<<
>>

ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ (ИНТЕРПРЕТАЦИИ) ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

В последние годы в общественном сознании заметно меняется отношение к историческому знанию. Наше по­нимание прошлого, близкого (советский период) и далеко­го (дооктябрьский период), оценка настоящего и кореня­щихся в нем тенденций к будущему (какому?), проблема особого пути России в мире — все это актуализирует ин­терес к истории.

Но на фоне этих перемен отчетливо видны три обстоятельства. Во-первых, массовое сознание, как и прежде, тяготеет к мифологическим представлени­ям о прошлом и настоящем, отвергая попытки теоретиче­ского осмысления истории или создавая на почве таковых новые мифы. Мы по-прежнему, говоря словами Пушкина, ленивы и нелюбопытны к собственному прошлому. Во- вторых, обнаружился феномен «белых пятен» в истории, когда мы с удивлением узнаем, что большинство наших исторических сведений являются ложными, не соответст­вуют тому, что было. И в-третьих, идеализация недавнего прошлого, сопровождавшаяся «очернением» дооктябрьско­го времени, сменилась прямо противоположной тенден­цией к идеализации второго и «очернению» первого. Все это рождает сомнение в возможности объективного, не зависящего от политической или иной конъюнктуры ис­торического знания.

По-видимому, эти сомнения порождаются специфиче­ским характером исторической науки, которая в большей

степени, нежели естествознание, зависит от идеологиче­ской ситуации в обществе и для которой губительна мо­нополия той или иной идеологии на духовное господство в обществе.

Наличие различных подходов к изучению истории объясняет возникновение многочисленных интерпретаций исторического процесса.

Христианская интерпретация исторических фактов

Предпосылки научного понимания истории складыва­лись в русле религиозных представлений о мире, соста­вивших онтологическую основу мировоззрения европей­ской цивилизации с IV — V вв. до середины XVIII в. включительно.

В рамках религиозных воззрений формировались ос­новные проблемы и идеи исторической науки.

Первая из этих проблем — вопрос о смысле и содержании челове­ческой (земной) истории. С точки* зрения христианства, смысл истории заключается в последовательном движе­нии человечества к Богу, в ходе которого формируется свободная человеческая личность, преодолевающая свою зависимость от природы и заданных ею потребностей и страстей, приходящая к познанию конечной истины, да­рованной человеку в Откровении. В этом смысле человек выступает уже как продукт собственного исторического развития, а не как стихийная сила природы, полностью подвластная слепой судьбе, как это было в античной ис­тории. Освобождение человека, превращение его в созна­тельного исторического деятеля — основное содержание ис­торического процесса, как он представлен в христианстве.

Вторая проблема —- вопрос о начале и конце истории. Начав отсчет человеческой истории от грехопадения Ада­ма и Евы и изгнания их из рая, христианская историосо­фия подчеркивает качественное различие между истори­ческой жизнью человека и его первобытным существова­нием, а также фиксирует внимание на хронологической стороне исторического процесса, без чего невозможна на­ука истории. Идея конца истории, сроки которого скрыты от человеческого разума, имела научное значение в том плане, что накладывала запрет на попытки пророчеств и утопических предсказаний о будущем, ориентировала ис­торическое познание на область реальных фактов и тен­денций.

Третья проблема — вопрос о внутренней структуре ис­торического процесса, закономерно проходящего опреде­ленные ступени; которые позднее были интерпретирова­ны как ступени исторического прогресса человечества на пути к свободе. В связи с этим был поставлен вопрос о соотношении общества и природы, о влиянии природной среды на исторический процесс — географических, клима­тических, этнобиологических условий, в которых совер­шается история.

Христианская историософия оставила в наследство исторической науке идею всемирной истории, совершаю­щейся под воздействием универсальных закономерностей, общих для всех народов, включающихся в историческую жизнь.

