<<
>>

Осознание себя

В контексте анализа этносоциального развития германских племен и, в частно­сти, для понимания характера варварских "королевств” самостоятельным выступа­ет вопрос о сущности и динамике варварских племенных объединений.

Античная и раннесредневековая письменная традиция для обозначения различных формирова­ний германцев использовала термины exercitus, globus, maπus, coρias. Каждый из этих терминов необходимо приблизить к адекватному толкованию с учетом много­численных конкретных ситуаций[572].

Каждое из германских племен накануне Переселения представляло собой ка­кую-то общность, выражающуюся в общем языке и общей хозяйственной деятель­ности, большем или меньшем осознании родства и общего происхождения, опреде­ленном наборе культурно-бытовых особенностей. Последние чаще всего сопрово­ждались более или менее единым ритуалом[573]. Общественная, административная, су­дебная и военная организация племен основывалась на кровнородственных связях. Накануне Переселения обладание территорией и борьба за ее сохранение опреде­ляли в Барбарикуме систему межплеменных отношений[574]. Никаких четких линей­ных границ между племенами не существовало. Было совместное проживание и взаимопроникновение. Конечно, имелись территории, где обитали почти исключи­тельно те или другие племена. Но наряду с этим на обширных пространствах Бар- барикума существовали “переходные”, “контактные” зоны, где происходило сме­шение или активное взаимодействие племен. Внутренние процессы социальной стратификации шли в это время у германцев не за счет имущественного расслоения, а вследствие выделения престижных групп или престижных родов, целиком обязан­ных престижности своим происхождением, а также более раннему появлению в пределах той или иной территории.

Сохраняя собственные традиции, германские племена уважали обычаи друг друга.

Они выше всего ценили свою племенную самобытность, свои исконные нравы; если и подражали кому, то только пользующимся большей славой. Мно­гие выводили свою родословную от божественных предков или от древних геро­ев: бургунды называли своими прародителями римлян, франки - троянцев[575], сак­сы - македонцев[576], а готы - и римлян, и троянцев, и македонцев[577]. Племя сплачи­валось тесными кровнородственными, хозяйственными и культовыми связями. Сохранение племенной "чистоты” и древних традиций предполагало строгую эн- догамность племени при столь же строгой экзогамности входивших в него родов. Браки разрешались только внутри племени. Межплеменные браки запреща­лись[578]. Племена различались своими обычаями. Вероятно, этническое обособле­ние началось с рождения традиций, ибо в осознании близости членов своей общ­ности (в данном случае племени) и отчужденности от членов всех остальных общ­ностей заключается социально-психологический аспект проявления этнических различий[579]. Этническое обособление предполагало прежде всего самонаименова- ние племени. Традиция придавала ему священный смысл. Однако происхождение и этимология наименований большинства германских племен остаются неразга­данными[580].

Уместно подчеркнуть, что преданность племенным устоям и ярко выраженное стремление фиксировать знатность своего происхождения лежали в основе этниче­ской консолидации германских племен на всех этапах Великого переселения наро­дов. Возможно, смутное ощущение своей "неполноценности” заставляло германцев постоянно смотреть на себя, как на потомков исчезнувших поколений героев. Геро­ические картины прошлого укрепляли чувство собственного превосходства над по­коренными племенами и народами Римской империи. Образы основателя рода, ко­ролей и вождей, составлявших генеалогическое дерево, представали в качестве ор­ганизаторов племенной консолидации. И эти образы санкционировали и закрепля­ли право на занимаемую территорию, на владычество над другими племенами.

В повествованиях о войнах героическим конунгам противопоставлялись, как правило, не уступавшие им по знатности и происхождению противники. Так, уже с III в. гот­ские конунги ставились вровень с римскими, а затем и византийскими императора­ми. Некоторым образом героические воспоминания о славном прошлом для гер­манцев выступали отражением их настоящей жизни и даже своеобразной “моде­лью” будущего, отраженного в зеркале прошлых времен.

Интенсивные этнокультурные связи между германскими племенами приводили к образованию надплеменных организаций, при которых уже не племя как таковое, а группа племен выступала в виде определенной этносоциальной общности. От­дельные многоплеменные образования создавались, возможно, за счет сегментации единого ранее германского племени (семноны). Причем, если племя объединяло не­сколько родов, обладавших общими органами власти, то союзы племен обычно не имели достаточно устойчивого внутреннего единства (свевы). В результате разде­ления разрастающихся племен возникали новые племена под старыми или новыми наименованиями (бастарны, видиварии[581], остроготы, везеготы)[582]. Особенно интен­сивно процессы распада происходили во времена массовых передвижений с севера

Рис. ЗІ. Золотые украшения германцев из Северной Тюрингии. Музей Веймара

на юг и с запада на восток[583]. До начала Переселения союзы племен у германцев были кратковременными и непрочными. Чаще всего племена консолидировались на религиозной основе. В их преданиях жили воспоминания о происхождении из од­ного корня и об общих обычаях[584].

