IX Боги, демоны, герои
Мы уже встречались с ais cemnac — «бог-громовержец» или, быть может, «метатель молний». У этрусков было девять богов, имевших право метать молнии. Но самым важным из них был Тиния — «бог, говоривший молниями», как назвал его О.
Мюллер. Имя Tinia часто объясняют с помощью этрусского слова tin — «день», которое часто встречается в Книге мумии в формуле: tinSi tiurim avils. Речь идет о днях и месяцах года (?) или же о посвящении Тинин (tinSi) месяцев года. Так или иначе, я убедился, что приписываемое слову tin значение «день» правильно благодаря формуле из той же Книги мумии: heci пас va tinθasa (Км, VI, 6) (В).h е с і — албанское heq — «тянуть», извлекать, отбирать, ретироваться» (М, 157);
пас — уже было рассмотрено (ersce пас) — «ночь»;
V а — албанский глагол Mj и Mhem — «делать, делаться», который нам уже известен;
t і п θ a s а — форма, развившаяся или произошедшая от tin — «день», как zilaχnθas происходит от zilaχ (Р, 92 и 136) или как trinθasa происходит от trin (Км, VII, 6); возможно, оно имеет значение «сутки» или что-нибудь в этом роде. Вся фраза VI, 6 получает значение: «уходит ночь, наступает день!»
Вернемся к Тинии. В следующей строфе:
ais cemnac truθtraχS rinuθ (Км, V, 18). Мы думаем, что рядом с ais cemnac — «бог-громовержец» находятся его другие эпитеты, возможно, близкие по смыслу. Но в их переводе мы не уверены.
t г u О — это, возможно, уже встречавшееся нам албанское druej — «бояться» с суффиксом θ(t), образующим прилагательные; в этом случае значение слова будет «страшный, устрашающий, пугающий»;
t г a χ £ — напоминает нам албанское tarak, taroq, taroc — «бык», «двухлетний бычок» (М, 510). В этрусском языке это, возможно, другое название быка, перекликающееся, как и
6urinu, 6ev∏ι, с греческим tauros, латинским taurus, славянским «тур».
Значит ли tru6traχS «бык устрашающий»? Не считался ли гром мычанием божественного быка? cem, gjem означает не только «греметь», но и «мычать». Кроме того, ♦бык, тур» — один из наиболее часто употребляемых эпитетов Зевса. Возможно, имя Tarχies — Тарквиний и произошло от tarak;г і n и б — мы уже истолковали ri как «молодой» и пиб (njojt) как «знающий» (trutnu6). Но такое толкование не дает значения слова, подходящего в данном случае. Значит, для перевода rinu6 нам следует подумать о других албанских словах, подходящих по значению. Ведь в этрусской транскрипции, построенной по фонетическому принципу, некоторые совпадения неизбежны, ri: ге по-албански «облако»; пиб — похоже на албанское nodh (М, 326), эквивалент ndodh — «существовать, присутствовать, размещаться» (М, 310). Например, в грамматике Манна мы читаем: boςe пё te cilen ndodhet sendet — «сосуд, в котором находятся веши» (М, 108). Следовательно, nodh означает также «находиться». Не значит ли гіпиб — «кто находится в облаках»? Тогда: «бог мычащий, как бык устрашающий и находящийся воблаках»(?)‘. Однако если судить по загадочному выражению celc сеапиб — «пятьдесят пять» (?) из Р, 188; NRlE, 770, nuβ может также оказаться просто суффиксом. В таком случае trutnuβ, возможно, означает «от религии; жрец», а бог rinuβ — «с облаков».
И, наконец, возможно, пиб связано с албанским nyjet — ♦соединенный, слаженный» (М, 329). Тогда ri пиб будет значить «который собирает облака», что тоже соответствует эпитету Зевса. Пока вопрос остается открытым.
Теперь рассмотрим две маленькие надписи; каждая из них состоит из двух слов и имеет отношение к Тинии.
1) Р, 657; CIE 371 (на камне): tin≤ Iut (А). Оба элемента надписи нам известны: tin§ — «к Тинии» и Iut — «молить, просить». Это молитва к Тинии или, скорей, «Молите Ти- нию» (?);
1Видимо, traχ>- косвенный падеж: «в качестве быка».
2) Р, 270 (на чаше): tinia calusna. Это calu не имеет ничего общего с cal — «лошадь», о чем предупреждает нас второй элемент слова sna, уже нам знакомый, calu — Trogjalle — «жизнь», что уже было отмечено, sna уже встречалось нам в форме snati в Великой хартии пьяниц.
Это албанское znjatem — «длиться, продлевать». Итак: «Тиния, продли (мою) жизнь!» Молитва столь же короткая, сколь и содержательная. C тех давних пор ничего лучшего так и не придумано. Видимо, чаша служила для возлияний.Говоря о OuflOa или OuflOaS, мы упоминали бога CulSanS, изображаемого двуликим, и богиню CulSu, Б. Грозный считает, что эти два божества — родственники хетгеких богов, носящих те же имена: KulsaS, kulsuS (в винительном падеже Kulassana). Он объясняет их хеттским корнем kulS — «хранить». Это были, вероятно, покровители человека, дома, могилы[145]. Однако если CulSan в самом деле был добрым богом, которому подносили приношения, о CulSu этого сказать нельзя. Мы видим ее на красивом барельефе, украшавшем саркофаг этрусской аристократки, опубликованном Корссеном[146]. Это сцена прощания, в которой CulSu играет мрачную роль. Мы видим справа ангела смерти, увлекающего за собой умершую Tita Afunei. Она прощается со своим старым отцом, которому так бы хотелось ее удержать. Старику ласково положила руку на плечо его вторая дочь (или, может быть, жена). Рядом с ней стоят четыре члена его семьи. В этой сцене семейного траура ощущается нечто условное и официальное. Однако мы чувствуем, что все эти люди очень хорошо воспитаны и привыкли владеть своими чувствами; они держатся с большим достоинством. Правда, они стоят с видом людей, пришедших на вокзал, чтобы проводить друга, и слегка раздосадованных тем, что отправление поезда задерживается. Но вот сигнал отправления подан, и можно уже сделать жест, означающий «счастливого пути».
