ДЕФОРМАЦИЯ ХИМЕРЫ

Оглянемся назад. Империя Тоба-Вэй в V веке объедини­ла все племена Срединной равнины, ассимилировала их и противопоставила как нечто монолитное китайскому населе­нию страны. Тоба Хун II реформой 495 г.

рассматриваться не как табгачи или китайцы, а только как подданные императора. Конечно, его современники не мог­ли сразу забыть свои обычаи и нормы поведения, но их дети, рожденные около 490 г., выросли в обстановке не только утраты, но прямого запрещения всех традиций. К двадцатым годам VI века они достигли зрелости, и, хотя еще помнили, что их отцы были табгачами или китайцами, сами уже не были ни теми, ни другими. Весь сознательный период их жизни прошел в обстановке жестокого правительственного зажима, основанного на подчинении народа грубой силе. В качестве же идеологического утешения им был предложен буддизм, рекомендовавший не придавать значения мирским благам, поскольку и горе, и радость — иллюзия. Однако налоги взимались отнюдь не иллюзорно и службу приходилось выполнять неукоснительно, так что действительность ежеми­нутно вступала в конфликт с идеалами. Поскольку тяготы жизни увеличивались, а правительство постепенно теряло силу, то дети табгачей и китайцев совместно выступили против вы­родившейся династии. В 423—426 гг. народные восстания потрясли Северный Китай.

Однако, хотя этнические традиции иссякли, инерция их еще ощущалась. Все восстания возникли севернее Хуанхэ, и заводилами были дети кочевников. Атам, где население было сплошь китайским, в Хэнани и Шаньдуне, оно оставалось в покое, несмотря на то что лянские войска двигались на север и несли освобождение от «варваров». Но освобождение за­поздало, его перестали желать и ждать.

В 523 г. восстало население шести северных округов к востоку от Цинь и Лун (восточная Ганьсу) и к северу от Цзи и Бин (северная Шаньси)³.

Рис. 8.Пепел. Деформация химеры

лось за помощью к жужаням, и хан Анахуань привел степную конницу, которая одержала скорую и решительную победу, разграбив при этом север Китая.

Но этим иностранным вмешательством дело не кончи­лось. В 525 г. восстание перекинулось в Хэси, где некий Моци Чоу-ну объявил себя императором⁴. В Шаньси, очи­щенном жужанями, появились хунны под именем ши ху; их вождь Лю Ли-шэн принял титул хана⁵. Но самым грозным оказалось восстание в Хэбэе, возглавленное популярным пол­ководцем табгачом Гэ Жуном, к которому примкнули массы китайского населения. В 526 г. Гэ Жун разбил вэйский ка­рательный корпус, занял город Ин-чжоу (Хэцзянь в Хэбэе) и провозгласил себя императором государства Ци. Любопыт­но, что табгач, ставший вождем китайцев, избрал для свое­го государства название Ци, наименее «варваризованное» из всех древнекитайских царств. А как мы убеждались раньше, название заключало в себе политическую программу.

В 527 г. власть Гэ Жуна распространилась на весь Хэбэй, северную Хэнань и часть Шаньси. Правительственные вой­ска отступали перед повстанцами.

Причина поражения вэйских войск крылась не столько в снижении боевых качеств воинов, сколько в руководстве из дворца. Так, направляя в поход против Гэ Жуна одного полко­водца, ему придали в качестве помощника его личного не­друга. Полководец просил доверить операцию кому-либо од­ному из них, но юный император оставил в силе оба назна­чения, и соперники-полководцы погибли вместе с вверен­ной им армией⁶.

И вот тут в историю вошел последний яркий представи­тель эпохи и носитель «духа времени» — Эрчжу Жун. Это был «вождь племени», очевидно сяньбийского, осевшего в Шосяне, в северной Шаньси⁷. Род Эрчжу, подобно другим знатным сяньбийским родам, получил большие земельные владения, и былые старейшины стали латифундистами. Эр­чжу Жун, не удовлетворенный спокойной жизнью, в 527 г.

продал свои земли и на вырученные деньги нанял бродивших без дела солдат. Принимал он к себе, очевидно, с большим выбором, потому что его средств хватило всего на 7 тысяч чело­век. Зато это были отборные вояки. C этим отрядом в 528 г. он выступил на защиту престола и около E напал на стотысячное ополчение Гэ Жуна. Как не раз бывало в истории, крестьян­ское войско при сильном ударе рассыпалось и покинуло вож­дя, попавшего в плен. Эрчжу Жун и не стал преследовать бегущих. Он удовлетворился тем, что доставил Гэ Жуна в Лоян, где тот был казнен. На этом закончилась народная война про­тив деспотического режима императрицы Xy⁸.

Теперь попытаемся предложить осмысление событий. Гэ Жун возглавил поколение «детей» из народных масс и высту­пил против своих вельможных сверстников. Эрчжу Жун, воз­росший на окраине империи, по складу относился к поколе­нию «отцов», т.е. остался сяньбийцем. Но к себе в войско он навербовал не членов рода, а «внуков», т.е. молодых лю­дей смешанного происхождения, без домашнего воспитания, без традиций, принципов и даже без воспоминаний о тако­вых. По существу его отряд был бандой профессиональных убийц, кондотьеров, но ведь и при конце славной династии Хань такой же кондотьер Лю Бэй таким же образом подавлял крестьянское восстание «желтых повязок». И так же, как Лю Бэй не ужился с Цао Цао, Эрчжу Жун, по смыслу истории, должен был поссориться с императрицей Xy и ее придворны­ми, которых он спас от ярости народной. Разрыв был неиз­бежен потому, что императрица, ублажая себя, вела страну к краху и не имела ни ума, чтобы это понять, ни реальной военной силы, чтобы себя защитить, а Эрчжу Жун обладал и тем и другим. Поэтому события покатились, как лавина.