Итак, в этот период в подавляющем большинстве случаев племена постоянно или периодически взаимодействуют между собой, перемещаются на новые террито­рии, порой расширяя ареал обитания, а иногда вытесняясь более сильными конку­рентами. Нередко могучие и процветающие племена сходят на нет, а какая-либо мелкая безвестная ранее группа становится центром объединения нескольких пле­мен, превращаясь в грозную силу для окружающих.

Могучие волны передвижений были обусловлены тем, что германцы вступили в конечную стадию первобытнооб­щинного строя - период “военной демократии”, который отмечен исключительной подвижностью населения. В ходе Переселения распадались старые и возникали но­вые военно-племенные объединения. Внутри них нарушались прежние родопле­менные связи, быстро укреплялась роль вождей, возглавлявших переселившиеся союзы племен и опиравшихся на силы дружины.

Во II-IV вв. на первом этапе Переселения в варварском племенном мире акти­визируются процессы этнической консолидации и дифференциации. У большинст­ва племен они происходили почти одновременно, но в одних случаях доминировало все еще этническое разделение и обособление, в других — решающую силу набира­ла интеграция. При этом в одно территориальное целое племена зачастую включа­лись насильственным путем. Отдельные племена консолидировались в “новые”, “большие” племена: аламанны к югу от Майна, франки на Нижнем Рейне, саксы на Нижней Эльбе, вандалы в Паннонии, готы к северу от устья Дуная. Эти “большие” племена занимали и контролировали огромные территории, вели между собой вой­ны за захват лучших земель. Общественная и военная организация германцев это­го времени претерпела изменения. Сфера деятельности народного собрания сузи­лась. Совет старейших уступил место совету военной дружины. Власть конунга уси­лилась, стала прерогативой одного рода. Социальный вес свободных германцев оп­ределялся уже их состоятельностью. Выделяются предводители племенных союзов. Они служат в римской армии как наемники и федераты. Конунги и вожди герман­цев получают от Римской империи военные и гражданские должности и звания.

Судьба этих “больших” племен сложилась по-разному. Восточногерманские племена после переселения на земли Империи растворились в романской среде. На­чавшиеся у них процессы интеграции не завершились, им не удалось этнически кон­солидироваться. Многие факторы препятствовали этому, в том числе и то, что ин­теграция развивалась на полиэтничной основе.

В конечном итоге романская среда поглотила и “большие” западногерманские племена, несмотря на то что уровень их сплоченности был более высоким. В то же время часть германских племен, столь же активных, но не поддавшихся соблазну миграций, продолжала оставаться на сво­их традиционных землях, в Германии, и при всех тех же сложностях, сумела (даже смешиваясь и объединяясь) завершить процесс образования народности.

Состав многих “больших” племен этого времени говорит об их полиэтнично- сти. Свое название они получали, вероятно, по имени изначального единого ядра, некоего исходного этноса, особенности и традиции которого сохранялись и поддер­живались. Нельзя не учесть и то, что в условиях, когда “война и организация для зойны становятся... регулярными функциями народной жизни”[585], союз племен мог быть назван именем того племени, которое составило ядро военной дружины. По названию этого племени могло обозначаться все войско, а за ним и весь племенной союз. При этом контекст исторических свидетельств показывает, что подобное применение этнонима часто сопровождалось переакцентуацией его содержания: "готы”, “франки”, “аламанны” и т.д. - зачинатели похода, а следовательно они луч­шая, храбрейшая часть дружины. А поэтому наименование всех участников похода ’готами”, “франками”, “аламаннами” и т.д. есть акт морально-нравственный и под­нимающий все остальные племена данного союза до уровня главного и храбрейше­го. Во многих случаях “готы”, “франки”, “аламанны” и т.д. это лучшие среди тех

племен, которые входили в данный союз, либо все эти племена, но в минуты прояв­ления их храбрости или мудрости.

Возникновение новых этносоциальных общностей у германцев было ускорен их переселением на земли Римской империи. К этому времени у германцев сохраня­лись еще некоторые черты прежнего родоплеменного устройства. Лишь свободные германцы могли участвовать в народных собраниях и оказывать влияние на поли­тическую жизнь. Из них формировалось военное ополчение, после походов они по­лучали часть добычи.