Тот факт, что различные народы живут в разном историческом времени, объяснялся различием сроков- принятия христианства, в связи с чем была выделена ма­гистральная линия истории, на которой находятся хри­стианские народы, и тупиковые ее линии, пролегающие по языческой периферии христианского мира. •

Рационалистическая (всемирно-историческая) интер­претация истории

С началом Нового времени христианская историосо­фия была подвергнута критическому переосмысливанию. Характерное для XVII в. пантеистическое отождествле­ние Бога и природы обернулось мировоззренческим шо­ком новоевропейского человека^ ощутившего себя песчин­кой в бесконечной Вселенной, подчинением живой чело­веческой личности с ее потребностями и целями безлич­ному, объективному Разуму. Долгое время рационализм отрицал возможность научного познания истории, рас­сматривая последнюю как царство случайности и произ­вола, насилия и заблуждений, отчуждения и несвободы человека. Отрицание истории в культуре Просвещения (Франция XVIII в.) способствовало появлению идеи рево­люции как прыжка из «истории» в «природу», из царства принуждения и неразумия в царство разума и свободы. Только резкий контраст практических результатов Вели­кой французской революции с утопическими проектами будущего позволил реабилитировать «историю», сделать ее предметом научного и философского анализа.

Отправной точкой создания рационалистической (все­мирно-исторической) концепции истории является роман-

тический культ «великой личности» (Шиллер, Фихте, Ф. Шлегель, В. Скотт), нашедший позднее философско- теоретическое обоснование и систематическую форму вы­ражения в философии истории Гегеля и историческом материализме Маркса. .

Взаимосвязь духовного и естественного в историче­ском процессе составляет основную проблему рационали­стической концепции истории, предлагая два крайних ре­шения, какими были философия истории Гегеля и исто­рический материализм Маркса. Но и в том, и в другом случае основные положения этой концепции сохраняют свою силу, а различия, несмотря на их глубину, имеют все же частный характер.

И Гегель, и Маркс стоят на точке зрения, что история универсальна, в ней действуют общие и объективные по характеру закономерности. Ис­тория проходит три ступени. У Гегеля это — восточный (азиатский), греко-римский (античный) и германский (ев­ропейский) мир. У Маркса в Предисловии к «Критике политической экономии» — азиатская, античная, фео­дальная и капиталистическая формации, а в подготови­тельных рукописях к «Капиталу» — докапиталистиче­ское, капиталистическое и посткапиталистическое обще­ства. Для обоих мыслителей характерен тезис о том, что важнейшим общественным институтом является государ­ство: как наличное бытие нравственной идеи (Гегель) или как политико-юридическая надстройка над экономиче­ским базисом (Маркс). Их объединяет также и интерпре­тация исторического познания — в состав его они вклю­чают как раздел, связанный с изучением фактической стороны истории, так и теоретико-методологический раз­дел: философия (Гегель) или социология (Маркс).

Всемирно-историческая интерпретация истории имела научное значение в рамках индустриального общества и позволила выявить предпосылки, тенденции и закономер­ности его становления в той форме, в какой это имело место в Западной Европе. Присущий этой интерпретации европоцентризм значительно сокращал возможности по­строения картины всемирной истории, ибо не учитывал особенности существования и развития не только иных ци­вилизаций (Америка, Азия, Африка), но даже так называ­емой европейской периферии (Восточная Европа и особен­но — Россия). Это обусловило кризис рационализма и необ­ходимость создания альтернативной концепции истории, бо­лее отвечающей духу времени и уровню развития науки.

Культурно-историческая интерпретация истории

В основу культурно-исторической интерпретации лег­ла идея локальных цивилизаций. Ее суть заключается в том, что история человечества рассматривается как про­странство, заполненное самобытными регионально-куль­турными организмами или локальными цивилизациями. Каждая из них в своем существовании и развитии подчи­няется органическому принципу, проходя стадии рожде­ния, становления, расцвета, упадка и гибели.

