом описании уде­ляется значительное место прибрежным странам от Британии до Тартесса, вдоль так называемой «Оловянной дороги». Из­вестно, что в глубокой древности олово добывалось в шахтах на побережье Бритапии и на группе прилежащих мелких ост­ровов. У Авиена упоминаются по древним источникам эти стра­ны, лежащие далеко к северу от Тартесса. «Выдаваясь вперед

1 См. Avienus, Ora maritima, A. Berthelot, 1934. Это изда­ние построено на полемике против А. Шультена и его комментариев.

2 См. А. В. М и ш у л и н. Испания в памятниках античности, ВДИ, 1939, № 2, стр. 200.

3 САН, VII, гл. XXIV, стр. 770.

(как мыс), высокий горный кряж поднимает здесь свою голову . В низу же у этих гор лежит залив Эстримнидийсрий. В нем лежат те острова, которые зовутся Эстримнлдами, широко рас­кинувшись; богаты они металлами, свинцом л оловом. Пароду тут много живет, по духу гордого; настойчивый и ловкий он; им всем прирождена любовь к торговле. На сшитых своих судах они широко бороздят и море бурное л бездны океана, чудовищ полные. Не из сосны они сбивают корабли, л не из клена, не из ели, как обычно, ошт сгибают кили челноков, но — чудное дело —— они готовят себе корабли из сшитых шкур и часто па таких судах из твердой кожи они переплывают широкие моря»1. В этих плаваниях, несомненно, отражаются первые стремления тартессийцев к торговле с далекими странами. Далекие плава­ния к Иерне (Ирландия), в страну племени альбионов и к бере­гам Северного моря послужили основой для различных сказа­ний древних писателей об этих незнакомых странах. Повидл- мому, упоминания об Ierne и Albion являются самой древней ссылкой на Британские острова; сведения об этих островах за­вещал античной традиции Тартесс. Во всяком случае именно отсюда л могла только иттл та последующая филиация сведе­ний о далеком Западе, которая встречается у Геродота, Эфора, Посидония, Полибия, Страбона л др.

Описание «Нерипла массалиота» начинается с обратного пути из Британии в Тартесс и далее в массалию. Очевидно, видя все во второй раз, моряк мог, совершая обратный путь, дать более точное описание, проверить л уточнить свои первые на­блюдения.

Обратное путешествие от Британии шло мимо западных берегов Галлии к северному побережью Испании, минуя каботажным плаванием с. Venus (с. Higuer) и с. Argium (с. Ortegel). На пути к западному побережью Испании далее попадались остров Сатурна (Berlenga) и с. Ophiussa (с. Bocaj. Обращает на себя внимание последнее название.

Как говорилось выше, окончания на ойооа. (ussa) являются греческими л принадлежат к диалекту фокейцев — торговых союзников тартессийцев. Далее путешествие приводит к тарюсс- сийцам, которые живут у реки Рио-Тинто. Здесь именно начинаются границы Тартессиды, владения которой прости­раются до с. Nao на восточном побережье Испании. «Некогда здесь была граница владений тартесслев, здесь город Герна был»[319][320]. Авиен считает первыми племенами, населявшими Тартесслду, цильбиценов, живших между Гвадалквивиром и Гвадианой. Далее по берегу жили ливио-финикийцы или финикийские колонисты из Тира, которые в раннюю эпоху Тар- тессиды могли быть подданными этого древнейшего государства Испании. Как показывает в своих работах Шультен, имеются косвенные доказательства для такого предположения.

Племена мастиенов, согласно описанию «Ога maritime», зани­мали внутреннюю часть полуострова до Палоса. Их главный город назывался Мастия и лежал на месте позднейшей Карта­хены. Между Палосом и Нао жили иберийские племена гимнетов. Здесь же у мыса Нао находилась, согласно те­ксту Авиена, граница Тартессиды.

Таким образом, во времена Перипла массалиота (перво­источника для Авиена) царство Тартесса запимало обширную территорию всей Андалузии и Мурсии. Этот район с древней­ших времен был заселен племенами африканской ветви, из ко­торых позже сформировались иберийские племена.Местные пле­мена формировали альмерийскую культуру, распространявшую­ся по всей Андалузии. Совершенно естественно, что именно ибе­ры были носителями «аргарской культуры», достигшей высшего расцвета в эпоху бронзы. Несомненно, что и турдетаны, насе­лявшие этот район Андалузии, были иберами; античная тради­ция вполне основательно связывает их с Тартессидой. Древ­нейший Тартесс являлся, таким образом, отправным пунктом развития самобытной и самой ранней по времени политической организацией на юге Пиренейского полуострова. Однако отсут­ствие достаточно веских источников не позволяет определить во всех деталях эту политическую организацию. Но детальное изучение складывавшихся на юге Испании различных культур, развитие связей с Иберией, Альбионом, а позже с Финикией, Карфагеном и Грецией позволяет сделать вывод, что Тартессида была первым государственным образованием на территории Ибе­рийского полуострова. «Военная демократия», характерная для центра, востока и северо-запада Испании, здесь, на юге, уже изжила себя, уступив место государству. Можно согласиться с гипотезой Шультена, что Тартесс ■— «это великое политическое создание не только в Испании той эпохи, по и во всей древней истории Испании вообще»1. В этой гипотезе многое требует еще доказательств, многое, формулируемое в плане научной ги­потезы, должно быть раскрыто и доказано дальнейшим иссле­дованием. Пока за гипотезу Шультена говорит только смутная литературная традиция.