Только из числа соплеменников избирались конунги. Поселе­ние германцев в римских провинциях сопровождалось переходом от родовой орга­низации к территориальной. Внутренние стимулы для создания устойчивой этниче­ской общности были довольно слабыми. Однако имелась потребность в управлении завоеванными территориями и удержании власти над местным населением.

Этническая структура тех районов Империи, куда переселялись германцы, была довольно пестрой[586]. К сожалению, основной изъян представлений об этническом об­лике завоеванных германцами земель состоит в их упрощенности и схематизме. Так, если хоть как-то учитывается разноликость племен, ворвавшихся в Европу, то отно­сительно населения, проживавшего здесь веками, чаще всего говорится - “римляне”. Однако местное романизированное и нероманизированное население в этническом отношении было еще более разнородным, чем варвары-завоеватели. Идее универса­лизма не удалось истребить этнического самосознания жителей Италии, Испании, Галлии. Осознавая себя римлянами, жителями Римского государства, они не забыва­ли своего ретийского, лигурийского, италийского, иберийского, кельтского и иного этнического происхождения. Местные этнические элементы в западноевропейском регионе сохранились несмотря на всевозможные пертурбации, этнические передви­жения и политические перемены даже в позднеантичный период.

На втором этапе Переселения, когда основная масса мигрантов переходит от переселений к расселению, этнический состав этих племен был также неоднород­ным. В римские провинции переселялись племена, далекие друг от друга по проис­хождению. Но господствующее положение среди них обычно принадлежало како­му-либо одному наиболее сильному племенному союзу[587]. Расселение “пришлых” племен сопровождалось интенсивными этническими процессами. Взаимодействие не связанных родством этносов, вероятно, имело сложный характер. Нам известны лишь конечные результаты этих процессов, которые длились не одно столетие и за­вершились победой латинского языка и латино-иберийского этноса в одних рай­онах и германо-кельтского - в других.

В подобной многоэтничной ситуаціш этническая принадлежность имела пре­стижное значение и зачастую определяла статус человека. Вследствие этой важной социальной роли этнической принадлежности росли этнические различия и этниче­ская разобщенность, ибо и привилегированные, и подчиненные этнические группы искусственно углубляли свои культурные различия, стремились законсервировать и упрочить свой особый образ жизни, свою систему ценностей и традиций. Так, на­пример, остроготская знать требовала от Амаласунты придерживаться в воспита­нии малолетнего конунга Аталариха готских традиций, в “королевстве” вандалов были запрещены межэтнические браки. Корпоративность из “фильтра”, пропуска­ющего самые разные влияния извне, которые помогали цементировать этническую общность (например, роль арианства в начале обращения), превращалась в “стену”, в этноцентризм.

Говоря об этническом пространстве Великого переселения народов необходи­мо отметить, что жизнедеятельность любой этнической общности выражается в ре­ализации двух взаимосвязанных начал - самосохранении и саморазвитии. На пере-

Рис. 32. Дисковидная фибула из погребения знатной аламаннки. Первая половина VIl в. Национальный музей. Мюнхен

ломных этапах и, в частности, в эпоху бурных переселений, при столкновении и вза­имодействии племен этническая компонента может переживать период “закрыто­сти”. Обострение “этнического” в эпоху Переселения приобретало форму специфи­ческого интегративного качества общности, которое можно назвать корпоративно­стью. Различается корпоративность внутренняя и внешняя Внешняя корпоратив­ность (то, что отделяет одно племя от другого) являлась фактором этнической дифференциации. Внутренняя корпоративность (то, что племя объединяет) обес­печивала его целостность и нормальную жизнедеятельность. И внутренняя и внеш­няя корпоративность племен проявлялась двояко. Во-первых, это характеристика этнического самосознания, основанная на сходном понимании прошлого, настояще­го и будущего племени или племенного союза. Во-вторых, это характеристика дея­тельности или действий соплеменников, выраженная в особой атрибутике (одежда, украшения, прически и т.д.) и особых “моделях” действия (обряды, традиции, сте­реотипы поведения, образ жизни и т.д.). Можно, наверное, говорить и о третьей (в какой-то мере производной от первых двух) сфере проявления корпоративности: это характер межличностных отношений как внутри племени, так и вовне — с пред­ставителями других этнических групп.

