Обретение имени

В ходе Великого переселения происходило существенное преобразование этни­ческой карты Европы. Зарождались новые этнические общности, впоследствии со­ставившие основу многих современных европейских народов.

Известно, что германцы как этнос представляли собой такую совокупность лю­дей, которая уже во времена Тацита и Плиния осознавала свое отличие от других аналогичных общностей. Это осознание своего группового единства, именуемое эт­ническим самосознанием, у различных германских племен в течение семи столетий претерпело существенную эволюцию.

Когда в IV в. до н.э. окончательно оформился этногенетический тип германско­го этноса, то самосознание его фокусировалось на общности территории, языка, ре­лигиозных традиций и связанных с ними ритуалов, а также на общности происхож­дения и исторической судьбы, т.е. на принадлежности к конкретной общности пле­мен, которая возможно не воспринималась как целое - германский этнос. В пред­дверии Переселения большинство германских племен вряд ли осознавало свое эт-

?ΞΓ4eCKθe единство. Это видно из того, что у них отсутствовало об­щее самоназвание. Этноним “гер­манцы"^[486]кельтского происхожде­ния. Неясно, была пи у германских племен необходимость иметь соб­ственное собирательное название. Известно, что смутное представле­ние об этническом единстве гер­манцев запечатлено в религиозных преданиях, выводивших три ветви германцев от прародителя Манна^[487]. Но когда в течение последующих столетий могучие волны передви­жений занесли германцев в разно­ликий и этнически чуждый им мир европейских и азиатских племен, этническое самосознание выступа- то уже не только как важнейший определитель этнической принад­лежности, своего отличия от дру­гих, но и как сила, объединяющая в целостный этнос и противопостав­ляющая их в этническом отноше­нии другим народам.

Рис. 28. Культовые фигурки с Рыбачьего острова у Нового Бранденбурга

Важно учитывать общую тен­денцию развития этнического са­мосознания германских племен. За­долго до вступления на земли Рима почти все германцы, за исключени­ем небольшой группы племен, в эт­ническом отношении были обрече­ны.

нонимия племен как область исследования сложна и порой непредсказуема. Для эпохи Переселения одно и то же название может обозначать не всегда одного и то­го же носителя. Постоянные передвижения меняли и самого носителя этнонима. Многие названия существовали на протяжении всех этапов Переселения, но в кон­це его они обозначали совсем не тех, или не совсем тех, кого в начале. Объедини­

В ходе Великого переселения большинство германских племен теряет свое эт­ническое самосознание, а впоследствии и этническое самоназвание - этноним. Эт­тельно-разделительные процессы трансформировали племенной мир многочислен­ных германских народов. При этом старая этнонимия сохранялась, но с новым зна-

Рис. 29. Бронзовая фигура коленопреклоненного германца. Национальная библиотека. Париж

чением. Не всегда можно утверждать, что за общим названием стоит реальное эт­ническое единство. Народы дробились, рассеивались, тем не менее, этноним оста­вался последним индикатором этнической корпоративности, даже если судьбы двух одноименных групп не пересекались в видимой исторической ретроспективе.

Имя конкретного человека, как и имя народа, это его визитная карточка, завет­ное слово, передаваемое из поколения в поколение. Произнесенное вслух название той или иной этнической общности или человека являлось звуковой меткой, симво­лом, знаковым индикатором общности. И это в совокупности с другими признака­ми создавало механизм дифференциации социума, являлось проявлением этниче­ского различия “свой народ-чужой народ”, “свой человек-чужой человек”. Этно­ним так же, как и антропоним, исполнял роль “внешнего барьера” и одновременно внутренней цензуры, отделяющей “своих” от “чужих”^[489].

зобных процессов следует считать VI-VII вв., когда количество германских антро- ξohhmobувеличилось и продолжало расти, достигнув в VIΠ-X вв. своего максиму­ма: в некоторых районах Северной Галлии доля варварских имен превышала в это эремя 90 процентов. Стимулом для принятия германских имен были соображения престижного характера: знать стремилась влиться в правящую франкскую элиту, а низшие слои - повысить свой социальный статус^[490]. Имел место и обратный процесс, когда в ходе Переселения германцы принимали латинские, греческие, а после при­нятия христианства и ближневосточные имена.

