СВЯЗЬ ВРЕМЕН И ТРАДИЦИЙ

Китайская историко-географическая традиция сохранила смутное сведение об «отрасли дома Хунну от Западного края (так назывался в древности бассейн Тарима. — Л.Г.) на За­пад». Это, безусловно, слух о державе Аттилы, то есть гун­нах, по легенде начисто истребленных соседями; уцелел лишь один 9-летний мальчик, которому враги отрубили руки и ноги, а самого бросили в болото.

Разумеется, понимать легенду буквально — неправомер­но. Но важны отдельные детали, сохраненные ею. Мальчик брошен в болото — похоже на озеро Балатон, около которого гунны потерпели сокрушительное поражение. Венгерское его название произошло из славянского «болото», так что гунн­ский перевод верен. Волчица, родившая от искалеченного ребенка десять сыновей, — образ такой же, как «галльский петух» или «английский леопард» Плантагенетов. Пещера, в которой скрылись потомки волчицы, — центральная часть Горного Алтая, место весьма пригодное для укрытия. И на­конец, тюркские ханы сами себя считали по психической структуре волками, а слово «ашина» обозначало у них «бла­городный волк», хотя корень слова — монгольский.

Этот сюжет был введен в китайскую хронику как одна из версий тюркского этногенеза, но на самом деле это поэма, а

не история. Подумать только: перед нами четверной перевод. Гуннский вариант переведен на древнетюркский язык, тот — на китайский, а последний — на европейские языки. Известно, что каждый перевод поэтического текста снижает его эстети­ческое достоинство на порядок.

Но что дает этот скудный пересказ науке, стоит ли эта недостоверная информация того, чтобы уделять ей внима­ние? Пожалуй, стоит. Она показывает, что при полной по­литической раздробленности идейное единство хуннов и гун­нов сохранялось, что этническая традиция, она же — сиг­нальная наследственность, была не нарушена и, наконец, что западный поход Истеми-хана в 555 г. был идейно связан с хуннскими миграциями II века, то есть что 400 лет между этими двумя походами были не провалом в этнической памя­ти, а поводом для преодоления исторической несправедли­вости, ибо гуннам и тюркютам предательство гепидов и сара- гуров представлялось именно таковым. Эстетическое восприятие прошлого — это сила, способная вдохновить народ на вели­кие дела. Тюркюты их совершили потому, что незабытые деяния хуннов и гуннов вдохновляли их.

Так сомкнулись две нити повествования: историко-гео­графическая и этнологическая, причем первая подтвердила правильность второй.