В этом смысле рационалистическая концепция истории оказыва­лась описанием не всемирной истории, а только одной из локальных цивилизаций — европейской. И даже положе­ние о конце истории, выдвинутое Гегелем и молчаливо признававшееся марксизмом, видевшим в революции ска­чок в царство свободы, решительный разрыв с прошлым (гибель капитализма — только иное выражение шпенгле- ровского «заката Европы»), отвечало духу теории локаль­ных цивилизаций. Она несет на себе ощутимую печать органицизма, в данном случае — влияния со стороны дар­виновской теории эволюции видов с ее движущим факто­ром борьбы за существование и запретом на межвидовое «скрещивание». Локальные цивилизации стремятся к обо­собленности, контакты между ними рождают конфликты и могут только ускорить гибель одной из них.

Кризис идеи всемирности истории, обусловленный не­удачей рационализма в ее обосновании, стал одним из источников этой теории. Другой ее источник — чрезмер­ное давление теоретической конструкции на область фак­тических данных, рост которых приводил к дальнейшему противоречию между собственно историческим исследова­нием и его теоретико-методологическими основаниями («если факт не укладывается в рамки теории, тем хуже для факта» — Гегель). Специфика исторического факта (его «однократность» eи неповторимость, его отнесенность к прошлому и недоступность непосредственному наблю­дению и фиксации и т. п. в отличие от фактов естество­знания) обусловила появление историко-социологического номинализма, утвердившего принципиальное различие между науками о природе и науками о духе. Причем в констатации этого обстоятельства сходились представи­тели таких диаметрально противоположных течений, как неокантианство (Г. Риккерт) и философия жизни (А. Берг­сон). Вообще, оба эти направления в философии, первое

из которых утверждало самоценность и автономность культуры перед лицом жизненной стихии, а второе — приоритет жизни перед культурой как миром мертвых, окаменевших форм прошлого исторического опыта, тяго­тевшего над современностью, сыграли решающую роль в становлении теории локальных цивилизаций.

Третий ис­точник— тенденция перерастания европейских государств того времени в империи — многонациональные образова­ния, объединенные общностью языка, территории и того жизненного духа («воли к власти» — Ницше), который питал стремление к росту за счет поглощения слабого, к борьбе за существование и передел мира и проявлялся в откровенно расистских и геополитических концепциях германских, французских, английских, российских («евра­зийство») историков и философов, в идеализации варвар­ства («нибелунги» в немецкой культуре, «скифы» и «гун­ны» в поэзии русских символистов *и т. д.).

Более или менее законченную разработку теория ло­кальных цивилизации получила в работах историков Н. Да­нилевского (Россия), О. Шпенглера (Германия) и А. Тойнби (Англия). Научное значение этой теории заключалось в том, что она вскрыла ограниченность рационалистической кон­цепции истории и дала толчок для дальнейшего развития исторической науки, обретения ею теоретической самостоя­тельности, а также способствовала развитию этнографиче­ских исследований народов Америки, Африки, Астралии, Полинезии и др., находящихся на первобытной ступени об­щественного развития. Эта теория способствовала преодоле­нию европоцентризма, создала предпосылки для непредвзя­того, объективного изучения иных культур. Тем самым была существенно расширена предметная область истори­ческих фактов, на основе чего возникли новые подходы к решению проблемы всемирности истории, в частности, воп­роса о месте России в мировой истории.

В связи с кризисом господствовавшей в нашей науке марксистской ’Концепции истории внимание научной об­щественности привлекает цивилизационная интерпрета­ция. Понятие цивилизации зачастую рассматривается как некая замена базовому для марксизма понятию обще­ственно-исторической формации. С нашей точки зрения, такая замена выглядит чисто формальной процедурой, мало что меняющей в содержании философско-историче­ских представлений и лишь имитирующей отход от мар­ксизма. Во-первых, само понятие цивилизации возникло

и разработалось в рамках рационалистической концепции истории, заключавшей в себе (в том или ином: наборе) су­щественные элементы цивилизационного подхода (теорию гражданского общества, правового государства, учение о роли экономики в общественном процессе). Во-вторых, выше мы уже анализировали опыт теории локальных ци­вилизаций, в рамках которой понятие цивилизации жест­ко противопоставлялось понятию формации.