Взаимозаимствования имели место и в этнонимии. Уже хрестоматийным стало ггверждение, что в ходе Переселения германцев называли “скифами”^[491], “сарматами”^[492], 'аланами”^[493], “гуннами”^[494]. Как собирательные названия, обозначавшие пришельцев с севера, также активно применялись и сами германские этнонимы, например “готы”^[495], ■франки”^[496], “маркоманны”^[497]. Здесь уместно оговориться, что названия находящихся з постоянном передвижении германских племен - категория сложная и неоднознач­ная. Зачастую, когда исследователь употребляет тот или иной этноним, он ищет пре­жде всего этническое целое, которое якобы должно отразиться и в единстве археоло­гических древностей. Недооценивается сложность социальной организации герман­ских племен времени Переселения с их многоплановыми связями и бережным отно­шением к своей предшествующей истории. В эпоху миграций и передвижений этни­чески “чистых” племен было мало. Были союзы племен, и они эволюционировали. Необходимо напомнить, что особенно трудно разобраться с происхождением назва­ний “комплексных” племен и племенных союзов. Во-первых, сами себя они могли именовать не так, как соседи. Во-вторых, закрепиться в памяти поколений мог один зариант названия по каким-либо случайным причинам. В третьих, зачастую невоз­можно выявить, что при этом сыграло определяющую роль: признаки антропологи­ческие, географические, языковые, религиозные или хозяйственные?

До сих пор этническая номенклатура германских племен представляется в самых тощих чертах. Главным образом фигурируют только названия больших племен. Но зедь общеизвестно, что само наличие наименований племен свидетельствует об осоз­нании членами этноса своего особого единства и отличия от других народов. Этноним заключает в себе огромный объем информации, косвенно указывая на районы про­живания данного племени, иногда на его социально-экономический облик. И, нако­нец, что особенно важно, некоторые названия племен отражают уровень их этниче­ского самосознания. И даже при всей неоднозначности интерпретации многих этно­нимов германских племен появляется шанс проследить изменения в этнической стру­ктуре Переселения. Именно систематизация и осуществленная на ее основе класси­фикация древнегерманских этнонимов позволили прийти к выводу, что франкский союз племен возник в результате объединения бруктеров^[498], сугамбров^[499], усипетов^[500], г других нижнерейнских племен, известных по упоминаниям античных авторов. Вы- вснилось также, что еще по крайней мере полтора столетия спустя после первых со- : бщений об аламаннах среди них различалось до двух десятков племенных образова- вий, каждое из которых занимало территорию определенного округа^[501].

Можно выявить некоторые общие принципы наименования германских пле­мен. Исследователи отмечают наличие этнонимов, в которых отразилось существо­вание племенных и культовых союзов: франки - “свободные”; аламанны^[502] - “все мужи”; саксы^[503] - “товарищи по оружию”; семноны^[504]- “вместе”^[505]. В основе многих названий германских племен лежат собственные имена, в том числе имена богов. Герминомы^[506], гермундуры^[507]- эти этнонимы происходят от имени германского бога войны Ermin/Irmin, которого римляне отождествляли с Марсом. Впоследствии имя бога стало нарицательным и приобрело значение “большой”, “высокий”^[508]. Для гер­манцев характерны ландшафтные названия: англы^[509] - “угол”; наркомании - “гра­ница, рубеж, пограничная область”; амсивары^[510]- “живущие по Эмсу”; грейтунги^[511] - “галечные готы”; тервинги^[512] - “лесные готы”^[513]. Есть среди этнонимов германцев и такие примеры, когда племя именуется по родственным отношениям: эвдусии^[514] — “потомки”; амброны^[515] - “дети”; или по собственному имени вождя — остроготы^[516] (по имени вождя готов Остроготы). Имеется этноним со значением “мужчина, человек, люди” - тевтоны^[517]. Некоторые этнонимы заключают какие-то отличительные при­знаки племени: батавы^[518]- “сильные”, “счастливые”; гепиды^[519]- “ленивые”. Харак­теризуя семантику германских этнонимов, исследователи обращают внимание на то, что германские племена в отличие от славян^[520], кельтов^[521] и фрако-иллирийцев^[522]не называются по рекам, ибо германцы были склонны к миграциям^[523].