Менее понятно, что за свитки держат они в руках. Не текст ли это маленькой речи, соответствующей данному случаю? Или речь идет об освобожденных рабах? Иногда о своем решении отпустить раба на волю сообщали в письменной форме[147].
И, наконец, стоит богиня Venθ, вооруженная огромным ключом, а за ней CuEu, держащая факел и ножницы. CuEu готовится обрезать нить жизни Титы. Следовательно, она вовсе не «покровительница».
Она напоминает нам скорей не добрых хетгских богов, а нечто вроде Фурии, чудовище женского рода из албанского фольклора: Kulsheder5. Это имя не отзвук ли далекого прошлого? Ведь и хетты, и древние иллирийцы черпали из общего архаического словарного фонда, который можно условно назвать протодунайским. Но естественно, что одни и те же мотивы могли эволюционировать в балканских странах и Этрурии иначе, чем в Малой Азии.В качестве предположения, мы можем сравнить имена CuKan и CuEu с албанским golle — «сводить свод, гнуть» (М, 130). Туг мы должны напомнить, что ворота этрусских городов (Вейи, Фаллерии, Вольтерра и др.), а также внутренние двери этрусских склепов были сводчатыми. Эта черта восточной архитектуры характерна также для архитектуры хеттов и Урарту6. Данное обстоятельство позволяет нам предположить, что cul могло получить значение «дверь», а сиЕ — тот, кто «при двери», или иначе «привратник» (речь идет о воротах городов, храмов и дворцов). Короче говоря, θufl⅛ai и CuEan — не что иное, как два эпитета («двуликий» и «привратник») одного и того же божества. Его называли также именем Ani, встречавшимся нам на монетах Велатри, но истинное его имя нам неизвестно, как, впрочем, не было оно известно и любому «среднему этруску». Правда, известная нам богиня θuf!6a нигде не изображена двуликой и
поэтому как бы не оправдывает своего имени, но это не должно нас особенно удивлять. Этрусская религия была окружена атмосферой тайны. Вначале не было четкого разграничения между некоторыми богами и их парами другого пола. Поздней у Януса и Иовиса появились пары женского рода: Диана и Иовино. Не так давно этой проблемой занимался Ж. Пржилуский. Он говорит о примитивной двойственности великой двуполой богини, которая затем распалась на два божества противоположного пола. На Востоке и в районе Эгейского моря символом богини-дерева Ашеры — Астарты была священная колонна, капитель которой имела две волюты, одна из которых глядела вправо, другая влево[148].
У этрусков в процессе эволюции религиозных представлений сомнительная привилегия носить двуликую голову осталась за CulsanS. Его супруга Θuflfla эмансипировалась, освободившись от второго лица.Познакомимся теперь с божеством, которое, не заботясь ни о прошлом, ни о будущем, ценило лишь настоящее. Этот бог — Бахус-Дионис, имевший дунайское и балканское происхождение. Его этрусское имя Fufluns. Многие годы это очаровательное имя казалось мне вызывающим, обезоруживало меня своей фривольностью и бахвальством. То, что оно принадлежало богу вакханок, по моему мнению, его не оправдывало. Оно было слишком воздушным для пузатого веселого старика, изображенного Рубенсом. И вдруг будто что-то меня осенило. Два f в слове Fufluns, соответствует двум Ь; известно, что frontac это βpovτf∣, что Oefri — это Тиберий, что vεφlλη (по-гречески «облако») соответствует латинскому nebula — тоже «облако». Как fanuSe превращается в baneshe, как fep соответствует албанскому bet или fvi (phvi) превратилось в buj и как OuflOaS обрел свои два лица — du baitash, так и Fufluns наконец раскрыл свое истинное лицо: Bubluns. Он предстал вдруг предо мной под этим именем, неистовый, мужественный, получивший новый смысл своего существования; ведь расшифровавший
'290
Рис. 44 Ариадна и Дионис. Деталь фронтонной композиции из Чивита-Альбы. Терракота. 180—150 гг. до н.э.
его албанский глагол bubullij, bubullis значит «рычать, реветь* (М. 40). У греков Дионис имел прозвище Бромиос — «бог шума вакхических процессий». Однако В. Мейер-Любке рассматривает албанский глагол bubullij как произошедший от латинского глагола bubulare — «кричать, как сова». От этого же романского корня он производит и итальянские слова bubbolare — «кричать, грохотать» (о громе) и bubbo- Jo — «гром»*.
, VV Meyer-Lubkc. Romanisches Eiyniologischcs Wdrtcrbuch. Hexieiberg, 191 L S.
1354.Если этот автор прав, следует искать другое объяснение имени Fufluns. Однако бесспорно, что Fufluns — это bubluns и что boubou — не что иное, как ономатопея (звукоподражание). Неоспоримо также, что это звукоподражание существует также в албанском языке в восклицании abubu, выражающем ужас9. И, кроме того, разве Мейер-Любке не мог ошибиться?
Итак, остаются две возможности объяснить имя Bubluns: I) иллирийский корень bubul существовал и в этрусском языке, и в архаическом албанском. Латинский язык унаследовал его из этрусского; 2) этот этрусский корень мог не перейти в албанский язык, а албанский язык мог получить его поздней, заимствуя латинское bubulare или итальянское bubbolare. Во всяком случае Fufluns — это Bubluns, в чем я окончательно убедился, читая статью Дж. Девото «Nomi di divinita etrusche»10. Этот автор не приходит ни к какому выводу в этом вопросе. Но он очень кстати цитирует замечание Гротенфенда, который сопоставлял Fufluns с Bυβλιvoς oTvoς, названием знаменитого вина на острове Наксосе, где процветал культ Диониса.
Fufluns имел также в этрусском языке прозвища Paχa и Raχies, т.е. Бахус. Вот два замечания по этому поводу: 1) хетт- ское слово paχχiSa, столь похожее на эти прозвища, означает «палка, лоза». Не имеются ли в виду знаменитые тирсы — жезлы вакханок? 2) Бахус был божеством фрако-иллирийского происхождения, и сначала этому божеству поклонялись только женщины. Вне всякого сомнения, виноградник считался источником плодородия, а женщины стремились у него это плодородие позаимствовать. Так, на одном древнем барельефе из Аскалона[149][150] изображена группа женщин, собравшихся у виноградной лозы. Это, возможно, объясняется тем, что Аскалон был одним из пяти филистимлянских
Рис. 45. Сатир и менада.
