<<
>>

Иосиф Виссарионович Сталин

Биография Сталина полна загадок и тайн. Кое-какие из них уже получили объяснение, узелки других по­степенно развязываются, хотя вряд ли все они когда-нибудь будут разгаданы.

Первая из них — день рождения.

Долго счита­лось, что он приходится на 21 декабря 1879 г. Во всяком случае именно 21 декабря с огромной помпой отмечались три его юбилея — 50-, 60- и 70-летие.

Но ныне обнаружена церковная метрическая запись — Иосиф Джуга­швили (впоследствии Сталин) появился на свет 6 декабря 1878 г., на год с лишним раньше, чем позднее он сам стал указывать Но чем объясняется такая перемена, никому еще не ведомо.

Родился Иосиф в небольшом уездном городишке Гори, что в жи вописном уголке Восточной Грузии, неподалеку от Тифлиса. Его отец Виссарион, сапожник, по национальности грузин или осетин, мать Ека­терина, грузинка, еще недавно были крепостными.

Точно известно, что семья жила бедно. Источником существования были только скудные заработки Екатерины. Виссарион пропивал свое жалованье. Сын рано возненавидел его. Жена, обладавшая сильной волей, вскоре взяла верх над Виссарионом и, когда Иосифу было 5 лет выгнала мужа из дома. В Тифлисе он сгинул лет через пять в какой-то пьяной драке, но в сознании сына осталась глубокая борозда недобрых нравов.

Екатерина не чаяла души в сыне, лелеяла и холила его как могла. По-грузински ласково, уменьшительно от Иосифа звала Сосо. В мечтах она видела его священником, надеясь, что это обеспечит ему жизнен­ное благополучие Когда Сосо пришла пора идти в школу, мать уст­роила его в Горийское духовное училище, видимо не без помощи по­кровителей, ибо бедняков в него практически не принимали. Кроме того, новому ученику как необеспеченному даже назначили ежемесяч

ную стипендию в 3 руб., а матери разрешили прислуживать учителям училища, что давало семье до 10 руб. в месяц. Торговец-еврей Давид Писмамедов, в доме которого Екатерина прислуживала и которому по­любился ее сын, часто тоже давал деньги и покупал учебники.

Сосо показал себя одаренным, прилежным, внимательным, трудо­любивым учеником, первым не тодько в классе, но и во всем училище. Он рос энергичным, подвижным, шаловливым и драчливым. Пел в хоре городской церкви. Лет одиннадцати (по другим сведениям, шести) он попал под фаэтон, (вероятно после этого у него стала плохо сгибаться левая рука. Впрочем, это нисколько не помешало ему участвовать в потасовках. Больше того, по воспоминаниям его друга, Михаила Це- радзе, любимым видом спорта Сосо был бокс, в котором он, маленький и тщедушный, дрался беспощадно и был одним из самых ловких/ Среди мальчишек он неизменно брал верх и часто предводительствовал в их группах. И когда самый сильный «боксер» в городе предложил Сосо перейти в его команду, тот отказался, сказав, что хотя его команда и слабее, но зато он ее возглавляет.

( По рассказам Иосифа Иремашвили, другого близкого друга pof учи­лищу, Сосо, у которого он дневал и ночевал, проявлял равнодушие к радостям и огорчениям товарищей, правда, и сам перед ними не пла­кался. «Для него, — писал однокашник, — высшая радость состояла в том, чтобы одержать победу и внушить страх... он был хорошим дру­гом для тех, кто подчинялся его властной воле... По-настоящему любил он только . свою мать».5)

По всей вероятности, это естественный результат воспитания под безраздельной опекой матери и его горячей, сыновней привязанности к ней. З.Фрейд писал, что «мужчина, который был безусловным фаво­ритом своей матери, на всю жизнь сохраняет чувство победителя, ту самую уверенность в успехе, которая часто и приносит настоящий успех». Мать воспитала в нем «чувство победителя», «уверенности в успехе» и превосходства над другими в любом деле, качества самоидеа- лизации и стремление соответствовать ожиданиям.

/Сосо учился блестяще. В 14 лет он с отличием окончил училище, и ему сразу удалось поступить в Тифлисскую духовную семинарию — по тем временам лучшее учебное заведение Грузии. По-видимому, ему снова помог кто-то из влиятельных людей.

Не исключено, что крупный виноторговец Яков Эгнаташвили, в доме которого тогда служила его мать. Во всяком случае известно, именно он оплачивал его учебу. Кроме того Сосо получил в семинарии полное обеспечение.

В семинарии царили палочная дисциплина, слежка, доносы, науш­ничество, безоговорочное подчинение начальству сверху донизу (то, что большевики потом назвали демократическим централизмом), дух авторитаризма Наставники были убеждены, что только они знают ис-

1Л*

тину в последней инстанции. По мнению психологов, такая атмосфера для дышащих ею становится идеалом всей жизни. Сформировавшиеся в таких условиях, хотят того или нет, но в своей последующей соци­альной деятельности становятся носителями и апологетами усвоенных ими в юности нравов и порядков^/

Джугашвили не стал религиозным. Говорят, к 14 годам он утратил интерес к религии, хотя с удовольствием продолжал петь в церковном хоре. Но он прочно усвоил дух авторитаризма, всегда и во всем стре­мился выделиться и занять особое место, чему способствовала и его незаурядность. Войдя в юношеский возраст, он испытывал внутреннюю потребность в демонстрации непокорности, дерзости и даже незави симости в отношениях с наставниками. Очень скоро он прослыл в се­минарии вожаком «детей нищих и несчастных».

В семинарии Сосо стал хуже учиться. Изучаемые дисциплины не удовлетворяли его пытливый ум. Кроме того, он вступил тогда в есте­ственную фазу юношеского скептицизма и переоценки сложившихся ценностей. Поиск им смысла жизни совпал с полосой пробуждения национального самосознания грузинского народа, начавшегося с паде­нием крепостного права Носителями национальной идеологии высту­пили интеллигенты.

Выходцы из грузинских аристократических семей, как правило, фе­одальных по духу, получив образование в российских и европейских университетах, принесли с собой в Грузию настроения национального освобождения, достижение которого связывалось с социальной свобо­дой и свержением самодержавия. Особенно им импонировал дух ре­волюционного народничества 70—80-х гг.

XIX в. Но наиболее радикаль­ные элементы обратили свои взоры к широко распространявшимся тогда идеям социализма и марксизма. Проводником последнего явилась организация «Месаме-даси» во главе с Ноем Жордания.

Очагом недовольства стала и тифлисская семинария, где проводи­лась интенсивная русификация будущих священнослужителей русско- грузинской православной церкви. Преподавание всех дисциплин было переведено на русский язык, который многие семинаристы плохо пони­мали, а грузинский язык был низведен на положение иностранного. Само по себе это было отражением общего кризиса Русской Православ­ной Церкви, которую тогда многие мыслители (Ю.Самарин, И.Аксаков, Ф.Достоевский, Вл. Соловьев и др.) обвиняли во многих недостатках и требовали религиозной реформации. Среди духовенства, особенно младшего поколения, получили признание идеи бесклассового общест­ва и духовного аристократизма. Носители их исходили из того, что че­ловеческое общество должно освободиться от классового неравенства и тогда различие людей будет определяться не их социальным проис­хождением и положением, а только их личными качествами. Особенно

горячо за это ратовали прагматики. Они исповедовали социальный ути­литаризм и упрощенчески сводили значимость и ценность явлений духа и мысли, в том числе религиозных, исключительно к ближайшим соци­альным результатам.

И не случайно российские семинаристы в обстановке всеобщего смя­тения потянулись к марксизму. Многие из них, в первую очередь выход цы из социальных низов, целиком перешли на его позиции и преврати­лись в активных ратоборцев, чему способствовали усвоенные в юности нетерпимость к инакомыслию, склонность к догматизму, схоластике, со­борности, безудержному возвеличиванию личности вождя, авторитариз­му. Среди них оказался и Сосо Джугашвили. Потом рядом с ним шагали, тоже семинаристы, Ф.Дзержинский, Г Орджоникидзе А.Микоян, А Ва­силевский, Р.Малиновский и др. Все они вошли в сталинскую элиту.

^Повороту к марксизму, как известно теперь, предшествовали до­вольно длительные духовные метания Сосо.

В поисках идеала он много читал, пользовался городской библиотекой. Прочитал «Мертвые души» Н.В.Гоголя, «Ярмарку тщеславия» У.Теккерея, «Витязя в тигровой шкуре» Ш.Руставели «Тружеников моря» и «93-й год» В.Гюго и многие другие книги.1Но знаковым для него оказался роман грузинского писа­теля Александра Казбеги «Отцеубийца».

Основу этого произведения составляют подлинные исторические со­бытия, связанные с борьбой горцев под руководством Шамиля против русского нашествия на их земли. Один из главных героев романа, Коба, оставил в сознании юноши Сосо неизгладимый след Не тонкостью и сложностью своей натуры, а наоборот, — прямолинейностью. Коба — молчаливый, но бесстрашный рыцарь, ловкий и изобретательный, мет­кий стрелок, сильный, неутомимый мститель. Экзальтированное вооб ражение юноши рисовало Кобу борцом за социальное переустройство бесстрашным революционером. Он стал для Сосо эталоном, а для Джу­гашвили, потом Сталина, — образцом для подражания на всю жизнь?

С этого времени исчезает шаловливый Сосо и возникает непреклон ный Коба, революционер и борец. По словам одного из соратников Сталина, Коба для Сосо стал идеалом, «богом, смыслом... жизни. Он хотел бы стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Сосо начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Сосо сияло от гордости, когда мы звали его Коба»/

Коба стремительно постигал мир, одно за другим делая для себя удивительные открытия. Проштудировав Ч.Дарвина, он таинственно со­общил сверстнику «Бога нет, они обманывают нас» В 1895—1896 гг юноша публикует в журнале «Иверия» семь стихотворений. (В 1907 г. одно из них включено в «Грузинскую хрестоматию, или Сборник лучших

образцов грузинской поэзии».) Говорят, Илья Чавчавадзе, классик гру зинской литературы, благословлял его: «Следуй этой дорогой, сын мой».

Но Коба пошел другим путем, его охватили иные страсти — он с головой погрузился в мир революций Все время он отдает чтению книг о революции во Франции, в Европе 1848 г., о Парижской Коммуне.

С жаром набросился на доступные труды К.Маркса (одолел I том «Ка­питала»), Г. Плеханова, В Ленина По прочтении одной из статей Ту­лина (Н. Ленина) сказал: «Я во что бы то ни стало должен увидеть его».

Социалистическое самообразование стало его главным делом Коба вступил в кружок молодых социалистов и сразу заявил о претензиях на руководство движением. Он организовал несколько кружков и ру­ководил их работой, стал посещать редакцию марксистского журнала «Квали», руководимого Н.Жорданией.

На шестом курсе семинарии Кобу охватила страсть революционной деятельности. Он решительно ставит крест на карьере священнослу­жителя, и в 1899 г. перед самыми выпускными экзаменами бросает учебу. Его отчисляют из семинарии. Официально — за неявку на эк­замены, по поздней версии самого Сталина, — «вышибли... за пропа ганду марксизма».

