НОИН-УЛА

Учжулю-шаньюй был торжественно похоронен и проле­жал в могиле под курганом 1911 лет. В 1924 г. курган этот был раскопан экспедицией П.К. Козлова, и находки из него хранятся теперь в Эрмитаже.

линь» —- название дворцового парка около Чанани. Там в 1 г. до н.э. Учжулю-шаньюй был принят императором и бо­гато одарен³³.

Коллекция из кургана № 6 (Ноин-ула) — это выставка вещей, которыми пользовались хунны. Самое видное место занимают ткани: китайские, бактрийские и местные. Пред­меты искусства показывают, что хунны были под обаянием скифского «звериного» стиля. На серебряных бляхах изобра­жен бык с антропоморфной головой; на лице подчеркнута монголоидность, но длинные вьющиеся волосы расчесаны на прямой пробор. Очевидно, это была прическа, модная у хуннов I века. Бык стоит на схематически показанных горах около двух изящных сосен. Наибольшее внимание привлека­ет коса, демонстративно привязанная, кокетливо свисающая с темени на правое ухо. Это очень существенная деталь. При­вязанные косы были обнаружены и в других курганах ноин- улинской группы. Они были сплетены из конского волоса и хранились в футлярах.

А.Н. Бернштам полагает, что это «приношения со сторо­ны подчиненных в могилу их владыки»³⁴, но на бляхе мы видим косу, прицепленную к темени. Значит, она составля­ла часть парадной прически. Вместе с подчеркнутой монго- лоидностью лица, отнюдь не гармонирующей с волнистыми волосами, привязанная коса заставляет нас вспомнить таш- тыкские маски, более монголоидные, нежели лица под ними. Очевидно, монголоидное лицо и сяньбийская коса, вообще дальневосточный облик представлялся хуннам I века более красивым, чем западный.

Значит, дальневосточный идеал красоты в I веке до н.э. возобладал над западными элементами, еще сохранившими­ся в изобразительном искусстве по традиции (предметы, вы­полненные в скифском «зверином» стиле)³⁵. Высокое мас­терство и хороший вкус хуннских мастеров I века, знавших китайское искусство и иногда подражавших ему³⁶, показыва­ют, что искусство и культура имели богатые возможности развития. Об этом говорят и другие археологические наход­ки, датируемые I веком до н.э. — I веком н.э. К их числу

относятся в первую очередь остатки древних оседлых поселе­ний³⁷ эпохи Хань, что указывает на наличие у хуннов частич­ного перехода к оседлости. Сопоставление этих находок с упоминаниями о неурожаях и саранче, истребившей посевы проса, дает возможность заключить, что наряду со скотоводст­вом хунны начали осваивать земледелие³⁸. Та же картина на­блюдалась и у усуней I века. Археологами открыта усуньская керамика в сочетании с обугленными зернами и жернова­ми³⁹. При современном состоянии наших знаний мы еще не можем решить, было ли появление земледелия у кочевников результатом китайского влияния⁴⁰ или возникло самостоятельно в результате появившейся потребности в хлебе. За первое го­ворит широкое распространение китайских товаров в запад­ных странах. Ханьские зеркала достигли берегов Волги⁴¹. В усуньских могилах обнаружен китайский красный лак⁴². Шелк широкой струей тек в Римскую империю, причем китайцы и римляне не встречались. В «Каменной башне» около Кашга­ра согдийские купцы забирали товар у китайцев и везли в Бактры (Балх), где передавали его парфянским купцам, от которых он попадал к римлянам⁴³. При такой передаче рим­ляне имели ежегодный дефицит в 20 миллионов сестерциев. Эти суммы, которые выплачивались золотом, обогащали не китайцев, а согдийцев и парфян⁴⁴.

Но не только с вещами распространялась китайская культу­ра: люди Китая все время разными путями попадали в степь и оседали в хуннских владениях.

хлебного импорта стимулировало развитие хуннского и усунь- ского земледелия. C этой точки зрения союз с Китаем при Хуханье и его преемниках приостановил оседание хуннов: «по­дарки» шаньюю делались хлебом, что избавляло кочевников от необходимости самим возделывать злаки, зато побуждало их развивать скотоводство, так как кожи находили спрос на китайском внутреннем рынке. Вероятно, именно подчинение Китаю позволило хуннам остаться кочевым, скотоводческим народом. Это определило и направление их политики к тому времени, когда бурные события вовлекли их в свой водоворот.