Деталь крышки котла.
Бронза. Начало V в. до н.э.
городов, а филистимляне принадлежали к племени иллирийцев. Поэтому они и могли принести в страну Ханаана архаический ритуал, ведущий свое начало от древнего культа Диониса.
Поговорив о вакханках, мы можем перейти к объяснению старого как мир, но все еще неясного слова сатир. Что значит «сатир» или, точней, satur(os)?
«Этимология слова satyrus неизвестна. Все попытки объяснить это слово, которое, видимо, не эллинского происхождения, не дали удовлетворительных результатов, дорийское имя titurδs является синонимом слова «козел». Следовательно, мы можем включить сатиров в большую семью териоморфных гениев, гениев-животных... Горцы Македонии и по сей день поклоняются подобным гениям. [В Аркадии поклонялись] Пану, богу с козьими копытами. У него позаимствовали рога, хвост, когти и передали их стаду сатиров, существ похотливых и своенравных, сохранивших в своем характере нечто от козы».
Мы привели цитату из Дарамбера, который затем объясняет, что родственники сатиров, силены, были демонами
конской породы и что сатиры в одной компании с Гермесом зачастую принимали участие в процессиях, называемых фаллофориями.
Однако энциклопедия Паули-Виссова в статье Satyroi категорически отрицает, что идентификация сатира с козлом имеет столь древнее происхождение, считая, что это произошло лишь в эллинистическую эпоху. Древние Афины якобы не знали этих козлоподобных сатиров. Там они были итифалличны и носили лошадиный хвост. Аргумент из «Прикованного Прометея» в пользу происхождения сатира от козьего племени объявлен пустым и ничего не значащим. Этимология интересующего нас слова объясняется там древнеиндийским словом turas — «сильный». Моммзен, со своей стороны, предложил для объяснения происхождения этого слова латинское satur — «пресыщенный». И, наконец, в наши дни, Альтхейм подтверждает, что название сатир произошло из иллирийского языка. Кроме того, неоспорим тот факт, что близкий сатирам Гермес — это ити- фаллическое божество, а сатиры (и даже силены) изображаются подобным же образом на бесчисленных рисунках классической иконографии.
Я считаю, что происхождение этого слова объясняется при помощи албанского shtuar — «поднятый» (производное от глагола shtoj — «вставать») (М, 501; ср. латинское Sto и русское «стоять») и означает просто «итифаллический». Таким образом, подтверждаются точка зрения Альтхейма и многочисленные сведения о культе Диониса. Это был культ плодородия, носивший откровенные черты непристойности, столь свойственной фрако-иллирийцам.
Мы уже говорили о боге Veltun, Vertun, Voltumna, имя которого восходит к одному из наиболее давно и хорошо известных индоевропейских корней vert(vers) — «повернуть». Остановимся теперь на вотивной надписи, высеченной на вазе в форме бурдюка, называемой аск (Р, 60): mi venelusi aχesi muluemknie vrtun (В).
m u 1 u е m — уже известный нам глагол «посвятить». Эта грамматическая форма, которая слегка отличается от
Рис. 46. Зрители в этрусском театре. Рисунок на фреске из могилы в Тарквиниях. V в. до н.э.
других, встречающихся чаще: multi, muluvanice и т.д., заслуживает особого внимания. Ее окончание ет говорит о том, что это неопределенное наклонение медио-пассивно- го глагола, если судить по тому, что мы видим в албанском языке.
активная форма
baj — «делать»
Ius — «просить» kryej — «заканчивать»
медио-пассивная форма bahem — «делаться,
быть сделанным»
Iutem — «быть просимым»
Rryhem — «быть законченным»
Таким образом, чем далее мы продвигаемся по пути дешифровки, тем менее странным кажется нам изобилие глагольных форм в этрусском языке.
Rnie- связано с албанским корнем qene — «быть, существовать», который мы уже рассматривали. Смысл надписи, следовательно, таков: «Это от Vcnelus Aχes посвящено за его жизнь Вертуну».
Теперь, уважая этрусские обычаи, поговорив о богах, займемся богиней. Это Латона, Лето, возлюбленная Зевса — Ти- нии, мать Аполлона и Артемиды, богиня, родившаяся в до- эллинскую эпоху Культ ее был широко распространен на берегах Эгейского моря: в Македонии, на Делосе в Эфесе, на Крите, в Карии, во Фригии и Ликии. По Дарамберу, ее имя могло произойти от индоевропейского корня Ie — «дать, доставить»: «это богиня, приносящая счастливые роды». Я считаю, что такого соображения достаточно, чтобы предложить другую интерпретацию этрусского слова Leflam, Le6n, Leta (А). Я думаю об албанском глаголе 1е, имеющем причастие прошедшего времени Iete (вышедшее из употребления): «родить, произвести на свет, зачать» (М, 239). Это глагол, вполне подходящий для богини материнства.
Имя ее много раз упоминается на Капуанской черепице, о которой мы не раз уже говорили и к которой должны будем вернуться ниже: прочтение этого текста затруднено из-за его относительной архаичности (V в.), его плохой сохранности, а также из-за того, что он происходит из Кампании, где этруски были лишь этническим меньшинством, смешанным с местным населением. Начиная с 1900 г., когда его обнаружили, этот текст так и не поддался попыткам его расшифровать. Он продолжает скакать из стороны в сторону, как дикий бык, и я сочту себя счастливым, если мне удастся воткнуть в него хотя бы несколько бандерилий.
Там упоминаются слова vacil IeflamsuL в которых мы узнаем «пир в честь богини» или, скорей, у Leflam, т.е. в храме Leflam. Затем мы читаем: vacil Iunasie faca iχnac, иначе говоря — «банкет (за которым следовали) игры (в честь) неукротимого Бахуса». Это, конечно, должно нам напомнить большие игры, ежегодно происходившие в храме Вольтум- ны. Мы уже цитировали некоторые другие выражения из этого источника: tule apirase Unialfli — возможно: «(жертвоприношение) нежных черных барашков в храме Юноны». Займемся теперь фразой, где Leflam играет первостепенную роль. Эти несколько слов, если только я их правильно понял, проливают неожиданный свет на этрусские ритуалы.