Уже из приведенного материала об этимологии названий некоторых герман­ских племен ясно видно, что для анализа проблем этнической истории важным яв­ляется рассмотрение письменных свидетельств современников, с целью выявления комплекса этнических дефиниций и их динамики. Иными словами встает самостоя­тельная проблема: древние германцы в системе представлений античных и ранне­средневековых авторов. Естественно, здесь важно учитывать не только содержание этой информации, но и то, у кого и при каких обстоятельствах она проявляется.

Этнический лексикон участников Великого переселения народов довольно об­ширен. Он состоит из названий скифских, синдо-меотских, германских, алано-сар­матских, фракийских, македонских, иллирийских, славянских, финно-угорских, кав­казских, мидийских, кельтских, иберийских, рето-этрусских, италийских, греческих, армянских, малоазийских, семито-хамитских, тюркских и африканских племен. Письменная традиция сохранила также значительную группу мифологических на-

званий, названий племен, недостаточно изученных или спорных в плане этниче­ском, а также группу этнонимов, в которых трудно видеть этнические наименова­ния и которые больше напоминают топонимы. Кроме того, представлены обобща­ющие собирательные названия типа “скифы”, “германцы”, “эллины”^[524], “римля­не”^[525] и т.д.

Номенклатура названий племен и народов в полной мере отразила противоре­чивость этнических представлений как современников, так и потомков грандиоз­ных событий Переселения. В этническом определении варварского мира они не бы­ли свободны от традиции, не всегда строго относились к употребляемым названиям различных племен. В целом их этническая парадигма оставалась статичной и тяго­тела к архаике. В то же время, наряду с тенденцией к трафаретности, можно уви­деть и стремление к обновлению этнического словаря.

В преддверии и в ходе Маркоманнских войн о германцах, как ни странно, пишут не так много. В сочинениях современников преобладал интерес к иллирийским, ита­лийским, фракийским, кельтским и кавказским племенам. Но в правление импера­торов Адриана и Марка Аврелия о них начинают упоминать значительно чаще, что вполне соответствует обострению отношений с германцами. Уже со II в. Римская империя постоянно испытывает вторжения германских племен. Из всех племен об- лптрного варварского мира германцы постепенно становятся все более опасными и чаще других заставляют говорить о себе.

В числе германских племен, названных Аппианом, Флором, Птолемеем, Арри­аном, Авлом Гелием, Дионисием Периэгетом, Элием Геродианом и Ампелием удер­живалось внимание вплоть до VI в. к готам, бастарнам^[526], гермундурам^[527], бургунди- •:• нам^[528][529], маркоманнам, свевам4б, квадам^{[530][531][532]}, сугамбрам, кимврам^4К, саксам и лангобар- там49. С одной стороны, это отражало постоянно действующую или нарастающую активность племени, выступавшего под определенным названием. Однако имели место и случаи, когда племя уходило с исторической арены, но потомки продолжа­ли вспоминать о нем, в зависимости от той роли, которую оно когда-то играло. Для античной и раннесредневековой письменной традиции характерно, что описания многих варварских народов переходили из сочинения в сочинение и являлись своего рода составной частью литературной традиции. Так, в III в. мы встречаем свиде­тельства об уже известных германских племенах. Среди них хамавы^[533], хатты^[534]! гер- мундуры, треверы^[535], семноны, наристы^[536], буры^{[537][538][539][540][541][542]}, тубанты55, амброны, херуски5б, тенктеры57, хавки⁵8, бруктеры, лугии59 и усипеты^[543]. Вместе с тем в ПІ в. появляют­