В ходе Переселения проявлялась как этническая корпоративность,объединя­ющая этнооднородные племена, так и этноориентированная корпоративность,

Рис. 33. Везеготская пряжка для пояса. VII в. Мадрид (вид сбоку)

которая сплачивала этнически разас- родные племена вокруг одного. Эт племя выражало главную идею, кз ■ как считает Р. Венскус, “ядро траз- ции” сплочения, и наиболее послед :- вательно реализовывало цели этого сплочения. Племя выступало как бы коллективным лидером, а ведомые им племена принимали не только эт­ническое имя, но и некоторые сте­реотипы поведения, традиции и обы­чаи своего лидера.

Успех германцев, вторгшихся в за­падные провинции Империи, состо­ялся еще и потому, что этническая корпоративность у них приближа­лась к пику своего развития. Напри­мер, готы, вандалы, франки и ланго­барды сплотили под свои знамена множество племен и народов, кото­рые не всегда были одной с ними кро­ви (например, аланы, сарматы), но которые приняли обычаи и правила, образ жизни и систему ценностей германцев. Безусловно, нельзя пре­увеличивать степень внутренней со­лидарности и “закрытости” таких племенных объединений. Они имели разную степень консолидации. Нель­зя забывать о наличии такого психо­логического фактора, как само чув­ство принадлежности к тому или ино­му “большому” племени. Это чувство в эпоху миграций создавало некий комфорт, ибо оно и поддерживало, и вдохновляло, спасало и ограждало. Вспомним хотя бы образ “государст­ва Эрманариха”, который должен был питать национальный дух остро­готов в Италии и вселять в Теодери- ха уверенность в будущем его дина­стии и королевства. Это чувство воз- никало прежде всего на основе куль­турной и языковой общности, кото­рая при определенных обстоятельст­вах порождала представление об общности исторических судеб. Причастность к некоей общности, именуемой gens, populus, natio: Francorum, Gotorum, Vandalorum - не просто осознается, но и санкцио­нирует в ряде жизненных ситуаций поступки человека.

Поскольку в этнической общности доминируют вертикальные, т.е. диахронные информационные связи, то взгляд этноса всегда обращен в прошлое, где он ищет ответ на вопрос о своем происхождении, подтверждение своих исторических притя­заний, опору в духовных исканиях. Временная вертикаль “потомки-предки”, кото­рая всегда пронизывала верования германцев, особенно четко проявилась в ходе их

І16

переселения, как бы подпитывая их устремления. Одним из высших проявлений эт­нической корпоративности германцев явилось появление сочинений типа “Проис­хождение народов”. Героические картины прошлого, яркие образы конунгов и во­ждей в сочинениях Гильдаса, Исидора Севильского, Иордана, Григория Турского, *реддгара и Павла Диакона укрепляли у германской элиты чувство собственного превосходства над народами бывшей Римской империи, санкционировали и закреп­ляли право на занимаемую территорию и власть над другими народами. С этими главными предками связывались и притязания на чужие земли. Но в то же время по­явление подобных сочинений свидетельствует и о начале кризиса этнической кор­поративности, так как возможности развития племенного самосознания были уже «счерпаны, как исчерпала себя и тенденция развития племени в качестве этниче­ского объединения.

Как известно, этнические общности существуют в социальной действительно- гги лишь в рамках определенных общественных институтов. Этническое развитие представляло лишь относительно самостоятельную линию жизни общества и реа­лизовывалось главным образом через его структуры власти. Потестарно-политиче- ские структуры германских племен играли роль важнейшего разграничителя в сис­теме отношений “мы-они”, создавали определенную корпоративность этого “мы”, являясь факторами первостепенной важности в этнической консолидации и диффе­ренциации. Корпоративность в сфере деятельности особенно ярко проявлялась на арене борьбы за власть. Известно отношение германцев к авторитету власти, поч­ти мистическое понимание ими связи народа с конунгом[588].

Отношение к королевской власти определяло социальный статус человека. Че- тез это отношение формировалась определенная система ценностей, например, чувство собственного превосходства и самоуверенность готов, презрение к физиче- гкому труду вандалов. Династические браки служили высшим залогом стабильно­сти. Властные структуры выступали в качестве такого ядра, вокруг которого кон­солидировалась этническая общность. Они играли роль костяка, скрепляющего конкретный этносоциальный организм и тем самым выполняли очень важную эт­ническую функцию. В варварских королевствах имела место тенденция к фиксации этнических границ средствами власти. Местное население жило по римскому праву, а германцы по своим законам. Им была доверена военная служба и защита королев­ства, а римлянам - дела административные и юридические. Последние были като­ликами, а основная масса германцев до VII в. придерживалась арианства[589]. Однако тезультаты фиксации этнических границ да и формы ее, как известно, были доста­точно разными, например, у готов, лангобардов, англосаксов, франков и бургундов. Один из способов фиксации этнических границ - это переселение, когда из прежних своих ареалов народ перемещается в этнически чуждую ему среду. Притом такие переселенные группы обычно искусственно, средствами власти поддерживались как замкнутые, например, готы Атанариха или “малые готы”. Власть конунга уси­ливала и закрепляла естественную в таких условиях тенденцию к сохранению сво­ей этнокультурной индивидуальности.