Однако если мы допустим, что между этрусской религией и религией Малой Азии существовали древние связи, это не будет столь уж неожиданным. Речь идет о фрагменте, который я располагаю таким образом (Р. 2, 19):
puiian acasri
Tinian tule IeOamsul.
puiian: puia — «женщина», слово известное, в винительном падеже (?);
а с a s — в румынском и македоно-румынском языках, сохранивших кое-какие фракийские элементы, akatsa значит «взять, «схватить»;
г і — уже рассмотренное албанское «новая, молодая»; t і n і a n — Tinia, в винительном падеже (?);
tule — уже известно: «нежный, деликатный»; IeOamsul - LeOam (косвенный падеж). Практически слова размещены следующим образом: «Женщину взять молодую, Тиния, у нежной Латоны».
Но смысл надписи, видимо, будет таков: «взять статуи молодой женщины, нежной Латоны и Тинии, ее супруга». Иначе говоря, речь, видимо, шла о том, чтобы во время процессии нести изображения этих двух богов. Здесь можно предположить существование периодического ритуала священного бракосочетания между Великим богом и Великой богиней, пары, обеспечивающей плодородие страны. В религии индоевропейских хеттов это был один из центральных мотивов. Такой ритуал изображен на большом наскальном барельефе Язили-Кайа в Анатолии, где мы видим процессию богов. Говорится ли в тексте из Капуи о празднике бракосочетания между великими богами этрусков, сопровождавшемся процессией? Что это, отзвук ритуалов Малой Азии? Этот обычай мог быть принесен в Этрурию племенем турша, предками этрусской аристократии. Они были иллирийского происхождения, но принадлежали к лидийским племенам. Но этот ритуал был также и эгейским[151].
Здесь требуется замечание общего порядка. Видимо, многие важные религиозные церемонии происходили в святилище Leθam, другие же — в храме Юноны — Uni. В главе о семье мы уже уточняли, что эти богини, так же как Туран, были богини-матери.
Из многочисленных свидетельств этрусской эпиграфики напрашивается сам собой такой вывод: наряду с религией так сказать «официальной», отводящей самое почетное место Тини и — ais cemnac, в повседневной жизни этруски ревностно и усердно поклонялись преимущественно богиням-матерям.
Имя бога солнца CauOa сохранилось в этрусском названии цветка kautam, Solis oculum («глаз солнца» — по Диос- кориду, I в. н.э.). Об этом боге уже говорилось выше, когда мы упоминали о свинцовой пластинке из Мальяно. На хорошо известной бронзовой печени этот бог выступает под именем Саб. В Книге мумии он принимает вид CaOinum. Интересно сравнить это последнее имя с литовским глаголом kaitinu — «греть»[152].
В надписи из Мальяно фигурируют также приношения в честь бога Marisi (Марс): cialaθ χiπτθm aviK — сто тридцать в год (?) (Р, 359; CIE, 5237). Они должны совершаться сереп tuθiu (верховным жрецом (?) города).
θuχ iχutevr. — В этом выражении мы имеем два глагола и одно существительное: 0uχ — албанское dukem — «показаться, быть видимым» (М, 86). По мнению Г. Мейера, нет доказательств того, что dukem родственно греческому глаголу δoκ^ω — «казаться, полагать»; iχu — это ik — «идти, убежать, исчезнуть» (М, 86); tevr— это tivr — «месяц», слово уже известное. Значит, смысл формулы ∂uχ iχutevr (В) будет: «в начале и в конце месяца», если речь нс идет о «появлении и исчезновении луны». В этом втором значении мы уже рассматривали mlusna. Однако возможно, что в различных районах Этрурии употребляли в этом случае разные формулы.
В Книге мумии часто встречается имя Θesan, этрусской Авроры, θesan (А) объясняется при помощи албанского корня dhez — «зажигать» (М. 90). Следовательно, имя Θesan означает «зажигающая» или «озаряющая». В Книге мумии это божество выступает как Θesan tin⅛. Θesan eiserai (V, 19— 20). что означает: θesan Тинни. Θesan богов». Как этимологией своего имени, так и своими эпитетами Θesan мне удивительно напоминает Аврору из финикийского пантеона Рас-Шамра (Угарит). Nerat Elim Sliepesh — «освещающая богов Шепеш».
Существует еще малоизвестная богиня Malaχe, которая изображена, по мнению Скутча. на монетах из Лемноса. Возможно, она же изображена на этрусском зеркале, описанном Герхардом (табл. CCCXLIV). Надпись гласит: herucel (?) mlacuχ — «Геракл и Млаку». Это священное имя несколько раз встречается в Книге мумии в форме mlaχ. Оно является частью формулы: un mlaχ nunθen (III. 19; V, 1, 20; IX, 19. un mlaχ —VIII, 12). Поскольку un, uni — это Юнона, а nunθen — «девятый день», мы можем сделать вывод, что богиня Юнона выступала как mlaχ этого этрусского праздника. Однако тот же эпитет mlaχ употребляется рядом с именами других этрусских богов: рядом с богиней θanir(mlaχf)anra) и Tmia (mlaχ tins) на пластинке из Малья- но (Р, 359). Но нам уже известно, что в Вейях Юнону называли «царицей». Не означает ли mlaχ — «царица, царь»?[153]. Это этрусское слово наводит меня на мысль об иллирийском и албанском глаголе mblak — «стареть» (М, 270), от которого происходят название пеласгийского города — Пла- кия и албанское plak — «старый» (М, 390). Албанское mb часто сокращается. Так, mbloj — «накрывать» может превратиться в mloj (М, 271). Поэтому в одном иллирийском диалекте mblak могло превратиться в plak, а в другом — в mlak.
Но от понятия «старый» недалеко и до «старший, повелитель», как мы это видим в латыни (senex, от которого
происходит scnatus). В этом случае mlaχ значило «Юнона — повелительница, государыня, госпожа», по примеру «Биб- лосской госпожи» древних. В таком случае mlaχβanra означало бы «Оапіг-повелительница» и mlaχtins — «Юпитер-повелитель». Тогда короткая надпись на вазе: mlaχ (Р, 666) означает «повелительнице».
