ВОЙНА НАРОДОВ

В 307 г. война, опустошавшая Северный Китай, вступи­ла в новую, еще более грозную фазу. До тех пор население было жертвой бесчинств разнузданных солдат, сейчас к это­му прибавилось ожесточение оскорбленных хуннов.

Положение на фронте, пролегавшем в южной части Шань­си, было крайне напряженным. Весной 308 г. хуннская конница попыталась осадить Лоян, где находился двор императора, но была отогнана регулярными войсками и в беспорядке ото­шла на север.

Лю Юань, не смутившись этим, провозгласил себя импера­тором Китая, объявил столицей новой империи город Пинь- ян и возвестил об истребительной войне против династии Цзинь и фамилии Сыма.

В 309 г. хунны нанесли китайцам несколько поражений, из них самое жестокое в битве на берегу Хуанхэ. Около 30 тысяч китайцев были загнаны в реку и утонули. Вслед за тем принц Лю Цун и воевода Ши Лэ разрушили крепость Xyry- ань. Развивая успех, хунны снова напали на Лоян, но в ноч­ном бою у ворот столицы один из корпусов осаждавших был разбит наголову, а другой, руководимый Лю Цуном, ото­

шел в порядке. Казалось, что успех склоняется на сторону Китая, но Лю Цун отправил на юг отряд конницы под на­чальством Ван Ми. И тут-то сказались последствия хозяйни­чанья дома Цзинь. Народ, натерпевшийся бед во время «войны восьми принцев», поднялся против правительственных чи­новников, перебил их и подчинился хуннскому полководцу, не потерявшему за время этого похода ни одного воина¹⁷. Владения хуннской империи Хань простерлись до реки Хуай, но на северо-востоке область Ючжоу (около Пекина) остава­лась верной династии Цзинь. Правитель Ючжоу Ван Сюнь разбил хуннский отряд принца Лю Цуна, но в дальнейшее наступление не перешел.

Накануне грядущих успехов своего народа в шестидесяти­летнем возрасте скончался Лю Юань. Он завещал престол не доблестному Лю Цуну, который был его вторым сыном, а старшему сыну Лю Xo, бездарному, грубому и малодушно­му.

Аналогичные трудности возникли и в Лояне. Новый импе­ратор, Сыма Чжэ, попытался управлять самостоятельно и тем вызвал неудовольствие своего министра Сыма Юя, более могу­щественного, чем сам император. Последний, зная ситуа­цию, приблизил к себе Гао Си, врага Сыма Юя. Дворцовые интриги продолжали разъедать Китай, что непосредственно отразилось на событиях.

В 311 г. Сыма Юй в полном вооружении вошел в покои императора и предложил прикончить шаньюя (титул хунн- ского вождя), на что император, конечно, согласился¹⁸. Сыма Юй забрал с собою последнюю регулярную армию и двинул-

ся против Ши Лэ, в котором он с полном основанием ви­дел убийцу своего сына. Столица осталась беззащитной. В ней царил голод, ибо области, снабжавшие Лоян про­дуктами, находились в руках хуннов. Начались ночные гра­бежи, и тогда-то Гао Си обвинил во всех бедах отсутство­вавшего Сыма Юя.

Император ненавидел Сыма Юя и разрешил Гао Си де­лать все, что тот сочтет нужным. Гао Си арестовал и казнил двух лучших друзей министра. Сыма Юй, узнав о предатель­стве и опале, умер от сердечного приступа, передав коман­дование своему другу, историку Ван Яну. Hy какой из исто­рика генерал?! Он сам понимал, что это ему не по плечу, и готов был отказаться, но не нашел себе замены. Тогда он повел войско назад, чтобы похоронить Сыма Юя в его родо­вом поместье.

Как только Ши Лэ узнал об этом, он со всеми войсками напал на погребальную процессию, в которую превратилось могучее войско, окружил ее и изрешетил стрелами.