Дух Кобы, литературного кумира, взял верх и определил судьбу его фанатичного поклонника. Для Иосифа Джугашвили Коба стал его вто­рым Я.

^Зигзаги» революционера. Сосо 26 декабря 1899 г. поступил на­блюдателем-вычислителем в Тифлисскую главную физическую обсерва торию. Прослужил три месяца и под угрозой ареста за связь с рево­люционерами уволился, перешел на нелегальное положение. И до 26 октября 1917 г. нигде и никогда не занимался никакой конкретной работой. J

С тех пор его главным занятием стало то, что среди большевиков потом почиталось как деятельность профессионального революционе­ра. Законом для себя он избрал, судя по всему, заповеди «Катехизиса революционера», написанного Сергеем Нечаевым, руководителем тай­ного общества «Народная расправа» (втор пол. XIX в.). Одна из них гла сила: «Наше дело — страшное, повсеместное разрушение... Быть бес­пощадным, но не ждать пощады к себе и быть готовым умереть. Для дела разрушения строя проникать во все круги общества, включая по­лицию... Эксплуатировать богатых и влиятельных людей, подчиняя их себе. Усугублять всеми средствами беды и несчастья народа, чтобы ис черпать его терпение и толкнуть на восстание... Соединиться с диким разбойничьим миром — этим единственным революционером в России».

/Коба с головой окунулся в революционную деятельность. Готовит забастовку железнодорожников, встречается с агентом ленинской га

зеты «Искра» В.Курнатовским, устанавливает контакты с воинственно настроенными марксистами Махарадзе, Кецховели, Цулукидзе, Цхакая^ участвует в подготовке газеты «Брдзола» («Борьба»), печатая в ней свои статьи, в которых с молодым задором разоблачает всех подряд. Воз­мутитель спокойствия в ноябре 1901 г. избирается в состав Тифлис­ского комитета социал-демократической партии, нс^в декабре внезапно уезжает в Батум. /Одни объясняют это тем, что партийный суд исключил Кобу из организации за клевету на одного из ее членов; другие считают, что комитет осудил Кобу, выступившего против включения в него ра­бочих из-за их несознательности. По версии самого Сталина, его на­правил в Батум Тифлисский комитет РСДРП. Так или иначе, но Коба оказывается в гуще событий. Он возглавляет батумскую организацию, которая, правда, из-за его деспотизма раскололась. В городе произо­шли кровавые стычки. Скрываясь от ареста, Коба бежит в горы, но вскоре возвращается в Батум. Его избирают во Всекавказский комитет РСДРП. А в полночь 5 апреля 1902 г. на сходке рабочих он подвергается аресту. Около полутора лет он провел в тюрьмах, а потом был отправ­лен в ссылку. В село Новая Уда Иркутской губернии прибыл в конце ноября 1903 г., а в начале января 1904 г. бежал оттуда и возвратился в Тифлис.

Свершилось первое боевое крещение профессионального револю­ционера. Потом это повторялось снова и снова. По официальным дан­ным, с 1902 по 1913 г. Кобу арестовывали восемь раз, семь раз отправ­ляли в ссылки, из которых он бежал шесть раз. Такое никому не удава­лось. В этом отношении Коба действительно стал рекордсменом) Но именно эта необычность и породила подозрения, привела еще совре­менников к тяжким логическим заключениям. Тем более существовало и существует немало свидетельств, говорящих о Сталине как об осве­домителе жандармского ведомства, его провокаторской работе среди большевиков. Обстоятельно о них рассказывается, в частности, А.В.Ан- тоновым-Овсеенко и др. (Автору данных строк об этом уже тоже дово­дилось писать.)

Наиболее обличающим свидетельством является письмо начальника Особого отдела департамента полиции Еремина от 23 июля 1913 г. Впе­рвые оно было опубликовано журналом «Лайф» в апреле 1956 г., в конце 80-х гг. неоднократно перепечатывалось в ряде советских изданий, но затем поставлено под сомнение, хотя и без надлежащей аргументации. Между тем «Ереминский документ» еще до появления его в «Лайфе» подвергался тщательной экспертизе специалистами высокой квалифи­кации.

Теперь известно, что письмо Еремина до 40-х гг. хранилось в Китае, затем в США. В 1947 г. с ним ознакомился профессор Головачев, а затем — политические деятели российской эмиграции В.Макаров, Бах­

метьев и Сергиевский. Макаров показал его бывшему видному генералу охранного отделения А.Спиридовичу Последний как специалист сфор мировался под руководством знаменитого Зубатова, который создал сеть секретных политических осведомителей из числа членов разных партий. «Помните, — наставлял он своих помощников, — секретный сотрудник — это ваша любимая женщина, с которой вы в нелегальной связи. Берегите ее, ее тайну как зеницу ока. Провал сотрудника для Вас — служебный неуспех, для него — позор, часто смерть...»

Под руководством Спиридовича работал и Еремин. Он заложил аген­турную сеть в Киевском и Тифлисском охранном отделениях, многих агентов при переводе в Петербург перетащил с собой, в том числе и Сталина. Спиридович, учитывая ряд специфических признаков письма (подпись Еремина, содержание, смысл, шрифт пишущей машинки, не­домолвки, «розыскной» дух и т. п.), категорически отвергал возмож­ность его подделки и подчеркивал: удивляться тому, что Сталин выдавал сотоварищей, не стоит, ибо «у этой публики из десяти человек — девять в свое время были предателями». На этом поприще широко «просла­вились» у эсеров Азеф, у большевиков Малиновский. В одной картотеке с ними числился Сталин.

Джугашвили не выдержал марку героического Кобы. По всей веро­ятности, он «сломался» в 1903 г., когда жандармы переводили его из одной тюрьмы в другую. Только после грехопадения, для отвода глаз, они отправили Кобу в ссылку, но сразу же помогли ему бежать оттуда. Иначе вряд ли ему удалось бы это сделать в крещенские морозы, когда птицы, что называется, гибнут на лету. А непривычный к таким холодам южанин сумел проделать огромное расстояние, таясь от всех. Есть ос­нования предполагать что сотрудничество Кобы с охранкой продол­жалось примерно 10 лет.

Если исходить из этого, то многие загадки в биографии Кобы того времени получают вполне достоверное объяснение. Становится понят­нее, во первых почему он никогда не подвергался дополнительным карам за побеги, как это делалось в отношении других беглецов; во-вто­рых, почему столь опасный для властей революционер никогда не под­вергался наказанию строже ссылок, которые, как известно отличались весьма щадящим режимом; в-третьих, почему такой дерзкий преступ ник, сбежавший из ссылки, до самого 1913 г. свободно разъезжал по всей России по партийным делам пересекал ее границы по подложным паспортам со славянскими фамилиями разительно расходящимися с выраженным кавказским типом лица. Такое было возможно только под «крышей» охранного отделения и при его содействии. Вполне похоже, что жандармы усердно помогали Кобе делать партийную карьеру.

Впрочем, это целиком соответствовало его морально нравственно­му облику. Опаленный слепым фанатизмом и безмерными амбициями,

мелочный эгоист Сосо, перевоплотившийся по стечению обстоятельств в непримиримого Кобу, теперь превратился в подлинного нечаевца. Объектами ненависти стали все, кто, по его мнению, мешал достиже­нию поставленных им целей, возвышался над ним по уровню развития и культуры. Одних он сначала предавал, а других, обретя власть, бес­пощадно уничтожал. Лелея порочность и безнравственность, жесто­кость и лютость, снедаемый противоположными комплексами недоста­точности и величия, он стал роком большевистской партии. Дальней­шее изучение архивов, которые полностью не раскрыты и по сию пору, наверняка выявит еще более чудовищную картину сталинского преда­тельства.

В силу ли внутренней потребности или по заданию охранки, чего нельзя исключать, но в те годы Коба примкнул к радикальному крылу российской социал-демократии, возглавлявшемуся В.И.Лениным. С оформлением большевизма как политического течения он всецело вливается в него и становится его проводником в Закавказье, пользу­ется покровительством большевизированной элиты.

В первой русской революции 1905—1907 гг. Коба обретает амплуа закулисного режиссера экспроприаций банков, касс, почтовых вагонов и т.п. («эксов», как их именовали), волной прокатившихся тогда по всему Закавказью. В его распоряжении находилась целая команда бое­виков, руководимых отчаянным, с авантюрным складом характера Камо — Симоном Тер-Петросяном, попавшим под влияние Сосо еще в Гори. Самая скандальная разбойная акция была проведена 26 июня 1907 г. в центре Тифлиса. 50 боевиков внезапно забросали бомбами сопровождавших фаэтон с деньгами казаков, солдат, полицейских и просто случайных прохожих. Добыча — свыше 300 тыс. руб., по тем временам громадная сумма (годовая средняя зарплата квалифициро­ванного рабочего была около 350 рублей).

/Коба непрерывно курсирует по всему Закавказью, оставляя за собой шлейф грабежей, убийств состоятельных людей, поджогов, погромов. Тысячи рублей отправляются в партийную кассу. Себе Коба практически ничего не оставляет, перебивается с хлеба на воду, даже когда женится на сестре революционера Александра Сванидзе (псевдоним — Алеша), красавице Екатерине. Она родила ему сына, которого он назвал Яковом, говорят, в честь одного из своих меценатов периода учебы. Но радость была недолгой. Жена сильно заболела, Коба не изыскал средств, требо­вавшихся на лечение любимой женщины. После ее смерти он оставил сына в семье покойной и с еще большим неистовством продолжил свою разбойную «деятельность»?

На словах осуждая террор и грабежи, на деле большевистские лиде­ры поощряли «героев», создавали вокруг них ореол славы, если речь шла о добыче денег для партии. Коба, неприметный и невзрачный функ­

ционер глубокой провинции, именно тогда был допущен ими в свой круг и стремительно пошел в гору.ф конце 1905 г. —■ он уже участник Там­мерфорсской конференции большевиков, в 1906 г. — делегат IV Сток­гольмского и в 1907 г — V Лондонского съездов РСДРП. Одновременно Коба активно сотрудничает с охранкой. Будучи арестован в 1906 г., по данным Еремина, он дал ценные агентурные сведения начальнику Тиф­лисского городского жандармского управления, в 1908 г. — начальнику Бакинского охранного отделения. После переезда в Петербург он ста­новится агентом такого же столичного ведомства. yJ

Свой среди чужих и чужой среди своих, Коба ловко маневрирует, втирается в доверие и к тем, и к другим. Это вдохновляло и окрыляло его, возвышало в собственных глазах./Джугашвили перестает устраи­вать и псевдоним «Коба» — имя малоизвестного литературного героя. И он ищет себе новый, более отвечающий его притязаниям и вожде­лениям, который сам собой подчеркивал бы исключительность носи­теля. Коба ассоциирует себя со сталью как символом прочности и не­сгибаемости и в конце концов нарекает себя Сталиным. Его упорство и стойкость импонируют эмигрантской большевистской элите, и в на­чале 1912 г. Сталина вводят'в состав ЦК РСДРП и Русского бюро ЦК. В сентябре того же года он снова совершает побег из ссылки и уст­ремляется прямо в Петербург, где вступает в контакт с руководителями российской части большевиков, с их кандидатами в IV Государствен­ную думу.\

[/ В политическом противостоянии Сталин решительно осуждает тех, кого вождь большевиков окрестил к этому времени ликвидаторами за их стремление создать открытую социал-демократическую партию, чтобы вести политическую борьбу в стране легальными методами. В этих целях Аксельрод, Дан, Мартынов наладили выпуск ежедневной газеты «Луч», которая выходила с 16 сентября 1912 г. по 5 июля 1913 г. По инициативе большевиков, к 15 ноября 1912 г., дню начала рабо­ты IV Государственной думы, были приурочены однодневная полити­ческая забастовка и демонстрация к Таврическому дворцу — месту заседании Думы. Однако социал-демократическая фракция Думы по этому вопросу не имела единого мнения. На совещании 13 ноября Пе­тербургский комитет РСДРП высказался за демонстрацию. Организаци­онный комитет, руководимый «ликвидаторами», и редакция газеты «Луч» — против. Социал-демократическая фракция, опасаясь провока­ции, также осудила демонстрацию. Узнав об этом, Ленин потребовал от большевистской ее части разрыва с «ликвидаторами» Сталин, на­ходившийся в это время в Кракове на совещании ЦК с партийными работниками, безоговорочно поддержал его, опубликовав статью в «Правде».