ся новые названия германцев^[544]. Круг их расширяется более чем вдвое. Значи­тельную часть новых названий представляет “Римская история” Диона Кассия. Он осмыслил и обобщил сведения о германских племенах на рубеже П-ГТТ ве­ков. Сочинение Диона Кассия обладает исключительной ценностью, ибо автор был наместником Верхней Паннонии, граница которой выходила к варварам, и, несомненно, являлся достаточно информированным обо всех германских пе­редвижениях^[545][546]. В 297 г. при Диоклетиане был составлен список варварских на­родов, в который вошли известные к этому времени германские племена^. Но­вые германские этнонимы появляются также в панегирике Максимиану Авгу­сту^[547]. Причем для этнонимов, появившихся в письменной традиции Ш в. харак­терно то, что они находятся в поле зрения вплоть до VI в. включительно. Осо­бенно пристальное внимание уделялось вандалам^{[548][549][550]}, причем обеим ветвям это­го племени - лакрингамбб и асдингамб7, а также аламаннам и франкам. Интерес к этим трем племенным объединениям вполне понятен, ибо с конца IV в. они постепенно переходят в лидеры Переселения. На протяжении IV-VI вв. внима­ние историков не проходило мимо таких племен как гепиды, герулы^[551][552], тайфа- лыб9. Вплоть до VI в. менее часто, но постоянно упоминаются в письменной традиции скиры^[553] и ругии^[554]. Большая часть названий германских племен, бы­товавших в лексиконе III в. вошла в Певтингеровы таблицы^^[555]. Эти названия ча­сто использовали Вописк, Капитолин, Поллион, Спартиан^{[556][557][558][559]}. Часть германских этнонимов вошла в список середины IV в., составленный до гуннского нашест­вия и сохранившийся в “Землеописании” Юлия Гонория74. Итак, в письменной традиции Ш в. явно просматривается тенденция к переключению внимания на германские племена.

Описание народов IV в. еще больше склоняется в сторону германских племен. В различных сочинениях этого времени можно встретить рассказы или упоминания почти обо всех германских племенах, действия которых в любой степени прояви­лись во II-III вв. Однако в поле зрения историков появляется и ряд новых названий германцев. Так, на Певтингеровых таблицах помещены варии75 и крепстины7б. Био­граф Марка Аврелия Капитолин, а также Евтропий и Аммиан Марцеллин называ­

ют виктуалов^[560]. Именно в ΓV в. часто пишут о готах. Впервые встречаются такие их названия как грейтунги^[561], остроготы^[562] и визи^[563].

В материалах письменных источников V в. преобладают кавказские и мидий­ские этнонимы. Не уступает им в разнообразии и перечень германских племен, Испольуются этнонимы как уже введенные в литературу в предшествующие сто­летия, так и новые: кеманы^[564], керозы^[565], кондурсы^[566], эбуроны^[567], трибоки^[568], эвдусы, тюринги^[569].

В письменной традиции VI в. круг германских этнонимов расширяется более чем в два раза. Значительное число германских племен, не встречавшихся в источ­никах до сих пор, называет Иордан. Он приводит этнонимы племен Скандзы^[570], а также называет ряд других германских племен^[571]. В письменной традиции VI в. при­стальное внимание уделялось готам, вандалам (асдингам), аламаннам, лангобардам, бургундионам, гепидам, франкам, герулам, свевам и саксам.

Таким образом германская этнонимия в письменных источниках необычайно подвижна. В античных и раннесредневековых текстах некоторые германские пле­мена могли быть названы лишь несколько раз. Только немногие их них продолжа­ли привлекать пристальное внимание писателей, а именно те, которые появились в источниках Ш в.

Номенклатура наименований германских племен в сочинениях древних авторов весьма многообразна. C одной стороны, она показывает противоречивость их пред­ставлений о германских племенах, не всегда свободных от традиции, штампов и пря­мых заимствований. Названия племен далеко не всегда этнически однозначны; в ря­де случаев не ясно, идет ли речь о группе родственных племен, или о наименовании племенного союза, куда могли входить и не германцы. Наряду с шаблонностью в ис­пользовании названий германцев, можно проследить и тенденцию к обновлению эт­нического словаря исторических сочинений, которая нарастала по мере расшире­ния контактов Римской империи с германским племенным миром.

Эволюция этнических представлений о германских племенах в позднеантичном и раннесредневековом мире проходила в несколько этапов. Уже за два столетия до начала Переселения в римском обществе обновляется этническая карта представ­лений о северных странах и народах, выработанная предшествующей греко-рим­ской исторической традицией. Непосредственным толчком явилось покорение Юлием Цезарем Галлии, а также возрастающий напор германских племен на север­ные границы Империи. Отличительная особенность этого этапа состоит в том, что расширение этнических представлений римлян о германцах шло параллельно с рас­ширением границ самой Империи.

