ХУННЫ ПОД ПРОТЕКТОРАТОМ КИТАЯ

Хуханье-шаньюй умер в 31 г. до н.э., оставив много де­тей. По завещанию он передал престол старшему сыну вто­рой жены, с тем чтобы ему наследовал младший брат. Это распоряжение в последующие годы приобрело силу закона.

Наследник принял титул Фучжулэй-жоди-шаньюй.

Вскоре по возведении Учжулю на престол китайское прави­тельство попыталось обрезать земли хуннов.

hJ о о

100

Срединная Азия около 30 г. до н.э.

подарков, чем его предшественники. Ханьское правитель­ство старательно поддерживало мир Но в 1 г. н.э. Ай-ди умер, и на престол вступил малолетний Пин-ди. Регентшей была объявлена императрица-бабка, а фактическим правителем стал ее фаворит Ван Ман. Он был преисполнен чувства собствен­ного величия и резко изменил внутреннюю и внешнюю по­литику Китая.

В 4 г. китайский пристав¹⁰ запретил ухуаням давать дань хуннам. Когда приехал сборщик дани, ухуани отказали ему, и тот повесил за ноги ухуаньского старейшину. Раздражен­ные сородичи казненного убили сборщика. Шаньюй напра­вил восточного чжуки-князя на усмирение, и несчастные ухуани принуждены были, бросив юрты и семьи, спасаться в горах. Около тысячи женщин и детей хунны увели в плен и не вер­нули даже за выкуп¹¹. Ван Ман ничем не помог спровоциро­ванным им ухуаням.

Тем временем Усунь распадалась. Дети младшего гуньмо Уцзюту погибли в междоусобной борьбе, и престол был передан китайцами новым князьям. Старший гуньмо Цилими стал насаждать у себя в уделе китайские порядки и запретил сородичам пасти скот на его пастбищах. Те возмутились и убили его. Китайцы ответили на это репрессиями, покатились головы виновных и невинных¹², и тогда, в 11 г. до н.э., один из князей увел 80 тысяч усуней в Кангюй. Там он просил по­мощи у кангюйского правителя для отвоевания своей стра­ны, но, по-видимому, не получил ее и попытался догово­риться с Китаем.

После этого почти исчезают упоминания об усунях, только под 436 г. сообщается, что под давлением жужаней усуни покинули родные кочевья и переселились в «Луковые горы»¹³, т.е. в западные отроги Тяньшаня. К этому времени они стали так малочисленны, что на них никто не обращал вни­мания. Остатки их, видимо, ассимилировались с таджи­ками.

Владетели Западного края были отнюдь не в восторге от подчинения Китаю, но ничего не могли поделать. Отноше­

ние их к Китаю было отрицательным. Так, например, когда владетель Кучи ввел в своем дворце китайскую одежду и об­ряды, о нем зло говорили: «Осел — не осел, лошадь — не лошадь, разве назвать его лошаком»¹⁴. Но о свержении ки­тайского ига они и думать не могли: слишком неравны были силы.

Бывает в жизни, что ничтожные причины влекут за со­бой большие последствия. В 3 г. китайский чиновник арес­товал Гугюя, владетеля Заднего Чеши. Последний пробовал спастись при помощи взятки, но безуспешно. Зная, что ему грозит долгая тюрьма и смерть, он рискнул и убежал к хун- нам. Вместе с ним передался хуннам Танду, офицер китай­ской службы, по происхождению хунн. Он боялся Ван Мана, с приспешниками которого у него были личные счеты. Ша- ньюй принял было перебежчиков, но по настоянию Ван Мана выдал их китайскому послу. При этом он просил пощадить Гугюя и Танду, но оба были обезглавлены¹⁵. Отношения между шаньюем и правителем были испорчены. Несмотря на это, был подтвержден старый договор, гласивший: «Отныне впредь Хань и Хунну будут составлять один Дом; из рода в род не будут ни обманывать друг друга, ни нападать друг на друга. Если случится воровство, то взаимно извещать и производить казнь и вознаграждение, при набегах неприятелей взаимно вспомоществовать войском. Кто из них прежде нарушит до­говор, да воспримет кару от Неба и потомство его из рода в род да постраждет под сею клятвою»¹⁶. К этому договору те­перь было добавлено, что хунны не должны принимать пере­бегающих к ним китайцев, усуней, жителей Западного края и уханей¹⁷. Сверх того, шаньюю было предложено называть­ся односложным именем, так как в Китае Ван Ман запретил двусложные имена. Учжулю-шаньюй не стал спорить и свое личное имя Нанчжиясы изменил на Чжи.

Пока все это были мелочи, но после вступления на пре­стол Ван Ман захотел большего — неограниченной власти внутри и вне Китая. Такой власти до него никто не имел, даже китайские императоры считались с законами своей страны.