По версии Страбона (III, 2, 11), восходящей, очевидно, к Стесихору, Анакреонту и Посидонию, «Тартессидою называ­лась та страна, которую теперь населяют турдулы». Кто такие эти турдулы? Полибий говорит, что турдулы — северные со­

седи турдетанов (Strabo, III, 1, 6). Для эпохи Страбона между этими племенами уже но было никакого различия^ Происхож­дение этого термина — турдулы — турдетаны — до сих пор точно но установлено, но, несомненно, что название этого ибе­рийского племени должно быть связано с Тартессом2.

Страбон, во всяком случае, несомненно, связывает древний Тартесс с турдетанами. «Между иберами турдетаны считаются самыми образованными: они имеют письменность, имеют за­писанную свою историю с древних времен, имеют поэмы и за­коны, написанные, как говорят, в шести тысячах стихов. Про­чие народы Иберии также владеют письменностью, одпако на другом наречии, потому что опи говорят на разных языках» (III, 1,6). Описанию богатств Тартоссиды, или страны турдета­нов, Страбоп посвящает почти две главы третьей книги своей «Географии», тогда как все прочие страны Пиренейского полу­острова и различные обитавшие там племена изложены всего лишь в трех главах. Такую неравномерность изложения и выде­ление Тартессиды можно объяснить только тем, что на автора «Географии» сильно давила античная традиция с ее различными сказаниями о богатствах и культуре древнейшего государства Испании. Да по только греческая или античная в широком смысле этого слова традиция оказывала столь сильное влияние на Страбона. Финикийские и карфагенские источники, как признает сам автор «Географии», рисовали такую яте картину для Испании: «Свидетельством богатства иберийцев может слу­жить еще то обстоятельство, что карфагеняне, как об этом гово­рят согласно все писатели, двинувшись походом под предводи­тельством Барки, нашли у турдетанов в употреблении серебря­ные чаши и бочки. Можно даже полагать, что здешние жители, и особенно их правители названы долговечными благодаря их высокому благополучию и что именно вследствие этого Ана­креонт так говорит: «Не пожалел бы я ни рога Амалфии, ни лет полтораста, чтобы 'царствовать в Тартессе» (III, 2, 14). Совершенно очевидно, что в поле зрения Страбона были и фи­никийско-карфагенские источники, которые, кстати сказать, по характеру трактовки мало чем отличались от греческих или римских свидетельств. Тартесс, Тартессида и тартессийцы (турдетаны) являлись в представлении авторов этих свидетельств определенным весьма древним культурным комплексом, рано выделившимся в Испании и приобревшим широкую извест­ность внешними связями с другими областями Средиземно­морья.

У нас, как было сказано выше, отсутствуют археологические памятники из самого Тартесса как главного города этой страны. По от Тартессиды, от культуры турдетанов, се населявших, до нас дошло немало памятников. В V л IV вв. до н. э. в Андалузии процветало высокоразвитое искусство. Рельефы Осуны, статуи животных, вроде львов Кордубы и Бокаиренте, в особенности статуи из Серро де лос Сантос, среди которых «Дама из Эльче» и «Благородная дама» (№ 3500) являются настоящими шедев­рами,— служат лучшим доказательством высокого уровня искусства и ремесла иберов. Все классические памятники испан­ской археологии, все находки иберийских древностей ведут нас на юго-восток Испании, к этому району древнейшей куль­туры. В пользу гипотезы о существовании царства Тартесса говорят также надписи и письмена, найденные в различных райо­нах Андалузии, частично в Лузитании, и трактуемые учеными как свидетельство о существовании древнейшего тартеппийпкого языка и письма. Исследованием тартессийского языка занима­лись Кречмер и Феттер, но основные выводы о характере пись­ма древних тартепппйцев сделал А. Шультен в своей статье о тирсенах в ИсианииБ Отправным пунктом для автора является паднись Зосимы, найденная в 1924 г. и находящаяся ныне в маленьком местном музее в Италике, близ Севильи. Эта над­пись высечена на куске белого мрамора размером 31?31 см; под надписью находится изображение двух пар ног, из которых левая пара обращена вниз, а правая вверх. Совершенно очевидно, что это посвятительная надпись; изображения ног должны показать, что жертвователь сам лично был на месте посвящения л выполнил свой обет. Надписи с изображением пог нередкое явление; некоторые из них можно встретить в тех же собраниях музея в Италике л в Севилье. О надписях подобного типа возникла довольно большая литература, изучающая глав­ным образом, характер шрифта[321][322].

