ГЛАВА 11 СЕВЕРНОЕ ПОПРУТЬЕ И СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В III ТЫС. ДО Н. Э. ИНДОИРАНЦЫ В ПОДУНАВЬЕ, ПРИКАРПАТЬЕ, ПРИЧЕРНОМОРЬЕ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕЯМНОЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ОБЩНОСТИ (ДЯ КИО)

Актуальность проблемы происхождения древнеямной культурно­исторической общности (ДЯ КИО) связана с ее лингвистической атри­буцией — праиндоевропейской (Гимбутас, 1970) или индоиранской (Сафронов, 1983).

Определенным рубежом в историографии проблемы следует считать 1974 год, благодаря появлению серии работ (Даниленко, 1974; Mep- перт, 1974; Телегин, 1973; Сафронов, 1974), в которых было сформу­лировано несколько точек зрения на сложение, периодизацию и про­исхождение ДЯ КИО. Разбор основных концепций Д. Я. Телегина, А. Хойслера и Н. Я. Мерперта дан исчерпывающе в статьях Д. Мэ- лори, из чего следовало, что нет оснований полагать волго-уральский вариант ДЯ КИО более древним относительно культуры Средний Стог II, что подтвердилось после открытия Хвалынского могильника (Мэлори, 1973, 1977). Хойслер (1974), создавший первый каталог памятников со скорченными и окрашенными погребениями от Волги и до Дуная, составной частью которого является ДЯ КИО, считал, что исходный импульс для распространения ДЯ КИО должен находиться западнее Волго-Уралья (Хойслер, 1974, с. 11).

После открытия Хвалынского и Съезжинского могильников (Агапов, Васильев, Пестрикова, 1979, с. 36—63; Васильев, Матвеева, 1976, с. 73—96) И. Б. Васильев сформулировал концепцию среднестоговско- хвалынской общности и вхождения ее субстратным, компонентом в ДЯ КИО (Васильев, 1980, с. 43 и сл.). Таким образом, снималась асин­хронность среднестогавски'х и древнеямных памятников.

Допущение в рамках ДЯ КИО курганного и бескурганного обряда, биритуальности обряда трупоположения — вытянутые и скорченные погребения — породило новые неувязки, ослабило понятие «общедрев- неямного горизонта» в ДЯ КИО. Попытка восстановить хронологиче­ский приоритет за волго-уральским регионом в отношении памятников ДЯ КИО постулированием связи генетического порядка среднестогов- ско-древнеямно-хвалынской общности с мариупольско-съезжинской областью (Васильев, 1980, с.

Новые методические «допущения» вновь заставляют поставить вопрос об обоснованиях объединения древнеямных памятников в КИО и об интегральном качестве последней, тем более что в критериях отнесения памятников к ДЯ КИО не было ясности изначально. «Куль­турно-историческая область», по Мерперту, и «этно-культурная об­ласть», по Даниленко, — это хотя и не адекватные понятия, но вытека­ющие из обоснования подобных терминов в теоретической этнографии (Бромлей, 1973) и допускающие дифференцированное происхождение каждой культуры или варианта, входящих в КИО (область), как это предлагают В. Н. Даниленко, Н. Я. Мерперт, О. Г. Шапошникова. Иное — «культурно-историческая общность». Это понятие, подменив­шее «культурно-историческую область», сохранило то же содержание в понимании многих археологов, как занимающихся древнеямными памятниками, так и памятниками других культур (Марковин, 1976). В то же время понятие общности характеризует не территориальную близость, а общность генетического порядка. Культурно-интегрирую- щие признаки такой общности касаются основ культур, входящих в общность. Такое понимание КИО диктует и иной подход к решению проблемы происхождения ее. Следует сформулировать представление о «общедревнеямном ядре», выявить хронологическое соотношение древнейших памятников в каждой группе — варианте ДЯ КИО по всему ареалу и установить локализацию древнейшего варианта и па­мятников, содержащих «общедревнеямное ядро». Второй этап исследо­вания состоит в дифференцированном прослеживании взаимодействия «общедревнеямного ядра» с культурами субстрата на основании надеж­ных хронологических соответствий.

Используя определение «ядра культуры», разработанное для куба- но-терской культуры Северного Кавказа, но приложимое для других археологических культур и культурно-исторических общностей (Нико­лаева, 1987), в ядро ДЯ КИО следует включать такие общепринятые культурно-интегрирующие признаки, как курганная земляная насыпь, яма с перекрытиями (плахи, жерди, настил), положение погребенного на спине скорченно.

В археологической литературе уже почти 20 лет существует дискус­сия о центре возникновения курганов и приоритете шнурового орна­мента (Мерперт, 1976), возникшая на базе ненадежных и многосту- печатых синхронизаций.

Включение в древпеямную КИО нескольких обрядов трупополо-. жения ослабило избирательность этого признака, хотя в последнее время появились работы, в которых последовательное применение стра­тиграфического принципа и принципа моноритуальности в археологи­ческой культуре дают хороший результат: выделяется ряд культур, более динамична картина культурно-исторического развития, реконст­руируемая на основе таких данных (Сафронов, 1974; Николаева,'Саф­ронов, 1983; Ковалева, 1980, с. 42—46; Телегин, 1985, с. 305—320).

Вопрос древнейшей ориентировки и древнейшей керамики может быть решен τθv∏bκo после хронологического сопоставления вариантов древнеямной КИО, определения древнейшего из них, после чего ориен­тировка и керамика могут быть введены признаками в ядро ДЯ КИО и использованы при решении проблемы ее происхождения. Наблюдения показывают, что в керамике ДЯ КИО присутствуют как плоскодонные, так и круглодонные формы, причем область преимущественного рас­пространения плоскодонной керамики — к западу от Днепра, а область преимущественного распространения круглодонной посуды — к востоку от Днепра. Этот признак позволяет разделить ареал ДЯ КИО на две зоны — восточную и западную. Также отмечено, что плоскодонная керамика встречается в памятниках восточной зоны, более поздних хронологически; круглодонные сосуды в западной зоне — тоже отно­сительно поздний хронологический признак. Ориентировка, по тради­ционному мнению, является характеристикой древнейших памятников ДЯ КИО. Этот тезис выдвинут на основании 18 погребений волго-ура­льского варианта, из которых только 3 погребения имели инвентарь.

Тезис сразу же был оспорен Хойслером, что поддержано Дж.

Таким образом, если курган, обряд «скорченно на спине», окраши­вание погребенного — общедревнеямные признаки, то керамика и ориентировка — зональные признаки для ДЯ КИО, отражающие раз­ный механизм взаимодействия с субстратом ядра ДЯ КИО, в западной и восточной зонах. Выявление древнейшего варианта и древнейших памятников в нем позволит установить локализацию и время оформле- ления ядра ДЯ КИО, т. е. общедревнеямного комплекса признаков. Дифференцированное рассмотрение появления этого ядра конкретно в каждом регионе позволит проследить динамику сложения ДЯ КИО, характеризующую культурно-исторический процесс в первой половине III тыс. до н. э. в ареале ДЯ КИО.