Таким образом, потдстаρно-политичдские структуры германских племен и пле­менных союзов, которые в своем функционировании выполняли роль фактора как этнической консолидации, так и дифференциации, именно в силу этих причин осоз­навались членами общности в качестве этнического индикатора. Сознание принад- гежности к определенному этно-политическому организму превращается в один из гжзвных признаков, отделяющих “своего” от “чужака”.

Проведенный анализ эволюции этнического облика германцев свидетельству­ет. что внутренняя “человеческая” история этих племен являла не мдндд сложные и

противоречивые процессы, чем представленная нами ранее хроника их войн, набе­гов, передвижений. Остается лишь сожалеть, что эта история нашла значительно меньшее отражение у древних авторов, ибо ее понимание не менее важно для ана­лиза судеб германцев, да и хода всего Переселения народов. Но даже то, что уже се­годня удается реконструировать, опираясь на труды древних, проясняет многие во­просы; в частности - более полно объясняет, почему именно германцы стали тем “историческим тараном”, который нанес первый сокрушительный удар по Импе­рии, и почему они в процессе Переселения, уступая инициативу другим варварам, проявляли свою активность уже как часть Римской империи, погибая или трансформируясь вместе с ней.

Становится более ясным и то, почему Переселение народов выступило тем эта­пом в жизни германцев, который для одних (скажем готов) стал дорогой из истори­ческого небытия через краткую по общеисторическим масштабам вспышку актив­ности в новую историческую лету, а для других (например, франков) — путем из ис­торического прозябания к новому качеству — народу, государству, которому в даль­нейшем предстояло сыграть заметную роль в истории.

Становится более ясной и диалектичность исторического процесса в перелом­ные эпохи. И вместе с проблемой роли германцев в Переселении народов встает не менее сложная проблема - роль Переселения народов в истории германцев; Пере­селения, которое одних наградило легендой об их былой славе и могуществе, дру­гих удостоило кратким упоминанием в малоизвестном труде современника, треть­им открыло путь в историческое будущее.

<< | >>
Источник: Буданова В.П.. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. - М.: Наука,2000. - 544 с., ил.. 2000

Еще по теме Осознание себя:

  1. В произведениях античны:; авторов римского периода обращает на себя внимание множество чудесных истории, описаний сверхъесте­ственныхявлений
  2. 16) Внутренняя и внешняя политика Екатерины II.
  3. Гражданская война и интервенция: столкновение противоборствующих сил
  4. 31. Правление Александра2. Причины отмены крепостного права в России. Подготовка и основные положения крестьян реформы1861г.
  5. Развитие представлений о бронзовом веке Северного Кавказа в зеркале терминологических трансформаций, связанных с памятниками Майкопа, Новосвободной и северокавказской культуры (СКК)
  6. ВВЕДЕНИЕ
  7. 22) Официальная идеология и общественная мысль в России в первой половине ХIX в. о путях развития страны. (20)
  8. 15. Общественная мысль в России во второй четверти ХIХ века. Западники и славянофилы. (15)
  9. НОВЫЕ ЯВЛЕНИЯ В КУЛЬТУРНОЙ жизни ПЕРЕДНЕЙ АЗИИ VI-IV ВВ. ДО Н. Э.
  10. НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА И ТРИДЦАТИЛЕГНЯЯ ВОЙНА
  11. № 50. ПИСЬМО АШШУРБАНИПАЛА ВАВИЛОНЯНАМ
  12. 53. Религия и церковь в духовной жизни россиян. Роль Конституции Российской Федерации (1993) , Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997) в обеспечении свободы совести в современной России.
  13. № 26. ОБЯЗАННОСТИ БИЛИКА (Марк Порций Катон, Земледелие, 5)
  14. Германия под управлением Каролингов (842-911 гг.)
  15. № 92. ВОССТАНИЯ РАБОВ В КОНЦЕ I в. ДО Н. Э.
  16. II. РОДОСЛОВНАЯ ГУННСКИХ ШАНЬЮЕВ (БЕЗ СЕВЕРНЫХ)і