Как только весть о катастрофе достигла Лояна, Гао Си заявил императору, что у него нет средств для обороны сто­лицы, и посоветовал бежать. Но было поздно. Во дворце не нашлось ни колесницы, ни лошадей, а голодные жители го­рода грабили и убивали друг друга. 27 тысяч хуннской кон­ницы подошли к Лояну, рассеяв по дороге остатки китайских войск. Хунны заняли город, не понеся потерь, и первым делом сожгли все судебные присутствия. Они захватили дво­рец, убили наследника престола, а затем учинили резню. Около 30 тысяч китайцев погибли. Император переодетым бежал из дворца и сумел выбраться из города, но предатели сообщили хуннам, по какой дороге он пошел, и те без труда поймали одинокого пешехода¹⁹. Это был первый в истории случай, когда китайский император живым достался в руки иноземного врага.

Гао Си, истинный виновник разгрома, бежал на юго- восток и на скорую руку создал новое правительство. Хунны

не стали преследовать этот призрак старой власти, а устреми­лись на запад — к богатой Чанъани, второй столице импе­рии. Комендант Чанъани, Сыма Му, выслал войско, чтобы запереть горный проход из Хэнани в Шэньси, но командир отряда, изверившись в династии Цзинь, перешел на сторону хуннов и провел их войско к Чанъани. В осажденном городе не было ни оружия, ни провианта. Не ожидавший ниоткуда помощи Сыма My сдался и был казнен. Хуннские мечи и голод превратили богатую долину реки Вэй, житницу Север­ного Китая, в обширное кладбище²⁰.

После взятия Чанъани Ши Лэ со своим войском совер­шил бросок в низовья реки Хуай и ликвидировал Гао Си вме­сте с его правительством, за что получил титул «Великого полководца империи Хань». Завоеванные территории оста­лись под его управлением, хотя и не юридически, но факти­чески.

Консолидации китайских сил, еще значительных на юге страны, помешало восстание беженцев из Ганьсу, которых власти пытались заставить вернуться обратно, несмотря на то что там в 310—311 гг.

По воззрениям того времени, императорский титул был пожизненным. Отсутствие императора, как и захват его инопле­менниками не были предусмотрены законом, потому что та­кие явления представлялись невозможными. Но когда это про­изошло, а потребность в законной власти даже возросла, то новый император стал как бы «исполняющим обязанности» до гибели прежнего, которая была неизбежна. По сути дела,

эта коронация была вызовом хуннам. После этого война вступила в новую фазу.

Впечатление от падения столицы было поистине ошеломля­ющим. Оно потрясло даже сердца согдийцев, имевших в то время постоянные торговые связи с Китаем. Некий Наной- вандак сообщал своему «господину» о судьбе своих соотече­ственников, пришедших «изнутри» (Китая), и о том, что они рассказывают. «Император, так они говорят, убежал из Ca- рага (Лояна) из-за голода, и его дворец и крепость были в огне... Так, Capara больше нет, Hrana (Кай-юань в Хэнани) больше нет! Кроме того, тогда (император был пленен) хун- нами. И они... Хумдан (Чанъань), и разграбили страну до Ныныма (?) и за Hrany — те хунны, которые вчера были под­данными императора. Тогда, господин, мы не знали, будет ли способен остаток китайцев выгнать хуннов из Хумдана или они займут ту остальную страну»²². Дальше текст письма со­хранился фрагментарно, но видно, что симпатии согдийца не на стороне хуннов. Да это и понятно: нелегко наблюдать, как вокруг прекрасной столицы голодные жители варят человечи­ну, как угоняют для переселения десятки тысяч беззащитных людей — так сделал Лю Яо, покидая Чанъань в 312 г. А кро­вожадность названого брата Ши Лэ, Ши Ху, взявшего весной 313 г. город Е, вызвала отвращение у самих хуннов²³.

Все это так, но сколько же понадобилось обид и притесне­ний, чтобы вызвать такую дикую вспышку ненависти! Страшнее всего здесь то, что за произвол и насилия вельмож империи Цзинь расплачивались крестьяне и горожане, их беззащит­ные жены и маленькие дети, неповинные в причинах, обре­кавших их на гибель.