Восточная зона ДЯ КИО включает следующие варианты, по Mep- перту: волго-уральский, предкавказский, донской, северско-донецкий, приазовский и часть нижнеднепровского (левобережный).

Древнейшими памятниками в волго-уральском варианте ДЯ КИО по Васильеву и Мерперту, являются погребения Хвалынского могиль­ника, Бережновка I 5/22 и 1-я группа этого варианта. Уникальное сходство сосудов и обрядов положения скелета (сильная скорченность па спине с согнутыми руками), проявившееся в бережновском и хва- лынских погребениях, дает хронологическую веху для перехода в этом регионе от бескурганного к курганному обряду захоронения, потому что отсутствие курганной насыпи в Хвалынском могильнике (одной из трех компонент ядра ДЯ КИО) препятствует отнесению этого памят­ника к собственно древнеямным.

с другими вариантами ДЯ КИО. Так, обнаружение зооморфного «ски­петра» в могильнике позволяет его рассматривать в одном хронологи­ческом горизонте с предкавказскими погребениями Архара 27/1, 27/2,3 и Джангром 1/3 (рис. 52: 20, 23, 29), знаменующими переход от грун­товых погребений к курганным. Субстратной культурой для ДЯ КЙО в Волго-Уралье является культура Средний Стог II, которая домини­рует в Хвалынском могильнике, и является также пришлой, а не воз­никает на местной мариупольско-съезжинской основе (рис. 52: 23—32). Отсутствие значительной серии подкурганных захоронений с вытяну­тым обрядом (возможно, исключение Быково II 2/3) в Волго-Уралье свидетельствует, о том, что нет прямого стыка между носителями кур­ганного обряда и населением мариупольско-съезжинского горизонта. Этот хиатус заполняется культурой Средний Стог II (рис. 52: 37—43).

Большинство исследователей считает, что «среднестоговская культу­ра является генетической подосновой ямной» (Телегин, 1985, с. 306). Телегин (1985, с. 305) называет 100 памятников среднестоговской куль­туры, «район распространения которых занимает степное междуречье Днепра и Дона, а также южную часть лесостепи Левобережной Украи­ны, Нижнее и Среднее Подонье». Васильев (1980, с. 39) после откры­тия Хвалынского могильника указывал, что «хвалынская культура является восточным аналогом среднестоговской культуры». Таким об­разом, в отношении древнеямиых памятников от Волги до Днепра исследователи, кроме Мерперта, склоняются к тому, что эти памятни­ки сформировались на базе среднестоговской культуры, дата которой находится между периодом Триполье BI и CI (Телегин, 1985, с. 309). Инвентарь Хвалынского могильника позволяет провести коррекцию трипольской и майкопской линий синхронизации. Так, период связей трипольской культуры и Среднего Стога II определен Tp. В2 — В2/С1.

В Нижнедонском варианте ДЯ КИО В. Я- Кияшко (1974) были выделены древнейшие подкурганные погребения со скелетами, скорчен­ными на спине и на боку, стратиграфически нерасчленяемые (I груп­па). В этом же регионе были выявлены впервые подкурганные средне- стоговские памятники (IV гр., по Кияшко), хронологическая позиция которых, с одной стороны, определяется по майкопским импортам, а с другой стороны, по стратиграфии со II группой подкурганных вытяну­тых захоронений, синхронизирующихся с Михайловкой I, по Кияшко. Среднестоговские памятники в этом регионе не являются подосновой для древнеямной группы равно, как и вытянутые II группы. Содержа­щая ядро ДЯ КИО, I группа, древнейшая в регионе, появившаяся несколько ранее, чем Триполье CI, т. е. времени, которым может быть продатирован скипетр на среднетоговском поселении Константинов-

13— 1163 1Θ3

ское на Дону, на котором обнаружена и керамика майкопской куль­туры. Переменная стратиграфия I и II группы (Мокрый Чалтырь, к. 2) не позволяет в то же время отрывать во времени I группу от нижнего слоя Михайловки I, «в котором обнаружены находки двух фрагментов красноглиняной керамики раннемайкопской культуры I этапа» (Ша­пошникова, 1985, с. 327) и каменный браслет, встречающиеся в памят­никах домайкопского и майкопского времени (рис. 52: 1-—8), а с дру­гой стороны — «находки в нижнем слое Михайловки керамики дереив- ского этапа среднестоговской и трипольской культуры этапа В2 — Cl подтверждают синхронизацию названных культур и позволяют датиро­вать михайловский этап серединой III тыс. до н. э.» (Шапошникова, 1985, с. 330). Переход культуры Средний Стог II к курганному обряду захоронения датируется временем поселения Константиновское с три­польскими и майкопскими импортами. Субстратом для ’Древнеямной, возможно, послужили неоэнеолитические памятники, которые также дали серию подкурганных погребений (III группа, по Кияшко). Время появления носителей древнеямного комплекса на Нижнем Дону — конец В2 и Cl, что близко ко времени начала волго-уральских памят­ников ДЯ КИО.

В Предкавказском варианте ДЯ КИО, по Мерперту, в настоящее время совершенно реально выделение трех субвариантов — западпо- предкавказского (Западное Прикубанье и Закубанье), южпо-предкав- казского (северокавказские предгорные наклонные равнины и степная полоса, примыкающая к линии прогибов, являющейся северной грани­цей наклонных равнин) и центральнопредкавказского (Ставрополье с частью Калмыкии).

Западное Предкавказье исследовалось Кубанской экспедицией ЛОИА. Материалы не публикуются, а интерпретация их развивается опережающими темпами. В последних тезисах члены экспедиции (Бе­стужев, Избицер, Трифонов, 1985, с. 34—35) указывают, что древней­шими в регионе являются энеолитические погребения, по инвентарю и обряду сопоставляемые с древностями хвалынско-среднестоговского круга. Следующая группа (позднесреднестоговская и нижнемихайлов­ская по обряду) предшествует новосвободненским и генетически свя­зана с ними. Следовательно, если положиться на мнение ленинградских коллег, то Средний Стог II и курган в Прикубанских степях появляют­ся с домайкопского времени, а ДЯ КИО формируется в постновосво- бодненское время: «На последних этапах существования позднеэнео- литических погребений в центральных и восточных районах Прику­банья появляются ямные погребения, а в западных — новотитаровской группы» (там же). Иными словами, курганный обряд и Средний Стог II, которые появляются здесь вместе с новотитаровскими, и предшествовали памятникам ДЯ КИО. Наши раскопки в При­кубанье и Закубанье свидетельствуют о малочисленности в Закубанье и Нижнем Прикубанье древнеямных погребений. Возможно, первые памятники ДЯ КИО появились здесь уже в оформленном виде, о чем свидетельствуют погребения в Усть-Лабинской (сосуд типа Быково II 2/3 при вытянутом подкурганном погребении, как и в Поволжье), хотя следует допускать некоторый субстрат вытянутых погребений. Опре­деленные хронологические вехи дают уже высказанные Формозовым, Мерпертом и др. параллели сосудам из Хаджоха и Архары 27/1, а так­же присутствие круглодонного сосуда в комплексе с майкопскими сосудами в Красногвардейском, раскопанном А. А. Нехаевым и дати­руемом нами по цилиндрической печати в погребении рубежом Ранне­династического III (РД III), т. е. 25—24 вв. до н. э (рис. 74), а не Протописьменным периодом, т. е. IV/III тыс. до н. э., как предлагает