Обратимся к другой вотивной надписи (Р, 27; CIE, 8413), где речь идет о некоем Auvile, приносящем свою жертву ateri mlaχuta. Ateri прекрасно поддается расшифровке с помощью албанского ater — «отцы» (параллельно с etna) и ateri — «отцовство» (М, 14), производных от at — «отец». Следовательно, смысл ateri mlaχuta, видимо, таков: «повелителям предкам».
Обратимся к другим божествам. Нас ожидает приятный сюрприз, истинный «ключ этрусского языка», который можно подержать, настоящий заржавленный бронзовый ключ, да еще с интересной надписью на нем. Какая удачная находка! А то нас много раз уверяли, что ключ этрусского языка утерян и напрасно мы его ищем! А он вот — перед нами, этот символический предмет, который до сих пор не баловали вниманием. Ключ имеет вид простой и элегантный. Только длина его непомерна — 37 сантиметров. Этот предмет производства этрусской тяжелой промышленности был найден в 1870 г. в Реции, в Дамбеле, в окрестностях города Трента. Более того, в той же провинции, еще ближе к городу Тренту, в Валь де Чембра, около реки Ави- зио в 1828 г. был обнаружен другой древний бронзовый предмет: ведро. А река Авизио впадает в другую реку — Этч около города Лавис. Более того, на этом ведре также есть надпись! И в довершение всего оказывается, что надписи на ключе и на ведре почти идентичны. Обе они — посвящение этрусскому богу источников, Лавису, имя которого чудесным образом сохранилось в названии города Лавис1*. Эти надписи, составленные в одинаковых выражениях, свидетельствуют о том, что оба предмета, хоть и найдены в раз-
,s W. C о г г s е п. Obcr die Sprache der Etrusker, I. S. 919, табл. XXHl.
Рис. 47. Треножник с котлом из гробницы Бернардини в Палестрини.
Бронза, железо. Ок. 650 г. до н.э.
ных местах, имеют общее происхождение. Однако ни общая основа двух текстов, ни расхождения в них не поддаются легко объяснению, а, наоборот, ставят многочисленные проблемы. Великий исследователь — случай, подаривший нам «ключ этрусского языка», создал этим немалые неудобства. Нужно ведь прежде всего расшифровать надпись.
Текст на ключе немного длинней, чем текст на ведре. Я расположил два текста таким образом, чтобы очевидней выступали пропуски в надписи на ведре:
Следует начать с трех предварительных замечаний.
A. Стк. 4, 6 и 8 из надписи на ключе отсутствуют в надписи на ведре.
B. Некоторые слова из надписи на ведре появляются в надписи на ключе в измененном или урезанном виде (rupinu—upinu).
C. Сопоставляя эти тексты, Корссен переставил строки Ь) и с) на ведре таким образом, чтобы наглядней подтвердилось их соответствие строкам 2 и 3 на ключе:
Ведро, видимо, очень древнего происхождения. Оно не спаяно, а сбито бронзовыми гвоздями. Возьмем за отправную точку надпись на ведре.
- насколько ясно начало Iavis — «богу Лавису», настолько туманна вторая часть слова, так как нас одинаково манят два разных пути расшифровки. C одной стороны, в Selk мы узнаем албанское «ключ» — ςilc (Lshiltz) (а также ςeles), производное корня ςel — «открыть» (М, 58 и 60). Это слово очень подходящее, ведь ведро и ключ были принесены в жертву божеству вместе, и ключ считался более ценным подношением. Мне возразят: как можно было написать на ведре «Вот ключ»? Это возражение не очень серьезное. Дарящий мог приказать выбить на обоих предметах одинаковые посвящения, а затем, поразмыслив, прибавил к надписи на ключе три новых слова. C другой стороны, возможно, что в элементе Sel скрывается этрусская частица признак датива-генетива — sul, zul, которую мы находим в Ieflamsul, Iarezul (ср. Fuflunsl). Не один ли это из местных вариантов? Ведь мы в Реции. Но тогда нужно найти объяснение последней букве к. Союз «и»? Его существование было бы оправданным в надписи на ключе, где после IaviseSelk действительно идет другое существительное (Ith velχanu), но, как мы увидим, в надписи на ведре он не очень кстати.
Третья возможность: Sel — может быть, божество cel, упомянутое на печени из Пьяченцы (Р, 719в)?
Tupinupitiave(B) - из болота мы выбрались на твердую землю. После сообщения о том, кому было сделано приношение, следует молитва, адресованная богу источников. Она делится на три части.
г и р і n и — в ней я узнаю этрусское repine, легко объяснимое благодаря формуле hatec repinec, часто встречающейся в Книге мумии. Смысл этой формулы: «У Гадеса и в бездне». Так же и по-албански: rrepinc — «пропасть, бездна» (М. 437). К этому слову мы вернемся ниже. Или же это гги - «ручей»? (М, 442);
р і t і — абсолютно ясно: pite — это неопределенное наклонение глагола «пить», уже нами рассмотренного (М. 388). Полная идентичность со славянским «пить»;
а V е — объясняется с помощью аналогичного слова на ключе apv. которое есть не что иное, как ари. Это глагол ар — «дать». Значение трех слов таково: «Дай (нам) напиться (воды) из бездны (т. е. из глубин земли)» или.«из ручьев», или «из рек», если провести параллель с латинским ripa, ripula — «берег реки».
Слову V е 1 χ а n и на ключе соответствует Ith velχanu, Larth Velχanu. Любопытно отметить, что это очень похоже на имя Larth Velχas, которое дважды встречается в надписях Тарквиний (Р, 91; CIE, 5401 и Р, 124; ClE, 5554). Однако я не думаю, чтобы это могло быть имя человека, принесшего в жертву Лавису ключ и ведро, поскольку ни перед ним, ни после него нет связанного с ним глагола, как это обычно бывает в вотивных текстах. Значит, Velχanu - это обращение ко второму божеству, а именно к Вулкану (?), богу подземного огня. Он вполне мог находиться в деловых взаимоотношениях с Лависом, поскольку тоже считался богом плодородия. Я думаю так потому, что огонь у этрусков считался источником плодовитости, как мы это видели выше. Прошло немало времени после того, как были написаны предыдущие строки, как вдруг я наконец отдал себе отчет в том, что наш Лавис имел все основания быть тем же
божеством, что Ivsl на знаменитой бронзовой печени из Пьяченцы (Р, 719). Но ведь он представлен там не один, а в приятной компании: Ivsl velχ —Лавис Вулкан. Наконен-то мы можем успокоиться. Речь явно идет о двух богах, а предполагаемый жертвователь Ларт Вельхас должен исчезнуть с нашего горизонта со сверхзвуковой скоростью.
