ЦИВИЛИЗАЦИИ II-IV ВЕКОВ

Древние историки охотно и подробно описывали собы­тия, им известные, причем их осведомленность была доволь­но велика. Но если событий не было, то они и не писали. О появлении хуннов в прикаспийских степях упомянули два древних географа, а потом целых 200 лет о них в письменных источ­никах нет ни слова, а в конце IV века целый фонтан сведений и сомнительных подробностей, ибо гунны начали воевать.

Растущая пустыня III века избавила гуннов от южных соседей: аланов, хионитов, абаров и готов, а самое главное — от римлян, пребывавших в фазе обскурации. Солдатские императоры за­висели от своих легионеров и приближенных, а те предпочитали свои интересы, корыстные или карьерные, государственным. Вот поэтому-то война в империи не затихала. Она шла иног­да на границах с иноплеменниками, иногда с собственным населением — восставшим и подавляемым, но чаще всего легионеры бились друг с другом. Страшная это штука — суб­пассионарность!

Но не все обитатели Римской империи были субпассио­нариями. Пассионариев, и весьма активных, в III веке стало появляться очень много, но они меняли стереотип поведения и тем самым выпадали из римского суперэтноса. Эти люди, происходившие от разных предков, разрывали и семейные традиции, и культурные связи с современниками, и даже некоторые взаимоотношения с законностью в том виде, как она понималась в античном обществе. Например, Римская республика могла возбудить дело о преступлении, только по­лучив донос от римского гражданина. А вот люди нового типа,

те, которые становились членами христианских, митраист- ских и манихейских общин, объявили предательство худшим из возможных грехов. Взаимовыручка стала поведенческим императивом христиан.

Это было особенно существенно для военной службы, потому что исключало предательство боевого товарища или полководца, что языческие легионеры превратили в привыч­ку или доходный промысел, ибо, по обычаю, новый импе­ратор давал воинам денежный подарок.

Учение манихеев о том, что в основе лежит не вера, а знание, было одновременно и мистическим и атеистическим. Оно разрешало ложь, что крайне облегчало им жизнь, потому что первое время на них смотрели как на безобидных болту­нов. Правда, Диоклетиан воздвиг на них гонение, но вскоре оно загасло. А вот на христиан обрушились девять жестоких гонений. И тем не менее число их росло, и в легионах они составили самую боеспособную часть воинов, дисциплиниро­ванных и верных. Но христианские легионеры категорически отказывались сражаться против единоверцев. В 286 г. Макси­мин послал в Галлию Десятый фиванский легион на подавле­ние восстания багаудов, но он отказался от проведения экзе­куций над христианами. Две децимации оказались безрезуль­татными, и тогда убили всех остальных солдат этого легиона⁵¹.

Зато Константину христианские легионеры доставили пре­стол и спасли жизнь. За это он дал эдиктом 313 г. веротерпи­мость христианам, а в 315-м отменил распятие как позорную казнь и приказал сжигать тех евреев, которые возбуждают мятежи язычников против христиан⁵². Так в Римской империи воз­никло из одного суперэтноса два, а это уже химера. Химера — образование хищное, но неустойчивое. Существует она до тех пор, пока не растратит всех богатств, накопленных минув­шими этносами, жившими либо порознь, либо в симбиозе. Италики, эллины, галлы, иберы и пунийцы оставили такое

наследство, что его хватило на 100 лет, но оно тоже кончи­лось. Ведь страну надо было защищать от соседей, более пас­сионарных, чем римляне. Эти последние вообще не хотели воевать; им больше нравилось интриговать и предаваться из­лишествам. Поэтому к V веку армия Римской империи со­стояла из наемных германцев, арабов и берберов, а римляна­ми в ней были лишь редкие офицеры, поставленные по свя­зям в сенате, или фавориты императора.

Так же как от внешних, они не могли защищаться от внутренних врагов: манихеев, митраистов и христиан, но те, пренебрегая антипатией язычников, боролись между собой крайне активно. Особенно христиане! В истории церкви фаза этнического подъема просматривается очень четко. В Афри­ке знаменем этнического подъема стал донатизм, в Испании в 384 г. был сожжен гностик-епископ Присциллиан, в Егип­те заспорили Арий с Афанасием. Ариане победили и крести­ли многих германцев, для которых арианство после торже­ства православия в 381 г. стало символом противопоставле­ния римлянам.

Но во всех случаях на востоке империи шел быстрый про­цесс создания из конфессиональных общин сначала субэтно­са, потом этноса, а потом суперэтноса — Византии, так как там появился избыток пассионарности. А на западе, где его не было, при тех же экономических, социальных и полити­ческих условиях химера разваливалась на части, которые бы­стро теряли силу сопротивления. Безразличие и равнодушие оказались более патогенными факторами, чем фанатизм, аван­тюризм и драчливость. Поэтому Византия пережила многие беды, а Западная Римская империя погибла.