Статья Шультена о надписи Зосимы и о тирсенах в Испании принадлежит к самым последним работам в этой области. Ав­тор установил, что Зосима из Ликии, общественный раб города Италики, посвящает изображение пары ног богине Немезиде Августе. Так как самое имя Зосимы среди рабов встречается главным образом в эпоху поздней Империи, то камень, по всей вероятности, относится к этому времени.

Расшифровку надписи начал еще Боуда. Предварительные исследования показывают, что Зосима пользуется латинским языком, за исключением своего имени, которое дано по-гре­чески. «Но письмо, которое он применил для своего латинского посвящения, не является, как можно было бы ожидать, латин­ским, которым Зосима, как раб города Италики, конечно, вла­дел; это также и не нормальное греческое письмо эпохи Империи, которое он знал, как грек, а совсем иное дрсвпее и необычное письмо. В этом характере письма —— большое значение краткой надписи из Италики»1. Как еще сумел подметить Боуда, над­пись следует читать справа налево. В ней бросается в глаза старинный характер письма, сохранившиеся финикийские фор­мы букв о, с, і, о, и направление письма справа налево, с на­клоном строк книзу налево. Ученые считают возможным отно­сить такое письмо к VII—VI вв. до н. э. Шультен допускает, что оно, может быть, еще более древнего происхождения.

В статье «Тирсены в Испании» автор сопоставляет эту над­пись с надписями на монетах из Обулкона (близ Кордовы), из Абры, из неизвестного города, затем из Кастулона,из Сслас- сии в южной Лузитании, а также и с надписями из Бэтики, из окрестностей Эстепы (древней Астапы), в Илине у Севильи, на западе Бэтики и в Гадоре близ Альмерии, а в особенности с надписями на 16 камнях, найденных в южной Лузитании, гра­ничащей с Б этикой, севернее и южнее Сиерры де Альгарве. Сопоставление и сравнительно-филологическое изучение дало Шультену возможность составить таблицу сравнительного ал­фавита этих надписей 2. Что показывает эта таблица? Надпись из Италики, так же как и надписи на монетах юга, имеют одина­ковое направление письма влево. Этим данное письмо отличается от более позднего письма Ближней Испании, направленного вправо. Алфавит надписи из Италики совпадает с другими алфа­витами юга более всего в начертании a, a, v, о; особенно ред­ка и характерна форма буквы v. Сходство алфавита из Ита­лики с алфавитами других надписей заставляет сделать вывод, что все они восходят к одному общему алфавиту. «Незначитель­ные отклонения,— говорит Шультен,— объясняются тем про­межутком времени, который отделяет письмо Италики от дру­гих письменностей»3.

Надпись из Италики датируется временем поздней Импе­рии, в то время, как монеты из Обулкона — еще эпохой Рес­публики, что видно из слов aidilis (место aedilis) и Aimilius. Надписи из Лузитании еще на столетие древнее. Сравнивая эти надписи, Шультен делает главный вывод из изучения этой над­писи. Вывод этот можно принять целиком, поэтому и приведем его полностью. «Вытекающий, повидимому, из круглой отшлифованной формы многих букв Италики вывод о том, что письмо Италики более позднее, чем письмо других надписей, подтверждается прежде всего тем, что знаки π, т, υиз Италики имеют форму более позднюю (греческую), чем другие алфавиты, стоящие ближе к финикийскому; далее, тем, что буквы' Италики отчасти направлены вправо, между тем, как буквы всех других алфавитов — влево, и в особенности тем, что только Италика имеет со, позднейшее добавление греческого алфавита. Три группы надписей из Илипы, Гадора, Лузитании почти полно­стью совпадают. Обулкон большой частью* согласуется с ними и лишь в некоторых знаках — с Италикой, а именно в буквах а, х, p, v. Видно, что лежащий в основе всех пяти групп алфа­вит подвергся местным изменениям, так же как и в греческих алфавитах.