Ihelnavinutalina(B) - текст довольно ясный: Ihel — албанское the! — «глубокий* и глагол того же корня thalloj — «углублять, расцветать, расширять» (М, 533);
па — «мы, наш» (как в албанском языке);
vi∏u — здесь, конечно, «виноградники» или «лозы»: lali(na) — албанский глагол dal — «выходить, преуспевать».
Итак, вот текст просьбы, обращенной к Velχan: «Сделай, чтобы цвели наши виноградники, сделай, чтобы мы процветали».
Rnsenkustrin a χ е — этот текст повергает нас в пучину незнания. Внешне, казалось бы. ничего сложного:
Рис 48 Котел из гробницы Барберини 8 Палестринм. Бронза. Ок. 680 г. до н.э.
kusen - винительный падеж албанского kus — «котелок» и kuaςke — «ведро» (М. 230), т.е. слово, очень подходящее к ведру:
kustri(naχe) — глагол, объясняющийся албанским Lushter — «посвящать» (М, 231). В целом: «Это ведро посвящено нами». Но Г. Мейер возражает против такой трактовки. считая, что kusi якобы пришло от венетского cusina и kushlroj — это древнее заимствование из латыни. Вопрос остается открытым. В общих чертах, если исходить из элементов относительно ясных, надпись на ведре сообщает: «Лавису и Целу (?). Из глубин земли дай нам напиться. Вулкану. Сделай, чтобы цвели наши виноградники, сделай, чтобы мы процветали».
Перейдем к ключу.
IaviseSelk - «Лавису, ключ»;
Ith velχanu - поскольку Iarth значит «высокий», — «Великому Вулкану»;
Upinupitiapv - вероятно, тот же смысл, что и в строке b на ведре.
Однако возможен и другой нюанс: upinu могло бы быть медно-пассивной формой глагола, которую можно узнать по начальному ιr.«утолить нашу жажду»; piti вполне может значить «напиток». «Дайте нам, чтобы утолить жажду, (вашего) налитка»; ари — это множественное число: здесь обращаются к двум богам.
Vthinriitl(А) — великолепное сложное слово, оно придает нам сил для продолжения работы. А именно: Vthi=Udhi — уже нам известно: «дорога, путь»; пгё — это родительный падеж албанского njer-i — «человека, людей»; itl — уже рассмотренное нами албанское і dal (і — дополнение перед глаголом) — «достигнуть», «преуспеть» (М, 65). Итак, udhi njerish і dal — «сделай, чтобы люди преуспели на своем пути».
Iravinutalina (А) — также отрывок нам ясный: Ira — албанское Ierej — «оставлять, разрешать» (М, 244); vinu — «виноградники»; tali(na) — «преуспеть» («наши»). Итак, «Дай процветать нашим виноградникам».
t h і к с и г a і s (А) — это один из самых выдающихся отрывков, которые мне удалось расшифровать. Из трех его составных элементов thi-ke-urais нам встречался только первый, в котором я узнал слово «олень» (в широком толковании). Два остальных элемента до сих пор нигде больше не встречались. Однако их жизненность, их спаянность и логика расположения таковы, что малейшее сомнение в их значении отпадает: thi — «козы», по-албански dhi (М, 91), или «свиньи» — thi (М, 534); ке — албанское qd, множественное число от ка — «бык» (М, 171); urais — это слово, начинаясь с и — признака медио-пассива, есть не что иное, как оптатив албанского глагола rris — «выращивать скот» (М, 439). Нам поистине повезло. В качестве примера Манн дает как раз ту грамматическую форму, которая нам нужна: Γu-rrit dera — «Да процветает твой род’» В этом случае мы не рискуем ничем. Итак: thikeurais — «Пусть (наши) козы и (наши) быки процветают!» (или: «Да умножится их число!»).
skuztrinaχe - на этот раз, наперекор строке е на ведре, я изберу другой путь расшифровки: skuz — вероятно, связано с этрусско-албанским корнем shkoj — «идти» (который встречается в Книге мумии: scun, Scanin, а также на Перуджийском камне — Р, 570; Scuna, Scune и т.д.). Манн дает существительное того же корня: shkuesi — «привычка, обычай» (М, 485). Иначе говоря: «традиция»; trin — это албанское «герой», слово, часто встречающееся в Книге мумии. Однако следует заметить, что во времена архаической Греции различие между словами «герой» и «предок» было довольно относительным. Предки становились героями. Героев считали предками. Могилы тех и других на городской агоре были устойчивым моральным капиталом города, χe — возможно, албанское ке — «имей!» от ка — «я имею».
IttvraIsnu(B) - к счастью, довольно понятно:
Itt — множественное число от Iut — «молитва», уже нам встречавшегося, или от существительного lot — «слеза» (М, 250).
Конечное t — признак множественного числа существительных как мужского, так и женского рода: mali — такі
11 - 7049 МаЙяни
(«горы»); nata — nelci («ночи»), vra — албанское ига — «голод» (М. 541); 5 — уже известная нам отрицательная частица; пи — албанское njoh — «знать», тоже уже нам встречалось (см. trutnut). Таким образом: «Слез и голода (могли бы мы) не знать!» Опуская неясные элементы, надпись на ключе .можно расшифровать так: «Лавису... Дай нам утолить жажду твоим напитком. Пусть (наши) люди преуспеют на (своем) пути. Дай процветание нашим виноградникам. Да множатся наши козы и быки. Поддерживай обычаи наших предков. Да не знать нам слез и голода».