автоп раскопок (Нехаев, 1986. Рис. 73). Другими словами, появление ДЯ КИО на Прикубанской равнине нельзя отрывать значительно от времени Майкопа (24—23 вв. до н. э., по нашей датировке). О меха­низме этого сложного этнокультурного процесса в Западном Прику­банье может дать представление исследование поселения Свободное (Нехаев, 1985, с. 59—60). На поселении Свободное отмечаются средне- стоговский компонент с трипольской пластикой; протопсалии, которые сопутствуют зооморфным скипетрам в Побужье; нижнедонская неоли­тическая (? — В. С.) керамика. На основании вышеприведенных заме­чаний о скипетрах и дате связей Среднего Стога II с трипольской культурой поселение Свободное следует датировать в широком пределе Tp. В2/С—Cl (а в узком пределе — Tp. В2/С1, учитывая общие фор­мы, живущие и в майкопской культуре времени Tp. Cl). Представле­ние о комплексе Свободное уже составлено частично поселением «Замок» в Пятигорске (раскопки А. П. Рунича). В «Замке» также представлена трипольская пластика, протопсалии, острые донья кера­мики, но отчетливо выражен в керамике и трипольский пласт, который характеризует кухонную керамику Триполья В2 (валики, жемчужины и т. д. — рис. 52: 7). Каменные браслеты объединяют Свободное и «Замок» с подкурганным захоронением Комаровского могильника у Моздока (рис. 52:-6, 12), а сосуд из Моздока (рис. 52: 13) дает пред­ставление о целых формах подобных сосудов в «Замке». В качестве предположения можно допускать существование в северокавказских предгорьях составляющих культурного комплекса Средний Стог II (керамика — в поселении Свободное; обряд — в Нальчикском могиль­нике) (Энеолит СССР, 1982, с. 163, 164), предшествующих появлению кургана — для Западного Предкавказья.

Южнопредкавказский субвариант ДЯ КИО представлен подкурган- ными захорнениями на спине, скорченно с западной ориентировкой, перекрываемые круглодонными горшками и погребениями, аналогич­ными I группе погребений Калмыкии, по Сафронову (1974), выделен­ных в этом регионе В. Л. Державиным (1985, с. 41). Кроме того, в эту группу следует включать древнейшие захоронения в регионе у Веселой Рощи 15/1 (Кореневский, Петренко, Романовская, 1986, с. 53, рис. 2). Оно содержало окрашенный скелет на спине скорченно, головой на ЮВ, с инвентарем в виде подвески из пластины, вырезанной из клыка каба­на (эта подвеска находит аналогии в Нальчикском могильнике -— рис. 51: 18, 11); сосуда типа найденного в Комаровском могильнике у Моз­дока (Гиджрати, 1986, с. 17, 18, рис. 6); воспроизведений в металле раковинных подвесок типа Хвалынских и Нальчикских; ножевидной пластины из кремня, аналогичной целой серии пластин из новоданилов­ских памятников, Суворово, Касимчи, Криволучья, Хвалынского мо­гильника, Джангра 1/3 (раскопки В. А. Сафронова, Н. А. Николаевой в 1985 г. — рис. 52: 19, 22) и др. Комаровское подкурганное погребе­ние у Моздока (рис. 52: 12—15), исследованное Н. И. Гиджрати (1986, с. 17. 18, рис. 6), связываемое с вышеназванным погребением у Весе­лой Рощи (рис. 52: 16—19), служит хронологической вехой для пере­хода от бескурганных могильников в регионе к курганным. Оба этих погребения являются древнейшими в субварианте ДЯ КИО. Их хроно­логическая позиция определяется по каменным браслетам временем, близким к Майкопу, а по «трипольскому» компоненту — Трипольем конца В2 — Cl.

Центральнопредкавказский вариант был исследован нами (Сафро нов, 1974, с. 24—78). Представлен 327 погребениями в ямах, под кур­ганом, скорченными на спине на С, В, Ю и 3. Практически безинвен- тарны, поэтому расчленить хронологически большую часть I группы 13* 195

погребений Калмыкии не удается. Однако два уникальных комплекса позволяют не только выделить древнейшие памятники, но и продати- ровать переход в регионе от бескурганного обряда погребения к курган­ному. Это — Архара, курган 27 и Джангр, курган 1 (Синицын, 1966; Сафронов, Николаева, 1985). Памятники находятся друг от друга в 300 км: Архара около Элисты, а Джангр — в 60 км к западу от низо­вий Волги. В этих памятниках встречены абсолютно идентичные зоо­морфные скипетры в их стилизованном варианте — в подкурганном погребении (Архара 27/1) и бескурганном погребении, впущенном в холм (Джангр 1/3), по обряду I группы. Архаринское погребение перекрывало, судя по описанию, два погребения I группы (основное было коллективным — положение скорченное на спине и вытянутое), одно из которых содержало сосуд, сопоставляемый с бережновским и хвалынским (рис. 52: 21). Погребение Джангр 1/3 перекрывалось по­гребением с сосудом типа х. Попов, ’Быково II 2/3, Усть-Лабинская к/п. (Даниленко, 1974, рис. 44: И; 42; Мерперт, 1974, рис. 12: 4). Уникаль­ный комплекс из Джангра 1/3 (рис. 52: 20—22) содержал большой набор кремневых орудий, которые позволяют связать его с новодани­ловскими памятниками (рис. 52: 37—43), с комаровским погребением, с Хвалынским погильником, комплексами Суворово и Касимчи (Те­легин, 1985, с. 311). Дата погребений выводится по зооморфному ски­петру (см. ниже), в интервале Триполье Bl — Триполье В2/С1.