Сталин расширяет контакты с ближайшими соратниками Ленина. Торопя события, стремится к установлению с ними панибратских от­ношений. Л Б Каменеву, с которым в 1904 г имел мимолетные встречи в Тифлисе, в декабре 1912 г. он писал: «Здравствуй, друже! Целую тебя в нос, по-эскимосски. Черт меня дери. Скучаю без тебя чертовски. Ску­чаю — клянусь собакой! Не с кем мне, не с кем по душам поболтать, черт тебя задави». После столь развязного вступления, как само собой разумеющееся, он показывает себя этаким мэтром в отношении «ра­бочего крыла» думской социал демократической фракции не совсем еще «большевиков». Стоило мне однажды отсутствовать на их заседа­нии, подчеркивал он, как эта «шестерка выкинула глупость с «Лучом».

Одновременно Сталин пытается повысить в глазах соратников свое теоретическое реноме. За границей он берется за разработку нацио­нальной проблемы. Пишет серию статей, публикует их за подписью «К. Сталин». Перед ним расширяются горизонты, открываются вожде­ленные перспективы.

Но связь с охранкой превращается на его пути в барьер Не исклю­чено, что она вызвала у него и какое-то внутреннее смятение, лишила его равновесия. Так или иначе, но именно тогда он решается на разрыв с ней. Однако это отступничество немедленно подвергается возмездию, как только в 1913 г. он возвращается в Россию, охранка арестовывает его. ^Следует новая ссылка, но теперь действительно многолетняя и су­ровая. И что особенно показательно: Сталин который многократно бежал из мест ссылки, теперь вдруг решительно отказывается от по- 6eraJ10 апреля 1914 г. в письме из Туруханска Р.В.Малиновскому (как бы через него заверяя в благонадежности охранку?) он замечает: «Кто- то... распространяет слухи, что я не останусь в ссылке до окончания срока. Вздор' Заявляю тебе и клянусь собакой, что я останусь в ссылке до окончания срока (до 1917 г). Когда-то я думал уйти, но теперь бро­сил эту идею, окончательно бросил. Причин много, и, если хочешь, я когда-нибудь подробно напишу о них». И в самом деле: почему7 Потому что, прогневив охранку, лишился ее поддержки? Похоже, что так. по­скольку еще 23 июля 1913 г. Еремин сообщил начальнику Енисейского охранного отделения А.Ф.Железнякову, что административно выслан­ный к нему И В.Джугашвили, рацее дававший ценные агентурные све­дения, после «избрания в ЦК партии... стал в явную оппозицию прави­тельству и совершенно прекратил сЬязь^с охранкой». Енисейский гу­бернатор не преминул ужесточить меры возЬействия. По словам Ста­лина, он «переводворил меня на дальний север и конфисковал полу ченные на мое имя деньги (60 р. в целом)».

В письмах из деревни Кореики Енисейской губернии Малиновскому, О.Е.Аллилуевой, будущей теще, Сталин рассказывал о громадных труд­ностях ссылки, безденежье, высказывал просьбы о переводе гонораров

за публиковавшиеся статьи, сообщал о скором окончании ссылки. В феврале 1915 г. он гостил у находившегося по соседству, тоже в ссылке, С.Спандаряна. 27 февраля они пишут письмо Ленину в Швей­царию О себе Сталин сообщал: «Я живу, как раньше, хлеб жую, до­живаю половину срока. Скучновато, да ничего не поделаешь. А как Ваши дела-делишки?» И тотчас демонстрирует преданность и неукро­тимость: «Читал я недавно статьи Кропоткина (лидера российских анар­хистов, старейшего революционера — А.К.) — старый дурак, совсем из ума выжил. Читал также статейку Плеханова в «Речи» (газете каде­тов. — А К.) — старая неисправимая болтунья — баба! Эхма... А лик­видаторы?.. Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они безнаказанными?! Обрадуйте нас и сообщите, что в скором вре­мени появится орган, где их будут хлестать по роже, да порядком, да без устали»

Откровенное заискивание, однако, было напрасным. Ссыльный Коба, утративший возможность снабжать деньгами, перестал интере­совать большевистскую заграничную элиту. Ленин не удостоил его от­ветом о своих «делах-делишках». Осознав это, Сталин впал в глубокую депрессию, стал еще более неряшливым и неуживчивым. Я.М Свердлов не чаял как уйти от него на другую квартиру Л.Б.Каменев, с которым Сталин встретился в 1916 г. в Ачинске, пытался вывести его из этого состояния. Но он мрачно отмалчивался, яростно попыхивая трубкой. Общение поддерживал лишь с одной из женщин, от которой у него остался сын. Из оцепенения его вывело только сообщение о свержении царя, о победе Февральской революции.

Восхождение 2 марта 1917 г. Сталин вместе с Каменевым при­были в клокотавший революционными страстями Петроград.

Как члены ЦК и Русского бюро большевиков, они вывели из редак­ции «Правды» В.М.Молотова, М.И.Ульянову и других организаторов вы­хода этой газеты в свет, возглавили столичные руководящие партийные организации и пробились в Исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, имевшего большую популярность в массах и бесцеремонно вмешивавшегося в государственные дела. Сталин и Ка­менев призвали к поддержке Временного правительства и сотрудниче­ству с ним, продолжению войны до победного конца, созданию объ­единенных организации большевиков и меньшевиков, поскольку, счи­тали они, Россия вступила в полосу длительной эволюции на буржуаз­но-демократических началах до полного вызревания в ней объективных предпосылок для социализма. В переходный период лично им обеспе­чивалась перспектива легальной деятельности в составе официальной парламентской оппозиции, что позволяло покончить с тяжелым поло­жением нелегала.

Однако Ленин, возвратившийся в Россию 3 апреля, в одночасье из­менил курс. Объявив подобные настроения среди большевиков оппор­тунизмом, он провозгласил курс на обеспечение немедленного пере­растания свершившейся буржуазно-демократической революции в со­циалистическую. Впоследствии этот курс характеризовался больше­вистской историографией как установка на мирное развитие револю­ции. Но'конкретная политика и деятельность большевистского ЦК со всей непреложностью свидетельствуют об активной подготовке им во­оруженного захвата власти. Призывы к передаче всей власти советам означали ликвидацию Временного правительства насильственными средствами. Ленин и сформированный им ЦК на Всероссийской кон­ференции большевиков в апреле 1917 г. стали центром объединения всех самых радикальных, самых левых и левацких экстремистских сил. Без лишних проволочек были вовлечены в большевистскую партию воз­вратившиеся из эмиграции Л.Д.Троцкий и его сторонники. Многолет­нюю вражду с ними Ленин предал забвению, ибо борьба во имя захвата власти «стоила мессы».

Сталин мгновенно сориентировался в обстановке. Он не стал упор­ствовать во взглядах, как Каменев, и всецело перешел на позиции вождя. Мартовское отступление от ленинских позиций предстало как каменевские проделки. Говоря по-русски с сильным грузинским акцен­том, Сталин сознавал, что поприще оратора-трибуна не стяжает ему лавров, поэтому он сосредоточился на закулисной деятельности. Под­мял под себя редакцию «Правды», плел интриги в Исполкоме Перо­градского совета, разыгрывал сложную партию в большевистских вер­хах. Нигде ничем не рискуя, уверенно набирал очки. После провала попытки вооруженного захвата власти в столице в первых числах июля, когда Ленин и его ближайшие соратники, объявленные вне закона, перешли на положение нелегалов или оказались в тюрьме, Коба-Сталин оказался на самой верхушке большевистского руководства. В конце июля — начале августа 1917 г. он вошел в число главных руководите­лей и докладчиков на VI съезде РСДРП(б), провозгласившем необходи­мость подготовки вооруженного восстания. В сентябре решительно поддерживал требование Ленина о подготовке к его непосредственно­му свершению. В октябре был избран в состав партийного ядра Воен­но-революционного комитета Петроградского совета во главе с Троц­ким для организации военного переворота.

Сталин — в первом большевистском эшелоне. Однако он предпо­читает находиться в задних его рядах, в тени, обеспечивая себе таким образом «алиби» на случай нового провала антигосударственного за­говора. Но в решающие моменты он всегда ловко делает своевремен ные шаги и оказывается на видном месте. Под гром канонады штур мующих Зимний дворец Ленин создает первое советское правительство

и включает Сталина в его состав наркомом по национальным делам в знак оценки былых заслуг и, что еще важнее, беспредельной личной ему преданности, больших организаторских способностей, сочетаю­щихся с жесткостью и жестокостью. Более того, при отлучке из сто­лицы Ленин оставляет во главе правительства не Троцкого, внесшего самый большой вклад в организацию военного переворота и обладав­шего громадной эрудицией, или кого-то другого, подобного ему, а имен­но Сталина.

Тесно общаясь с признанными лидерами большевиков, Сталин при­шел к заключению, что они отнюдь не боги, какими в своем загранич­ном далеке они казались ему в мрачных сибирских ссылках с курными избами, что он вполне может возвыситься и над ними. Надо только стать рядом с Лениным, создать групповщину и свару в его окружении, пустить в ход искусство интриги, с пользой для себя использовать сла­бости каждого, последовательно и целенаправленно, год за годом дис­кредитировать потенциальных противников, одного за другим убирая их, преимущественно чужими руками, со своей дороги и расчищая для себя путь на самую вершину. Верное средство — беспардонная и утон­ченная лесть. И Сталин, порой грубо и бесцеремонно, льстил Ленину и в то же время отчаянно атаковал Троцкого как своего главного бу­дущего противника, поскольку он ощущал, что Ленин при всей демон страции своей лояльности к Троцкому лукавит, ибо видит в нем, бли­жайшем и самом одаренном соратнике, своего соперника, к тому же демонстративно подчеркивающего свою самостоятельность и незави­симость

Сталин всегда чувствовал поддержку Ленина и благодаря этому об­ретал внутреннюю уверенность, решался на новые нападки. Это был беспроигрышный ход, ибо со стороны, особенно в годы гражданской войны Сталин казался бескомпромиссным и смелым борцом с всесиль­ным председателем Революционного военного совета Республики и военмором, которого многие недолюбливали, а про Сталина, как о Моське из известной басни И Крылова, говорили: знать она и впрямь сильна, коль лает на слона.

