НЕЖЕЛАННЫЙ СПАСИТЕЛЬ РОДИНЫ

Правительство императрицы Xy было предельно непопу­лярно в стране. Но инерция власти и разобщенность поддан­ных, уже лишенных былых племенных связей, позволяли при­дворным и чиновникам по-прежнему пользоваться благами

своего положения, тем более что угроза крестьянского вос­стания была устранена.

Переворот, совершенный наемной армией, не вызвал вос­торга ни у населения, ни у принцев Тоба. Еще во время пира по поводу коронации, когда пьяный Эрчжу Жун свалился под стол, новый император просил своих приближенных сломать ему шею, но те не решились. Очнувшись, Эрчжу Жун почу­ял опасность и стал беречься яда и кинжала. Украшенный титулами канцлера и маршала, он сделал своей резиденцией город Цзинь-ян, поручив наблюдение за императором своей дочери, которая стала императрицей.

Господствующие классы вэйского общества — «лоянцы, хэнаньцы» и прочие «дети» табгачей и китайцев — были довольны порядком. Перемена императорской фамилии Тоба на Юань и связанные с этим реформы их полностью удовлетворяли. Конечно, безобразия фаворитов регентши Xy не вызывали у них симпатии, и они спокойно позволили истребить непопу­

лярное правительство. Однако деклассированная молодежь, объединявшаяся вокруг Эрчжу Жуна, вызывала в них закон­ные опасения. Сам Эрчжу Жун был осколком ненавистного прошлого, когда походы отважных косоплетов залили кро­вью Северный Китай. Его воины казались обывателям при­зраком еще более нежелательного будущего, так как они не имели ни традиций, ни общественных связей, ну, словом, ничего, кроме безудержной смелости и профессиональных военных навыков. Оказаться в их власти было равносильно тому, чтобы попасть в положение завоеванного народа, и потому общие симпатии обратились к династии Юань, не­взирая на ее «варварское» происхождение.

В 529 г. против Эрчжу Жуна выступил принц династии Юань Тоба Xao и нашел поддержку как в самой стране, так и за ее пределами. Укрывшись от казни, ожидавшей его нарав­не с прочими вельможами, Тоба Xao бежал в Южный Ки­тай, где император У-ди принял его и послал в помощь ему армию для изгнания узурпатора — Тоба Цзы-ю. Эта армия легко взяла Жунчэн и Суйян, после чего Тоба Xao провоз­гласил себя императором и с триумфом вступил в Лоян. Тоба Цзы-ю успел бежать на север к Эрчжу Жуну.

Хэнань охотно подчинилась новому государю, но гарни­зон Цзиньчжоу отказал ему в покорности на том основании, что он привел лянские войска. Для того чтобы продолжать активные военные действия, надо было просить подкрепле­ний с юга, а советники Тоба Xao не рекомендовали ему пол­ностью отдаваться во власть войск союзника¹⁰. Не зная на что решиться, Тоба Xao предался всем возможным в Лояне по­рокам.

Тем временем Эрчжу Жун и Тоба Цзы-ю собрались с си­лами и двинулись на юг.

Тоба Цзы-ю вознаградил своего спасителя и полководца как умел. В 530 г. он заманил его в Лоян, сообщив, что его дочь, императрица, уличена в супружеской неверности. Эрч- жу Жун приехал в Лоян ради спасения дочери и в тронном зале был заколот самим императором¹². По этому случаю при­дворные устроили великолепный пир. Наконец-то они изба­вились от человека, умевшего одерживать победы над врагами.

Нет, здесь не только злая воля и неблагодарность высоко­родного вырожденца! Предательство не могло бы совершить­ся, если бы ему не сочувствовали широкие круги общества. Но что это было за общество, столь последовательно стре­мившееся к бесславному концу? Почему оно вело себя столь близоруко, аморально и трусливо? Думается, что в приня­том нами аспекте возможно найти объяснение хода событий.

До тех пор, пока империя Вэй была табгачско-китайской химерой, она оставалась конструкцией, где соперничество этнических субстратов цементировало государственную целост­ность. Традиции, в том числе и этнические, переплетались, но не исчезали. Когда же ассимиляция стала фактом, химера превратилась в огромную амебу, расползавшуюся от столицы до границ государства. Исчезло противопоставление этносов, но вместе исчезли и принципы этики, на которых эти этносы держались. Все племена и классы смешались... и потекла кровь.