Зооморфные скипетры являются основной датирующей категорией для древнейших памятников ДЯ КИО восточной зоны, поскольку, с одной стороны, они зафиксированы в памятниках, переходных от грун­товых к подкургапным, т. е. начала ДЯ КИО в восточной зоне (Джангр, Архара), а с другой стороны — на поселениях культуры Гумельница BI, культуры Кукутени А — Триполья BI, имеющих прямой выход к базам абсолютной хронологии — Балканам и Анатолии.

По Даниленко, скипетры происходят с востока, обозначают голову взнузданной лошади, датируются Трипольем BI (началом) и фикси­руют первое продвижение степных конно-скотоводческих групп древ- неямпой культуры. Эта точка зрения разделялась в 1968 году Mepnep- том, а затем без критики источников вновь повторена в 1987 году Дерга­чевым. Вместе с тем в разработке этой проблемы у Даниленко сущест­вуют противоречия фактам. Так, семантика скипетров и древнеямная их атрибуция не однозначны: первая базируется на Суворовском ски­петре, вторая — на 6 скипетрах в памятниках ДЯ КИО восточной зоны, в Куйбышевском и Хвалынском могильниках (Васильев, 1980, с. 36—37, рис. 6: 21, 5: 12). Не следует забывать находки у Владикав­каза, в Калмыкии (Архара 27/2; Джангр 1/3) и на Дону (поселение Константиновское). 14 остальных скипетров найдены на поселениях земледельческих культур балкано-дунайского круга (Митря, 1983, с. 5—И), причем и в жилищах, и в ненарушенных слоях трипольских поселений (Березовская ГЭС, Верхняя Жора, Обрышени), что свиде­тельствует если не об их кукутенско-гумельницкой атрибуции, то об их западном происхождении. Относительно семантики скипетров сущест­вуют и точка зрения Думитреску, что скипетры из Касимчи, Феделе- шени — это гиппопотамы, и Иессена — что скипетр из Терекли Мекте- ба — кабан (Берчу, 1962; Даниленко, 1972, с. 3—19). Примиряющей позицией может быть та, что скипетры — это изображения тотемов. Наконец, нельзя подходить к скипетрам недифференцировано. Хотя это и небольшая серия предметов, ее типологические различия очевид­ны и, возможно, соответствуют хронологическим. До появления схема­тических скипетров типа Архара — Джангра — Куйбышева в точно датированных памятниках на западе следует воздерживаться датиро-

вать их в пределах Кукутени А — Триполья BI. Пока нам известен абсолютно аналогичный им один экземпляр из Могошешти (Румыния, Ясский округ). Дата скипетров определяется их нахождением в куль­турном горизонте Криводол — Сэлькуца II, III — Караново VI — Гу- мельница Bl — Bl/В 2 — Кукутени А — Триполье Bl, причем в пре­делах этого горизонта скипетры фиксируют его финал. Скипетр из Суводола (культура Црнобуки) синхронизируется с Бубани Хум Ia, который в свою очередь, синхронен Кукутени АВ, Триполье В2. Есть и другой, заслуживающий внимания факт: вышеназванный горизонт сменяется горизонтом Сэлькуца IV, Гумельница В2, Бодрогкерештур, Караново VII, Кукутени АВ, отмеченным как «степная инвазия», по Тодоровой, или каким-то юго-восточным импульсом, предшествующим Чернавода III, которая начинается на этих территориях в низовьях Дуная в период Триполья Cl. Распространение скипетров по восточной зоне ДЯ КИО соответствует движению степного комплекса со скипет­рами и керамикой (отразившегося в керамике Триполья В2) на восток. В районы Поволжья и Кавказа эти предметы могли попасть в период связей с этими территориями, в период Среднего Стога И. Эта поправ­ка позволяет снять противоречия в синхронизации памятников Три­полья, Михайловки и энеолита — бронзового века Северного Кавказа, которые появились в связи с прямолинейным перенесением даты ски­петра из Березовской ГЭС на все скипетры восточной зоны ДЯ КИО без учета исторической обстановки, того реального фона, на котором могли осуществляться подобные передвижения культурных комплексов.

Донецкий вариант объединяется О. Г. Шапошниковой с памятника­ми левобережного нижнеднепровского варианта, выделенного 3. П. Ма­риной (1978, с. 56—71; Марина, 1979, с. 80—88; Шапошникова, 1980, с. 348). Древнейшими курганными памятниками в этих вариантах являются вытянутые погребения, перекрываемые ориентированными на В и CB погребениями со скелетами, скорченными на спине, с керамикой типа Михайловка II и репинской. Это соответствует первому (I) страти­графическому горизонту и первым трем обрядовым группам, по Мари­ной. Следовательно, появление кургана предшествует появлению всего ядра ДЯ КИО. Стратиграфически следование древнеямного погребения с западной ориентировкой за бескурганной гробницей новоданиловско­го типа со скорченными на спине скелетами (Телегин, 1980, рис. 83) говорит о появлении скорченного обряда на спине до появления курга­на в этом регионе и, следовательно, предшествует курганным вытяну­тым погребениям или знаменует один из двух возможных субстратов, на который наслоилось ядро ДЯ КИО. В инвентаре ворошиловград- ской гробницы, относимой Телегиным к новоданиловской группе памят­ников, сочетаются все элементы, отмеченные в переходных погребениях предкавказского варианта (Джангр 1/3), волго-уральского (Хвалын- ский могильник, Криволучье), нижнеднепровских памятников, а также западных — Суворово; Касимчи. Костяной скипетр из гробницы (рис. 52: 39) сходен с костяным скипетром из курганного энеолитического правобочного погребения Красное 9/17 (Яровой, Серова, 1987, с. 66— 68, рис. 32: 4), относящегося к юго-западному варианту ДЯ КИО, что свидетельствует об одновременности появления этих комплексов и кур­ганного обряда в Молдавии. Обнаружение средпестоговского сосуда в подкурганном погребении у Ворошиловградского сельхозинститута в непосредственной близости от гробницы (наши раскопки в 1975 г.) позволяют предполагать участие культуры Средний Стог II в сложении в этом регионе ДЯ КИО.

Приазовский вариант также по многим признакам сближается и с нижнеднепровским (Шапошникова, Константинеску, 1979). В приазов-

197

ских памятниках отмечаются каменные перекрытия, кромлехи вокруг могил, керамика типа Михайловки II, хутора Репин, Бережновки I 52/22 и Быково II 2/3, а также Верхней ЛАаевки. Марина констатирует суще­ствование в Приазовье I и II стратиграфических горизонтов древне- ямных памятников Орельско-Самарского междуречья • (Проблемы эпо­хи бронзы юга Восточной Европы, 1979, с. 16, 33, 34, 36, 30, 27; Мари­на, 1979, с. 84—85). Субстратом для ДЯ КИО не могли быть грунтовые вытянутые погребения с кромлехами, поэтому, вероятно, древнеямные памятники появились в этом регионе в сложившемся виде.