Письмо Зосимы, следовательно, действительно существо­вало и употреблялось в ту эпоху в Андалузии, а вовсе не яв­ляется искажением тогдашнего греческого письма греком (Graeculus) Зосимой. Если спросить, почему Зосима прибег к этому письму, то здесь могли бы оказаться верными предпо­ложения Кречмора и Феттера, что он сделал это для того, чтобы, путем «колдовства» предохранить свое посвящение от враждеб­ного воздействия, подобно тому как заклятия на гробницах рим­ского Карфагена написаны по-гречески. Равным образом Зо­сима мог использовать древнее письмо для того, чтобы придать достойный вид и большое значение своему посвящению» 1 Таков первый вывод автора.

Из него вытекает другой, с нашей точки зрения, не менее важный вывод. Шультен полагает, что письмо надписей Бэ- тики, вернее, всей области Андалузии, которое обычно считают «турдетанским», лучше называть «тартессийским». Автор прав по­стольку, поскольку он считает это письмо древнейшим на юго-во­стоке Испании и поскольку вообще он выводит происхождение иберийской письменности именно из этого древнейшего пункта. С этой точки зрения тартессийское письмо можно было бы рас­сматривать, как протоиберийскоо. Однако Шультен отвергает этот логически и исторически вытекающий вывод и полагает, что «мы должны избегать обозначения письма, как „иберийского"», так как, по ого мнению, «некультурные иберы» не могли создать своей письменности. Отсюда вытекает и другой, искусственно построенный Шультеном вывод, что тартессийцы, жители юга Испании, обитатели всей области Андалузии, должны быть кем угодно, но только не иберами.

Возникает вопрос: как жители Андалузии пришли к созда­нию собственной (тартессийской) письменности? В свое время Гюбнер (MLI, LIV) полагал, что эта письменность заимствована от финикийцев, которые, согласно традиции, основали около 1100 г. до п. э. в Андалузии Гадес л другие колонии (Малаку, Секси, Абдеру). Шультеп также считает, что тартсссийскоо письмо во многом сходно с финикийским, но что в нем есть сход­ство и с ионийским алфавитом. Вряд ли у Шультена есть осно­вания делать ко многому обязывающий вывод, что «тартессий- ский алфавит стоит ближе к греческому, чем финикийсрому»1. Основываясь только на том, что тартессийское письмо имеет но только финикийские буквы, но и древнегреческое прибавле­ние гласной V, а в Италике даже позднейшее греческое добавле-’ нле со, автор делает мало обоснованный вывод о том, что «тартес- слйское письмо, следовательно, относится пе к финикийским, а к ионийским алфавитам» (?!). Пам хорошо известно участие греческой письменности в формировании иберийской. Это признавалось и много раньше, но до сих пор еще никто не рис­ковал на основе совпадения двух-трех букв из алфавита в 22 буквы делать столь далеко идущие выводы. Отнести тартессий- ский алфавит л его происхождение далеко на Восток л искать пункт появления его не на юге Испании, а у берегов Эллады Шультену понадобилось для того, чтобы привести это письмо в Испанию вместе с тирсенами из Малой Азии (?!). По Шульте- ну, тартессийскую культуру л древнейшее царство Тартессиды создали не «некультурные иберы», а тлрсены, которые будто бы могли притти только с Востока, из Малой Азии. Только по­этому Шультен считает возможным полагать, что и тартессий­ское письмо сформировалось не среди местного иберийского населепия, накопившего под воздействием связей с финикийца­ми и северо-африканскими народами большой культурный опыт от альмерлйской до турдетанской культуры, а непременно у тирсенов, которые, в угоду столь быстро меняющему свои взгля­ды ученому, сумели благополучно прибыть в Испанию, образо­вать здесь свою колонию, сформировать царство Тартессиды на пустом месте л среди некультурного населения иберов распро­странить свой алфавит (?!).

Все дальнейшие рассуждения Шультена, построенные по старым правилам античной риторики, приводят к выводу, что тартессийское письмо, которое раньше провозглашалось им как ионийское по происхождению, «не совпадает с обыкно­венной письменностью Эллады и колоний». В дальнейшем Шуль­тен вдруг обнаружил новое «сходство» тартессийского алфа­вита с «малоазийскимл алфавитами» (лидийским, ликлйским, карийским, памфилийским, фригийским и т. д.)1. Сопоставлю ние нескольких букв малоазийских алфавитов с тартессийским заставляет ученого сначала сделать один вывод, что «тартессий- ская письменность имеет близкое отношение к малоазийской», и несколькими строками ниже •— другой вывод, что «тартес- сийское письмо — тирсенского происхождения, что Тартесс полу­чил свою письменность не от финикийцев и не от ионийцев, но от тирсенов». «Вполне вероятно, что Тартесс, который суще­ствовал уже в 1000 г., сначала заимствовал финикийскую пись­менность от совершавших путешествие в Таршиш тирцев, а за­тем переменил ее на тирсенское письмо»2.