В нашей расшифровке немало белых пятен. Значит, этот «ключ этрусского языка» вовсе не отмычка, хоть он и в наших руках. Мы могли убедиться, что это не сезам и что снова приходится карабкаться по отвесным стенам. Чтобы разобраться, мне, естественно, пришлось комбинировать данные обоих текстов. Таким образом, как видите, метод мой одновременно и «сравнительный» и «комбинаторный». Я рассчитываю. что он одновременно принесет мне благосклонность сторонников и той и другой тенденции в расшифровке и что таким образом будет достигнуто их примирение. Во всяком случае наш нелегкий труд принес свои плоды, так как эти тексты обогатили нас немалыми приобретениями и лексического и морфологического характера. «Ключ» этот открыл нам важную молитву, два или три выражения из которой просто поразительны. Но, мне кажется, не будет преувеличением сказать, что ценность нашего необычайного документа не ограничивается только этим. Из него можно почерпнуть и кое-какие исторические данные.
Мы в Рении. Это этрусский Far West, и мы находимся на границе этрусской экспансии в долине реки По. Отсюда и особая обстановка, и специфическое настроение: люди покинули родину и озабочены тем, чтобы добиться успеха «в новой жизни». Приехав первыми в новую страну, они ищут хорошую воду и хорошие пастбища, сажают виноградники и стараются сохранить и поддержать на новом месте «обычаи предков». Текст позволяет нам познакомиться с этой формой этрусского колониализма, носившего в основ-
ном сельскохозяйственный характер, являвшегося делом рук крестьян, виноградарей и пастухов.
Кроме всего прочего, этрусский ключ проливает луч света на проблему ирригации в Этрурии. Мы уже говорили о богине Ютурне, имя которой я сопоставляю с албанским uje — «вода» и ujtore — «водоем, цистерна» (М, 539). Уместно отметить, что элемент Utur из имени Jutuma мы находим в осско-умбрском языке, а именно в Игувийских таблицах, где есть выражение sviseve utur fertu. Sviseve — видимо, название сосуда, fertu значит «нести». Любопытно отметить, с какой осторожностью относились к слову utur. М. Б реал ь в своем отличном комментарии к этому выражению говорит: «Есть три предмета, называвшихся sviseva. В первом носили молоко, во втором — вино, а в третьем — какую-то неизвестную субстанцию, называемую utur»[†††††††††]. Хотелось бы спросить: «Не та ли это случайно субстанция, которой мы моем руки?» Видимо, этруски умели ценить воду. О. Мюллер говорит, что они умели использовать подземные воды и придумали ритуал, специально предназначенный для того, чтобы вызывать дождь. Центром этого ритуала был Ти- ния, выступавший также в роли бога дождя. Все это нужно иметь в виду при анализе формулировки, часто встречающейся в Книге мумии и имеющей следующие варианты:
eiser Sic Seuc (V, 10, 14) (А) a і seraS SeuS (И, 12) eiseraS SeuS (V, 20) и т.д.
Эпитеты эти могут относиться к Тинин (множественное число титула eiser (?)), к Юноне (aisera) и, очевидно, ко многим богам. Однако следует упомянуть, что их возможно отнести также и к душам предков. Об этом важном пункте нам напоминает Ж. Бейе в своей работе об этрусском Геракле. Мы читаем у него, что в Риме существовал архаический ритуал: процессия несла manalis lapis — священный камень. Считалось, что этот камень закрывает вход в загробный мир предков, иначе говоря — mundus, а ритуал как бы открывал
этот вход, чтобы вместе с духами предков оттуда одновременно вылетел и дождь. Древние считали, что мертвые Обмыли «огромной властью» вызвать дождь1'.
После этого отступления вернемся к объяснению эпитета Sic, Seuc или SeuS, применявшегося по отношению к богам и обожествленным предкам:
S і с — si + с; Si — албанское shi — «дождь» (M, 476); с — это «и».
Seuc -Seu+ c; se (с и — определенным членом), это албанское she — «поток», уже встречавшееся нам. Итак, eiser Sic Seuc означает «бог дождя и потоков».
Просмотрим имена некоторых других богов и познакомимся с их этимологией. Nortia была богиней судьбы. В ее храме, о котором уже упоминалось, периодически вбивали гвоздь для того, чтобы отметить течение времени или, возможно, для того, чтобы «пригвоздить» зло. Тит Ливий рассказывает (VII. 3), как в Риме верили, что некогда один диктатор остановил эпидемию, забив гвоздь. Вообще у древних понятие судьбы было связано с понятием смерти. Поэтому Nortia была подобием Decuma, чье имя напоминает нам албанское decun — «умирать» (М, 69). И, наконец, в сборнике албанской древней литературы мы находим теперь уже забытый глагол ngurdhitur — «убивать»1[‡‡‡‡‡‡‡‡‡][§§§§§§§§§]. В современном албанском языке от него сохранилось ngordh — «умирать, подыхать» (говоря о животных) (М, 311). Возможно, это слово — отзвук имени Nortia.
Однако существовала еще одна богиня судьбы. Герхард представляет нам ее под именем Libitina. Возможно, это всего лишь прозвище. Во всяком случае Л ибитина остается малоизвестной. Однако албанский язык срывает все покровы с этого имени и показывает, что оно имело смысл поистине беспощадный: Iebeti — «ужас, страх», Iebetis — «стонать, причитать», Iebetitje — «страх, тревога» (М, 239). Вотивная надпись на шлеме этрусского воина гласит: aisiu himiu (А).
ЗЮ
Рис. 50. Голова Горгоны. Антефикс из храма Аполлона в Вейях. Терракота.
Ок. 500 г. до н.э.
По-албански Irimc — «бездна» (М, 159). Значит, каска посвящалась богу или богам Аила. Со словом him мы еще встретимся в главе о Книге мумии. Следует отметить, что слово aisiu встречается на Капуанской черепице (Р, 2, 21), но имеет несколько иную форму: aiuzie.
Теперь обратимся к демонам. Tarsu — так называлась по- этрусски Медуза Горгона. Это имя получает свое объяснение из албано-итальянского словаря Леотти, где мы находим: 1) Iers- «зловещий, сулящий недоброе» (р. 1469);
2) Iurrem — «осаждать, бросаться на кого-нибудь», откуда Iturreshem- «свирепый, жестокий» (р. 1514).