Нижнеднепровский левобережный вариант исследован 3. П. Мари­ной. Древнейшими памятниками ДЯ КИО являются скорченные под­курганные погребения на спине с керамикой репинского типа. Им пред­шествовали курганные погребения, вытянутые на спине (постмари­упольская культура, по Ковалевой), не имеющие генетической связи с ямными. Майкопские импорты (литейная форма проушного топора) (Ковалева, Волкобой, Марина, Лихачев, Попцов, 1977, с. 112, табл. 15: 2) определяют нижнюю границу для древнеямных памятников в этом районе серединой III тыс. до н. э. «Отсутствие свидетельств генетиче­ской преемственности постмариупольской культуры» с ранними памят­никами ДЯ КИО служит доказательством, по Ковалевой, миграцион­ного пути появления ДЯ КИО в Левобережье. Эта же постмариуполь­ская культура препятствовала проникновению в этот район среднесто- говских комплексов, по мнению Ковалевой (1979, с. 78, рис. 6). Таким образом, в этом регионе появление кургана предшестововало появле­нию всего комплекса ДЯ КИО и связано с культурой, генетически чуж­дой ДЯ КИО. Древнейшие памятники ДЯ КИО датируются временем Триполья Cl, т. е. позже предкавказского и волго-уральского вариан­та являются пришлыми. Нижняя граница постмариупольской культуры и время появления здесь курганов устанавливается менее однозначно по мариупольским реминисценциям. Учитывается и то об­стоятельство, что в грунтовых погребениях, «вытянутых на спине», в Никольском могильнике, встречены трипольские импорты времени Три­полья Bl, следовательно, курган появляется не ранее периода Три­полья В2.

В Нижнем Поднепровъе Ю. А. Шиловым (1982), выделены нижне­михайловские, кеми-обинские, среднестоговские, раннеямные типа Ми­хайловки II, позднеямные и старосельские типы подкурганных памят­ников. Прослежена их стратиграфия и время появления курганного обряда. «Курганный обряд возник в позднейшее среднестоговское вре­мя ... древнейшим погребениям раннеямного типа предшествовало 14 погребений нижнемихайловского и древнейших кеми-обинских погре­бений ...» «Погребения нижнемихайловского типа являются древней­шими в курганах» (Шилов, 1982, с. 5).

Несколько ранее Шилов (1979, с. 16—18) высказывал предположе­ние, что древнеямные памятники складываются на основе кеми-обин- ского и старосельского типов, но в диссертационной работе писал, что «раннеямный тип в погребальном обряде и керамике обнаруживает преемственность от первого подтипа нижнемихайловского типа, кото­рый, в свою очередь, тяготеет к позднейшей среднестоговской культуре» (Шилов, 1982, с. 7).

Первый подтип погребений так называемого «нижнемихайловского типа», по Шилову, обнаруживает все признаки ямных захоронений: подкурганные, скорченные на спине и окрашенные охрой. Могилы пере­крыты деревом, иногда камнями. В них обнаружены 3 фрагментирован­ных сосуда, имещие аналогии как в Михайловке I, так и среди памят­ников позднейшего среднестоговского типа» (Шилов, 1982, с. 6), т. е.

!98

тех сосудов, которые и стали прототипами древнеямной керамической коллекции. Среднестоговская керамика легла в основу древнеямных керамических форм восточной зоны (от Днепра до Урала), а сосуды, близкие к нижиемихайловским, представляют, по нашему мнению, древнеямпую керамику западной зоны, восходящую к керамической традиции KBK (см. ниже). Собственно, нижнемихайловская керамика, имеющая ряд корреспонденций в керамике КША, в конечном итоге, также восходит к керамической традиции KBK (Николаева, Сафронов, 1974, с. 180—182, 187). Этим и объясняется наличие керамики, близкой к нижнемихайловской в древнеямных погребениях. Исходя из датиров­ки позднейших среднестоговских памятников, соответствующих слою Михайловка I, в котором была найдена среднестоговская керамика де- реивского этапа и трипольской культуры конца BII — CI (Шапошни­кова, 1985, с. 330). Ранний горизонт древнеямных памятников в Ниж­нем Поднепровье следует датировать по трипольской шкале периодом конца BII — CI. Обнаружение прямых импортов майкопской керамики в нижнем слое Михайловки позволяет синхронизировать слой с май­копской культурой, а присутствие в том же слое позднетрипольской керамики позволяет скорректировать даты Майкопа и Триполья CI. Обнаружение расписных сосудов позднего триполья в жилище VIII, в нижнем горизонте среднего слоя, (Збенович, 1974, с. 138) делают невозможным существование этих памятников в периоде Триполья СП. Следовательно, появление древнеямных памятников в Нижнем Подне­провье относится ко времени конца Триполья BII—CI, соответствую­щего времени майкопской культуры.

C древнеямными погребениями связано и появление в этом районе курганного обряда.

Нижнее Поднепровье является промежуточным регионом древне­ямной культуры между восточной и западной зоной. Памятники этого региона своими керамическими формами связаны, в основном, с тради­цией KBK, характерной для западной зоны ДЯК, хотя и носят явствен­ный отпечаток среднестоговской керамической традиции. Комплекс признаков погребального обряда для обеих зон ДЯК одинаков.

Появление курганного обряда в Нижнем Поднепровье можно свя­зывать лишь с проникновением с запада в этот район древнеямников западной зоны, поскольку для среднестоговской культуры характерны групповые могильники и лишь над некоторыми позднейшими средне- стоговскими погребениями насыпалась курганная насыпь. Вероятно, и появление курганной традиции в восточной зоне связано с распрост­ранением древнеямных групп населения, а не племен среднестоговской культуры.

Хронология памятников восточной зоны ДЯК подтверждает мысль о проникновении курганного обряда с запада. Так, в бескурганном Хвалынском могильнике, расположенном в Саратовском Поволжье у границы’-лесостепи так же, как и в Михайловке J, отмечены майкоп­ские импорта, а сам могильник относится Васильевым (1980, с. 39) к хвалынской культуре, являющейся «восточным аналогом среднесто­говской культуры». Проникновение среднестоговцев в Поволжье долж­но, естественно, запаздывать по сравнению с датой их в днепро-дон- ском ареале. По перекрестной кавказской и трипольской линии синхро­низации Хвалынский могильник не может быть датирован ранее Ми­хайловки I, т. е. ранее CI по трипольской периодизации и ранее нача­ла майкопской культуры, поскольку в Хвалынском могильнике есть предметы, встреченные в домайкопских памятниках Северного Кавказа (каменные браслеты).