Читатель работы Шультена остается в недоумении, как это могло случиться, что Ликия, Памфилия и Лидия могли создать свою письменность, а античная Испания, в ре­зультате длительной эволюции своей своеобразной культуры, должна была непременно ввозить эту письменность с далеких бе­регов Восточного Средиземноморья. А между тем ведь Испания дала большое количество иберийских надписей на камне, мо­нетах, стенных сооружениях и т. д. Их количество несравненно больше, чем число лидийских или памфилийских текстов. Чем же тогда объясняется столь интенсивная культура тартес- сийского языка в отличие от тирсенского? По поводу Тартесса Шультен, как мы уже упоминали, писал: «трудно понять, что Атлантиду искали везде, даже на Шпицбергене и в Америке, но только не в Тартессе. И это было очень нелогично». Столь же нелогичными нам кажутся поиски письменности иберов, где угодно — в Элладе, в Памфилии, у тирсенов, но только не в самой Тартессиде. Иберы, по мнению Шультена, оказались для этого «неподготовленными». Шультен не замечал, что своими рассуждениями он подрезает сук, на котором он сам сидит и который он сам выращивал на протяжении почти 20 лет. До­казать существование Тартессиды в Испании он мог бы. только путем приведения в соответствие археологических памятников Андалузии с литературными свидетельствами о Тартессе. Шультен не сумел этого сделать. Ему мог бы очень помочь как раз материал древнеиберийской письменности южной Бэтики, да и всей Андалузии, частично и Лузитании. По весь этот ма­териал был фактически отброшен Шультеном, как «тирсен- ский». После этого создававшийся в устье Гвадалквивира Тартесс теряет свое значение как центр своеобразной местной культуры далекого Запада, как «великое политическое образование не только Испании в ту этоху, но и Испании

во всю ое древнюю историю вообщо»1. Шультону можно напра­вить тот же упрек, который этот ученый бросил по адресу всех сомневающихся в существовании Тартоссиды: «современ­ные ученыо разрушили духовно то, что некогда карфагеняне разрушили маториально»2.

Работа Шультена о тирсенах в Испании, изобилующая ин­тересными наблюдениями об иберийской письменности Тар- тесса, теряет всякое значение, поскольку она поставлена на службу спекулятивной теории этот о ученого.

Собранные в своо время ощо Гюбнером иборийскио надписи Пиренейского полуострова, сравнительно-лингвистическое изучение алфавита древних иберов показали, что это письмо имеет много финикийских знаков, несколько греческих букв, и кроме того, несколько самобытных знаков, отсутствующих и в финикийском и в греческом алфавите. То, что большое коли­чество надписей найдено именно в Андалузии и Лузитании, говорит о том, что это письмо формировалось на юге и юго- востоко Испании. Возможно, что именно в Андалузии, т. е. в стране древних турдетанов, населявших, согласно сведениям древних авторов, Тартессиду, и начало формироваться это письмо, на котором, по Страбону, писались поэзия, летописи и законы тартессийцов. Именно здесь язык наиболее куль­турных и образованных древних иберов вошел в соприко­сновение с языками финикийцев и греков, которые в резуль­тате долгих культурно-исторических связей и могли отложить следы своего влияния на тартессийский алфавит.

Всякий, кто хочет остаться на строго исторической точке зре­ния и строго объективном базисе изучения проблемы древней­шего царства Испании — Тартессиды, тот должен попытаться понять происхождение этого царства и всего комплекса его культуры как результат эволюции альмерийской культуры, результат распространения ее по всей Андалузии и, в дальней­шем, как результат бурного расцвета аргарской культуры, про­славившейся на все Средиземноморье. Результатом существова­ния этой культуры явилось не только возникновение Тартосса, но и древних центров иберийской культуры, давших ценнейшие собрания классических памятников испанской археологии.

Именно в этом культурном арсенале древнеиспанской ци­вилизации и созревала древнеиберийская письменность, фи­никийские и греческие начертания букв которой свидетельст­вуют о том, что именно в эти обетованные места юго-востока Испании и направились финикийские и греческие мореплава­тели древности.