Тем более, что Троцкий не раз принимал в отношении Сталина самые жесткие меры. Осенью 1918 г. по его требованию Сталин был отозван из Царицына, где вместе с К.Е.Ворошиловым поощряя парти­занщину, выступая против военспецов и чиня расправу над ними, раз­валил фронт и поставил его на грань катастрофы. На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. Сталин и Ворошилов возглавили военную оппозицию, выступившую против политики партии по военному вопросу, представ ляя ее, правда, как протроцкистскую. Ленин отмел эти обвинения как абсурдные. И тем не менее Сталин был введен не только в ЦК, но и в созданное тогда Политбюро -— его высший орган. В 1920 г. Сталин со­

рвал переброску Первой Конной армии на решающее направление на­ступавшей на Варшаву Красной Армии, что фактически послужило главной причиной крушения плана ее прорыва в центр Европы с целью подтолкнуть «задремавшую» мировую пролетарскую революцию. И снова Сталину все сошло с рук. Более того, раздувая противоречия и искусно балансируя между борющимися, он стал секретарем ЦК и руководителем его Оргбюро, а вскоре, после XI съезда РКП(б) (1922), пробился на вновь учрежденный пост генерального секретаря и очень быстро превратил его из организационно-технического, по статусу, в главный политический пост партии.

/По мере усиления болезни Ленина обозначилось возвышение Троц­кого, который рассматривался многими естественным преемником вождя. Это вызвало беспокойство других соратников Ленина, считав­ших себя более достойными. Возникла благодатная почва для склок, групповщины. Особенную активность проявили Г.Е.Зиновьев и Л.Б.Ка- менев. Сталин развернул бурную закулисную деятельность. Будучи ген­секом, он приступил к срочной перетасовке кадров в высших органах партийной и государственной власти. В известном теперь «Письме к съезду» (тогда секретном) Ленин, характеризуя всех «выдающихся вож­дей партии» нелицеприятным образом, рекомендовал переместить Ста­лина на другой, менее ответственный пост.

Но 10 марта 1923 г. Ленина разбил паралич, а его соратники не стремились оглашать «завещание вождя» с суровыми замечаниями в свой адрес. В это время Каменев и Зиновьев объединились со Сталиным и образовали «триумвират», фактически поставив под его контроль все Политбюро ЦК и развернув свою деятельность против Троцкого. Сталин успел многих своих сторонников провести делегатами на XII съезд РКП(б), на котором он значительно укрепил свои личные позиции. Троцкий, который тогда много болел, легкомысленно и беспечно оце­нивал происходившее. Он полагал, что его громадный авторитет с ма­гнетической силой автоматически расставит всех по своим местам, тем ’ более такую «серость», как Сталин, которого он, как, впрочем, Каменев и Зиновьевне принимал всерьез в качестве своего противника.

Однако после смерти Ленина и XIII съезда РКП(б) события начали развиваться с лихорадочной скоростью. Уже в августе 1924 г. Сталин, Каменев, Зиновьев, Бухарин. Рудзутак, Рыков. Томский, Калинин, Во­рошилов, Микоян, Каганович, Орджоникидзе, Петровский, Куйбышев. Угланов и некоторые другие практически совершили в ЦК переворот — объявили себя «руководящим коллективом» ЦК и сформировали из чле­нов Политбюро «семерку» как свой исполнительный орган в составе Сталина, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Томского и Куйбы­шева со своеобразным уставом, который предусматривал жесткую дис­циплину и подчинение «семерки» «руководящему коллективу». «Семер­

ка» предварительно рассматривала вопросы, выносимые на Политбюро с участием Троцкого.

Только тогда Троцкий осознал серьезность положения и перешел в атаку. Главным ее объектом стали Каменев и Зиновьев В седьмую годовщину революции он опубликовал обширную статью «Уроки Ок­тября», в которой изобличил их как оппортунистов и штрейкбрехеров. В статье была показана и несостоятельность статей Сталина, но без указания его фамилии, поскольку вступать в прямую полемику с ним он считал ниже своего достоинства. Кроме того, Троцкий полагал, что такой прием внесет раскол в группировку Каменев — Зиновьев — Ста лин. Однако Троцкий просчитался. Во вспыхнувшей дискуссии Сталин получил возможность выступать в качестве независимого арбитра.

Ответом на статью Троцкого стала грубая фальсификация. Особую весомость обрели публичные выступления Сталина. В роли «объектив­ного» судьи он громил Троцкого и покровительственно защищал Зи новьева и Каменева. Именно он запустил в оборот термин «троцкизм», который при Ленине не фигурировал и который получил теперь зло­вещее звучание.

Решающий вклад в разгром Троцкого — подлинного демона рево­люции — внесли Каменев и Зиновьев но плоды победы достались Ста­лину ибо сражаясь вместе против Троцкого, он одновременно готовил почву и для борьбы с ними. Как ни парадоксально, но в этом ему боль ше всех помог именно Троцкий — он развенчал союзников Сталина. Более того дальнейшее сотрудничество с ними теперь бросало тень. Поэтому по мере усиления успеха в борьбе с Троцким Сталин начал дистанцироваться от Каменева и Зиновьева. В результате пост главы правительства достался не Каменеву как заместителю Ленина, а А.И Рыкову склонившемуся к Сталину. Между членами «тройки» не было взаимопонимания и по другим вопросам. Публичная размолвка между ними произошла на январском пленуме ЦК РКП(б) 1925 г При рассмотрении вопроса о Троцком Зиновьев и Каменев потребовали не только снять его с высших военных постов, но и вывести его из состава Политбюро. Однако Сталин, ловко интригуя, не стал опережать собы­тия, и Троцкий, вопреки большевистским нравам, лишившись высших государственных постов, остался в партийном ареопаге. Этот ход по зволил генсеку щегольнуть не свойственной ему, но ценимой общест венностью объективностью, нейтрализовать распространившиеся слухи о расколе верхов на «сталинцев» и «зиновьевцев», что вызывало болез­ненную реакцию у части партийных функционеров. Ему удалось также сплотить вокруг себя верных «оруженосцев». На переднюю линию огня он выдвинул тогда Бухарина Рыкова, Томского, Орджоникидзе, Моло­това, Микояна, Кирова, Кагановича, Рудзутака, Куйбышева, Ворошило­ва, Калинина и некоторых других

Зиновьев и Каменев создали «новую оппозицию» с центром в Ле­нинграде Но уже к осени 1925 г. они «удостоились» ярлыка антипар­тийцев. Неистовый Ф.Э.Дзержинский в начале октября обвинил их в заговоре. XIV съезд ВКП(б) 18—31 декабря 1925 г. стал подлинным ри­сталищем. С.М.Киров в дни его работы сообщал: «На съезде у нас идет отчаянная драка такая, какой никогда не было». Каменев мужественно и яростно атаковал Сталина, требуя его отставки Но все было тщет­но — сила была уже в руках генсека. ЦК отстранил Зиновьева от ру­ководства Ленинградской партийной организацией и направил на его место Кирова. Вскоре последний сообщал оттуда С.Орджоникидзе: «Здесь все приходится брать с боя. И какие бои! Вчера были на Тре­угольнике, коллектив 2200 человек. Драка была невероятная. Характер собрания такой, какого я с октябрьских дней не только не видел, но даже не представлял, что может быть такое собрание членов партии. Временами в отдельных частях собрания дело доходило до настоящего мордобоя1»

«Новая оппозиция» потерпела поражение. Зиновьев и Каменев, на ходу меняя ориентиры, взяли курс на сближение с Троцким. И в 1926 г. складывается объединенная оппозиция Троцкого, Зиновьева, Каменева против Сталина, главная цель которой — отстранение его от власти. На этот раз борьба развернулась вокруг вопроса о перспективах стро­ительства и победы социализма в СССР. Сталин и Н.И.Бухарин развили по этому вопросу целую теорию. Троцкий немедленно охарактеризовал их «теорию социализма в отдельной стране» как реакционную, как «тео­ретическое оправдание национальной ограниченности». Сталин со сво­ими подручными в ответ обвинил его в стремлении покончить с соци­ализмом и разрушить партию. Рыков предложил обсудить предатель­скую деятельность Зиновьева и Каменева в 1917 г.

Апрельский и июльский пленумы ЦК ВКП(б) 1926 г превратились в побоища. Итоги «дискуссии» подвел октябрьский объединенный пле­нум ЦК и ЦКК (Центральной контрольной комиссии) ВКП(б). Зиновьева сняли с поста председателя Исполкома Коминтерна, а Троцкого и Ка­менева вывели из состава Политбюро. На открывшейся вслед за тем XV конференции ВКП(б) (26 октября — 3 ноября 1926 г.) Сталин пере­дергивая факты и извращая смысл концепций оппозиции, подчеркнул, что Троцкий превращает победивший пролетариат в полупассивную силу, неспособную обойтись без помощи извне. «Ну, — вопрошал он, — а если не подойдет немедленная победа революции в других странах — как тогда? — И отвечал: — Тогда сворачивай работу. (Голос с места: «И в кусты»). Да, и в кусты. Это совершенно правильно. (Смех)».

В мае 1927 г., на заседании Президиума ЦКК ВКП(б) Троцкий, раз­венчивая подобные кривотолки еще раз разъяснил смысл своего взгля-

31 -382

да: «Кто думает, что мы можем построить социализм даже в том случае, если капитализму удастся разбить пролетариат на несколько десятков лет, тот ничего не понимает. Это не оптимизм, а национально-рефор­мистская глупость. Мы можем победить только как составная часть мировой революции. Нам необходимо дотянуть до международной ре­волюции, даже если бы она отодвинулась на ряд лет. Направление нашей политики имеет в этом отношении решающее значение. Пра­вильным революционным курсом мы укрепим себя на ряд лет, укрепим Коминтерн, продвинемся по социалистическому пути вперед и достиг­нем того, что нас возьмет на большой исторический буксир междуна­родная революция».

Однако сталинисты воспринимали трезвые предостережения как враждебные πponcκικ 21—23 октября 1927 г участники объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) устроили Троцкому и Зиновьеву хулиганскую обструкцию. Им не только не давали говорить. В выступавшего с три­буны Троцкого бросили стакан, его стаскивали за руку с трибуны, Шверник запустил в него книгу, бесчинствовали Ярославский, Кубяк и многие другие. Троцкий назвал эти выходки директивой партийным ор­ганизациям, как следует обращаться с оппозицией. Разнузданный тон задавал Сталин: «Зиновьев и Троцкий разорялись здесь...» Послушный ему пленум беспрекословно выполнил его требование — исключил их из ЦК. Троцкий пророчески предупредил участников: «Вчера по при­казу вы «крыли» меня, сегодня Зиновьева, завтра будете «крыть» Буха рина и Рыкова и никогда не станете стойкими солдатами в трудный час революции».

Маховик машины репрессий продолжал набирать обороты. 12 но­ября были исключены из ЦК и ЦКК ВКП(б) все оппозиционеры XV съезд ВКП(б) (2—19 декабря 1927 г.) стал кульминационным в ста­новлении диктатуры Сталина, покончил с инакомыслием в партии. На этом съезде были исключены из партии 75 «активных деятелей троц­кистской оппозиции» и 23 из группы Сапронова «как явных антирево­люционеров», съезд обязал партийные организации очистить свои ряды от неисправимых троцкистов

Тюрьмы и концлагеря пополнились тысячами узников. Троцкий, Ка­менев, Зиновьев, Раковский, Радек и др. оказались в ссылке.