Следовательно, в то время, когда в Нижнем Поднепровье появился

199

вместе с приходом древнеямников курганный обряд, у границ лесо­степного Поволжья он еще не был известен. Раскопки погребения Джангр 1/3 в Северной Калмыкии позволяют скорректировать появле­ние курганного обряда в степных районах Нижнего Поволжья. Грун­товое погребение Джангр 1/3 оказалось перекрыто курганной насыпью, относящейся к энеолитическому погребению 1/8, которое было разру­шено, но сохранило фрагменты сосуда, представлявшего собой точную копию среднестоговского сосуда Попов хутор 3/4 (Столяр, 1958, с. 384— 386, рис. 27), в инвентаре которого еще сохранились некоторые черты (каменные бусы) предшествующих памятников мариупольского типа (Даниленко, 1974, с. 71). Даниленко, исходя из своей концепции восточ­ного происхождения ДЯК, относит это погребение к среднестоговскому периоду развития древнеямной культуры и датирует последующей за бережновской, скелянской фазой развития (Даниленко, 1974, с. 66—71). Раскопки последних 15 лет в Поволжье позволили установить, что бережновский тип памятников представляет древнейшую фазу ДЯК в Поволжье и хронологически следует за хвалынским могильником, пред­ставляющим восточный вариант среднестоговской культуры (Васильев, 1980, с. 39; Мерперт, 1980, с. 16—47). Раскопки в Калмыкии подтвер­дили дату погребения 31/4 у хут. Попова, данную Телегиным (1973, с. 27, 153), справедливо указавшим на ошибочную синхронизацию это­го комплекса с памятниками днепро-донецкой культуры, проведенную Мерпертом. Дату могилы 31/4 у хут. Попова Телегин (1973, с. 153) помещал в постсреднестоговское время, а само погребение относил к древнейшим комплексам ямной культуры в Поволжье и Подонье, дати­ровал «не раньше середины Il тыс. до н. э.» (Телегин, 1973, с. 153).

Таким образом, механизм сложения древнеямной КИО в восточной зоне далеко не однообразен. Имеет место только проникновение на первом этапе кургана (левобережное Днепровское предстепие) или обряда, скорченно на спине» без кургана (Ворошиловград, Хвалынск, Нальчик, Джангр 1/3) или всего ядра ДЯ КИО (курган, обряд «скор­чено на спине»). Наиболее полно ядро древнейшей ДЯК представлено в энеолитическом погребении в Комаровском могильнике (Предкав­казье).

На втором этапе воспринимается оставшаяся часть ядра ДЯ КИО: в Волго-Уралье — кургана, который с предшествующим пластом — Хвалынский могильник и восточный вариант культуры Средний Стог II — дает волго-уральский вариант ДЯ КИО; в Предкавказье — кургана, который со среднестоговской основой и обрядом «скорченно на спине» — дает предкавказский вариант ДЯ КИО; в Нижнем По­донье, в левобережном Поднепровье, Приазовье — ядро ДЯ КИО про­является комплексом всех его составляющих и с керамикой репинского типа (в которой соединились элементы новоданиловского керамическо­го типа — жемчужины, высокое горло — и среднестоговского — орна­ментация, форма тулова). Рекомбинации этих варинтов и дают слож­ную стратиграфическую картину в Подонье, Поднепровье.

Западная зона ДЯ КИО представлена юго-западным вариантом, по Мерперту. Раскопки экспедиции О. Г. Шапошниковой в степном Право­бережье позволили выделить южнобугскую группу в юго-западном варианте. По Шапошниковой, подкурганные захоронения — скелеты вытянутые и скорченные на боку и спине — выделены в пласт нижне­михайловских памятников, непосредственно предшествующих страти­графически раннеямным памятникам, синхронным Михайловке I и Ли- венцовке I и предшествующих Михайловке II (горизонту раннеямных памятников) (Шапошникова, 1985, с. 236). Основной массив поздне- ямных памятников связан с переменной стратиграфией с кеми-обински- 200

ми. В. Н. Фоменко (1979, с. 23, 33, 34) выделяет в древнейшую группу ямников погребения «скорченно на спине и на боку», с ориентировкой СВ, керамикой типа Михайловка II, в каменных кромлехах вокруг могил, имеющих каменные перекрытия. По мнению 3. П. Мариной, в Поингулье нет «общедревнеямного» I горизонта Орельско-Самар- ского междуречья» (1979, с. 84—85).

Нижнемихайловские погребения не гомогенны в культурном отно­шении и включают в себя древнейшие памятники ДЯ КИО (например, Привольное 4/16).

Большой вклад в изучение памятников ДЯ КИО Днестро-Дунай- ского междуречья внесли И. Л. Алексеева (1976, с. 176—186), Л. В. Субботин, И. Т. Черняков, H. М. Шмаглий, Е. В. Яровой (1985). В то же время монография В. А. Дергачева — шаг назад в разработке древнеямной проблематики, поскольку все новые, с трудом пробиваю­щиеся факты, противоречащие традиционной концепции происхожде­ния и развития ДЯ КИО И. Я. Мерперта, В. А. Дергачев пытается втиснуть в «прокрустово ложе» этой концепции, приспособить к ней, причем эта концепция им не осмысливается критически, а рассматри­вается, наоборот, как критерий истины.

Северопрутская группа памятников ДЯ КИО в Пруто-Днестровском междуречье впервые была выявлена нами при исследовании в 1974 го­ду курганов в с. Старые Кукунешты Единецкого р-на и Думяны Рыш- канского р-на Молдавской CCP (22 кургана, около 70 погребений ДЯ КИО). Это способствовало изменению господствующего к тому време­ни представления, что степные племена проникают в этот регион толь­ко в усатовское время (Субботин, 1978, с. 38).

В 1979—1980 годах мы изложили свою точку зрения на место древ- неямных памятников в системе хронологии энеолита — бронзового века юга Восточной Европы (Сафронов, 1979, с. 14—16, 1980, с. 27— 28), в соответствии с которой юго-западный вариант выдвигается в древнейший вариант ДЯ КИО, а северопрутские памятники типа Ду­мяны 15/3, 4 и Думяны 8/осн. в число древнейших в нем и Восточной Европе памятников ДЯ КИО.

Думяны 15/4 было основным погребением в кургане, содержащем тва погребения. Могила представляла грунтовую неглубокую яму (0,6 м) перекрытую осевшими в могилу плахами, шириной 30—40 см. Скелет лежал скорченно на спине, головой на 3. Окрашено охрой. Инвентаря не было. Дата памятника опредлялась по стратиграфии с впускным погребением Думяны 15/3. Последнее было. впущено в полу насыпи над основным погребением и находилось в яме, перекрытой жердями, тростниковой циновкой, каменной плитой. Погребенный ле­жал на спине скорченно, головой на 3. В небольшой нише в западной стенке стоял грушевидный сосудик, расписанный красной краской по молочно-желтому фону. Аналогичные сосуды встречены в поселениях Драгушени, Фрумушика, датирующихся ступенью Кукутени А (Думит­реску, 1974, с. 120, 122, рис. 122, 123, 126) и Новые Дуруиторы, дати­рующиеся по Виноградовой (1974, с. 14) ступенью триполье Bl—В2 и, по Черныш, трипольем Bl—4 (1982, с. 203, рис. 11: 8). Сочетание древ- неямного обряда и трипольского сосуда было зафиксировано в погребе­нии на поселении Незвиско III с трипольской керамикой этапа В2 (само поселение относится к периоду Триполье В7, по Черныш). Ан­тропологический тип погребенного в Незвиско так же чужд антропо­логическому типу трипольского населения, как типы всех погребенных ДЯ КИО северопрутской группы — долихокранный узколицый, высо­колицый (Шевченко, 1984, с. 118—119).