Нам остается резюмировать вышеприведенные соображения о Тартессе как исходном пункте развития древиеиспаиской ци­вилизации. Выше мы старались показать, что разрешение во­проса о Тартессе невозможно без согласования вещественных л литературных источников. При этом проблема заключается вовсе не в том, чтобы Тартесс найти непременно в устьях Гва­далквивира, на что наталкивают археолога литературные ука­зания Стесихора и Страбона (III, 2, 11). Следует заметить, что названные авторы лишь косвенным образом, в предположи­тельной форме формулируют свои соображения о местоположе­нии Тартесса. В этом же параграфе у Страбона имеется другое важное положение о том, что Тартессидою называлась «та стра­на, которую теперь населяют турдулы». Это дает нам весьма важную веху для нахождения Тартесса. Область турдулов, древних тартессийцев — вот собственно территория Тартес- сиды; в этой области и следует искать город Тартесс. Кроме того, известно также, что Тартесс был портовым городом, пере­валочным пунктом в морской торговле Востока л Запада, важ­ным, повидимому, пунктом на «оловянном пути». Вот почему этот город должен был лежать на морском побережье области тартессиев (турдулов). Изыскания в этом направлении должны направить археолога и историка в такой же мере в устья Бэ- тиса (Гвадалквивира), как и Анаса (Гвадланы) или Ибера (Рио-Тинто) и Безиля (Besilus — ныне Гвадалете). В тартес- сийскую эпоху в устьях этих рек могли возникнуть города на том же основании, на каком они сложились здесь позднее (Айямонте в устьях Анаса, ныне Гвадианы; Уэльва — в устье Ибера, ныне Рло-Типто; Санклука, Саниукар и Херес у устьев Бэтиса, ныне Гвадалквивира; Кадикс у устьев Безиля, ныне Гвадалете). Археологические исследования в этих позднее об­разовавшихся поселениях, а ныпе больших городах Испании, в конце концов должны навести на след исчезнувшего древней­шего города древних иберов. Это первый вывод, который над­лежит сделать.

Далее, нельзя недооценивать уже проделанные археологи­ческие изыскания и открытия памятников материальной культ туры на территории Тартессиды, турдулов-турдетанов рим­ского времени, или современной Андалузии. Выше мы уже касались вопроса о том, что дают нам открытые памятники и как они позволяют реконструировать исторический процесс в этом районе, который в древности охватывал не только область современной Андалузии, но и Гранады и Альмерии. Область Андалузии дает нам великолепные памятники эпохи бронзы и меди. Полный расцвет альмерийской культуры сопровождает­ся ее расширением. Районы Гранады и Альмерии вместе с Ан­далузией образуют единый культурный ареал.

Линия культурного развития в этой области в сравнении с другими районами Испании не снижается и в период бронзы. Возникновение и развитие аргарской культуры свидетельству­ет о том, что и в последующую историческую эпоху Тартесси- да явилась наиболее передовым культурным районом Испании. Нахождение в аргарских могилах диадем из бронзы и серебра, золотых колец и других украшений свидетельствует об успе­хах ремесла, техники и искусства. Французский археолог Си- рэ открыл на юго-востоке Испапии памятники мощного разви­тия бронзовой индустрии Тартессиды. Самые значительные находки были получены при раскопках в устьях древнего Ибе­ра (Рио-Тинто), в современном городе Уэльва. За один только 1923 г. Сирэ добыл до 400 вещей у роки Уэльва. Среди находок обнаружено немало кинжалов, что дает нам косвенное указа­ние о ступени социального развития и быте народа этой эпохи. Было найдено до 75 мечей длиною в 70—80 см. В Уэльве также было найдено до 40 лезвий копий (узких, длиною до 50 см), а также остаток щита, обломок шлема с легкой складкой вроде гребпя и образцы узды для лошади. Наконец, все в том же пунк­те обнаружено 11 фибул различной формы. Такое большое чи­сло находок бронзовых вещей в одном только месте выделяет Уэльву, как значительный центр древнейшей Тартессиды. Наличие предметов вооружения (мечи, кинжалы, каска и др.) позволяет предполагать существование какой-то военной ор­ганизации местного населения в эту древнейшую эпоху.

Возможно, что именно к этой эпохе относится формирова­ние Тартессиды, как политически целого образования, вхо­дившего, согласно древним авторам, в сношения с государст­вами Востока. Города, подобные Тартессу, в это время могли существовать в устьях рек, на что указывает большое количе­ство находок в Уэльве. Таков вывод, который мы можем сделать из археологического материала при согласовании его с лите­ратурными текстами.

Весьма важным аргументом в пользу гипотезы о более ран­нем и высоком, в сравнении с другими областями, культурном развитии Тартессиды является наличие в ной горнорудных бо­гатств, что, согласно Страбону (III, 1,8), превращает Испанию в обетованную страну мира. «Да и нельзя не удивляться заме­чательному обилию металлов в Испании. Ими изобилует вся земля иберов; зато не вся она одинаково плодородна и благо­датна... Редко страна бывает и богата металлами и, вместе с тем, плодородна... Но Турдетания и соседняя с нею область мо­гут вполне похвалиться и плодородием почвы и обилием ме­таллов. Так, до настоящего времени нигде на земле нет ни зо­лота, ни серебра, пи меди, ни железа в таком большом количе­ство и такого достоинства, как здесь». Это согласуется как с

археологией, так и с геологией Тартессиды, или Турдота- нии.