Далее события развивались словно по зловещему предсказанию Троцкого Разгромив оппозицию, Сталин взял курс на резкое сверты­вание нэпа, что не замедлило вызвать ухудшение экономического по­ложения в стране. Бухарин, Рыков и Томский выступили с критикой. Сталин в ответ обвинил их в «правом уклоне» и развернул кампанию по их дискредитации. Тогда же в начале 1929 г., Троцкий был выслан из СССР Одновременно развернулась пропаганда по возвеличиванию Сталина. Ворошилов опубликовал статью, из которой читатели узнали,

что главным полководцем гражданской войны был Сталин, заслуги и деяния Троцкого приписывались новому вождю В стране развернулась подготовка его 50-летнего юбилея, приуроченного к 21 декабря 1929 г. Объединенный апрельский (1929 г.) пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) освободил Бухарина и Томского с постов в «Правде», Коминтерне и ВЦСПС. В но­ябре Бухарина вывели из Политбюро

Сталин торжествовал победу. Со скоростью амеб множились ряды подхалимов. Новоявленный диктатор, упиваясь славой, вдыхал фимиам всей грудью с великим наслаждением. Примерно тогда же на вопрос матери: «Кто же ты теперь будешь?» — он с гордостью пояснил: «Царя помнишь? Ну, я вроде царь».

Строитель «социализма». Достигнув зенита мирской славы и обес­печив стратегический простор для социально-политического экспери­ментирования, Сталин развернул кипучую деятельность по «строитель­ству социализма в отдельно взятой стране». Развенчивая Троцкого, он, однако, заимствовал из его комплексной концепции мысль о необхо­димости мер по укреплению СССР как базы мировой революции и, аб­солютизируя, превратил ее в главную идею своего подхода к решению гигантски сложной задачи

Но с самого начала Сталин осознавал, что форсированное возведе­ние социализма со всей неизбежностью вызовет всестороннюю ломку вековых устоев, и, следовательно, сопротивление. И в полном соответ­ствии с марксистско-ленинской теорией Сталин предвидел неизбеж­ность насилия как основополагающего метода этого строительства. Ис­ходя из этого, он выдвинул и непрерывно, тщательно, последовательно обосновывал изначально жестокие (постулаты об усилении и обостре­нии классовой борьбы по мере развертывания социалистического стро­ительства.

Одновременно с этим Бухарин по заказу Сталина сконструировал якобы ленинский план строительства социализма, которого в действи­тельности никогда в природе не существовало Он теоретически обо­сновал сталинскую предельно простую концепцию. Она сводилась к трехчленной посылке индустриализация, коллективизация и культур­ная революция. Так будто видел строительство социализма в СССР сам Ленин, В обоснование подделки приводились обрывочные, из контекста вырванные цитаты из последних статей и заметок Ленина, названные «завещанием вождя». Центром этого плана объявлялась индустриали­зация, по Сталину, основа основ, двигающая вперед хозяйство в целом.

Опираясь на мощь партии, превращенной в железный орден мече­носцев, Сталин мобилизовал все ресурсы страны и всю силу народа на воплощение в жизнь намеченной триады. Бескрайние просторы шестой части земной суши планеты покрылись бесчисленными гигантскими стройками. Вокруг возводимых заводов, фабрик, электростанций, шахт.

31*

доменных печей, вдоль железных дорог, в дремучих лесах и бесконечных степях, холодном Заполярье и знойных пустынях Средней Азии разрас тались громадные новостройки-города. По всей стране вековечную ти­шину разрывали словно пулеметные очереди дробь отбойных молот ков. гул прессов и кузнечных наковален, орудийными залпами бухали многотонные прессы, гремели взрывы в карьерах и котлованах

Извечно аграрная страна на глазах обретала индустриальный облик, невиданными темпами урбанизировалось население. Энтузиазм охватил миллионы людей, уверовавших в скорое пришествие коммунизма, ко торый обеспечит благоденствие им самим, их детям и внукам. Иллюзии, подогреваемые хорошо поставленной пропагандой, превратились в об­щенациональную идею. Ради нее готовы были потерпеть. И с готовно стью восприняли введение карточной системы на продовольствие; с энтузиазмом переселялись в дома «коммунистического быта» с громад­ными общими коридорами, туалетами и кухнями —■ чтобы побыстрее обрести таким способом мораль и психологию, черты и качества граж­дан надвигающегося коммунизма. Валясь с ног после работы, вечерами тем не менее садились за школьную парту, выводили корявыми буква­ми- «Рабы — не мы, мы — не рабы». Люди хотели счастья, и больше вики обещали им его.

Сталин, главный стратег социализма, громоздил одну за другой пя­тилетки, разжигал энтузиазм людей бесчисленным множеством впечат­ляющих цифр, которые фантастику рисовали явью. И людям казалось: еще немного, еще чуть-чуть. Однако коммунизм, как мираж, отодви гался вдаль, но продолжал призывно манить к себе кажущейся бли­зостью.

Столкнувшись с угрожающе нараставшей нехваткой продовольст вия и промышленного сырья, Сталин приступил к форсированной кол­лективизации деревни. В кратчайшие сроки были разрушены как ку­лацкие, т.е. враждебные, крепкие крестьянские хозяйства, которые про­изводили основную массу сельскохозяйственной продукции. Миллионы остальных крестьян, опираясь на люмпенов и деревенскую бедноту, зачастую пропойц и лодырей, силой загнали в колхозы и совхозы. В ка­честве своих апостолов и надсмотрщиков из города в деревню (подобно Давыдову из романа М.А.Шолохова «Поднятая целина») были направ­лены тысячи никогда не занимавшихся земледелием рабочих, чтобы учить крестьян пахать и сеять. Основным методом коллективизации стало принуждение, опирающееся на наган и массовые репрессии, на бюрократическое администрирование Стимулы вдохновляющие сво бодный и производительный труд, были убиты. Трудиться с полной от­дачей не на себя, а на дармоедов никто не хотел. Зато теперь продук­цию беспрепятственно забирали из общественных закромов. Тем вре­менем сельскохозяйственное производство катастрофически падало, и

1932 г. стал критическим. Но несмотря на это, Сталин приказал вы­брать весь хлеб на продажу за границу, чтобы на вырученные средства закупить промышленное оборудование. И хотя общая цифра была не такой уж и большой, для деревни она оказалась роковой Повсеместно разразился жесточайший голод, но самый жестокий как раз в тради­ционных житницах страны (Украина, Дон, Кубань, Ставрополье, Повол­жье, Сибирь), где продовольствие отбиралось почти полностью. Во мно­гих местах наблюдалось людоедство. Сколько тогда погибло людей, никто не знает, но общее число, согласно прикидкам исследователь­ского коллектива во главе с академиком Ю.А.Поляковым, исчислялось миллионами. Но пока существовал режим, никогда и нигде, ни устно, ни печатно никто не обмолвился об этой трагедии строителей социа­лизма. Не потому, что не хотели или не знали, а из-за всеобщего страха быть уничтоженным по обвинению в клевете на советскую действи­тельность и партию, лично товарища Сталина

Генсек торопил страну. Мы, подчеркивал он, отстали в развитии от передовых стран на 50—100 лет, а преодолеть этот разрыв должны за 10—15 лет, чтобы нас не раздавили. Он нещадно подхлестывал ее. И она совершала невиданные скачки, но, надрываясь как загнанный конь, никак не допрыгивала до расставляемых им флажков. Но вместо объек­тивного анализа и выявления подлинных причин Сталин объявлял сле­довавшие один за другим срывы результатом происков внутренних и внешних врагов, вредителей и шпионов. И по стране непрерывно катил­ся каток репрессий давящий всех, кто вызывал подозрение и потенци­ально мог стать противником, кто выделялся на фоне безмолвствующего общества. Особенно большое недоверие вызывала интеллигенция.

_ Свой разбег сталинская гильотина взяла на Дону. По представлению Сталина, казачья контрреволюция на Верхнем Дону продолжала суще­ствовать и после гражданской войны и ее теперь надлежало доистре- бить огнем и каленым железом. В 1927 г. был расстрелян популярный на Дону Харлампий Ермаков — прототип Григория Мелехова, главного героя романа М.А.Шолохова «Тихий Дон». На следующий год было сфабриковано так называемое Шахтинское дело против известных ин­женеров — старых специалистов, получившее широкий резонанс по всему Союзу ССР. Потом как в калейдоскопе, замелькали политические процессы против никогда не существовавших, искусственно сконстру­ированных заплечных дел мастерами из ОГПУ по спецзаказу самого Сталина «Промпартии», «Трудовой крестьянской партии» и других псев- доантисоветских организаций. К тому же это служило доказательством его исключительной прозорливости (чем ближе социализм, тем больше врагов). Пытавшиеся воспротивиться ненасытному Молоху немедленно предавались анафеме как «враги народа». Одним из первых, в частнос­ти, стал М.Н.Рютин. Недавний противник троцкистско-зиновьевского

блока, автор капитального труда «Сталин и кризис пролетарской дик­татуры», составитель платформы и организатор Союза марксистов-ле­нинцев, прозрев, пришел к заключению: «По своему объективному со­держанию роль Сталина — это роль Азефа ВКП(б), пролетарской дик­татуры и социалистического строительства». Рютин и его сторонники сгинули в застенках ОГПУ.

Роковым стал XVII съезд ВКП(б), названный «съездом победителей» (26 января —10 февраля 1934 г.). Все его делегаты с трибуны, как ни­когда до этого, славили Сталина. Вчерашние оппозиционеры публично раскаивались. Но за кулисами съезда шла подготовка к его замене. Об этом Сталину рассказал С.М.Киров, называвшийся в качестве его пре­емника. При тайных выборах в ЦК против Сталина были поданы сотни голосов. Тем самым участники съезда подписали себе приговор. Разъ­яренный Сталин, готовя расправу, предусмотрительно расширял кара­тельные права ГПУ, укрепляя ранее взятый курс на установление «вне­судебной расправы, вплоть до расстрела» и высылки в лагеря прину­дительных работ деятелей небольшевистских партий (16 октября 1-922 г.); «административных высылок и заключения в концентрацион­ный лагерь» (28 марта 1924 г.; «троек» ОГПУ 29 октября 1929 и 8 ап­реля 1931 г.); внесудебного рассмотрения дел с включением в «тройки» руководителей краевых и областных партийных органов (3 марта 1930 г.). Теперь были разрешены пьггки во время следствия. 10 июля 1934 г. ОГПУ было организационно включено в НКВД СССР, в составе которого действовало Особое совещание под председательством нар­кома.

Выстрел в Ленинграде 1 декабря 1934 г., сразивший Кирова, послу­жил толчком к активизации репрессий. По указанию Сталина в тот же день Президиум ЦИК СССР принял два постановления, знаменовавших фактически ликвидацию в стране остатков правовой основы. Первое гласило:

«1. Следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или свершении террористических актов ускоренным порядком.

2. Судебным органам — не задерживать исполнение приговоров о выс­шей мере наказания из-за ходатайства преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению.