Думяны 8/ осн. — основное погребение в неглубокой яме ПОД кур- гот

ганом, «скорченно на спине», окрашенное, ориентированное на запад. В полу кургана было впущено кремированное погребение в триполь­ской амфоре периода Bl — В2, по Виноградовой. В. А. Дергачев дати­рует эту амфору ступенью Кукутени АЗ (Дергачев, 1986, рис. 12: 93. Дата погребения Думяны 8/ осн. определяется, исходя из данных стра­тиграфии, периодом Bl—В2, либо предшествующим ему. Эта дата согласуется с датой вышеназванных погребений Думяны 15/3, 4.

Трипольская керамика в древнеямных памятниках позволяет опре­делить не только их хронологическую позицию, по и культурную атри­буцию керамических форм, а следовательно, и культурную атрибуцию одного из компонентов ядра ДЯ КИО. И грушевидные сосуды, и амфо­ры с 2 ручками на линии наибольшего диаметра с вертикальными от­верстиями в них встречены на поселении, лендьелской культуры в Прикарпатье (по местной периодизации, ступень Зимно — Злота, по Пелещищину; культура Зимно — Злота, по Черныш) у с. Зимно. Дата поселения определяется по трипольской шкале как Триполье Bl, по Черныш, поскольку на поселении трипольской культуры у с. Городница на Днестре встречена лендьелская чаша с белой росписью, а груше­видные кубки с белой росписью зафиксированы на поселении Зимно (Пелещищин, 1985, с. 272, рис. 71). Отсутствие грушевидных сосудов и амфор на ранних ступенях Триполья Bl (Черныш, 1982, табл, на с. 172—173, 205, 208) и в то же время присутствие их на лендьелских поселениях в Прикарпатье позволяет сделать важное предположение, что эти формы — лендьелские и заимствованы трипольской культурой. Таким образом, керамика из думянских погребений должна рассмат­риваться не как чисто трипольская, но как лендьелско-трипольская. Это существенная посылка к выявлению древнейшей керамики ДЯ КИО юго-западного варианта.

Дергачев объединил суворовские погребения юга Пруто-Днестров­ского междуречья с думянскими Северного Попрутья, хотя между памятниками Суворово II 1/7 и Думянами 15/3,4 и 8/осн. нет никаких связующих звеньев, кроме обряда положения погребенного и кургана. Кроме того, на ^основании биритуальности суворовского погребения он включил в группу древнейших еще и погребения с вытянутыми скеле­тами (Дергачев, 1986, с. 70—74). На недопустимость этого указывала еще Марина (1979, с. 84). Ту же ошибку допускает и Яровой, хотя своим исследованием обряда юго-западного варианта ДЯ КИО и ката­логом памятников этого варианта ДЯ КИО подготовил хороший плац­дарм для выводов интерпретеционного характера (Яровой, 1985).

Мы считаем, что существуют все основания относить к древнейшим памятникам ДЯ КИО в юго-западном варианте, в частности, и в целом среди восточноевропейских памятников ДЯ КИО думянские погребения северопрутской группы ДЯ КИО, со «скорченно на спине», ориентиро­ванными на запад захоронениями.

Соотношение древнейших памятников ДЯ КИО Восточной Европы и погребений с охрой в Румынии затрудняется из-за безинвентарности погребений. Древнейшим, по В. Зирра, следует считать погребение в Касимчи (Добруджа), которое, возможно, является грунтовым. Оно обычно сопоставляется с Суворово II 1/7, от которого находится в не­посредственной близости. Любопытно, что Зирра упоминает о погребе­ниях с охрой с элементами культур Лендьел и Тиса, но считает преж­девременным их сопоставление с «погребениями с охрой» в Румынии (Зирра, 1960, с. 97—124).

Погребения под курганами «скорченно на спине» и окрашенные з Потисье (Венгрия) были впервые интерпретированы И. Эчеди как древнеямпые памятники, что совершенно верно. Нижнюю границу для 202

Этих памятников исследователь устанавливает от конца культуры Бод рогкерештур (Эчеди, 1979), что по трипольской шкале означает пози­цию после триполья В2 или в конце триполья В2.

Таким образом, погребения в Попрутье (Думяны 15/3,4 и 8/осн.) времени триполья Bl — В2 являются древнейшими в Восточной Европе и на территориях Западной Европы — Румынии, Северной Болгарии и Венгрии — среди памятников ДЯ КИО.

Происхождение древнеямной КП О (точнее, формирование ее ядра в виде кургана, скорченного на спине положения скелета, западной ориентировки, охры) сводится к выявлению древнейших курганов в Европе, т. е. более древних, чем в Северном Попрутье времени Три­полья Bl—В2; к очерчиванию ареалов распространения скорченпых на спине скелетов с западной ориентировкой и к определению возмож­ной связи более древних памятников с северопрутскими; а также к поиску аналогий всем типам керамики юго-западного варианта, по­скольку выделить в них древнейшие пока не представляется ВОЗМОЖНЫ?,! при столь большом проценте безинвентарных погребений.

Курган для земледельческих культур балкано-дунайского круга V—IV тыс. до н. э. не характерен. В Средней Европе первые курганы зафиксированы в 3 четверти IV тыс. до н. э., в культуре воронковид­ных кубков (KBK), в Сарново (KBK AB — 3620 до и. э.), и позже в Баальоерге (KBKl). Для выяснения того, в какой культуре — KBK или ДЯ КИО — впервые появился курганный обряд, следует провести син­хронизацию соответствующих ступеней KBK АВ, KBk 1, Лендьела II (белорасписного) и)Триполья В. Хоуштовой установлено, что KBK AB зарождается в период белорасписного Лендьела IE На днестровском поселении трипольской культуры Городница (В1 — BI_bпо Черныш) найдена лендьелская белорасписная чаша (Лендьел II). Учитывая, что рядом на Волыни существуют и чисто лендьелские поселения ступени Лендьел II, синхронизация (частичная) Лендьел II и Триполья Bl_j представляется однозначной. Следует допускать (учитывая, что исход­ная территория культуры Лендьел — Моравия, Словакия и Венгрия) сосуществование Лендьел II с последней ступенью Триполья А. Следуя за ступенью Лендьел II, Баальберг соответствует ступени Лендьел III (нерасписному) и соответственно по трипольской шкале, соответствует Триполью Bl — Триполью Bl—В2. Верхняя граница определяется Трипольем В2, отмеченным связями с Бодрогкерештуром, в период ко­торого уже развивается ступень Лендьел IV (и соответственно, KBK II). Существование KBK I (баальбергской ступени) на Волыни доказыва­ется слоями KBK на поселении в Зимно, которые перекрывают Лендь­ел II, и существованием памятников Тоща — Вербковицы, соответст­вующих Лендьелу III (в который вошел компонент KBK 1 ступени) на Волыни.