Совпадение археологических, геологических и литературных показаний доказывает наличие условий для образования Тар­тессиды как передового пункта и очага иберийской культуры. О высоком развитии горного дела и значении добычи металла в Тартессидо свидетельствуют и многие заимствованные римля­нами у иберов технические термины в области разработки руды и металлов.

Неправильно было бы полагать, что аграрная культура Тар­тессиды была на болео низкой ступени, чем ремесло. Стра­бон (III, 2, 4—7) весьма подробно говорит о развитии местного сельского хозяйства. Значительный вывоз хлеба, вина, масла и шерсти, выделение Страбоном Турдетании как богатой и плодородной страны позволяет ретроспективно сделать вы­вод, что в эпоху Тартессиды в Испании были заложены основы интенсивного земледелия раньше, чем в других районах.

Наконец, необходимо сказать несколько слов также и о культуро Тартессиды. Выше отмечалось, что среди дровних ибе­ров турдетаны были известны своим законодательством и лите­ратурой. Можно было бы не придавать большого значения этим словам Страбона, если бы на поддержку последнему но высту­пил материал древних иберийских надписей, найденных на территории Тартессиды. Правда, вопрос об этих надписях, как и вообще об иберийской письменности, еще не разрешен до конца. В области изучения тартессийского письма мы останав­ливались на теории Шультена, которую считаем искусственной, бездоказательной и потому вынуждены ее отклонить. Но сама надпись Зосимы доказывает своеобразный характер письма и подчоркиваот местные особенности тартессийской письменно­сти. Трудно сказать, как в дальнейшем пойдет изучение иберий­ской письменности, представленной исключительно в надпи­сях; отсутствие двуязычных надписей затрудняет дело. Но работа над расшифровкой надписи Зосимы может явиться исход­ным моментом не только для расшифровки тартессийского пись­ма, но, возможно, в будущем и для чтения иберийских надпи­сей в целом. Как бы то ни было, материал иберийских надпи­сей может быть рассмотрен только в комплексе памятников древней Тартессиды.

Таким образом, изучение памятников материальной куль­туры доисторической Испании позволяет выделить в качестве самого раннего ароала культуры район Альмерии, Гранады и Андалузии. Известная в археологии альмерийская культура меди и бронзы раскрывается перед нами в исторической Тартос- сидо греко-римских авторов. Данные археологии вполне соче­таются с историческими текстами. Поэтому на современном

уровне науки следует отклонить все попытки отыскать Тартес- сиду вне Иберийского полуострова.

У нас, к сожалению, нет пока достоверных данных для характеристики социальной истории Тартессиды. Археоло­гический материал недостаточно выразителен. Литературных свидетельств весьма мало. Юстин дает лишь сведения о царях Тартесса, но в этих сведениях историческое во многом сочетает­ся с мифическим, что принижает ценность труда Юстина как источника. Материалы греко-римских авторов, Полибия и Стра­бона в особенности, позволяют, однако, составить примерное представление о жизни, быте, военном строе, столкновениях и борьбе иберийских племен, в том числе и народа Тартессиды — древних турдетан. Выше мы уже останавливались на военной демократии как ступени общественного развития древних ибе­ров. Это можно с большим правом, чем по отношению к каким- либо другим племенам Испании, отнести к турдетанам или древним тартессийцам. Все же тартессийцы, вероятно, достиг­ли более высокого уровня социального развития и имели более четко выраженные начатки государственной организации. К это­му вопросу мы вернемся в следующей главе. Здесь мы остано­вимся лишь на одном важном документе, который хотя и от­носится к более позднему периоду, но позволяет сделать выводы и о более ранней эпохе. Мы имеем в виду надпись с де­кретом Эмилия Павла, относящимся к 189 г. до н. э. Совершенно понятно, что документом начала II в. до н. э. трудно пользо­ваться для четкой реконструкции событий VII—V вв. до н. э. Однако документ имеет столь исключительное значение, что его невозможно обойти при изучении Турдетании. Декрет гласит следующее: «Луций Эмилий, сын Луция, император, постано­вил, чтобы рабы Гасты1, живущие в городе Ласкутане2, были свободны; землю и город, которыми они владели в это время, приказал отдать им во владение до тех пор, пока этого хочет народ и сенат римский. Дано в лагере 21 января»3.

Из текста декрета видно, что в Ласкутане жило подневоль­ное население, которое декрет называет рабами жителей Га­сты; эти рабы заняты были на сельскохозяйственных работах или в ремесле, обслуживавшем в прибрежном городе нужды владельцев торговых судов или купцов. Из декрета видно так­же, что население Ласкутапы находилось, действительно, в условиях рабства. Это доказывает не только применение к ним термина servus, но также и то, что они лишены были земли и

1 Гаста (Hasta) находилась около устья Гвадалквивира, древнего Бэтиса. Об этом городе см. L i v., XXXIX, 21.

