ФЕОДАЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ В ИМПЕРИИ ВЭЙ

Приобретения Тоба Гуя на юге и потери на севере поста­вили табгачскую орду в совершенно непривычное положе­ние. Кочевники утеряли степь, но оказались господами мно­голюдной земледельческой страны.

Но прежде чем табгачи пришли к этому выводу, они пере­пробовали несколько возможностей приспособления орды к господству над культурной страной, сопряженного со стремле­нием возможно большего сохранения своих кочевнических обычаев. Этот процесс нашел свое выражение в реформах Тоба Гуя⁴.

Еще в 394 г., до победы над муюнами, Тоба Гуй создал земледельческие военные поселения, в которых табгачи в принудительном порядке обучались у китайцев возделыванию проса. В восьми аймаках, на которые разделялось коренное табгачское население, были назначены инспектора по земле­делию. В зависимости от урожая табгачские земледельцы на­граждались или наказывались.

Победа над муюнами в 396 г. и приобретение богатых терри­торий поставили перед табгачским ханом проблему их исполь­зования. В 398 г. Тоба Гуй раздавал «новому народу» зе­

мельные участки и коров, т.е. стремился восстановить в за­воеванных областях хозяйство, разрушенное войной. Есте­ственно, он собирался получить с новых подданных налог, однако это еще трудно рассматривать как феодальное обра­щение свободных крестьян в крепостных, так как сами таб- гачские кочевники в это время несли государственные по­винности. Из этой затеи ничего не получилось; это видно из того, что уже в 410 г. Тоба Сэ стал селить на своих опустелых землях китайцев, ранее бежавших из-под власти кочевников и возвращавшихся домой, на условиях надельного землепользо­вания. Так был сделан первый шаг примирения кочевой орды с китайским оседлым населением. Эти мероприятия избавили табгачей от необходимости заниматься земледелием.

Вместо того чтобы организовать собственное табгачское земледелие, Тоба Гуй восстановил для китайского населения своей державы китайский земельный налог и промысловую подать. Это позволило его преемникам сохранить большую часть своего племени как постоянную армию с пожизненным сро­ком службы. Можно ли считать такую ситуацию феодальной? Ни в коем случае! Это не что иное, как попытка стабилизации варварской орды, разумеется, обреченная на неудачу, как и любая попытка приостановки исторического процесса. Таб- гачские всадники еще не были феодалами, а китайских крестьян нельзя считать крепостными на том только основании, что они вносили налог государству на содержание армии.

В 398 г. при провозглашении империи Тоба Гуй перевел в свою столицу Пинчэн (в Шаньси) из различных областей свыше 100 тысяч семейств (цифра условна, но, видимо, близка к истине), среди которых было много ремесленников. По­следние были закреплены за казной: частным лицам не доз­волялось иметь рабов-ремесленников. За нарушение этого закона полагалось поголовное истребление виновного рода. Дети

ремесленников в обязательном порядке наследовали занятие и профессию родителей.

Можно ли считать ремесленников государственными рабами? В европейском понимании слова раб— нет! Это были люди, закрепленные за местами работы, но охраняемые законом, не подлежащие купле и продаже. Это чисто кочевая форма зависимости. Такие же ремесленники были через 200 лет у тюркютов. Они назывались кул, что переводят как «раб», но этот перевод не адекватен⁶.

А настоящие рабы у табгачей тоже были — военноплен­ные и преступники. Существовало и долговое рабство. Рабов использовали сначала в качестве домашней прислуги, впоследст­вии — на земледельческих работах, причем рабам давался для обработки такой же надел земли, как и свободным кресть­янам.

Чрезвычайно важным мероприятием Тоба Гуя был закон о престолонаследии. У всех сяньбийских племен положение жен­щины было очень высоким. Ханша имела подчас решающее влияние на государственные дела, а ее родные проникали в органы правления. Отсюда возникала постоянная борьба за власть между родами хана и ханши. Чтобы избежать этой сис­темы ограничения ханской власти, при преемниках Тоба Гуя была введена практика убийства ханши после объявления ее сына наследником престола. В результате знатные табгачи ста­рались не отдавать дочерей в императорский гарем, и ханам приходилось брать в жены чужестранок или пленниц. Это привело к отчуждению хана, ставшего императором, от своей арис­тократии и определило возможность китаизации табгачей свер­ху, ибо на замену табгачских родовичей во дворец приходили чуждые им китайцы — родственники цариц.

Однако без своей знати ханы не могли и не хотели обходить­ся. Для нее они создали систему чинов по китайскому образ­цу, но, в отличие от китайских, должности и титулы были наследственными. Это был еще не совсем феодальный ин­ститут, но решительный шаг к нему. Распределение произошло в 404 г.

Первые четыре ранга, носившие китайские названия ван, гун, хоу и цзы, принадлежали аристократам по праву рождения:

Следующие пять рангов — служилое дворянство, воен­ные и чиновничество — состояли при вельможах.

Несмотря на то что этот аппарат был скопирован с бюро­кратической системы империи Цзинь, наследственность долж­ностей придала ему характер, позволивший ему перерасти в феодальную систему. На первых порах знатность подразумевала обеспеченность, но не богатство. C течением времени вель­можи стали сосредоточивать в своих руках земли, которые превратились в латифундии.

Делались попытки учредить и ленные владения. После раз­грома Хэси цзюйкюю Ухою была пожалована западная окраина современного Ганьсу и город Сучжоу на условии лояльного управления его собственной страной. Та же самая мера в 439 г. была применена к князю Уду, Ян Бао-цзуну, кото­рому были «пожалованы» его родина и высокий военный чин⁷. Этим способом какой-то прожектер из числа советников Тоба Дао хотел организовать управление завоеванными окраина­ми, а это и есть известная всем ленная система, без которой немыслим юридически оформленный феодализм⁸.

Однако то, что блестяще привилось в Западной Европе, в Северном Китае оказалось мертворожденным. Племенные вожди, которых правительство империи Тоба-Вэй стремилось превратить в феодалов, не понимали, чего от них хотят. Будучи князьями, они остались членами рода, установления и инте­ресы которого воспринимались ими как очевидный импера­

тив. Они не могли предать своих соплеменников, потому что тем самым они предавали бы себя. Им просто в голову не приходило, что можно отказаться от своей среды и кровных взаимоотношений, потому что эта среда была для них возду­хом, без которого организм гибнет. Их нельзя было подку­пить, ибо шелка и золото имели для них лишь потребитель­скую ценность. Так, при избытке шелка, когда у всех хан­ских жен было по халату, излишек отдавался женам сановни­ков, боевых командиров и, наконец, отличившихся воинов. Hy как можно было растолковать такому князьку, что он должен блюсти интересы чужеземного завоевателя в ущерб своим род­ственникам?

Другое дело, если бы подданными подобного наместника были китайцы, но для управления этой частью населения была сохранена привычная ему бюрократия. Назначаемые и часто смещаемые чиновники совмещали административные и су­дебные функции; замещение должностей шло не по наслед­ству, а по протекции.

Итак, юридический феодализм не получил развития в импе­рии Тоба-Вэй в царствование Тоба Дао, что не мешало суще­ствовать экономическим формам феодальной эксплуатации. Задержка в социальном развитии в значительной мере объясня­ется теми потрясениями империи, которые вызвали религиозная нетерпимость Тоба Дао и связанные с ней экзекуции.