Первый этап Переселения был следующей ступенью в эволюции этнических представлений о германских племенах. В это время из всех племен, окружавших Империю, германцы становятся наиболее опасными. Начиная с Маркоманнских войн они вплотную приближаются к границам Римской державы. Новую информа­

цию этнического характера римляне в это время получали как в ходе многочислен­ных вторжений варваров, так и в результате частичного их поселения на землях са­мой Империи. Вполне понятно, что формирование этнических представлений о гер­манцах отличается явным пристрастием, ибо они уже были не потенциальным вра­гом римлян, а представляли для них вполне зримую и реальную угрозу. Новая этно­нимия германских племен встречается в основном в сочинениях очевидцев событий, ее круг расширяется; большая часть впервые упомянутых названий представлена в “Римской истории” Диона Кассия, которая являлась для своего времени энциклопе­дией германских племен.

Дальнейшее расширение этнонимии варваров совпадает со вторым этапом Ве­ликого переселения народов. Гунны сдвинули с места ряд племен, увлекая их в дви­жение на Запад. Этническая карта Европы вновь претерпела серьезные изменения. Однако в сочинениях этого времени новые германские этнонимы практически не встречаются, а используются уже известные. Иная картина наблюдается в ранне­средневековой латиноязычной литературе. Здесь, начиная с VI в., появляются сочи­нения, посвященные происхождению и истории различных германских племен: го­тов, франков, лангобардов, свевов и вандалов. В них содержится значительное ко­личество германских этнонимов, прежде не упоминаемых.

На заключительном этапе Переселения представления об этнонимах гер­манских племен основывались на предшествующих знаниях, тем более, что в это время в центре внимания находятся уже не германцы, а славянские и тюркские племена.

Приведенная в самых общих чертах характеристика системы представлений древних о германских племенах, на первых взгляд, особенно учитывая “консерва­тивность”, неточности этих представлений, может стать скорее источником рекон­струкции “внешней” истории германцев, чем одной из основ для анализа их внутрен­него, в том числе этнического развития. Действительно, “империоцентризм” мыш­ления большинства римских и византийских авторов того времени побуждал вклю­чать в сферу их интересов сведения о германцах постольку, поскольку то или иное племя или союз племен оказывали влияние на жизнь самой Империи. Такое влия­ние шло прежде всего в плоскости войны, мира, торговли, участия германцев в ре­шении Римом своих внешне- и внутриполитических проблем. Это не исключало, ко­нечно, чисто познавательного, научного интереса к ним.

При более глубоком анализе, однако, динамика этнической номенклатуры, пусть с разной степенью достоверности, но позволяет проследить существенные процессы этнической истории германцев. Прежде всего сам факт появления этно­нима, именно в силу “империоцентризма” авторов, уже показывает, что то или иное племя начинает играть заметную роль, а это чаще всего уже показатель определен­ного уровня развития племени. Примечательным является и само содержание этно­нима: самоназвание, или название, полученное со стороны, его смысловой код и т.д. Даже отмеченный консерватизм и неточность названий могут косвенно служить определенным индикатором этнического развития племени, их преодоление чаще всего было связано с тем, что то или иное племя начинало действовать более энер­гично и резче проявляло свое “индивидуальное лицо”. Это заставляло древних вни­мательнее вглядываться в германцев и если допускать ошибки в названиях племен, то делать это вполне осмысленно с определенным подтекстом. Появление же инди­видуального лица племени чаще всего было связано с моментом внутреннего, в том числе этнического развития племени.

И, наконец, калейдоскоп этнических названий в сочинениях римских и визан­тийских авторов позволяет, при всей неоднозначности выводов, все же достаточно ясно проследить процесс становления “больших” племен и племенных союзов - прообразов будущих народностей и народов, который имеет очевидное этноистори- ческое содержание. В частности, именно динамика системы этнических представле­ний древних авторов во многом помогает проследить две тенденции: постепенное

этническое “угасание” одних германских племен (готы) и обретение нового этниче­ского качества - народности - другими германскими племенами (саксы).

Таким образом, даже один только материал письменных источников, при всей его сложности и неоднозначности, позволяет в определенной степени реконструи­ровать как “внешнюю” (набеги, войны), так и внутреннюю (этносоциальное разви­тие) историю германских племен, и делает возможным анализ племени в двух его зедущих ипостасях: как этнического формирования и как социально-потестарного образования.

2.