Tuχulχa — это страшный демон. Он набрасывается на умерших, размахивая змеями, высунувшими жала, а иногда вооружен молотком. Возможно, это имя связано с албанским tehelk — «увлечь силой», аорист которого teholqa (М, 515—516). Возможно также, что имя Tuχulχa связано по смыслу с числом θu — «два» и с оружием этого демона. Его часто изображали на фресках с двузубыми вилами. А албанское dyqel как раз означает «вилы с двумя зубьями» (М, 88 и 92); ка означает «он имеет». Впрочем, очень часто он держит в руках двух змей. Албанский глагол ngul означает «вонзить, погрузить» (М, 321); ngul могло превратиться в gul, а термин du-gul мог бы также иметь значение «два жала». Нелишне также сравнить с точки зрения морфологической слово tuχulχa со словами aclχa из гл. V, 18 и simlχa из гл. X, 5 Книги мумии, где χa, видимо, означает «имеет, обладает».
Два слова об одном герое. Среди изображенных на этрусских геммах эпизодов из «Илиады» много раз повторяется сюжет трагической смерти Эанта. Эант, друг Ахилла, покончил с собой, чтобы искупить убийство, совершенное им во гневе. На геммах мы видим рисунки, изображающие низко склонившегося героя в момент, когда он собирается броситься на свой меч, укрепленный острием вверх.
На одной из таких гемм есть надпись: aiaχ viet,* (В). Я прочел второе слово ujet, связав его с албанским Qj — «согнуться» (М, 539). Следовательно, смысл надписи таков: «Аянт, согнувшийся вдвое» или «склонившийся».
Но самое почетное место следует отвести великому богу Аполлону. Его культ еще в IX в. до н.э. был распространен по Италии греками из Кум. В Этрурии ему поклонялись уже в VI в. до н.э., доказательством чему служит статуя Аполлона из Вей. Мы остановимся на бронзовой статуэтке Аполлона со следующей вотивной надписью (Р, 737; СП, 2613): mi AereS svulare aritimi fasti ruifriS tree clen ceχa (В). Статуэтка (AereS) посвящена Свулару (эпитет Аполлона) и Артемиде (Диане), его божественной сестре. Какая-то женщина Фа- сти, дочь или жена Руифри, ее дала (tree, turce), чтобы она была (clen, уже известное нам албанское Юепё) здесь (ceχa, албанское keha); имеется в виду «в этом храме».
Некоторые размышления вызывает прозвище svulare. Напрасно мы искали бы в нем значение «солнечный», так как по-этрусски солнце — usil и саб. Я предполагаю, что точная форма этого слова — svular с окончанием аг, указывающим (как и ас, aχ) на профессию человека, местность, где он живет или родился, и т.д. Окончание это существует как в этрусском языке (kepucar — «сапожник»; uθetar — «путешественник»), так и в албанском (Shqiptar- «албанец», Iuftar- «боец» и т.д.). Но о каком же качестве Аполлона говорит этот эпитет? Известно, что у этрусков, как, впрочем, и у других народов, этот 6vΓ был прежде всего богом пророчеств. Оракул его жрицы пифии предсказывал буду-
” J. D. В с a z 1 с у. Etruscan vase painting, р. 139.
шее. Ту же функцию выполняли иногда сибиллы. Дарамбер говорит: «Слово Sibylla не имеет греческой этимологии». Нам же кажется, что слова svular и Sibulla имеют обший корень. Дарамбер цитирует Платона, у которого сибилла и пифия «разрывают завесы, скрывающие будущее...». Нужно ли понимать эти слова буквально? Шла ли речь о том, что что-то «раскрывалось», с чего-то «снимались покровы?».
Однако в этрусском языке буква s, стоящая в начале слова, придает ему отрицательное значение. В главе о таверне мы уже видели слово sniχe — «не знать». Значило ли svul — «открывать», a svular — «тот, кто открывает, сообщает»? То же самое и в албанском языке. Там существует, например, глагол zbuloj — «раскрывать, открывать» (М, 575), являющийся антонимом глагола mbuloj — «закрывать» (М, 273); он как бы предлагает нам ключ к разгадке svular и sibylla, роль которых в истории греко-римской цивилизации была очень важной.
Под конец мне хочется добавить следующее: все мои сомнения по этому поводу окончательно рассеялись, когда в «Приложениях» к словарю Манна я нашел слово Zbulues — «тот, кто открывает» (М, 601). Итак, svulare — это, конечно, «тот, кто открывает, предсказывает».
В заключение мы должны отдать должное усилиям Гана, который пытался расшифровать некоторые доэллинские существительные с помощью иллирийского, т.е. албанского языка. Стоит упомянуть некоторые из сделанных им сопоставлений. Uranos — «небо», объяснимо с помощью албанского uranoj — «закрывать облаками» (М, 564). Rhea — это ιga — «облако» (М, 424). Thetis (богиня моря) — это det - «море» (М, 71). Благодаря этому, возможно, найдет свое объяснение название группы богов на печени из Пьяченцы (P, 719d), а именно tetlvm∂: tet = det — «море», Ivmd - hunt, сопоставляем с албанским Iume — «река» (М, 215) (не путать с Iume — «счастливый»). Итак, это «моря и реки», которые и в самом деле считались священными.
X
Еще по теме IX Боги, демоны, герои:
- Глава 27 УХОДЯЩИЕ БОГИ. ЮЛИАН ОТСТУПНИК
- БОГИ И КУЛЬТЫ
- Смерть и второстепенные боги
- Глава 6 БОГИ ГОРОДА
- Франсиско де Авила. «Боги и люди Варочири»
- БОГИ ФРАКИЙЦЕВ И СКИФОВ ПО СВЕДЕНИЯМ ГЕРОДОТА
- Глава 1 Блуждающие боги (Египет и Передняя Азия)
- ЭЛЛИНСКИЕ БОГИ В СКИФИИ? (К семантической характеристике греко-скифского искусства)
- СОДЕРЖАНІЕ
- Глава 8 ОБРЯДЫ И ЛЕТОПИСИ
- Механика
- Ворожба, магия, похоронные обряды
- Этрусская религия.
- ЭТРУССКАЯ РЕЛИГИЯ
- № 30. ПЕРИОДЫ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ПО ГЕСИОДУ
- ОГЛАВЛЕНИЕ
- Представления о подземном мире и его обитателях
- Глава 16 РИМЛЯНИН. АФИНЯНИН
- ЮДХИШТХИРА И КЕЙ-ХОСРОВ У ВЕЛИКИХ ГОР