Таким образом, курганы Сарново предшествуют северопрутским курганам, а курганы Баальберга непосредственно предшествуют или частично синхронны с северопрутскими, и хронологический приоритет в появлении курганного обряда принадлежит KBK.

Обряд погребения «скорченно на спине» в основном чужд погре­бальному обряду земледельческих культур балкано-дунайского круга и среднеевропейским культурам, кроме культуры Лендьел, KBK Ба­альберга, культуры Рессен (единичные погребения) и бжесць-куявской культуры. Хронологический диапазон этого обряда в Западной Евро­пе — Лендьел 16 — Лендьел Ill — Лендьел IV или по трипольской шкале Триполье А — Триполье CE Этот обряд встречается в кругу культуры Лендьел и производной от нее KBK и задетой ее влиянием —

2∣0*3

Рессен. Следовательно, указанный обряд происходит из культур Сред­ней Европы Лендьел — KBK.

„Керамика юго-западного варианта представлена 13 типами (Яро­вой, 1985) исключительно плоскодонных (кроме XI типа — круглодон­ного сосуда) керамических форм (рис. 50). Все они находят полные, типологически безупречные аналогии в культуре воронковидных куб­ков (рис. ;0: 1—23), причем существенно подчеркнуть то, что шаровид­ная амфора (рис. 50: 11) находит также параллели в KBK, поскольку КША вырастает на основе KBK и сосуществует с ней, а редкий для KBK круглодонный сосуд встречается в приальпийском варианте KBK — Михельсберге и во всем ареале KBK. Те формы, которые встре­чены в древнеямных погребениях Днестро-Дунайского междуречья и не вошли в классификацию Е. В. Ярового, обнаруживают также без­упречные аналогии в KBK (9 из 12 форм), а 2 формы круглодонных сосудов (р.ис. 50, 51: 31, 32) находят аналогии в лендьелских памятни­ках времени Лендьел III, равно как и некоторые другие (рис. 50, 51: 35а, 40, 45, 47). Таким образом, анализ керамических форм ДЯ КИО не противоречит выше сформулированным выводам об исходном цент­ре курганного обряда в области культур Лендьел — KBK. Хронологи­чески большая часть форм укладывается в рамки Лендьел III — KBKl (баальбергская ступень).

Из вышеприведенного анализа следует, что в Северном Попрутье, в степной полосе восточнокарпатских предгорий, в непосредственной близости к ареалу культуры Лендьел и KBK (памятники которых достигают Волыни) и на основе этих двух культур на рубеже IV/III тыс. до н. э. сложилось ядро новой культуры, включившее курган (от KBK), обряд «на спине скорченно» (от Лендьел и KBK) и керамику (KBK), распространение которого в восточном направлении в зоне понто-каспийских степей и взаимодействие с субстратом (в восточной зоне ареала ДЯ КИО — Средний Стог II) привело к образованию ДЯ КИО. Процесс сложения ДЯ КИО имел место в период Триполья Bl —В2.

Антропологический тип древнеямников Северо-Западного Причерно­морья укрепляет уверенность в происхождении древнеямной культуры в Подунавье и Прикарпатье от KBK- Это тип «долихокранный, доволь­но узколицый, со средневысоким лицом. Ближайшие аналогии в насе­лении культуры воронковидных кубков» (Шевченко, 1984, с. 119). Шев­ченко указывает на присутствие в Волго-Донском междуречье еще пяти антропологических типов и этого типа. Последний наряду с дру­гим (шестой — по классификации Шевченко) принадлежит к группе населения, которые «вообще могли попасть на Волгу только из Поду- навья» (там же). Хронология древнеямных комплексов (см. выше) подтверждает направление движения древнеямников с запада на восток.

Этническая атрибуция ДЯ КИО устанавливается как индоиран­ская, исходя из того, что культуры Лендьел и KBK — праиндоевро- пейские. Это положение согласуется и с тем, что поздние древнеямные комплексы занимают в течение первой четверти II тыс. до н. э. значи­тельную часть понто-каспийских степей, что после установления Абае­вым (1965) доскифского иранского пласта, относимого им к началу II тыс. до н. э. (Абаев, 1965, с. 124) позволяет установить иранскую атрибуцию поздних памятников ДЯ КИО. Во всяком случае не прихо­дится сомневаться в иранской атрибуции полтавкинской культуры, вы­растающей, по общему признанию, на основе древнеямной культуры. Полтавкинская культура составила основной компонент срубной куль­туры; близкие к ней памятники петровского типа легли в основу ала-

204

кульской культуры. Население срубной и андроновской культурно-ис­торических общностей занимали огромное пространство понто-каспий­ских степей и явились фундаментом культуры ираноязычных скифосав- роматских племен I тыс. до н. э., зафиксированных уже в письменной традиции древних греков.

Каким бы спорным ни был вопрос о доли участия срубной общности в формировании скифской культуры, выявление и датировка Абаевым доскифского иранского пласта на данных лингвистики, подкрепляемая его картой гидронимов, опубликованной Членовой (1984) делает иран­скую атрибуцию срубной культуры, а вместе с тем и полтавкинской, единственно возможной.

Хронология свидетельствует, что поздние ямные племена также были ираноязычными, а раннее древнеямиое население, занимавшее в конце IV — начале III тыс. до и. э. надо относить к эпохе индоиран­ского единства.

Таким образом, удается проследить истоки древнеямной культуры и ее антропологического типа в хронологически более древней культу­ре — KBK и в ее антропологическое^ типе, представляющей вместе с лендьелской археологический эквивалент позднеиндоевропейской пра- культуры. Более же поздние культуры (полтавкинская, срубная) опре­деленно атрибутируются как ираноязычные; позволяют относить насе­ление древнеямной культуры в Северо-Западном Причерноморье к древнейшему индоираноязычному этносу, а с середины III тыс. дон. э.— к иранскому этносу. Выделенная нами кубано-диепровская культура (периода Триполье С2 — начало КДК) характеризуют распад индо­иранцев по археологическим данным (вторая половина III тыс. до н. э.).