3- Органам Наркомвнудела — приводить в исполнение приговор о выс­шей мере наказания в отношении преступников выше названных категорий немедленно по вынесении судебных решений».

Второе, опубликованное после первого на следующий день, 5 де­кабря, носило директивный характер для всех республик, требовало

внести изменения в действовавшие уголовно-процессуальные кодексы в части терроризма. В нем говорилось:

«1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более 10 дней

2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рас­смотрения дела в суде.

3. Дела слушать без участия сторон.

4. Кассационные обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.

5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение по вы­несении приговора».

Сталин приказал Н.И.Ежову и А.В.Косареву: убийц Кирова «ищите... среди зиновьевцев». И 8 декабря в Ленинграде начались повальные арес­ты «зиновьевцев», а 16 декабря очередь дошла до самих Зиновьева и Каменева. Всего в конце 1934 — начале 1935 г. было репрессировано около 1000 человек только в Ленинграде. Очень немногие выносили до­просы «с пристрастием». Остальные признавали свою «вину», оговари­вали других. Одновременно были «раскрыты» еще две «контрреволюци­онные» организации — группа «Рабочей оппозиции» из 18 человек во главе с А.Г.Шляпниковым и С.П.Медведевым и «Кремлевское дело», по которому было арестовано сразу 110 человек с целью доказательства якобы готовившегося Каменевым покушения на Сталина. Зиновьев «при­знался»: «Каменеву... принадлежит крылатая формулировка о том, что «марксизм есть теперь то, что угодно Сталину»; мы готовили замену его на посту генсека».

В мае 1935 г. Ежов фабрикует донос «От фракционности к открытой контрреволюции», обосновав в нем причастность к убийству Кирова еще и троцкистов, подготовку теракта против «товарища Сталина». В круп­нейших центрах страны развернулась ликвидация «троцкистского под­полья». Ягода предложил Сталину расстрелять всех арестованных. Политбюро немедленно одобрило это предложение. Сталин потребовал от НКВД вскрыть «объединенный троцкистско-зиновьевский центр». Из арестованных «троцкистов» выбили показания о его возникновении на «террористической основе». На посту наркома внутренних дел Ежов за­менил Ягоду. Чекисты получили указание: вести следствие не в «лайко­вых перчатках», «не церемониться с троцкистами». Февральско-мартов­ский пленум 1937 г. восславил прозорливость товарища Сталина в борь­бе с врагами, тем более что козни их становились все более страшными. Товарищ Сталин, редактируя незадолго до этого закрытое письмо ЦК ВКП(б) местным организациям, в котором сообщалось, что троцкисты собираются убить его, собственноручно добавил: «а также: Ворошилова, Кагановича, Кирова, Орджоникидзе, Жданова, Косиора, Постышева», чтоб и их припугнуть.

Всем известны преступления конца ЗО-х гг. 19—24 августа 1936 г. суд приговорил к расстрелу Зиновьева, Каменева и с ними еще 14 че­ловек; 10 января 1937 г. — Рютина и двух его подельников; 23—30 ян­варя 1937 г. — членов «троцкистского центра» Г.Л.Пятакова, Г.Я.Со- кольникова, К.Б.Радека, Л.П.Серебрякова. 11 июня 1937 г. обезглавлена Красная Армия: осуждены и расстреляны М.Н.Тухачевский, И.П.Убо- ревич, И.Э.Якир, В.М.Примаков, А.И.Егоров, Я.К.Берзин и другие выс­шие ее руководители. На заявлении Якира о помиловании сохранились резолюции: «Подлец и проститутка. И.Ст.», «Совершенно точное опре­деление. К.Ворошилов и Молотов», «Мерзавцу, сволочи и б... одна кара — смертная казнь. Л Каганович». 2—13 марта 1938 г наступила очередь «антисоветского правотроцкистского блока». Сталин «отблаго­дарил» расчищавших ему дорогу на Олимп: были расстреляны Бухарин, Рыков и еще 19 человек. Вместе с ними оказался Ягода. Потом насту­пила очередь Ежова. На арену вышел новый палач — Л.П.Берия.

Плоды скоропалительной культурной революции — рабочие и сов- служащие, уже научившиеся писать «Рабы — не мы» и читать газеты, переполненные ложью, тощие и полуголодные — на митингах, собра­ниях, демонстрациях, разъяренные, под барабанный бой, не только одобряли приговоры, но и яростно требовали добить «гидру контрре­волюции». Теперь они точно знали, по чьей вине затягивается стро­ительство коммунизма и почему еще живется им не так, как обещает «товарищ Сталин», хотя средства массовой пропаганды уже сообщали о героических свершениях социализма — пуске новостроек, успехах колхозов и совхозов, осуществлении бесплатного лечения и всеобщего начального образования, отмене карточной системы, расцвете культу­ры Они и не догадывались что ширившийся в стране шабаш рассчи­танный на их активное соучастие, был также закулисным делом их «род­ного, любимого отца и учителя», приказавшего партийным органам «ор­ганизовать митинги рабочих... крестьян... красноармейских частей и вы­носить резолюции о необходимости применения высшей меры репрес­сии».

Полуграмотные массы, упиваясь видимой свободой, данной им в очерченных рамках социалистического (феодального по сути) государ­ства, и не зная что она означает на самом деле, славили навязанного им вождя. Вопреки библейским заповедям, отринутым с нетерпимостью воинствующего невежества, они творили себе кумира, наделяя его бо­жественными чертами Это полностью целиком соответствовало их об щинно-соборному сознанию, процаристской психологии, мессианским вожделениям с претензией на особую роль в мировом сообществе, уми­ротворяло их души опаленные бурями отгремевших на их глазах рево­люций, Они и не подозревали того, что стали крепостными феодального социализма Возмущенный разум действительно, по «Интернационалу»,

разрушил в смертельном бою «мир насилья» и построил для себя «новый мир», в котором, однако, насилие возросло тысячекратно. Сбылись самые худшие опасения тех, кого Ленин и Сталин заклеймили как вра­гов.

Под громовые рукоплескания и крики одобрения считавших насилие верной дорогой к счастью, К.Е.Ворошилов 29 ноября 1938 г. доклады­вал Военному совету страны: за последние два года он со своими под­ручными «вычистил» из Красной Армии «больше 4 десятков тысяч че­ловек» «Мы можем теперь, — с гордостью заверял он, — с уверен­ностью сказать, что наши ряды крепки» Одновременно репрессиро­вались сотни тысяч специалистов народного хозяйства. Вдохновитель культурной революции свирепо выбивал «мозги» из народа. Интелли­генция превратилась в объект осмеяния.

В СССР утвердился режим господства диктатора, типичная форма тоталитаризма, но с поправками на особенности его архитектора. Глав­ную его сущность определяла репрессивная машина, беспощадно по­давлявшая свободу, инакомыслие оппозицию любое проявление плю­рализма. В начале второй половины ЗО-х гг. Сталин объявил это свое творение полной победой социализма, хотя, правда, не окончательной, что обязывало победителей готовить себя к сокрушению капитализма во всем мире, ибо только оно и способно исключить его реставрацию в СССР.

Сталинская пропаганда марксизма вещала о рождении самой сча­стливой и демократической страны на всей планете. И это оказывало громадное воздействие, тем более что новая Конституция (1936), ста линская, закрепляла завоевания такого «социализма», а индустриаль­ные громады, взметнувшиеся по всей стране в предельно короткие сроки, действительно поражали воображение и самих строителей, и всех, кто пытался обозреть их СССР превратился в индустриальную державу, способную производить сложнейшие машины и совершен­нейшую боевую технику.

Мальчик Сосо из захолустного грузинского городка Гори, семина­рист Коба, несостоявшийся священник, ставший Сталиным, упивался славой воплотившего в жизнь теорию Маркса о коммунизме и на деле показавшего, что это такое. Но срывались планы пятилеток падала бое­способность армии. Однако сталинские пропагандисты непрерывно тру били о невиданных победах. А чтобы строители сошфлизма не сомне­вались в этом, Сталин возвел вокруг СССР непроницаемый «железный занавес». Несостоявшийся священник великолепно осознавал роль ду­ховности Поэтому взамен Библии Евангелия и Корана он преподнес подданным собственноручно написанный идеологический суррогат в виде Конституции СССР, краткого курса «Истории ВКП(б)» и своей био­графии которые изучала вся страна — от мала до велика.

Расчеты, просчеты и последствия. Репрессировав почти всех сорат­ников по борьбе 20—30-х гг., считавших себя ленинской гвардией, Ста­лин создал атмосферу страха и во всей стране, и в своем ближайшем окружении. Теперь уже никто не ручался за свою жизнь. Он совершенно перестал считаться с чьим-либо мнением. Высшие официальные органы страны, в том числе ЦК и съезды ВКП(б), принимали резолюции, реше­ния, указы, законы в строжайшем соответствии с «мудрыми указаниями товарища Сталина». Поэтому все сколько-нибудь принципиально важ­ные направления политики, внутренней и внешней, от чьего бы имени они ни исходили, в действительности намечались, разрабатывались и формулировались только с его ведома, были сталинскими.

Сталин проявил себя энергичным государственным деятелем, спо­собным воплощать в жизнь свои грандиозные проекты. Своих сорат­ников, подобранных им прежде всего по принципу личной преданности, считал функционерами, призванными лишь беспрекословно исполнять его указания. Сталин и на самом деле уверовал в свою непогрешимость и исключительность, всезнайство./

Особую Заботу Сталина составляла внешняя политика СССР. После Первой мировой войны страны-победительницы поставили в трудное положение потерпевшую поражение Германию и выбившуюся из общей магистральной колеи Советскую Россию. Чтобы вырваться на стратегический простор, ленинское руководство стремилось, во-пер­вых, двинуть вширь пролетарскую революцию, создав для этих целей Коминтерн как ее штаб; во-вторых, использовать в своих интересах противоречия между странами Запада, по возможности подогревая и обостряя их.

В 1922 г. был взят курс на отрыв Германии от западного сообщества. Советские руководители подписали с Германией Раппальский договор, поддержали ее стремление обойти версальские ограничения в военной области и предоставили ей на территории СССР возможность подго­товки офицерских кадров, производства и испытания боевой техники, химического оружия, что способствовало возрождению вермахта. Это, впрочем, нисколько не помешало руководству ВКП(б) и Коминтерна предпринять в 1923 г. авантюристическую попытку военного перево­рота в Германии. В 1925 г. сталинское руководство отвергло как им­периалистическую провокацию план Дауэса, с помощью которого дру­гие страны быстро залечили раны минувшей войны и стремительно двинулись вперед. Под давлением Сталина Коминтерн развернул борьбу с социал-демократией как с социал-фашистами, прихвостнями буржуа­зии и предателями трудящихся, что во многом способствовало приходу к власти фашистов в Германии.

Учитывая цели Гитлера, открыто изложенные им в «Майн кампф», объявившей врагом номер один не только евреев, но и коммунистов,

особенно советских большевиков, Сталин стал налаживать отношения со странами буржуазной демократии Европы и США. СССР незамед­лительно был признан США и принят в Лигу Наций — международную организацию, имевшую целью гарантию мира и безопасности, устано­вил дружеские отношения с Францией и другими странами. Разверну­лась подготовка к созданию системы коллективной безопасности в Ев­ропе, направленной на обуздание агрессоров. Однако в 1936 г., когда в Испании вспыхнула гражданская война, Сталин вмешался в нее и нелегально направил туда сотни военных специалистов, пароходы с оружием для обеспечения победы коммунистов. Это повлекло за собой почти открытые сражения с Германией и Италией, резкое обострение отношений с Англией и Францией. Во второй пятилетке в СССР воз­росли военные расходы, в третьей пятилетке они составили львиную долю государственного бюджета.

Едва наметившийся союз между Западом и СССР фактически рас­пался. Возникло взаимное недоверие, и каждая из сторон пришла к заключению о невозможности союзничества в борьбе с фашизмом и развернула закулисное заигрывание с Гитлером. На этом направлении Сталин надеялся переиграть своих соперников, ибо ему было известно, что лично Гитлер с симпатией относится к нему, как, впрочем, и он к Гитлеру.

Западные деятели избрали неразумную тактику умиротворения Гит­лера, который, постепенно ослабляя вмешательство в испанские дела, приступил к объединению вокруг германского рейха немецкоговоря- щих соседей Центральной и Восточной Европы. Так, 12 марта 1938 г. он захватил Австрию. Нарком иностранных дел СССР М.М.Литвинов недвусмысленно одобрил эту агрессивную акцию, заявив, что время ра­ботает не на Запад, напрасно ожидающий помощь России в борьбе с Гитлером Враждебные действия Японии на восточной границе СССР летом 1938 г. (озеро Хасан и др.) обострили опасность еще одного противостояния. Обстоятельства диктовали необходимость активиза­ции улучшения отношений с Германией. Особенно после Мюнхенского соглашения в сентябре 1938 г., когда Запад буквально отдал Гитлеру Чехословакию, которую он не замедлил оккупировать в марте 1939 г. Одновременно Гитлер потребовал от Польши передать Герма­нии город Данциг и согласиться на создание «германского коридора».

Только тогда началось отрезвление в Лондоне и Париже, заявивших, что больше они не будут безучастными к гитлеровскому вероломству. Британия объявила о гарантиях территориальной целостности Польши и, как и Франция, приступила к перевооружению. В этой сложнейшей международной обстановке Сталин повел двойную игру в надежде на максимальный выигрыш На XVIII съезде ВКП(б) (март 1939 г.) он за­явил, что СССР не будет выступать на чьей-то стороне, ибо у него есть

собственные интересы. Англия и Франция предложили провести пере­говоры с целью создания эффективного союза против Гитлера. Они начались в середине апреля 1939 г и продолжались все лето

Гитлер, оказавшись перед опасностью образования двух фронтов против него, решил обострить противоречия между участниками пере­говоров. Учитывая смысл заявлений Москвы, он повел линию на ней­трализацию СССР. Со своей стороны, делая встречный шаг, Сталин сместил Литвинова, сторонника улучшения отношений с Западом и еврея, неудобного для антисемита Гитлера, и назначил на его место ВМ.Молотова Гитлер оценил эти меры. С середины мая его предста­вители приступили к зондажу позиций советской стороны. В начале июля Гитлер отдал приказ о подготовке к нападению на Польшу в конце августа. Контакты с СССР получили форсированное развитие. Встреча представителей обоих государств произошла 26 июля в одном из бер­линских ресторанов. Немцы дали понять что за нейтралитет в войне Германии против стран Запада Советский Союз получит значительные территории Восточной Европы. Сталин, окрыленный обешаниями Гит­лера. потребовал от Англии и Франции в случае войны предоставить свободу действий для себя в Восточной Европе, особенно в отношении трех прибалтийских стран, а также заставить Польшу и Румынию про­пустить советские войска через свою территорию Партнеры по пере­говорам заняли выжидательную позицию. В это время Гитлер стал на­стаивать на ускорении заключения договора, а Япония вторглась в под­властную СССР Монголию. И Сталин делает окончательный выбор в пользу Гитлера. Министр иностранных дел Германии был приглашен в Москву, а в переговорах с Англией и Францией советская сторона настояла на перерыве.

23 августа 1939 г. Риббентроп прилетел в Москву. Три часа стороны активно делили Восточную Европу. Посланец Гитлера с предупреди­тельной готовностью соглашался со всеми предложениями Сталина. Итогом стали договор о ненападении и секретный протокол. Сталин получил Прибалтику, часть Польши, Бессарабию. Официальная часть переговоров незамедлительно перешла в обильное застолье. Сталин провозгласил тост за Гитлера, а Риббентроп — за Сталина. В подарок Гитлеру Сталин выдал сидевших в тюрьме немецких и австрийских ком­мунистов, бывших сотрудников Коминтерна.

Сталин ликовал. Соратники поздравляли его с невиданной дипло­матической победой. Пропагандисты вещали, как гений вождя ловко позволил столкнуть Берлин с Лондоном и Парижем.

Гитлер торжествовал но с большим основанием события склады­вались по его сценарию

1 сентября 1939 г. Германия, получив гарантию Сталина, напала на Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии. Так началась

Вторая мировая война. Разверзшаяся гигантская воронка войны втяги­вала народы и государства. В числе первых был СССР. 17 сентября Красная Армия вторглась в Польшу и, согласно сталинской пропаган­дистской терминологии начала «освободительный поход», а в действи­тельности совершила агрессию против братской славянской страны, отчаянно сражавшейся с фашистами. В конце осени, на этот раз без предварительного согласования с Гитлером, Сталин распорядился на­пасть на Финляндию и готовиться к переселению финнов.

Но новая авантюра принесла только потери Лига Наций исключила СССР из своего состава как агрессора. Вместо планировавшихся 12 дней война «молниеносная» затянулась-почти до конца зимы. Цена оказалась непомерной. Погибло 200 тыс. человек, пропавшие без вести и искалеченные составили 300 тыс. Ворошилов и его подручные пока­зали свою полную бездарность Стойкость маленькой Финляндии на­селение которой по численности уступало населению Ленинградской области, дала повод говорить о Красной Армии как о «колоссе на гли­няных ногах». Отношения с Западом окончательно испортились. СССР, престиж которого и без того был невысоким, попал в полную между­народную изоляцию.

Теперь Сталину ничего не оставалось, как сделать ставку целиком на Гитлера^ в 1940 г. обрушившегося на Запад. При покорении Гитле­ром очередной страны (Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Люксем­бурга, Франции) Сталин, толкая его на новые завоевания, шлет ему горячие поздравления. Но одновременно и сам действует. Согласно со­ветско-германским соглашениям, он оккупирует республики Прибал­тики. Больше того, под пропагандистскую шумиху о борьбе с интригами Англии и Франции, пытающихся сеять разлад между Германией и СССР, Сталин вынуждает Гитлера, скованного по рукам и ногам на Западе, согласиться на присоединение румынской Бессарабии к СССР. Осенью 1940 г. Сталин отправляет Молотова в Берлин для разработки плана о переделе мира между Германией и СССР. Фюрер и вождь клянутся в дружбе, но каждый отдает себе полный отчет в том, что теперь неот­вратимо приближается решающая схватка между ними.

Почти синхронно осенью 1940 г. начинают разрабатываться планы нападения Германии на СССР и СССР на Германию О гитлеровском плане «Барбаросса» известно практически все. О советском плане во­прос начал проясняться совсем недавно. Первым его выдвинул Виктор Суворов (он же В.Резун, бывший советский разведчик, перебежавший в Англию). Но его версия строилась на логических умозаключениях, весьма остроумных, но не имеющих под собой документальной базы и поэтому обоснованно поставленных под сомнение. Однако первые же обращения к отечественным архивным фондам подтвердили глав­ные его догадки.

Отечественные исследователи сумели обнаружить довольно обшир­ные материалы, которые со всей неопровержимостью позволяют гово­рить о том, что план превентивного удара по Германии существовал и все меры, принимавшиеся Сталиным с конца 1940 г., полностью ему соответствовали. О детальном содержании плана «Барбаросса» Сталин знал уже к весне 1941 г. Достоверная информация поступила и от со­ветской разведки, и от английского премьер-министра У.Черчилля, из других каналов. Из нее следовало, что Гитлер совершит нападение на СССР между 15 мая и 15 июня. Однако Сталин не поверил этому, по­тому что разведчиков (Р. Зорге, Ш.Радо и др.) подозревал в предатель­стве, а Черчилля — в интриганстве, корыстном стремлении перетянуть СССР на сторону Англии, которая в то время фактически одна проти­востояла Германии. Сталин считал, что Гитлер, завязший в это время на Балканах и нацелившийся на Египет, не решится вступить в войну с СССР. Сам он, по всей вероятности, собирался нанести удар в июле 1941 г. (по В.Суворову, 6 июля). Во всяком случае, многие признаки указывают на то, что с начала мая подготовка нападения на Германию вступила в решающую стадию.

Сталин всячески поощрял Гитлера на расширение агрессии, заверяя его в прочности тыла со стороны СССР. В то же время он развернул пропагандистскую подготовку войны. 5 мая 1941 г. Сталин прямо заявил выпускникам военных академий: «Дело идет к войне, и противником будет Германия». На банкете он разъяснил: «Теперь, когда мы нашу армию... насытили техникой для современного боя... надо перейти от обороны к наступлению», обороняясь, «мы обязаны действовать насту­пательным образом». Немецкое информационное бюро получило со­общение, будто Сталин подчеркивал значение пакта о ненападении и что СССР не ожидает германского нападения. К 15 мая начальник Ге­нерального штаба Г.К.Жуков завершил подготовку доклада Сталину. В нем говорилось о необходимости упредить внезапный удар Германии и атаковать ее армию «в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимо­действие родов войск». Тогда же директива Политуправления обязывала политработников разъяснять: не только оборонительная, но и «всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет справедливой».

Теперь известно, что сообщения о готовящемся нападении Герма­нии 22 июня Сталин объявил провокацией. Он не учитывал, по крайней мере, два обстоятельства. Гитлер, во-первых, вполне мог располагать информацией о сталинских приготовлениях и, главное, доверял ей; во- вторых, исходя из финских событий, считал, что молниеносный удар позволит германским войскам разгромить СССР в кратчайший срок. Оба диктатора заблуждались.

В предрассветную пору 22 июня 1941 г. огромная сила обрушилась на СССР. Из за самоуверенности Сталина это действительно стало не­ожиданностью и для него, и особенно для войск. Красная Армия по­несла гигантские потери. И хотя план молниеносной войны провалился, к лету 1942 г. германские полчища прорвались к Волге и Северному Кавказу. Железная воля Сталина в обстановке созданного им тотали таризма действительно стала важнейшим фактором в мобилизации всех ресурсов и всего потенциала СССР, сыграла большую роль в достиже­нии перелома и в конечном итоге победы.

Но победа досталась огромной ценой. Только прямые потери в живой силе составили, по весьма приблизительным подсчетам, около 27 млн человек. Во многом они — результат самоуправства, некомпе­тентности, жестокости, головотяпства, вседозволенности, преступнос­ти Сталина и равнявшихся на него. Например, только безжалостные солдафоны могли отдать приказ штурмовать «в лоб» «Малую землю» под Новороссийском, где под огнем немцев погибли десятки тысяч со­ветских солдат и офицеров А жесточайший приказ Сталина от 28 июля 1942 г. за № 227 рассматривал всех отступавших как паникеров и тру­сов, подлежавших истреблению.

