КОНЕЦ МЛАДШЕЙ ЦИНЬ

В начале 416 г. в столицу Южного Китая Цзянькан при­шла весть, что умный и волевой тибетский царь Яо Син скон­чался, оставив престол Цинь бездарному Яо Хуну. Посколь­ку Лю Юй справедливо полагал, что навел у себя на родине достаточный порядок, он счел момент удобным для возвра­щения Китаю древних столиц — Лояна и Чанъани, а также изгнания «варваров» с китайской земли.

Основной удар китайцев был направлен через равнину реки Хуай, а затем через долину реки Ло на Лоян. Наступление велось тремя колоннами, для поддержки которых была по­слана флотилия речных судов. По малым рекам ее перепра­вили в Хуанхэ.

Комендант Лояна запросил помощь из Чанъани. Однако китайцы встретили вспомогательную тибетскую армию и раз­били ее наголову, после чего Лоян сдался без боя. Четыре тысячи пленных были отпущены на свободу, и многие из них вступили в ряды императорской армии¹⁴. Это указывает на то, что популярность тибетской династии упала даже еще бы­стрее, чем тангутской. Взятием Лояна закончилась кампания 416 г. Тибетцы не пошли в контрнаступление, так как Уду активизировалось, заняло Цишань и связало их силы, кото­рые пришлось использовать для защиты западной границы.

Весной 417 г. китайцы возобновили наступление и про­шли через проход Тунгуань в долину реки Вэй (Шэньси). Три тибетские армии, пытавшиеся их задержать, были раз­биты одна за другой. Тем временем подошел речной флот, который, по мысли Лю Юя, должен был проплыть по Хуан­хэ и подняться по реке Вэй от устья до Чанъани. Поскольку северный берег Хуанхэ находился в империи Тоба-Вэй, Лю Юй послал к табгачскому хану Тоба Сэ посольство с просьбой пропустить китайские войска через табгачскую территорию.

Яо Хун собрал последние силы и напал на китайскую сухопутную армию, но потерпел жестокое поражение и бе­жал в Чанъань, около которой успел высадиться китайский десант. После высадки Лю Юй приказал обрубить якорные канаты, и лодки унесло течением. Воинам, лишенным пищи и одежды, было предложено добыть то и другое, взяв город, либо сложить головы, ибо третьего выхода не было¹⁵.

Осознав безысходность своего положения, китайские во­ины с такой яростью бросились на врага, что сразу рассеяли тибетцев, прикрывавших подступы к столице. Победители ворвались в город, и Яо Хун решил сдаться. Его одиннадца­тилетний сын умолял отца не надеяться на милость врага, а погибнуть, сражаясь, но Яо Хун, спокойно посылавший своих соплеменников в сечу, отдался в руки китайцев со всеми женами и детьми, за исключением того храброго мальчика, который бросился с высокой террасы дворца и разбился насмерть. Яо Хуна не спасла трусость: препровожденный с царским поче­том в Цзянькан, он был там обезглавлен как мятежник.

Южнокитайские солдаты с лихвой вознаградили себя за понесенные трудности похода. Не только дворец, но и весь город были беспощадно разграблены. При этом равно по­страдали тибетцы и местные китайцы. Радость последних по случаю освобождения от тибетского ига сменилась испугом. Но тут произошло то, что не могло не произойти: армия Лю Юя потеряла боеспособность! Лю Юю было ясно, что надо закончить завоевание Шэньси, но его офицеры ответили: «Нет!». Они были сыты войной и хотели только увезти домой награб­ленное имущество. К тому же в Цзянькане умер единствен­ный искренний друг Лю Юя, которому тот доверил блюсти свои интересы в столице. Поэтому поход пришлось закон­чить, и Лю Юй повел войска назад, оставив в Чанъани силь­ный гарнизон, а прочая часть бывшего тибетского царства была предоставлена своей судьбе. Лю Юй считал, что это царство не воскреснет, и оказался прав. Но многого другого он не учел, иначе не доверил бы командование оккупацион­ной армией своему юному сынуЛю И-чжэню, легкомыслен­ному и неспособному справиться с задачей, оказавшейся сверх­сложной.