В последние годы большой интерес вызывают работы русского историка Л. Н. Гумилева. Опираясь на установки теории локальной цивилизации (прежде всего на работы Н. Данилевского и историков «евразийского» направле­ния), он рассматривает в качестве базовой структуры ис­торического процесса этнос —общность людей, населяю­щих определенную территорию и объединенных действи­ем пассионарного духа (биопсихической энергии, рождае­мой сочетанием собственно этнических, географических, климатических условий жизни этой общности). Под влия­нием пассионарного духа этнос выходит из состояния равновесия с окружающей природой и социальной сре­дой, обретает историческую динамику. Он ведет завоева­тельные войны, создает государство и культуру. По мере затухания пассионарной энергии, растрачиваемой в исто­рической деятельности, этнос снова растворяется в при­родной и социальной среде, становится добычей иных, поднимающихся цивилизаций, поглощается ими, часто бесследно исчезает, входя в состав нового этноса (супер­этноса).

Так, в истории России он выделяет две цивилизации. Первая — Древняя Русь, киевско-славянский суперэтнос, существовавший в бассейне Днепра. Фаза затухания его пассионарной энергии пришлась на XII—XIII вв., когда он распался под ударами татаро-монгольских кочевых племен. Вторая — Московско-Петербургская Россия, вели­корусский этнос, возникший в XIV в. из обломков сла­вянского суперэтноса, финно-угорских племен и части монгольских завоевателей, ушедших из Золотой Орды.

Историческая концепция Л. Н. Гумилева — своеобраз­ная реакция исторической науки на засилие в ней вуль­гарного экономико-социологического детерминизма, по су­ществу, не только игнорировавшего роль духовной куль­туры в развитии общества, но и вырвавшего это развитие из природной среды, пренебрегшего, помимо всего проче­го, этническим компонентом истории. Л. Н. Гумилев вос­

станавливает насильственно прерванную связь с тради­цией русской исторической науки начала XX в.

Определенная слабость его концепции — чрезмерный органицизм, связанный с прямым переносом модели био­геоценоза, выработанной русскими биологами-дарвиниста­ми нашего века (К. Тимирязев, А. Северцев, И. Шмальга- узен), на исторический процесс, в результате чего в тени, на втором плане остается роль духовной культуры в раз­витии общества. Это приводит к прямому оправданию на­силия в истории, к игнорированию нравственного аспекта в деятельности великих личностей (например, Чингисха­на, тут же напрашивается историческая параллель — И. В. Сталин), к невозможности дать им моральную оцен­ку. Но эти недостатки, скорее всего, выражают не личные взгляды великого русского историка, а являются неиз­бежной платой за перерыв традиций исторической науки в России и будут критически преодолены в ходе её по­следующего развития.

3.

<< | >>
Источник: История России с древнейших времен до второй половины XIX века. Курс лекций /Под ред. акад. Б. В. Личмана. Екатеринбург: Урал. гос. техн. ун-т. 1995— 304 с.. 1995

Еще по теме ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ (ИНТЕРПРЕТАЦИИ) ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА:

  1. Основные концепции исторического процесса
  2. Основные факторы и особенности русского исторического процесса ( РИП ).
  3. 2) Принципы научного познания исторического процесса. Раскройте содержание основных из них. Проиллюстрируйте на конкретном примере применение принципа историзма.
  4. 3) Методы научного познания исторического процесса. Раскройте содержание основных из них. Проиллюстрируйте на конкретном примере применение проблемно-хронологического метода.
  5. Глава 1 Основные концепции происхождения бронзового века Северного Кавказа
  6. ВАРИАНТЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБЪЯСНЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. ФОРМАЦИОННЫЙ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ.
  7. ЗНАЧЕНИЕ ГУННСКИХ ЗАВОЕВАНИИ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ
  8. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период
  9. Образование государства и оценка этого процесса в исторических сочинениях XVIII-XX вв.
  10. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период
  11. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период
  12. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период
  13. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период
  14. 14. Феодальная раздробленность, её место в историческом процессе. Владимиро-Суздольское княжество.
  15. Важнейшие тенденции развития мирового исторического процесса в рассматриваемый период