Разумеется, потери на войне неизбежны. Но такие, какие понесли Советская Армия и СССР, — результат преступления. История имеет все основания для трезвой оценки военного искусства многих полко­водцев (в первую очередь Верховного главнокомандующего Сталина). Всегда и повсюду значимость побед оценивалась с учетом понесенных людских потерь^талин беспощадно расправлялся с ошибающимися, но скрывал собственные преступления, сваливая вину на других^ В 1941—1942 гг. все задавались вопросом, кто виноват в происшедших катастрофах И хотя верные Сталину карательные органы жесточайше пресекали малейшую попытку рассуждений об этом, сам Сталин со­знавал, что одним таким способом нельзя заставить людей не думать.

Поэтому в центр он поставил идеолого пропагандистскую обработку населения, его мистификацию и оболванивание. Была выдвинута пре­дельно абстрагированная версия о так называемых пяти постоянно дей­ствующих факторах, определяющих ход и исход всяких войн- катастро­фы продолжавшейся воины получили наименование временных неудач вследствие внезапного вероломного нападения фашистской Германии Миллионам непосвященных такие объяснения казались вполне убеди­тельными. А знавшие подлинное положение вещей, к примеру, высшие военачальники и политики, молчали.

Главную вину за катастрофы первых дней войны Сталин переложил на «предателей и трусов». Ими стали чудом уцелевшие крупные ко­мандиры. 3 июля 1941 г. (почти через две недели после начала войны) в радиообращении к народу Сталин дал программу самых суровых мер

борьбы. А 4 июля во исполнение предначертаний вождя его каратели по обвинению в предательстве арестовали командование Западного фронта во главе с 44-летним генералом армии Д.Г.Павловым, Героем Советского Союза, кавалером трех орденов Ленина и трех орденов Красного Знамени, участника боев в Испании.

Совсем недавно Н.А.Зенькович в книге «Маршалы и генсеки» (Смо­ленск, 1997) впервые опубликовал протоколы допросов генералов. Пав­лов на протяжении 15 часов, опираясь на точные и достоверные факты, отвергал все обвинения и, в сущности, показал подлинных виновников катастрофы, разразившейся не только на Западном, но и всех осталь­ных фронтах. Однако 22 июля, ровно через месяц после трагедии, по­стигшей страну, закончился земной путь Д.Г.Павлова, В.Е.Климовских, А.Т.Григорьева и А. А.Коробкова. Вслед за ними последовали еще сотни и тысячи других офицеров и генералов.

Но заведенный маховик репрессивной машины непреклонно набирал обороты. К числу преступников Сталин отнес миллионы военнопленных, хотя в большинстве своем они стали таковыми по его прямой вине. Очень многие бывшие пленные из фашистских концлагерей прямиком угодили в сталинские. Долгие годы преследовались также проживавшие на оккупированной немцами территории.

Парадоксально, но боевые успехи Красной Армии еще более обо­стряли проблему вины за первоначальные катастрофы. Уже после побед под Сталинградом, Курском и на Днепре Сталин назвал преда­телями целые народы. В их число попали, например, горцы Северного Кавказа, хотя даже по данным МВД СССР, скорее завышенным, в Ка- рачае действовали 6 «банд» (387 человек), в Балкарии — 44 (997 че­ловек), в Чечено-Ингушетии — 54 (359 человек). Этого оказалось до­статочно, чтобы в наказание насильственно выселить в чужие края около 700 тыс. беззащитных и беспомощных стариков, женщин и детей, ибо десятки тысяч горцев в это время сражались с фашистами. На осуществление преступной акции по переселению примерно 70 тыс. карачаевцев было задействовано 53 327 здоровых солдат и офицеров. Депортацию около 400 тыс. чеченцев и ингушей осуществляли без малого 120 000, 40 тыс. балкарцев — тоже столько же вооруженных бойцов. И это в то время, когда на фронте был нужен каждый солдат. Операции носили зверский характер. В доме Мовлы Чибиргова в че­ченском ауле Хойбаха были сожжены заживо 147 больных и беспо­мощных. Около 30—40% депортированных погибло в вагонах для пере­возки скота по пути к спецпоселениям Сибири, Казахстана, Средней Азии в зимнее время. И попытки обеления сталинского геноцида без­нравственны и противоречат совести.

Созданная Сталиным тоталитарная система могла существовать только в атмосфере лжи. Угрозу фальсификациям создали миллионы

солдат-победителей, побывавших на Западе и невольно начавших срав­нивать жизнь в СССР и в освобождавшихся ими странах. Поэтому после войны в череде важнейших проблем «гений всех времен и народов» на первый план выдвигал закручивание идеологических гаек и нагнетание страха перед империализмом, готовящим третью мировую войну против СССР. Были абсолютизированы большевистские догматы о значении морально-политического и идеологического единства, бдительности, непримиримости и лютой ненависти к инакомыслию, плюрализму в борьбе за коммунизм в СССР и всемирное торжество марксизма-лени­низма, разумеется, сталинского толка. В идеал возводились фанатизм и готовность положить жизнь во имя «великих идей».

Советское общество жило будто в осажденном со всех сторон ла­гере. В пламя всепожирающей ненависти бросались одни за другими по-иезуитски шельмовавшиеся «неправоверные» писатели, композито­ры, философы, экономисты, языковеды, историки, космополиты, сио­нисты... «Товарищ Сталин» объявил лженауками генетику и киберне­тику — «продажных девок империализма». Воцарился всеобщий про­извол. Система ГУЛАГа разбухала. Развернулась подготовка широкой антиеврейской акции. Истерия достигла апогея.

В целях пришпоривания страны «гениальный стратег» использовал речь У.Черчилля в американском городке Фултоне 5 марта 1946 г. Предостережения английского экс-премьера, политика мирового мас­штаба, о возросшей коммунистической и тоталитаристской угрозе, в том числе советской, Сталин, запретив публиковать первоисточник, выдал за установку на войну, призыв к войне с СССР. Советские сред­ства массовой информации заговорили о неотвратимости империалис­тической агрессии. В мире вспыхнула «холодная война». Ее разжиганию в не меньшей степени способствовали также незадачливые и реакци­онные политики и пропагандисты Запада.

Это позволило Сталину переключить истерзанную страну, подни­мавшуюся из руин, на путь изнуряющей ядерной гонки. Разумеется, Сталин отверг план Маршалла об экономической помощи странам, по­страдавшим от гитлеровской агрессии, как план закабаления СССР, хотя принявшие ее в короткий срок добились огромных успехов. Ги­гантские государственные средства он направил на формирование «ла­геря социализма». Пропаганда доказывала, что уже треть человечества сбросила цепи капитализма и близится момент его полного краха, и вдохновляла: третья мировая война ускорит его.

«Гениальные замыслы», слава Богу, не получили своего воплощения. Их творец, как все люди, оказался, смертным. 5 марта 1953 г. Сталин умер.

Страна рыдала: одни от горя, другие от радости. Третьи оцепенели от страха, как незрячие, внезапно потерявшие поводыря. Неизвестность да­вяще опустилась на всех, ибо закончилась целая эпоха — эпоха Сталина.

32-382

Бесспорно выдающегося государственного и политического деятеля, под руководством которого страна обрела дотоле неведомый облик.

\Что он собой представлял — это вопрос из самых трудных. И он ждет своего ответа. Окончательную оценку даст только история, ко­торая продолжается.

Вместо эпитафии. С 1921 по 1954 г. только органами ГПУ—ОГПУ— НКВД—МВД—КГБ были осуждены 3 770 380 человек. Из них расстре­ляны 642 980, привлечены к заключению на разные сроки, в том числе на 25 лет, 2 369 220. к ссылке — 765 180. Большая их часть, как оче­видно, приходилась на правление Сталина. А в 1930—1953 гг.. в период его безраздельного господства, обвинению в контрреволюционности подверглись 3 778 234 человека, расстреляны из которых 786 098.

Сталин, «великий теоретик по национальному вопросу», внес, как писалось, гигантский практический вклад в его разрешение на терри­тории СССР (и КПСС до своего краха тоже гордилась его разрешен- ностью). На I января 1953 г. он содержал в спецпоселениях 2 753 356 человек. Из них немцев: выселенных 855 674, репатриированных 208 388, местных 111 324, мобилизованных 48 582, других 963, а всего 1 224 931. Другую большую группу спецпоселенцев составляли насиль­ственно выселенные с Северного Кавказа в 1943—1944 гг. 498 452 че­ловека. Среди них 316 717 чеченцев, 83 518 ингушей, 63 327 карача­евцев, 33 214 балкарцев, 1717 кабардинцев, 1676 — других. Из Крыма — татар 165 259, греков — 14 760, болгар — 12 465, армян — 8570. Из Западной Украины — 175 063 человека. В 1945—1949 гг. было переселено 81 158 литовцев, 39 279 латышей, 19 520 эстонцев. Кроме того, там находились 46 790 турок-месхитинцев, 8843 курда, 87 475 кал­мыков, 37 352 грека, 36 045 поляков, 35 838 человек из Молдавии.

Лагеря ГУЛАГа охраняли 107 000 стражников. Годовое их содержа­ние стоило казне 790 млн руб. Каждый восьмой заключенный был аген­том-осведомителем охранников.

По подсчетам американского профессора Рудольфа Руммеля, соби­рающего информацию о геноциде на планете Земля, социалистический эксперимент только в СССР обошелся в 62 млн человек.

Деяния диктаторов всегда и повсюду обагрены кровью. Это главней­ший урок истории, обязывающий живущих к действиям, исключающим повторение пройденного.

<< | >>
Источник: История России (IX—XX вв.): Учебное пособие / Отв. ред. Я.А. Перехов. — М.,1999. — 623 с.. 1999

Еще по теме Иосиф Виссарионович Сталин:

  1. § 4. «Почитать Господа Бога и соблюдать законы Моисея»: терминология «сакрального служения» в произведениях Иосифа Флавия
  2. (28) Усиление режима личной власти Сталина. Сопротивление сталинизму.
  3. Политический режим в СССР в 1930-1950-е годы. И. В. Сталин.
  4. § 1. Учение Маркса—Энгельса—Ленина—Сталина о перво­бытно-общинном строе.
  5. САМОНАЗВАНИЕ ЖИТЕЛЕЙ «СТРАНЫ. ГУННОВ»
  6. Сталинская «революция сверху» и её последствия.
  7. Карты
  8. 48. Общественно-политическая обстановка в СССР в конце 1920-1930-е годы. Становление тоталитарного режима. Массовые репрессии.
  9. Брачно-семейные связи
  10. 53) XX съезд КПСС. Демократизация жизни страны во второй половине 50 - х годов. “Оттепель”.
  11. 31. Ста?линская индустриализа?ция
  12. 24. Внутриполитическое развитие страны в 1922-1940 гг. Командно-административная система управления. Массовые репрессии.
  13. Преобразования в области экономики и управления(1953-1964)
  14. 26. Периоды Великой Отечественной войны
  15. Из книги «Исход»
  16. Моисей
  17. 43. Попытка десталинизации в СССР. ХХ съезд КПСС. «Оттепель». (19)