2 Город Ласкутана (Turris Lascutana) находился недалеко от Гадеса. См. P 1 in., NH, III, 15.

3 CIL, II, 504; D e s s a s, ILS, II, 15.

имущества, а требование дать им свободу говорит о том, что они были лишены и свободы. Город Гаста, очевидно, был доволь­но значительных размеров, так как Ливий говорит даже об области этого названия и стенных сооружениях этого города 1. Турдетанская община Гасты владела большими земельными угодьями в Ласкутане или какими-то мастерскими, где работало подневольное население. Ван-Нострапд полагает, что это были просто крепостные, обязанные обрабатывать землю в Ласку- тане2. Во всяком случае, из декрета Эмилия Павла видно, что эксплуатация порабощенного населения приняла здесь своеоб­разную форму, напоминающую формы порабощения, устано­вившиеся в отсталых областях Греции. Для нас в этом докумен­те важно то, что в Турдетании применялся подневольный труд, притом в местах нахождения главнейших городов древней Тартессиды. Этот важный факт позволяет сделать вывод, что в наиболее развитом районе Испании применялся труд рабов. Возможно, что труд рабов эксплуатировался не только в Тур- детании, но и в Тартессиде. Поскольку мы не имеем подобных свидетельств для других районов Испании, следует, что Турде- тания (в период римских завоеваний) являлась наиболее разви­той областью Испании. «Военная демократия» иберийских об­щин, в своеобразных условиях Тартессиды, могла достигнуть наиболее развитых форм. Мы не остановились бы на анализе декрета, осли бы свидетельства древних авторов о федерации турдетанских общин не заставляли нас поставить эти данные в связь с указанной надписью для реконструкции социальных отношений древней Тартессиды. В дополнение к сведениям о военной демократии надпись Эмилия Павла дает весьма цен­ные показания, свидетельствующие, что Тартессида была исходным пунктом древнеиберийской цивилизации.

Дальнейшее изучение вопроса нельзя проводить боз озна­комления с финикийской, карфагенской и греческой колониза­цией, которая явилась мощным фактором в развитии иберийской цивилизации; последняя возникла благодаря своим собственным, силам, но определенную роль в ее развитии сыграли также ве­ликие зачинатели культуры — Восток и Эллада. [323][324]

<< | >>
Источник: А.В. МИШУЛИН. АНТИЧНАЯ ИСПАНИЯ ДО УСТАНОВЛЕНИЯ РИМСКОЙ ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ В 197г. ДО Н.Э. И3ДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР. МОСКВА - 1952. 1952

Еще по теме Глава III ТАРТЕСС — ИСХОДНЫЙ ПУНКТ ДРЕВНЕИСПАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ:

  1. ГЛАВА 13 СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ III ТЫС. ДО н. э. ПРОБЛЕМА ХЕТТОВ. МЕГАЛИТИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ - УСАТОВСКАЯ, КЕМИ-ОБИНСКАЯ И НОВОСВОБОДНЕНСКАЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ДОЛЬМЕНОВ НОВОСВОБОДНОЙ
  2. ГЛАВА 12 СЕВЕРНОЕ И ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В III ТЫС. ДО Н. Э. ИНДОАРИИ В АЗОВО-ЧЕРНОМОРСКИХ СТЕПЯХ. ВЫДЕЛЕНИЕ КУБАНО-ДНЕПРОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ. АРЕАЛЬНЫЕ СВЯЗИ КДК C ДЯ КИО И ДОЛЬМЕНАМИ НОВОСВОБОДНОЙ
  3. Ориентализирующая цивилизация. Тартесс.
  4. § 2. Доколонизационные сношения этрусков с Кампанией. Причины, время, пути и отправные пункты этрусской колонизации
  5. Раннежелезный век в Испании. Тартесс
  6. Культура Римской империи III века
  7. § 2. Причины, исходные центры колонизации, пути и время проникновения этрусков Вопрос об этапах колонизации
  8. 5. ИДЕОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА КИТАЯ III—VI вв.
  9. Выделение и происхождение «древнеевропейской» линии развития в культурах Северного Кавказа III-II тыс. до н.э.
  10. Глава 4. Становление оседло-земледельческой культуры на территории низовьев Сырдарьи в системе древних культур Средней Азии во второй половине I тыс. до н.э.
  11. Стратиграфия курганов Северной Осетии - основа периодизации кубано-терской культуры в конце III - начале II тыс. до н.э.
  12. ГЛАВА III. ДРЕВНИЙ ВАВИЛОН
  13. Глава III
  14. Глава III • РЕМЕСЛО
  15. Глава III ЭТРУССКОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО